Текст книги "Политическая наука. 2017. Спецвыпуск"

Задача гражданского общества – учитывать активность депутатов, а главным критерием эффективности их работы должны служить реальная помощь гражданам и количество решенных социальных проблем. Общественная палата Российской Федерации проводит мониторинг деятельности избранных депутатов и видит главную задачу в повышении открытости работы депутатского корпуса. Подобный контроль уже начали осуществлять в регионах, например, в рамках проекта «Медиапраймериз» в Краснодарском крае оценивается деятельность депутатов по их активности в СМИ. В ходе конференции «Перспективы развития избирательной системы в России», которая была организована Общественной палатой совместно с Центральной избирательной комиссией Российской Федерации, были высказаны предложения о развитии избирательной системы и общественного наблюдения на выборах. Это предложения об усилении роли региональных общественных палат в контроле выборов, формировании корпуса профессиональных наблюдателей, которые могли бы работать независимо от партийной принадлежности или принадлежности к избирательному штабу того или иного кандидата. [В ОП РФ прошла конференция «Перспективы развития избирательной системы в России». 2016.]

Особое значение имеют процессы развития гражданского общества на местах. Огромное влияние на них оказывают взаимоотношения общественных объединений и других НКО с органами местного самоуправления и, в первую очередь, с теми муниципальными служащими, которые отвечают за работу с этими организациями. С 1 января 2017 г. вступил в силу закон, который дает право социально ориентированным НКО получить статус исполнителя общественно полезных услуг. Такие организации имеют право на приоритетное получение мер государственной поддержки в порядке, установленном федеральными законодательством, а также региональными правовыми актами. В отдельных муниципалитетах России действительно накоплен опыт исполнения некоммерческим сектором, включая органы территориального общественного самоуправления, социально значимых функций. Это и пример «Лиги женщин Якутска» по оказанию помощи женщинам и семьям, попавшим в трудную жизненную ситуацию (проект «Тэрчи»), ТОСа «Заозерье» Мезенского района Архангельской области, построившего дом-интернат для престарелых и инвалидов, и другие. Эти проекты стали победителями и призерами Всероссийского конкурса лучших муниципальных практик, проведенного Всероссийским Советом местного самоуправления в 2015–2016 гг. [Взаимодействие органов местного самоуправления с социально ориентированными НКО в решении вопросов местного значения в социальной сфере. 2017.]

В целом в последние годы органы власти и местного самоуправления коренным образом реформировали свою работу с населением. Был реализован комплекс мероприятий, к числу которых относятся: создание отделов по связям с общественностью, внедрение современных технологий в области коммуникаций, активизация работы органов местного самоуправления, принятие и реализация программ и проектов, направленных на повышение авторитета НКО. Однако на практике организация такого взаимодействия может занимать много времени и вызывать определенные задержки при принятии окончательного решения. Нередко также существует сложность доступного изложения информации для различных заинтересованных групп; происходит формирование небольших групп, которые как будто бы и представляют интересы местного сообщества, но на самом деле преследуют свои личные интересы; выявляются недостатки в организации консультаций и выявлении мнений граждан по тем или иным вопросам; отсутствует «обратная связь».

В последнее время в субъектах Российской Федерации формирующаяся и развивающаяся система гражданского контроля сталкивалась с определенными трудностями в связи с недостаточным развитием федерального законодательства. Требовалось проработать механизмы общественных проверок и информирования о результатах мероприятий общественного контроля. Федеральный закон от 21 июля 2014 г. № 212-ФЗ «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» содержит ряд недоработок. В частности, в законе прописано право каждого гражданина, а также общественных объединений и некоммерческих организаций на осуществление общественного контроля. Однако прямые формы участия граждан в общественном контроле закон не регламентирует. Можно выделить еще одну проблему, а именно участие в общественном контроле коммерческих организаций, в том числе средств массовой информации. На данный момент коммерческие организации в этот Федеральный закон не включены. В итоговой резолюции Форума активных граждан «Сообщество» 2015 г. содержались рекомендации о внесении изменений и дополнений в Федеральный закон № 212-ФЗ и развитие законодательства субъектов Российской Федерации об общественном контроле. Эти предложения не были реализованы в 2016 г. и в полной мере сохраняют свою актуальность. [Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации. 2016, с. 51.]

В статье 27 Федерального закона № 212-ФЗ содержатся нормы об ответственности за нарушение законодательства об общественном контроле. Однако данные нормы не применяются на практике, поскольку в отраслевом законодательстве соответствующие положения отсутствуют, в том числе не предусматривается ответственность за противодействие осуществлению общественного контроля. Согласно статье 16 Федерального закона № 212-ФЗ органы государственной власти и местного самоуправления рассматривают итоговые документы, подготовленные по результатам общественного контроля, и учитывают предложения, рекомендации и выводы. Однако в законодательстве отсутствует понятие «учет предложений и рекомендаций» и не предусмотрены случаи, при которых органы государственной и муниципальной власти обязаны учитывать рекомендации субъектов общественного контроля. Это приводит к неопределенности в вопросе о том, существует ли у органов государственной власти обязанность учитывать рекомендации субъектов общественного контроля. [Об основах общественного контроля в Российской Федерации. 2017.]

Статья 10 Федерального закона № 212-ФЗ закрепляет право субъектов общественного контроля обращаться в суд для защиты прав неопределенного круга лиц, прав и законных интересов общественных объединений и иных негосударственных некоммерческих организаций. Однако в отраслевом процессуальном законодательстве эти аспекты не освещены.

Как видим, ряд положений Федерального закона, сформулированных таким образом, что порождают правовую неопределенность, нуждаются в уточнении. В частности, необходимо законодательно более четко сформулировать перечень права и обязанности субъектов общественного контроля, оснований проведения общественных проверок, общественных экспертиз.

В целом в российском обществе необходимо более тесное и активное взаимодействие структур гражданского общества и государства. Особое место в этом взаимодействии принадлежит, с одной стороны, правозащитным организациям, с другой – экспертному сообществу.

Правозащитные организации помогают государству выполнять его основную функцию – обеспечение защиты прав и свобод человека и гражданина, выполняют одну из ключевых функций гражданского общества – оппонировать тем представителям власти, которые нарушают законные интересы граждан.

В России в целях оказания содействия главе государства в реализации его конституционных полномочий в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина действует Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека – СПЧ. Совет является консультативным органом и занимается подготовкой предложений главе государства по вопросам, касающимся защиты прав и свобод человека.

Представители крупных правозащитных организаций России также входят в советы, работающие при других государственных структурах, таких как аппараты федерального и региональных уполномоченных по правам человека, МВД, прокуратура.

Виды и объем помощи, которую правозащитные организации оказывают гражданам, зависят от возможностей каждого конкретного НКО – наличия у него средств на аренду помещения для приема граждан, на оплату телефона, специалистов, юристов, на организацию различных просветительских мероприятий и т.п. Правозащитники оказывают правовые консультации по телефону, ведут прием граждан, помогают им в оформлении и сборе документов для защиты интересов в судах или подачи жалоб в контролирующие инстанции, работают с обращениями граждан, инспектируя места, откуда (на которые) поступают массовые жалобы – воинские части, СИЗО, детские дома и т.п. [О современном правозащитном движении и его миссии. 2016.]

Правозащитники ведут мониторинг по ситуации с соблюдением прав различных групп граждан, выявляют причины системных проблем, связанные с нарушением прав, предлагают пути решения таких проблем, в том числе на уровне изменения законодательства.

Работа правозащитников мобилизует общество на конкретные меры и является эффективным средством гражданского контроля. Правозащитный контроль повышает ответственность властей за состояние соблюдения прав человека в стране, заставляет государство вовремя и наиболее оптимальным образом реагировать на сигналы граждан.

Ключевая роль в выработке позиции гражданского общества и обеспечении его диалога с государством принадлежит экспертному сообществу. Многочисленны примеры значимых инициатив, выдвинутых экспертным сообществом и реализованных государством, как и примеры компетентной, своевременной и действенной экспертной критики нерациональных решений и проектов.

В числе наиболее активных общественных палат, принимающих участие в общественной экспертизе проектов федеральных нормативных правовых актов, – Общественная палата Кемеровской области (35 проектов нормативных правовых актов, из них 26 – федеральных), а также Общественные палаты Свердловской, Самарской и Волгоградской областей, Ставропольского края. Общественная палата Кабардино-Балкарии в 2016 г. провела общественную экспертизу 83 законопроектов – 63 республиканских и 20 федеральных. В Общественную палату Российской Федерации ею были направлены 18 заключений по 19 проектам федеральных законов. [Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации. 2016, с. 54.]

Однако в целом вовлечение представителей гражданского общества в выработку и экспертизу политики всех уровней публичной власти пока не приобрело систематического характера. Принципиально важно в короткие сроки сформировать четкие правовые гарантии такого участия.

Значительная часть экспертных структур близка к тем или иным политическим партиям или бизнес-группам. Проблема в том, что в ряде случаев их влияние недостаточно компенсируется более независимыми экспертными позициями, а экспертиза подчас чрезмерно смыкается с лоббистской и политтехнологической активностью.

Избыточной остается зависимость многих экспертных организаций от зарубежных грантов, в особенности предоставляемых из бюджетов иностранных государств. Решение проблемы следует искать не в ограничении допустимых вариантов финансирования экспертной деятельности, а, напротив – в диверсификации его источников и в первую очередь в усилении государственной грантовой поддержки непредвзятой и компетентной аналитики и регулярном выделении средств на ее осуществление.

В целом гражданский контроль в современной России постепенно становится формой реализации конституционных прав граждан на участие в управлении делами государства через организацию общественного обсуждения и через выработку предложений по совершенствованию управленческих решений, принимаемых на различных уровнях государственной власти и местного самоуправления. Ключевое направление повышения эффективности гражданского контроля в нашей стране – интеграция деятельности существующих структур гражданского контроля, превращение их в целостную систему гражданского контроля.

Однако проведенный анализ показал наличие ряда серьезных проблем на пути дальнейшего совершенствования гражданского контроля в России. Особую озабоченность вызывает тенденция снижения показателей активности граждан в политической жизни страны, недооценки ими значения гражданского контроля. Это не может негативно не сказаться на развитии гражданского общества в России, так как многие российские граждане своим отказом от активной деятельности в общественных делах фактически по собственной воле позволяют низводить себя до уровня объекта манипулирования.

Список литературы

Безуглова М. Социальная значимость общественного контроля над системой государственной гражданской службы // Социально-гуманитарные знания. – М., 2009. – № 7. – С. 35–48.

Безуглова М. Формы общественного контроля над системой государственной гражданской службы // Социально-гуманитарные знания. – М., 2009. – № 11. – С. 67–81.

Бойко Ю. Гражданский контроль за работой органов власти. – Ярославль: ЯРОО ЦСП, 2003. – 120 с.

Взаимодействие органов местного самоуправления с социально ориентированными НКО в решении вопросов местного значения в социальной сфере. – 2017. Режим доступа: http://www.vsmsinfo.ru/press-tsentr/novosti/5363-rukovoditel-tsentralnogo-ispolnitelnogo-komiteta-vsms-svetlana-romanova-26-iyulya-2017-goda-prinyala-uchastie-v-rabote-kruglogo-stola-vzaimodejstvie-organov-mestnogo-samoupravleniya-s-sotsialno-orientirovannymi-nko-v-reshenii-voprosov-mestnogo-znacheniya (Дата обращения: 7.11.2017.)

Володенков С.В. Технологии интернет-коммуникации как инструмент дестабилизации национальных политических режимов // Поиск. Альтернативы. Выбор. Общественно-политический альманах. – 2016. – № 2. – С. 206–213.

В ОП РФ прошла конференция «Перспективы развития избирательной системы в России». – М., 2016. [Электронный ресурс] // Сайт Общественной палаты Российской Федерации. Режим доступа: https://oprf.ru/press/news/2016/newsitem/37278 (Дата посещения: 11.12.2016.)

Государство отдает свои социальные обязательства НКО: зачем? кто ответит? ИА REGNUM. 2017. Режим доступа: https://regnum.ru/news/2327741.html (Дата обращения: 6.11.2017.)

Депутатам придется лично работать с обращениями граждан [Электронный ресурс]. Российская газета. – М., 2016. Режим доступа: https:// rg.ru/2016/11/08/ deputatam‐pridetsia‐lichno‐rabotat‐s‐obrashcheniiami‐grazhdan.html (Дата посещения: 15.11.2016.)

Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации. Общественная Палата Российской Федерации. – М., 2011. Режим доступа: https://www.oprf.ru/ (Дата посещения: 12.05.2016.)

Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации. Общественная Палата Российской Федерации. – М., 2016. Режим доступа: https://www.oprf.ru/ (Дата посещения: 5.02.2017.)

Кривец А. К вопросу о гражданском контроле в современной России как механизме взаимодействия власти и общества // Научные ведомости БелГУ. Серия «История. Политология. Экономика». – Белгород, 2010. – Т. 19. – № 16. – С. 216–223.

Кулешова Н. О современном состоянии общественного контроля в России // Юридическая наука. – М., 2011. – № 2. – С. 21–24.

Нисневич Ю. 2010. Гражданский контроль как механизм противодействия коррупции: Проблемы реализации в России // Право и государство: Теория и практика. – 2010. – № 4. – С. 42–48.

НП «ЖКХ Контроль» подвел результаты рейтинга вопросов ЖКХ за 2016 год. 2017. Режим доступа: https://общественныйконтроль-ло.рф/520-np-zhkkh-kontrol-podvel-rezultaty-rejtinga-voprosov-po-zhkkh-za-2016-god.html (Дата посещения: 6.11.2017.)

О современном правозащитном движении и его миссии. 2016. Режим доступа: https://hrdco.org/whatis/o-sovremennom-pravozashhitnom-dvizhenii-i-ego-missii/ (Дата посещения: 7.11.2017.)

Остров недоверия // Культура. 2017. 21.09.2017. Режим доступа: http://portal-kultura.ru/articles/syuzhet/169429-ostrov-nedoveriya/ (Дата посещения: 7.11.2017.)

Отчет о деятельности региональных ОНК. 2016. Режим доступа: http://antipytki.ru/2016/12/22/kruglyj-stol-po-podvedeniyu-itogov-raboty-onk-ro-3-sozyva/ (Дата посещения: 6.11.2017.)

Послание Президента Федеральному Собранию. 2016. [Электронный ресурс]. Сайт Президента России. М., 2016. Режим доступа: http://kremlin.ru/events/ president/transcripts/messages/53 379. (Дата посещения: 21.02.2017.)

Тишков В. Контроль над Интернетом: Ситуация в России и мировой опыт. – М., 2015. Режим доступа: http://www.valerytishkov.ru/cntnt/publikacii3/publikacii/ kontrol_na.html (Дата посещения: 2.12.2016.)

Федеральный закон от 21 июля 2014 г. № 212-ФЗ (ред. 3.07.2016) «Об основах общественного контроля в Российской Федерации». 2017. Режим доступа: http://legalacts.ru/doc/federalnyi-zakon-ot-21072014-n-212-fz-ob/ (Дата посещения: 7.11.2017.)

ФСИН России: Итоги деятельности за 2016 год. 2017. Режим доступа: http://prisonlife.ru/analitika/4224-fsin-rossii-itogi-deyatelnosti-za-2016-god.html (Дата обращения: 6.11.2017.)

Bosch N., Espasa M., Mora T. Citizen control and the efficiency of local public services. Environment and Planning C: Government and Policy. Pion Ltd, London, 2012. – Vol. 30. – P. 248–266.

Hood Ch. Control Over Bureaucracy: Cultural Theory and Institutional Variety // Journal of Public Policy. 1995. – Vol. 15. Issue 3. September. – P. 207–230.

Kuhlmann E., Allsop J., Saks M. Professional Governance and Public Control. A Comparison of Healthcare in the United Kingdom and Germany // Current Sociology, 2009. July, Vol. 57(4). – P. 511–528. Mode of eccess: 10.1177/0011392109104352 (Дата посещения 17.05.2017.)

Murray R. Citizens’ Control of Evaluations. Formulating and Assessing Alternatives // Evaluation. London: Thousand Oaks and New Delhiю, 2004. – Vol. 8(1). – P. 81–100.

Scholz J., Twombly J., Headrick B. Street-Level Political Controls Over Federal Bureaucracy // American Political Science Review.– 1991. – Vol. 85. – Issue 3. September. – P. 829–850.

Singh S. Citizens’ Participation in Urban Governance: Quest for Transparency and Accountability // Environment and Urbanization Asia. – 2013. 4(1). – P. 191–202.

Институционализация государственной политики обеспечения транспортной безопасности как форма интеграции системы государственной транспортной политики

А.В. Тимченко 8383
  Тимченко Анастасия Владимировна, соискатель кафедры государственной политики факультета политологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. E‐mail: [email protected]
  Anastassia V. Timchenko, Postgraduate student, Chair of Public Policy, Faculty of Political Science, Lomonosov Moscow State University. E‐mail: [email protected]


[Закрыть]

Аннотация. В статье по итогам рассмотрения подходов к изучению политических институтов и государственной политики предлагается тезис о разделении административной и политической интеграции политических институтов при изучении практических примеров отдельных видов государственной политики на примере государственной транспортной политики и политики в области обеспечения транспортной безопасности. Исследуется российский и зарубежный опыт институционализации политики в области обеспечения транспортной безопасности.

Ключевые слова: институционализация; государственная политика; институт; транспортная безопасность.

A.V. Timchenko

Institutionalization of state policy of transportation security as the form of integration of the system of state transportation policy

Abstract. The article based on the results of consideration of approaches to the study of political institutions and of public policy suggests an idea about separation of administrative and political integration of political institutions by referring to the study of practical examples of certain types of state policy (state transportation policy and policy in the field of ensuring transportation security cases). The Russian and foreign experience of the institutionalization of the transportation security policy is being studied.

Keywords: institutionalization; public policy; institute; transportation security.

В политической науке отношение к институционализации и институтам не было статичным: менялись приоритеты, подходы, дефиниции, различные точки зрения на суть понятий «институт» и «институционализация» в политической жизни общества. После окончания Второй мировой войны и вплоть до середины 80‐х годов прошлого века в политической науке особое внимание уделялось системному анализу, теории групп, бихевиористским теориям. Основным объектом изучения становится не институт, а индивид как политический актор.

В сентябре 1984 г. Джеймс Марч и Йохан Олсен в статье [March J.G. and Olsen J.P., 1984], посвященной «новому институционализму», фактически возродили забытый интерес к институциональному подходу в американской, а впоследствии и в мировой политической науке.

В то же самое время сторонники и последователи теории рационального выбора и теории игр, объясняющие политику как максимально взаимовыгодную деятельность рационально мыслящих индивидов [D.P. Green, I. Shapiro, 1994], признали роль и значение институтов в политике. Политика стала рассматриваться как набор дилемм коллективного действия, а политические институты – в качестве инструментов для их решения [Панов П.В., 2006].

В современной политической науке роль институтов не просто возрождается, иногда эта роль абсолютизируется. Так, Б. Ротстайн полагает, что с какой бы проблемой ни сталкивался специалист в области политической науки, она, так или иначе, будет связана с политическими институтами [Ротстайн, 1999]. Даже сравнительную политологию автор предлагает организовать не на основе странового сравнения политических систем и моделей в целом, а на основе сравнения различных политических институтов, и это сравнение выделить в отдельную субдисциплину.

Нормативный подход к пониманию сути понятия «институт» и процессов институционализации популярен в политической и экономической науках. Так, Толкотт Парсонс и Дуглас Норт в своих работах определяют институт как некие созданные человеком нормы, «правила игры в обществе» и ограничительные рамки, которые определяют модели дозволенного, предписанного и запрещенного поведения [Парсонс, 1960]. Институты включают в себя все формы ограничений, созданные людьми для того, чтобы придать определенную структуру человеческим взаимоотношениям [Норт, 1997].

Параллельно в политической науке существует организационно-управленческий (или административно-управленческий) подход к понятию сущности института. Его сторонники под институтом подразумевают формализованную организацию, включающую в себя и правовые нормы, и обычаи, и предписания [Lane J-E. Ersson S., 2000], которые сторонники нормативного подхода вкладывают в суть дефиниции «институт». В этой трактовке понятие института шире, чем сведение его сути к нормам, запретам, ограничениям и правилам поведения. Соответственно, и процесс институционализации являет собой не только нормативно-доктринальное закрепление, но и организационно-управленческий процесс, результатом которого является создание институтов как структурных элементов политического процесса.

Аренд Лейпхарт видит значение институтов в том, что они переводят предпочтения граждан в направления публичной политики [Королев, Зазнаев, 2006], которая выполняя в обществе функции стабилизации, являет собой исполнительный и во многом инертный механизм, опосредующий политический курс и государственное администрирование. Этот механизм балансирует политическую систему и придает ей необходимую инертность для того, чтобы флуктуации целей и действий групп интересов не сказывались на системе государственного управления в целом.

В.Я. Гельман полагает [Гельман, 2017], что поиски эффективных механизмов государственного управления стимулируются противоречием, которое в политической науке отмечается дуальным пониманием политики в России ввиду отсутствия синонимов, аналогичных «politics» и «policy» в английском языке, где в первом случае под политикой понимается борьба за власть и ее удержание, а во втором – комплекс мер, проводимых правительством в какой‐то области деятельности. Во втором случае политика рассматривается с позиции технократического подхода, с позиции этого подхода строится и государственная политика в какой-либо отрасли экономики или сферы жизни общества. Технократизм завоевал популярность в политической и академической среде, поскольку с ним связывается рост благосостояния, а также упорядочивание, снижение непредсказуемости внутренней и внешней среды государства, что в свою очередь должно содействовать повышению качества ключевых решений [Якунин, 2016].

Исходя из вышеизложенного, государственную политику можно определить как системный политический процесс управленческого влияния на основные сферы общества, исходящий от институтов исполнительной власти государства, базой для которого служит применение государственных властных полномочий на различных этапах выработки и имплементации государственных решений [Сморгунов и др., 2006]. Это понимание государственной политики ряд авторов расширяет до стадиального процесса: от построения повестки дня до оценки достижения поставленных политических целей [B. Petters, P. Zittoun], через которые, главным образом, и происходит институционализация государственной политики.

При моделировании политико-управленческого цикла исследователи выделяют от пяти его стадий [J. Anderson, 2003] до трех стадий и 18 фаз и 36 подфаз [Дегтярев, 2004]. Предлагаемые модели, вне зависимости от степени детализации, представляют собой попытки сформулировать институциональные правила согласования интересов отдельных акторов в общей системе государственной политики. Их авторы убеждены в необходимости применения цикличных моделей, обеспечивающих, как они считают, адекватное отражение динамики интересов отдельных акторов в едином процессе государственной политики.

Принимая во внимание это обстоятельство, необходимо учитывать и критику теоретических моделей государственной политики как политического процесса и процесса принятия решений за излишнюю схематичность [Соловьев А.И., 2015]. Преодоление этой схематичности затруднено, поскольку решение как базовый результат работы политических институтов обладает трансформационным потенциалом в их отношении.

Исследователями выделяются различные виды государственной политики. К примеру, J. Anderson [Anderson J.E., 2003] начинает рассмотрение государственной политики, разделяя ее на национальный, федеральный и региональный уровни. Данное отличие видов происходит по уровням целеполагания и потенциала распределения ресурсов. Автор допускает множественные типологии видов и подвидов государственной политики, в том числе и по секторальному (внешняя, социальная, экономическая) и институциональному критерию.

Одним из видов государственной политики является государственная транспортная политика. Особенностью государственной транспортной политики является относительная проработанность стадий и процедур взаимодействия заинтересованных групп в области реализации групповых и государственных интересов. Эта особенность обусловлена технологической спецификой работы транспортной отрасли и ее определяющим влиянием на многие процессы, в том числе и в политической системе общества. Вместе с тем включенность государственной транспортной политики во многие политические процессы является причиной ее вариативности. В результате для государственной транспортной политики институционализация посредством строгого выполнения стратегических документов, законодательства, правовых актов, доктрин и иных регламентированных норм и предписаний является одним из немногих способов удержания четких институциональных границ в условиях постоянной динамики целевых политических установок отдельных акторов.

Стратегические документы [Транспортная стратегия РФ, 2008] ставят перед российской транспортной отраслью масштабные задачи по обеспечению надлежащего уровня транспортной безопасности, выработке необходимых мер, проведению комплексных мероприятий, в которые должны быть включены многие акторы, влияющие на баланс интересов в транспортной отрасли. Решение поставленных задач зависит не в последнюю очередь от роли, позиции и степени участия государства: от формирования и реализации государственной политики до выстраивания партнерских отношений (партнерство бизнеса и государства, использование механизмов государственно-частного партнерства в отрасли) с хозяйствующими субъектами в этой области. Государственная политика обеспечения транспортной безопасности в целях обеспечения состояния защищенности объектов транспортной инфраструктуры и транспортных средств от актов незаконного вмешательства предполагает совместные усилия и взаимодействие всех заинтересованных акторов.

Государственная политика обеспечения транспортной безопасности может способствовать достижению баланса политического курса и государственного управления в транспортной отрасли. Цели политики государства в области обеспечения транспортной безопасности должны учитывать интересы значительного числа субъектов транспортной безопасности, не только определенных законодательством о транспортной безопасности, но и реально включенных в разного рода формальные и неформальные взаимодействия и взаимоотношения в транспортной отрасли. Однако влияние групп интересов, существующих в транспортной отрасли, не должно быть определяющим, чтобы не разбалансировать государственное управление.

Цель государственной политики в сфере транспорта состоит в обеспечении динамичного развития отрасли, удовлетворяющей потребностям экономики, обороны и граждан России в услугах транспорта для государственных, производственных и социальных нужд экономически эффективным образом и с надлежащим уровнем транспортной безопасности как в краткосрочной, так и в стратегической перспективе [Теребнев Л.В., 2012]. Что понимается под надлежащим уровнем транспортной безопасности в отрасли, пока ни на уровне политических решений, ни на уровне нормативного закрепления не определено. Можно предположить, что это определенное (либо в нормативных правовых актах, либо в решениях органов государственной власти как федерального, так и на регионального уровня) качественное состояние защищенности транспортной отрасли от актов незаконного вмешательства, которое становится основой при выработке политики обеспечения транспортной безопасности.

Следует признать, что государственная политика в области транспортной безопасности, являющаяся неотъемлемой частью государственной транспортной политики Российской Федерации, на нормативном уровне урегулирована не в полной мере. Правоприменители обращают внимание на тот факт, что в действующем законодательстве, регулирующем вопросы обеспечения транспортной безопасности, отсутствовала и до сих пор отсутствует дефиниция государственной политики транспортной безопасности, не конкретизированы цели и меры, направленные на обеспечение транспортной безопасности.