Текст книги "Новейшая история России. 1914—2008"

3.3. Военный коммунизм

Политика военного коммунизма остается сегодня предметом споров историков, экономистов, публицистов. Разброс мнений по данному вопросу широк: от признания военного коммунизма неудачным социальным экспериментом, который сознательно затеяли пришедшие к власти большевики, до традиционного и устоявшегося в научной литературе прошлых лет утверждения, что чрезвычайные меры стали вынужденным шагом советской власти. Они были вызваны развернувшимися военными действиями и экономической блокадой «осажденного лагеря революции».

Лидеры большевиков не предполагали немедленного «введения» социализма в России. Еще весной 1918 г. в работе «Очередные задачи советской власти» В.И. Ленин писал о «первых шагах» по направлению к социализму, об «известном времени», которое необходимо для понимания массами идей государственного учета, контроля над производством и распределением.

Однако уже к середине 1918 г. советское государство оказалось на положении военного лагеря. Началась быстрая милитаризация экономики страны: потребности формируемой Красной Армии должны были удовлетворяться в первую очередь, зачастую в ущерб отдельным звеньям национального хозяйства. Таким образом, основным ускорителем чрезвычайных мер в экономике стала гражданская война. По словам М.Н. Покровского, в период с ноября 1917 г. до лета 1918 г. ничего «во-еннокоммунистического» в реализуемой большевиками политике не было. Сам термин был введен в оборот еще до октября 1917 г. известным марксистским теоретиком, автором ряда утопических романов A. А. Богдановым, трагически погибшим в 1928 г. в результате произведенного на себе неудачного эксперимента по переливанию крови.

B. И. Ленин впервые употребил выражение «военный коммунизм» в апреле 1921 г. в статье «О продовольственном налоге».

Со второй половины 1918 г. советское правительство осуществило ряд чрезвычайных мер, направленных на централизацию государственного контроля и управления всеми сферами экономической жизни. Комплекс этих мер и получил название «военного коммунизма». Для укрепления боеспособности Красной Армии, объединения усилий фронта и тыла 30 ноября 1918 г. постановлением ВЦИК был образован чрезвычайный орган – Совет рабочей и крестьянской обороны (Совет обороны) во главе с В.И. Лениным. Совет объединял и направлял работу всех советских, хозяйственных, военных и общественных организаций, стремился оперативно решать задачи перестройки на военный лад промышленности, транспорта, продовольственного дела, культурной жизни. В случаях особой опасности Совет обороны выносил решения об объявлении тех или иных районов страны на военном (осадном) положении и передачи всей полноты власти в них ревкомам. Позже, в апреле 1920 г., на базе Совета обороны был сформирован Совет труда и обороны (СТО) для согласования деятельности центральных ведомств и учреждений в области обороны государства и хозяйственного строительства.

Становление основ системы централизованного государственного управления национальным хозяйством в Советской России 1917–1920 гг. проходило, таким образом, в острой борьбе, в ходе которой вырабатывалась единая точка зрения. Однако этот период, вопреки распространенному мнению, не был временем прямолинейной централизации всех процессов управления экономикой. Данный этап хозяйственной политики представлял собой причудливое сочетание сильных децентралистских тенденций – идей территориальной организации производства – и стремления властных структур к тотальному огосударствлению.

1918 г. стал в определенной мере временем «осовнархоживания» территории страны. К середине 1919 г. в Советской России было создано 332 местных экономических органа. Система Совнархозов (СНХ), таким образом, представляла собой горизонтальный срез – организацию промышленности по производственно-территориальному признаку. Однако параллельно шел и другой процесс. ВСНХ с 1918 г. формировал также производственно-отраслевую систему, так называемые главки и центры, – главные и центральные правления. Именно это направление взяло впоследствии верх и заложило основу централизованного управления промышленностью в стране.

В Советской России за основу были взяты «наполняемые пролетарским классовым содержанием» формы государственного капитализма военного времени в Германии. По признанию хозяйственных руководителей первых лет советской власти, именно учет немецкого опыта при организации экономики служил образцом для становления нового строя. Ю. Ларин (Лурье), которому В.И. Ленин осенью 1917 г. поручил «заняться хозяйством», отталкивался от принципа, взятого на вооружение в России еще в годы мировой войны, а затем активно применяемого на советской почве: «Организация в каком-либо буржуазном государстве системы централизованного планового капитализма равносильна значительному усилению его мощи по отношению к другим странам». Германский опыт, по свидетельству Ю. Ларина, «ставился на голову» и в течение ряда лет служил примером для советского строя. Во многом под воздействием немецких хозяйственных успехов (Ю. Ларин, например, сравнивал Германию периода Первой мировой войны с Робинзоном Крузо на необитаемом острове) у многих советских руководителей сложилось более чем критическое отношение к идеям децентрализации государственного управления.

Проводимая политика не означала отстранения от участия в экономической жизни целых слоев населения. Уже в первые месяцы после Октября 1917 г. стало ясно, что полностью заменить чиновничий аппарат нельзя. За счет старой партийной гвардии, составлявшей накануне революции около 7 % численности большевиков, оказалось невозможным удовлетворить потребности даже в руководителях многих центральных и местных органов. К осени 1918 г. удельный вес «бывших» среди руководящего состава аппарата достигал в Наркомате финансов 97,5 %, в Наркомате госконтроля – 80 %, в Наркомате путей сообщения – 88,1 %. И уже с 29 апреля 1918 г. была введена повышенная оплата труда специалистов. Таким образом, в конкретной практике государственного и экономического строительства большевики руководствовались первоначально скорее прагматическими соображениями, целесообразностью, нежели теорией. Реалии жизни корректировали выработанные схемы.

В 1918–1920 гг. ускоренным темпом шел процесс национализации промышленности. Опасаясь того, что крупные предприятия на оккупированных Германией территориях могут перейти в ее собственность, Совнарком 28 июня 1918 г. в спешном порядке принял Декрет о национализации крупных и частично средних предприятий всех основных отраслей промышленности. В тот момент подлежало национализации до 2 тыс. акционерных предприятий, которые признавались впредь до особого распоряжения «находящимися в безвозмездном арендном пользовании прежних владельцев». Бывшие собственники должны были финансировать предприятия и имели право получать доходы «на прежних основаниях». Весь служебный и технический персонал национализируемых фабрик и заводов (директора, члены правлений, ответственные распорядители) объявлялись состоящими на службе у советской власти. Одновременно накладывался арест на личные средства акционеров и собственников национализируемых предприятий «вплоть до выяснения вопроса об отношении этих сумм к оборотному капиталу и средствам предприятия».

К концу 1918 г. в районах Центральной России из 9,5 тыс. учтенных предприятий (около половины из них считались крупными и средними) в руки государства перешло свыше 3,3 тыс. фабрик и заводов, т. е. 35 %. Национализация крупного производства страны была завершена к весне 1919 г.

Проведенная 28 августа 1920 г. перепись учла в России 396,5 тыс. крупных, средних и мелких промышленных предприятий, включая и кустарно-ремесленного типа. Из них к тому времени было национализировано 38,2 тыс. предприятий с числом рабочих около 2 млн человек, т. е. свыше 70 % всех занятых в промышленности. При этом существенно возросла роль главков и центров (если в 1918 г. их было 18, то к 1920 г. – 52). Верх взяла тенденция сверхцентрализации промышленной политики государства.

С окончанием основных сражений гражданской войны советское руководство предприняло попытку наладить работу хозяйственных структур в соответствии с плановыми заданиями (большинство планов, разработанных в 1918–1919 гг., не могли быть реализованы по причине чрезвычайных условий войны). В 1920 г. Государственной комиссией по электрификации России (ГОЭЛРО) был разработан первый единый государственный перспективный план развития народного хозяйства страны на основе электрификации. Планом предусматривалось за 10–15 лет не только восстановить и реконструировать довоенную электроэнергетику, но и построить 30 районных электростанций (20 тепловых и 10 ГЭС) общей мощностью 1750 тыс. кВт.

Аграрная политика советской власти до мая 1918 г. развивалась в духе Декрета о земле, принятого 26 октября 1917 г. Сам Декрет, как известно, повторял наказ о земле, выработанный эсерами на базе 242 местных наказов. Земля передавалась в распоряжение местных Советов. Однако голод и гражданская война толкнули большевиков на путь чрезвычайных мер в сельском хозяйстве. Власть пошла на насильственное изъятие продуктов в деревнях. Вместе с тем хлебная разверстка и хлебная монополия не являлись большевистским изобретением. Постановление о хлебной разверстке было подписано еще 29 ноября 1916 г. управляющим министерством земледелия А.А. Риттихом и вступало в силу в январе 1917 г. Политика твердых цен, нормированного снабжения населения (введение карточек на продукты питания) активно осуществлялась и Временным правительством.

В мае 1918 г. советское правительство осуществило ряд мер, совокупность которых получила название продовольственной диктатуры. 13 мая был принят декрет, который наделял Наркомат продовольствия и его органы чрезвычайными полномочиями в области заготовки и распределения продовольствия и подтверждал незыблемость хлебной монополии государства и твердых цен на хлеб. Всех, у кого хлеб имелся, но кто не свозил его на ссыпные пункты или использовал для самогоноварения, декрет объявлял врагами народа.

Декретом от 27 мая была проведена реорганизация органов Нар-компрода в центре и на местах с тем, чтобы сделать их более энергичными проводниками продовольственной политики советского правительства.

Уже осенью 1917 г. в хлебородные губернии страны стали отправляться первые продовольственные отряды. После обращения В.И. Ленина и наркома продовольствия А.Д. Цюрупы к рабочим Петрограда (4 июня 1918 г.) с призывом изымать излишки хлеба у кулаков силой был организован массовый «крестовый поход» в деревню. Число рабочих продотрядов возрастало с каждым месяцем. Значительную часть членов этих отрядов составляли безработные рабочие, привлекаемые к участию в них заработной платой деньгами, но в особенности натурой пропорционально количеству конфискованных продуктов. Численность всех продотрядов в ноябре 1918 г. составляла 72 тыс. человек, в 1919–1920 гг. она колебалась от 55 до 82 тыс. человек. Распущены эти отряды были только в конце гражданской войны.

11 июня 1918 г. был принят декрет об организации комбедов – комитетов деревенской бедноты. Он стал важнейшим звеном в системе мероприятий советской власти, реализуемых в деревне, и ознаменовал собой установление политики военного коммунизма в сельском хозяйстве. В ноябре 1918 г. в 33 губерниях Европейской России и Белоруссии действовало 139 тыс. комитетов бедноты, во главе которых стояли коммунисты из рабочих и крестьян, бывших солдат. В конце 1918 – начале 1919 г. комбеды были преобразованы и слиты с Советами, что в определенной степени являлось признанием большевиками нежизнеспособности этого института.

Со стороны крестьянства неприкрытая реквизиция произвольно установленных излишков вызывала различные формы протеста: вооруженные выступления, сокрытие запасов, отказ засевать больше земли, чем было необходимо для пропитания своей семьи.

Декрет от 11 января 1919 г. «О разверстке зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства», принятый в связи с необходимостью «срочной поставки хлеба» для нужд Красной Армии, беспорядочные поиски продовольственных излишков заменял централизованной и плановой системой продразверстки. Увеличению хлебозаготовок способствовала и деятельность Продар-мии, которая стала формироваться в мае 1918 г. после опубликования декретов о введении продовольственной диктатуры. В обязанности продармейцев входило организовывать крестьянскую бедноту; получать продовольствие от имущего населения; вести агитационную работу; подавлять контрреволюционные выступления; охранять продовольственные грузы; нести заградительную службу; оказывать помощь местным органам советской власти; и т. д. К ноябрю 1918 г. в Продармии находились свыше 29 тыс. человек, к октябрю 1919 г. – 45,5 тыс., а к сентябрю 1920 г. – 77,5 тыс. человек. Однако в конце гражданской войны отряды Продармии к хлебозаготовкам привлекались лишь в исключительных случаях – в районах крестьянских восстаний. С переходом к нэпу Продармия прекратила свое существование.

В ходе хлебозаготовительной кампании 1916–1917 гг. (с августа по август) в стране было заготовлено 320 млн пудов зерна, в кампанию 1917–1918 гг. удалось собрать всего 50 млн пудов. С началом осуществления чрезвычайных мер ситуация была несколько улучшена. В хлебозаготовительную кампанию 1918–1919 гг. сбор составил 107,9 млн пудов хлеба, крупы и зернового фуража (только по Европейской части России), в 1919–1920 гг. – 212,5 млн пудов. Из этого числа на Европейскую Россию пришлось 180,5 млн пудов. В ходе кампании 1920–1921 гг. было собрано 367 млн пудов хлеба.

В годы гражданской войны особо расцвело мешочничество, возникшее в годы Первой мировой войны на почве продовольственного кризиса. 6 августа 1918 г. СНК для борьбы с мешочничеством установил нормы провоза продовольствия – не более 20 фунтов (1 фунт – около 450 г) на 1 человека, в том числе не свыше 10 фунтов печеного хлеба, 2 фунтов масла и 5 фунтов мяса. Все продукты сверх нормы конфисковывались. Постановлениями Московского (от 24 августа 1918 г.) и Петроградского (от 5 сентября 1918 г.) Советов устанавливались нормы свободного ввоза хлеба рабочими и трудящимися в столичные города в размере 11 /2 пудов. По решению СНК действие этих постановлений прекращалось 1 октября 1918 г. Полуто-рапудничество способствовало смягчению продовольственного кризиса, хотя и не могло полностью его преодолеть. Постановлением СНК от 29 июня 1920 г. была увеличена норма провоза продуктов для красноармейцев, едущих с фронта в отпуск, до 2 пудов. Несмотря на деятельность заградительных отрядов, ликвидировать мешочничество в условиях войны, разрухи и голода было невозможно. По официальным данным, в 1918–1919 гг. из 26 губерний России было вывезено в города 143,8 млн пудов хлеба, в том числе мешочниками – около 66 млн пудов, или 41 %. За годы гражданской войны в города мешочниками было доставлено около 1 /2 всего продовольствия.

В годы военного коммунизма происходило обесценение денег и рост натуральной платы (продовольственный паек по льготным ценам, спецодежда и удешевленные коммунальные услуги). Натурализация хозяйственных связей, выплат за труд воспринималась некоторыми учеными-экономистами того времени как переходная мера к ликвидации денег вообще. В известной мере перспективу уничтожения денег в будущем обществе не исключал и В.И. Ленин. Декрет СНК от 2 мая 1919 г. предлагал все платежи учреждений осуществлять между собой и оформлять не денежными расчетами, а бухгалтерскими записями, без учета денег. 20 мая постановлением ВЦИК Наркомату финансов предоставлялось право «недостаток денежных средств народной казны пополнять посредством подкрепления денежной наличности выпуском денежных знаков в размере действительной потребности», т. е. печатать расчетные знаки без ограничения. Вскоре после этого, 19 января 1920 г., был упразднен и Народный банк.

Однако в эти годы деньги были практически вытеснены лишь из сферы государственной промышленности. Полностью отказаться от них государство не могло даже в условиях военного коммунизма. Население продолжало пользоваться денежными знаками «царских» выпусков, «керенками» и «думскими» деньгами образца 1917 г., расчетными знаками советской поры, а также многочисленными местными выпусками. Современник тех лет указывал на необходимость «держать ухо востро» при осуществлении даже небольшой покупки: «...купоны со скидкой, купоны без скидки, купоны 1918 года, не берущиеся даже газетчиками, и фальшивые деньги, одесские десятирублевки, марьинские керенки, Варваринские двугривенные – смотреть нужно зорко». Повсеместно отмечалась спекуляция с купюрами старых (дореволюционных) образцов, основывавшаяся на недоверии части населения к новой власти и ее деньгам, спросом на «царские» кредитные билеты, который имелся среди эмигрировавших лиц или тех, кто вел торговлю со вновь образовавшимися государствами – Эстонией, Латвией, Литвой, Польшей.

Размер денежного заработка на промышленных предприятиях за 1918–1920 гг. существенно увеличился. Так, если в середине 1918 г. средний месячный заработок рабочих Петрограда составлял около 470 руб., то к концу 1920 г. – около 10 тыс. руб. (Спустя год, с переходом к нэпу, он взлетел до небывалых ранее пределов, составив 840 тыс. руб. в месяц.)

Несмотря на чрезвычайное положение военного времени, в эти годы советским правительством осуществлялся комплекс мер по социальному обеспечению трудящихся, нетрудоспособных, престарелых и детей. Создавались дома матери и ребенка, родильные дома, женские и детские консультации, молочные кухни, ясли. В 1919 г. в России действовало 1279 таких учреждений. Декретом СНК от 17 мая 1919 г. на крупнейшие фабрично-заводские центры российских губерний распространялось положение о бесплатном питании детей в возрасте до 14 лет «безотносительно к категории классового пайка их родителей». С конца 1920 г. правительством активно принимались декреты о бесплатном предоставлении рабочим и служащим продовольствия, предметов широкого потребления, коммунальных услуг.

Политика и практика жесткого централизма в годы гражданской войны была оправданна. Она помогла спасти народное хозяйство страны от краха, хотя и не способствовала экономическому росту. В то же время сверхцентрализм привел к тому, что на момент окончания боевых действий в среде хозяйственных руководителей начали возникать крупные разногласия по вопросу ведения экономической политики. В.И. Ленин между тем по-прежнему отстаивал идею централизованного государственного управления производством. Выступая с речью на заседании коммунистической фракции ВЦСПС 12 января 1920 г., он резко критиковал отдельных членов президиума ВСНХ, обвиняя их в развязывании «отвратительной ведомственной драчки» в момент перехода к мирному строительству: «Вернитесь назад, к тому времени, когда вам было 16 лет, и начинайте болтать о централизации и децентрализации. Это – государственная задача для членов коллегии, президиума ВСНХ. Это такой вздорный и жалкий хлам, что стыдно и позорно тратить на это время». Подобного рода «драчки», по словам главы правительства, имели место почти на каждом заседании Совнаркома. При этом случались такие сцены, после которых у В.И. Ленина «возникало желание утопиться».

Таким образом, гражданская война лишь усилила веру советских руководителей во всемогущество централизма. Не случайно в начале 1920 г. В.И. Ленин заявил, что именно война «дала умение довести дисциплину до максимума и централизовать десятки и сотни тысяч людей Без этого мы все полетели бы к черту».

Наиболее трезвомыслящие деятели большевистской партии уже в 1920 г. думали об изменении подходов к решению народнохозяйственных проблем (программы экономического возрождения страны в 1919 г. предлагали эсеры, меньшевики, а также деятели «Национального центра» – представители несоциалистических партий). Неразрешимой задачей в годы гражданской войны также стали попытки найти грань, водораздел, правильное сочетание между функциями центральных и местных органов управления экономикой.

Высшая точка политики военного коммунизма пришлась на рубеж 1920–1921 гг. Эта система складывалась постепенно из комплекса административно-экономических мер, продиктованных конкретными обстоятельствами. Характерными чертами экономики периода гражданской войны стали жесткая централизация, разрыв горизонтальных хозяйственных связей; система управления, охватывающая всю национализированную собственность и все народное хозяйство; ликвидация частнокапиталистических элементов и передача основных средств производства в руки трудящихся; милитаризация экономики, подчинение всей хозяйственной деятельности государства интересам гражданской войны; использование вынужденных мер типа продразверстки; инфляция и падение покупательной способности денег.

Негативные последствия военного коммунизма сильнее всего отразились на крестьянстве, способствовали вызреванию и взрыву антибольшевистских восстаний. Потребовались серьезные потрясения 1920–1921 гг., прежде чем советское руководство произвело корректировку экономического курса, который до этого времени определялся как внешними условиями, так и установками лидеров государства на непосредственный переход к социализму.