Текст книги "1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории"

Однако заявления Пантелича разделялись далеко не всеми югославскими военными. Точнее было бы сказать, что среди них имел место значительный разброс представлений о военной угрозе. Так, например, беседуя 27 сентября 1968 г. с послом Бенедиктовым, заместитель государственного секретаря по делам народной обороны, главнокомандующий ВВС и ПВО СФРЮ генерал-полковник В. Бубань заметил, что «глупых статей» по поводу концентрации войск в Болгарии или где-либо еще для нападения на СФРЮ он «не читает, не собирается читать и советует другим поступать таким же образом». Подчеркнув, что югославская сторона в настоящее время вполне удовлетворена ходом поставок военного снаряжения из Советского Союза, Бубань заявил, что полемику между СССР и Югославией следует «прекратить как можно скорее, и [что] возможностью для достижения этой цели», по его мнению, является встреча представителей обеих стран на высоком уровне[199]199
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 60. Д. 284. Л. 180–181.


[Закрыть].

В целом с конца сентября отмечается сглаживание остроты полемики и болезненной реакции советской стороны на звучавшие в югославской публичной сфере голоса о возможности агрессии против Югославии с Востока. Но определенная напряженность все же сохранялась.

Так, в середине ноября сотрудники советского посольства на примере недавно опубликованной в Белграде книги бывшего корреспондента ТАНЮГ в Москве М. Маровича «Советская реформа – дилеммы и развитие» представили югославские характеристики политического развития и обстановки в СССР. Авторы аннотации подчеркнули пропагандистские цели указанного издания, хотя и отметили намерение Маровича разобраться с тем, что происходило в СССР с объявленной несколько лет назад хозяйственной реформой. Общая оценка книги все же была негативной: «носит нездоровый характер по отношению к Советскому Союзу, написана с известных позиций югославской теории и практики самоуправленческого социализма и призвана дать югославскому читателю превратное представление о действительных достижениях Советского Союза в области экономики за полувековую историю развития, исказить и приуменьшить эти успехи, исказить экономическую политику СССР»[200]200
  Там же. Л. 63–72.


[Закрыть].

О том, что советско-югославская полемика уже окончательно потеряла исключительный характер, свидетельствует тот факт, что Тито перестал выступать на соответствующих совещаниях, а лишь председательствовал на них. Так, 14 ноября на заседании правительства и Исполкома ЦК СКЮ он при обсуждении международного положения не счел нужным сделать какие-либо вводные замечания, а передал слово Диздаревичу и исполняющему обязанности государственного секретаря по иностранным делам Павичевичу[201]201
  AJ. F. 507. III/136 Autorizovane stenografske beleske sa Jedanaeste zajednicke sednice Predsednistva i Izvrsnog komiteta CK SKJ, odrzane 14. novembra 1968. u Beogradu.


[Закрыть]. Очередную развернутую оценку своего взгляда на события он дал 22 ноября на прощальной аудиенции уже отозванному в Прагу послу Чехословакии Шимовичу. Югославский лидер довольно подробно описал состояние отношений между Белградом и Москвой, сделав особый акцент на расхождениях между СКЮ и КПСС[202]202
  Prameny k dejinam Ceskoslovenske krize 1967–1970. Dil 4/3. svazek. Vondrova Jitka, Navratil, Jaromir, Mezinarodni souvislosti Ceskoslovenske krize 1967–1970. Zari 1968 – kveten 1970. Dok. 216. S. 199–200.


[Закрыть].

Очевидно, что Тито больше не был намерен выносить имевшиеся разногласия на публику. На это повлияла не только возобновившаяся переписка с Брежневым. Весьма важное значение имел также резкий всплеск ирредентистских настроений в сербском автономном крае Косово и Метохия. Его кульминация пришлась как раз на последние дни ноября[203]203
  Гаталовић М. Бурна времена. Косово и Метохиjа у државноj политици Jугославиjе 1966–1969. Београд, 2018. С. 165–202.


[Закрыть]. Факт первого открытого выступления сепаратистов, к тому же накануне важного государственного праздника – Дня республики, повлиял на тональность и содержание публичного выступления Тито 29 ноября на праздничных торжествах в г. Яйце (Босния и Герцеговина): в нем отсутствовали какие-либо упоминания о Советском Союзе, которые Москва могла посчитать недружественными. На состоявшейся на следующий день пресс-конференции Тито, отвечая на вопрос иностранного журналиста, коротко и энергично опроверг обнародованный в западной печати факт, будто Югославия потребовала от Советского Союза гарантий собственной безопасности. Тито категорически заявил, что югославы с таким требованием к советской стороне не обращались[204]204
  Положаj Jугославиjе променио се на боље. Конференциjа за штампу председника Тита у Jajцу // Борба. 1968. 31. XI. C. 16.


[Закрыть].

И данный Тито определенный ответ, и явно смягченные формулировки предыдущих выступлений произвели большое впечатление на советскую сторону. Тем более что и в дальнейшем советские наблюдатели убедились: позитивная тенденция проявилась в публичных высказываниях и других югославских руководителей. Как подчеркивал посол Бенедиктов в конце декабря 1968 г., «члены Президиума ЦК СКЮ, выступавшие на съездах Союзов коммунистов в Хорватии, Словении и Черногории, воздерживались от прямых недружественных заявлений по адресу СССР»[205]205
  АВП РФ. Ф. 0144. Оп. 29. П. 68. Д. 6. Л. 100–101.


[Закрыть].

Советские дипломаты в Белграде не раз говорили об этой позитивной динамике и при личных встречах с руководством ГСИД СФРЮ в декабре 1968 г. Особо подчеркивалось, что в Москве с одобрением восприняли такую позицию Тито[206]206
  AJБТ. Ф. 837. KРR/SSSR. 1-5-b: Veljko Micunovic. Zabeleska o razgovoru sa ministrom-savetnikom Аmbasadе SSSR-a P. Kuznecovom, 5. XII. 1968. S. 2.


[Закрыть]. В записи, сделанной после беседы с послом Бенедиктовым, М. Павичевич, приведя высокие оценки послом выступления Тито в г. Яйце, констатировал: «Ответственные товарищи в СССР считают, что этим, после известного ухудшения, создана база для улучшения благоприятной атмосферы в наших отношениях». Югослав также выделил замечание советского посла о том, что, по мнению Москвы, существует гораздо больше элементов, которые помогают «сближению позиций»[207]207
  Там же. Zabeleska o razgovoru v. d. drzavnog sekretara M. Pavicevica sa ambasadorom SSSR I. A. Benediktovim, na dan 25. decembra 1968. S. 2.


[Закрыть]. Тем не менее реальные шаги к возвращению советско-югославских отношений в прежнее русло были сделаны лишь в последние месяцы 1969 г.[208]208
  Улунян Ар. А. «Послепражский 1969-й»: Советские дипломатия и разведка в поисках союзников и противников на Балканах и в Европейском Средиземноморье. М., 2016. С. 88; Новосельцев Б. С. Советско-югославские отношения в конце 1968-го – 1969-м году // Славяноведение. 2018. № 3. С. 46–51.


[Закрыть] Исследователям еще предстоит тщательно изучить эти события.

Татьяна Андреевна Покивайлова
Особая позиция Румынии в августе 1968 г.

В статье будут проанализированы причины формирования особой позиции румынского руководства и реакция на ввод в Чехословакию в августе 1968 г. войск пяти стран Организации Варшавского договора (ОВД). Эта тема до сих пор остается недостаточно изученной в отечественной историографии. Из работ российских авторов следует, прежде всего, отметить статьи В. Л. Мусатова и И. И. Орлика, где в контексте общей политики ОВД в отношении лидеров и общественных сил, выступавших за реформирование социализма в Чехословакии, рассмотрена особая политика Румынии в августе 1968 г.[209]209
  Мусатов В. Л. Чехословакия-68. Формирование позиции СССР и их союзников // Мир перемен. 2008. № 3. С. 11–20; Он же. Венгрия и Румыния: два взгляда на «Пражскую весну» // 1968 год. «Пражская весна». Историческая ретроспектива. Сборник статей / отв. ред. Г. П. Мурашко. М., 2010. С. 310–329; Орлик И. И. Поражение «Пражской весны»: международный аспект // Мир перемен. 2008. № 3. С. 30–45; Он же. Мировое сообщество и события в Чехословакии в 1968 г. // 1968 год. «Пражская весна». Историческая ретроспектива. С. 183–203.


[Закрыть] Реакции румынского руководства на события в Чехословакии в это время посвящены статьи Т. А. Покивайловой[210]210
  Покивайлова Т. А. В августе 1968-го… Реакция румынского руководства на события в Чехословакии // 1968 год. «Пражская весна». Историческая ретроспектива. С. 298–309.


[Закрыть] и А. С. Стыкалина, рассмотревшего также и восприятие особой позиции Румынии в Советской Молдавии[211]211
  Стыкалин А. С. «Наши пограничники наблюдают развернутые работы по созданию оборонительных сооружений…». О положении на советско-румынской границе в конце августа 1968 г. // Славяне и Россия: проблемы войны и мира на Балканах. XVIII–XXI. К 100-летию со дня рождения академика Ю. А. Писарева / отв. ред. С. И. Данченко. М., 2017. С. 489–508; Он же. Августовская интервенция 1968 г. в Чехословакии и позиция Румынии // Новое прошлое. Ростов-на-Дону, 2018. № 4. С. 78–95; Он же. Международный кризис 1968 г. в связи с событиями в Чехословакии и ситуация на советско-румынской границе после 21 августа (по донесениям партийного руководства Советской Молдавии в ЦК КПСС) // Славянский мир в третьем тысячелетии. Образ России в славянских странах / отв. редактор Е. С. Узенёва. М., 2012. С. 202–211.


[Закрыть].

В монографии румынского исследователя В. Буги «На острие ножа. Советско-румынские отношения. 1965–1989 гг.» анализу двусторонних отношений накануне и во время чехословацкого кризиса посвящена отдельная глава[212]212
  Buga V. Pe muchie de cutit. Relatii romano-sovietice. 1965–1989. Bucuresti, 2013. P. 68–118.


[Закрыть]. Автор рассматривает как внутриполитические проблемы, так и международные коллизии, обусловившие особую позицию Румынии в отношении военной интервенции. Эта тема затрагивается и в другой недавно увидевшей свет монографии автора «Под пристальным взглядом Москвы. Внешняя политика Румынии. 1965–1989 гг.»[213]213
  Buga V. Sub lupa Moskovei. Politica externa a Romaniei. 1965–1989. Bucuresti, 2015.


[Закрыть].

В настоящей статье использованы материалы российских и румынских архивов, а также документальные публикации, увидевшие свет в обеих странах. Особый интерес представляют документы бывшего партийного архива ЦК РКП[214]214
  Arhivele Nationale ale Romaniei. F. CC al PCR/ Cancelarie. Vol. IV. 1968; F. Relatii externe.


[Закрыть], материалы ЦК и Политбюро ЦК КПСС[215]215
  Чехословацкий кризис. 1967–1969 гг. в документах ЦК КПСС. М., 2010.


[Закрыть], а также донесения дипломатических служб, отложившиеся в Архиве внешней политики РФ и архиве Министерства иностранных дел Румынии. Значительная часть документов румынского внешнеполитического ведомства введена в научный оборот исследователями в опубликованном в 1998 г. сборнике «Пражская весна в дипломатических документах румынских архивов». В частности, исследователям стали доступны донесения румынских дипломатов из Москвы, стран Восточной Европы, западных стран и отчасти стран Азии, прежде всего Китая[216]216
  Dinu N., Preda D., Teodor Gh. «Primavara de la Praga in documentele diplomatice romanesti». Focsani, 1998.


[Закрыть]. Эти документы были широко использованы румынскими историками[217]217
  Constantiniu F. I. O istorie sincera a poporului roman. Bucuresti, 1999; Retegan M. 1968 din primavara pana in toamna. Bucuresti, 1998; Idem. Romania si «Primavara de la Praga». Bucuresti, 2005; Idem. Cum s-a pregatit lichigarea primavarii de la Praga // Magazin istoric. 1998. № 7; Stefan M. «Primavara de la Praga si diplomatia Romana» // Magazin istoric. 1998. № 7; Grigorescu L., Moraru C. Trupe in apropierea Frontierii si turist in interior // Magazin istoric. 1998. № 7; Matei D. «Primavara de la Praga» si diplomatia Romana // Magazin istoric. 1998. № 8.


[Закрыть]. Ценные документы представлены в двухтомнике о начальном периоде правления Николае Чаушеску (1965–1971 гг.), изданном в Бухаресте в 2012 г.[218]218
  Istoria Comunismului din Romana. Vol. II. Documente. Nicolae Causescu. 1965–1971. Bucuresti, 2012.


[Закрыть]

Негативная реакция Румынии на военную интервенцию в августе 1968 г. в Чехословакию была предсказуема. Она определялась курсом, который проводила Румынская коммунистическая партия (РКП, до 1965 г. Румынская рабочая партия – РРП) на внешнеполитической арене в предшествующем десятилетии. Расхождения между СССР и его союзниками по Варшавскому договору начали проявляться еще на рубеже 1950-1960-х гг. Секретарь ЦК РРП Георге Георгиу-Деж, опасаясь за свою личную власть, де-факто не принял решений XX съезда КПСС. Н. С. Хрущёв своим бесцеремонным отношением к руководству Румынии способствовал ухудшению личных отношений между руководителями двух стран. Попытки Москвы заменить Георгиу-Дежа другой фигурой, как это произошло в ряде стран «социалистического лагеря», окончились неудачей. Вывод советских войск из Румынии в 1958 г. способствовал ослаблению в стране позиций Советского Союза.

Переломным моментом в отношениях Румынии с другими социалистическими странами стал апрель 1964 г., когда руководство РРП приняло так называемую декларацию о независимости, в которой заявило о своей особой позиции по целому ряду внутренних и международных проблем. Прокламировавшиеся в декларации абсолютизация принципов национального суверенитета, независимости и невмешательства во внутренние дела социалистических стран, взаимовыгодное экономическое сотрудничество в рамках Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) означали на практике дистанцирование от Советского Союза и ориентацию на налаживание контактов с западными державами и Китаем.

Смерть в марте 1965 г. Георгиу-Дежа и приход к власти Николае Чаушеску не привели к изменению прежнего курса румынской компартии, на что надеялась Москва. Более того, во внутренней политике стали нарастать националистические тенденции, направленные на разрыв дружественных отношений между народами Советского Союза и Румынии, сложившихся в конце 1940-х – начале 1950-х гг.[219]219
  Подробнее см.: Покивайлова Т. А. Механизмы формирования общественных настроений в Румынии и их эволюция в 1940–1950 гг. // В поисках новых путей. Власть и общество в СССР и странах Восточной Европы в 50-е – 60-е гг. XX в. / отв. ред. Н. М. Куренная. М., 2011. С. 153–167; Она же. От Г. Георгиу-Дежа к Н. Чаушеску. Румыно-российские отношения: смена вех // Москва и Восточная Европа. Непростые 60-е… Экономика, политика, культура. Сборник статей / отв. ред. Т. В. Волокитина. М., 2013. С. 177–206.


[Закрыть] В 1968 г. Румыния поддержала Чехословакию в повороте к ориентации на западные державы.

К 1968 г. напряженность в отношениях Румынии с СССР и другими странами «социалистического лагеря» усилилась. Поведение Бухареста внушало все большую обеспокоенность. 31 января 1967 г. Румыния установила дипломатические отношения с ФРГ, что вызвало болезненную реакцию в Москве и особенно в ГДР[220]220
  АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 58. П. 300а. Д. 18. Л. 92, 94, 139.


[Закрыть]. По сообщению из советского посольства в Бухаресте в МИД СССР от 3 февраля 1967 г., посланник ГДР в Румынии Э. Мольдт заявил советскому послу А. В. Басову, что, «по его мнению, установление дипломатических отношений между ФРГ и СРР наносит серьезный ущерб Германской Демократической Республике и не служит интересам европейской безопасности». При этом Мольдт подчеркнул, что «акт установления дипломатических отношений между СРР и ФРГ был осуществлен без всякого предварительного совета и консультаций не только с ГДР, но и с другими социалистическими странами»[221]221
  Там же. Оп. 57. П. 297. Д. 8. Л. 59.


[Закрыть]. В конце марта – начале апреля 1968 г. во время посещения Финляндии румынская правительственная делегация возложила цветы на могилу маршала Маннергейма. Так гости сочли необходимым отметить участие последнего в боевых действиях на румынском фронте в Карпатах зимой 1916–1917 г. в качестве командира крупного российско-румынского соединения, сражавшегося против германских и австро-венгерских войск. Советское правительство сочло этот акт недружественным по отношению к СССР, сделав упор на статусе Маннергейма, в годы Второй мировой войны верховного главнокомандующего армии Финляндии, воевавшей на стороне нацистской Германии. МИД СССР в связи с этим выразил протест румынскому послу в Москве[222]222
  Там же. Д. 17. Л. 92, 94.


[Закрыть]. Во время Шестидневной войны в июне 1967 г. на Ближнем Востоке Румыния не разорвала свои связи с Израилем и отказалась признать еврейское государство агрессором[223]223
  Там же. Оп. 58. П. 300а. Д. 18. Л. 140.


[Закрыть], в то время как все другие страны восточного блока поддержали Египет. В русле самостоятельного внешнеполитического курса Румыния выступила также за «прекращение нападок на коммунистический Китай»[224]224
  Там же. Л. 3.


[Закрыть]. На сессии Великого национального собрания Чаушеску заявил, что РКП считает необходимым восстановление «законных прав» Китая в ООН. Чаушеску поддержал член Политбюро РКП Эмил Боднэраш[225]225
  Там же.


[Закрыть]. Понятно, что подобные действия не могли не вызвать острого раздражения в Кремле.

Румынские лидеры были нетерпимы к любой критике в свой адрес. Когда на одном из заседаний комиссии представителей коммунистических и рабочих партий, собравшейся в Будапеште в конце февраля 1968 г. для подготовки международного совещания, глава сирийской делегации Халед Багдаш подверг критике руководство Румынии, обвинив его в национализме, румынская делегация покинула зал и отбыла в Бухарест[226]226
  Там же. Л. 134.


[Закрыть]. Уход румынской делегации с заседания широко освещался в западной прессе. В частности, печать ФРГ писала о том, что в изменившейся обстановке «даже такие маленькие страны, как Румыния, могут позволить себе пренебречь мнением большинства и совершенно безнаказанно выйти из рядов некогда единого движения», а французский еженедельник «Paris Match» констатировал, что «конечная цель Румынии сводится к тому, чтобы избавиться от опеки Москвы»[227]227
  Там же. Л. 99, 101.


[Закрыть]. История имела продолжение: в Румынии были организованы массовые митинги в поддержку действий делегации на встрече в Будапеште[228]228
  Там же. Л. 72.


[Закрыть].

Румыния всячески пыталась если не сорвать, то, по крайней мере, затруднить работу и принятие коллективных решений в рамках СЭВ и ОВД. Противопоставляя себя другим странам «социалистического лагеря», руководство Румынии поддержало политику нового чехословацкого руководства, надеясь найти себе союзника в отношениях с Москвой, хотя само было далеко от идей реформирования существующего строя. В справке советского посольства в Румынии, направленной в МИД СССР 18 ноября 1968 г., отмечалось: «Несмотря на все особенности курса РКП, позиции социализма в Румынии являются прочными, а внутриполитическое положение в целом устойчивым. События последнего времени показывают, что румынские руководители, очевидно, не намерены идти по пути ослабления довольно жесткого контроля и централизации в руководстве экономической и общественной жизнью страны. Подтверждением этого процесса служит тот факт, что, наряду с проявлением декларативных заявлений о стремлении к демократизации в последний период, в стране активно ведется борьба за усиление бдительности, принявшая характер широкой кампании внутри партии. РКП усиливает контроль за деятельностью партии»[229]229
  АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 58. П. 301. Д. 28. Л. 131.


[Закрыть] и, следовательно, добавим мы (Т.П.), всего общества. Кроме того, указывали авторы справки, кажущаяся демократизация политической жизни объясняется, прежде всего, желанием «как можно скорее освободиться от наследия Георгиу-Дежа и связанных с ним в прошлом работников», которые на начальном этапе народной власти сотрудничали с Москвой и поддерживали политику СССР на международной арене. Приход на их место новых кадров преследовал также цель создать вместо культа Георгиу-Дежа культ Чаушеску. Именно этим авторы справки объясняли начавшийся в апреле 1968 г. процесс реабилитации некоторых партийных и государственных деятелей, подвергнутых ранее необоснованным репрессиям (Лукрециу Пэтрэшкану, Штефана Фориша и других)[230]230
  Там же. Д. 29. Л. 1-23.


[Закрыть]. Чаушеску, по сути, сосредоточил власть в своих руках. Венгерский посол в Бухаресте в одной из бесед с сотрудниками советского посольства заявил, что, «по его мнению, реальное значение имеют лишь встречи и беседы с т. Чаушеску, ибо никто другой, включая [премьер-министра] т. Маурера, ничего не решает»[231]231
  Там же. П. 300а. Д. 17. Л. 92.


[Закрыть].

Сотрудник болгарского посольства в Бухаресте Г. Богданов поделился с советскими коллегами своими впечатлениями о встрече Тодора Живкова и Чаушеску, состоявшейся в октябре 1967 г.: «Серьезных переговоров не было, беседы велись, в основном, в автомашинах и во время кратковременных остановок, причем говорил, в основном, Н. Чаушеску». Богданов отметил, что «Чаушеску держал себя нервно, легко возбуждался, терял контроль над собой, особенно после небольшого количества выпитого вина. Излагая свою точку зрения по тому или иному вопросу, часто делал это с таким видом, будто бы лишь ему одному известна истина. Несколько раз он делал намеки на давление, которое он, якобы, испытывает со стороны ряда партий и, прежде всего, КПСС; многие вопросы трактовал с явно выраженным националистическим оттенком. По манере Н. Чаушеску держаться по отношению к другим румынским руководителям, по безапелляционному тону его высказываний можно предположить, что он является носителем тех тенденций, которые определяют националистические устремления румынского руководства». Кроме того, по словам болгарского дипломата, «в репликах и высказываниях Н. Чаушеску сквозили антисоветские настроения»[232]232
  Там же. П. 301. Д. 29. Л. 195–196.


[Закрыть].

В 1968 г. представительные румынские делегации дважды побывали в Чехословакии – в феврале, на праздновании 20-летия февральской победы 1948 г., и в середине августа, когда за несколько дней до вторжения был подписан новый двусторонний договор о дружбе и сотрудничестве. Румынское руководство выразило полную поддержку политике чехословацкого правительства во внутриполитических и международных делах. Чаушеску утверждал, что в Чехословакии отсутствуют антисоциалистические элементы, а острые заявления Москвы на этот счет считал не соответствующими объективному положению дел в Чехословакии[233]233
  Там же. П. 300а. Д. 17. Л. 233–234; Matei D. Primavаra de la Praga si diplomatia Romana. P. 10.


[Закрыть].

Из-за особой позиции Румынии в советском блоке Кремль и руководство других «братских» стран посчитали правильным не приглашать румын на закрытые совещания и встречи, где обсуждались вопросы, связанные с ситуацией в Чехословакии, и принималось решение о вводе войск. Официальных протестов из Бухареста не последовало. Тем не менее в августе 1968 г. Чаушеску с обидой заявил руководству Чехословакии, что, хотя Румыния является членом Варшавского договора, ее представители не были приглашены на совещания ПКК ОВД ни в Дрездене (23 марта 1968 г.), ни в Варшаве (14–15 июля), ни в Братиславе (3 августа)[234]234
  Istoria Comunismului din Romana. Vol. II. Documente. Nicolae Causescu. Р. 418–419.


[Закрыть]. Развитие событий в Чехословакии, сопровождавшееся ужесточением их оценок в «социалистическом лагере», не располагало к углубленному анализу особого курса Румынии. Но есть основания считать, что не все руководители «братских» стран с самого начала воспринимали его остро критически. В историографии неоднократно отмечена умеренность и сдержанность венгерского лидера Яноша Кадара, имевшего за плечами трудный опыт «прерванной» революции 1956 г. в собственной стране. В мае 1968 г. на совещании «пятерки» в Москве Кадар подчеркивал: «… Мы не должны исходить только из фактов, которые лежат на поверхности. Если мы будем считать, что Мао Цзэдун и его товарищи выжили из ума, что Фидель Кастро – мелкий буржуа, Чаушеску – националист, а в Чехословакии действуют попросту сумасшедшие, то при таком подходе мы вообще не сможем ничего решить»[235]235
  Cim s-a liemdarea primavarii de lu Praga. Raportulul Comitetul Politic eu privire la intalnirea de lu 8 mai 1968 a primilor secretari al partidelor fratesti din einci tari socialiste. Un raspuns din athivele ungure // Magazin istoric. 1998. № 7. P. 24–25.


[Закрыть]. Однако замечу, что уже через несколько месяцев, к августу 1968 г., позиция лидера венгерских коммунистов изменилась: он поддержал решение о вводе союзных войск на территорию Чехословакии.

Информация о подготовке силового варианта поступала в Бухарест по различным каналам, но о состоявшемся вводе войск румынское руководство официально узнало только в 3 часа 21 августа 1968 г., когда в ЦК РКП из советского посольства было доставлено курьером письмо (без подписи). В нем сообщалось, что войска пяти стран по просьбе большинства членов ЦК КПЧ были введены в Чехословакию в целях противодействия контрреволюции. Ознакомившись с письмом, Чаушеску в 6 часов 30 минут срочно созвал заседание Исполнительного комитета ЦК РКП, а в 10 часов утра уже состоялся расширенный пленум ЦК совместно с правительством Румынии.

Чаушеску представил на пленуме четко сформулированную позицию, согласно которой угрозы контрреволюции в Чехословакии не существовало, ЦК КПЧ владел ситуацией в стране, и, следовательно, для военной акции не было никаких оснований. Интервенцию Чаушеску оценил как грубую ошибку, подчеркнув, что Румыния может стать следующим объектом вторжения. Исходя из сложившейся обстановки, румынский руководитель указал на необходимость мобилизации армии, усиления охраны жизненно важных объектов, создания рабочих и патриотических отрядов самообороны. «Путь решения проблем, на который вступило руководство пяти стран, – заявил Чаушеску, – это путь авантюр, и нет никакой гарантии, что подобное не может случиться с другими странами, прежде всего с Румынией»[236]236
  Stenograma sedintei Comitetul Executiv al CC al PCR din ziua de 21 august 1968 // Retegan M. 1968 – din primavаra pana in toamna. Bucuresti, 1998. P. 278–279.


[Закрыть]. Хотя Чаушеску не упоминал об особом курсе Румынии, по всей вероятности, именно его он считал основанием для подобных опасений.

Несомненно, важным стимулом решительных заявлений Чаушеску являлись его опасения потерять власть. Не случайно поэтому уже на упомянутом выше заседании Исполкома ЦК РКП он, по сути, встал на путь круговой поруки: заставил каждого участника дать оценку случившемуся. Скорее всего, он не хотел допустить, чтобы в руководстве РКП появилась «группа товарищей», наподобие «чехословацкой четверки», которые в будущем могли бы попытаться посягнуть на его власть. Благо прецеденты в истории румынской компартии имелись – «дела» Штефана Фориша (1944 г.), Анны Паукер и Василе Луки (1952 г.), Мирона Константинеску, Теохари Джорджеску и Иосифа Кишиневского (1957 г). Уместно напомнить и другие, менее известные факты, как, например, неудавшаяся попытка Хрущёва отстранить от власти в 1956–1957 гг. и в 1962–1963 гг. Георгиу-Дежа, заменив его на Киву Стойку или Георге Апостола, что не могло не повлиять негативно не только на личные отношения двух лидеров, но и на двусторонние отношения Румынии и СССР в целом[237]237
  Подробнее см.: Anton M. Iesirea din cere. Politica externa regimulu: Gheorghi-Dej. Bucuresti, 2007. P. 82–92, 118–147, 177–192; Ibid. O vizita cu multe semne de intrebare. N. S. Hrusov la Bucuresti. 18–25 iunie 1962 // Arhivele Totalitarismului. № 3–4. Bucuresti, 2007. P. 187–202.


[Закрыть].

Выступая вслед за генеральным секретарем, член Политбюро ЦК РКП Георге Апостол, впоследствии один из оппонентов Чаушеску, поддержал его позицию и заявил: «От советских можно ожидать всего, чего угодно». В том же ключе оценил обстановку Д. Поп: «События в Чехословакии, – заявил он, – вызывают не только возмущение, но и требуют принять меры для защиты нас не только от США и ФРГ, о чем постоянно твердят советские товарищи, но и против интервенции первого в мире социалистического государства не на словах, а на деле… Интервенция в Чехословакию показала его подлинное лицо, чуждое марксизму-ленинизму. Ведь в Чехословакию вторглись не США и ФРГ, а Советский Союз и войска еще четырех социалистических стран»[238]238
  Stenograma sedintei Comitetul Executiv al CC al PCR. P. 291–292.


[Закрыть].

Все выступившие поддержали Чаушеску, демонстрируя при том из карьеристских побуждений свои верноподданнические чувства. На их фоне выделялось выступление Киву Стойки, в котором он ни разу не упомянул ни Советский Союз, ни Чаушеску. Он акцентировал внимание на характере отношений между социалистическими странами: сотрудничество и взаимопомощь, но никоим образом не подчинение и господство[239]239
  Ibid. P. 281.


[Закрыть].

В конечном итоге все члены Исполнительного комитета ЦК РКП, как представители старшего поколения (Ион Георге Маурер, Эмил Боднэраш, Александру Бырлэдяну, Леонте Рэуту и др.), так и новые выдвиженцы, высказались в поддержку сформулированной Чаушеску позиции[240]240
  Ibid. P. 291–292.


[Закрыть].

В тот же день, 21 августа, состоялось заседание руководства Министерства обороны Румынии, наметившее конкретные меры по защите военных объектов, аэродромов, железных дорог, усилению охраны границ и пр.

В полдень 22 августа в Бухаресте состоялся многочисленный митинг трудящихся. По призыву ЦК РКП огромные массы народа стекались в центр столицы, демонстрируя с небывалым подъемом солидарность с братской Чехословакией. С балкона здания ЦК Чаушеску произнес пламенную речь, основное содержание которой сводилось к следующему: предпринятый через голову чехословацкого руководства, ЦК КПЧ и чехословацкого правительства ввод войск в Чехословакию равнозначен оккупации; нарушены принципы взаимоотношений между социалистическими странами и коммунистическими партиями стран-членов Варшавского договора.

Возглавлявший в то время кабинет министров Ион Маурер признал позднее, что Чаушеску, «опьяненный реакцией масс», отступил от заранее подготовленного текста и сказал больше, чем предполагалось. Ввод войск он, в частности, резко квалифицировал как «момент позора в международном рабочем движении»[241]241
  Цит. по: История Румынии. Перевод с рум. яз. / координаторы Иоан-Аурел Поп, Иоан Болован. М., 2005. С. 648–649.


[Закрыть].

Пользуясь сложившейся ситуацией, Чаушеску и его окружение пытались создать в румынском обществе атмосферу политического психоза, подключив к этому средства массовой информации и весь пропагандистский аппарат.

В стране ширились слухи о предстоящем вторжении в Румынию, называлась и дата – 8 сентября 1968 г.[242]242
  АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 58. П. 301. Д. 28. Л. 120.


[Закрыть]

Прозвучавший на массовом митинге в центре столицы призыв Чаушеску «быть готовыми в любой момент выступить на защиту нашей социалистической родины» начал стремительно воплощаться в жизнь. Уже на следующее утро несколько батальонов бойцов патриотической гвардии с оружием в руках прошли по улицам Бухареста, в том числе и перед зданием советского посольства. 23 августа отряды гвардейцев приняли участие в демонстрации трудящихся по случаю 24-й годовщины освобождения Румынии от фашизма[243]243
  Там. же. П. 300а. Д. 178. Л. 301–302.


[Закрыть]. В последующие дни на большинстве предприятий, в учреждениях и кооперативах были сформированы отряды патриотической гвардии, которые были сведены в роты и батальоны. Решалась задача их вооружения и обучения. Так, на крупный металлургический комбинат в Галаце было завезено оружие, которое было роздано рабочим, была организована усиленная военная подготовка[244]244
  Там же. П. 301. Д. 28. Л. 120.


[Закрыть].

Настроения в румынском обществе были сложными: по мнению тщательно изучившего источники историка В. Буги, поддержка румынами своего руководства не была всеобщей. Эта важная констатация нуждается в пояснении.

Значительная часть рабочего класса, крестьянства, партийных и государственных функционеров безоговорочно поддерживала линию партии. Вместе с тем среди рабочих и интеллигенции имелись недовольные политикой Чаушеску, в том числе и внешнеполитическим курсом, причем не только во время чехословацкого кризиса. Свидетельством тому являлись письма, поступавшие в советское посольство в Бухаресте[245]245
  Buga V. Pe muchie de cutit. Р. 107–108.


[Закрыть]. Возможно, это объяснялось тем, что во взаимоотношениях между СССР и Румынией не было своего 1953 г., как в ГДР, или 1956-го, как в Венгрии и Польше. Румынское общество в целом в 1950-1960-е гг. было дружественно настроено к Советскому Союзу, ощущая экономическую помощь советской страны и справедливо увязывая с ней реальное повышение жизненного уровня.

При том, что в обществе, несомненно, превалировали осуждение интервенции и поддержка чехословацких реформаторов, вместе с тем часть его, в первую очередь интеллигенция, выражала надежду на отказ от постулатов догматического социализма и демократизацию в собственной стране. Это не могло не вызывать определенную озабоченность у руководства РКП. В целях предотвращения нежелательных явлений партийные власти, с одной стороны, стремились усилить контроль за культурной жизнью страны, а с другой – допускали некоторую (дозированную) либерализацию под патронатом партии и по ее инициативе.

Документы рисуют сложную картину восприятия событий августа 1968 г. в отдаленных, национально неоднородных районах: растерянность и замешательство, непонимание происходящего (возможно, в силу достаточно прочно укоренившихся в сознании просоветских настроений)[246]246
  АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 58. П. 301. Д. 29. Л. 69.


[Закрыть].

И, наконец, главный вопрос: насколько реальна была военная угроза со стороны государств Варшавского договора, о которой неоднократно говорил Чаушеску? Скорее всего, намерений использовать силовой вариант в Румынии у Москвы не было. Во многом действиями и оценками Чаушеску руководил страх, что советское руководство захочет сменить его на другого лидера, принимавшего согласованную позицию советского блока. Он явно хотел использовать ситуацию для укрепления своей личной власти внутри страны и авторитета за рубежом.

Безусловно, особая позиция Румынии вызывала раздражение у советских руководителей. В беседе с румынским послом Теодором Маринеску 21 августа 1968 г. заместитель министра иностранных дел Л. Ф. Ильичёв указал на недопустимость использования в публичных выступлениях румынских представителей таких выражений, как, например, «оккупация Чехословакии». Ильичёв обратил внимание посла на заявление ТАСС, в котором говорилось о просьбе группы чехословацких партийных и государственных деятелей ввести войска стран Варшавского договора в Чехословакию. Как несоответствующее реальному положению дел в стране Ильичёв отверг заявление МИД Румынии о том, что в Чехословакии отсутствуют антисоциалистические элементы[247]247
  Matei D. Primavаra de la Praga si diplomatia Romana. P. 10.


[Закрыть].

Во время чехословацкого кризиса Чаушеску не раз демонстрировал свою готовность посредничать в нормализации обстановки: он обращается на Запад, к руководству Югославии и Китая, в международные организации, призывает руководителей СССР, Болгарии, Венгрии, ГДР и Польши провести встречу с чехословацкой стороной с целью преодоления кризиса. Пытаясь заручиться поддержкой западноевропейских компартий, Чаушеску 23 августа предложил их руководителям и лидерам стран Варшавского договора созвать совещание с приглашением Дубчека и других реформаторов, чтобы сообща обсудить положение в Чехословакии. Западные компартии, осудив акт вмешательства стран Варшавского договора во внутренние дела Чехословакии, высказались в пользу такого совещания, но ничего конкретного не предложили. Советское руководство, помедлив, 25 августа отказалось от проведения такого совещания. И идея, выдвинутая руководством РКП, повисла в воздухе.

В сложной международной обстановке румынская сторона тщательно отслеживала позиции лидеров, прежде всего западных стран. Инструкция о необходимости такой работы была разослана МИД Румынии во все румынские посольства. Поступавшая оттуда информация, как и записи бесед с представителями западных держав в Бухаресте, оказалась, однако, неутешительной.

Нельзя сказать, что позиция румынского руководства не находила отклика на Западе. Румынское руководство срывало аплодисменты западных политиков, ему обещали экономическую поддержку и кредиты. Однако в целом западные страны заняли весьма сдержанную позицию, демонстрируя, что не намерены вмешиваться в события, происходившие в советской сфере влияния. Британский посол в Бухаресте Дж. Чедвик заявил, что возможности Англии как одной из пяти великих держав будут ограничены действиями, которые предпринимает сама Румыния[248]248
  Matei D. Primavаra de la Praga si diplomatia Romana. P. 11.


[Закрыть]. Посол США в Бухаресте Р. Дэвис был еще более сдержан. «В настоящий момент мы не делаем публичных заявлений, а ожидаем, что предпримет Совет Безопасности. Кроме того, мы ведем переговоры с чехословацким послом с целью выяснения некоторых деталей. Хотя, как нам кажется, – добавил он, – чехословацкий посол не владеет достаточной информацией о конкретных действиях своего правительства». Правительство США лишь поддержало идею созыва Совета Безопасности, но отказалось выступить с подобной инициативой.

В какой-то степени позицию США прояснил румынским дипломатам корреспондент французской газеты «Le Monde» в Варшаве Бернард Маргеритт: «Среди западных дипломатов, аккредитованных в Варшаве, ходят слухи, что вторжение советских войск в Чехословакию не могло произойти без уведомления об этом администрации США, и именно этим фактом можно объяснить, почему американское правительство не реагировало немедленно на столь тяжелую ситуацию, в то время как в других, менее значительных, случаях оно реагирует мгновенно»[249]249
  Ibid. P. 12. В ходе конфликта отчетливо проявилась так называемая блоковая дипломатия. Американская сторона была озабочена соблюдением ялтинско-потсдамских договоренностей и не собиралась вмешиваться в ситуацию в советском блоке. 22 июля 1968 г. государственный секретарь Соединенных Штатов Дин Раск заверил советского посла в Вашингтоне А. Ф. Добрынина, что в связи с событиями в Чехословакии его страна намерена проявить сдержанность. В Вашингтоне считали события в Чехословакии делом самих чехов и словаков и Организации Варшавского договора. (Прим. редколлегии).


[Закрыть].