Текст книги "Интеграционное право"

Хотя право Всемирной торговой организации по своему объему уступает праву Европейского союза, оно тем не менее является весьма внушительным. Так, документы, принятые по итогам Уругвайского раунда ВТО в 1994 г., включая Соглашение об учреждении ВТО, насчитывают примерно 550 страниц.

Сказанное не означает, что другие интеграционные правопорядки должны во всем следовать и подражать праву ЕС и праву ВТО. В этих правопорядках, в том числе формируемых на постсоветском пространстве, могут создаваться собственные оригинальные юридические конструкции, которые лучше приспособлены к правовым традициям и текущим потребностям входящих в них государств.

В некоторых вопросах международной интеграции эти правопорядки могут даже вырываться вперед – например, в вопросе принятия единого интеграционного законодательства о системе высшего образования государств-членов или о единой базе и ставке действующего в них подоходного налога. Такое законодательство сегодня уже принято в Западноафриканском экономическом и валютном союзе и в Центральноафриканском экономическом и валютном сообществе СЕМАК (например, Акт № 3/77 «Об учреждении единого налога на доход физических лиц» в редакции Директивы Совета министров СЕМАК № 01 от 29 июля 2004 г.), но пока отсутствует в других интеграционных правопорядках, в том числе в праве Европейского союза и праве Евразийского экономического союза.

Международное публичное право (кратко: международное право) представляет собой систему юридических норм, создаваемых посредством совместной деятельности государств для регулирования их взаимоотношений на международной арене[202]202
  В настоящее время не сложилось единого определения международного публичного права. Подробнее о различных теоретических подходах к этому понятию см.: Международное публичное право: учеб. для бакалавров / под ред. К. А. Бекяшева. М.: Проспект, 2013. С. 11–25.


[Закрыть].

Главными и единственными полноправными субъектами международного права выступают государства, которые по взаимному согласию определяют правила поведения относительно друг друга и обязуются их соблюдать в качестве международно-правовых норм[203]203
  В разные исторические эпохи качеством субъекта международного публичного права также наделялись некоторые государственно-подобные субъекты, например вольные города (Венеция, Данциг и др.), нации и народы, борющиеся за независимость (Организация освобождения Палестины и др.). В настоящее время субъектом отдельных международных прав и обязанностей может выступать непосредственно человеческий индивид (например, в случае привлечения к ответственности перед Международным уголовным судом или специализированными международными уголовными трибуналами, при обращении в международные инстанции по защите прав человека). Полноправными субъектами международного права индивиды, однако, не являются. В частности, они не могут участвовать в создании новых международно-правовых норм.


[Закрыть].

Таким образом, международное право по своей сущности есть межгосударственное право, право, создаваемое путем согласования воль суверенных, не зависимых друг от друга государств – право, призванное организовать «межгосударственное сосуществование»[204]204
  См.: Aledo L.-A. Droit international public. Paris: Dalloz, 2005. P. 102.


[Закрыть].

Основным источником международного права служат международные договоры, посредством которых государства устанавливают взаимные права и обязанности. Международными договорами также могут учреждаться постоянные механизмы сотрудничества государств – международные межправительственные организации, выступающие дополнительными (производными от государств) субъектами международного права.

Поскольку процессы международной интеграции развиваются между государствами, источники и нормы, их регулирующие, тоже берут свое начало в международно-правовой системе. Обязательства государств по осуществлению взаимной интеграции закрепляются в первую очередь в соглашениях между ними. Международные договоры также выступают учредительными документами интеграционных организаций, в том числе организаций с наднациональными чертами, которым государства-члены сообща и по взаимному согласию передают часть своих полномочий.

Отсюда следует, что интеграционное право зарождается в рамках международно-правовой системы и, как минимум, на первых этапах своего существования остается частью международного публичного права.

В дальнейшем, однако, интеграционное право может демонстрировать тенденцию к приобретению самостоятельного статуса и, соответственно, к отделению от международного права. Связано это с неодинаковыми целями международно-правовых и интеграционно-правовых норм.

Международное право ставит целью организовать взаимовыгодное сотрудничество между государствами, но при сохранении их как суверенных, независимых друг от друга политических образований.

Интеграционное право, напротив, стремится преодолеть взаимную обособленность государств на основе открытия границ (негативная интеграция) и отказа от полностью самостоятельного управления обществом на своей территории в пользу общей политики, проводимой совместно с другими государствами, в том числе путем передачи части суверенных прав наднациональным институтам (позитивная интеграция).

Исходя из этих предпосылок, Суд ЕС еще в 1960–1980-е гг. официально признал, что интеграционный правопорядок Европейских сообществ, ныне Европейского союза образует самостоятельную правовую систему, которая основывается на ограничении суверенных прав государств-членов в пользу ЕС в широких сферах общественной жизни и признании в качестве полноправных субъектов этой правовой системы не только государств-членов, но и непосредственно их граждан, ныне являющихся одновременно гражданами Европейского союза в целом.

Обобщая ранее сформулированные правовые позиции, Суд ЕС сегодня констатирует:

«Из устойчивой судебной практики Суда вытекает, что лежащие в основе Союза Договоры [Договор о ЕС 1992 г. и Договор о функционировании ЕС 1957 г.], в отличие от обычных международных договоров, учредили новый правопорядок, обладающий собственными институтами, в пользу которого государства ограничили во все более широких сферах свои суверенные права и субъектами которого являются не только государства-члены, но и их граждане. Отличительными чертами правопорядка Союза, таким образом учрежденного, являются его примат по отношению к праву государств-членов, а также прямое действие всех положений, подлежащих применению к их гражданам и к ним самим»[205]205
  См.: Cour de justice de l’Union europeenne. Avis № 1/09 de la Cour du 8 mars 2011, «Avis rendu en vertu de l’article 218, paragraphe 11, TFUE – Projet d’accord – Création d’un système unifié de règlement des litiges en matière de brevets – Juridiction du brevet européen et du brevet communautaire – Compatibilité dudit projet avec les traités».


[Закрыть];

«Союз располагает правопорядком нового типа, который имеет особый характер, свойственные ему конституционные рамки [учредительные договоры ЕС и Хартия ЕС об основных правах] и основополагающие принципы, специально разработанный институциональный механизм, а также полный набор юридических норм, обеспечивающих его функционирование»[206]206
  См.: Cour de justice de l’Union européenne. Avis № 2/13 de la Cour du 18 decembre 2014, «Avis ayant pour objet une damande d’avis au titre de l’article 218, paragraphe 11, TFUE, introduite le 4 juillet 2013 par la Commission européenne».


[Закрыть].

В настоящее время факт самостоятельности права Европейского союза по отношению к международному публичному праву общепризнан и подчеркивается также в решениях органов судебной власти и конституционного контроля государств – членов ЕС. Например, как указывает орган конституционного контроля Франции – Конституционный совет, на территории этой страны одновременно действуют три правопорядка: национальный французский правопорядок, международный правопорядок и правопорядок ЕС, отличный от международного публичного права[207]207
  См: Право Европейского союза. Т. 1: Общая часть / под ред. С. Ю. Кашкина. М.: Юрайт, 2013. С. 104.


[Закрыть].

По примеру Суда ЕС на рубеже XX–XXI вв. в качестве самостоятельного от международного права интеграционного правопорядка был признан правопорядок одной из ведущих региональных интеграционных организаций стран Африки – Западноафриканского экономического и валютного союза (ЗАЭВС).

Данный постулат вытекает не только из правовой доктрины ЗАЭВС, ориентирующейся на правовую доктрину ЕС[208]208
  См.: Sarr A. L’intégration juridique dans l’Union économique et monétaire ouest africaine (UEMOA) et dans l’Organisation pour l’harmonisation du droit des affaires en Afrique (OHADA). Marseille: PUAM, 2008. P. 335–341.


[Закрыть], но и из судебной практики его органа интеграционного правосудия – Суда Западноафриканского экономического и валютного союза.

Базируясь на судебной практике Суда ЕС, Суд ЗАЭВС в 2000 г. констатировал, что Западноафриканский экономический и валютный союз представляет собой «организацию, созданную на неограниченный срок, наделенную собственными институтами, статусом юридического лица, правоспособностью и, главное, властными полномочиями, вытекающими из ограничения компетенции и передачи полномочий государствами-членами, намеренно уступившими ей часть своих суверенных прав с целью создать самостоятельный правопорядок, который распространяет действие как на государства-члены, так и на их граждан»[209]209
  См.: Cour de justice de l’Union économique et monétaire ouest africaine. Avis № 2/2000 du 2 fevrier 2000, «Demande d’avis de la Commission de la UEMOA relative а l’interprétation du traité de l’UEMOA».


[Закрыть].

В Западном полушарии вывод о самостоятельности интеграционного права получил признание в решениях юрисдикционного органа крупнейшей интеграционной организации южноамериканских государств – Постоянного ревизионного трибунала Южноамериканского общего рынка (МЕРКОСУР).

Также, используя в качестве образца судебную практику Суда ЕС, Постоянный ревизионный трибунал в 2005 г. постановил, что складывающееся в рамках МЕРКОСУР интеграционное право «имеет и должно иметь достаточную автономию по отношению к другим областям права». Следовательно, применение в рамках права МЕРКОСУР международно-правовых принципов и норм «всегда должно иметь вспомогательный или, в лучшем случае, дополнительный характер» по отношению к нормам, созданным в рамках самого МЕРКОСУР[210]210
  См.: Tribunal Permanente de Revision. Laudo constituido para entender en el Recurso de Revision presentado por la Republica Oriental del Uruguay contra el Laudo Arbitral del Tribunal Arbitral Ad Hoc de fecha 25 de Octubre de 2005 en la Controversia «Prohibicion de Importacion de Neumaticos Remoldeados Procedentes del Uruguay», 20 de diciembre de 2005.


[Закрыть].

В 2007 г. Постоянный ревизионный трибунал высказался по этому вопросу еще более определенно, указав, что хотя учредительные документы МЕРКОСУР были подписаны в форме международных договоров, с момента вступления в силу они и основанный на них интеграционный правопорядок МЕРКОСУР приобрели «абсолютную самостоятельность и независимость по отношению к международному правопорядку»[211]211
  Исп. absoluta autonomia e independencia del ordenamiento internacional. См.: Tribunal Permanente de Revision. Opinion Consultiva № 1/2007, 3 de abril de 2007.


[Закрыть].

Итак, интеграционное право, хотя и зарождается внутри международного публичного права, в процессе дальнейшего развития может продолжать оставаться в его рамках, но может и трансформироваться в самостоятельный вид правовых систем.

Соответственно, вопрос о соотношении интеграционного права и международного права в настоящее время не имеет однозначного решения, зависит от конкретного интеграционного правопорядка.

Одни интеграционные правопорядки, например право ВТО или право АСЕАН, сегодня продолжают сохранять международно-правовую принадлежность, выступая в качестве подсистем международного публичного права. Другие интеграционные правопорядки, в рамках которых государства стремятся к максимально полной взаимной интеграции, в том числе наиболее развитый в современном мире правопорядок ЕС, сделали выбор в пользу самостоятельного развития.

Применительно к этим самостоятельным интеграционным правопорядкам приобретает еще одно значение термин «интеграционное право». Интеграционное право может рассматриваться не только как межотраслевой комплекс юридических норм, но и как новый вид правовых систем, который возникает в результате процессов международной интеграции и постепенно занимает самостоятельное место по отношению как к национальным правовым системам (внутреннему праву отдельных государств), так и к международно-правовой системе (международному публичному праву).

Международное частное право, как и международное публичное право, призвано регулировать международные отношения, но иного рода. Речь идет не о публично-правовых отношениях между государствами как организациями публичной власти, а о гражданско-правовых, семейных, трудовых или иных частноправовых отношениях с участием непосредственно физических и юридических лиц, которые тем или иным образом выходят за пределы территории одной страны[212]212
  Подробнее см.: Международное частное право: учеб. для бакалавров / под ред. Г. К. Дмитриевой. М.: Проспект, 2013. С. 7–38.


[Закрыть].

Подобные отношения в науке международного частного права называют отношениями, осложненными «иностранным элементом»: российское и французское предприятие заключают договор поставки товаров; гражданин Польши вступает в брак с гражданкой США или же с гражданкой Польши, но на территории США; немецкий инвестор приобретает акции английских компаний и т. д.

При возникновении отношений, осложненных иностранных элементом, государства сталкиваются с непростой проблемой: национальному законодательству какой именно страны должно подчиняться соответствующее отношение (в науке международного частного права ее называют проблемой «выбора права», «коллизионной проблемой» или «конфликтом законов»). Не менее сложной является и проблема выбора национального суда, который будет рассматривать возможные споры из правоотношений с иностранным элементом (проблема «конфликта юрисдикций»)[213]213
  См.: Bureau D., Muir Watt H. Droit international privé. T. I: Partie générale. Paris: PUF, 2007. P. 34–38.


[Закрыть].

Так, в первом примере, если между российским и французским контрагентами возникает спор из заключенного ими договора поставки, спор должен разрешаться согласно законодательству России или Франции, или, быть может, согласно законодательству какой-либо третьей страны, где стороны подписывали договор? В судебный орган какого государства должен подаваться соответствующий иск?

Разрешение такого рода коллизионных проблем является основной задачей международного частного права и тесно связанного с ним международного гражданского процесса. С этой целью государства устанавливают специальные правила о выборе права, называемые коллизионными нормами.

Например, согласно ст. 1211 Гражданского кодекса России, «при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан». Этим правом (по общему правилу) признается право страны, где находится место жительства или основное место деятельности «стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора». В случае договора поставки такой стороной признается продавец.

Как видно, по характеру своих источников международное частное право выступает в первую очередь как отрасль национального (внутригосударственного) права. У каждой страны имеется свое собственное международное частное право. Например, основным источником международного частного права России служит одноименный раздел Гражданского кодекса Российской Федерации (раздел VI «Международное частное право»). Коллизионные нормы содержатся и в некоторых других законах нашей страны, в том числе в Гражданском процессуальном кодексе (применительно к «конфликту юрисдикций»). В некоторых странах мира приняты особые законы о международном частном праве (например, Закон Украины о международном частном праве 2005 г.).

Как видно, международное частное право направлено на решение задач иного плана, чем интеграционное право. Развитие этой отрасли, несомненно, способствует развитию международных (трансграничных) отношений частноправового характера, но само по себе не приводит к интеграции.

Тем не менее взаимосвязь между интеграционным и международным частным правом присутствует. Она проявляется в трех основных аспектах.

Во-первых, в международном частном праве еще ранее, чем в интеграционном праве, получил развитие процесс гармонизации и унификации национальных законодательств государств.

Сначала он относился к разработке и закреплению в международных договорах единообразных коллизионных норм, устанавливающих одинаковые для стран-участниц правила разрешения конфликтов законов и юрисдикций, – например, Женевская конвенция 1930 г. о разрешении некоторых коллизий законов о простом и переводном векселе или Гаагская конвенция 1978 г. о праве, применимом к режимам собственности супругов.

В дальнейшем акцент был сделан на выработку единообразных материально-правовых норм, которые непосредственно регулируют конкретные виды международных частноправовых отношений. Например, в государствах – участниках Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи 1980 г. (к ним относится и Россия) контрагенты подобных договоров заключают и исполняют их, исходя из одинаковых правил, содержащихся в этом универсальном международном договоре.

Интеграционное право продолжает и дальше развивает начатый в международном частном праве процесс унификации и гармонизации национальных законодательств. В рамках интеграционного права данный процесс распространяется не только на частноправовые, но и на публично-правовые отношения (например, гармонизация или унификация антимонопольных, таможенных, налоговых, экологических, уголовных законодательств).

При этом интеграционные правопорядки преследуют еще более амбициозные цели, стремятся гармонизировать или унифицировать правовое регулирование всей соответствующей сферы общественной жизни независимо от того, имеют ли конкретные правоотношения международный или чисто внутригосударственный характер, т. е. независимо от наличия или отсутствия в них иностранного элемента (например, единообразное законодательство ЕС о банках и банковской деятельности, о страховании, о рынках ценных бумаг, о защите прав потребителей и т. д.).

Во-вторых, в некоторых международных договорах по вопросам международного частного права содержатся положения, которые направлены на сокращение административных барьеров трансграничным связям.

Наиболее известным примером подобного рода договоров интеграционного характера является Гаагская конвенция, отменяющая требование легализации иностранных официальных документов 1961 г., подписанная в рамках Гаагской конференции по международному частному праву – специализированной организации сотрудничества государств в этой области, которая была образована еще в XIX в.

Гаагская конвенция 1961 г. освободила граждан и юридических лиц участвующих в ней стран (большинство государств планеты, включая Россию) от сложной и обременительной процедуры легализации, т. е. обязанности дополнительно подтверждать за рубежом подлинность своих документов, например дипломов об образовании, полученных в одной стране и предъявляемых на территории другой. При этом подтверждение подлинности (легализацию) должны были проводить власти именно того государства, где предъявляется документ, а не государства, где он был выдан.

Гаагская конвенция 1961 г. заменила легализацию более простой формальностью, связанной с получением так называемого «апостиля» – особой удостоверительной надписи, проставляемой органами государства, где был выдан документ, и подтверждающей его подлинность на территории сразу всех государств – участников Гаагской конвенции.

Еще дальше в этом отношении продвинулись конвенции, заключенные в рамках другой организации, также затрагивающей в своей деятельности вопросы международного частного права и международного гражданского процесса, – Международной комиссии по гражданскому состоянию (Люксембургская конвенция о выдаче и освобождении от легализации официальных копий актов гражданского состояния 1957 г., Афинская конвенция об освобождении от легализации для некоторых актов и документов 1977 г. и др.).

Данные конвенции полностью освободили граждан от формальностей, связанных как с легализацией, так и с апостилем. Подобное освобождение, однако, распространяется только на отдельные виды официальных документов (лишь на акты гражданского состояния – свидетельства о рождении, о заключении или расторжении брака и т. п.) и только на территорию государств, в них участвующих (в основном западноевропейские и некоторые восточноевропейские страны).

В-третьих, в рамках интеграционных правопорядков может приниматься собственное законодательство по вопросам международного частного права, а также международного гражданского процесса. Это законодательство содержит единообразные правила разрешения конфликта законов и юрисдикций в отношениях как между государствами-членами соответствующей интеграционной организации, так и в отношениях с другими странами мира.

Например, в рамках Союза Бенилюкс единым кодифицирующим источником по вопросам международного частного права стал «Единообразный закон о международном частном праве», утвержденный специальным договором государств-членов еще в 1969 г. (Договор между Королевством Бельгия, Великим Герцогством Люксембург и Королевством Нидерланды, устанавливающий Единообразный закон о международном частном праве).

В последние десятилетия процесс выработки единообразных правил конфликта законов и юрисдикций активно развивается и в рамках Европейского союза, причем сегодня это делается уже не в форме международных договоров, а путем издания законодательными институтами ЕС (Европейским парламентом и Советом Европейского союза) единых юридически обязательных актов, обычно в форме регламентов (законов прямого действия), реже в форме директив (основ законодательства, в соответствии с которыми государства – члены ЕС обязаны приводить свои правовые акты).

Источниками единого законодательства ЕС по вопросам международного частного права и международного гражданского процесса являются, например, следующие акты:

• регламенты «О сотрудничестве между судами государств-членов в области получения доказательств по гражданским и торговым делам» (2001 г.), «О создании европейского исполнительного листа для бесспорных требований» (2004 г.), «Об учреждении процедуры европейского судебного приказа» (2006 г.), «О праве, подлежащем применению к внедоговорным обязательствам» (2007 г.), «О праве, подлежащем применению к договорным обязательствам» (2008 г.), «О юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении решений и сотрудничестве по делам об алиментных обязательствах» (2008 г.), «О юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении решений, принятии и исполнении удостоверенных актов по вопросам наследования и о создании европейского наследственного сертификата» (2012 г.), «О юрисдикции, признании и исполнении решений по гражданским и торговым делам» (2012 г.), «О создании процедуры европейского приказа о наложении ареста на банковские счета, предназначенной облегчить трансграничное взыскание задолженности по гражданским и торговым делам» (2014 г.), «О процедурах несостоятельности» (2015 г.);

• директивы «Об улучшении доступа к правосудию в трансграничных делах путем установления общих минимальных правил в отношении юридической помощи, предоставляемой в рамках подобных дел» (2003 г.), «О некоторых аспектах медиации по гражданским и торговым делам» (2008 г.).

Европейский союз также развивает сотрудничество по вопросам международного частного права с другими странами мира, в том числе путем подготовки и заключения новых универсальных конвенций в рамках Гаагской конференции по международному частному праву, в круг членов которой наравне с государствами в XXI в. вошел ЕС.