Текст книги "История России XVII – XVIII вв.: учебник для вузов"

Становление принципов службы нарождавшегося абсолютизма стало основной причиной «антиместнической» направленности государственной политики.

Среди них первейшую роль играл принцип «годности к государевой службе». В качестве главного основания для назначения на ту или иную должность выступал фактор личных заслуг должностного лица. К ним относились таланты, способности, профессионализм отдельной личности, а вовсе не служебные заслуги его рода.

Другим абсолютистским принципом службы являлся тезис о «почетности всех служб государю». Он также противоречил местнической идеологии службы, в рамках которой бытовали представления о службах почетных и непочетных (в местническую эпоху выделялись службы, на которые могли назначаться аристократы, на какие дворяне, дьяки и т. д.). В период становления абсолютизма на особую высоту были подняты те службы, на которые назначал лично государь.

Проводя идею о почетности всех государевых служб, власть всячески поощряла тех людей, которые согласились исполнять непочетные, с точки зрения местничества, обязанности. Таких людей награждали деньгами и землями, с ними запрещали вести местнические споры, а при попытке оскорбить честь такого человека виновному определяли суровое наказание.

Зарождение абсолютизма все более подвигало царскую власть к ограничению, а затем и уничтожению местничества. В третьей четверти XVII столетия ограничение шло по нескольким направлениям: усиливалась роль царя и ослаблялась роль Боярской думы как органа родовой аристократии в рассмотрении и вынесении решений по местническим спорам; устанавливалось «безместие» в местнических службах (при этом либо ряд служб, ранее местнических, переставали признавать таковыми, либо запрещали считаться местами на определенный срок, например, во время военной кампании); начало местнического спора человеком, недовольным своим назначением, все чаще стало рассматриваться как противодействие политике царских служебных назначений (при этом наказание выносилось за неповиновение воле царя и было более жестким, чем традиционные наказания за несправедливое местничество).

Фактически в царствование Алексея Михайловича вопрос о необходимости отмены местничества был поставлен. Принять окончательное решение и ликвидировать принципиально устаревший институт – задача, решенная сыном и ближайшим преемником этого царя.

Переход государственной системы на принципы абсолютизма ставил задачу создания четкой иерархической системы государственной службы. В новых условиях служба каждого отдельного человека переставала восприниматься только как реализация прав, данных по происхождению и связанных с принадлежностью к определенной социальной группе. Теперь все члены общества, начиная с представителей княжеско-боярской аристократии, постепенно втягивались в систему, одним из главных правил которой являлось служение государству. Последнее было невозможно без создания системы контроля государства над служебным продвижением каждого служилого человека. В существовавших условиях реальным фактором служебного роста огромного числа должностных лиц, принадлежавших к разным сословиям, могла стать четко выстроенная чиновная система. Продвижение по социальной лестнице еще более, чем ранее, было поставлено в прямую зависимость с пожалованием от государя нового, более высокого чина.

Усиление роли чиновной системы сталкивало Россию с проблемой выбора: оставаться ли государству в рамках традиционной чиновно-служебной системы Московской Руси, либо же переходить на ту чиновную систему, что была присуща европейским государствам. На разных этапах развития отечественного абсолютизма этот вопрос решался по-разному. В период утверждения абсолютизма в XVIII в. традиционная русская служебная система была отвергнута, государство перешло к европейским принципам военной, гражданской и придворной службы, отразившимся в петровской «Табели о рангах». Этот процесс наметился еще при предшественниках Петра I, особенно при царе Федоре Алексеевиче. Между тем, пока данная тенденция находилась лишь в стадии становления, Россия завершила формирование чиновно-служебной системы Московской Руси, приспособив ее на время к задачам устанавливающегося абсолютизма. Сохранение основных черт традиционной чиновной системы при переходе к новым принципам службы явилось особенностью начального этапа становления русского абсолютизма, характеристикой национальной абсолютистской модели.

Высшими чинами считались думные: боярин, окольничий, думный дворянин, думный дьяк (охарактеризованные нами ранее при анализе Боярской думы). Четыре думных чина, сформировавшиеся еще в XVI столетии, в XVII в. не потеряли своего значения. Получение одного из этих чинов означало одновременно и вхождение в Боярскую думу. Поскольку круг служебных поручений этих чинов не ограничивался заседанием в Думе, а включал в себя выполнение обязанностей воевод, послов, руководителей приказов и т. д., в официальных документах при перечислении членов Боярской думы, как правило, указывали как их должность (посол, воевода и пр.), так и их чин (боярин, окольничий и т. д.).

С введением при Алексее Михайловиче официального пожалования в Ближнюю думу правительство предприняло попытку поставить над думными чинами аналогичные им ближние чины – ближнего боярина и ближнего окольничего. К 1675 г. официальные росписи, всегда составлявшиеся по принципу «от высших к низшим чинам» начинались с перечня ближних бояр, затем ближних окольничих, и только за ними могли следовать думные бояре.

Ниже думных чинов, а, по мнению ряда авторов, параллельно с думными чинами, стояли чины дворцовые (или придворные). Отличительной особенностью этих чинов являлось смешение чина с должностью, чего не наблюдалось в отношении чинов думных. В силу этого придворные чины не столь четко как думные выстраивались на иерархической лестнице. В данной сфере скорее можно выделить несколько групп чинов-должностей, близких по факту выполнения сходных обязанностей их носителями.

Одно из направлений придворной службы было связано с чинами постельничего и спальников. Последние находились в непосредственном подчинении первого. Постельничий ведал постельной царской казною, внутренним распорядком царских покоев, государевой Мастерской палатой, занимавшейся изготовлением царских вещей, нередко возглавлял царскую канцелярию, хранил царскую печать, предназначенную для «тайных и скорых дел». По своему положению в государстве постельничий был равен второму думному чину – окольничему. Спальники в основном дежурили в дворцовых покоях, сопровождали государя в поездках. Среди спальнических чинов выделялись два: спальника и комнатного спальника. Комнатные спальники в отличие от обычных имели доступ в личные покои государя.

Другое направление было связано с должностями-чинами кравчего и подчиненных непосредственно ему стольников. Стольники (тоже придворный чин и должность) изначально прислуживали князьям (царям) во время трапез, сопровождали их в поездках. В середине XVII в. они преимущественно исполняли роль служащего за царским столом во время торжественных обедов, дававшихся в честь иностранных послов или представителей иностранных царствующих домов. Так же как комнатный спальник в чиновном отношении был выше обычного спальника, над стольниками в чиновной градации стояли комнатные стольники.

В XVII в. все более стали различать понятия чина и должности. Такие понятия, как «стольник», «спальник» воспринимались именно как чины. По должности же носители этих чинов были послами, товарищами послов, воеводами и пр.

Ступенькой ниже чина стольника был придворный чин-должность – стряпчий. Изначально обязанность стряпчих заключалась в сопровождении царя во время его выездов и выходов. Стряпчие при этом носили за царем скипетр, во время богослужения в церкви держали царскую шапку и платок, в походах возили саблю, саадак (вид холодного оружия), панцирь (вид кольчуги). Кроме того, стряпчих посылали во всевозможные посылки. Чуть выше стряпчих стоял стряпчий с ключом.

К придворным чинам-должностям изначально относились и такие чины, как казначей, ясельничий, оружейничий, дворецкий, ловчий, сокольничий. Постепенно должностная сторона их деятельности усиливалась. Большинство из них возглавляли дворцовые приказы. Казначей являлся главой Казенного приказа, ведавшего производством и хранением ценностей царской казны, торговыми операциями для царских нужд. Оружейничий являлся главой Оружейного приказа. Сокольничий в конце XVI–XVII вв. стал главой Сокольничего приказа. Ясельничий являлся начальником Конюшенного приказа, ведавшего лошадьми и царской охотой. Ранее, в XVI столетии этот приказ возглавлял конюший боярин, а ясельничий являлся его помощником. Конюший тогда считался первым из бояр. Известно, что в чине конюшего был Борис Годунов, ставший впоследствии царем. В период после Смуты конца XVI – начала XVII в. государи старались не жаловать чином конюшего, а поручать Конюшенный приказ ясельничему.

Нераздельность ряда дворцовых чинов и должностей приводила к возможности их сочетания с другими чинами, и чаще всего думными. Казначей входил в Боярскую думу, занимая в ней положение между окольничими и думными дворянами. Дворецкий нередко носил боярский чин. Примером может послужить карьера «боярина и дворецкого» А.М. Львова. Оружейничий так же мог быть либо боярином, либо окольничим. Чин ловчего и сокольничего чаще всего служил дополнением к другим более распространенным придворным чинам. Так, А.И. Матюшкин являлся стольником и московским ловчим.

Носители подавляющего числа дворцовых чинов принадлежали к феодальной аристократии: кравчие, постельничие, «стряпчие с ключом», комнатные и «рядовые» стольники. Некоторые чины-должности преимущественно предназначались для людей молодых по возрасту. Так, в спальниках служили отпрыски бояр, окольничих, думных людей. Прослужив некоторое время в этой придворной должности, они жаловались в высшие думные чины.

Дворцовые чины составляли часть московских чинов, к которым также принадлежали чин дворянина московского и такой чин, как жилец. Вслед за московскими чинами шли чины городовые, носителями которых являлось провинциальное дворянство. Верхушку городовых (уездных) дворян составляли дворяне выборные («выбор»). В середине XVII в. традиционное чиновное деление было подтверждено и закреплено Соборным Уложением.

§ 5. Традиции и новшества армейской службы

Тенденции абсолютизации и европеизации среди всех служебных сфер наиболее зримо проявились в армии. К XVII столетию в России относятся зачатки регулярной армии, характерной для любого абсолютистского государства, с XVII в. связан и процесс перехода русской армии к системе европейских чинов.

Традиционная русская армия XVII в. состояла из служилых «по отечеству» и «служилых по прибору». К «служилым по отечеству» относились феодалы из думных и московских чинов, городовые и провинциальные дворяне. Столь же важной составляющей войска были служилые «по прибору» (стрельцы, городовые казаки, пушкари и другие). В течение KVII в. постоянно возрастала роль в армии нерусских народов (башкир, татар и др.). Такая армия не могла обеспечить потребности государства, проводящего активную внешнюю политику. Требовалось значительно увеличить численность войск. Для этого было необходимо распространить воинскую повинность на податные сословия. Практика принудительного набора в полки стала развиваться. Сначала не существовало единых норм и правил поставки людей на воинскую службу: могли брать определенное число мужчин с площади пахотной земли, с определенного специальными царскими указами количества крестьянских и посадских дворов, с числа крестьян и горожан, внесенных в переписные книги. До конца столетия наряду с обязательным набором производился и добровольный прибор крестьян на армейскую службу. В середине столетия произошел переход от частных к общегосударственным призывам даточных людей, были повышены нормы их поставки.

Новшеством XVII столетия стало создание полков нового строя. К данным полкам относились полки солдатские, рейтарские, драгунские. Это были воинские части, созданные по образцу западноевропейской армии. (В Европе первыми стали обучать войска «ратному строю», т. е. единообразным способам стрельбы, приемам с пиками, построению в боевой порядок перед сражением и т. д. В странах Западной Европы появились новые виды кавалерии, вооруженные не только холодным оружием, но и огнестрельным. Это были рейтары, драгуны.) В 30—40-е годы XVII столетия полки нового строя формировали из вольных людей, казаков, иностранцев. В 50-е годы эти полки пополнялись на основании принудительных наборов из крестьян и посадских людей. Данные части проходили специальную подготовку, качество их службы было значительно выше.

В полках нового строя существовала иная, чем в старых войсках, иерархия офицерских чинов. Старые состояли из сотен и десятков, ими командовали головы и полуголовы. Новые делились на роты (конные – на эскадроны). В них были введены такие офицерские чины, как полковники, полуполковники, майоры, капитаны, прапорщики, капралы. Возможности содержать новые полки под ружьем в мирное время не было. В силу этого после очередной кампании их распускали по домам, до нового призыва. Оружие солдаты сдавали в «государеву казну» на хранение, лошадей, для прокорма, – в монастырские и другие вотчины.

Контрольные вопросы

1. Охарактеризуйте основные особенности начального этапа становления абсолютизма в России.

2. Назовите и проанализируйте основные идеи, совокупность которых в XVII в. определяла концепцию самодержавной монархии.

3. Покажите, каким образом русское законодательство XVII в. способствовало оформлению самодержавного характера монархической власти.

4. Охарактеризуйте роль Боярской думы в XVII столетии и объясните изменение функций этого государственного органа по мере становления абсолютизма.

5. Раскройте тенденцию становления бюрократического аппарата на примерах комиссий «на Москве» и приказной системы.

6. Проанализируйте основные направления эволюции системы государственной службы на протяжении царствований Михаила Федоровича и Алексея Михайловича.

7. Какие новшества в армии стали отражением процессов абсолютизации власти и европеизации России?

Литература

1. Базилевич К.В., Богоявленский С.К., Чаев Н.С. Царская власть и Боярская дума // Очерки истории СССР Период феодализма. XVII в. М., 1955.

2. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. СПб.; Киев, 1909.

3. Гурлянд И.Я. Приказ великого государя Тайных дел. Ярославль, 1902.

4. Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987.

5. Ерошкин Н.П. Очерки истории государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.

6. ЗаозерскийА.И. Царская вотчина XVII в. М., 1937.

7. Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. СПб., 1919.

8. Леонтьев А.К. Государственный строй // Очерки русской культуры XVII века. Ч. I. М., 1979.

9. Пресняков А.Е. Московское царство. Пг., 1918.

10. СахаровА.М. Образование и развитие Российского государства в XVI–XVII вв. М., 1969.

Глава IV
Церковь в XVII в.

§ 1. Церковное управление

В XVII в. в Русской православной церкви сохранялось традиционное деление территории государства на церковные области – епархии. Их количество могло увеличиваться или уменьшаться в зависимости от изменения внешних границ, но принципы управления оставались неизменными. В соответствии с практикой соборного управления патриарх был первым среди равных и имел право полновластно распоряжаться только в своей патриаршей области. При патриархе Иосафе была установлена очередность перечисления членов Освященного собора (высшего органа церковного управления) по важности их места в церковной иерархии: митрополиты Новгородский, Казанский, Ростовский, Сарский; архиепископы Вологодский, Суздальский, Рязанский, Тверской, Астраханский, Сибирский, Псковский; епископ Коломенский, и далее шли архимандриты и игумены 46 монастырей, причем целый ряд игуменов, в том числе Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского, Соловецкого, Ферапонтова монастырей, были выше некоторых архимандритов. Главы епархий ведали всеми духовными делами в рамках закрепленной за ними территории, и им подчинялись все расположенные там церкви и монастыри, за исключением тех, кто имел несудимые грамоты от Государя. Ни один из иерархов, в том числе, и патриарх, не имел права «вступаться» в пределы чужой епархии. Все доходы с духовенства и соответствующих судебных дел поступали в полное распоряжение главы епархии. Это касалось даже церквей архиерейских вотчин, разбросанных по разным уездам. Окладные и неокладные пошлины с них шли в казну той епархии, на территории которой они находились.

Самой обширной и богатой епархией была патриаршая область. В ведении патриарха находились тысячи церквей многих городов с пригородами и уездами. При патриархе Филарете в 1620 г. была проведена массовая перепись фактически по всем уездам патриаршей области, в ходе которой уточнено количество приходов и дворов в них. При этом фиксировалось, сколько с каждой церкви положено различных платежей в зависимости от приписанной земли. Привлечение к дозору поповских выборных лиц и «лучших» людей закономерно в условиях сохранения и ведущей роли выборного начала в местных органах власти после Смуты. Необходимо отметить, что в патриаршей области наиболее последовательно выполнялись решения Церковно-земского собора 1551 г. Стоглав предписывал избрать по всем городам старост – священников и десятских, которые должны были и в митрополии, и в архиепископиях, и в епископиях, каждый в своих пределах, дозирать по всем церквям священников и дьяконов, чтобы «было у них все по священным правилам и по церковному уставу». Помимо этого на них возлагалась обязанность сбора святительской дани и пошлин, которые поступали ранее на содержание десятильников и заезщиков, приезжающих за данью (так называемые «налог и заезд»), а теперь доставлялись поповскими старостами непосредственно в святительскую казну.

Кроме этого, согласно Стоглаву, из «добрых и житием непорочных» священников избирались протопопы местных соборов, которые вместе с архимандритами и игуменами надзирали и досматривали над поповскими старостами и десятскими. При этом главы монастырей также избирались из «добрых» и грамотных монахов. Все вместе они осуществляли контроль за духовенством десятины, проверяли жалованные, благословенные, ставленые грамоты, и если не было подписей или отметок об оплате пошлин и данных денег, взыскивали штрафы, отправляли виновных в различных нарушениях в Москву. При этом им разрешалось просить в помощь стрельцов, приставов и пушкарей у воевод, которые должны были оказывать всяческое содействие местным церковным властям.

Черное духовенство, а также руководители крупных монастырей всегда играли важную роль в церковной и политической жизни России. Поэтому закономерно использование некоторых из них в качестве представителей центральной власти на местном уровне с наделением соответствующими управленческими функциями и полномочиями фискального и судебного характера. Сами монастыри использовались как исправительные учреждения, куда отправляли «за великую гордость, непослушание и церковную смуту».

Местным духовным властям вменялось в обязанность не только участвовать в дозорах, проводимых по инициативе Москвы, но и обкладывать данью новоприбыльные церкви. Новые данные вносились ими в окладные книги, по которым собирались окладные доходы. Для каждой церкви устанавливался определенный размер дани, десятильничего налога и заезда. Из патриарших приказов по десятинам ежегодно рассылались грамоты ответственным за сбор денег лицам, подтверждающие их полномочия и конкретный порядок сбора в наступающем году. Размер дани устанавливался в зависимости от количества дворов расположенных на церковной земле согласно дозорным книгам. Если церкви получали жалованную грамоту (в таком случае их называли грамотчиками), они самостоятельно привозили деньги в Москву в патриарший Казенный приказ, и, следовательно, находились в меньшей зависимости от местных духовных властей. Но при этом окладные сборы с них увеличивались в два раза.

В Москве для сборов неокладных доходов была создана Тиунская изба с несколькими поповскими старостами во главе с тиуном, сменяющимся каждые 2 года. Эти доходы включали пошлины с новопоставленных грамот, перехожих грамот, похоронные, пенные деньги, явочные от обеден, а также венечные пошлины. Сбором последних занимались подьячие. Все эти деньги шли в патриарший Казенный приказ. Тиунские сборы поступали ежемесячно – за прошедший месяц, сборы подъячего – после очередного «мясоеда» – пора многочисленных свадеб. Строительство Тиунской избы и ее содержание финансировалось из домовой патриаршей казны, но сама должность тиуна из патриаршего Казенного приказа не оплачивалась. Ему только могли выплатить премию за «учиненную прибыль». В исключительных случаях, когда грамоты давались из Казенного приказа, пошлины с таких похоронных, перехожих, новоявленных и явочных от обеден взымались подьячими приказа.

По остальным десятинам, территориально совпадавшим с уездами, неокладные доходы собирали местные церковные власти – игумены, протопопы, поповские старосты. Они составляли соответствующие росписи венечных пошлин с отроков, двоеженцев и троеженцев (размер пошлин увеличивался с каждым новым браком), перехожих, новоявленных, похоронных и явочных от обеден, а также пошлин с судных дел, находящихся в компетенции низового звена патриаршего управления. Как для грамотчиков, так и для поповских старост устанавливался определенный день уплаты окладных денег в патриаршем Казенном приказе на Москве. Привозя в назначенные сроки окладные доходы, поповские старосты отдавали и собранные к этому дню неокладные поступления. При необходимости неокладные пошлины доставлялись повторно в конце года. В случае несвоевременной уплаты начислялась пеня, превышающая саму дань с церкви.