Текст книги "Судебная экспертиза: типичные ошибки"

Насущно необходимыми при проведении исследований по данной категории дел являются знания жанровой системы и композиционных особенностей текстов СМИ, в том числе жанров телевизионной журналистики.

Приведем пример: статья выполнена в жанре журналистского расследования и размещена в разделе «Чрезвычайное происшествие». Журналистское расследование – синтетический жанр, включающий в себя элементы и корреспонденции, и репортажа, и статьи. Объектом журналистского расследования всегда становится общественно значимая тема (о нем подробнее[169]169
  Назайкин А. Н. Медиапланирование на 100 %. – М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. – 301 с.; Шестеркина Л. П., Николаева Т. Д. Методика телевизионной журналистики: учеб. пособие для студентов вузов. – М.: Аспект Пресс, 2012. – 224 с.; Телевизионная журналистика: учебник / редкол. Г. В. Кузнецов, В. Л. Цвик, А. Я. Юровский. 4-е изд. – М.: Изд-во Моск. ун-та; Высшая школа, 2002. – 304 с.


[Закрыть]).

Анализ содержательных компонентов текста позволил определить, что такой общественно значимой темой в статье стала тема медицинских услуг в области пластической медицины. С опорой на эту тему обозначена проблема: чем может обернуться желание сделать «вполне симпатичную» внешность более эстетичной, если при выборе хирурга руководствоваться фото и отзывами в соцсетях, как это произошло с героиней видеоролика. Идея текста – необходимость серьезного отношения к принятию решения об операции, «выбирать врача… надо более тщательно».

Неслучайно поэтому в заголовке – в сильной позиции текста – использована форма множественного числа существительного «хирург» (хирурги изуродовали) в обобщенно-собирательном значении. «Обобщенно-собирательное значение у существительных с выраженной противопоставленностью по числу выступает в таких контекстах, когда указание на количество несущественно»[170]170
  Русская грамматика: в 2 т. Т. 1 / Акад. наук СССР, Ин-т рус. яз.; редкол.: Н. Ю. Шведова (гл. ред.) и др. – М.: Наука, 1980–1982. – С. 470.


[Закрыть]. В исследуемом тексте указание на количество (хирург/хирурги) несущественно потому, что предметом речи является не конкретный хирург, а ситуация, в которой оказалась героиня. Осмыслению ситуации (как «вполне симпатичная женщина несколько лет назад решила изменить форму носа, сделать ее эстетичней», решилась на «казалось бы, стандартную операцию», «врача выбирала по хвалебным отзывам и фото в соцсетях», но «визуальные недостатки отошли на второй план, когда после хирургического вмешательства за пятьсот тысяч женщина перестала дышать носом», в итоге «потеряла деньги, здоровье…») посвящено журналистское расследование. Однако специалист, исследовавший спорную статью, прошел мимо определения ее жанра и темы, но попытался найти в хаотично надерганных из разных частей статьи высказываниях утверждения о фактах, превратив обобщенно-собирательное значение слова «хирурги» в конкретное с установлением «индивидуально-конкретного тождества лица, о котором идет речь».

Таким образом, определение жанровой принадлежности текста не просто необходимо, часто оно становится ключом к решению экспертной задачи. На этапе описания материала и его общей характеристики эксперт должен определять функционально-стилевую и, конечно, жанровую принадлежность текста, делать это верно. На это обращают внимание практикующие эксперты[171]171
  Семантические исследования в судебной лингвистической экспертизе: методическое пособие / [А. М. Плотникова, В. О. Кузнецов, И. И. Саженин и др.]. – С. 56.


[Закрыть].

Корень многих экспертных ошибок – непонимание того, что исследуемый текст, как любой другой объект экспертного исследования, нельзя разрушать. Согласно положениям частной теории судебной лингвистической экспертизы объект судебной лингвистической экспертизы – это запечатленный на материальном носителе продукт речевой деятельности лица, его речевое произведение (речевой след). К сожалению, достаточно распространенной является ситуация, когда в процессе исследования продукт речевой деятельности автора статьи подменяется продуктом речевой деятельности специалиста, в котором последний затем находит требуемую форму. Приведем примеры таких ошибок. Фрагмент – Впрочем, ФИО не ограничивается вопросами права и нередко выступает экспертом по самым разным темам, далеким от своих профессиональных интересов. Например, рассказывает глянцевым журналам о правилах ухода за собой, конкурируя с бьюти-блогерами – в интерпретации специалиста звучит так: ФИО неоднократно выступала в качестве специалиста в различных областях, в которых в действительности специалистом не является. На основе собственной интерпретации специалистом сделан вывод о наличии в спорном высказывании негативной информации о ФИО, данной в форме утверждения о факте. На аналогичной подмене построен и другой вывод. Фрагмент статьи – Вместе с тем создается ощущение, что все позитивные упоминания о них исчезают, как это было, например, с Ивановым И. И., интервью с которым сняли со страниц одного из ведущих в стране электронных СМИ уже на следующий день после публикации, а следом за ним и статью с упоминанием бизнесмена с сайта не менее известной газеты – был проанализирован специалистом в собственной интерпретации: ФИО причастна к удалению интервью с Ивановым И. И. и статьи о нем со страниц неконкретизированных СМИ, – сделан вывод о наличии информации в форме утверждения о факте, причем на имеющуюся в тексте статьи конструкцию «создается ощущение» специалист вообще внимания не обратил.

К сожалению, примеров подобных «метаморфоз» можно привести множество. Нередко исследователя не смущает даже то, что он из вопросительного предложения делает утвердительное. Так, анализируя фрагмент текста – Получается, что газ и электроэнергия поступают на объекты, принадлежащие компаниям N, не имеющим лицензий Ростехнадзора? – специалист заключил: «Высказывание содержит скрытое суждение, формулируемое следующим образом: “Объекты, принадлежащие компаниям N, не имеют лицензий Ростехнадзора”. Указанную часть высказывания следует считать сообщением о факте». В результате таких ошибочных действий дан неверный вывод. Приведенный случай показателен тем, что специалист не считал, что подменяет объект, он считал, что производит «синонимическое преобразование текста». Профессор А. Н. Баранов, предложивший использовать в экспертизе метод синонимических преобразований, понимал под ним, конечно, иное: «…типичный случай синонимических преобразований – реферирование – изложение содержания спорного текста в сокращенном виде, когда эксплицируются лишь та часть его содержания, которая существенна с точки зрения поставленных вопросов»[172]172
  Баранов А. Н. Методы и методики в лингвистической экспертизе текста // Язык. Право. Общество: сборник статей IV Международной научно-практической конференции. – Пенза: Изд-во ПГУ, 2016. – С. 119–123.


[Закрыть]. Однако анализ исследований показывает, что метод зачастую понимается неверно, расширительно, как возможность переиначить, «перелицевать» текст, самолично определив, что важно, а что – нет.

Разрушение объекта исследования, изъятие из него отдельных частей не допускается. Однако в текстах заключений можно встретить анализ «отдельных» и «конкретных» высказываний, причем такой подход отражен в структуре исследования и в названиях разделов, например: Анализ отдельных высказываний, Анализ конкретных высказываний. (На подготовительной стадии исследования, когда объекты должны быть подробно описаны, такие высказывания и их границы определены не были, более того, о них вообще ничего не говорилось. Остается неясным, каким образом эти фрагменты в качестве спорных появляются в исследовательской части.)

Методологически лингвистический анализ текста статьи возможен только в единстве содержательных и формальных компонентов (закон единства формы и содержания), с учетом основных категорий текста – целостности и связности, с учетом всего текстового объема. Несоблюдение этого требования приводит, как можно убедиться, к гносеологическим ошибкам, в итоге ставит под сомнение сделанные выводы.

Отчасти ситуация с ошибками объясняется тем, что само понятие «методология экспертного исследования» понимается поверхностно, а описание методов исследования носит декларативный характер[173]173
  Чубина Е. А. К вопросу о методе в судебной лингвистической экспертизе: анализ дискуссионных положений // Уголовное судопроизводство: проблемы теории и практики. – 2017. – № 3. – С. 76–78.


[Закрыть]. В качестве примера: При работе эксперт руководствовался положениями общей научной методики производства лингвистической судебной экспертизы. При этом ни одной из существующих ведомственных экспертных методик специалист не указал. Что касается «общей научной методики производства лингвистической судебной экспертизы», то таковой не существует.

Примененные методы, согласно методологическим подходам к производству судебных лингвистических исследований (именно «судебных лингвистических исследований», а не «лингвистических судебных экспертиз», как в приведенном фрагменте), должны быть описаны подробно, чтобы при необходимости можно было проверить правильность выводов, повторив исследование. Это означает, что, во-первых, из заключения специалиста должно быть понятно, как получены и на чем основываются сделанные им выводы, во-вторых, из заключения должна быть понятна примененная методика.

Нельзя смешивать методы и направления исследований в лингвистике, пример подобной ошибки: Лингвистическое исследование проводилось с помощью семантического анализа. Семантический анализ – это не метод, не методика, а направление лингвистического исследования, которое реализуется целым рядом методов.

Часто упоминают «дефиниционный анализ» и «контекстуальный анализ», но следует помнить, что привлечение одной словарной статьи из толкового словаря не является дефиниционным анализом, как и пересказ текста не является ее контекстуальным анализом.

В процессе дефиниционного анализа, согласно существующим методическим подходам, производится: 1. Установление контекстуального значения слова, путем выявления сем, выраженных в окружающем исследуемое слово тексте; 2. Верификация значения слова в нескольких словарях путем сопоставления установленного контекстуального значения с словарным толкованием; 3. Анализ исследуемого текста с опорой на верифицированное словарными толкованиями контекстуальное значение слова; 4. Отнесение слова в верифицированном контекстуальном значении к определенному семантическому полю при помощи выявления содержащихся в словарном толковании сем; 5. Анализ имеющихся в словарной статье помет, отражающих оценочный компонент значения[174]174
  Об этом подробно: Семантические исследования в судебной лингвистической экспертизе: методическое пособие / [А. М. Плотникова, В. О. Кузнецов, И. И. Саженин и др.]. – С. 34.


[Закрыть]. В процессе контекстуального анализа следует: 1. Определить лексическое значение слова, опираясь на данные толковых словарей; 2. Подобрать фразы, в которых реализовано такое же значение слова, как в данном контексте (можно использовать иллюстрации толковых словарей или корпусные данные). Выявить и обобщить повторяющиеся позиции контекста; 3. Сформулировать значение, реализуемое в контексте, объяснить трансформации значения (семные модификации).

Переносить представления о безгранично широком круге допустимых интерпретаций, о принципиальной равноправности всех (или большинства) толкований текста в сферу судебной лингвистической экспертизы, методологическую основу которой составляет всеобщий диалектический метод, нельзя. Судебная экспертиза входит в группу юридических специальностей, является юридической наукой. С учетом предъявляемых требований не все методы, которые используются в современной лингвистике, могут использоваться в судебной лингвистической экспертизе. Нельзя использовать разрушающие методы исследования, нельзя использовать методы, которые при повторном использовании не дают воспроизводимости результата исследования (метод ассоциативного эксперимента, например), нельзя использовать методы, не прошедшие апробацию. Однако недостаточное знание методологии экспертных исследований становится причиной частых ошибок в оценке метода, отсюда декларация более чем сомнительных с точки зрения лингвистической науки методов, например метода анализа непосредственно составляющих предложения, позволяющий оформить включенные в данное высказывание полупредикативные пропозиции как самостоятельные предложения.

Анализ семантики высказывания (нужен для выявления негативной информации) и грамматический анализ (нужен для определения формы выражения этой информации) проводится рядом методов, все они описаны в методиках. Нельзя также допускать, чтобы исследование подменялось цитированием фрагментов спорного текста.

Рассмотрим более подробно отдельные гносеологические ошибки.

Вопреки положению, согласно которому анализ любого текста (медиатекст здесь не является исключением) возможен только в единстве содержательных и формальных компонентов (закон единства содержания и формы), с учетом основных категорий текста – целостности и связности, с учетом всего текстового объема, анализу заголовка спорного медиатекста либо вообще не уделяется внимание, либо допускаются неверные, ошибочные толкования относительно его значения. В текстах лингвистических исследований можно встретить, например, такие суждения: Заголовок исследуемого текста представляет собой словесную конструкцию, не определяющую основную его тему и авторский замысел. Это ошибка.

Заголовок находится в абсолютно сильной позиции, он не только активизирует восприятие читателя и направляет его внимание, но и задает доминантный смысл, что доказывает вовлеченность ключевых смыслов заглавия в систему текстовых повторов. С позиции целостности и связности текста надо подходить к анализу заголовка.

Для иллюстрации возьмем заголовочный комплекс спорной статьи «Свинский бизнес». Как «Х»[175]175
  Названия объектов по понятным причинам изменены.


[Закрыть] теряет звание «крупнейшего инвестора в АПХ России»? Первая часть заголовочного комплекса – конструкция «Свинский бизнес» – построена, казалось бы, по продуктивной для заголовков СМИ модели, в основе которой лежит смысловое объединение разных значений одного слова с целью создания двусмысленности («относящийся к свинье как животному»[176]176
  Заметим, что у слова свинский словари не фиксируют значения «относящийся к свинье как животному» (СВИНСКИЙ, – ая, -ое. Разг. Презр. 1. Грубый и примитивный. 2. Непорядочный, низкий, подлый [Словарь русского языка: в 4 т. Т. 4 / АН СССР, Ин-т рус. яз.; под ред. А. П. Евгеньевой. – 3-е изд., стереотип. – М.: Рус. яз., 1985–1988. – С. 50], СВИНСКИЙ, – ая, -ое [разг.]. 1. Грязный, некультурный. 2. Подлый, являющийся свинством [Ожегов С. И. Словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. – М.: Рус. яз., 1990. – С. 701]), свинский образовано от слова свинство («Низкий поступок, подлость»), но в ситуации языковой игры с учетом сопутствующего изображения семантика «относящийся к свинье» актуализируется.


[Закрыть] – что подкреплялось изображением свиноводческого хозяйства, размещенным под заголовком – и «грязный, подлый, непорядочный»).

Компонент «свинский» выполняет функцию определения ключевого слова «бизнес» и реализует в словосочетании семантику «грязный, подлый, непорядочный». Исследуемая конструкция – оценочная, но, являясь частью заголовочного комплекса, конструкция «Свинский бизнес» находится в абсолютно сильной позиции и задает доминантный смысл «грязный, непорядочный». Это доказывает вовлеченность этого ключевого смысла заглавия в систему текстовых повторов на протяжении всей статьи: …регионам присутствия достается только грязная работа агропромышленного предприятия. В прямом и переносном смысле этого слова… Как и сама работа свинокомплекса, так и работа «в поле» – дело грязное, и абсолютно не сентиментальное. Как правило, она остается за кулисами публичной плоскости…

Вторая часть заголовочного комплекса формально представляет собой вопрос: Как «Х» теряет звание «крупнейшего инвестора в АПХ России»? Здесь использован речевой прием «навязывание пресуппозиции»[177]177
  Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста. 5-е изд. – М.: Флинта; Наука, 2013.


[Закрыть]: информация о том, что «Х» теряет звание «крупнейшего инвестора в АПХ России» подается как известный читателю компонент смысла текста, как ранее приобретенное знание. Вопрос же касается только обстоятельств (образа, способа) действия, обозначенного глаголом «теряет» (как теряет?), но не ставит под сомнения саму потерю.

Методически важно проследить связь заголовка с подзаголовками. В описываемом случае в той части статьи, которая шла ниже подзаголовка Основной актив «Х» в одном шаге от банкротства, наблюдалась высокая концентрация повторов негативной информации. При объеме текста 335 слов, включая заголовочный комплекс, отмечалось семь таких повторов: теряет звание «крупнейшего инвестора», в одном шаге от банкротства, может уйти с рынка из-за банкротства, компания может обанкротиться уже в этом году, «Х» уже в следующем году может потерять лидирующее место в отрасли, проблемы «Х» намного масштабнее, послужило поводом для краха основного актива братьев-фермеров. В практике судебной лингвистической экспертизы выделен критерий, условно названный «Использование будущего времени». Частота использования грамматического будущего времени в жанре аналитической статьи, которая предполагает анализ конкретной ситуации с выявлением причин, приведших к проблемам, в сочетании со чрезмерной детализацией гипотетической ситуации является показательной для эксперта, здесь просматривается явное несоответствие между формой и содержанием. Такого рода несоответствия могут учитываться при определении лингвистических признаков маскировки текста одной коммуникативной направленности[178]178
  Исследование коммуникативной направленности текста нередко подменяется его пересказом, например: «Коммуникативная направленность фрагмента текста состоит в том, что автор текста доносит до читателя факт о том, что писатель X совершил действия, направленные на незаконное изменение ландшафтного дизайна в природоохранном заповеднике “Переделкино” путем обращения к разбойной преступной группе иностранных рабочих, причинив экологический ущерб государству». Коммуникативная направленность определяется через анализ коммуникативных стратегий и тактик, реализуемых автором текста, но, повторяем, не является пересказом текста.


[Закрыть] под видом другого, а также учитываться при определении коммуникативных интенций автора. Понятно, что использование указанных грамматических средств позволяет уйти от формы верифицируемого утверждения, поскольку высказывания в форме будущего времени не могут быть проверены на соответствие действительности.

В приведенном выше примере исследуемый медиатекст под заголовком «Свинский бизнес». Как «Х» теряет звание «крупнейшего инвестора в АПХ России»? в совокупности вербальных и невербальных компонентов[179]179
  Поликодовый (полимодальный, креолизованный) текст является объектом исследования лингвиста.


[Закрыть] (иллюстративный материал, схемы, диаграммы, таблицы, сопровождающие медиатекст на сайте) первоначально воспринимается как аналитическая статья, в которой представлен анализ ситуации, связанной с деятельностью «Х», приведены факты, лежащие в основе ситуации, описаны проблемы.

Автор статьи активно использует лексико-семантическую группу глаголов, называющих аналитическую деятельность: «Мы изучили судебную практику главного актива “крупнейшего инвестора в агропромышленное хозяйство России” – “Х”»; «Подробно изучив финансовую отчетность “Х”, мы пришли к выводу…»; «Мы бы с удовольствием проанализировали выполнение “Х” условий кредитного договора…»

Семантика объективности задается и подзаголовком «Объективная оценка».

Однако в процессе исследования текста статьи были выявлены признаки несоответствия формы и содержания. Так, жанр аналитической статьи по определению не допускает нарушение автором причинно-следственных и логических связей, в исследуемом медиатексте таких нарушений было немало. Отмечалось неверное использование терминологии (…в свободном доступе появилась и финансовая отчетность «Х» за 2018 г. Согласно результатам финансового аудита чистый убыток <> за прошедший год увеличился…), здесь в качестве синонимичных используются понятия «финансовая отчетность» и «финансовый аудит», которые в строгом смысле таковыми не являются, согласно данным словарей экономических терминов. Автор ссылался на неизвестные источники и источники, которые нельзя проверить (При этом финансовая стратегия «Х» вызывает массу вопросов у экспертов; Согласно экспертной оценке вывод компании «в плюс» возможен только при ощутимом росте цен на продукцию «Х», что в сложившейся политической ситуации невозможно). В современном медиапространсте ссылка на неизвестный источник – прием достаточно частый. «Автор текста далеко не всегда хочет нести ответственность за негативную информацию, которую по разным причинам передает адресату. В этом случае часто используется прием ссылки на неизвестный источник, который по большей части невозможно проверить»[180]180
  Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста. 2013. – С. 236.


[Закрыть].

Введение в отрицательно оцениваемый контекст, навязывание пресуппозиций, использование композиционного приема контраста как приема имиджмейкинга[181]181
  Имиджмейкинг – особое направление в PR, где разрабатываются технологии создания/разрушения имиджа, PR-технологии управления репутационными рисками.


[Закрыть], когда на фоне негативной характеристики «Х» по контрасту дается позитивная характеристика конкурента, причем с нарушением связности изложения (При этом, по оценкам экспертов Infoline, крупнейший по выручке за 2019 г. агрохолдинг «Х» уже в следующем году может потерять лидирующее место в отрасли. Холдинг «Ф» за счет нескольких сделок по слиянию уже в 2019-м может увеличить собственную выручку на 120–125 млн руб. и выбиться в лидеры), фактические ошибки[182]182
  Фактические ошибки – одна из разновидностей ошибок, которые устанавливаются при анализе текста.


[Закрыть], концентрированное повторение негативной информации – эти и другие выявленные признаки явно диссонируют с теми признаками, которые характерны для жанра аналитической статьи. Более того, совокупность выявленных признаков текста дает основание говорить об использовании автором речевой стратегии дискредитации[183]183
  Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. 8-е изд., испр. и доп. – М.: Ленанд, 2017. – 308 с.


[Закрыть], которая является частью глобальной стратегии в области речевого воздействия, которую обозначают как «игра на понижение».

Очень часто медиатексты, авторы которых злоупотребляют правом на свободу слова, используют жанр как прикрытие. Вот почему внимательное отношение эксперта к определению жанровой принадлежности текста, анализ соответствия используемых языковых средств требованиям жанра – залог исследовательского успеха.

Еще одна иллюстрация того, как отсутствие анализа заголовка предопределило гносеологическую ошибку, связанную с непониманием целостности текста, как следствие – непонимание его смыслового содержания. Будучи частью заголовочного комплекса «Разводы модных адвокатов», словосочетание «модных адвокатов» находится в абсолютно сильной позиции, задает доминантный смысл, который проходит через систему текстовых повторов: громкие бракоразводные процессы; голос в общем хоре оказался громче; частый гость телевизионных программ, востребованный и цитируемый эксперт в области права для радио и печатных средств массовой информации; медийность адвоката; в своем Instagram в рамках недели «историй о домашнем насилии» адвокат выложила интервью; X настойчиво пишет в соцсетях; пиар на собственных делах; выбирать те, что прозвучат громче; частыми упоминаниями в СМИ она формирует себе образ акулы права; пиар-сопровождение процессов у адвоката; нередко выступает экспертом по самым разным темам; популярность X в медийной среде понятна, ведь ее супруг – крупный пиарщик. Таким образом, по смыслу модный адвокат – адвокат, который использует pr– и медиасопровождение своей деятельности[184]184
  Судебный пиар (Litigation PR) как управление внешними коммуникациями во время судебного разбирательства, в том числе работа в соцсетях, таргетированная реклама, привлечение блогеров, СМИ и лидеров мнений, действительно, активно обсуждается современными СМИ.


[Закрыть], тех процессов, в которых он выступает, в том числе и бракоразводных. Однако исследователь, работавший с текстом, не уделил внимания системе речевых повторов, что привело к неверному пониманию текста статьи в аспекте его целостности и связности, о чем свидетельствуют среди прочего такие суждения эксперта: автор, используя введенное в имя бизнесмена Ш., без какого-либо перехода начинает новую линию; Далее автор вводит фразу общего характера («Бракоразводные процессы в этой среде – весьма популярный кейс у модных юристов»), после чего начинает новую линию… Это не «новые линии» (странный термин для судебной лингвистической экспертизы), а иллюстрации к рассуждениям автора статьи о современных («модных») средствах (PR и медиа), к которым прибегают адвокаты в своей деятельности.

Нами описаны лишь некоторые ошибки. Сфера медиа расширяется, количество спорных текстов растет, как и потребность в их качественном экспертном исследовании. Есть методические подходы, есть наработки частной теории судебной лингвистической экспертизы, есть теория судебной экспертологии – все это необходимо использовать. Несоблюдение, казалось бы, очевидных требований к экспертному анализу приводит к ошибкам, а в итоге ставит под сомнение выводы эксперта.