Текст книги "Зелёный змей Урала"

– Владсана, я всегда здесь. Даже за околицу выходить не буду.

– Минай, я возьму первую и третью роты, пополнишь их заново, так как надо, ротными ставь Голеба и Самарова.

– Понял, и куда ты княже?

– Пока в Керчь, через Беловежье, а там посмотрим, как себя корабли вести будут. Вернемся через год по весне, как раз к его дню рождения. – я кивнул на Саньку. Дав указания что делать Неждану, предупредил того, чтобы приглядывал за Математиком.

– Вот его темы, закрывает одну, подключай его к следующей, и следи, чтобы не уехал.

– Я понял.

– В случае сомнений немедленно делись соображениями с Минаем или Торопом. Все! Расходимся, мне еще бумаги готовить.

Через день, оставив здесь дочерей и младенца, мы с двумя сыновьями и 320 дружинниками «повезли папу Адриана в Константинополь», о чем гласила моя грамота, оставленная Торопу и Минаю.

Глава 24. Морское крещение наследников

Причина была более, чем уважительной, я же – пра-консул империи, а держу у себя государственного преступника, избежавшего суда, да не простого, а церковного. То, что раньше не озаботился? Времени не было, заканчивали оформление сделки с Данией. Да и не было доклада, что корабли в Керчи готовы для достройки. Строили их долго, больше трех лет. Не было готового высушенного дуба, большой объем работ, недостаточное снабжение готовым такелажем и прочая, прочая, прочая. Руки не доходили, если честно. Ну, а то, что тронулись в путешествие уже по первоснежью, так то потому, что требовалось доставить в Керчь массу комплектующих и основное вооружение. Кроме двух рот гвардейцев, нас сопровождает 1-й гвардейский экипаж, три курса которого будут исполнять роли экипажей трех фрегатов. Вот только никто и никогда из них не командовал трехмачтовыми парусными кораблями со смешанным вооружением. Включая и меня самого. Максимально большой парусник, которым доводилось командовать был двухмачтовой шхуной. Была в запасе одна практика на «Крузенштерне»: в 1974-м году принимал участие в регате «Op Sail-74» в качестве марсового матроса на грот-бром-стакселе второго грота. Это, конечно, ценно, для воспоминаний, но практической ценности не имеет. Да, стоял на пертах на 52 метровой высоте и распускал рифовые узлы или, наоборот, вязал их. Или, сунув рей подмышки, рвал на себя мокрую парусину, чаще всего это происходило в дождь, срывая себе ногти, с той поры они у меня всегда острижены по самое мясо. Это как в цирке под куполом. Только без страховки. Она была, без нее на мачту не пускали, но карабин приходилось часто перебрасывать, поэтому применяли по назначению мы ее редко, потом, когда обвыклись работать на такой высоте. Поэтому парусное вооружение будет, в основном, косое, и марсовых на ней не будет. Так мне проще и привычнее. Не смогу я быстро обучить командиров и самого себя управлять многомачтовыми гигантами с прямым или смешанным вооружением. Вот в таком настроении я, Сашка и Славик тряслись в седлах, медленно переставляющих копыта, арабских и текинских жеребцов, укутанных в попоны с наголовниками, так как началась настоящая холодная зима, с метелями и морозами. Дошли до Царицина, там отдохнули неделю, и двинулись по Дону дальше. Громадный обоз растянулся на несколько километров, но никто не потерялся. Через две недели замечательно устроились в крепости, где лошади смогли отдохнуть и подкрепиться. Несмотря на то обстоятельство, что идти через Тамань было ближе, и Азов прочно замерз, пошли северным берегом Азовского моря до Волчьей косы (Бирючьей, как она сейчас называется) и только там решились выйти на лед. Часть саней была очень тяжелой и ценной. Дальше по Арабатской стрелке и в начале сентября мы уже подошли с караваном к бывшей византийской крепости. Сегодняшняя Керчь находится севернее, в то время там находилась только каторга в Аджимушкае, да несколько деревушек, где селились греки-землепашцы. Сама крепость занимала площадь более 3 квадратных километров и была отделена от полуострова широким каналом-рвом с морской водой.

«Визит» наш был полной неожиданностью для посадника, который успел снюхаться с местными, несмотря на то, что назначался из гвардейцев, и он успел поссориться с воеводой Малом, который оставался верен князю и он руководил работами на верфи. Прибытие такого значительного подкрепления Мал воспринял на «ура», а новоиспеченному христианину Федору это стоило места и направлением на исправительные работы в местной каменоломне. Никакого сожаления я по этому поводу не испытывал, наоборот, немного скорбел о том, что не появился здесь двумя годами ранее. Плюс, помимо руководства достройкой кораблей, вплотную озадачился созданием производительного вакуум-насоса и подключил к своим работам местных стеклодувов. Со стеклом здесь работали и довольно успешно. Все мои проколы и проблемы упираются в одну: полное отсутствие надежной связи. Пришлось вспоминать, все то, что я вынес из средней школы, где меня готовили стать радиомонтажником второго разряда. Не бог весть какая высокая квалификация, но на безрыбье… На верфь согнали практически все местное население, тут уж я не церемонился, и так все сроки они провалили, именно для этого они упорно обрабатывали «Федора», чтобы не мешал заниматься им коммерцией. Но любое отклонение от ценных указаний князя должно вести за собой наказание рублем или чем-нибудь свистящим на воздухе. Художественный свист местному населению не понравился, поэтому на бис его не вызывали, а с должным рвением вышли на работы.

Я же установил на флагмане станки в мастерской, и попытался воплотить в металле форвакуумный насос. В качестве рабочей жидкости использовалась ртуть. Для производства электролампочек я использовал простейший ртутно-поршневой насос, и этого вполне хватало. А вот электронным лампам требовался более глубокий вакуум, поэтому пришлось городить пароструйный диффузионный насос с соплом Лаваля в качестве второй ступени форвакуумного. Вот только «пар» был своеобразным: это были пары ртути. Ртуть нагревалась и ее пары направлялись в сопло с большой скоростью. Сопло окружал теплообменник, ниже находился приемник ворфакуумника, и змеевик, в котором пары ртути превращались снова в ртуть. Нагревались и все повторялось снова. Однако первые лампы работали совсем недолго, и сгорали, образовывая белый налет на стенках. Как выяснилось, он состоял из вольфрамита ртути, соли вольфрамитовой кислоты. Требовалось избавиться от паров ртути, которые оставались в колбе лампы. Пришлось отложить окончательное решение «на потом», так как сильно ощущался недостаток оборудования. Сделать детандер в таких условиях не представлялось возможным.

Да и корабли, наконец, обрели паруса. Флагман успешно спустили на воду и приступили к погрузке свинцового балласта, так как по проекту корабли спускались на воду с дефицитом метацентрической высоты. Только чтобы не перевернулись при спуске. Основная часть балласта грузилась уже на плаву. Побегав всем экипажем и покачав кораблик, я убедился, что расчеты более или менее совпали с реальностью. Начали устанавливать орудия в полубашенных установках, принимать снабжение и воду. В конце марта состоялся первый выход в море. Причем Славик оказался «большим» моряком, чем Александр. Младший принимал большее участие и в постройке, и смело интересовался расчетами остойчивости, с большим интересом пользовался секстаном и таблицами. А в поведении Александра сказывалось, что учили его «сухопутчики» и «речники». И с математикой он «знаком», но владеет ей недостаточно. Четыре года Светослав учился при «Академии Наук», а Сашка «путешествовал» и «воевал». Усадил обоих за парту, выдавая им на-гора все навигационные премудрости. Поставил задачу к концу «практики» сдать на самостоятельное управление кораблем типа «фрегат». От первоначальной задумки обойтись только косыми парусами я отказался в последний момент, так как среди поставок были обнаружены хорошо выполненные реи на две мачты и паруса. Верхние реи установили сразу, но без парусов, нижние остались лежать в трюме. Начнем постепенно «выжимать ветра». Вначале под кливерами, а затем введем и остальное парусное вооружение. Три коротких выхода на ходовые, затем нанесли визит в Феодосию, по дороге вдоволь поманеврировав строями. Командирами двух фрегатов я поставил Волоха и Громобоя, которые уже бывали в Средиземке три года назад, а на их места встали их старпомы, приняв на борт выпускников-мичманов из гвардейского экипажа. Все было готово. Загрузили в Феодосии во второй трюм всякой торговой мелочевки и оттуда отошли на Царьград. К исходу вторых суток плавания, ранним утром, подошли к проливу. Там, по-прежнему, нет никаких укреплений и сигнальных башен. Это – замечательно. Нас за «врагов» пока не держат, а все, кто проходит через нас, проверяются на вшивость достаточно плотно. Небольшие суденышки, которые могут пройти из варяг в греки, не представляют для империи никакой опасности. Срубив большую часть парусов и перейдя на двигатели, у фрегатов их два, хотя внешне этого не скажешь: выход воды один, водозаборников два. Делать винты изменяемого шага некогда, как и увеличивать мощность выпускаемых двигателей, поэтому используем проверенную и отработанную водометную схему. В связи с увеличением водоизмещения и парусности пришлось поставить 300 сил. Топливо мы можем получить везде, где есть лес или любая органика. Но используем машины только в портах и в узкостях. Два с половиной часа хода и мы встаем на «наш» причал. Здесь, кстати, стоит и один корвет, второй серии, из Новохвалынска. Командира «арендовали» персы, как для охраны, так и для транспортировки груза. Тоже хорошо, что флот не простаивает, а работает.

Вселенский патриарх папу встречать не приехал, посетил нас позже, после того, как Адриана II увела группа монахов. Но разговор начался с упреков, не из-за папы, а из-за того, что Витсерк попер легатов из Дании и Англии. И патриарх в курсе того, что две крупнейшие державы Европы заключили торговый и военный союз, среди участников которого Византия не просматривается.

– Фотий, не тебе обсуждать с кем и на каких условиях я заключил договор. Рылом не вышел. Носишь свой крест, вот и носи, не лезь в дела других государств. У нас с Византией мир, который мы не нарушаем. Папу, доставленного мне датчанами, я тебе вернул, для суда над ним. Не будет суда – заберу обратно. На этом все. Я с вашей епархией никаких общих дел иметь не желаю. Ты меня понял?

– Не понять, когда главу Вселенской церкви посылают куда подальше, трудно.

– А кто из ваших подзуживал Феофила ликвидировать первокняжие роды? Как до этого ликвидировали Меровингов?

– Они шли той же дорогой, по которой сейчас идешь ты, поэтому и умерли без покаяния. Теперь жарятся в аду.

– Когда ты перейдешь свой предел, тебя точно также сожрут черви, как и всех. И никакая «святость» не поможет. Ты это прекрасно знаешь, как и то, что это просто сказка, придуманная для того, чтобы отбирать у простаков деньги. Иди отсюда. И не пытайся перейти мне дорогу.

– Святое писание все равно найдет путь к сердцам людей.

– Найдет-найдет! «„Очень нужная и своевременная книга!“ – заметил вождь пролетариата, вырывая и комкая ее страницу в уборной». У меня дети учатся читать и писать по другим книгам, я их учу, всех и за свой счет. Их мозги будут заняты совершенно другим, и они точно будут знать: кто такие церковники, и чего они хотят. – я улыбнулся, а патриарха передернуло от этой улыбки. Но поезд уже ушел, империя, которую они поглотили, не могла противостоять Владимирскому княжеству. В драку я не ввязывался, и постоянно находил соратников по борьбе с этим «монстром».

Проведя короткие переговоры с Михаилом и его матерью, и познакомившись с новой женой императора, мы внесли в договор о взаимопомощи статью, разрешающую моим кораблям входить и выходить в Мраморное море. Император имел гораздо меньше претензий ко мне, чем патриарх или его мамаша: товарооборот увеличился, и в казну регулярно поступало достаточное количество средств, что он мог позволить себе новые и новые развлечения. По словам матери, пить он бросил, но очередной ребенок родился с серьезными отклонениями в развитии. Девочка, поэтому ее оставили в живых, но отдали на воспитание в монастырь. В то время, пока я беседовал с царствующими особами, мои сыновья, командиры и штурмана, используя самые большие солнечные часы в мире, созданные Львом Математиком, привели хронометры к точному солнечному времени, с учетом нутации. Увы, более точного способа проверить часы в то время просто не существовало. Для этого требовалось подняться на купол собора Святой Софии по специальной лестнице. С помощью винтов и закрепленного отвеса привести крест в вертикальное состояние. Спуститься вниз и ждать, когда тень от него будет находиться точно на просверленном отверстии в камне на северной стороне стены, которая окружает церковь. Математик дал нам письмо к главному стражу собора, который знал для чего требуется выставлять крест в определенное положение. Все в этом мире делается по блату. И за деньги. Когда я появился на корабле, все было уже сделано, поправка учтена, и можно было отходить, что мы и сделали, с тем расчетом, чтобы к утру быть на подходе к Гелиопонту. Но, ветер был слабым, поэтому путешествие длилось довольно долго, больше 5 узлов корабли развить не могли. Однако переходить на двигатели я не стал, вообще-то, мы никуда не торопимся. У нас длительный отпуск без содержания. На отсутствие денег жаловаться не приходилось, чапаем себе потихоньку и радуемся жизни. Лафа! Всю жизнь мечтал о таком отдыхе. Гоняю пацанов, для которых отпуск не объявлялся, у них «практика». Определяемся, уточняем карты, переводим их на «новую» систему координат. Меркатор-то еще не родился, даже. В картографии сильнее оказался Сашка, ему уже приходилось это делать возле Новохвалынска. Утром спустили яхту и немного погоняли вокруг эскадры, вот только Сашка загрустил, так как вспомнил, что Мила очень любила эту посудину, и они часто гоняли по Бендерскому заливу, когда я где-нибудь отсутствовал или был занят. Через него унылое состояние перешло и на брата, поэтому пришлось их отвлекать погоней за какой-то фелюкой, которую нагнали и купили у рыбаков скумбрии, двух тунцов и несколько лобанов приличного размера. Было это у острова, который дал название этому морю. Здесь с древних времен добывался лучший в мире мрамор, из которого сделаны все римские и греческие шедевры скульптуры. Этот мрамор украшал все дворцы и имения патрициев. Море уже сужалось, чувствовалось течение, корабли пошли резвее, и через четыре часа мы вошли в пролив и остановились только у Абидоса, небольшой крепости у острого мыса, носящего в наше время название Нара. Рухнул еще один миф, связанный с Дарданеллами: никакой цепи, перегораживающей пролив, и в помине, не было. Впрочем, я не слишком и сомневался в этом. Технически невозможно такое сделать в тех условиях. Подвешивать цепь требуется на буях, которые вполне можно и утопить. Роль «цепи» выполняли многочисленные галеры с сифонофорами, которых здесь было достаточно много. Они преграждали путь из Эгейского моря в Мраморное. Но, имевшаяся у меня грамота императора и жезл пра-консула обнуляли все препоны на пути. Задерживаться и принимать приглашение погостить от местного стратига мы не стали. Дела, дескать! Снялись с якорей и через полтора часа прошли мыс Мастусия, выйдя из пролива. Знаменитый «Геллеспонт», описанный в мифах древних викингов, оказался крепостицей: башней, диаметром 20 метров. А пролив больше военных сооружений не имел. Но кораблей у стратига было более 500. Часть из них базировалась в Каллиполе, на европейском берегу пролива. Именно поэтому сюда арабы не рисковали соваться. Трои или ее развалин мы так и не увидели, но темнело быстро.

Точных карт у нас не было, поэтому я «выбрал» магнитный курс 210⁰, при неизвестном склонении, и мы пошли, как я предполагал в сторону Афин. Я хотел попасть в пролив между Андросом и Эвбеем. Идти порядка 120–130 миль, по моим данным в этом направлении навигационные опасности отсутствуют. Пролив между островами судоходен даже для крупных судов. Лаг у нас был, правда, относительный, но электрический и со счетчиком пройденного расстояния. Так что, идем, вроде как не вслепую, но блин горелый: я в этих местах без карт никогда не ходил! Маяков нет, да ничего нет. Валяется на столе какой-то рисунок, назвать который картой язык не поворачивается. Обозначены Тенедос, рядом с ним Лесбос, это слева. Справа – Лимнос, какой-то Галоннес, не знаю такого, и Скирос. Ночь темная, ни одного огонька, да еще и новолуние. Никаких МППСС (международных правил предупреждения столкновений судов). Огни никто не носит, а ночью просто лежат в дрейфе, бросают плавучий якорь и «неси меня течение». А с мостика ни хрена не видно, все парусами закрыто. Впередсмотрящих у нас трое: один на фок-мачте сидит, двое на баке смотрят вперед-вправо, а второй влево. У них даже бинокли есть, но будет ли от этого толк? Мне, честно говоря, было неуютно, но деваться некуда. Брожу по ночному кораблю, решив не доверять никому «собаку». А тут еще и побежали неплохо, как только вышли из-за Имброса. Лаг 13,4 узла показывает. Остальные корабли тоже не отстают, идем кильватерной колонной примерно в полутора милях друг от друга. Несем огни, как «положено» по уставу, мною же и написанному. Но нехорошее предчувствие меня не обмануло!

– Суда в дрейфе прямо по курсу! – послышался голос впередсмотрящего из вороньего гнезда. Тут еще требуется понимать, что кричать ему приходится против ветра и через паруса. Так что разобрать, что он кричит несколько сложновато. А он еще и не догадался рупор использовать. Нет, связь надо делать вышел на наветренный борт, но там пока ничего не видно. Огни никто не носит. Я, наконец, их увидел: небольшие одномачтовые, практически незаметные на фоне воды, их довольно много, и, хотя лежащее в дрейфе парусное судно при приближении к нему другого, обязано сняться с дрейфа, показать свой галс и маневрировать в зависимости от того, какой галс оно сможет показать, но судя по всему эта «армада» мирно дрыхнет, поэтому я дал команду отвернуть на двадцать градусов вправо, а сигнальщик просемафорил это на сзади идущие корабли эскадры. Я убедился, что они изменили курс, и пошел на бак, так как взяли на ветер, и была необходимость удостовериться, что угла отворота достаточно для расхождения. Вроде проходим чисто, но что они делают довольно далеко от берега? Чуть позже это стало известно: рыбаки! Мы чуть не въехали в кучу сетей, которые дрейфовали справа от этой гоп-компании. Еще поворот, уже под ветер, и только после этого на рыбаках кто-то проснулся и показался какой-то огонь.

Ну, а виноват во всем оказался я сам. В порыве соорудить нечто «супер-пупер», не учел двух маленьких деталюшек: обзора вперед и того обстоятельства, что паруса вытягиваются. Гик на фоке и четыре кливера с неправильно выкроенным углом между задней и нижней шкаториной закрывали обзор по подветренному борту. Ничего! Парусов у нас взято с большим запасом, поднять гик на фок-мачте не представляет большой сложности. Утром провели аврал и расчистили обзор с мостика. Какой-никакой усилитель у меня был и соорудить нечто вроде телефона удалось за пару дней. Дольше пришлось учить им пользоваться. Ну а в пролив Кафиреа мы не попали, пришлось подворачивать, причем значительно. В чем дело – было непонятно. Либо здесь течения, либо карта врет, как сивый мерин. Поправку компаса я проверял ночью. В ней сомневаться не приходилось. И тут меня как по голове стукнуло! Все придется переделывать и пересчитывать! Северный полюс, начиная с первого года нашей эры, не имел полярной звезды! Он находился между Бетой и Альфой Малой Медведицы, так что, виновата поправка компаса. Ну, а виноват во всем оказался я сам. В порыве соорудить нечто «супер-пупер», не учел двух маленьких деталюшек: обзора вперед и того обстоятельства, что паруса вытягиваются. Гик на фоке и четыре кливера с неправильно выкроенным углом между задней и нижней шкаториной закрывали обзор по подветренному борту. Ничего! Парусов у нас взято с большим запасом, поднять гик на фок-мачте не представляет большой сложности. Утром провели аврал и расчистили обзор с мостика. Какой-никакой усилитель у меня был и соорудить нечто вроде телефона удалось за пару дней. Дольше пришлось учить им пользоваться. Ну а в пролив Кафиреа мы не попали, пришлось подворачивать, причем значительно. В чем дело – было непонятно. Либо здесь течения, либо карта врет, как сивый мерин. Поправку компаса я проверял ночью. В ней сомневаться не приходилось. И тут меня как по голове стукнуло! Все придется переделывать и пересчитывать! Северный полюс, начиная с первого года нашей эры, не имел полярной звезды! Он находился между Бетой и Альфой Малой Медведицы, так что, виновата поправка компаса. И я, точнее, привычка ориентироваться на Полярную звезду. Поэтому в пролив мы не пошли, отвернули левее, нашли неплохую бухту и высадились там. Погода вполне неплохая, туч нет, будем искать то место, где находится «крыша мира». Заодно перекроим кливера и немного приподнимем бушприты на всех кораблях и перенабьем стеньги и ванты фока. Ломать – не строить! Настроив все х на работу, сам увалился спать, пока запах жаренной рыбы не разбудил меня на обед. Фрегаты строились уже с соблюдением всех канонов парусного кораблестроения: корма была отдана командному составу и кают-кампании, с отдельным камбузом, дабы не таскать бачковыми еду в кубрики с кормы на бак. Там есть отдельный камбуз, хотя все провизионки находятся в корме, кроме расходной на баке. Туда выдается продовольствие на один или несколько дней, в зависимости от погоды. Столовой для экипажа нет, личный состав питается либо на палубе, либо в кубриках. Кораблики не слишком большие, но больше каравелл Колумба. Однако, из-за отсутствия рефрижераторной установки, скоропортящиеся продукты на судне не хранятся. Есть «живой уголок» в первом трюме, но основной запас – это солонина, копчености и консервы. Это направление я и Милаша постоянно контролировали и развивали. Тем более, что жесть и олово у нас давно были, и машинка по закрутке не слишком большая сложность. Консервы требовались всем. А вот аммиачный холодильник существовал только в замке. Остальные пользовались по старинке ледником. Ну и две ледяные пещеры с выходом вечной мерзлоты в княжестве имелись, естественно не на берегу океана, как у незадачливого «космонавта», попавшего к дикарям. (Физику требуется учить, а не проходить мимо, товарищ Ивар Рави). Кстати, памятуя о жизни на Северах, могу сказать, что олешки, забитые в 1938 году, их шейка шла на ура в 1984-м. Хранились они в леднике неподалеку от поселка Черский. У них срок хранения подходил к концу. Там лежал стратегический запас продовольствия на весь Союз. Делов-то куча! Горизонтальный штрек пробить в какой-нибудь «некаменный» холм, поставить ворота и охрану, а то и просто присыпать место и ждать апокалипсиса, с картой размещения таких закладок.

Но, как человек проживавший в тех местах, не столь отдаленных, пусть и в длительных командировках, а не на постоянной основе, я хорошо знал проблему «однообразного питания», и о его последствиях, в виде проявлений авитаминоза по витамину «С», ударов по печени прочая, прочая, прочая. Поэтому у нас на борту присутствовала квашенная капуста, моченая клюква, был чеснок и лук, и существовали рассады ячменя, ржи, были семена лука, перья которого входили в рацион на постоянной основе. Хотя, пока идем по югу и вблизи городов и поселков, этой проблемы как бы и не существовало. Даже молоко и свежий творог на столах присутствовали. Прямо из трюма, из «живого уголка», а матросы отлично справлялись со стойловым содержанием животных. В те времена они жили в семье, все, кроме свиней. Хищников по лесам бегало много, поэтому в деревнях хлев находился там, где в современных сельских домах находится веранда. То есть войти в дом можно было только через хлев, и он не всегда отделялся стеной от основного места проживания. Для свиней строили отдельно свинарники, из-за запаха. А козы, овцы, коровы и лошади жили зимой в доме. Так что, особых проблем с содержанием животных не было. Вот и сейчас, часть матросов с косами с самого утра накосили сена, а теперь его подвяливают на жарком южном солнце.

Я макнулся в море, прямо с борта, благо, что штормтрап вывален. Только нырнул и сразу закричал Саньке:

– Бегом в каюту! Тащи маски трубки и ласты!

Во-первых, несколько, весьма приличного размера, черепах лежало на дне в 5–7 метрах от поверхности. А во-вторых, под нами было просто море омаров. Они прятались между камнями, но это у них плохо получалось. Славик приволок маску и ласты мне, сбросил мне линь. Санька «столбиком» плюхнулся в море, и мы втроем, привлекая к тяжелой работе экипаж, которому пришлось вытаскивать четырех черепах с помощью тонкого линя, а, кроме того, спустить шлюпку, в которую мы вываливали раков. Нанырявшись, и подустав, вылезли на борт, нас окатили пресной водой, и мы легли на мостике на горячие доски палубной настилки, в ожидании пока отварят раков. Из-за весьма специфичного продукта, я выставил для экипажа бочку с пивом, его готовили на корабле, входило в рацион, а вот умельцев разделывать черепах и их готовить сразу не нашлось, включая меня. Суп и жаркое из зеленой черепахи я ел, но как она разделывается и готовится просто не знал, поэтому они пополнили «живой уголок» до выяснения особенностей их приготовления. Ну, а ближе к ночи мы выбрались на берег с подобием теодолита. Долго устанавливали треногу, горизонтируя ее. Градус – не метр, который я установил произвольно. Говорят, шумеры использовали 60-тиричную систему счисления, от которой и произошла эта единица. Для изготовления лимбов была использована оптическая система, а мелкая резьба позволяла получать очень неплохую точность измерения углов. 12-ти кратный бинокль позволил найти две тусклых звезды неподалеку от Бета Малой Медведицы в направлении которых должен был находиться северный полюс Земли. Но само вычисление заняло четыре часа, по хронометру, и мы фиксировали изменение положения четырех звезд в приполюсном районе, благодаря чему я высчитал истинное положение полюса и подсчитал поправку. Она составила 7⁰34’27" к востоку. Поправка по широте 4°48′21″. Нормалек! Заодно поправили и точное время, приведенное нами к этой самой нутации. Записали поправку, и утром снялись я якоря, продолжив путешествие. Надобность заходить в Афины отпала, тем более, что они были захвачены арабами и входили в Критский Халифат. Но не все так просто в этом мире! На проходе пролива Стено Кеос из Корессии наперерез устремилась византийская галера. Пришлось спустить паруса, оставив два кливера и бизань, чтобы управляться. Вчера вечером мимо нас прошла фелюка с римскими парусами, так что нас ждали, несмотря на раннее утро. Снизу прокричали. Что имеют послание императора Михаила пра-консулу. Они подошли ближе и на выброску прикрепили свиток. Византия продолжает использовать пергамент, а не бумагу.

Витиеватый слог письма меня не смутил. Михаил просит помочь взять Афины, которые потеряли еще до Феофила, благодаря чему удалось свергнуть его предшественника. Вялотекущая война с Критским халифатом шла в течении более 45 лет. Войска от города не отходили, но арабы снабжали свои войска исправно, поэтому удушить город блокадой не удавалось. Нашей задачей было поддержать высадку десанта у Лемоса и установить жесткую морскую блокаду города, прекратив поставки продовольствия. Три легиона скутатов сейчас находились на Кеосе, и были готовы к высадке. Несмотря на то обстоятельство, что я «в отпуске», полностью проигнорировать просьбу императора, да еще и в условиях, когда я поссорился с патриархом, мне было невыгодно. Мало ли чего могут придумать, пока я по морям скитаюсь. Поэтому подворачиваем к Корессии, и через час на борту состоялось совещание со стратигом Варсонофием и четырьмя турмархами.

Их план высадки и последующего штурма с южного направления мне категорически не нравился. В результате они уткнутся в реку Иллисос, подъемный мост у Итонийских ворот и мощный огонь из замка Зевса. Да и топать замучаются: 16 километров по покрытому строениями берегу, узким улочкам деревень, с каменными домами, и гористой местности, каждая складочка которой будет использована противником, чтобы пустить вар или кипяток, расстрелять из длинных луков не слишком дисциплинированную пехоту Византии, или подвергнуть ее атакам конницы.

– Предлагаю высадиться непосредственно в Пирее и Фалеруме. Захват Пирея поставит арабов на колени.

– Там стены без ворот, а входы перекрыты цепями и огневыми машинами.

– Но Сулла как-то взял Пирей и Афины. И атаковал именно Пирей. И арабы взяли Афины через него.

– Они проникли в город, как купцы, а до этого организовали тайное общество мусульман, которые и захватили Главные морские ворота и опустили цепь.

– Вот и замечательно. Начинайте погрузку и перебрасывайте войска на Энопию.

Стратиг и его подчиненные несколько недоуменно посмотрели на меня, но война не предлагает демократии.

Мы прошли чуть дальше и занимались конвойной службой двое суток, пока Варсонофий преодолевал 70-ти километровый путь со своими скутатами. Снабжение своих войск арабы организовали через соседний остров Саламина, подкупив нужных людей в византийском войске. Оно было наемным. Пролив святого Георгия ночью просто кишел различными лодочками, а к утру все затихало, как и не было. Понятно, что при таком количестве глаз и развитой разведке, наши приготовления не остались без внимания Умара ибн Саид ибн Абу – Хафса, сына эмира, правителя Афин и местного халифа. Он же был и главнокомандующим. При этом, большинство населения оставались греками по национальности, арабов было совсем немного, но было достаточное количество кулябов, причем уже обтертых в боях, некоторые из которых были сыновьями и внуками таких же кулябов. Местный эмир не слишком страдал от безденежья: Крит – морская столица Средиземноморья. Судовых сборов и бакшиша вполне хватало, для того, чтобы задавить торговлю остальных конкурентов. Захват Афин – был чисто коммерческой операцией.

Но меня эти подробности мало интересовали. В ночь на четвертые сутки операции мы тихо высадились на остров Липсокутали с 12-ю минометами, и дождавшись, когда подойдут галеры византийцев к траверзу острова, нанесли удар по Пирейскому порту, укреплениям с обоих сторон ворот, а заодно ударили шрапнелью по плавсредствам в проливе святого Георгия. Паника началась отменная. Мины, которыми били по причалам, были зажигательными, начиненными белым фосфором, что немедленно вызвало сильнейшие пожары. Как на причалах, так и на воде. Две группы гвардейцев подорвали цепь, действительно преграждавшую проход и вывели из строя мехи воздуходувок. Охрана сбежала еще до этого, так что высадка прошла без потерь и скутаты, выстроившись непробиваемой стеной-черепахой двинулись между «длинными стенами» на Афины. Несколько залпов шрапнели в момент начала штурма города позволили тяжелой пехоте ворваться туда, тем более, что гвардейцы их не оставили, и смогли серьезно повредить взрывами Пирейские ворота города. Организовать сопротивление противнику не удалось. Но на этом наше участие в этой войне закончилось. Следовать на Крит я отказался, так как арабы либо надежно спрятали свою казну, либо ее растащили скутаты, либо держали здесь только незначительную сумму. Запрошенных мной 2 миллиона статеров у стратига не оказалось, возвращаться в Царьград из-за этого совершенно не хотелось, поэтому я продолжил «отдыхать», но теперь с новым титулом: арабы меня назвали «ибн Искандер». Уважительный титул! Вполне по мне, и я поправил, чуть поджимавшую мне лоб, корону Российской Империи.