Текст книги "Зелёный змей Урала"

Глава 15. Доброе слово и пистолет доходчивее просто доброго слова

Оставив оба танка в Шаркеле, им еще печенегов по степи гонять, и большую часть дружины в качестве усиления, мы с небольшим отрядом двинулись в сторону дома, приказав закончить строительство канала Волга-Дон к следующему году, полностью оборудовав его для прохода больших кораблей с осадкой в два метра. Торжественно заложив еще два корвета, я, как и обещал, заглянул в Муром. Побывал в Кожевниках, в Пятницком. Везде разор и запустение. Посадник божится, что всех выгребли на строительство Самары и кораблей, а фактически муромы откочевывают в сторону Волги, где появилась возможность продавать мясо и молоко в больших объемах. Муряне – они больше животноводством занимаются, чем земледелием. Да, у них много городищ деревянных, но они их с легкостью бросают, если что не так. Посадник был славянином и прибыл сюда недавно, после кончины князя Радмира, у которого перед этим умер единственный сын. На животик жаловался. Привел посадника к присяге. Гнать не стал, он Кремль строит. Хорошо строит. Обещал ему «кирпичников» прислать. А с мурянами у него отношения не складываются, так как не понимает он их уклада жизни. Я ему посоветовал приблизить к себе человека из их рода-племени, и решать с ним вопросы полюбовно, не сильно напирая, не ломая через колено их уклад. Посмотрим. Денег ему выделил, если не проворуется, то будем иметь в виду. Мастера – мастерами, а он тут больше архитектором работает. С душой. Мне такие люди нравятся. Здесь следует отметить одну важную особенность местной «культуры»: в городищах, в основном, проживали ремесленники-гончары, у которых, кстати, не было гончарного круга. Зато они были плотно связаны с ткачами, без которых их произведения гончарного искусства создать было бы невозможно. Они обматывали мокрой тряпкой влажную глину, и, с помощью этой тряпки, медленно подсушивали будущий сосуд, прежде, чем сунуть его в печь на обжиг. Ока и ее притоки давали возможность хорошо вымочить коноплю (льна здесь еще не было), подготовить волокно к прядению. А затем соткать несколько видов тканей на вертикальном! ткацком станке. Вот эти самые станки и искусство выделки пряжи – славянское изобретение, а гончары были мурянами. Вот такой конгломерат народов жил в городищах, к взаимной выгоде. Племя это носило название «мурома». Отсюда и Муром. Главная ошибка посадника: не сильно зная язык мурян, он ориентировался на славян, это и вызывало недовольство остальных, кого было большинство в этих районах. Кстати, плотники и столяры, строившие Кремль, были муромы. А кузнецы – славяне. Но, посадник оказался смышленным и не упорствовал в своих заблуждениях. Сказал, что воспользуется советом и подучит язык, чтобы прекратить жалобы. На том и расстались. Могу сказать, что и я не был в дальнейшем разочарован в нем. Менять его не пришлось.

Дома на меня обрушился просто водопад новых дел и новых проблем, которые подбрасывали все с разных сторон. В первую очередь дело касалось обыкновенного кирпича. Привезенные «греки и ромеи», которых обязали готовить новых мастеров, как по обжигу, так и каменщиков, выпустили их большое количество, но все равно запросов на них было больше, чем имелось производителей извести, основного материала для скрепления стен. Пришлось заниматься цементом, что потащило за собой большую кучу проблем. Для его производства требуется не только карбонаты, но и высокая температура спекания. Дать которую без газа или нефти несколько сложновато. И нефть, и газ были неподалеку, но затевать их добычу, при условии отсутствия нормальных станков и тяжелой техники, себе дороже. Выход был найден немного другой: приступили сооружать вместо угольных ям батареи по производству угля, со сбором попутного газа, его обычно называют коксовым, но для этого процесса оно не сильно подходит. Если подходить к этому толково, то кроме газа можно получать и жидкие фракции, нечто вроде ароматических бензинов и керосинов. Опытные батареи мы уже делали и применяли их для организации освещения. Выпускать лампочки я пока не считал необходимым. Имея такое топливо, можно подумать и о запуске машиностроительного заводика покрупнее, чем те «мастерские», которые имелись у второй плотины. Места там до дури, подшипниковую сталь в мартене варить уже умеем. А производство – наше все. Да и есть необходимость в железных дорогах. Тот же гипс в нашей округе отсутствует, до него 150 километров, на телегах не навозишься.

Вся зима прошла в хозяйственных хлопотах, а по весне неожиданно предложили интересное путешествие. 26 купцов из Новгорода решили торговую концессию открыть в Джурджане или Горгане. Письмишко привезли очень интересное, написанное по-арабски, но Новик, приехавший делегат из Новгорода, прочел его. Аббасиды, халифы арабские, продолжают разрушать созданный Омейядами халифат. Проявляется это чисто внутренне: воинские начальники берут власть в свои руки и провозглашают себя калифами на час. Отделилась Мавритания, сбор налогов не происходит по всей территории халифата, войска, даже в Багдаде и Самарре, второй год не получают жалование. На территории Средней Азии появилась новая «династия», причем унаследовавшая фарси или дари в качестве языка общения. Зовутся они Саманидами, но фактически власть находится у внуков Самани из рода Асадов («Везет нам на Асадов!» – подумал я, но промолчал). Своей задачей эти самые Асады поставили возродить империю персов, и отрезать халифат от Китая, точнее, китайских товаров, замкнув Великий Шелковый путь на городе Горган. Отсюда товар, минуя халифат, должен достигать основных покупателей. Ранее, до взятия Шаркела, эти работы выполнял Хазарский каганат. Ну, понятно, идут крупные торговые сделки, а главные торгаши мира пролетели, как фанера над Парижем. Непорядок! Клянусь Яхвой! В общем, каганат уже списали. Мир его праху! Предлагают «новгородскому князю» заняться этим вопросом. Предлагают всем заинтересованным лицам собраться в городе Горган и «порешать» возникшие проблемы. Пока читали письмо, у меня в голове звучал «чиста адеский говор»! Но это не важно! Новости были прекрасными! Существовал еще один момент, да какой там «один»! Этих моментов было море! Во-первых, Горган – это Иран. А существует один весьма интересный документ: цилиндр Кира, там клинописью высечен декрет, который можно рассматривать как первую хартию прав человека, и этот документ почти на два тысячелетия старше «Великой хартии вольностей». Декрет устанавливал религиозную и этническую свободы, запрет рабства и любых притеснений, отъема собственности силовым путем или без компенсации. А завоеванные земли сами решали, подчиняться ли власти Кира. И второе: Иран проиграл арабам потому, что имел рабов, империя Сасанидов держалась на рабстве. Коран содержал одну важную запись пророка Абуль-Касим Мухаммад ибн Абдуллах ибн Абд аль-Мутталиб (Шейба) ибн Хашим (Амр) ибн Абд Манаф (аль-Мугира) ибн Кусай ибн Килаб ибн Мурра ибн Кааб ибн Луай ибн Галиб ибн Фихр ибн Малик ибн ан-Надр ибн Кинана ибн Хузайма ибн Мудрик (Амир) ибн Ильяс ибн Мудар ибн Низар ибн Мад ибн Аднан ибн Адад ибн Мукаввим ибн Нахур ибн Тайрах ибн Иаруб ибн Яшджуб ибн Набит ибн Исмаил ибн Ибрахим ибн Азар (Тарих) ибн Нахур ибн Саруг ибн Шалих ибн Ирфхашад ибн Сам ибн Нух ибн Ламк ибн Матту Шалах ибн Ахнух (Идрис) ибн Иард ибн Махлил ибн Кайнан ибн Ианиш ибн Шис ибн Адам, больше известного как Магомет: «Мусульманин быть рабом не может»! А в Византии и в Персии рабовладельческий строй, поэтому обе империи обречены. Халифат тоже обречен, он не может отказаться от рабства и сделать всех свободными, у него для этого нет экономической базы. Нам предлагают ускорить его падение. А почему нет? Халифат – обречен, они жестоко обманули людей, которые им поверили, и сунули их в мясорубку постоянных войн с себе подобными. В результате им уже через 100 лет пришлось искать себе защиту среди «варваров», но они сейчас «пестуют» тюрков, кочевников из Средней Азии, которые через несколько веков превратятся в мощную машину завоевания. Под их ударами рухнет Византия, а Европа будет стонать от их нашествия. И они не сделают того, что необходимо для меня: хазар вытеснят печенеги, а потом татары. И будут несколько веков уводить в плен мужчин и женщин с Руси в рабство. Так что, едем в Персию! Договор с Саманидами (Бухарой), мне выгоден. Канал у меня, правда, так и недостроен, но смогли же протащить по нему десантный корабль? Попробуем это сделать еще раз. Разослав гонцов во все стороны, я начал готовить Торопа, к тому, что он останется за старшего. Милаша и Сашка пойдут со мной. Им тоже пора начинать влиять на международную политику. Учитывая терпимость персов к чужим порядкам, это можно попробовать сделать. Заодно требуется немного проредить количество пиратствующих хазаров у Дербента, так как новгородцы жалуются, что из-за них приходится держаться восточных берегов, где практически нет воды. Специально для этих нужд мной был «спроектирован» катамаран, еще в позапрошлом году, когда удалось получить первую бакелитовую фанеру. Построить и испытать не удалось, но два корпуса, мачта, стальные оцинкованные троса стоячего такелажа и малогабаритные планетарные лебедки лежали в мастерской. Все захватим с собой, в том числе, ручные откатные гранатометы, с помощью которых экипаж яхты будет топить пиратов. А серьезный подход к делу будет только приветствоваться теми, кто извлекает прибыль не из разбоя, а из торговых операций. Гранат сделано совсем немного, никакой серии пока нет, но производство пулеметов пока стоит, выяснилось, что они не шибко хорошо стреляют, заедают часто, поэтому их еще доводить и доводить. Когда доведем, то поставим их и сюда, а пока побалуемся! При условии того, что катамаран еще не бегал и не испытывался, и пока на борту единственный яхтенный капитан, то затянется это удовольствие надолго. Как запасной вариант, есть гребная легкая галера на 12 распашных весел с «академическими сидениями» для гребцов. Пусть кто-нибудь попробует от них уйти! Ха-ха-ха! В составе трех больших и 12 малых кораблей, не считая 35 парусно-гребных ладей торговцев, в начале июня вышли в Каспий. Ну, сразу оговорюсь, эскадра эта маневрировать не могла, во всяком случае всем строем. Это было сборище дикарей-любителей острых ощущений, не более того. И, хотя какие-то занятия с кормчими мы до этого проводили, и раздали всем отличительные флаги, большинство из ладей ни на какие сигналы не реагировали. В конце концов мне надоело адмиральствовать с помощью флажков, и, воспользовавшись хорошей погодой, я спустил на воду катамаран, взял с собой Милу с Сашку, и оторвался по-полной! Так как неизвестные в этом мире «бермуды» и полужесткие паруса из конопляного плотного и тонкого промасленного полубатиста позволяют идти под практически любым углом к ветру, то я обошел «армаду» по кругу, превосходя любого из них по скорости в два-три раза, кулаком и трёхэтажным доходчивым объяснил нерадивым морячинам, что необходимо следить за сигналами флагмана, и навел относительный порядок. Выполнили пару отворотов на новые курсы, но без оверштага, это я посчитал лишним. Затем заметили паруса под берегом и «все вдруг» повернули на них. Вот нашим «конкурентам» пришлось делать оверштаг. Но, оставив всех далеко позади два корвета рванулись вперед и перехватили пять фелюк. Четыре «купца», один кораблик с охраной. Хазары. И, хотя мирного договора с ними у меня нет, я пожелал им «счастливого плавания», «семи футов под килем» и «успехов в торговле». Сказал, что, увидев мой флаг, честные торговцы могут не беспокоиться. Толмачи со славянского у них уже были. Идут в Константинополь. Уже на отходе один из корабликов подошел ближе, на баке стоял человек в цветастом халате, держащий в руках корзинку. Мы вывалили выстрел с кошкой, на которую тот повесил плетеную корзину. Помимо вина, сыров, пряностей, сушеных фруктов и свежих лепешек, там лежал пергамент, на котором было начертано на арамейском: «Тагриз ушел на восток два дня назад». Кто такой Тагриз – я не знал, но решил проверить. И не ошибся! Одну пиратскую компашку мы накрыли! И нашли на берегу их место стоянки. Так что, доброе слово и пистолет доходчивее просто доброго слова. Повернули к Дербенту, воспользовавшись благоприятным ветром, возле которого высадили небольшую группу дружинников, во главе с Минаем, просто узнать новости. Дербент хазары удержать не смогли, теперь он принадлежит Хайсаму ибн Халиду, который вовсе не араб, как можно было бы подумать, судя по имени. Он из Аррана, и еще недавно поклонялся Христу. Но ситуация изменилась, теперь он – правоверный мусульманин и шах! Шах Ширвана. Здесь его нет, город еще не оправился от многолетней осады, это пограничная крепость. Говорят здесь на многих языках, как на аварском, так на армянском и персидском. По слухам, шах уехал в Горган на важную встречу. Поэтому мы быстренько свернули здесь дела, оставив тех купцов, которые дальше идти не собирались, и пересекли Каспий наискосок.

Наше прибытие в Хиркану, так раньше называлась эта местность, и, после завоевания ее Александром Македонским, здесь много лет существовало эллинистическое государство Селевкидов, вызвало большое движение и ажиотаж местного населения. Один из центров Селевка находится прямо за хребтом, ограждающим море от пустынь Семнана. Город назывался Гекатомпилос, Стовратный город. Но тот город, к которому мы подошли, в моей юности назывался Бендер-шах. Бывал в нем давно, когда еще курсантом бегал. Туда вел довольно узкий проход между песчаной косой с небольшим островком и пустыней, заросшей саксаулом и джиддой. Насколько я в курсе, севернее живут туркмены, в 21-м веке. Сейчас здесь жили именно они! Эта земля – пра-родина туркмен и турок. Именно поэтому они так сильно отличаются от остальных жителей Средней Азии. А турки? Турки на них похожи. В настоящий момент времени, в IX веке, отсюда вербуют арабы своих гулямов. Они обложили роды туркменские данью: те обязаны отдавать мальчиков в нукеры. Сделано все просто: туркменов чуть потеснили в пески за Великую Горганскую стену, отжав их от реки Горган. Места для выпаса овец – сколько угодно, а муку вы можете купить только за стеной. Вот и платите мальчиками и мясом. «Интересные шляпки носила буржуазия в 19-м веке! Вот занесло!» – подумал я, направляя свой флагман во внутреннюю часть Горганского залива. На берегу видна суматоха, не часто столько мачт виднеется в проливе.

Глава 16. Особенности переговоров в IX веке

Пока мы маневрировали и ставали на якоря, на берегу собрался кавалерийский корпус, не меньше. Они носились туда-сюда в ожидании нашей высадки. Флота, как такового, у «противника» или встречающей стороны не было. Наблюдались какие-то дикие перестроения, море хохота вызвали их маневры, когда был спущен катамаран, чтобы руководить постановкой на якорь. Залив – почти точная копия Куршского залива, только протоков чуть больше. А ветра здесь – постоянное явление: влажный воздух с моря упирается в гряду гор высотой более 5 километров, поднимается вверх, изливается дождем или мощной росой, и стекает вниз, к морю. Стоковые ветра. Они сильные и ровные, без порывов. Яхта при таком ветре совершенно свободно выходила на глиссирование, потому как пространство узкое, и волна развиться не успевает. Видели, как собаки или всадники пытаются догнать автомобиль с громким лаем или криками? Вот тут целый корпус конников в мохнатых текинских папахах, с гиканием, рванул за катамараном, а когда мы, с Санькой, резко развернулись и с той же скоростью полетели назад, то со стороны корпуса только полетела клочьями белая пена, сорванная ветром с крупов почти загнанных лошадей. За то время, пока они за нами гнались, три торговых ладьи успели прошмыгнуть в Бендер-Гяз, где своим знакомым из числа начальников порта и старейшин торговых миссий вручили письмо, что заход кораблей новгородского княжества совершенно мирный и предпринят по приглашению саманидской стороны. Впрочем, большой отряд воинов в белых одеждах появился с востока почти одновременно с заходом новгородцев в порт. Я проскочил восточнее, и рассмотрел в бинокль, спасибо Миле и ее девочкам, у меня теперь есть хороший 12-кратный «морской» бинокль, у которого практически нет аберрации, подходящий отряд. Даже кони в этой кавалькаде были подобраны по масти и отличались только «яблоками». У более богато одетых воинов они были чисто белыми, у остальных в «яблоко». Выделялся один воин на почти розовом коне, изабелловой масти. Его окружали слуги с опахалами и зонтиками. Из-за очень редкой и короткой шести такое животное плохо переносит прямые солнечные лучи, и у них, обычно, голубые глаза. Дитя жесткого инбридинга. Но чего не сделаешь, чтобы выпендриться? Было понятно, что прибыл либо местный наместник, либо кто повыше. В тот момент древний Огуз еще не сбросил арабское иго, и официально ими управляли из Багдада и Самарры халифы. Это кто-то из местных, сумевший набрать немного силы. Впрочем, воинов у него много, пехоты не видно, но вполне возможно, что она просто не успела подойти. Всадники на белых конях прошли мимо нас и остановились на окраине Гяза. Затем я увидел, что к ним ведут, привязанного веревками к обоим рукам, старшего из новгородцев: Новика, который шапкой и плащом выделялся среди местных халатов. Взлетел сигнал приготовится к стрельбе. Из орудий выдергивали пробки. Стаскивали чехлы и завращались рукоятки приводов лебедок подачи боеприпасов. Не дай бог они что-либо ему сделают! Разгоню эту шоблу, как мух над котлетами. На транспорте вновь запустили форсунки котлов. Они не дымят, работают на древесном спирте. Угу, отрезают веревки, и, в сопровождении четырех воинов, Новик пошел обратно. До этого его вело два пехотинца или «жандарма».

– Дать дробь! От орудий отойти, продолжать наблюдение! – откинуты рукояти затворов, выстрелы встают на штатное место в 1-м зарядном ящике. За нами тоже наблюдают, так как сразу после этого от «белой тысячи» отделилась сотня и двинулась к берегу залива по направлению к небольшой рощице пальм и раскидистых деревьев, между которыми был виден какой-то открытый павильон. Двигались они вдоль ручья, густо поросшего деревьями. Все побережье было разбито на небольшие участки, огороженные валиками из глины. Но это – не поля. Это место для выпарки морской соли, главного богатства данного региона. Поля начинались дальше от берега. Возле рощи был виден свайный причал, для небольших суденышек. Южный берег зимой подвержен наводнениям. Сильные северные ветра поднимают уровень воды на три-четыре метра, постоянно размывая места для добычи соли. Благодаря этому к берегу ближе 250–400 метров тут на относительно крупном судне просто не подойти. Высадку возможно осуществить только на восточном берегу залива в районе устья рукотворного канала, идущего от реки Горган.

Подошедшему вместе с Новиком «переговорщику» так и было сказано, что мы принимаем приглашение наместника Насра ибн Ахмада, но высадиться мы можем только у «красного берега». Это примерно в пяти километрах от рощицы, куда подъезжал этот самый Наср.

– Ты же видишь, что корабль у нас большой, и ему требуются большие глубины. Сходи берегу и попроси разрешить нам высадиться там, где мы можем это сделать.

Ладья Новика пошла к берегу, но села на грунт, не дойдя до причала. К ней с берега подъехало несколько воинов, переговорили. Затем Новик перегнал часть экипажа и гостей на корму, отдифферентовался и они сошли с мели. Подойти левее нам разрешили. Увидев, что якорь выбирает самый большой корабль, который развернулся и двинулся к берегу, не поднимая парусов, от рощицы отделилась толпа всадников, которая во весь опор неслась за красавцем изабелловой масти, который возглавил эту колонну. Наместник решил сам посмотреть вблизи на чудо дивное. Пришлось изменить немного порядок высадки, чтобы не испачкать белую и изабелловую шерсть текинцев.

Заскрипел песок под штевнем, распахнулись ворота аппарели, и она откинулась на пляж, вцепившись в его грунт откидными лапами якорей. Шестеро всадников на сивых лошадях с фанфарами выехали на берег и заиграли торжественный выход. Затем появилась наша компания, состоявшая из меня, Милы и Александра, за нами выехало тридцать гвардейцев в парадных доспехах. Танк мы выпускать на «сцену» не стали, всерьез опасаясь полностью испортить встречу. Наср ибн Ахмад ибн Асад ибн Саман был тем человеком, который написал то самое письмо и организовал эту встречу. Он был наместником халифа в Самарканде, и его мечтой было стать полновластным правителем Хорасана и Мавераннахра, двух огромных провинций Арабского халифата. Ему требовались союзники, с помощью которых он воплотит свою мечту и разрушит халифат. Ну, и деньги, само собой разумеется. Деньги можно было получить практически даром, переключив поток товаров из Китая на другие пути, минуя халифат и оставляя себе всю прибыль от этого, в том числе, и долю арабских халифов.

– Приветствую тебя, повелитель страны великих огузов! Я, князь Новгорода, Владимира и Мурома, пра-консул Великой Византии, принял твое приглашение посетить твой благословенный край, и в знак глубокого расположения к ближайшему просвещенному соседу, прибыл сюда не один, а с женой и наследником. Мне интересно твое предложение обеспечить безопасную доставку товаров из Горгана в Европу и Малую Азию, минуя Багдад. Как ты можешь видеть, у меня есть, чем доставить товары куда угодно.

Выслушав ответное, очень хитро построенное, приветствие наместника и завзятого пропагандиста учения арабского пророка, который одновременно хотел и рыбку съесть, и еще кое-что сделать, я на память процитировал ему слова царя Кира:

– «Я свез всех богов страны Аккад и вернул их в свои резиденции. И будет так! Это ваши боги! Им поклонялись ваши предки. Мои боги остались в моей стране, и останутся там вечно. И будет так!» Это написал царь Кир Великий полторы тысячи лет назад. И его царство процветало. Никто не указывал никому: в которого из богов требуется верить. И, тем более, не убивал за это.

– Но бог един!

– В этом нет никаких сомнений, и я знаю его имя: Человек. Это он выдумывает всех богов.

– Зачем?

– Очень удобно! Дай мне дихрем! Я помолюсь за тебя, и мой бог благословит тебя!

– Дайте ему дихрем! – сказал несколько растерявшийся наместник. Я рукой в перчатке со стальными накладками взял его и кинул Сашке, который его поймал.

– Бог тебя благословил!

– Но ты же не молился!

– Ну и что? Деньги-то я получил, а от того, что я вслух скажу несколько слов – ничего не изменится. Главное, чтобы ты поверил, что ты их отдал, поэтому боги тебе простили твои грехи.

– Я не верю тебе! Верни мне золото!

Я чуть кивнул Милаше, и она передала мне «владимирские» 10 золотых рублей.

– Тот дихрем мы положим в мою коллекцию монет, а это тебе. Чтобы ты не чувствовал себя обманутым.

До наместника дошла шутка, он слегка наклонил голову и взял монету двумя руками.

– Я тоже положу ее отдельно, пра-консул, так как рад приветствовать тебя на земле Огуза.

Я отщелкнул ремни перчаток, сунул их в карманы седла, руками отбросил замки забрала и расстегнул ремень шлема. Снял его и передал подъехавшему оруженосцу вместе с перчатками. Тоже самое проделал и наместник. Все остальные в его свите сделали это. Они обнажили головы. В шапке осталась одна Милаша.

– Он – мой брат! – громко сказал Наср ибн Ахмад, – Ибо он помнит имя моего народа и моих предков, которым из века принадлежит эта земля.

Он подъехал ближе ко мне, и мы обнялись, похлопывая друг друга по доспехам. Люди здесь несколько наивные и прямодушные, ценящие мнение гостя. Это черта не только туркмен, но и персов, у которых, правда, иногда радушие и желание согласиться с гостем слегка наигранное. В душе они остаются при своих, и их мнение на данный момент времени требуется фиксировать, чтобы позже в отказ не пошли. Водится за ними такой грешок. Последовали взаимные приглашения отобедать, в итоге приняли решение следовать в рощицу, где уже готовится пир. Кое-что, зная о произошедших изменениях в их государстве, захватили с собой. Им было запрещено пить забродивший сок винограда или настойку из ячменя. Мы взяли с собой подарки для Насра, медовуху и бренди из сахарного спирта. Языки требовалось развязать. «Восток – дело тонкое, Петруха!»

Павильон был чистым, завален мягчайшими подушками, достарханы стояли вытянутой подковой, вкусно пахло пловом, кебабом, свежими лепешками и запахом горячих беляшей. В центр был поставлен подаренный нами фонтан с поющим павлином, работы Льва Математика, который, видимо, никогда не слышал, как «поют» павлины, поэтому снабдил их голосами соловья, канарейки и экзотической индийской птицы коэль, хотя в парке Константинополя я видел разгуливавших павлинов. Когда я ему сказал об этом, Лев хищно улыбнулся и нажал на какую-то кнопку под хвостом у «птички». Раздался громкий, до неприличия, противный звук пения именно самца павлина, и я немедленно попросил выключить «радио». Сегодня репертуар Pavo Mechanicus включал в себя только сладкоголосые трели, а за водой в резервуаре следил специально выделенный мальчик, носивший воду из ручья в медном кувшине. Милу даже и не попытались отстранить от обеда, сказалось, и положение гостьи, и то обстоятельство, что в огузов женщины занимали привилегированное положение в семье еще совсем недавно, до арабского нашествия. Это, кстати, заметно по сей день, поварами у них работают, в основном, мужчины. Глобальных вопросов в тот день не поднимали, договариваться будут правители шести народов и стран. Место встречи – только что построенный, переделанный, Большой дворец в Горгане, который воздвигли еще древние греки-селевкиды. Здесь присутствовали только приближенные наместника, и речь шла только о взаимоотношениях между нашими странами. Но, ближе к вечеру, выяснилось, что опасается наместник прихода войск из Багдада. По его оценкам халиф может прислать до полутора сотен тысяч всадников и двадцать-тридцать тысяч пехоты. Пир подходил к концу, советники от хмельного меда уже лыка не вязали.

– Брат Наср, я могу с тобой поделиться тем, как мы встретим халифа. Только возьми с собой лошадь покрепче, ну и немного охраны, сотни конных хватит. Поехали с нами к кораблю. Нам уже домой пора, проводишь нас.

– Поехали! – согласился будущий эмир, и решительно поднялся от дастархана. Пять километров мы ехали шагом и говорили о сильных качествах войск халифа. По словам наместника, только отсутствие финансов сдерживает халифат от разгрома тех, кто поднял голову в провинциях против засилья арабов в управлении. Ему удалось, благодаря удаленности и тому, что он продолжал воспитывать и посылать халифу пополнение, избавиться практически полностью от арабов в ближайшем окружении. Остался только казначей, который активно грабит казну, отправляя налоги в Багдад, и который обречен, в случае, если удастся договориться обо всем со всеми участниками. Четверо уже здесь, двое оставшихся сами были инициаторами этой идеи.

Неспешно мы подъехали к стоящему у берега кораблю, наместник освежил голову на ветру, и даже помнил цель поездки. Я послал Миная на корабль и предложил наместнику спешиться, лошади могут взбрыкнуть.

– Я сам укрощаю своих коней! – гордо ответил Наср, но я попросил его разрешить взять его лошадь под уздцы. С лошади он слетел, хотя умело приземлился на ноги, когда из трюма выполз танк. Его хваленная сотня рассыпалась по полям и большую ее часть лошади просто сбросили. Но «гвардейцы» лежать не остались, а забились в арыки или удрали в кусты. А танк всего-навсего зажег фары и развернулся на месте. Он не стрелял и не шел в атаку. Насреддину дали понюхать аммиачной воды, чтобы пришел в себя. Заставить себя подойти к танку он не смог. Мы отошли с ним дальше, и там он сел на коня, которого я удержал.

– И ты пришел ко мне с миром? Ты – настоящий брат! – сказал он, когда немного пришел в себя. – Остальным мы этого не покажем! Ни в коем случае!

– Один из них знает, что два таких танка находятся в Белой Веже. Войска кагана и печенежской орды разбиты у города Итиль, он теперь мой. Они дрались между собой, и печенеги брали верх, когда появились мои воины. Их прижали к реке и хан Госта, раненый, приложил палец к договору, что уйдет за Яик. Каган сумел притвориться мертвым и уйти, его убили уже в Дербенте. Весь Дербент знает, что у нас есть эта машина.

– Хайсам мне об этом ни одного слова не сказал. Дескать, он разбил и кагана, и киргизов.

– Кого-кого?

– Кара-киргизов, ты их печенегами назвал. Они с гор пришли, с теплого озера, хотели жить у нас, но мы их не пустили. Был бой, и они бежали. Ушли венгров бить на Яик.

– Понятно! В Горгане надо крепость строить, каменную. И держать здесь мой гарнизон. Тогда халифы сюда и сунуться побоятся. Много людей не дам, а когда халифат умрет – мы уйдем.

– Да будет так, брат!

Переговоры начались через три дня, прошли успешно, несмотря на ожесточенные споры о том, кто за что отвечает, и кто будет нести, в случае чего, потери, при неблагоприятном стечении обстоятельств. В самом конце «конференции» мы объявили с Насром о том, что для обеспечения безопасности основного порта, между городами Бендер и Горган, совместными усилиями, будет построена полнокровная крепость, по своей мощности равная Белой Веже. Совместное строительство предусматривает вариант передачи крепости эмиру Самарканда в случае ликвидации основной угрозы товарным перевозкам по Великому Шелковому пути. В качестве основной угрозы считается вооруженный конфликт с Арабским халифатом. Все присели на попу ровно, так как в мыслях у остальных участников процесса блуждала мысль о том, что рано или поздно они сумеют наложить свои шаловливые ручки на этот город и порт. Тем не менее, закатили пир на весь мир, длившийся трое суток. Место мы присмотрели с Насреддином несколько дней назад. Есть выход хорошей глины, в лесах еще много строевого леса, везти далековато, но справятся. Договорились, что следующим рейсом придут каменщики и строители кирпичных заводов. В общем, все в порядке.

Закончив визит, собираемся в порт. Людей у меня здесь было всего около двухсот человек. Быстро собрались и выехали в сторону моря. В 20 километрах от дворца со стороны гор появилась просто лава конницы! Первым желанием было уйти ходом к морю, но быстро поняв, что этого от нас и ждут, я подал команду:

– Атака конницы слева! К бою! Коноводам уложить коней! К озерам не отходить! Там засада!

Как назло, ветер дует с гор, звуки выстрелов будет относить назад. Смотрю на малыша, у него первый в жизни бой. Ничего, достал маузер, он у него 7,62-мм, пристегнул приклад, снял оружие с предохранителя, передернул затвор и изготовился к стрельбе лежа. Рядом лежит Мила, что-то говорит ему успокаивающее. Я пока стою, вместе с еще десятью командирами готовим к выстрелу гранатометы. Громко подал команду, указывающие ориентиры и дистанцию в 400 метров. На нас катится просто вал конницы, примерно двадцать-тридцать тысяч всадников.