Текст книги "Зелёный змей Урала"

Глава 28. Возвращение в «старый мир»

На выходе, в заливе Венесуэла, «Феликса» ожидали «Ферт» и «Фрунзе» в полном грузу. Выходили мы Восточным проходом по обвехованному фарватеру, который вел в обход большой песчаной банки на выходе из озера. Конечно, не мешало бы сюда землесос поставить да углубить фарватер, но это дело далекого будущего. Сыновей на «Феликсе» уже не было: они идут дублерами командиров двух фрегатов. Рановато, конечно, им бы еще помощниками побегать, но время поджимает, да к самостоятельности приучать требуется. По своему опыту знаю, что иногда приходится переквалифицироваться на ходу. Незабвенное Северное пароходство в первом же рейсе произвело меня из матроса-практиканта во вторые помощники капитана, имея дефицит комсостава на судах каботажного плавания, они учли мой военный диплом штурмана и должность «бычка-2» на одной из лодок 11-й дивизии подплава. Ничего, справился. Каботажем там назывались самые «жопные» рейсы по Северному Морскому Пути. Я тогда «в мешке» сидел и не имел права работать на судах загранплавания 10 лет. Все мои однокурсники пошли на «Рыбалтовском» в Италию, через Бизерту, с грузом гранита, а меня неделю эксплуатировали на «Ухове», где я занимался тем, что отбивал многолетнюю ржавчину, вися на беседке под подзором за бортом «Профессора» польской постройки, а затем был сослан в Северное пароходство на «гидрографа», выполнявшего снабженческий рейс в Карском море. Снабжать требовалось метео и гидрографические станции, расположенные на берегах этого самого моря и на островах Северной Земли. С самовыгрузкой на рейдах. Для выполнения этой работы требовалось на верхней палубе закрепить три «Северянки», а потом поднимать их с воды и заново крепить на трюмах. Большого желания выполнять подобные рейсы никто не испытывал: работа – адская, валюту не платят, и на «снабженца» посылали тех, у кого были серьезные проколы. Плюс груз на борту имелся весьма специфический: питьевой спирт в довольно большом объеме, используется для приборов, но, кажется, только в виде паров. Рейс начался с посадки на мель еще на Двинском фарватере, начальство все переиграло, перетасовало весь комсостав. У меня приняли зачеты и выдали мне мой первый рабочий диплом «ШМП». Практика получилась замечательной! И ледовая проводка за атомным ледоколом через Центрально-Карский Массив, и самовыгрузка, и подход к неизвестному берегу, и плавание во льдах, и борьба с обледенением. Всего, помаленьку, досталось. Да еще и на старичке-теплоходе послевоенной постройки. Следующий раз в тот район я уже попал «ледовым капитаном» на современном судне финской постройки, со спутниковой СРНС. Это был совершенно другой уровень навигации в северных широтах. Но опыт моего первого плавания в этих местах здорово пригодился в дальнейшем. Так и мальцам моим опыт этих плаваний в очень специфических условиях пойдет на пользу в дальнейшей жизни, научит принимать обоснованные решения, и не пороть горячку. Они, увидев, что мы отключили машину и ставим паруса, начали сниматься с якорей и ждут наших сигналов о начале плавания.

По первоначальным планам у меня на первом месте стояло возвращение домой через Балтику, но наличие на борту весьма специфического груза вынудило меня изменить маршрут в пользу южного направления. Поэтому мы сейчас шли на северо-северо-восток, оставляя остров Арубо, населенный лукоянами, из племени ягуаров, но несколько отличавшихся от кубинских таино, как внешне, так и по укладу жизни. Эти были значительно более «продвинутые» в классовом плане. Сказывалось влияние материка, где уже сформировались государства. Подобие государства с верховным правителем: «гуанином», на этом острове существовало. Два кратковременных визита на остров были интересны только с точки зрения картографии, так как у лукоян острова не было ничего, чтобы могло нас заинтересовать, кроме «основ гидропоники». Южные берега острова ограждены многочисленными рифами, а наветренный северо-восточный берег был слабо изрезанным и скалистым. Сравнения с Кубой остров не выдерживал, в основном из-за большого количества камней и ядовитых змей, которых нет на Кубе. До острова мы шли почти 16 часов, и повернули на восток уже ночью. В это время года пройти на восток достаточно сложно: любимое направление ветров в это время – северо-восточное. Так что, довольно крутой бейдевинд и вполне ощутимый накат с юго-востока. Но кораблики у нас такой ветер любят. Большую опасность представляет из себя достаточно широкая полоса безветрия, которая находится справа от нас, ближе к берегам Южной Америки. Через трое суток показался остров Гренада. К сожалению, встретили нас там совсем не как «белых богов»! За водичку пришлось немного подраться, причем еще до того, как высадились на берег. Жили здесь не араваки, а яо. Река на западном побережье – одна, мы ее довольно долго искали, поднимаясь севернее. На берегу, казалось, что никого нет. Мы спустили шлюпки, чтобы промерить глубины и подвести корабли ближе к берегу. Река была не слишком велика, так, ручей, но стоило промерить глубину. А вдруг удастся войти и набрать воду прямо из-за борта. На подходе к берегу я услышал, что по панцирю что-то стукнуло. Провернул голову вниз, а там лежала игла кактуса.

– Табань! Отходим! – а сам лег на банке, и прикрылся фальшбортом, вытащил пистолет и внимательно осматривал заросли. Никого! Но кто-то же стрелял! И без предупреждения. Я его обнаружил: абсолютно голый мужичонка с большой трубкой. Вот только волна и рывки шлюпки прицелиться не давали. Тихо подал команду: «Весла». Рывки прекратились, и я произвел выстрел, но не попал. Но, начав делать глупости, остановиться сложно! Я перевел предохранитель на автоматический огонь и дал очередью по кустам. Вот теперь попал! Кусты зашевелились, там сидело пара сотен таких «трубконосцев». Вовремя мы отошли подальше! Желание набрать водичку че-то резко пошло на убыль. И тут с «Фрунзе» грохнула 75-миллиметровка. Там Сашка командует, он хорошо помнит свой первый бой. И врезал он сразу картечью! Пацан! Мира теперь не добьешься. Впрочем, оставим этот остров тем, кто придет после нас! Все равно высаживаться было опасно. Если у «индейцев» есть хоть один человек, сохранивший самообладание, то жди беды. От этих иголок наша защита может не спасти. Застоявшиеся дружинники рвались в бой, привыкли, понимаешь, что все их слушают раскрыв рот, а тут такое дело… Обойдутся! Никому ничего не объясняя, я снялся с якоря и двинулся в обход острова. Через сутки мы увидели еще одно устье реки, уже с наветренной части берега. Там организовали бункеровку. Широкий песчаный пляж давал отличный обзор, воду брали из небольшой лагуны, отделенной от моря намытыми дюнами. Здесь либо никого не было, хотя местность удобная, либо местные предпочитали не выходить на открытые площадки. Обновив запас воды, двинулись в сторону Канарских островов, стараясь придерживаться северной границы тропической менопаузы. В феврале-марте пассаты достигают пика скорости ветра. Волны большие, а в менопаузе они сглажены, хотя по скорости тут проигрываешь много. Зашли на остров Барбадос, где жили таино, от них узнали: кто живет на Гренаде. Таино их всерьез опасаются, но только в августе, когда штиль и долбленки яо могут достичь их острова. Они поведали о том, что их соседи, проживавшие на том острове, в одну ночь остались без всех воинов. Женщин яо забрали себе. Похоже на почерк карибов, но араваки это отрицают. Поставили погран на острове Барбадос с восточной стороны, на котором написали, что жители находятся под нашей защитой, и пошли дальше.

Более двух недель мы не видели берегов, средняя скорость на маршруте составила всего 6 узлов, пока не пересекли пассатное течение. Затем чуточку прибавили скорости, но все играло против нас: и ветер, и волнение, и течение. Усиливающийся ветер не предвещал ничего хорошего с юго-востока, поэтому взяли мористее, пока не дохнуло из Сахары ночным бризом, после этого подвернули круче на восток. Скоростным переходом это назвать сложно. Одно хорошо: к месту зарождения всех ураганов нас не отнесло. Большую часть времени шли правым галсом, используя пассат южного полушария. С его помощью и пересекли довольно сильное встречное течение. Возвращаться, вообще-то, удобнее северным путем, но в это время там здорово штормит и холодно. Второй момент: до острова Гран-Канария пришлось двое суток идти под машинами. Течения и ветра здесь «интересные»: от Испании сюда попасть легко, от Африки почти невозможно, а с юга удобнее подниматься на север мористее. Тем не менее: дошли и были радостно встречены гуанчами. Поделились с ними овощами, часть из которых благодаря слишком теплой погоде начала прорастать, но я примерно так и задумывал: даже если не успеем прийти, то следующий раз идти в Америку уже не будет надобности. Время нас начало поджимать, поэтому стоянка была короткой. Вышли в море, за двое суток выбрались из течения и сильных ветров, чуть поднялись вверх и поймали, наконец, северо-западные ветра, которые привели нас к Гибралтару. Здесь в это время года все ветра дуют только на восток, поэтому добежали за 7 суток до входа в Дарданелльский пролив, и еще через трое суток ошвартовались в Константинополе.

– Базилевс! Ты мне немного задолжал за взятие Пирея и Афин.

– Мне об этом ничего не известно. – тут же пошел в отказ император, пришлось доставать бумаги, подписанные в Афинах, а заодно в Сиракузах.

– Ты понимаешь, твои люди второй год не пропускают товары из Китая ко мне.

– Почему – сказали?

– Мор пришел. Черный мор. Все восточное царство охватило. Дамаск почти вымер. Тир и Бирот не знают куда девать мертвых. Что у твоих – не знаю, они закрыли города.

– В Царьграде чума есть?

– Бог миловал, пока.

– Если бы мои пропустили к тебе товары, то здесь бы тоже начался мор. Тем не менее, Афины и Сиракузы требуется оплатить, как ты понимаешь, они того стоят.

– В казне нет ни гроша.

– Тогда я заберу Сиракузы.

– Дай мне время, Владимир. Я прошу еще отсрочки, но подпишу вексель.

– Будь по-твоему, базилевс. Но это меня настораживает. Увидимся осенью.

Пришлось уйти, не солоно хлебавши. Не думаю, что дело в казне, скорее всего, что-то случилось «дома», Тем более, что василисса Феодора на борт пожаловала и сделала предложение срочно меня окрестить и женить, и не на ком-нибудь, а на ее внучке. Просто так такие предложения не делаются. Но этот ход был ожидаем.

– Феодора, к чему хитрить? Что ты задумала?

– Четыре твоих города ждут твоего решения разрешить возвести храмы. Без тебя этот вопрос они решить не могут.

– Да я не против, но думаю, что патриархат от этого откажется.

– Это еще почему?

– У меня налоги на нищих высокие: 80 процентов беру с тех, кто ничего не производит, но собирает деньги. А они торгуют «святым духом».

– Иконы, иконы – это товар.

– Я понимаю, дорогая, что это пополняет твой бюджет, но причем тут я? Мне что с этих икон? В общем, со всего, что собрали, 80 % мне. Никаких патриархов и отчислений в чужую казну. Глава любой церкви – я. И мне глубоко плевать на твоего Фотия.

Чтобы еще больше ее позлить, я из ящика стола достал книги: «Мореходные таблицы», «Навигационную астрономию», «Морское дело», учебники «Алгебра и математические функции», «Тригонометрия», сборники задач к ним.

– Вот, погляди, василисса. На последней странице – их тираж. – Я раскрыл «Морское дело», там было полно рисунков, в том числе многоцветных, литографию мои печатники уже освоили, и специальные карандаши для нее выпускались. У «старушки»-иконопоклонницы произошел культур-мультур-шок: такие деньги и мимо носа! Немного поговорили о том, что неплохо было бы…

– Мне еще денег за взятие Афин и снятие блокады с Сиракуз не отдали, попросили отсрочить платежи. Что-то мне говорит о том, что не на ту лошадь я поставил, оставив империю такому «императору»: деньги собрать не может! Или опять пить начал?

– Нет, не пьет, но наследник так и не появился. Ксения одних дочерей рожает.

– Так у тебя их тоже пять до сыновей было. Что касается твоего предложения взять в жены твою внучку Калисфению…

– Она умна, очень красива, глубоко знает писание и ведет благочестивый образ жизни…

– Так может сразу на Лесбос отправить? – спросил я бабушку, доставая из стола «родосский механизм» без передней и задней крышек. Я поставил его на стол. Была идея снабдить его часовым механизмом с известным суточным ходом, и, добавив еще несколько шестеренок, сделать его «всеширотным», вот я и баловался с приводами и пересчетом передач. Этот аналоговый компьютер показывал точное положение 7 астрономических событий, но в строго определенное время. Мне хотелось иметь такой прибор, который бы показывал эти события в режиме реального времени. Вне видимости берегов такая «штучка» очень бы пригодилась на кораблях.

– Вот такие приборы делались на Родосе еще во времена Греческой империи. Секрет изготовления и назначение прибора считались утерянными со времен прихода на Родос Саула из Тарса. Знаешь такого?

– Первоапостол Павел?

– Да-да, еврей из Тарсуса. И в самом Тарсусе, и на Родосе он уничтожил, с помощью толпы, две высшие школы, одна из которых выпускала механиков, способных делать такие вычислители. А вы его к лику святых причислили. Но не в этом дело! Вот, кабы твоя Калисфения, вместо или кроме «писания», знала и умела решать подобные задачи, я бы не стал возражать иметь умную и умелую женщину рядом с собой.

– Но, говорили, что княгиня Милания – бывшая рабыня?

– Ну, пойдем на палубу! – выходя из каюты, я снял с переборки висевший на крючке бинокль в чехле. Мы поднялись на мостик, и я попросил у вахтенного его бинокль. Передал его матери-императрице и помог настроить его по ее глазам.

– Ухты! Красота какая! Все как на ладони!

– Ты внимательно посмотри, особенно по краям. Радугу видишь?

– Где?

– Да вот, с краю.

– А, да, вижу, и мутно там что-то.

– А теперь мой попробуй.

– Ой, еще ближе!

– А смотрит – шире.

– Точно-точно!

– Радужку видишь?

– Там же? С краев? Нет, не вижу.

– А это подпись мастера: «Изготовлено собственноручно княгиней Муромской». «Любимому мужу». Такие линзы умела делать только она и три ее ученицы. Вот смотри! – и я развернул на нее объективы двух биноклей. – Лет через 100 на стеклах этого вот бинокля появится такая же пленка, какую ты видишь на этом. Милаша умела «старить» стекло после шлифовки. Процесс этот тонкий, и требует буквально золотых рук. И они у нее были. Она была не просто женой, но и ближайшей помощницей. Да еще и в таком тонком деле, как оптика.

– А теперь ты хочешь иметь жену, превосходящую Льва Математика?

– А почему нет? С помощью подобных устройств можно подсчитать не только положение Луны в какой-то момент времени, но и место, где будет находиться корабль противника в момент падения моего снаряда и заранее навести в эту точку «укрощенного бога войны», как вы называете мою артиллерию.

– А ты хитер! Для этого увез Математика?

– В том числе. Ну, что? Дарить тебе «родосский механизм»?

– Не откажусь. – гордо сказала мать-императрица и стала спускаться с мостика. Визит был закончен.

– Сразу не отходи, тебе привезут деньги за Афины. Заберешь с собой Калисфению, отдашь ее учиться к Математику. Ее обучение я оплачу, отдельно. «Механизм» вручишь ей лично. – не любила «старушка» просто так отказываться от задуманного. Но мне это на руку! Будет чем отбиваться от наскоков «своих» на эту же тему.

Хитростью и коварством бог византийцев не обидел. Нас, фактически, обручили с этой самой Калисфенией. Причал и площадь перед ним заполнился народом, прибыл Михаил с супругой, Фотий, сукин сын, пять дочерей матери-императрицы с мужьями и полным «выводком». Мать Калисфении звали Анастасией, ее муж Николай был внуком Никифора, последнего представителя мужского пола Исаврийской династии, успевшего дать потомство. Остальные его братья были оскоплены и сосланы в монастыри из-за восстания, поднятого Никифором. После смерти Льва Хазара, императором Византии должен был стать Никифор, но его не пустила к власти «армянская мафия». Они «посадили на трон» свою представительницу Ирину. В результате династия прервалась. То есть, Калисфения – несет в себе гены обоих династий, и она – единственный ребенок в этой семье. Трое ее братьев не дожили до совершеннолетия, сами понимаете по какой причине. Феодора смертельно боялась этого семейства и собственной дочери. И было заметно, что и Анастасия не слишком хорошо относится к матери. Ей также не нравилось то обстоятельство, что ее дочь, фактически, ссылают, обручая ее с «варваром». Кстати, девочке всего 15-ть лет, она чуть старше Сашки. Анастасия, кажется, вновь беременна, и, если бы не присутствие ее мужа, поведение которого мне не слишком понравилось, я бы ей посоветовал следующего ребенка растить не в Константинополе. Но, кажется, ее муж не оставил надежды вернуть трон исаврийцам. Наследников у Михаила, по-прежнему, нет, и Николай – реальный претендент на престол, но он – не армянин, и шансов у него практически нет. Анастасия и Калисфения на армянок совсем не похожи. Они – римлянки. Феодора ведь тоже не чистокровная армянка, хотя по ней видна эта кровь. Просто так в Римской империи наверх не подняться, гены патрикиев высокого ранга должны были быть, хотя Константин IV это дело несколько уполовинил, но это проблемы Византии, а не мои. Калисфения, действительно, красива, но она еще подросток, чуточку угловата, высоконога, мне так кажется, что из нее может получиться хорошая жена… Сашке. Но не теперь. Тем более, что сватают ее мне, опустив тот момент, что я – нехристь и все такое прочее. Сейчас это не важно! Главное – добраться до тех секретов, которыми мы владеем. «Медовые ловушки» ставят и будут ставить. От этого никуда не деться. А с «невестой» придется поработать. Попытку вместе с ней отправить во Владимир церковника я пресек, высадив его с корабля в Анаплусе, в трех милях от места отхода. Вместе с ним уехали все иконы и одна из теток, сопровождавших девицу, которая воспротивилась тому, что их «церковный уголок», который они сразу бросились сооружать и кропить «святой водой», был ликвидирован. Иконы выгружены на шлюпку, попу больно настучали по голове: изнутри судно водой не брызгают! Калисфения с легким ужасом смотрела на происходящее: так с попами на ее Родине не поступают. Вся религиозная ересь уехала на европейский берег. Тут недалеко, дотащат, тем более, вдвоем. Мы подобрали шлюпку и двинулись дальше. Разговоров со мной «невеста» и ее окружение избегали двое суток. Вечером они отказались ужинать, на завтрак их уже и не приглашали. Первой «сломалась» Калисфения, которая аккуратно постучалась в рубку на моей вахте, и попросилась посмотреть на то, что происходит. Она впервые на корабле в море. Только через пролив ходила несколько раз. Я ей предложил кофе и бутерброды, которые она все умяла, пока слушала мои объяснения: что мы видим перед собой. Девочка оказалась общительной, и ее специально «готовили» стать моей женой! Без меня меня женили! Я, вполуха, слушал вчера эти словеса и песнопения, но никаких обещаний жениться я не давал. Требуется еще выяснить: что за особы направлены вместе с нею во Владимир, и постараться купировать их влияние. Без серьезной подготовки эту девочку ни в какие секреты посвящать нельзя. Ну, а так, она мне пока не мешает, будет чем козырять на Совете, который постараются собрать мои друзья и недруги. А девчонка нашла на судне себе занятие: у нас, по лукоянской технологии, почти везде висели и стояли чаши с вулканическим пеплом, взятым нами с Антильских и Канарских островов. В них высаживали глазки картофеля, который постоянно перебирали, чтобы не загнил. Пепел грузили как балласт для перехода, его было много. Кроме картофеля высадили фасоль, перец и помидоры. Бутерброды, съеденные ею в рубке, были украшены сладким перцем и порезанными томатами. За столом в кают-кампании было много различных приправ, сделанных, в том числе, и с использованием томатов и томатной пасты. Помидоры и перец на Кубе – обычные овощи, для ежедневного употребления, не дефицит и не деликатес. Узнав, что это такое, и увидев, как матросы, да и многие офицеры, в том числе и я, ухаживают за растениями, Катя, мы с ней так договорились сократить ее имя, включилась в этот процесс, но занималась только поливом из лейки. Ей она понравилась, а в Византии лейки в таком виде не использовали, у них просто ведро с носиком. В Керчи познакомил ее с сыновьями. Ей их представляли в Царьграде, но все было слишком быстро. Она им «не понравилась». Матери она здорово проигрывала, в их глазах. Монашеский образ жизни я не вел, на стоянках у меня в каюте бывали женщины, и мальчики об этом знали. Им не понравилась сама идея, что может появиться кто-то постоянный. Я о своих планах на будущее Калисфении пока им не говорил. Пышные проводы они восприняли на полном серьезе и оба рвались поговорить со мной на эту тему. Но у меня были дела несколько поважнее! Я начал распространять свою новую книгу! А вы как думали? Маркетинг – наше все! Во втором трюме и на палубе был заранее подготовлен целый аттракцион, с выходом и шутами. А на камбузе был приготовлен настоящий борщ. Немного не такой, как его подают в ресторане. В нем нет свеклы, и, в наше время, он популярен на юге и в Сибири. Свеклу там заменяет пассированная томатная паста. Мои коки, с моей помощью, уже настрополились готовить картошку во всех видах.

Воевода Мал с сотоварищами был приглашен к столу. Уговорили борщик, да еще и с добавкой, жареную картошечку с греческим салатом. Кто хотел – попробовал пюре со свининкой. Разомлели, пивка попили, а потом вышли на инструктаж и «показательные учения с боевой стрельбой». Взвесили глазок с небольшим кусочком картошки, где-то от восьми до 20 граммов. Для расчета взяли двадцать. И начали переходить от одного «посадочного горшка» к другому, где им показали всю технологию выращивания: от посадки до сбора урожая. С ноября месяца прошло четыре месяца, на борту был уже свежий урожай картошки.

– Вот эти кусты, как видишь, уже пожухли, ботва упала и чуть подсохла. В наших условиях потребуется лопата, чтобы выкопать урожай. Но это – пепел с вулкана, он рыхлый. Поэтому, Мал, аккуратно потяни его и вытяни вместе с корнями. Давай!

– Тяжелый, мать его! Ух ты, гляди братва, чо деится!

– Аккуратно встряхни, клубни отвалятся, и на весы.

Мал тряхнул так, что ботва отвалилась, но картошку всю собрали и положили на весы: 16 килограммов. Пересчитали на десятину, посадка квадратно-гнездовая, и получили 640 тонн с гектара.

Мал еще раз измерил площадь, занимаемую 4-мя кустами картошки: 0,98 квадратного метра. Считай – метр. 16 на 4=64 килограмма, 640 тонн с гектара. Он присел на керамическую посудину, в которой росла картошка. Вытер выступивший пот от усиленной работы мозга. Вытащил оставшиеся кусты и прошелся вилами по пеплу. Взвесил все, получил 72 килограмма.

– Княже, я не знаю: че сказать.

– Результаты у нас будут хуже. Пепел, он – легкий, пористый, самый плодородный грунт для картофеля. Часть картошки останется в земле, часть испортится при хранении, но 10–40 сорок тонн с гектара гарантированы. И, главное, набежала орда, поля потравила, пал пустила, и ты сидишь в этой самой заднице. А с ней – ничего не произойдет. Вот тебе наставление: как и что делать, и, вперед и выше. Это – кузнецам: это – плуги, это – окучиватель. Картофелекопалку еще не делал, позже пришлю, но до начала сбора урожая. В крайнем случае лопатами выкопаете. Растет 100–140 дней. Там все написано, получишь двести экземпляров «Наставления». Все должны его знать, особенно вот эту часть. – я ткнул пальцем в те места, где говорилось о ядовитости ботвы, плодов и зеленой картошки.

– Так что, давай бойцов, получай свою долю добычи. Флот строил?

– Было дело.

– Вот флот и начал возвращать вложения. Как там Федор поживает? Он же не хотел строить.

– Плохо поживает, без ноги остался, камнем придавило.

– Ну и поделом. Давай, Мал! В первую очередь для своих всё, и кукурузу, и картошку, и другие овощи, а потом можешь начать торговать с местными.

– Сам этим заниматься не буду.

– И правильно, у тебя снабженцы есть. Но мы выгрузимся и отходим. Сам понимаешь, весенний день год кормит.

Новостей у Мала было не слишком много, из-за карантина судов не было, торговля встала.

В Белой Веже было еще хуже: караван-сарай на левом берегу сожжен полностью: чума там побывала, и воевода Карай не пожалел нафты. В саму крепость чумная палочка не проникла. Ситуацию на Дону и на канале воевода знает хорошо, патрулирует только на правом берегу. При попытке переправиться с левого берега наряды немедленно открывают огонь на поражение. Жестко, но карантин есть карантин. С правого на левый берег тоже никого не пропускают. Провели такой же инструктаж, выгрузили семена, и пошли дальше, пополнив запасы топлива. Быть Дедушкой Морозом всем понравилось, все принимали участие в демонстрации того, что сумели добыть в Америке. В начале апреля добрались до Самары, ледоход в этом году начался раньше на полмесяца. Там стало известно, что князь Зимовит, при поддержке 400 конных рыцарей, говоривших на немецком, осадил и взял Полоцк. Но было ощущение, что это только часть новостей, меньшая ее часть. В Полоцке не стало Давмонда, неплохо проявившего себя в Киевском походе. Что-то не поделили с посадником. Воеводы у того менялись часто, сам я с Горыней-посадником виделся, но, из-за его немногословности, составить для себя мнение о нем не смог. С Новгородом полоцкие не ссорились, но считали себя выше него. Укреплен город был деревянными стенами с многочисленными башнями, с трех сторон город окружен рекой и имел весьма основательный ров с восточной стороны. Детинца не было, сгорел, оставшись без хозяина. Пока никто не восстанавливал его.

Наши фрегаты мы оставили на Черном море: они пройти по Царицынскому каналу не могли. Сюда добирались на корветах, один из которых я сразу отправил назад, с приказом двум фрегатам перейти в Нарву-Устицу, а в Керчи ускорить строительство трех новых. В Устице – один единственный слип и неизвестно в каком состоянии. Людей я туда направлял два года назад, но что там сделано, а что нет – одному богу известно. Дело в том, что Полоцк можно было взять только по Двине, с моря. А там – «ничья земля». Но Западная Двина полностью судоходна только на 70 километров. Дальше она порожистая и по ней могут пройти только небольшие кораблики, типа корветов, да и им будет не слишком удобно. Так что, свои планы я менять не стал: разгрузились почти все корветы, четыре из них сразу ушли вверх по Волге на Балтику, три остались дожидаться меня в Самаре, а пять невыгруженных пошли вверх по Каме, будут выгружаться в Городце. Мы же большим обозом двинулись во Владимир. И поторапливались, вот-вот и сеять будет поздно. Успеть – мы успели, но в городе просто столпотворение боярское. Других дел у них как-будто нет. Благо, что не все «горшки» нового урожая успели раздарить, так я отвлек их немного чудесами заморскими, заодно показав им в полной красе полностью законченный замок. Но долго заговаривать им зубы мне не дали. Бояре и посадники – это вам не служилые люди, которые только берут под козырек и выполняют приказ командующего. Эти к новшествам относятся настороженно, большинство из них решили, что подождут следующего года, посмотрят, как тропический корнеплод поведет себя в сибирском суглинке. Я же из трюмов выгрузил весь балласт-пепел и весь он придет сюда. Пока, помимо полей, будем использовать и индейские хитрости, чтобы иметь максимально возможные урожаи. Затем, когда высосем из этого грунта все, либо заменим его таким же, либо подберем для «горшков» новый состав.

А заседать «Совет» решил в зале Академии Наук, самом большом из имевшихся. На повестке дня один вопрос, и это не Полоцк, а пустующее место княгини. Все беспокоятся температурой в моей постели. И все рвут на себя. Такой девичник собрали.

– Объявляй, княже, смотрины! Не гоже тебе бобылем ходить.

Упорнейшим образом уходят от обсуждения вопроса о признании Александра наследным князем, а до его совершеннолетия остается 16 дней. Первый день Совета прошел в уговорах. Их совершенно не интересовали государственные дела, главным было подобраться поближе и получить постоянный доступ к «телу». А ночная кукушка дневную перекукует!