Текст книги "След оборотня"

Магическое безумие неожиданно прекратилось. Черная стена переместилась в сторону океана. Выглянуло тусклое солнце. Котолак, не дожидаясь, пока осядет туман, выскочил из укрытия. Всюду вокруг поднимались клубы пыли и скользили неясные тени.

– Легион, к бою!!! – что есть силы зарычал Ксин. – В атаку!!!

Они поднялись, словно воскресшее кладбище, отбросили камни, схватили багры, лестницы и щиты. Времени выстраиваться в боевые порядки не было. Толпа солдат рванулась вперед, словно преследуя воющих демонов. Не все, однако, устремились за котолаком. Многие остались погребенными живьем под камнями, сгорели, были раздавлены или поражены сверхъестественным страхом. Никто не оглядывался.

Бараки, возведенные на берегу островитянами, в мгновение ока разлетелись в щепки. Находившиеся там люди погибли, прежде чем успели понять, что происходит. Затем невидимая стена магической силы обрушилась в море, толкая массы воды в сторону стоящих на якоре кораблей.

Маг-Краб, находившийся на одном из «бичей моря», достаточно быстро понял, к чему идет дело. Его потрясла смерть брата-близнеца и фиаско их великолепных планов, но больше всего он желал узнать, как это произошло. Он должен был остаться здесь и потому не приказал немедленно уходить в открытое море, но приступил к магической церемонии, которая должна была ослабить удар порванной Сети так, чтобы корабли не оказались разбитыми вдребезги. Он успел. Стена прошла мимо, забрав с собой лишь воду и пару маленьких суденышек. Остальные корабли со скрежетом осели на дно.

Усталый чародей тяжело оперся о борт, мрачно глядя на вновь недоступные утесы Пустых Гор. Горечь поражения казалась невыносимой. Лишь через несколько мгновений до него дошло, что на берегу началось какое-то движение. Тысячи вооруженных людей сбегали с отмелей и неслись вперед, словно еще одна волна стихии. Вскоре они заполонили мокрый песок дна, с которого ушли океанские воды. «Суминорцы!» – понял безгранично изумленный Маг-Краб.

– Вперед! Вперед! – кричал Ксин.

Подгонять никого не требовалось. Солдаты прекрасно знали, что должны успеть, прежде чем вернется море. Успеть захватить корабли…

На кораблях это тоже поняли. Матросы и солдаты морской пехоты схватили оружие и выстроились вдоль бортов, прежде чем увязающая в грязи и водорослях толпа легионеров успела преодолеть расстояние, отделявшее их от обездвиженного флота. На наступавших посыпались стрелы и снаряды из катапульт.

– Малые корабли не атаковать! – рявкнул котолак, отгоняя несколько десятков солдат от небольшого двухъярусника. – Малым только срезать якоря! Атаковать большие!!!

Солдаты приставляли к корпусам кораблей лестницы и ощетинившиеся сучьями стволы. Первые суминорцы под прикрытием арбалетчиков начали взбираться на борта. Все хотели добраться туда как можно скорее. Они громоздились на бортах кораблей, словно кипящая лава, и неудержимо карабкались все выше, перенося сражение на палубы. Ксин, не обращая внимания на сыпавшиеся отовсюду стрелы и снаряды, бегал от группы к группе, прерывая атаки на слишком маленькие суда и направляя солдат в нужные места.

К счастью для легионеров, корабли не были предназначены для отражения атак сухопутных войск. Суминорцы очень быстро покинули зону обстрела катапульт и баллист и оказались в обширных мертвых полях, где установленные на палубах метательные машины не могли их поразить. Угрозу представляли лишь стрелы лучников, но от них хорошо защищали панцири и щиты атакующих. Низкие же, лишенные перил и бойниц борта не прикрывали в достаточной степени оборонявшихся, которые падали под стрелами суминорских арбалетчиков.

Тем временем в полумиле от сражающихся образовался огромный, достигавший туч, медленно вращавшийся водяной столб, скорее даже башня. Один лишь Маг-Краб знал, что башня эта возвышается над тем местом, где утопили принесенных в жертву танцовщиц, и что движение водяных масс в точности соответствует скорости и ритму их непрекращающегося танца. Однако один полюс магической Сети не мог существовать без второго, и потому в любой момент водяная гора могла обрушиться вниз всесокрушающей волной.

Не все лестницы оказались достаточно длинными. В некоторых местах возле «бичей моря» суминорцы вынуждены были карабкаться по обшивке корпуса, а добравшись до края борта, падали один за другим под градом ударов. Они пытались протиснуться сквозь отверстия для весел, но безуспешно. Многие теряли опору и падали, прежде чем дело доходило до схватки.

Темная колонна поднятой с помощью магии воды изогнулась и начала покачиваться.

Вопли и лязг железа делали невозможной отдачу каких-либо приказов, но, несмотря на это, Ксин кричал, чтобы лестницы убирали от кораблей, где оборонявшихся уже загоняли под палубу, удлиняли их, связывая по две, и использовали для штурма «бичей моря». Выпущенная из лука стрела пробила ему плечо. Он рассеянно выдернул ее, и рана тут же затянулась. Обнаружив, что дальше десяти шагов его никто не слышит, он сам принялся связывать лестницы. Личный пример оказался действеннее команд. Несколько десятков легионеров тут же прибежало ему на помощь. Вскоре они приставили длинные лестницы к одному из «бичей моря», и наконец орда разъяренных суминорцев ворвалась на его палубу. На втором легионеры сами сумели отвоевать пятачок на носу и сбрасывали своим веревочные лестницы и канаты. Однако третий океанский гигант все еще оставался незахваченным.

Водяная башня уже явно обваливалась. Ее вращательное движение прекратилось. Цилиндрические очертания начали утрачивать свою четкость.

Новые лестницы взять было неоткуда, а разгоряченные легионеры не в состоянии были слушаться каких-либо приказов. Они лезли вверх, словно в приступе безумия, не обращая внимания на стрелы и падающих товарищей. В корпусе корабля торчали уже сотни стилетов, служивших импровизированными ступенями. Вокруг бортов образовался завал из раненых и убитых, по которому взбирались новые атакующие. Какой-то суминорец сумел добраться до верха и уселся на край борта. На него тут же набросились четверо оборонявшихся. Легионер прикончил одного, но, когда он вытаскивал лезвие из тела жертвы, ему отрубили ногу и сбросили вниз. Падая, он увлек за собой двоих товарищей.

Возвращавшаяся волна набирала скорость, становясь все выше.

Присев на мокром песке, Ксин поспешно сбросил сапоги, после чего принял звериный облик. Одним прыжком он оказался возле «бича моря», и молниеносно, разбрасывая вокруг щепки, взобрался наверх. Это заняло не больше трех ударов сердца. Прежде чем оборонявшиеся успели понять, что происходит, он был уже на палубе. Ударом наотмашь он размозжил лицо ближайшему, вырвав глаза и челюсть, затем разорвал шейную артерию. Его окружило кольцо клинков. Он прошел сквозь него, не обращая никакого внимания на жалящие укусы стали. Ксин сломал одну шею и расколол два черепа, прежде чем до противников дошло, что они имеют дело с демоном, непобедимым обычным оружием.

Котолак двинулся вдоль борта, обращая в бегство или приканчивая защитников корабля. Следом за ним прыгали на палубу все новые легионеры. Запах брызжущей во все стороны крови одурманил Ксина, пробудив едва укрощенное желание. Большая капля упала ему на морду. Он ощутил ее вкус…

Чудовищный звериный рык поверг островитян в ужас, но заставил оцепенеть и суминорцев. Котолак отчаянно цеплялся за остатки сознания, чтобы снова не потерять власти над самим собой. Все вокруг закружилось в бешеном танце. С жаждой крови, казалось, невозможно было совладать! Он упал на четвереньки перед ближайшей лужей и наклонился, собираясь начать лакать…

Кто-то ударил его топором по голове, и это его отрезвило. Трещина в черепе тут же срослась, но мгновенная потеря сознания позволила прервать накатывавшееся безумие. Взмахнув лапой, Ксин выпустил кишки остолбеневшему от ужаса островитянину. В следующее мгновение чудовищный удар возвращающейся волны свалил всех с ног. «Бич моря» едва не встал на дыбы. Живые и мертвые беспомощной грудой покатились по палубе. Котолак, вцепившийся когтями в палубные доски, неожиданно остался совершенно один.

Корабль снова опустился, судорожно вздрагивая. Хлопнула дверь рубки, после чего послышался поспешный стук суставчатых конечностей. Наружу вылез громадный краб и, переваливаясь с боку на бок, пополз в сторону борта. Это не мог быть никто иной, кроме…

– Это чародей! – зарычал Ксин, принимая человеческий облик. – Убейте его!

Вокруг котолака заметались легионеры. У двоих были взведены арбалеты. Первая стрела вонзилась в бок краба в том месте, откуда росли конечности. Второй арбалетчик обежал тварь вокруг и выстрелил, когда та карабкалась на борт. Стрела с треском и брызгами белых обломков расколола спинной панцирь. Огромный краб подтянулся выше, перевалился через борт и скрылся в бушующей морской бездне.

– Бесполезно… – угрюмо вздохнул арбалетчик, присевший возле Ксина.

– Зависит от того, кто это – краболак, созданный силой Онно, или чародей просто превратился в краба, – ответил Ксин. – Если второе, он должен сдохнуть от ран…

Сражение еще не закончилось. Когда малые военные суда Империи, у которых были срезаны якоря, подхваченные волнами, один за другим разбивались о берег, а легионеры были заняты оказанием помощи отчаянно вцепившимся в борта товарищам, защитники предприняли контратаку. Их оставалось еще немало на нижних палубах ив рубках кораблей. Суминорцев же не хватало, чтобы с ними справиться. К счастью, нескольким офицерам пришла в голову одна и та же мысль, и, несмотря на бушующее море, они сумели пристать к кораблям, идя на помощь.

Котолак не принимал участия в дальнейшей схватке, стараясь держаться как можно дальше от крови. Судорожно вцепившись в борт, он смотрел на зеленоватые волны и пытался привести мысли в порядок. С трудом, но ему это удавалось.

Вода вела себя совершенно неестественно. Волны неожиданно изменяли направление или вздымались вверх, принимая необычные формы, которые существовали дольше, чем этого можно было бы ожидать. Всем стало ясно, что следует как можно быстрее отсюда убираться. Прежде чем успели добить прятавшихся по углам уцелевших защитников, все захваченные корабли подняли якоря и кто как мог направились в открытый океан. Сотникам и командирам манипул пришлось стать капитанами и привлечь пленных и освобожденных галерных рабов.

На безопасном расстоянии захваченные корабли сбились тесной группой, ломая при этом десятки весел, после чего началась ревизия приобретений и потерь. Вскоре выяснилось, что свыше одной трети легиона погибли в горах и океане. К счастью, из оставшихся большинство было вполне в состоянии сражаться. Было захвачено двадцать шесть кораблей Империи, в том числе три огромных «бича моря». Остальные пали жертвой магической стихии. Таким образом, плоды этой самой безумной битвы из всех, в которых когда-либо приходилось участвовать сухопутным войскам Суминора, хоть и доставшиеся дорогой ценой, вполне того стоили.

Ксин, кое-как придя наконец в себя, велел разыскать Найстито. Его не нашли. Тогда он приказал созвать остальных командиров манипул. Из десяти пятисотников пришла половина. Они собрались в каюте капитана «бича моря», единственном помещении, где не было пролитой крови. Котолак почти не отнимал от губ графина с крепким вином.

– Полагаю, нам следует немедленно направиться в сторону Кемра, – без лишних слов начал он.

Офицеры согласно кивнули.

– Все-таки морских сражений лучше не предпринимать, – отозвался один из них, с забинтованной шеей. – Этими кораблями некому командовать, матросов среди нас почти нет…

– В Кемре не должно быть больших сил имперского флота, – ответил Ксин. – Возьмите галерников и тех пленных, кто хоть как-то разбирается в морском деле. Обещайте им все, что пожелают, лишь бы только они сказали нам, что делать, чтобы друг друга не протаранить по пути до Кемра. Если мы вообще туда доберемся…

– Навигация не проблема, многие из нас родом из рыбацких семей, – сказал пятисотник с большим синяком на левой щеке. – Я уже нашел таких и поставил у рулей.

– Как твое имя? – спросил котолак.

– Ярош, господин, командир седьмой манипулы.

– Останешься со мной.

– Так точно, господин.

– У стен Кемра мы должны застать лишь их пехоту, – продолжил Ксин. – Попытаемся прервать осаду. В катапультах вы разбираетесь, надеюсь, лучше, чем в кораблях?

Все зловеще усмехнулись.

– Тогда плывем, и постарайтесь не ломать больше весел. – Он сделал очередной глоток вина.

Пятисотники встали.

Час спустя захваченные корабли, выстроившись в неровную линию, двинулись на северо-восток. К заходу солнца они миновали вдали устье Безымянной Реки. Шли всю ночь, изо всех сил стараясь избежать столкновения друг с другом. На рассвете выяснилось, что осталось лишь двадцать четыре судна, – куда-то пропали два трехъярусника. К тому же пришлось снова формировать строй. В это время кто-то заметил шлюпку, в которой сидело несколько человек. Оказалось, что они с одного из пропавших кораблей. Ночью несколько островитян, которых взяли с собой, чтобы они помогали вести корабль, пробили дыры в дне. Корабль затонул, прежде чем кто-либо успел понять, что происходит. О втором корабле не было никаких вестей.

Утром они увидели башни Кемра. Вскоре стало ясно, что там идет сражение. Ксин приказал развернуться в боевой строй, а когда корабли с трудом расположились в ряд, с «бичами моря» посередине и с флангов, они медленно двинулись в сторону берега. У западных стен города и у самого порта поднимались клубы пыли.

Котолак первый разглядел, что это имперская пехота, выстроившись тремя четырехугольниками, отражает очередные атаки суминорской конницы. Ксин приказал зарядить метательные машины. Гребцы начали грести быстрее, что тотчас же отразилось на линии кораблей. Более быстрые трехъярусники начали слишком выдвигаться вперед. Ярош хотел было их придержать, но котолак заявил, что сейчас нет времени. Начал дуть боковой ветер, дополнительно осложняя положение.

Атака вовсе не выглядела красивой, подобной последнему, приканчивающему противника удару кулаком между глаз. Строй распался, корабли подходили к границе досягаемости обстрела по одному, мешая друг другу. Несмотря на это, первый залп подействовал на островитян словно гром посреди ясного неба. Десятки ядер с горящим маслом и стрел из баллист достигли берега, поражая тылы и ломая строй застигнутых врасплох пехотинцев. Суминорская конница, отступившая при виде приближающегося флота, начала готовиться к очередному удару.

– Поднимите на мачту что-нибудь, что хотя бы издалека напоминало суминорских грифов! – крикнул Ксин.

Приказ был выполнен немедленно и намного лучше, чем ожидал котолак. Не прошло и двух минут, как красно-золотые штандарты затрепетали на всех захваченных кораблях.

«Бич моря», которым лично командовал Ксин, пока не стрелял. Котолак хотел, чтобы как можно меньше выпущенных с него снарядов беспомощно взрыло песок. Солдаты, обслуживавшие метательные машины, выжидательно смотрели на него, а он все еще медлил. Огромный катамаран неровным зигзагом приближался к цели. Внезапно под ударом случайной волны он встал прямо напротив одного из имперских четырехугольников.

– Давайте! – крикнул Ксин. – Стрелять! Стрелять!

Загудели балки катапульт, свистнули тетивы баллист. Помосты орудий затрещали от отдачи. Туча снарядов, окутанная дымом, взлетела с корабля, описала дугу и четыре секунды спустя обрушилась прямо в середину строя островитян, который в одно мгновение был охвачен огнем и паникой.

Одновременно суминорская конница разгонялась для решающей атаки. Еще один «бич моря» успел обстрелять берег, прежде чем суминорцы и островитяне смешались в одну громадную кучу. Шесть трехъярусников село на мель. Находившиеся на них легионеры начали прыгать в воду, добираясь вброд до берега.

– Разворачиваемся! – приказал Ксин сотнику. – Входим в порт! – Он повернулся к Ярошу. – Похоже, свое дело мы сделали…

– Даже войны когда-нибудь заканчиваются… – философски заметил пятисотник.

КОРОЛЕВСКИЕ ПЕРСТНИ

Когда из кемрского порта вышли две тысячи суминорских легионеров, окружив железным кольцом последний, стоявший дальше всего от моря, четырехугольник островитян, их командир начал вести переговоры о капитуляции. Затем последовала церемония сложения оружия. Ксин быстро выяснил, что шесть тысяч прибывшей на помощь конницы привел лично сам Редрен. Теперь не оставалось ничего другого, кроме как сообщить королю, кто незаконно командовал легионом, лишившим Империю Южного Архипелага половины флота.

– Ты?! – развеселился Редрен, покрытый толстым слоем пота и пыли.

Дорога из Катимы до Кемра через все пирийское пограничье была одной монументальной атакой, во время которой заботились лишь о том, чтобы не заездить коней, совершенно не думая о людях. Редрен оставил позади полкоролевства, полностью лишенного коней и мужчин, способных на них держаться.

– Что ж, капитан… – заметил король. – Должен перед тобой извиниться и поблагодарить – пожалуй, именно в таком порядке. Но сейчас – встань, пожалуйста, со мной рядом. Эти дурни обязательно хотят, чтобы я видел, как они бросают мечи на землю. Потом поговорим.

– Благородный король Суминора… – начал капитан Верген, приблизившись к палатке.

– Ох, да не нуди! – раздраженно бросил Редрен, небрежно усаживаясь перед входом. – Сбрось свой пояс и радуйся, что не будешь болтаться в петле.

Побежденный командир островитян побагровел.

– Что? Есть какие-то сомнения насчет того, кто победил? – рявкнул король Суминора.

– Но церемония…

– Она как раз идет. Ну, давай!

Верген, скрипя зубами, отстегнул пояс с мечом и бросил его к ногам Редрена. После капитана то же самое сделали полторы тысячи его подчиненных. Король отнюдь не старался быть вежливым с побежденными врагами, зевая и не скрывая нетерпения.

– Они не выйдут из рудников до конца жизни, – заявил он, когда большинство разоруженных пленников выстроили в колонну и погнали в Дину.

– В соответствии с договорами, их надлежит освободить после заключения мира, – заметил Ксин.

– Какие еще договоры? – искренне удивился Редрен. – Думаешь, после той истории с послом для меня еще существуют какие-то договоры? Впрочем, у нашего недостойного братца Кахара V в данный момент проблемы посерьезнее. У него крупные неприятности…

– Какие, ваше величество?

Редрен поудобнее уселся в кресле.

– Представь себе, дорогой мой котолак, что-то размозжило ему пальцы… А конкретнее – перстни, которые он на них носил. Неожиданно они сжались так, что от правой руки у него отвалились три чересчур липких пальчика, а от левой два. Он, наверное, сильно удивился…

– Каким образом, господин?

– Спроси Родмина, когда его увидишь. Подробности не мое дело, достаточно того, что сегодня утром меня об этом известили. Якобы наш император вопил так, что даже в Каре услышали о том, сколь способный маг у Редрена. – Король ехидно усмехнулся. – Что за ирония судьбы… Такой великий император, властелин островов и морского народа, а к нему отнеслись как к воришке-карманнику, пойманному с поличным… И пусть мне никакой философ не говорит, что нет в этом мире справедливости… Хе-хе… Бывают времена, дорогой котолак, когда я ощущаю ни с чем не сравнимое удовольствие! Но поговорим лучше о тебе… Ксин опустил голову.

– Не бойся. – Редрен встали протянул руку к стоявшей в палатке шкатулке. – Вот перстень с печатью тысячника королевской гвардии, возвращаю его тебе, капитан, вместе с королевскими извинениями, которые, верю, ты примешь.

– Не о чем говорить, ваше величество, – ответил котолак.

– У истребителей и жрецов на этот счет будет другое мнение, но даю слово, что больше им ни в чем не удастся меня убедить. А это дворянский перстень. – Он подал Ксину второе кольцо с драгоценным камнем. – Нужно еще подумать, какой герб на нем выгравировать…

Котолак посмотрел на лежащие на ладони перстни.

– Ну, смелее, надевай, – поторопил его король. – Они тебе пальцев не откусят.

Ксин надел перстни и поднес руку к свету.

– Много всего случилось… – вполголоса проговорил он.

– Что было, то прошло… – устало сказал Редрен. – Как только отыщу нового наследника трона… Вот зараза! Жаль Даргона, смышленый был парнишка, но у меня найдется из кого выбирать. Во всяком случае, когда я решу этот вопрос, даже историкам не захочется вспоминать об этой мелкой, ничего не значащей войне. Суминор остался цел, да и ты упал на все четыре лапы, как я и предсказывал!

– Не уверен, ваше величество, – прошептал Ксин. – Не уверен…

Ему не давала покоя мысль о вкусе человечьей крови.