Текст книги "Ксенотанское зерно"

Глава 24

– Добрый вечер, госпожа, – наклонил голову Якоб, вставая.

– Да сядь ты! До чего ж вы тупые! Чуть что: «да, госпожа», «нет, госпожа»… – Ведьма, та самая ведьма, что устроила погром в Штайнце, неожиданно осеклась: – Эй, парень, а я ведь тебя знаю! Я тебя видела в том городке. Тоже все твердил: «да, госпожа», «нет, госпожа»…

– Да, госпожа. – Якоб опять привстал.

– Сядь, я сказала! А барон еще говорит, что ты агент короля. Разве таких тупых и забитых в агенты берут?

– Нет, госпожа, – послушно согласился парень.

– Ладно, посмотрим. – Ведьма глубоко вздохнула и, расширив глаза, уставилась на Якоба. – Вдруг ты хитрый агент…

Появилось неприятное ощущение, что из глаз рыжеволосой выдвинулись невидимые палки, которые уткнулись в тело Якоба и начали двигаться по нему. Настолько ощутимым был взгляд ведьмы.

«И ведь не боится, – подумал Якоб. – Король пообещал, что всех колдунов в городе изведет. Очень сильная? Или очень глупая?»

Рыжая моргнула, давящий взгляд исчез.

– Ну что я и говорила, – удовлетворенно констатировала она. – Никакой не маг, даже следов колдовства никаких… Хотя… – Она прищурилась:

– Отвечай-ка, парень, что за врожденная магия на тебе?

– Не знаю, госпожа.

– Не ври мне!

– Я не обманываю, госпожа.

– В глаза мне смотри!

«Чего она все время кричит? Уже народ оглядывается».

Мелькнула мысль, что Подмастерье, несмотря на все его трюки вроде превращения в кота никогда не привлекал внимания.

Якоб поднял взгляд.

Сиреневые глаза… Чуть прищуренные…

– Ну?

– Я думаю, госпожа, все дело в волшебном Колодце.

– Что за колодец? Что он делает?

– Исполняет желания, госпожа. Если бросить туда монету…

– Чушь! Сказки!

«Вот поэтому ваши желания он не исполнит…»

– Если позволите рассказать, госпожа…

– Валяй!

– Мой дед бросил монетку в Колодец желаний и загадал, чтобы его потомки были сильными, госпожа. Мой отец, и мои братья, и я – мы сильные, госпожа.

– Ха, сильные! – Ведьма расхохоталась. – Ну давай, покажи свою силу!

Она опустила локоть на стол и протянула Якобу ладонь. На руках собирается бороться?!

– Госпожа…

– Давай-давай, не трусь!

Парень осторожно взял тонкие теплые пальцы…

Бах! Одним движением ведьма припечатала его руку к столешнице. Слишком быстро.

Слишком сильно.

Парень понял, что ведьма вовсе не так хрупка, как кажется из-за худобы. И ее приглашение померяться силой не бахвальство.

– Давай! Не поддавайся больше!

Парень опять сжал ее пальцы. Раз!

Ведьма попыталась повторить трюк с резким рывком, но рука Якоба в этот раз осталась неподвижна. Хотя сила ведьмы была неимоверной.

– Ух ты… – Рыжая нажала сильнее.

Очень сильно.

Ужасно сильно.

Этой силы хватило бы, чтобы остановить десяток лошадей.

Но не хватило, чтобы победить Якоба.

– А ты силен, парень… – Ведьма встряхнула пальцами. – Давай рассказывай!

– Что рассказывать, госпожа?

– Это не ты ли перебил у Черного леса двенадцать человек, вместе с Ланой?

«Рассказывай все» – вспомнился шепот Подмастерья.

Якоб вздохнул, надеясь, что не пожалеет об этом.

– Да, госпожа.

– Что «да»?

– Это был я, госпожа.

Ведьма откинулась, рассматривая парня.

– Да… если не врешь, ты очень силен. Даже интересно…

– Да, госпожа.

– Что «да»?!

– Нет, госпожа.

– Так, стоп. – Ведьма отвернулась и выставила вперед ладонь: – Начнем сначала…

– Да, госпожа.

– И перестань называть меня госпожой! Чувствую себя… – Ведьма осеклась, оглядела свой костюм и сменила тему: – Обращаться ко мне будешь по имени, ясно?

– Да, гос…

– Без госпож! Меня зовут Райвен Даркхантер, но ты будешь называть меня сокращенно – Фукс. Понятно?

– Да, Фукс.

На самом деле Якоб так и не понял, каким образом длинное и хитрое имя можно было так сократить.

– Рассказывай!

– Что, Фукс?

– С самого начала.

Якоб задумался:

– От моего рождения или от сотворения мира… Фукс?

– Ты мне еще поостри… – Ведьма со странным именем осеклась. – Что ты сказал?

– Я спросил, с какого именно начала мне начинать рассказ, Фукс.

Ведьма несколько раз выдохнула:

– Парень… как тебя зовут?

– Якоб, Фукс.

– Во-первых, перестань прибавлять мое имя к каждой фразе. Понял?

– Да.

– Во-вторых, прекрати прикидываться идиотом. Понял?

– Нет.

– Чего ты не понял?!

– Что такое «идиот»?

– Идиот – это человек, который на все вопросы бубнит «да, госпожа», «нет, госпожа»!

– Тогда все крестьяне – идиоты, потому что по-другому отвечать знатному человеку они не могут.

– Знатному?

– Да.

– Тогда представь, что я – тоже… кхм… крестьянка и расскажи мне, как ты ввязался в историю с девчонкой Ирмой. Ты ведь прекрасно понял, что значит «с самого начала».

– Да. – Якоб кивнул и допил пиво. – Я крестьянин, сын мельника Миллера. Неделю назад мой отец умер, и я решил поехать в столицу, чтобы купить волшебного ксенотанского зерна. В городке Штайнц, где вы видели меня в прошлый раз, меня посадили под арест по обвинению в колдовстве. Но потом разобрались и отпустили. Пока я был в городской страже, в мою повозку забралась сбежавшая из дома мужа молодая дворянка по имени Ирма цу Вальдштайн…

– Оригинально… – протянула Фукс, когда Якоб закончил рассказ на вчерашнем указе короля. Принадлежность Подмастерья к колдунам и свои попытки сбежать от него парень опустил. – Никогда бы не подумала… Всегда считала, что крестьяне… Они нечто вроде роботов.

– Кого?

– Неважно. Этакие тупые, послушные создания, без собственных мыслей и желаний. Вся роль – пахать землю и слушаться господ.

– Если бы они были такими, госпожа, то не было бы крестьянских восстаний.

– А тут ты… – Фукс, казалось, размышляла вслух. – Молодой, симпатичный… если тебя помыть…

– Я неделю был в дороге.

– …сильный, как бульдозер, да еще, как оказалось, сообразительный и даже, можно сказать, умный. Умный крестьянин… Никогда бы не подумала. Может, тебя мама нагуляла от какого-нибудь дворянина?

– Моя мама была верной женой. – Якоб понял, что обижаться на странную ведьму не стоит, все равно она не поймет, за что. – И я, как и мои братья, похож на своего отца. Который тоже был умным, гораздо умнее меня.

В голове Фукс, казалось, шла борьба. Она долго, оценивающе посмотрела на Якоба и неожиданно забормотала что-то непонятное.

– …ар! – Закончив резким выкриком, она ткнула в парня пальцем.

Ух!!!

За одно мгновение Якоб испытал ощущение того, что на него вылилось несколько бочек с водой, тут же высохшей.

Парня качнуло. Он оглядел себя. Ничего не изменилось.

На первый взгляд.

Вся грязь, пыль, пот, запачкавшие Якоба, исчезли без следа. Он был чист, как будто после долгой бани. Одежда тоже стала ослепительно-чистой. Штаны, жилет, шапочка-ермолка налились густой чернотой, рубашка – снежной белизной.

– Слушай, а ты красивый… – Фукс задумчиво осмотрела Якоба. – Наверное, не одну девчонку на сеновал затащил, а? Проказник!

– Нет.

– Что «нет»?

– Ни одну.

– Так ты еще… – Фукс медленно заулыбалась, как кошка при виде сметаны. – Ну, парень…

– Что?

В следующий миг Фукс вскочила на ноги, резко обернулась вокруг себя…

Парня качнуло… Пивная исчезла. Они с рыжей ведьмой стояли в небольшой комнате у огромной кровати, застеленной белыми простынями.

– Где мы? – Якоб с трудом удержал спокойное лицо.

– Не бойся, это моя комната в здешней гостинице.

– Зачем мы здесь? – Парень подошел к кровати, уже догадываясь…

– Ты же умный, – хихикнула Фукс. – Догадайся.

Она облизнула губы язычком и, покачивая худыми бедрами, шагнула к Якобу…

Пошатнулась.

– Фукс… – Якоб успел поймать ее за плечи.

Неожиданно ему стало жалко Фукс. Ведьма… злая, грубая, жестокая.

Очень усталая. И несчастная.

Одинокая.

Ни друзей, ни родственников, только ненависть к людям.

– Ты еще пожалей меня! – Фукс отбросила руки Якоба. – Сейчас я приду в себя… – Она несколько раз вдохнула-выдохнула. – Слишком много магии за сутки…

– Тогда, может, ты поспишь?

– Посплю. – Рыжая бестия уже пришла в себя. – Потом.

Она толкнула Якоба в грудь ладонью.

Видимо, ожидая, что он упадет на кровать.

Парень не шелохнулся.

Фукс хотела что-то сказать, но совершенно по-девчоночьи только взвизгнула от неожиданности, когда Якоб, перехватив за тонкую талию, бросил ее на кровать.

– Кар! Кар!

– Да, неожиданно… Хотя, зная Фукс, можно было ожидать чего-нибудь внезапного.

– Кар!

– Да, нельзя было. Крестьян она просто не замечала, разве что как средство сорвать злобу. Что ей в голову стукнуло? Может, она решила его съесть? Шучу, конечно… Тогда зачем он ей?

– Кар! Кар!

– Ну кто кого высушит, еще вопрос. Я ставлю на Якоба.

Рудольф-без-фамилии медленно, огромной тенью полз по крыше дома, стоявшего напротив тайного особняка герцога цу Юстуса.

Узнав о местонахождении Ирмы, он должен был бы сообщить командиру. Но Рудольф был одиночкой по своей природе и собирался извлечь девушку без посторонней помощи. Благо до ритуала еще почти месяц.

Собираться легко, а вот исполнить…

Способа тайно проникнуть в особняк на первый взгляд просто не было: двери запираются, у каждой – охрана, на окнах – решетки. Даже на каминных трубах, и там решетки.

Ворваться силой? В доме находился отряд преданных герцогу людей, которые остановят даже королевского гвардейца. Особенно одного.

Ну и как один человек может выкрасть девушку?

Рудольф улыбнулся.

Он нашел способ.

Через двое суток Ирма будет уже у короля.

Глава 25

– Что с поисками третьего? Нам совсем не нужны неожиданные помехи.

– Фукс нашла крестьянина.

– И…

– И сообщила, что все произошедшее – случайность.

– «Все» – это что?

– То, что происходило с Ирмой в пути. Ей просто повезло с сопровождающим: очень сильный крестьянин, который сумел справиться с нашими людьми.

– На колдовство она его проверяла?

– Да. Сказала, что он не колдун, а значит, на роль третьего не подходит.

– Скажи ей, чтобы пришла и рассказала подробности.

Пауза.

– Дело в том, господин, что она не придет.

Поднятая бровь.

– Почему?

– Она заперлась в своей комнате в гостинице с каким-то мужчиной. Только кратко сообщила мне результаты и через дверь потребовала принести ей в комнату вина и еды.

Понимающие ухмылки.

– Бедный парень!

– Может, она там с крестьянином?

Дружный хохот.

– Фукс?! С крестьянином?!

Утро. Раннее утро.

На одной из узких улочек столицы, на широких каменных перилах горбатого мостика, выгнувшегося через узкую речушку, скорее даже ручеек, сидит, покачивая босыми ногами, человек. В крестьянской одежде, странной широкополой шляпе. Рядом с ним – крупный черный ворон. Оба смотрят на текущую воду, изредка проплывающих крыс.

Несмотря ни на что, прохожие не обращают на парочку никакого внимания.

– Кар! Кар!

– Да, сомневаюсь. Никогда не сомневаются только дураки и слуги Грибного Короля, Берендей. Ту ли дорогу мы выбрали? Того ли решили поддержать?

– Кар!

– Хорошо. Никогда не сомневаются только дураки, слуги Грибного Короля и ты. А вот во мне Якоб зародил некоторые сомнения. Стоит ли помогать генералу Нецу? Может, остановимся на том, что уберем Грибного? Дальше посмотрим?

– Кар! Кар!

– Ты же знаешь, я не за короля и не против него. Ты прекрасно знаешь, за что я. Не пришлось бы нам чуть позже выступать уже против короля… А будущих союзников мы устраним. Лучше проверить…

С перил маленького мостика сорвались два ворона.

Потрескивают поленья в камине. Зачем он нужен среди лета, никто из присутствующих не задумывается. Традиция…

Высокий мужчина в расшитом золотом мундире генералиссимуса времен Старой династии – мундир сидит криво и, похоже, чужой – тяжело поднимается, сжимая в руках кубок. Судя по виду жидкости, в бокале вино. Судя по тяжелому запаху в комнате, бокал далеко не первый. Судя по ярко-красному лицу, такая ситуация для человека привычна.

– Вот что я вам скажу, господа…

Сидящие за столом согласно кивают. Все они разного возраста, но схожи между собой. Все одеты в мундиры Старой династии. Генеральские, полковничьи, маршальские…

– Разве плохо мы жили при Старой династии? Разве плохо? Всем жилось хорошо. Даже этим… как их… крестьянам. Если и голодали, то нечасто. И недолго… И вообще – сами были виноваты. Зато жили хорошо! У нас все было!

Вот и различия. Если у пожилых на лицах сожаления о потерянной власти, то у молодых – легкая скука.

– Вы знаете, что нам обещают вернуть меня на законное место.

Кто-то хмыкнул, но очень тихо.

– Потому что если кто и достоин занять трон, то это я! Я! Верните мне трон, и вы не узнаете эту страну! – Цу Роттенблюм залпом осушает бокал и наливает следующий. – Наша страна опять станет сильной, богатой и уважаемой! Но! – Герцог воздел палец к потолку: – Ничто не дается просто так. Чтобы вернуть себе корону, которую отняли у меня подонки Новой династии…

Глаза всех присутствующих дружно опускаются вниз. Никто не стал напоминать герцогу, что он сам, вполне добровольно, подписал отречение от престола, считая, что прекрасно проживет в своем имении. Которое, кстати, в последнее время почти разорено. Хотя герцога винить в этом не стоит. Он совершенно не прилагал никаких усилий к разорению, делами поместья не занимаясь. Все как-то само собой случилось.

– …Нам нужно помочь нашим помощникам!

Герцог цу Роттенблюм оратором не был. Король генерал Нец, впрочем, тоже.

– Мы все, – герцог размашисто обвел присутствующих рукой с кубком, задев некоторых, – мы все – землевладельцы. На наших землях живут эти… как их… крестьяне. Они любят короля Вальтера… Мерзавцы! Как будто это не Старая династия защищала их!

Поднявшиеся было глаза вновь опустились обратно. Основатель Старой династии на самом деле был защитником крестьянства, вернее, обедневшим рыцарем, который возглавил восстание крестьян и на этой волне взошел на престол. Король Зебель не забывал о крестьянах… А вот уже его дети решили, что ничем им не обязаны, и все для земледельцев вернулось, как и было.

– Так вот. Когда наши друзья, – герцог понизил голос, – освободят для меня трон, эти… как их… крестьяне могут взбунтоваться. Будьте готовы. Поднимите дружины, договоритесь с разбойниками, обещайте им что хотите, но чтобы никаких волнений! Мне совсем не хочется сидеть на троне в бунтующей стране. Хочу, чтобы все было тихо.

– А что обещать?

– Что хотите. Вы же не собираетесь и в самом деле, – герцог гулко расхохотался, – и в самом деле выполнять обещания, данные каким-то… как их… крестьянам?

– Значит, – спросил не знакомый никому человек в мундире драгунского капитана и широкополой крестьянской шляпе, – вы собираетесь вернуть времена Зебеля? Но как? Ведь с тех пор прошла сотня лет. Да и вы, при всем к вам уважении, не Зебель.

– А что тут сложного? – удивился Роттенблюм. – Просто вернуть все, как было, и все станет, как было. Что сложного-то?

– Спасибо, герцог.

«Косность…»

Никакого вина, только чернила. Никаких мундиров – мантии ученых.

Герцог цу Апфельмаус вместе с философами различных университетов, в том числе и зарубежных, составляет план. Вернее, План. Нет-нет, ПЛАН.

– Значит, вчерне все закончено, господа. Недостатки есть, но они будут доработаны в ходе воплощения. Давайте подытожим…

Апфельмаус выпрямляется, улыбаясь. На огромном столе лежат бумаги, по которым Нассберг будет преобразован в страну Всеобщего Счастья.

– Так, во-первых, нужно продать все земли, которые король Вальтер захватил в собственность короны. Прибыль от них идет небольшая, перекрывает не более четверти бюджета, а вот если мы их все продадим, то сразу получим пять годовых бюджетов. Пять! Представляете? Да еще новые владельцы станут, конечно, платить налоги. Вот вам и еще прибыль…

– А крестьяне? – тихо спросил кто-то неизвестный в мантии неизвестного университета и широкополой крестьянской шляпе.

– Что крестьяне? – поморщился герцог.

– На коронных землях сейчас живут крестьяне, которые платят фиксированный налог. Что с ними будет, если вы продадите земли, на которых они работают?

– Они сами и купят земли, на которых работают, – снисходительно пояснил Апфельмаус.

– У них нет таких денег.

– Значит, они сами и виноваты. Нужно лучше работать, тогда и деньги будут. Поймите, господа, мы не можем заботиться о каждом грязном нищем. Мы должны думать о всех сразу! Во времена Новой династии не получилось, мы попробуем еще раз!

«Оторванность от жизни…»

Опять вино…

Впрочем, нет. Когда это доблестные военные пили вино?

– Да! – Блауфальке кричит. Он всегда кричит. – Да! Я ненавижу короля Вальтера! Да, я его ненавижу! Выскочка! Хвастун! Подонок! Но…

Голос отчаянного графа снижается до низкого рыка. Взгляд, которым он обводит командиров полков, собранных им в собственном особняке, трезв и холоден.

Не все, не все здесь…

– Но если кто-то, хоть кто-то предложит мне, мне, устроить переворот или, красно-черное, отравить короля, то я… – Граф неожиданно ревет: – Я такого советчика сам, вот этими вот руками, задушу!

– Граф, а как же ваше желание пройти вместе с армией до моря? – Молоденький лейтенант в широкополой крестьянской шляпе, неизвестно как затесавшийся в благородное общество, смотрит спокойными серыми глазами. – Король не позволит, он же не хочет воевать.

– Правильно! – неожиданно соглашается граф. – Потому что он знает, когда можно воевать, а когда – нет. Вот я – не знаю. Дайте мне корону, я тут же на всех нападу, я такой. Сдохнем, но победим! Но пока король не я, никто из военных на короля не пойдет! Я сказал!

«Храбрость… Странно, но только храбрость».

У Гольденберга все чинно. Никакого вина, никаких чернил. Все серьезно и деловито.

– Не будем мечтателями, господа. – Мощные руки бывшего крестьянина сцеплены в замок. – Старые роды никогда не позволят мне стать королем. Я – не генерал Нец.

Купцы согласно кивают.

– Но если мы поможем нашим друзьям, они нам отплатят. Я лично прослежу, чтобы таможенные тарифы и ставки налогов были снижены. Цены на товары, закупаемые казной, завышены.

– А откуда в казне появятся деньги? – спросил незнакомый купец в широкополой крестьянской шляпе. – Если налоги снизятся…

– А это, – Гольденберг вежливо улыбнулся, – причина, по которой я не хочу становиться королем. Сейчас деньги из казны требую я, а так будут требовать с меня. Зачем мне ломать голову? Пусть новый король ломает.

«Жадность. И беспринципность».

И снова выпивка, снова мундиры полков. Не все, не все слушали графа цу Блауфальке…

– Генералу Нецу – конец! – Цу Гольденсаат захохотал. – Конец, черно-буро-серая! Сначала я даже хотел поднять вас, ребята, и скинуть его в ту канаву, из которой он выполз. Но наши друзья все сделают за нас. Нам – и вам – нужно только не дать подняться тем выродкам нашей армии, которые остаются ему верны. И все! Чистите ружья, ребята. Скоро война!

Военные восторженно зашумели. Это для солдата война – кровь, грязь и смерть. Для офицера – ордена и звания.

– Хватит! Нец долго держал нас на поводке! Нас перестали уважать иностранцы! Но ничего, мы еще всем покажем!

Голденсаат грохнул по столу тем, что подвернулось под руку, – кукурузным початком. Только зерна брызнули.

– Часы короля отсчитывают последние часы! Если все дворяне против него, то кто – за него? Кто?!

– Народ, – испуганно предположил молоденький лейтенант в широкополой крестьянской шляпе.

– Народ? Да кого интересует мнение народа, если мы, дворяне, против?

«Злоба…»

Студенческая пивная. Чем она отличается от обычной? Тем, что обычная горит случайно, а студенческая – регулярно.

Перед восхищенно внимающими юношами выступает граф цу Бальтазар. Тонкие изящные пальцы, с равным успехом могущие выхватить шпагу из ножен и туза из рукава, поправляют белую прядь за левым ухом.

– Вы согласны со мной? У нас слишком мало свободы!

– Да!

– Поэтому мы потребуем у короля вернуть ее!

– Да!

– Снять все эти глупые ограничения!

– Да!

– А у горожан, которые нас не любят, стало слишком много свободы!

– Да!

– Пусть нам будет позволено все, а тем, кто против нас – ничего!

– Да!

– Это и есть настоящая свобода для всех!

– Да!!! Да!!! Да!!!

В темном углу сидит мышь. Без шляпы.

«Вседозволенность…»

Черные бусинки мышиных глаз смотрят на ликующих студентов.

«И глупость…»

В комнате своего особняка – своего настоящего особняка – сидит герцог цу Юстус. Здесь только он и его собеседник. Больше никого.

С крыши здания напротив, склонив голову набок, смотрит ворон.

Не стоит приближаться к герцогу сейчас.

Его собеседник – Грибной Король.

Вечер. Темно. День, длинный день подошел к концу.

На одной из узких улочек столицы, на широких каменных перилах горбатого мостика, выгнувшегося через узкую речушку, скорее даже ручеек, сидит, покачивая босыми ногами, человек. В крестьянской одежде, странной широкополой шляпе. Рядом с ним – крупный черный ворон.

– Ты был прав, Берендей. Мы были правы. Нужно только сказать Якобу, что пора действовать. Кстати, где он?

– Кар! Кар!

– До сих пор у нее?! Сколько уже прошло времени?