Текст книги "Кукла для кандидата. Детективный триллер"

Глава 10. Таинственный грибник

Ника подошла к условленному месту минут на десять раньше. Не столько из-за педантичности, в целом ей несвойственной, сколько из-за чувства вины перед бывшей экономкой. То обстоятельство, что хорошая, добрая женщина и мать больного ребенка лишилась из-за неё работы, не давало Нике покоя.

Но бывшая экономка задерживалась. Ника стояла у входа и мёрзла – день выдался ветреный и сырой. Наконец, решила войти внутрь и уже оттуда перезвонить, как вдруг из-за грузовой машины вынырнула Раиса Маратовна.

– Ты прости, Никуся, пока добралась. Может, зайдем в кафе, посидим?

– Ой, мне в усадьбу возвращаться надо. – Перспектива выслушивать излияния обиженной на весь свет женщины Нике не улыбалась. Даже, несмотря на чувство вины. – Клара Агзамовна велела не задерживаться.

– Не хочешь на меня время тратить?.. Ладно, я понимаю. У тебя теперь свои заботы.

– Честное слово, я бы в другой раз. Может, ещё увидимся?

– Это вряд ли.

– А если я к вам в гости заеду? Как-нибудь? – Нике пришло в голову, что из Раисы Маратовны при случае ещё можно выжать полезные сведения. В домашней обстановке, уже не боясь подставиться перед семейством Эйдусов, та, глядишь, и расскажет чего. Но этот, изрядно обмелевший, источник информации стоило оставить на крайний случай. Если уж совсем дело в тупик зайдёт.

– Ну, если соберёшься… – протянула Раиса Маратовна. – Но в ближайшее время, может, и не стоит.

– Почему?

– От греха подальше, – неопределённо заметила собеседница. Потом, посмотрев на Нику, добавила: – Я ведь сейчас типа прокажённой. И вообще. Ты будь там осторожней, с этими Эйдусами. Помнишь, ты про сына Эйдуса спрашивала, почему он в Швейцарии живёт? Он раньше то в Питере жил, то в Крыму, с бабкой. А года два назад его похитить пытались. Хорошо, охрана вовремя вмешалась. Но у матери Эйдуса во время этой заварухи сердечный приступ случился. Умерла, короче. Вот Эйдус и спрятал сына за границей… Деньги и власть, вроде, и хорошо, да вот говна вокруг этого много. Понимаешь?

– Понимаю. Я уж не совсем дура.

– То, что не совсем, догадываюсь. Ладно, давай фен. Телефон, если что, знаешь.

– Хотите, я вас до метро подвезу?

– Нет, обойдусь, – решительно отказалась Раиса Маратовна. – Мне тут ещё пройтись надо.

Ника потолкалась на рынке, купила килограмм клубники и три огромных граната. Клубнику заказала Клара, а гранаты Ника приобрела, в первую очередь, для себя. Она их просто обожала, но баловалась редко – из экономии. Да и зубы, говорят, чернеют. А на деньги Клары, вернее, Эйдуса, чего жмотиться? Халява!

Она уже вышла из помещения рынка и направлялась к машине, когда её нагнал незнакомый мужчина лет сорока-сорока пяти. Был он в длиннополом дождевике с накинутым на голову капюшоном.

– Простите, ради бога. – Мужчина деликатно придержал её за локоть. – Вас ведь Ника зовут? Верно? Виктория Шагина?

– Да. – Ника остановилась. Какой странный тип. Будто за грибами в дождь собрался. А очки, наоборот, солнцезащитные.

– У меня к вам огромное и крайне важное дело. Только вы идите потихоньку, не обращайте на меня особого внимания.

– А в чём, собственно, дело?

– Идите, пожалуйста, не стойте, как фонарь. – Он слегка подтолкнул Нику. – Я вам сейчас опущу в пакет с фруктами конверт.

– Э! Зачем ещё? – запротестовала Ника, снова затормаживая.

– Да не останавливайтесь вы! – едва не застонал мужчина. – Не надо привлекать внимание. Сейчас всё объясню. Конверт необходимо передать лично в руки Ефиму Борисовичу Эйдусу.

– Так передайте сами.

– Я не могу. Мне кажется, что за мной следят. Я с утра мотаюсь по городу, чтобы избавиться от возможных хвостов. А за Эйдусом следят совершенно точно. Мы договаривались о встрече, но её пришлось отменить. И у меня нет возможности ждать.

– Но почему через меня? Положите хотя бы в ячейку автоматической камеры хранения. Вон, на Финляндском вокзале полно. – Ника взмахнула рукой, показывая общее направление, чем вызвала очередную вспышку истерических эмоций.

– Боже мой! Идите прямо и не оборачивайтесь! Эйдус не может там появиться – за ним хвост.

– Так пусть пошлёт кого-нибудь.

– Так некого! – взвыл «грибник». – Некому довериться, понимаете? Обложили со всех сторон. Слушайте! Я предупредил Эйдуса по электронной почте, что передам материалы через посредника. Так что, он не удивится. Вы только передайте – и всё. Но обязательно лично в руки – документы очень важные.

– А в чём важность? – Ника продолжала выспрашивать, лихорадочно размышляя. Что за ерунда? Неужели, на ловца и зверь бежит? Она землю роет, чтобы разузнать побольше об Эйдусе, а тут прямо с неба сваливаются какие-то важные документы. Чем не фантастическая пруха? Да только как-то не верится. Больше смахивает на неуклюжую провокацию. Или подставу. Вот закинет «грибник» ей сейчас конверт, а там – наркотики. И всё. С её судимостью – полный капец. Может, послать его куда?

– Это важно для очень многих людей. Поверьте мне на слово. А в подробности я вдаваться не могу.

– А если я не передам? И вообще. Почему вы решили…

– Я навёл справки. Мне кажется, что вы – порядочный человек. Только, умоляю вас, не открывайте конверт. Если не хотите крупных неприятностей… Всё. Я не могу подходить к вашей машине. Это опасно.

– Подождите. Как вас хоть зовут? Я же должна как-то… вдруг вы…

Аркадий не отзывался, и Ника обернулась. Где же он? Но «Грибник» исчез.

Она наклонила голову и заметила в пакете, поверх помидоров, конверт средних размеров. Обычный конверт-пакет для небольших бандеролей, которые продают на почте. Только толстенький.

Ника залезла в «жигуль» и, на всякий случай, заблокировала двери. Так, главное, не хапать руками, – сказала она себе. Без отпечатков ничего не докажут. Тоже мне, нашли дуру! Небось, думали, что она тут же цапнет этот пакет? Но любопытно. Ох, как любопытно!

Давай размышлять спокойно. Какие версии, Штирлиц?

Первое. Подстава со стороны Эйдуса. Тогда в пакете какая-то дрянь, за которую могут посадить. Или долго мурыжить. Мог ли на такое пойти Эйдус? Предположим, он что-то заподозрил и решил от меня избавиться. Не просто уволить, как экономку, а подстроить серьезную подлость. Мне подсовывают в пакете некую дрянь, я его лапаю…

Хм. Со стороны выглядит не очень изящно, но, кто ж знает, какой у Эйдуса замысел? Если он вычислил меня, как шпионку, то расправиться может не прямолинейно, а коварно. Чтобы я даже не поняла, кто именно меня подставил. В эту версию укладывается и то, что Эйдус поручил мне ездить на рынок. Они за мной проследили, потом подошёл «казачок», и готово. Как в дурном шпионском боевике. Кстати, там могут и не наркотики находиться, а, к примеру, фотоплёнка с планами генеральских дач Генштаба… Хи-хи. Нашла время фантазировать. Лавров Маты Хари захотелось? Я слишком мелкая сошка для такой комбинации. А вот срок за наркотики… Пора отсюда убираться. Слишком долгая задержка создаст иллюзию, что я проверяю содержимое конверта.

Она завела мотор и выехала со стоянки. Значит, подстава? Но не слишком ли мудрёно? Наркотики было проще в багажник подбросить, а не ломиться в открытую…

Стоп! В багажник подбрасывать не годится, потому что уж очень топорно. И отпечатков не будет. А вот конверт я могу лапнуть с испуга или от неожиданности.

Стоп. Какой же здесь испуг, если этот «грибник» меня заранее предупредил? Вот если бы он пакет тихонько подбросил, то я, случайно его обнаружив, могла случайно и схватить. Именно случайно, от удивления… Хм-м. Что-то здесь не вяжется…

Стоп! Кажется, горячо. Расчёт не на испуг и неожиданность, а именно на моё любопытство. Вот зачем «грибник» подошёл ко мне в открытую. Он хотел меня заинтересовать секретами, предназначенными для Эйдуса. Но тогда это больше похоже не на подставу, а на провокацию с целью проверки. Предположим, что Эйдус с Насыровым сомневаются по поводу происхождения «жучка». Экономку они сразу выперли, потому что она на записи крутилась около стола. А меня решили проверить на вшивость. Сунусь в пакет – и всё ясно. Или, предположим, передам кому-нибудь. Для них так даже лучше – засекут контакты… Нет, конверт трогать нельзя. Позвонить Ускову для консультации? А если мой номер из-за отца уже на прослушке у полиции? Погоди, у меня же есть «левая» мобила.

Ника полезла рукой в сумку и вдруг вспомнила, что второй «Айфон», предназначенный для секретных переговоров, она забыла в доме. Пошарилась для очистки совести, но… Да, оставила в другой куртке. Кто ж мог предположить, что именно сейчас возникнет необходимость в срочном разговоре? Можно, конечно, позвонить со своего номера и договориться о встрече, как будто Усков – приятель или любовник. Но ведь встреча займет время. И если Эйдус организовал слежку…

Нет, решила Ника. Я и так проявила несанкционированную инициативу, поставив «жучки». И что мне потом написал Усков по электронке, когда я сообщила об увольнении Раисы Маратовны? Он написал: «Ника, на её месте могли оказаться вы. Если не хотите кормить раков на дне Финского залива, умоляю, никакой самодеятельности. Будьте мудрым рыбаком, а не глупой рыбой».

Что же, буду мудрым рыбаком. Приеду в усадьбу и сразу свяжусь с Усковым по второй «мобиле». Эйдуса ведь всё равно там нет, и времени уйма. Интересно, знает ли «грибник», что Эйдус по будням в усадьбу не приезжает? Если «грибник» – провокатор, то, разумеется, знает. В любом случае, он ничего не говорил о том, что я должна всё бросить и искать Эйдуса. Он просто попросил передать конверт. Или он сказал «срочно»? Вот ведь, не помню. Да даже если и сказал? Я же ему не мальчик на побегушках. У меня хозяйка – Клара. И мне надо привести к обеду овощи и фрукты.

Как бы на моём месте поступила обычная сиделка?.. Хм. К Эйдусу в офис она бы точно не бросилась. Номера телефона Эйдуса у меня, кстати, нет. А вот доложить Кларе о странном человеке с конвертом для мужа… Правда, «грибник» просил передать лично в руки. Означает ли это, что я не могу сообщить жене? С учётом того, что Эйдуса нет в усадьбе?

Нет, Кларе говорить нельзя. Если «грибник» работает на Эйдуса, докладывать Кларе нельзя. А если не работает – тем более. Клара ещё заберет себе и вскроет, с неё станется… Эх, знать бы наверняка, что в пакете. Если очень важное, то тогда можно сразу отдать Леди и послать Эйдуса куда подальше. Вместе с Кларой. Ценная инфа способна оправдать всё.

А почему ты решила, подумала Ника, сворачивая на Приморское шоссе, что Леди правильно распорядится этой информацией? Ты даже толком не знаешь, чего она хочет от Эйдуса. И ту ли инфу она ищет? Вдруг здесь совсем не то?

Заехав во двор усадьбы, Ника быстро отнесла продукты на кухню и едва ли не бегом бросилась в свою комнату. Прикрыв дверь, сразу же позвонила по «левому» смартфону Ускову.

– Я понял, – сказал тот, выслушав сбивчивый рассказ. – Главное, не нервничать. Пока ничего чрезвычайного не произошло.

– Так что делать-то?

– Подождите. Я думаю…

– А вы не можете со мной встретиться? Может, как-то его просветить, рентгеном, например?

– Каким ещё рентгеном? Ещё посоветуйте МРТ сделать. А вот встречаться нам сейчас очень опасно… Знаете, сейчас лучше выждать. Если это провокация, то долго Эйдус тянуть не будет.

– Почему?

– Терпения не хватит. Если они вас подозревают, то им нужно проверить вас как можно быстрее. В общем, без паники. А я посоображаю ещё. Пока всё. До связи.

«До связи», – пробормотала Ника под нос. Сиди теперь, как на иголках… Внезапно, сквозь распахнутую форточку, она услышала автомобильный гудок. У нас, что ли?

Она вышла на балкон и, перегнувшись через перила, заметила, как к воротам торопливо идёт охранник. Повторился гудок. Машины Ника из-за забора не видела. Кто же может так требовательно гудеть? Неужели… Чего гадать? Сейчас всё станет ясно.

Секунд через десять ворота раздвинулись, и во двор въехал «мерседес» Эйдуса стильного цвета «корица». Ника вернулась в комнату. Как же быть? Может, переодеться и тупо сидеть в комнате? Или пойти ему навстречу и отдать пакет? А если это не провокация? Тогда она потеряет ценную информацию. Так как же…

Ника засунула пакет в большой, на клапанах, боковой карман куртки и пошла навстречу судьбе. Она уже спускалась по лестнице, когда хлопнула входная дверь, и в холле появился Эйдус. Заметив Нику, он притормозил, но тут же двинулся навстречу ей. Правда, медленно, словно подкрадываясь.

Господи, как же поступить???

– Ой, Ефим Борисович! Добрый день! – Она остановилась, изображая удивление.

– Добрый, – он буркнул под нос и тоже остановился.

– Вы на обед? – Теперь уже Ника тихонько двинулась в направлении Эйдуса.

Эйдус молчал. Почему он без плаща? Приехал пообедать и вернуться? Или торопился? Для обеда ещё рановато. Какой-то он слишком озабоченный. Слишком…

Откладывать принятие решения «на потом» она не могла. А-а, была не была! Ника подошла совсем близко и, сделав заговорщицкое лицо, почти прошептала:

– Тут такая история, Ефим Борисович. Я уж собралась у Клары Агзамовны спросить, телефона-то вашего у меня нет… Потом подумала… Хорошо, что вы подъехали. – Она засунула руку в карман и вытащила пакет. – Вот.

– Что это?

– Вам просили передать. Сегодня на рынке, какой-то мужик…

Эйдус выхватил пакет из рук.

– Я знаю. Всё, свободна. – Он сделал несколько шагов в направлении кабинета и вдруг резко обернулся. – Подожди. Кто ещё знает?

– О чём?

– Об этом! – Эйдус взмахнул рукой с пакетом.

– Я никому не говорила.

– И не говори! – Той же рукой он сделал призывный жест. Потом добавил: – Подойди, подойди… Ещё ближе. Ещё!

Ника остановилась в полуметре. От Эйдуса отчётливо исходил запах пота. Политик был очень взволнован. И тут она окончательно поняла, что «грибник» говорил правду.

– Жить хочешь? – негромко спросил Эйдус.

– Жить?

– Именно. Если хочешь, забудь об этом конверте. И об этом человеке. Поняла?

– Поняла.

Он продолжал сверлить её глазами. Потом внимательно взглянул на конверт.

– Вскрывала?

– Да вы, что, Ефим Борисович! Да я… вы, ч-что? – Ника начала заикаться. Не нарочно, а взаправду. Она почти оцепенела. Ну и взгляд! Доберман-пинчер отдыхает. Да какой там доберман! Этот, «чужой»!

– Иди к себе в комнату.

– А… об-бед?

– Что-о???

– Об-бедать б-будете?

– Потом, всё потом.

Когда Ника поднялась на второй этаж, в открытых дверях спальни её встретила Клара.

– Зайди!

– Можно, я переоденусь?

– Успеешь!

Едва Ника вошла, Клара захлопнула дверь.

– О чём вы разговаривали?

Ника размышляла секунд пять, даже не пытаясь скрывать растерянность от Клары. Пусть видит, как ей непросто.

– Я вам всё скажу, Клара Агзамовна. Только… только, он меня убьёт.

– Что-о???

Ника рассказала о встрече с «грибником». Потом пересказала разговор с Эйдусом. Клара долго молчала.

– Так и спросил?

– Да. Мол, жить хочешь? И злой такой… Вы уж… Он меня, точно, убьёт.

Клара провела ладонью по щеке Ники. Ника, почти инстинктивно, поймала ладонь губами и прикрыла глаза. Пусть думает, что хочет! Мне позарез нужен союзник.

– Не бойся. Ещё посмотрим… – Клара мягко отняла ладонь. – Если что узнаешь или услышишь – сразу ко мне. Поняла?

– Поняла. Я, ради вас… Только вы…

– Я же сказала – не бойся. Теперь иди, переоденься. И душ прими. Ты пахнешь, как приблудная дворняжка.

Приняв душ, Ника спустилась вниз и прошла через пустую гостиную. Кухарка сидела на кухне и смотрела телевизор.

– А-а, ты. Обедать будешь?

– Пока не хочу.

– Что-то никто не хочет. Клара Агзамовна лишь чай попила. На диету, что ли, все сели?

– А хозяин?

– Тоже отказался. Я к нему в кабинет сунулась, так чуть не зарычал. Мол, иди отсюда, сам знаю, когда обедать. Все рычат, рычат… Хорошо им, хозяевам.

– Он, наверное, с документами работает, – предположила Ника. – Вот и некогда.

– С документами?.. Не, он, вроде какую-то запись слушал. По магнитофону, что ли.

– Запись?

– Ну да. Я, когда заглянула, сначала подумала, что он телевизор смотрит. Разговор какой-то шёл. Вроде как два мужика разговаривают. Только потом сообразила – у него ж в кабинете телевизора нет.

– Зато компьютер есть. Он мог по Интернету что-то смотреть. Или слушать.

– А? – Кухарка приоткрыла рот. – Я и не сообразила. Может, и правда по Интернету.

Нет, не по Интернету, подумала Ника, выходя в сад. Кассета находилась в конверте. Я ещё на ощупь поняла, что там что-то похожеё на аудиокассету. Старую кассету, какие, наверное, уже и не выпускают. Получается, ему передали запись какого-то разговора? Но когда же это было записано? Сейчас всё на цифре.

Отойдя на безопасное расстояние от дома, Ника позвонила Ускову.

– Отдала пакет? – Усков аж крякнул. Помолчал, переваривая услышанное. – Значит, не подстава. Но рисковать мы не могли. Ты не расстраивайся.

Усков пытался её приободрить, но в голосе помощника Леди чувствовалось уныние.

– Он грозился меня убить, если что, – проинформировала Ника.

– Не бойся. Не в девяностых живём. Это говорит о том, что он сам напуган.

– Чем?

– Видимо, узнал нечто очень ценное и боится утечки информации. Поэтому и тебя решил припугнуть. Но ты не дрейфь. Всё под контролем.

Ага, под контролем. Ника тяжело вздохнула. Ещё скажи – по спутнику наблюдаем.

– А как он догадался, что этот мужик мне конверт передал?

– Думаю, тот его как-то предупредил. По электронной почте или по телефону. Это резонно. Он ведь, получается, на тебя почти вслепую вышел и очень рисковал. Вдруг бы ты этот конверт зажилить решила? Вот он и поторопился с Эйдусом связаться, чтобы тот тебя перехватил.

– И что теперь? Всё пропало?

– Что за упаднические настроения? Отслеживай ситуацию. Теперь мы точно знаем, что у Эйдуса есть ценная информация. И он её держит дома. Он никуда не уезжал?

– Нет. Даже из кабинета не выходит.

– Это хорошо. А этот, верный пёс, где?

– Нет его, не приезжал.

Эйдус действительно приехал без Насырова, с личным водителем. И машину потом отпустил. Это выглядело странным. Если он боится, то почему не взял Насырова? Он ведь у него вроде начальника охраны. Не доверяет? Или считает, что охранника на воротах достаточно? Или не так уж и боится за себя?

Через какое-то время Нику позвала Клара, на массаж. Сеанс прошёл почти в полном молчании. Нике хотелось поговорить, хотя бы для разрядки, но Клара отвечала односложно, без желания. Чувствуя напряжённость, Ника рискнула сказать:

– Вы бы расслабились. Какая-то вы зажатая.

Та ответила не сразу.

– Не до того сейчас. Зато уж потом расслаблюсь, так расслаблюсь.

– Когда?

– Скоро, Ника. Надеюсь, что скоро.

…Под конец сеанса у Клары запиликал мобильный. Она взяла трубку.

– Да?.. Нет… Да… Поняла.

Больше ничего не говорила.

Ника, уходя, спросила:

– Вечером делаем?

– Что вечером?

– Ну, массаж, перед сном.

– До сна ещё дожить надо, Ника.

У Ники неприятно засосало под ложечкой. Что за мрачные прогнозы? Или Клара так пошутила?

Она уже взялась за дверную ручку, когда Клара неожиданно сказала:

– Подожди. Я тут подумала… Возьми-ка ты сегодня отгул.

– Я не поняла.

– А чего тут непонятного? – Клара села на кушетке, спустив ноги на пол. – Я даю тебе отгул. У меня сегодня и впрямь настроение какое-то… не то. И вообще… Лучше одной побыть.

– Так я вам не буду мешать. Я могу даже из комнаты не выходить.

– Ты что, не понимаешь, что я тебе даю отгул? – Клара повысила голос. – Неужели тебе не нужно свободное время?

– Сейчас – не нужно, – честно призналась Ника. А чего? И, правда, не нужно. Как же она уедет, если тут такие дела? – Мне у вас удобно к сессии готовиться. Кроме того… Знаете, Клара, я бы и уехала, да мне Ефим Борисович запретил.

– Запретил?

– Да. Сказал – ни шагу из дома до особого распоряжения.

Ника решилась на наглую ложь из расчёта, что Клара не побежит к мужу. А если и побежит, то можно будет сказать, что не так поняла слова Эйдуса. Она любой ценой должна остаться в доме. Любой! И то, что Клара вдруг собралась её выпроводить, лишнее свидетельство того, что назревают важные события. Без свидетеля хотите остаться? Не дождётесь!

– Ладно, – вяло и опустошённо произнесла Клара. – Оставайся, коли так. Чему быть…

Глава 11. В западне

Насыров появился около семи часов вечера. Ника лежала на кровати и смотрела по телевизору дурацкий американский боевик о покушении на их, насквозь позитивного, президента. Президент собирался приехать на Рождество в какой-то детский приют, а коварные арабские террористы напихали тротила в большую куклу и посадили её под елкой. Фильмец – полнейшая муть, но Ника упорно пыталась следить за сюжетом, чтобы выбросить из головы беспокойные мысли и тревожные предчувствия. И даже немного увлеклась историей. Президента играл симпатичный негр с толстым носом, чем-то похожий на Эйдуса. Но чернокожий и добрый. Президент приехал на рождественскую елку, и Ника немного заволновалась. Террорист в костюме Санта-Клауса уже намерился взорвать куклу с помощью мобильника, и даже выудил его из кармана, как вдруг в комнату вошёл Насыров. Вошёл, не постучавшись, и мрачно сказал:

– Пойдёмте. Хозяин зовёт.

– Добрый вечер.

Ника хотела соблюсти политес, но Насыров не отреагировал. И этот – на нервах, поняла Ника. Она не испугалась, но стало не по себе. Чёрт! Может, зря она не послушалась Клару? Переждала бы спокойно у себя дома этот дурдом.

…Эйдус сидел в кабинете за столом мрачный и нахохлившийся. Сейчас он напомнил Нике филина.

– Ты знаешь, Рустам, кто перед тобой находится?

Насыров покосился на Нику, потом без энтузиазма ответил:

– Думаю, что знаю.

– А ты скажи, кто?

Теперь Насыров покосился на Эйдуса.

– Ефим Борисович…

– Нет, ты скажи.

– Ну, Виктория Шагина… Виктория Петровна Шагина, год рождения…

– Не надо мне про год рождения! Видишь ли, дорогой Рустам… Всё ты верно сказал, да только один существенный нюанс упустил. Это она по матери Шагина, а по отцу – Лунина.

– Лунина? – словно эхо, отозвался Насыров. – Лунина???

– Да-да, Виктория Петровна.

Насыров какое-то время молчал.

– Понятно. Только я здесь не причём. Вы же знаете, проверкой не я занимался.

– Ты, не ты! – гневно произнёс Эйдус. – Все не при делах! Только я должен за всех работать. «Жучки» у меня в кабинете находят – он не причём. Дочь террориста ко мне на работу устраивается – он опять не причём. Она меня завтра отравит – и опять я отвечать буду?

– Ефим Борисович, я…

– Помолчи! – прикрикнул Эйдус. – Нет, каково! Звонят мне сегодня из УВД, спрашивают – Ефим Борисович, у вас девушка сиделкой работает, Виктория Шагина? Ну, говорю, работает. А вы знаете, что её отец Пётр Лунин? Тут у меня челюсть и отвисла… Оказывается, они начали родню Лунина проверять – после того, как он из зоны дёрнул. Ищут дочь, а найти не могут. Дома не появляется, со старого места работы уволилась. Чуть в розыск не объявили… Хорошо, им директор салона наводку дал на рекрутинговое агентство. Только так и вычислили, что она, оказывается, днюет и ночует у меня в доме.

Эйдус грузно встал из-за стола и враскачку приблизился к Нике.

– Значит, решила со мной поближе познакомиться?

Он смотрел ей прямо в лицо, но Ника не стала играть в гляделки. Ответила, опустив голову:

– Ничего я не решила. Случайно так вышло.

– Это как?

– Просто. Отправила документы в агентство. И всё. Потом, вот он позвонил. – Ника кивком показала на Насырова.

– И что дальше?

– А что дальше? Он сказал – подъезжайте завтра в офис. Я и подъехала. Я и не знала, что вы – это вы. Он вас только по имени-отчеству называл. Сказал, Ефим Борисович. Я разве знала, что вы – Эйдус?

Политик посмотрел на Насырова. Тот пожал плечами:

– Я не помню. Может, и действительно фамилии не называл.

Эйдус перевёл взгляд на Нику.

– Предположим. Но потом-то ты меня узнала?

– Узнала. Когда увидела. По телевизору вас часто показывают.

– И?

– Сначала – испугалась немножко. Думаю, вот так попала. Но мне работа была нужна. И деньги.

– Деньги она любит, – с усмешкой сказал Насыров. – И врать, похоже, любит.

– Помолчи! – оборвал Эйдус. Посопел. Ника подняла глаза и снова уставилась в пол. Она не могла себя заставить смотреть на Эйдуса. Устав от постоянного нервного напряжения последних недель, она сейчас просто не понимала, как себя вести.

– Ты её это, как-то захомутай, чтобы не дёргалась лишнего, – наконец заговорил Эйдус. – Наручники есть?

– У охраны.

– Сходи.

Когда Насыров вышел, Ника сказала:

– Зря вы так, Ефим Борисович. Не виновата я ни в чём.

Она собралась с силами и, оторвав глаза от пола, посмотрела на политика. Тот в задумчивости потёр подбородок.

– Потом разберёмся. Сдать бы тебя в полицию, да жалко.

– За что в полицию?

– Да за что угодно. Достаточно сказать, что ты деньги у меня пыталась украсть. И пойдёшь по этапу.

– Я же ни в чём не виновата.

– Думаешь, я дурак? Чтобы я поверил, что ты вот так, ни с того ни с сего, устроилась ко мне работать?

– Я не к вам, а к жене вашей. Кто же от такой выгодной работы отказывается? И зарплата, и питание бесплатное.

– Хватит мне лапшу вешать про питание, сирота казанская… Может, и на самом деле тебя в полицию отправить? Чтобы врала поменьше? Эх, добрый я человек. Погубит меня доброта…

Добряк, как же! Ника еле сдержала злую усмешку. Ты бы меня давно ментам сдал, да боишься, что я лишнего им расскажу. Из-за «грибника» ты боишься…

– Впрочем, если будешь себя хорошо вести, может, и прощу. Но до утра посидишь под замком… Об отце слышала что-нибудь?

– Нет.

– Врёшь!

В проёме двери возник Насыров. Как всегда – подкрался неслышно, словно призрак.

– Вот, – потряс наручниками. – Протягивай ручонки. Тебе не привыкать.

Надев наручники, Насыров медленно и тщательно, ехидно улыбаясь, обыскал Нику. Точнее, не обыскал, а ощупал. По ягодицам провёл ладонями несколько раз, потом такие же пассы проделал в районе грудей. Ника терпела, сжав зубы. В изоляторе менты похоже развлекались, этот хоть ноги не заставляет раздвигать.

Эйдус смотрел безразлично, думая о чём-то своём.

– Отведи её наверх и закрой на ключ. Только ты это, чтобы кухарка не видела. И вообще – отпусти её домой.

– Я уже отпустил, – доложил Насыров. – Сказал, что ужинать будем поздно, пусть идёт. Она там пельменей налепила. Сам сварю, если что.

Они поднялись на галерею второго этажа, и Ника хотела свернуть в коридор, но Насыров предупредил:

– Иди дальше, на крышу.

– Зачем?

– Затем. Посидишь пока в зимнем саду. А то ещё сиганёшь с балкона.

Заведя Нику в помещение сада, Насыров сказал:

– Сиди здесь смирно, и не дури. Я дверь на ключ закрою.

– Я не ужинала ещё.

– Пока перебьёшься. Не оголодаешь.

Едва Насыров закрыл дверь, провернув в замке ключ, как Ника бросилась в угол сада. Там, под кадку, она спрятала «Айфон» Ускова с платой для прослушки, завернув его в целлофановый пакет. Теперь уже без разницы – или пан, или пропал.

Она надела наушники и настроила канал. Но в комнате Клары было тихо. Лишь один раз раздался небольшой шум… Минут через десять шум повторился. Похоже, что Клара выходила на террасу и вернулась обратно. Может быть, курила.

Ника уже стала терять терпение, как вдруг в наушниках прозвучал громкий голос Клары:

– Ну, наконец-то! Что происходит? Я тебя жду, жду…

– Подожди. Сейчас всё расскажу, – ответил Насыров. – Дай сигареты, опять забыл в куртке. Я здесь покурю?

– Кури, я окно открою… И рассказывай, давай.

– Сейчас… Сейчас охренеешь. Знаешь, кто эта Ника?

– Ну?

– Дочь Петра!.. Чего смотришь?

– Я не поняла, – голос Клары прозвучал еле слышно, будто у неё перехватило горло.

– Лунина она, понимаешь? По матери – Шагина, а по отцу – Лунина. Не доходит?

– Дошло. Но я не понимаю…

– Я тоже мало понимаю. Но главное не в этом. Сегодня Эйдус от ментов это тоже узнал. Взбесился, как чёрт. Велел её пока посадить под замок.

– Что он с ней собирается делать?

– Не знаю. Это сейчас не важно. У меня времени в обрез.

– Как не важно? А как она сюда попала? Специально?

– Не знаю. Думаю, что да. Но разбираться сейчас некогда. Похоже, что уже сегодня всё закончим.

– Сегодня? Уже???

– Да. План изменился. – Насыров выругался. – Слабые у тебя сигареты.

– Причём тут сигареты?! Рустам, что случилось?

– Всего пока сказать не могу. Ты сиди в комнате и не высовывайся. Не высовывайся, поняла?!

– Поняла, не ори. Но, что ты будешь делать?

– Скоро узнаешь. Но будь готова ко всему.

– Погоди, Рустам!

– Всё, мне некогда!

Хлопнула дверь. У Ники ёкнуло внутри. Неужели Насыров сейчас займётся ею?

Она вернула «Айфон» под кадку и в волнении заходила по саду. Что же сейчас будет? И что вообще происходит, чёрт возьми?!

Минут через пять она сообразила, что может заранее заметить появление Насырова. Стены помещения выполнены из матового стекла, значит, будет видно, как человек идёт от лестницы к двери. Кроме того, если не терять концентрации, то можно расслышать шаги. Насыров, конечно, умеет подкрадываться, как кот, но сегодня он носится словно угорелый. Нет, надо снова задействовать прослушку – иначе она рискует пропустить чрезвычайно важную информацию.

Воткнув в ухо один наушник, Ника вдруг подумала: а если попробовать убежать? Взять какой-нибудь горшок средних размеров, расколотить, к чертям, перегородку и спуститься по лестнице вниз? А там… А там Насыров. Или Эйдус. Или охранник. Вдруг они усилили охрану, и теперь в доме тоже кто-то пасётся?

Что тогда? Тогда Насыров с неё точно шкуру спустит. А затем утопит в Неве, как предупреждал Усков. А она так ничего толком и не выяснила.

Нет, надо подождать. Против неё у них ничего нет – кроме того факта, что она дочь Лунина. Но не убивать же за это? Правда, ещё этот «грибник». Но она о нём ничего не знает. И вообще, он сам к ней подошёл.

Нет, надо подождать. Побег, это на крайний случай. Сейчас, главное, не паниковать.

Если бы Ника в эту минуту смогла очутиться в спальне Клары, она бы увидела, что её «хозяйка» взволнованно ходит из угла в угол. Даже, наверное, не столько ходит, сколько мечется: вот-вот и, кажется, начнёт прыгать на стены.

Клара и на самом деле ощущала себя зверем, загнанным в угол. И изо всех сил пыталась найти выход из почти безнадёжного положения. Положения, в которое она сама себя загнала десять лет назад. Тогда, когда решила избавиться от Эйдуса, чтобы завладеть его огромным наследством. И в этом ей должны были помочь Рустам и Пётр Лунин.

Пётр в то время работал в частном охранном агентстве и попал в бригаду, которая охраняла резиденцию Эйдуса. Объект постоянный, поэтому и состав бригады постоянный, чтобы знали местные условия. Но тут из бригады кто-то выбыл, Лунина и включили на замену.

Клара к тому моменту уже вовсю искала подходящую кандидатуру на роль киллера, и Лунин ей приглянулся. Она умела разбираться в людях, особенно в мужиках – и интуиция её не подвела и в этот раз.

Как-то Клара спросила у Петра, что он такой мрачный? Тот ответил, что жена серьёзно болеет, а с деньгами туго. Надо бы в клинику положить, да ещё бы и не у нас, а лучше в Германии или Израиле, да где уж тут…