Текст книги "Прошлое. Настоящее. Будущее"

От России к Россiи

Эта статья задумывалась как рецензия на сборник «Труды по русскому правописанiю», выпущенному издательством «Чёрная Сотня». Написание заголовка вполне точно соответствует содержанию. То есть книга является апологией старой (дореволюционной) орфографии с «ятем и фитой».

Прежде чем продолжить, я позволю себе несколько слов о собственных предпочтениях в этом вопросе. Лично мне приятнее читать книгу, написанную в старой орфографии, нежели в современной – хотя бы потому, что «это красиво». В смысле: современная серенькая кириллица «из одних палок», напоминающая глухой бетонный забор, разбивается ятями и «десятичными i», что – зрительно – превращает забор в стену с башенками и воротцами. Более того, классическая орфография меняет и стиль восприятия: поневоле относишься к написанному серьёзнее, что ли, и с бóльшим доверием. И, в общем, если выбирать между современной и классической орфографией, то я лично предпочёл бы вторую хотя бы по этим соображениям. С другими аргументами в пользу старой орфографии читатель может ознакомиться в вышеуказанном сборнике.

Однако данная статья посвящена не этому. Я хотел бы продолжить разговор о строительстве русской субкультуры. А в любой субкультуре – да что там, и в «большой» культуре тоже – слова и даже отдельные буквы могут иметь огромное значение. Это тот самый случай, когда не только devil in detail [36]36
  Дьявол в деталях (англ.). – Прим. ред.


[Закрыть], но и Сам Бог присутствует в мельчайшем.

Чтобы читатель мог это оценить, приведу три исторических примера, связанных именно с вопросами божественными – и ещё один, имеющий отношение к политике.

Пример первый. В истории Византии было несколько внутрихристианских церковных конфликтов. Самым значительным из них был так называемый «арианский спор» IV века. Спор начался из-за воззрений александрийского пресвитера Ария на Святую Троицу. Конкретно – Арий отрицал единство Троицы, считая Христа не «единосущим» Богу-Отцу, а лишь «подобносущным» – то есть, проще говоря, не Богом, а «хорошим человеком», «пророком». Что противоречило решениям Первого Никейского собора, на которых провозглашалось единство Троицы. Конфликт продолжался с 325‐го по 381 годы, в него была вовлечена как верхушка византийской элиты (включая византийских императоров, басилевсов), так и низы общества – дело доходило до массовых беспорядков, пожаров (как в Антиохии в 328 году), изгнаний и возвращений епископов и монахов и т. п. В общем, «всякое было». При всём том речь шла «о единой букве». Слово «единосущный» на греческом писалось как ὁμοούσιος, «подобносущий» – как ὁμοιούσιος. Вряд ли современный читатель сразу поймёт, в чём разница. Выделим её: ὁμοούσιος и ὁμοιούσιος – во втором случае после ο идет ι. Поэтому в самой же Византии этот спор часто назывался «спором из-за йоты».

Разумеется, спор был не из-за йоты. Победи тогда ариане – и христианство стало бы религией наподобие ислама (а последний, возможно, не появился бы). Но йота стала удобным – п отому что кратким – символом конфликта.

Пример второй. Русь, ХVII век, церковный раскол – последствия которого аукаются нам до сих пор. Формальной причиной послужило исправление богослужебных книг, учинённое патриархом Никоном и его партией. И опять же: понятно, что у раскола были более глубокие причины. Однако вся полемика строилась вокруг деталей обрядности, формы крестного знамения (двуперстие или триперстие) и изменений в текстах. В частности, никонианская справа коснулась Символа веры. В 1658 году были отпечатаны новые книги, в которых об Иисусе было сказано: «рождённый, несотворённый» (буквально «рождена, несотворена»). В старом, дониконианском сиволе веры было – «рождённый, а не сотворённый» (рождена а не сотворена). Знаменитый протопоп Аввакум, истовый противник никонианства, на это «мелкое исправление» ответил знаменитыми словами «Умрём за единый аз!». Имелась в виду удалённая справщиками буква «а».

Стоит заметить, что в расколе отметилась и уже знакомая нам йота – которая в русском языке превратилась в букву «i десятичное». Имя основателя христианской религии на Руси всегда писали как «Исусъ». Никониане скопировали греческий вариант Ἰησοῦς – и стали писать Iисусъ. Это не только противоречило привычному написанию, но и русской фонетике: двойное «и» в начале слова русскому языку не свойственно. Что касается точности передачи священного имени, то еврейский оригинал звучит как «Иешуа», а на французском – «Жезю».

Наконец, третий пример, в котором буква вообще не менялась. Большевики, придя к власти, не только поменяли орфографию, но и запретили писать слово «Бог» с большой буквы [37]37
  При этом слово «Сатана», разумеется, нужно было писать с прописной – под предлогом того, что это имя собственное. То, что христианский Бог – личность, и слово «Бог» – это имя Божье, как бы игнорировалось.


[Закрыть]. Интересно отметить, что «прогрессивно настроенные» люди стали писать «бог» ещё до революции. Некоторые имели от этого неприятности – впрочем, мелкие, по сравнению с тем, что происходило с советскими людьми, пытавшимися опубликовать текст со словом «Бог». В лучшем случае их не печатали, в худшем – брало на заметку КГБ. Впрочем, некоторым авторам выписывалось нечто вроде негласного разрешения писать «Бог». Это воспринималось как разнузданный либерализм и признак инакомыслия, пусть даже разрешённого. Я, например, видел в детстве сборник поэта Вознесенского, где в одном стихотворении был «Бог» с большой буквы. На меня это произвело впечатление большее, чем вся поэзия Вознесенского вместе взятая.

Отметим, что на этот раз речь даже не шла о разных буквах – а только о написании одной и той же буквы. Но эта разница была осмысленной, потому что всем было понятно, что за этим стоит. «Маленький бог» – это ортодоксальный советский атеизм, «бога нет», и оммаж всепобеждающему марксизмуленинизму. «Бог» с большой буквы – тихое, но твёрдое неприятие советского строя и его основ. Это, конечно, не «умрём за единый аз», но тоже аввакумовское – «пусть все, но не я».

Наконец, самый последний пример, известный абсолютно всем. Сейчас по тому, как человек пишет – «на Украине» или «в Украине», сразу ясно, какую политическую позицию он занимает, и не только по украинскому вопросу, но и по русскому.

К чему я всё это рассказываю? К тому, что сейчас мы, добрые русские люди, находимся в той же ситуации. Нам нужно выработать знаки отличия от людей недобрых и нерусских. Не яркие, не крикливые, но позволяющие сразу понимать, с кем мы имеем дело. В том числе и в текстах – и даже в первую очередь в текстах.

Некоторые предлагают в этих видах перейти на старую орфографию. И это, в принципе, решение. Однако встаёт вопрос цены этого решения. Во-первых, для того, чтобы уверенно писать тексты с ятями, нужно не только заучить правила (не просто сложные, но и требующие изрядной зубрёжки), но и пользоваться ими уверенно. Взрослые люди очень не любят, когда их тыкают носом в ошибки, и не любят вдвойне, когда их тыкают носом в ошибки в том, чем они хотели бы гордиться. Во-вторых, несмотря на распространение юникода, буква Ѣ встречается далеко не во всех шрифтах. Так что даже в интернете текст, набранный по старой орфографии, может превратиться в некрасивое сочетание разных шрифтов, а то и в квадратики на месте некоторых букв. И наконец – существует негласная, но жёсткая позиция редакторов большинства изданий, бумажных и интернетных: использовать только советскую грамоту. Отдельные авторы выбивают себе право на некоторые послабления, но это даётся нелегко [38]38
  Например, профессор Г.А. Барабтарло сам пишет по-русски только в классической орфографии, а при публикациях в РФ настаивает на том, чтобы, как минимум, писать «безсовестный и безпросветный» вместо советского «бессовестный и «беспросветный». По его же словам, такое разрешение приходится всякий раз выбивать из издателя или редактора.


[Закрыть]. Тем большего уважения заслуживают люди, которые, несмотря на это, всё-таки используют классическую орфографию – нарываясь на демонстративное недовольство советизированных. Но таких всё-таки немного – и в ближайшее время ситуация такой и останется.

Однако можно использовать хотя бы элементы традиционной русской орфографии в целях организации русской субкультуры. Которая служила бы маркером. И которая могла бы стать первым шагом, началом постепенного процесса возвращения старой орфографии. В этом вопросе нужна пошаговая стратегия – и очень важно, что послужит первым шагом. Он должен быть простым, почти элементарным. Но – однозначно маркировать убеждения человека. То есть начинать нужно не с заучивания сотен корней, а с какого-то «единого аза» или «йоты».

И эта йота, в общем-то, известна. Как ни странно, она и на самом деле является «йотой». Это исключённое из русской азбуки «i десятичное».

Уже существует и применяется малозаметный, но однозначный маркер «консервативных воззрений» – это написание слова «мiр» через i. Формальная цель такого написания – это различение слов «мир» (отсутствие войны) и мiр («ойкумена», обитаемая часть Земли). Но если в каком-либо современном тексте вы встретите слово «мiр», то можно дальше не гадать, каких воззрений придерживается автор. Он уж точно не либерал, и, скорее всего, не атеист.

В обратную сторону это, конечно, не работает. Человек с яростно черносотенными убеждениями может строго придерживаться советской орфографии. Но уж если маркер имеет место – то «тут понятно».

Однако слова «мiр» недостаточно. В текстах оно встречается редко, эмоционально не окрашено. Нужно что-то ещё.

Я бы предложил в этом качестве слово «Россiя» – как обозначение Россiйской Империи, а также будущего Русского Национального Государства. При этом так называемую «Российскую Федерацию» – «Россию» (то есть многонациональное антирусское государство) можно и нужно обозначать словом «Россия» через «и», желательно в кавычках – чтобы подчеркнуть, что никакой настоящей Россiей она не является: это фейк, подделка, ложь, только лишь выдающая себя за подлинную Россiю, которая была и будет, но не есть. Впрочем, можно обойтись и без кавычек – особенно если текст публикуется на не вполне дружественном ресурсе или в недостаточно русском издании.

Как и в предыдущем случае, я не рекомендую ничего такого, чего не попробовал бы на себе. Я сам довольно давно стараюсь писать «Россiя», говоря о русской России – и «Россия» в кавычках для остальных случаев (впрочем, чаще я обхожусь аббревиатурой РФ или словом «Эрефия»). Что характерно – читатели обычно понимают, что имеется в виду, без всяких вопросов или недоумений. «Всё вполне очевидно» – и при этом пристойно.

Вторым шагом может стать аналогичное написание слова «русскiй», «русскiе». В отличие от денационализированных «русских» в обоих их изводах – советского и россиянского – это написание должно обозначать доброго русского человека и сообщество таковых.

Разумеется, «Россiя» – это лишь первый шаг на долгом пути построения полноценной русской культуры и удобной русской письменности как её органической части. Но с чего-то же надо начинать – почему бы не с этого? Минусы – в возне с клавиатурой (хотя бы поставить себе русскую раскладку вместе с ятем, фитой и прочими буквами [39]39
  Я одно время пользовался раскладкой работы Ильи Бирмана, но сейчас обхожусь самой обычной раскладкой – два раза переключать клавиатуру приходится в любом случае. Однако если вы хотите иметь дополнительный стимул для изучения классической русской орфографии в полном объёме, она вам понадобится.


[Закрыть]). Плюсы – в обозначении своей принадлежности к добрым русским людям в любом тексте, где это вообще уместно. Впрочем, тут можно ещё поспорить – следует ли так жёстко противопоставлять себя «массе». Но вот в случае с Россией/Россiей всё вполне однозначно.

Напоследок ещё раз: сказанное не означает, что на этом надо останавливаться. Не значит это и того, что конечной целью всего процесса должно стать именно полное восстановление классической орфографии в том виде, в котором она существовала до 1917 года. Но о перспективах изменений в русской орфографии стоило бы поговорить отдельно. Что мы и сделаем в следующей статье.

Разговор о словах

Эта статья является непосредственным продолжением двух текстов – «Похвала косоворотке» и «От России к Россiи». Однако её можно читать и отдельно, так как я хочу здесь поразмышлять о возможной эволюции русской орфографии.

Я понимаю, что это не самая актуальная на сегодняшний день тема. Куда важнее очередные плутни кремлёвского начальства и каверзы международного сообщества. Но вот ведь какая беда: на проделки властей мы повлиять никак не можем (чай, не в свободной стране живём). Международное сообщество тоже не в нашей власти. А вот пишем мы собственными руками. И, значит, хоть что-то можем здесь решать сами.

И второе. Я покорнейше прошу уважаемых читателей отнестись к тому, что вы прочтёте ниже, просто как к частному мнению частного человека. Я не филолог и не чиновник от культуры. Я всего лишь носитель языка – ну то есть русский для меня родной. Но у меня есть недурное (по нашим меркам) гуманитарное образование, и я прочитал – или хотя бы держал в руках – довольно много книг, самых разных. В том числе изданных до октябрьского переворота и сразу после него. Наконец – я много лет работаю редактором, да и сам написал немало. Так что какое-то представление о проблеме у меня есть. И всё же я заранее приношу извинения людям более образованным и основательным. Которые, возможно, усмотрят в моих рассуждениях дилетантизм и верхоглядство. Что ж: feci, quod potui, faciant meliora potentes [40]40
  «Я сделал всё, что смог, пусть те, кто сможет, сделают лучше» (лат.). – Прим. ред.


[Закрыть].

Начну с заявления позиции. Я полагаю, что orthographia est ancilla orationis, орфография – служанка живой речи. При этом в обязанности хорошей служанки входит не только исполнять распоряжения и прихоти госпожи, но и напоминать ей о том, о чём госпожа склонна забывать. Плоха та служанка, которая без слова пойдёт собирать хозяйку на пикник, не напомнив ей, что она собиралась в этот день сходить на могилу к почившему супругу.

Так и орфография, так и вообще речь письменная. Она должна напоминать живой речи историю языка и его внутреннюю логику. Поэтому она всегда немного – или даже много – более консервативна, нежели живая речь. На письме сохраняются старые формы слов, а в письменной речи – слова, уже не встречающиеся в жизни. Иногда разрыв между написанным и произносимым становится очень заметным. Например, современный английский и особенно французский язык настолько сильно отличаются в письменной и устной речи, что иногда трудно понять, как звучит слово, если ориентироваться только лишь на написание.

Но одно дело напоминать, другое – настаивать, третье – требовать. Если служанка начинает чрезмерно докучать хозяйке, дело может кончиться скандалом, а то и расчётом.

Так вот. Некоторые русские интеллектуалы настаивают на том, что, в порядке избавления от большевицкого [41]41
  Слово «большевистский» является безграмотным даже с точки зрения современной орфографии, так как является производным от несуществующего слова «большевист». Прилагательные от слов на – ак, – ик, – ык всегда оканчиваются на – цкий: дурак-дурацкий, кабаккабацкий: калмык-калмыцкий и т. п. Скорее всего, большевикам казалось, что слово «большевицкий» недостаточно изящно. Это не касается слов на – ек: узбек-узбекский. То же и касается и – ет. Так что слово «советский» пишется правильно, а «совецкий» – намеренное стилистическое снижение.


[Закрыть] наследия необходимо сразу же перейти на классическую орфографию без изъятий – то есть первым делом заучить правила (весьма сложные) простановки ятя (ѣ) и всех прочих правил из гимназического учебника. Всё остальное они отвергают как недопустимые уступки большевизму и духу времени.

Подобная позиция заслуживает уважения. Но она вряд ли будет популярной. Я уже писал, что требовать от взрослых людей изучать новые и непростые правила правописания – не очень хорошая идея. Особенно – когда эти правила существенно сложнее, чем прошлые. Большевики так успешно провели свою орфографическую реформу именно потому, что она а) подразумевала упрощение правил, а не усложнение их, б) проводилась в тот период, когда грамотность ещё не была массовой. Сейчас ситуация прямо обратная.

Поэтому я бы предложил вариант пошагового возвращения старой орфографии. На мой взгляд, идти надо от простого к сложному, причём каждое орфографическое новшество должно иметь смысл – простой, понятный и объяснимый. Чтобы человек, усваивающий новое правило, чувствовал бы, что оно нужно для сохранения чего-то ценного и важного в языке.

Начать, я полагаю, можно с возвращения буквы i. Про её очевидную пользу в написании слов «мiр» и «Россiя» я уже писал раньше. Кроме того, она хороша даже чисто внешне, так как зрительно разбивает унылый забор из палок, каковым выглядит строчка на современной кириллице. Особенно это касается сочетаний типа «ии». Как по мне, эти две одинаковые коробочки рядом выглядят чрезвычайно уныло. А вот «iи» смотрится уже веселее.

Но дело, конечно, не только в этом. В русском языке окончания «iе, iю, iя» иногда – в целях благозвучия, например, – дозволяется произносить просто как «е, ю, я»: «страдание – страданье», «желания – желанья» и т. п. Сейчас мы этой возможностью пользуемся мало и редко – потому что привыкли «читать как написано». В результате краткие формы – «страданья, желанья» – постепенно отмирают, хотя они очень украшают наш тяжеловесный язык. Возвращение буквы i (которая по старым правилам всегда ставилась перед гласной или й) служило бы хорошим напоминанием о них. При этом там, где слово нужно произнести точно, всегда можно написать его через ь – «страданья, желанья». Но зато человек пишущий, проставляя i, каждый раз чуть-чуть задумывался бы о том, а не стоит ли сделать фразу легче и ритмичнее? Мелочь, казалось бы; однако ж небесполезная, разве нет?

Можно найти определённый смысл и в букве, о которой, кажется, никто не сожалеет – в забытой фите (Ѳ). Дело в том, что она обозначает именно своеобычный звук, тождественный английскому th. В русском языке она использовалась для записи греческих слов, где встречалась греческая тэта – θῆτα. Например, имя Достоевского писалось именно через фиту – Ѳедоръ.

Возвращение фиты и даже расширение сферы её применения может быть полезно тем, что устраняет разнобой в написании очень многих слов, некоторые из которых сейчас пишутся через т, а некоторые через ф. Например, «орфография» и «ортодоксия» сейчас воспринимаются как не связанные слова, а вот если писать их как «орθографiя» и «орθодоксiя», общий корень ὀρθός («правильный, прямой») очевиден (как в большинстве европейских языков – orthography, orthodoxy). Исчезнут нелепые пары слов, одинаковых, но заимствованных из разных языков – например, имён Томас (от Thomas) и Фома (от Θома). Да и английские заимствования – раз уж они у нас в языке квартируют – можно будет передавать более правильно и адекватно.

Впрочем, если уж возвращать буквы, то есть одна, вроде бы и присутствующая в нашем алфавите, но загнанная куда-то за плинтус, в глубокое подполье. Я имею в виду букву «ё».

Я довольно часто вынужден объяснять, что использование на письме «е» вместо «ё” имеет ровно один смысл – сегрегация по образовательному признаку. Грубо говоря, жалкий самоучка, даже если прочтёт горы книг, всё равно будет говорить «Геринг» вместо «Гёринг», «Ришелье» вместо «Ришельё» и так далее. А человек по-настоящему образованный, университеты кончавший и общающийся с «профессурой», эти маленькие тайны знает. И с презрением смотрит на самоучку, который тысячу книжек прочёл, а таких вещей не ведает. Кстати, знание языков тут не спасает: нельзя же знать все языки. Пусть знаток французского и посмеётся над римфой «лье – Ришелье» из советского фильма про мушкетёров [42]42
  «У нас в стране на каждый льé по сто шпионов Ришельé». То есть рифму сделали именно такую, чтобы она сохранялась и в случае правильного произношения.


[Закрыть], зато на Рёнтгене он споткнётся и себя выдаст.

Разумеется, я понимаю, что для мелких людей любая возможность поснобировать бесконечно ценима. Однако для целей русской культуры – и даже маленькой русской субкультуры – это идёт скорее в минус. Других же причин не писать букву «ё» нет, совсем никаких. Её ненавидят снобы и пижоны [43]43
  Вот примерчик. Артемий Лебедев, человек весьма талантливый, но являющийся прямо-таки эталонным хамящим снобом, пишет о букве ё в таки выражениях: Ё – недобуква. Это буква е с диэрезисом (умляутом, тремой, двумя точками сверху). Использование ё везде – насилие над читателем. Диакритические (надстрочные) знаки над е совмещают роль помощника в случаях разночтения (осел/осёл) с ролью ударения (которое всегда падает на ё). Другие омографы в русском языке прекрасно выживают с обозначением одного только ударения (зáмок/замóк). А значение каких-то слов вообще без контекста не понятно (лук/лук – репчатый и со стрелами), что не является поводом пририсовывать к ним что-либо. […] Так ли тяжело нам живется без ё? Мы говорим и пишем Депардье (вместо Депардьё), Рерих (а он чистый Рёрих) и Рентген (который на самом деле Рёнтген), не страдая ни секунды. В то же время все знают, что Гете – это Гёте. […] Взрослые люди вполне справляются с чтением и знают, как произносятся слова. В книгах для дошкольников ставят ударения и пишут букву ё, чтобы ребенок научился правильно читать. Взрослый, как правило, спотыкается при чтении подобных упрощённых текстов.
  Этот текст состоит из нагло-безапелляционного утверждения в начале и ещё более наглой манипуляции в конце. Один из самых отвратительных приёмов любой полемики – это приписывание себе статуса взрослого и сравнение несогласных с глупенькими детишками. За такое в приличном обществе бьют канделябрами – или просто прекращают общение.
  А вот пишет некий Рома Воронежский на ту же тему:
  Жаль, искренне жаль, что никто так и не хочет читать «Капитанскую дочку». Уж то, что над «ё» две точки ставятся только в случаях возможного разночтения, вы бы оттуда узнали. […] Народ загадочный. До сих пор про букву ё пишет. Ребята, у вашей мамы книжки есть? Художественная литература, изданная в СССР (не детская)? Шерлок Холмс, там, граф Монте-Кристо? Возьмите, раскройте и посмотрите, где там ё пишется.
  Как видите – опять наглый тон на пустом месте, и тот же самый подлый приём: «мама», «детские книжки» и всё остальное из той же оперы. Все мыслимые аргументы против «ё» в конечном итоге сводятся к рассуждениям о «взрослых людях» и «мамке».
  P. S. Кстати, единственное утверждение Лебедева, основанное не на снобистской вкусовщине, а претендующее на статус проверяемого факта – «все знают, что Гете это Гёте» – ложно. Многие этого не знают и не знали. Включая – трудно поверить! – поэтов. У Маяковского в «Облаке в штанах» есть строчки:
Что мне до Фауста,                         феерией ракет                                 скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!Я знаю —             гвоздь у меня в сапоге                                               кошмарней, чем фантазия у Гете!  Рифма «паркете – Гете» у такого спорого рифмача, как Маяковский, означает только одно: он действительно не знал, как читается имя немецкого классика.


[Закрыть] – и, с другой стороны, люди недостаточно грамотные, знающие это за собой и боящиеся свою неграмотность показать.

Я, со своей стороны, абсолютно убеждён, что букву «ё» необходимо писать везде, где она есть. Добрым русским людям это особенно пристало. В этом смысле меня очень радует инициатива нижегородского издательства «Чёрная Сотня», которое не только систематически использует ё, но и вынесло эту букву на свой официальный логотип.

Замечу. Обучиться проставлять «ё» сложнее, чем то же самое i. Но есть два обстоятельства, смягчающие тяжесть труда. Во-первых, большинство слов с «ё» мы знаем на слух – чего не скажешь про тот же самый ять. Во-вторых, люди привыкли к тому, что ё то ставят, то не ставят, и не реагируют на это как на ошибку. То есть если вы начнёте писать «всё» вместо «все» и «ёлка» вместо «елки» (кстати: в детстве я думал, что «елка» – это вульгарное название ложки), но Гёринга назовёте Герингом, на это никто не обратит внимания. То есть можно научаться потихоньку – тем паче, в сети полно ёфикаторов. А вот если вы замахнётесь на ять, то при попытке написать «нѣтъ, хлѣба нѣ было» над вами будут смеяться – потому что «не» пишется без ятя.

Написание ё важно ещё и потому, что оно хотя бы немного помогает решить одну из самых тяжёлых и неприятных проблем русской письменности. Я имею в виду простановку ударений. Буква ё ударная – и это ещё одна причина её писать. Или не писать – для тех, кто желает снобировать знанием ударений, а других этого знания лишить.

Публицист Егор Холмогоров в своей статье о традиционной русской орфографии замечает: «…я, подумывая о культурной контрреформе, которая нужна нашему народу и цивилизации почти во всём, не ограничивался бы рубежом 1918 года, а замахнулся бы и на некоторые «достижения» 1708‐го».

Тут Егор совершенно прав. Уродливая и унылая «кириллица», изобретённая Петром и нарисованная неизвестными голландскими типографами, уступает как латинице, так и дореформенной кириллице (настоящей, не петровской), у которой был свой стиль и строй. Можно ли к ней вернуться – разговор особый. Но особенно жаль того, что в древнерусских текстах систематически проставлялись ударения. Которые в русском языке, как известно, ставятся свободно – то есть не существует твёрдых правил их простановки.

Разумеется, тут мы снова услышим всё те же слова – взрослые люди, дескать, знают, как произносятся русские слова, ударения нужны для детишек. Это, во‐первых, грязная манипуляция, и, во‐вторых, прямая ложь. Очень много взрослых людей не знают, как произносятся некоторые русские слова. Ещё больше таких, которые не знают, как произносятся заимствованные иностранные слова и личные имена. И речь идёт не только о редких и малознакомых именах. Интеллигенты до сих пор жарко спорят о том, как правильно произносить имя известного художника – Пикассо́ или Пика́ссо. Да что там Пикассо – спорят даже о том, как правильно читается имя Христа: Iи́сус или Iису́с (правильно второе). Про всякие «пломбирования» или «звонит» я уже и не говорю.

Это совсем не мелочь. Когда человек в чём-то не уверен, он чувствует себя скверно и раздражается. Так вот, наш родной язык, который мы не знаем твёрдо – из-за этих самых ударений – нас систематически раздражает. Мы разговариваем, как бы ходя по шатким досочкам над грязной лужей. Куда можно шлёпнуться в любой момент, поскользнувшись на любом слове, не часто встречающемся. Да если и часто. Помню, как осрамился один студент с философского, назвав поэта Вячеслава Ива́нова – Вячеславом Ивано́вым. При этом он его любил, помнил наизусть его стихи. Но узнать правильное ударение было просто неоткуда – он был самоучкой.

Обязательная простановка ударений над многосложными словами избавила бы добрых русских людей от этой постоянной неопределённости. Не будет вот этих мелких поводов для раздражения: как правильно – банты́ или ба́нты, при́нял или приня́л, и вот этого вот всего.

И это ещё не все выгоды. Так уж получилось, что в русском языке много омонимов, причём немалая часть их – односложные слова. В таком случае появляется возможность различать их, в одном варианте ставя ударение, а в другом нет. Ну просто принять, что «клю́ч» – часть замка, а «ключ» – родник. Или: «бор» – это лес, а «бо́р» – это сверло. Разумеется, все омонимы мы таким образом не ликвидируем, но нет в мiре совершенства. Решить часть проблемы – лучше, чем не решить её вовсе.

Но оставим буквы и скажем два слова о приставках, окончаниях и целых словах. Мне представляется, что раздражающие и ненужные советские «бесы» – то есть приставки, ранее заканчивавшиеся на з, а теперь перед глухими согласными приобретшими форму на – с (безсознательный – бессознательный) можно отменить хоть завтра. Потому что здесь мы возвращаемся к более простому правилу, отменяя ненужное и дурное советское усложнение. Возвращение слов «оне» (множественное число женского рода от слова «она»), или «одне» («одни» женского рода), должно быть, порадует наших феминисток – они любят выделять пол на письме. Слово «ея» вместо «её» звучит несколько выспренно, но могло бы быть уместно в торжественных случаях. В общем, тут есть о чём подумать.

Впрочем, притормозим. И скажем пару слов о том, чего в русскую орфографию возвращать – по мнению автора – ни к чему.

Например, я не вижу особенного смысла в возвращении твёрдого знака в конце слов, оканчивающихся на согласную. При всей простоте соответствующего правила – ставить въ конецъ каждого подобного слова «ъ» – очень трудно объяснить, зачем это нужно. Единственный честный ответ – «чтобы точно соблюсти дореволюционные правила». Цель похвальная; однако в таком случае нужно соблюдать эти правила всецело, иначе это будет просто бессмысленный жест, напрасная работа пальцам и глазам. Никакому звуку ъ уже давно не соответствует, и шансов на возвращение этого звука не просматривается. Других полезных свойств ъ в конце слова тоже не обнаруживает. Кстати сказать, и до октябрьского переворота в частной переписке многие не использовали конечный ъ (при соблюдении всех остальных правил) – есть сохранившиеся письма и т. п., где это хорошо видно.

Разумеется, и в нём можно найти свои достоинства. Тот же Холмогоров в вышепроцитированной статье пишет: «…дореформенная орфография с её “ятями” и “ерями” в конце слов, конечно, подавляла бы развитие лингвистической раковой опухоли советской эпохи – всевозможных сокращений и аббревиатур. В мире “ятей” “Абырвалгу” было не слишком комфортно. “Главначупръ” с “ером” на конце выглядел бы абракадаброй, а не заклинанием высшей власти».

Увы, это не так. Аббревиатуры появились ещё до революции и никакие «яти» и «еры» им не мешали. Писали же «Земсоюзъ», «Земгоръ». Были и чистые аббревиатуры – например, УОЛЕ (Уральское Общество Любителей Естествознания). Сокращение «Е.И.В» – Его Императорское Величество – тоже было, по сути, аббревиатурой. Другое дело, что дореволюционные сокращения были, как правило, благозвучны и легко произносимы – как «Лензолото» (но встречались и уродцы типа ИМРЯК и ЧОИДР).

А вот, скажем, сочинять палиндромы – то есть фразы, читающиеся одинаково в обе стороны – с ерами станет почти невозможно. Останется только волшебная фраза «А роза упала на лапу Азора», потому что в ней нет ни одного ятя. Ничтожная потеря для культуры, микроскопическая, но ведь и выигрыша нет совсем никакого.

In toto [44]44
  «В целом» (лат.). – Прим. ред.


[Закрыть], если предпринять предлагаемые орθографическiе преобразова́нiя, мы получим хорошо читаемый текст без особенных внутренних проблем и противоречiй.

Ну хорошо, скажете вы. А всё-таки – нет ли у автора плана по приучению добрых русских людей к классической орфографии в полном её объеме?

Отчего же, план есть. И опять же – тут нужно действовать постепенно.

Первой мерой может стать вот что. Время от времени нам бывает нужно что-то написать по торжественному случаю – например, открытку на день рождения или юбилей, какойнибудь стишок или приложение к подарку. Стоило бы ввести в обычай (для чего достаточно самим начать его исполнять) делать такие надписи исключительно в классической орфографии. Это всего несколько слов; к тому же в интернете есть программы, которые преобразуют текст на современном русском в старый. Важно приучиться к тому, что текст «с ятями» – это текст на торжественный случай.

Следующей мерой – увы, уже недостижимой в наших политических условиях, но как знать? – стало бы написание своего имени, отчества и фамилии в старой орфографии во всех документах, прежде всего в паспорте и иных удостоверениях личности. Обоснование тому понятно: так как большая часть русских фамилий имеет дореволюционное происхождение, то и писать их следует в классической орфографии – к ак они были даны. Разумеется, с простановкой ударения, чтобы отличать Ивано́ва от Ива́нова. Впрочем, даже сейчас выучить правильное написание собственного имени – нетрудная задача.

Далее: следует всячески продвигать публикации (в том числе интернетные) русских классиков исключительно в традиционной орфографии. То есть читать произведения Пушкина, Чехова, Толстого так, как они были написаны – и никак иначе.

В случае же чаемых нами политических изменений стоило бы поставить вопрос о том, что все важные документы, начиная с Конституции и основных законов и кончая политическими программами и т. п., писались бы именно по классической орфографии. Что придало бы ей статус высокого штиля письма.

Впрочем, это уже не проекты, а мечтания. Но всё предыдущее вполне реализуемо – если, конечно, на это найдутся воля и желание добрых русских людей.