Текст книги "Экстремальные услуги"

Крейсер «Сильный» просто исчез. Вероятно, разбит на мелкие осколки. Остальные остаются на орбите, но их силовые щиты больше не действуют. Стрелять орионцы тоже прекратили. Вместе оба эти факта означают наличие очень серьезных повреждений. Имперская эскадра немедленно берет курс к планете, сосредоточив огонь на линейных крейсерах. Следом за боевыми кораблями подтягиваются десантные баржи. Еще полчаса – и главные центры Ульса будут заняты нашими войсками.

Испортив миг моего триумфа, слышится слабый плеск. Резко оборачиваюсь и вижу характерные следы на воде, покрывающей пол бункера. В нескольких местах слой жидкости потревожен, словно там ступают невидимые ноги.

Вскинув «ремингтон», стреляю длинными очередями. Мощный всплеск – это упало в воду чье-то прошитое пулями тело. Другие невидимки, забыв осторожность, бросаются в атаку, но я успеваю уложить еще одного. Потом сильнейший удар вышибает пистолет из моей руки, а меня самого нокаутируют. Очень неприятно, когда бьют по голове с такой силой…

***

Очнувшись, я обнаруживаю, что лежу в луже возле бункера. Надо мной нависает мрачное небо Ульса, снова идет дождь, а вокруг – множество солдат с восьмиконечными крестами на касках. Мелькает неуместная мысль: «Значит, не всех накрыл в гарнизоне торпедой…»

– Вот и все, – формочу я, пытаясь сесть.

Ко мне приближаются знакомые личности: Аль-Зумруд, Розетта, Краун и еще кто-то в штатском. Лицо последнего знакомо, но имени не помню. Кажется, он тоже состоял в Политкоме.

Краун, свирепо скалясь, заносит руку, сложив пальцы для смертельного удара «клюв дракона», но Хаджи Альфонс останавливает генерала:

– Пока он нужен живым. – И поворачивается ко мне: – Ты отвезешь нас на свою планету, Я машинально спрашиваю:

– Что я буду с этого иметь?

– Умрешь без лишних мучений, – обещает Аль-Зумруд.

– Не слишком возбуждает.

Рози кричит:

– Хватит болтать!

Она помята, все лицо в синяках и ссадинах. Наверное, посадка спасательной капсулы получилась жесткой. Кажется, орионская агентесса сердита на меня. Не права, конечно, ведь я мог ее и не катапультировать.

Подбегает офицер из бригады Крауна и, вытянувшись, докладывает обстановку: имперская эскадра начала высадку десанта, бригада Федорина понесла серьезные потери в результате бомбардировки из космоса. Самое странное, говорит он, что замок захвачен неизвестными людьми, разоружившими охрану.

– Скорее всего, взбунтовались уголовники, которым земляне обещали амнистию, – добавляет офицер и в конце сообщает: – Имперские станции передают обращение Совета Консулов…

Он прибавляет звук видеофона, и над развалинами противокосмической крепости гремит голос Виктора Мардука:

–… Единые Миры не допустят насильственного поглощения Ульса и Астрофедерации зарвавшимися милитаристами Малой Галактики…

А на голограмме штабного монитора видно, что «Дракон» с крейсерами полностью блокировали планету, а десантные корабли начинают снижение, взяв курс на главные центры Ульса.

– Отрезаны! – взвыв, Аль-Зумруд отчаянно рвет на себе бороду. – Корабль не успеет проскользнуть в черную дыру!

В панике он запросто может отдать приказ, чтобы меня прикончили прямо здесь. А то и вообще не станет приказывать, отведет душу собственноручно. Поэтому, чтобы предупредить излишние в моем положении осложнения, я спешу его успокоить:

– Корабль не понадобится. Достаточно любой машины с гравигенным движком. Например, этот танк подойдет.

– Это невозможно, – нервно огрызается Рози.

– Для тебя и тебе подобных. Но не для меня.

Посовещавшись, они разрешают мне сесть в танк. В кабину, кроме Аль-Зумруда и Розетты, втискиваются Краун и капитан-спецназовец – тот самый, который командовал отрядом головорезов в «балахонах невидимости». Ну, подожди, скотина, будешь знать, как бить меня по голове…

Капилляр распахнулся прямо на поверхности Ульса, и края ЧД-воронки развернулись, вспахав планету. Грунт встает дыбом, словно исполинская лопата вывернула огромные пласты. Вдобавок гравитационная подушка превратила в фарш все живое в радиусе полукилометра.

«Кажется, возле танка оставалось не меньше батальона предателей», – удовлетворенно прикинул я, направляя танк вдоль кишки свернутого пространства.

3. Персональный ад

Танки, даже летающие, не предназначены для марш-бросков через гиперспейс. Страшная тряска сопровождает каждую мою попытку продавить машину через изгибы каналов и капилляров. Пассажиров с непривычки тошнит, и сие не может не радовать.

Путешествие трудное, но смертельной опасности нет. Гравигены «Молнии» создают поле искусственного тяготения, имеющее вполне достаточную интенсивность, чтобы защитить экипаж от стихии, не слишком энергично бушующей по ту сторону брони. С натугой проталкиваюсь к нужной точке пространства-времени.

Мы вылетаем из каналетто километрах в семидесяти от особняка. Ближе не стоит, чтобы не повредить мой домик, которым я сегодня воспользуюсь в последний раз. ЧД-воронка, распахнувшаяся в момент нашего появления в этом месте, распространяет волну деформации, которая быстро затухает. Лишь рельеф немного покорежен. Танк летит над поваленным лесом, вокруг беснуется песчаная буря. Но вот ветер успокаивается, оседают тучи пыли, становятся видны раздавленные горы позади.

Моя микровселенная, мой персональный рай – теперь здесь больше не будет хорошо даже мне.

– Останови, – умоляет Рози. – Дай вдохнуть свежего воздуха.

Краун тоже плохо переносит путешествие, поэтому требует:

– Хоть несколько шагов по твердой почве.

– Рано, – говорю им не слишком учтиво. – Остановимся на берегу, где Хаджи Альфонс выращивал своих ублюдков. Не бойтесь, уже недалеко.

Вскоре впереди появляется синяя полоса, внешние микрофоны приносят шум прибоя. По морю гуляют белые барашки волн. Я глушу мотор, и гусеницы танка касаются устилающего пляж песка.

Все выходят зеленые после страшного путешествия через капилляр. Истерично вдыхают морской воздух раззявленными ртами. Я подхожу к морю, ополаскиваю руки и лицо, смывая пот и копоть. Хорошо бы выкупаться, но это можно будет сделать и позже, в особняке.

Отдышавшись, Аль-Зумруд недоуменно спрашивает:

– Если ты умеешь уходить в ЧД откуда угодно, почему сразу не сбежал с Ульса? Чего ты ждал столько времени, если не собирался честно помогать нашему делу?

– Он же с Монтеплато, жадный до ужаса, – презрительно говорит ему Рози. – Наверняка до последнего момента надеялся, что вы ему заплатите за работу. Даже выслуживался – подкатывался к Первому, сам вызвался отрегулировать прицелы на истребителях. Думал, за это гонорар повысят. А потом до него дошло, что вы тоже монтеплатовские скупердяи. Поняв, что денег не будет, он обиделся и устроил саботаж.

Ни черта она не поняла. Но объяснять не время. Да и какое значение имеют такие мелочи, если пришел миг возмездия…

Хаджи Альфонс снова строит грандиозные планы. Уже представляет, как возглавит воинство клонов и вернется на Улье, чтобы дать бой имперскому десанту. Они с Крауном обсуждают план сражения. Два идиота!

Закончив военный совет, Аль-Зумруд интересуется, в какой стороне лаборатория клонирования. Показываю на барханы, за которыми три дня назад – полмесяца по здешнему времени – были возведены корпуса обреченного учреждения. Я даже не сообщаю, что время здесь течет не так быстро, как требовал заказчик. Это тоже не имеет большого значения.

Вдруг раздается вопль Розетты. Она стоит в сотне шагов от танка над раскромсанным человеческим телом. Кто-то неплохо постарался, сожрав самые деликатесные куски. Остальное довершило гниение. Рози кое-как справляется с чувствами, но тут начинает кричать капитан из бригады Крауна:

***

– Еще два трупа!

Мои пленители встревожены, однако еще не понимают, что сами стали пленниками. Приятнейшее ощущение – снова стать свободным. К сожалению, надо спешить. Я уже слышу за барханами знакомые звуки – это приближаются мои питомцы.

***

Я подзываю Аль-Зумруда и Розетту – мол, есть серьезный разговор. Мы залезаем на башню танка, и я включаю гравигены на малую мощность, чтобы никто не смог к нам приблизиться.

– Отдайте оружие, – приказываю я. – Может быть, останетесь в живых.

Они недоверчиво смеются. Оба знают, что способны справиться со мной голыми руками. Особенно Рози с ее спецназовской подготовкой. Только теперь к моей колоде прибавились три козырных туза, трусцой бегущие к нам по пляжу.

Зверюшки появились неожиданно – заметно подросшие, успевшие откормиться во взрослых хищников. Рози вскрикивает, вскидывая пистолет, но я хватаю ее запястье:

– Не стоит злить малышей. Вспомни те кучки падали у моря.

Она быстро-быстро кивает и послушно отдает оружие. Затем я вынимаю пушку из дрожащей руки Аль-Зумруда. Все-таки встреча с диким зверем – тяжкое испытание для психики. Помню, как неприятно было мне на острове, когда напал рак-кракен…

А трехметровый монстр, расправив перепончатые крылья, оторвался от грунта и, настигнув Крауна, ударил клювом, опрокинул на песок и принялся поглощать еще теплую свежатину. Это был мой Деми – детеныш летучего демона с планеты Кошмаров. Через месяц-другой, когда крылья наберут полную силу, Деми сможет часами держаться в воздухе, и от него не будет спасения.

Вторым офицером перекусили Яник и Гобби – обезьяноподобный медведь с планеты Моргул и гоблин-людоед с того же мира. Я взял их детенышами и сам воспитал, поэтому звереныши так ласкались ко мне.

Совсем недавно был в моем зоопарке Василек – тот самый василиск с планеты Дьявольщина, но он становился опасным, поэтому я намеревался обратиться к его услугам раньше срока. Наверное, я так и сделал, только еще не знаю, как это случилось. Василек прекрасно справился, перебив тьму охранников. Хотя, конечно, Упыря убил не он…

– Кто это? – свистящим шепотом спрашивает Хаджи Альфонс.

Я не отвечаю, не без нежности рассматривая зверюшек, с которыми успел сродниться. Увы, еще немного – и они, повзрослев, сделаются смертельно опасными даже для меня. Пока же в извилинах этих бестий продолжалась борьба между генетической программой хищника и внедренным приказом слушаться хозяина. Они радуются встрече и умильно рычат, пожирая меня взглядами налитых кровью глаз.

Прервав эту идиллию, со стороны моря накатывается рев, напоминающий звуковое сопровождение атомного взрыва. Из воды взметнулся столб огня и пара.

Все. Время вышло. Локальные континуумы не бывают стабильными, вот и мой персональный рай начал разрушаться. Через несколько часов ткань свернутого в кокон гиперспейса разровняет этот пузырь. Персональный рай погибнет, предварительно успев превратиться в преисподнюю.

– Мы полетим в убежище, но вы останетесь снаружи, – сообщаю я пленникам. – Покрепче держитесь за поручни: если свалитесь к этим ребятишкам, даже я не смогу помочь.

Танк летит вдоль морского берега на трехметровой высоте над разверзшимся адом. Неподалеку начинается еще одно извержение, другой вулкан продолжает булькать посреди моря. Воздух наэлектризован и насыщен испарениями, в небе набирают черноту тучи, намекающие, что вот-вот разразится гроза.

Повсюду разбросаны обезображенные трупы – клоны идеальных солдат и персонал центра по выведению непобедимых воинов. Мы пролетаем мимо развалин: строения разнесены вдребезги, а котлы, в которых дозревали зародыши, перевернуты и разбиты. Я даже не рассчитывал на столь оглушительный успех – ведь охрана была вооружена. То ли их парализовал страх, то ли инстинкт помог зверюшкам подкрасться незаметно.

Яник, Деми и Гобби, обиженно скуля, бегут за машиной. Они снова голодны и выразительно поглядывают на аппетитных, пусть даже немного костлявых пленников, вцепившихся в поручни танковых люков. Пару раз Деми порывается взлететь, чтобы схватить Хаджи Альфонса или Розетту верхней парой лап, но гравитационная подушка отбрасывает демона, и после очередной неудачи он прекращает попытки нападения.

Перед особняком ветвится трещина – скальный фундамент персонального ада начинает дробиться. Скоро все здесь превратится в труху, а у меня еще столько неоконченных дел.

Сажаю танк во дворе и отдаю пленникам приказ отойти на двадцать шагов. Потом, держа их на мушке, отпираю ворота, чтобы впустить Яника. Он самый маленький и пока слушается меня. Показав монстрику перепуганных заговорщиков, говорю:

– Сторожить.

Обезьяноподобный медвежонок рычит, демонстрируя внушительные клыки. Из-за ограды ему подвывают приятели. Жутковатый получается концерт.

Продолжая удерживать под прицелом, завожу Рози и Хаджи Альфонса в дом. Внутри приказываю роботам схватить обоих за руки.

Рози, убедившись, что Яник остался снаружи, снова становится смелой:

– Только попробуй подойти.

– Разумно… – Я задумчиво гляжу на ее длинные ноги и подзываю еще одного робота.

Когда механический паучок подходит, даю приказ покрепче удерживать Розетту за нижние конечности. Достав из стенного шкафа припасенные впрок наручники, надеваю их на запястья и лодыжки орионскои шпионки. Потом украшаю пластиковыми браслетами руки Аль-Зумруда.

Роботы отправляются наружу, чтобы накормить до отвала милых зверюшек. Торопливо насытившийся Яник слоняется у крыльца, заглядывая внутрь дома через прозрачную дверь. Его присутствие – мощное психотропное средство, особенно если учесть, что у меня в руке пульт, который в любой момент может открыть дверцу Не удивительно, что языки моих пленников развязываются. Несостоявшийся премьер-министр бубнит, стараясь не заглядывать в объективы записывающего устройства:

– Малая Галактика спонсировала наше движение, но их разведка хотела командовать. А мы не желали прислуживать орионцам.

– Куда бы вы делись, – презрительно шипит Рози. – Освободительная армия должна была захватить власть на Ульсе и попросить Орион создать здесь свою военную базу.

Я задаю следующий вопрос, ответ на который наверняка заинтересует ребят из Тай-по:

– Каковы были ваши дальнейшие цели? Покосившись на устрашающе разинутую пасть Яника, Рози тихо отвечает:

– В прошлом году Малая Галактика подписала договор о союзе с Драй. Согласно этому договору, мы должны были вместе атаковать передовые базы Единых Миров и оттеснить вашу границу в сторону Земли.

– Какой смысл ангелоидам помогать вам?

– Мы обязались оказать им подобную же услугу, – тихо произносит Рози. – Драй проигрывали войну с какой-то расой, живущей по ту сторону их владений. Если бы крылатые твари помогли нам, Малая Галактика помогла бы им.

В принципе все это мне уже известно, однако признание главных фигурантов, записанное на лазерный кристалл, необходимо для будущего судебного процесса. Если, конечно, таковой состоится. На всякий случай уточняю:

– Все заявления с взаимными нападками делались для отвода глаз?

Рози кивает, но я требую, чтобы она произнесла ответ вслух. После этого роботы запирают ценных свидетелей в клетку, где прежде сидел Деми. Конечно, там не слишком гигиенично, зато решетки крепкие.

Аль-Зумруд, проявляя совершенно неуместную любознательность, спрашивает:

– И все-таки, почему ты остался, а не сбежал к своим?

– Мне пришлось задержаться, чтобы собственноручно привести в исполнение приговор. По-моему, неплохо вышло, а?

– Зачем тебе это было нужно? – недоумевает он. – Ведь ты мог вернуться к своим и вызвать эскадру. Осклабившись, я объясняю, попивая глито:

– Ты задаешь слишком много вопросов – верный признак скудоумия… Эта потаскушка объяснила тебе в доступной форме: если заказчик не хочет платить, надо заставить его раскошелиться – вдвойне, втройне… И не обязательно получать оплату в деньгах Моральное удовлетворение – тоже прекрасный гонорар.

– Нормально, – соглашается Розетта, – Я же говорила вам, чтобы не скупились.

Сокрушенно мотая головой, Аль-Зумруд осуждающе произносит.

– Как это неинтеллигентно.

– Конечно. – Я смеюсь. – Гораздо интеллигентнее требовать бесплатного труда. Для таких, как ты, идеальный строй – рабовладение.

Он запальчиво выкрикивает:

– Ты не способен понять тех, кто служит великой идее!

– Не тебе судить об этом! – Я тоже повышаю голос. – И не заметил я у вас особо высоких идей. Вернуться к власти еще на год-другой, снова ограбить свою планету и сбежать в безопасное место – вот и все ваши идеи.

Розетта смеется, подтверждая мое предположение. Аль-Зумруд пытается возражать, но я перебиваю:

– В твоем положении следовало бы не изображать оратора на митинге, а молить о пощаде.

– Ты собираешься нас убить? – Розетту охватывает запоздалое беспокойство. – Я, как кадровый офицер Глобальной разведки Малой Галактики, требую передать меня властям Единых Миров. К твоему сведению, разведчиков не убивают, а обменивают. Особенно тех, кто готов сотрудничать с контрразведкой.

Предложение звучит смешно, и я отвечаю, пожимая плечами:

– Где я найду тебе представителя власти? К вашему сведению, сегодня я убил несколько тысяч ваших сообщников, и мне, признаюсь, это занятие пришлось по душе.

Оставив их в клетке, поднимаюсь на другой этаж и долго блаженствую в горячей ванне Побрившись, переодеваюсь в чистое и открываю оружейный шкаф. Тут много разных игрушек, но почему-то нет самых интересных, включая «Тираннозавра-120», который достался мне по наследству от убитого на Авалоне снайпера. Обидно, хотя я не сомневаюсь, что штурмовая винтовка и «Кольт-Анаконда» находятся в достойных руках.

Забрав остатки арсенала, надеваю скафандр, таинственно исчезнувший три года назад со склада «Экстремальных услуг». Омар Сипягин, на дух не переносящий любые неожиданности, до сих пор не может успокоиться, вспоминая эту пропажу.

– Куда ты собрался? – истерично кричит Рози. – Не бросай нас здесь!

Не отвечая несчастной пленнице, выхожу во дворик, включаю гравигены, набираю высоту и вижу свой персональный мир, обезображенный извержениями вулканов, трещинами, громадными молниями. По всем признакам, все кончится через час, не позже.

Вообще-то я собирался, поднявшись на несколько километров, настроить модулятор на координаты, записанные в последние минуты пребывания на Ульсе. Оставалось только раскрыть каналетто – и стихия гиперспейса унесла бы меня в место и время, где я оставил кое-какие неоконченные дела. Однако сейчас такой возможности у меня нет, потому что рискую, вернувшись сюда, не обнаружить ни дома, ни пленников, ни своих питомцев, ни даже следов персонального ада. Придется отложить на потом еще одно неотложное дело.

***

– Он передумал, – искренне обрадовалась орионка. – Любимый, ты заберешь нас отсюда?

Ну вот, я снова стал «любимым». Как все-таки мало нужно женщине, чтобы радикально изменить отношение к мужику, который еще недавно был «не ахти» и на которого без приказа даже смотреть тошно…

С помощью роботов я загоняю свой зверинец в контейнеры. Точно такой же «пенал» валялся вчера в зале комплекса «Аргус-Центр». Погрузив три ящика с живым грузом на десантную площадку танка, предлагаю пленникам перебраться в четвертый контейнер.

– Вдвоем в один тесный ящик? – капризно восклицает Хаджи Альфонс. Не хочешь – не надо.

– Ладно, засунем тебя в коробку к Гобби.

Больше они не привередничают.

Кое-как закрепив связку «пеналов», чтобы не отвалились при толчках, сажусь к управлению и задраиваю люки. Волна деструкции уже вплотную приблизилась к особняку. Грунт оседает, сотрясается, покрывается трещинами. Когда я оторвал танк от поверхности, начал разрушаться дом: обвалился целый угол, оставшаяся часть сильно покосилась. Почти тотчас же померк свет – полусфера, накрывающая этот мирок, перестала излучать.

Вздохнув, я модулирую поле гравигенов, окружающее «Молнию» невидимыми и почти неощутимыми пульсациями. Нас послушно заглатывает воронка, и услужливый ЧД-капилляр вышвыривает машину где-то над Ульсом. Как и следовало ожидать, я вернулся в трехмерность неподалеку от узла противокосмической обороны.

За несколько часов моего отсутствия пейзаж здесь заметно изменился: ни строений, ни бункера – только километровый кратер, какой может появиться лишь после боеприпаса средней мощности. Наверное, боевики вздумали сопротивляться, и наши не пожалели боеголовку. Я беру курс на космодром, стараясь поскорее удалиться от эпицентра. Конечно, броня у «Молнии» надежная, но лишняя доза нейтронов и гамма-лучей мне совершенно ни к чему.

В эфире тесно от голосов – несколько десятков командиров отдают приказания своим подразделениям и общаются с вышестоящими штабами. Где-то продолжаются бои местного значения, где-то требуется транспорт для перевозки пленных во временный фильтрационный лагерь, еще где-то население умоляет о защите от возможного возвращения мятежников. Блаженно слушая эту какофонию, я даже не заметил, как прибыл на место.

Выбравшись из танка, я первым делом обращаю внимание на имперский линкор. «Дракон» висит в зените точно над космодромом. Потом, опустив взгляд на землю, наслаждаюсь не менее приятственным зрелищем: ко мне, развернувшись цепью, спешит отделение космической пехоты Разумеется, все они в боевых доспехах, принятых на вооружение армией Единых Миров Я вернулся к своим.