Текст книги "Экстремальные услуги"

После отца получает слово Оливейра. Всенародный любимец, герой революции, член Высочайшей Власти. Боевой товарищ, бесстрашно атаковавший танковую часть, которой Горилла пытался отгородить президентский дворец от восставших горцев Ангмара. В ту ночь бойцы Фаттаха захватили министерство полиции и с крыши этого здания поддержали огнем отчаянный бросок резерва. Без этого шквала лучей и металла мои сорвиголовы полегли бы, не преодолев и половины маршрута. А потом подоспел Феликс Ланцов, и два наших взвода прошли по лестницам дворца, шагая через трупы гвардейцев…

Подождав, пока стихнут крики приветствия, сияющий счастливой улыбкой Оливейра сообщает:

– Братья и сестры, Две Чертовы Дюжины поручили мне сообщить народу Монтеплато две самые приятные новости. Первая – наш брат по клану одним махом привел в исполнение приговоры, вынесенные многим палачам Ангмара, а заодно и многим преступникам, не имеющим отношения к Монтеплато. – Переждав рукоплескания, Оливейра продолжает: – И вторая новость. За героизм и находчивость, волю к победе и верность державе наш брат по клану введен в состав Высшего Резерва.

Буря оваций не умолкает мучительно долго, так что мне становится неловко. Бесконечные поздравления тоже изрядно утомили. В особом восторге Миранда, которой приспичило выяснить, какие полномочия даст мне членство в Высшем Резерве. Припомнив соответствующие пункты Конституции, я отвечаю:

– Если не ошибаюсь, появится право прямого общения с Консулами и выдвижения законодательно-административных инициатив. Лет через несколько, возможно, окажусь в Совете Девятнадцати.

Я хотел что-то добавить, но вдруг замечаю знакомое лицо и спешу туда. Жанна и Мирахан Карамба Уиллис стоят в обнимку, а рядом с ними Лола, млея от избытка чувств и предчувствий, напропалую кокетничает с Гаем-Юлием. Увидев меня, компания приходит в страшное возбуждения, все говорят, перебивая друг друга.

– Завтра мы женимся, – докладывает Карамба. – В Тонгородриме.

– Наша партия победила, – хвастается Жанна. – Теперь мы тоже в Империи.

– Эту шикарную девочку зовут Лола, – говорит Гай-Юлий. – Она перевелась на наш факультет. Мы уже договорились о совместном проекте, под который можно будет выбить крутой грант. Ее тема и моя здорово дополняют друг друга.

А Лола, поигрывая глазками, заявляет, что встретила мужчину своей мечты.

– Этого, что ли? – спрашиваю я, показывая на сына.

Она немедленно выпускает коготки, явно намереваясь защищать своего избранника, но я добродушно заверяю, что у нас еще будет время поговорить, когда вернемся домой. С недоумением оглядев меня и ухмыляющегося Гая-Юлия, Лола растерянно спрашивает:

– Вы родственники?

– Дальние, – отвечаю я.

Объяснить подробности не успеваю, потому что Карамба привел еще одного зануду.

– Познакомься с моим дядей, – говорит счастливый жених. – Его зовут Модест Васильченко.

– Мы уже знакомы, – бурчу я. Васильченко радостно сообщает:

– Проект завершен и будет утвержден в течение недели. Вы согласны стать генеральным подрядчиком?

Вероятно, он имеет в виду Космонет, к которому я по-прежнему отношусь крайне настороженно.

– А как же опасность возникновения суперразума? Коммерсант произносит таким торжественным тоном, будто дает клятву:

– Созданы надежные программные средства. Космонет никогда не сможет стать разумным.

– Ну, не знаю… – В таких ситуациях я становлюсь очень упрямым. – Мне этого никто не доказал.

В этот момент кто-то трогает мое плечо. Обернувшись, я вижу человека, который обучал меня военному делу в лагере на спутнике внешней планеты. На его лице широкая улыбка.

– Привет, парень. Не забыл меня?

– Полковник Аякс! Конечно, я вас помню. Он отмахивается рукой, услышав свой давний псевдоним.

– Теперь можно своим именем назваться. Позвольте представиться: Збигнев Фархад Дербенев, генерал-майор запаса.

Дербенев?

– У вас есть дочь Николь?

Оказывается, он действительно отец Николь. Она уже доктор наук, занимается системами межзвездной связи, прошла омоложение и сейчас живет на Земле. Все это так неожиданно, что я даже растерялся и бормочу, протягивая визитную карточку:

– Хотелось бы ее повидать. Может быть, она позвонит, если вспомнит меня. Хотя, наверное, вряд ли вспомнит.

Васильченко, прищурясь, слушает наш разговор. Такое впечатление, что у владельца «Новой Эры» появились какие-то идеи в отношении моей персоны. К сожалению или к счастью, это остается неизвестным, потому что появившийся Фаттах показывает мне знаками, что нас ждут в малом чертоге.

Уютный затемненный зал, вместивший полсотни избранных, драпирован коврами и гобеленами, а также защищен всеми мыслимыми глушилками и сканерами. Это настоящий склеп, где вожди клана могут безбоязненно беседовать обо всем на свете.

Поначалу обсуждаем хозяйственные дела, договариваемся, среди прочего, о совместной рекламной кампании. Отныне в клипы туристических фирм Северной Мальвины будет включена реклама XS, а мои дети становятся дилерами трех солидных ангмарских компаний и будут представлять их интересы на центральных мирах.

Потом я, Оливейра, Феликс и еще несколько военных переключаемся на вопросы стратегии. Ланцов высказывает наболевшее:

– Операция в Зеленой Пирамиде показала, что у нас слишком мало кораблей. Для серьезной войны нужно иметь вдвое больше линкоров.

– Решение уже принято, – успокаивает нас Фаттах, – В следующем месяце будут заложены линкоры новой серии, помощнее «Колдуна». Они получат названия в честь величайших империй прошлого: «Та-Кем», «Рим», «Византия», «Золотая Орда», «Советский Союз», «Солнечная Федерация». А потом, если повезет, получим оружие на основе знаний Восьмицарствия.

Мы с Феликсом хотим выяснить подробности, но Оливейра отвечает неопределенно: по его словам, Совет Консулов выбирает между несколькими проектами. О судьбе пленных ему известно больше подробностей: всех отпустили – и орионцев, взятых на Ульсе, и ангелоидов.

– Даже в тюрьме не подержали? – поражаюсь я. – Нельзя было прощать подготовку войны против нас.

– Никакой войны они не готовили, – сообщает Оливейра. – Мятеж наци был провокацией, чтобы отвлечь наше внимание. А тем временем объединенный флот Ориона и ангелоидов отправился бы через территорию Драй на дальний край державы ангелоидов.

– Зачем? – Я начинаю Догадываться – Были сообщения, что в тех местах идет война, и Рози о том же говорила…

– Вот именно. У ангелоидов есть какой-то враг, с которым Драй сражаются уже не первый год.

Он объясняет нам истинную подоплеку последних событий. Драй и Малая Галактика заключили пакт, обязавшись помочь друг другу расправиться с Империей и неизвестным врагом ангелоидов. Первый удар должен был обрушиться на расу чужаков, которая энергично теснит крылатых союзников Ориона.

Еще Фаттах говорит, что правительство Малой Галактики согласилось не предавать огласке подробности конфликта. Это вполне объяснимо: орионцам совершенно ни к чему громкий скандал. Населенные людьми планеты сильно возмутятся, узнав, как Глобальная разведка подкармливает целые армии антиправительственных боевиков. В качестве штаты за нашу молчаливость Кайзер дал заверения, что Астрофедерация не будет включена в состав Малой Галактики.

– Мы тоже в выигрыше, – смеется Ланцов. – Повыбивали главным противникам по несколько тяжелых кораблей, так что теперь даже их объединенный флот стал слабее нашего. Кроме того, пушки «Колдуна» испытаны в особо сложной боевой обстановке.

Все участники дела в Зеленой Пирамиде соглашаются, что новые орудия сработали блестяще. Мы с Феликсом обговариваем детали дальнего рейда к саблезубым рептилиям. Кроме них, в зоне досягаемости земных космолетов есть еще одна цивилизация, обозначенная в энциклопедии Восьми Царств, а также система, в которой когда-то, скорее всего, была колония Древних.

Я упоминаю о новом способе сверхдальних полетов, которым пользовались астронавты Восьмицарствия. Вокруг немедленно собирается новая группа собеседников – подходят люди, связанные с межзвездными полетами и кораблестроением Клан быстро принимает решение: моя задача – научная часть проекта и проведение испытаний готового космолета, другие обеспечат финансирование и поставку нужной техники.

От коммерческих проблем меня отвлекают сразу два Патриарха – прежний и завтрашний. Мендоса ведет нас в свой кабинет, усаживает на диваны и, обращаясь ко мне, говорит:

– Ты филигранно выполнил вендетту, но некоторые враги еще живы.

Я пытаюсь оправдаться:

– Пока они нужны следствию. К тому же мне требовался отдых.

Старики смеются и успокаивают: мол, не переживай, к тебе претензий нет.

– С учетом уже сделанного ты вовсе не обязан доводить месть до последней точки – говорит отец. – Если не хочешь вступать в конфликт со своими друзьями у власти, мы поручим финал кому-нибудь другому.

– Спасибо, папа, но у меня есть дурная привычка Люблю заканчивать работу, раз начал. Только.. честно предупреждаю: приговоренных двое, но я займусь лишь одним. Иначе на меня обидятся земные друзья.

– Больше одного и не потребуется, – успокаивает меня Патриарх. – Дохтур-Похтур может жить Этот боров получит двадцать лет каторжных работ, а для него такое наказание хуже смерти. Мы не кровожадны – пусть живет.

– В мучениях, – уточняет отец.

– Второй тоже умрет в мучениях. Неизвестно, кому из них будет легче.

Патриарх зачем-то напоминает:

– Он в тюрьме, под охраной.

– Для охотника за головами стены не преграда, – отвечаю я.

7. Тюрьма

Военная карьера не принесла мне высоких чинов Я – всего лишь капитан 4-го ранга, причем опять офицер запаса. Темно-синий мундир, серебристые погоны с красными просветами и четыре звездочки – пушечное мясо, линейные части. А вот с наградами мне повезло: полный комплект из пяти медалей Отваги, два Сердца – Бронзовое и Серебряное, скрещенные Мечи Победы и, выше всех, Рубиновая Звезда – знак Героя Вселенной.

За сражение в Зеленой Пирамиде наверняка получу еще один комплект Мечей, но это случится не скоро. Бюрократическая машина работает неспешно.

При виде парадного мундира, украшенного всеми подобающими регалиями, тюремная стража принимает стоику, однако почтение вертухаев не избавляет меня от тщательного досмотра. Меня просвечивают, обнюхивают и сканируют, после чего со множеством извинений требуют оставить в комендатуре кортик – единственный имеющийся при мне предмет, который можно назвать оружием Послушно отстегиваю ножны – все равно ведь я не собираюсь колоть арестанта булатным клинком. В последний раз побрызгавшись туалетной водичкой, достаю другой пульверизатор и направляю в рот аэрозольную струю дезодоранта. Теперь я готов к встрече.

Офицер охраны ведет меня по ярко освещенным коридорам, которые через каждые тридцать метров перегорожены решетками. Проверив выданный мне на входе идентификатор, охранники открывают проход, мы делаем несколько шагов, и решетка, лязгнув, снова опускается. Мы идем дальше и дальше по лабиринту камер и караульных постов, приближаясь к блоку для особо опасных госпреступников.

Сопровождающий говорит, что отсюда практически невозможно бежать. Зафиксирован всего один удачный побег за двести с лишним лет. Да и то из полусотни заключенных сумели уйти в джунгли только трое Погоня настигла их в тот же день

– Когда это случилось? – рассеянно интересуюсь я.

– Давно – Смутившись, офицер признается, что не помнит точной даты. – В позапрошлом веке

Мы уже почти на месте, когда мой блокнот, проснувшись" принимается пищать. На голограмме – Джузеппе. Смотрит на меня подозрительно и спрашивает:

– Ты отказался от выгодного контракта, чтобы поговорить с преступником? Непохоже на тебя.

– Не отказался, а всего лишь отсрочил подписание. Считаю своим долгом побеседовать с земляком и однокурсником, прежде чем он будет казнен.

– Во-первых, он не будет казнен, – информирует Накамура. – Отделается долгим заключением. Во-вторых, ты никогда не страдал сентиментальностью, если дело не касалось твоих ближайших родственников.

В ответ на последний довод я многозначительно изрекаю:

– Некоторые люди с годами меняются.

Полковник Тай-по – за последние события он тоже получил очередное звание – сверлит меня тяжелым взглядом, полным самого искреннего недоверия. Потом произносит с угрозой-

– Надеюсь, ты не собираешься выкинуть какой-нибудь финт7

– Успокойся, Джу – Я жизнерадостно улыбаюсь. – Клянусь, я даже пальцем его не трону Кстати, оружие у меня отобрали на входе.

– Знаю, – ворчит полковник – Но такие мелочи тебя обычно не останавливают.

Он подозревает, даже догадывается, что я намерен сделать Однако веских причин, чтобы задержать члена Высшего Резерва, у полковника нет. Джузеппе покачивает головой и дает отбой.

Стража открывает последнюю решетку, и я вхожу в комнату для свиданий с подследственными. Стол и стулья привинчены к полу Через минуту вводят Хаджи Альфонса. На нем наручники и ошейник, который начнет сигналить, если заключенный покинет отведенный ему сектор тюрьмы. Справа и слева замерли в готовности два охранника, так что никто из нас не сможет сделать ни единого лишнего движения.

– У тебя опять новый одеколон? Неприятный запах, – криво усмехаясь, говорит Аль-Зумруд.

– Зато полезный

Сажусь напротив и покашливаю, добавляя к аромату лосьона не менее противный запах дезодора.

– Ты вроде осунулся, – замечаю я, машинально посмотрев на часы. Остается 29 минут. – Плохо кормят?

– Не в питании дело, – Он морщится. – Зачем ты пришел, неужели ностальгия одолела? Шмыгнув носом, жалуюсь.

– Здесь душно.

Снова достав пульверизатор, я обильно обрызгиваю себя, между делом пустив густую струю на бывшего члена Политкома и несбывшегося премьера. Покончив с этим делом, говорю:

– Извини, раньше заглянуть не мог. Во-первых, ждал, пока закончится следствие по твоему делу. Во-вторых, были заботы поважнее… – Мимолетный взгляд на табло часов – осталось 27 минут. – Не мог же я пропустить большой сбор клана.

– Большая Змея… – Он презрительно кривится – Тебя угораздило родиться в самом захудалом клане планеты. Никто из наших даже не слышал о таком племени

– Не слышал, потому что такого племени не существует в природе. На самом деле я из Горного Моря.

Его лицо искажает гримаса отвращения и ненависти. Имя клана, сильно поредевшего, но не покорившегося сепаратистам-наци, поражает Хаджи Альфонса не хуже, чем пуля «Тираннозавра-120». Аль-Зумруд бормочет:

– Тем более непонятно, почему ты так странно вел на Ульсе…

Я смеюсь от души:

– Ты на самом деле думал, что я вас боюсь? Вас, которые испортили мое детство, а потом и молодость? Нет, я вас всегда ненавидел.

Все еще пытаясь играть роль рассудительного политика, Аль-Зумруд говорит:

– Но ведь ты уехал в аспирантуру до самых тяжелых событий.

– Нет, на самом деле я улетел с Монтеплато примерно через месяц после высадки десанта. Я видел свержение вашего режима, а потом еще некоторое время зачищал Альгамбру.

Мой аэрозоль действительно получился неприятным и сильно раздражает слизистую Ничего, для меня это не смертельно. Прокашлявшись, я продолжаю

– Хочешь узнать, за что я получил Рубиновую Звезду? Так вот, я – один из Трех Чертовых Дюжин Это мой взвод штурмовал президентский дворец и пробился по левой лестнице, завалив ступени трупами ваших гвардейцев.

… Вспоминаю безумный полет над океаном. С нами могли покончить одним снарядом – ничего не стоило сбить тихоходный гражданский лайнер. Однако по нашей машине не стреляли – ведь в Альгамбре были уверены, что этим экстренным рейсом возвращаются чиновники из администрации Кровавого Паука. Личный секретарь свергнутого губернатора весь полет провел в радиорубке и под дулом бластера держал связь с диспетчерской столичного аэропорта, передавая тексты, которые диктовал ему Оливейра

Мы сели в гражданском порту столицы Рота Ланцова захватила стартовый комплекс и антенну дальней связи, попутно перебив солдат и полицейских, охранявших космопорт. А мы, захватив несколько аэробусов, отправились к президентскому дворцу. Из космопорта я вылетел в город, будучи командиром отделения, состоявшего из шести стрелков. Через два часа, когда к нам на помощь подоспел Ланцов, закончивший все дела в порту, я был уже командиром взвода из восьми ветеранов.

– Там погиб мой брат, – окрысившись, цедит Аль-Зумруд – Отважный воин, верный сын партии…

– Да, он был очень храбрым, когда казнил заложников на площади Но когда его и еще десяток уцелевших крыс поставили на колени, вся эта банда обделалась от страха. Мы велели им жрать собственное дерьмо и кричать, что они —дети шлюх. Помнишь эти кадры, которые транслировали на всю Галактику? Это я заставил твоего брата плотно пообедать перед смертью

***

Аль-Зумруд дрожит и рыдает. Наверное, сильно жалеет, что не знал этих увлекательных подробностей пару недель назад, когда я был в его полной власти Но добивает его видеофон, по которому смотрят новости тюремные надзиратели, следящие за нашей беседой Услышав обрывок сообщения, Аль-Зумруд кричит:

– Сделайте громче, там говорят про нас!

Охранники, сардонически скалясь, прибавляют громкость. Действительно, речь идет о недавних событиях на Ульсе

–…и другие заговорщики, которых финансировали наднациональные синдикаты организованной преступности. Незаконные вооруженные формирования, сконцентрированные на планете Улье, обстреляли и тяжело повредили несколько боевых кораблей Малой Галактики. Подоспевшая к очагу мятежа войсковая группировка Единых Миров подавила сопротивление боевиков и предотвратила свержение законного правительства этого монопланетного государства. В настоящее время в распоряжении земных спецслужб имеются показания многочисленных свидетелей и другие документы, полностью изобличающающие организаторов и главарей неудавшегося мятежа.

– Рихард Ногаев, чрезвычайный и полномочный посол Малой Галактики на Земле, – выразил глубокую признательность властям Единых Миров за гуманизм и заботу, проявленные в отношении орионских кораблей, получивших незначительные повреждения в системе Орион-47. Вчера закончилась буксировка этих боевых единиц в территориальные пределы Малой Галактики.

– Информационная служба «Голос Ориона» сообщила некоторые подробности инцидента, происшедшего 11 августа в секторе так называемой Зеленой Пирамиды. Согласно сведениям, полученным от высокопоставленного источника, эскадра Драй предприняла попытку захватить эту стратегически важную систему, недавно объявленную территорией Единых Миров. Штаб орионского флота немедленно направил на помощь земным братьям отряд боевых кораблей, включавший линкоры «Гнев Провидения», «Смерть Вселенной» и «Изгоняющий Дьявола». Однако отряд Малой Галактики вскоре вернулся на свои базы, поскольку стало известно, что Империя собственными силами отразила провокационную вылазку негуманоидной расы. В пресс-службе военного ведомства считают, что локальный конфликт подтвердил высокую боевую эффективность новейших кораблей имперского флота Единых Миров…

Хаджи Альфонс растерян и подавлен. Он бормочет:

– Как же так… Как они могут?!

– Ты надеялся, что твои хозяева на Кайзере заступятся за кучку самовлюбленных наемников? Как ты глуп! Вас просто выбросили на свалку, как использованную бутылку. Неужели ты не знал, что великие державы всегда умеют договориться за счет мелких тварей?

Он молчит, опустив голову. Насладившись бессильной яростью обреченного врага, продолжаю повествование, предназначенное лишь для избранных:

– А потом я убил их тем же способом, каким они убивали противников вашего ублюдочного режима.

– Ты врешь. Чтоб позлить меня! – визжит Хаджи Альфонс.

Вот это номер! Не то чтобы я был маниакальным противником лжи. В нашей жизни всякое случается, иной раз приходится словесно искажать действительность, но в данном-то случае сомнения совершенно неуместны. Так ведь недолго и обидеть меня.

– Что же, скажи на милость, заставляет тебя не верить моим словам?

Он упрямо повторяет.

– Ты не мог быть на Монтеплато в дни, когда предатель Фаттах устроил мятеж, подняв против законной власти дикие кланы северных гор. Я точно помню – ты улетел в аспирантуру сразу после выпускных экза-менов, за три недели до путча. Мы же встретились на космодроме…

Посмеиваясь, объясняю:

– Получив подтверждение, что зачислен в аспирантуру, я действительно улетел, но не на Сириус. Я хотел немного подзаработать до начала занятий, а потому завербовался сменным оператором на энергостанцию. На полпути наш корабль был остановлен имперским крейсером. Вы даже не знали, что внешний пояс системы полностью контролируется флотом Единых Миров.

… Снова воспоминания. В лагере на безлюдной планете стояли шесть кораблей, захваченных правительственными войсками. Среди трехсот пленников было восемнадцать мужчин северных кланов. Когда нам предложили отправиться на Монтеплато и поднять восстание, все немедленно согласились.

Начались тренировки. За три недели отряд инструкторов под командованием полковника Аякса, моего несбывшегося тестя, научил нас пользоваться современным стрелковым оружием, средствами связи, боевыми доспехами, индивидуальными гравигенами

Потом нас посадили в крохотные капсулы и сбросили на Монтеплато, выбрав час, когда Горгорот и Тонгородрим оказались на отвернувшемся от лучей Альвенора полушарии. Приземлившись, я столкнул капсулу в черную пасть ущелья и целые сутки, старательно обходя деревни и гарнизоны, пробирался в крепость клана Дважды по дороге попадались патрули карателей – первые восемь пунктов в длинном списке убитых мной…

Только сейчас Аль-Зумруд начинает понимать, как разгоралась революция 15 августа 2289 года. Потрясенный, он недоверчиво переспрашивает:

– Значит, имперцы дали вам оружие, чтобы вы развязали путч?

Я назидательно поправляю глупого сепаратиста:

– Путч случился двумя годами раньше, когда вы, обманом захватив власть, отменили имперскую конституцию и оторвали планету от Человечества. А мы совершили революцию.

Ненависть в его взгляде достигает предела. Хаджи Альфонс дрожит, белки его глаз наливаются кровью Впрочем, возможно, эта физиологическая реакция не связана с волнением. Просто ему осталось совсем немного – мой таймер показывает 12 минут. Будь это счетчик оранжевого смещения, уже начиналась бы цветомузыка.

Вздрогув, Аль-Зумруд массирует затылок. Кажется, под его черепом, да и по всему телу уже начинают лопаться сосуды. Знакомая картина – примерно так же умирал Франц Пайкершилд, то есть Вурдапак. Только в тот раз мне пришлось нацепить изолирующий комбинезон из непроницаемой пленки, а потом стоять под душем рядом с трупом, чтобы смыть с пластика даже мельчайшие капли препарата. Безусловно, научно-технический прогресс сильно упрощает мою работу.

Хаджи Альфонс болезненно морщится, но все-таки пытается съязвить:

– В первый раз вижу человека из Трех Чертовых Дюжин, который открыто говорит о своем прошлом.

Обычно вы боитесь признаваться, что участвовали в мятеже.

– Мы просто не любим хвастать – это не в обычаях северян. Но с тобой я могу быть полностью откровенным. Ты уже никому ничего не расскажешь…

– Ты не можешь меня убить, – торжествующе напоминает он. – Я сильнее, а при входе в тюрьму отбирают оружие. Так что ничего у тебя не выйдет. Отсидев сколько-то лет, я выйду на свободу, и тогда…

Вместо ответа я громко кашляю. Потом говорю:

– Оставим эту тему. Может, ты хочешь узнать, как я перебил твоих дружков на Ульсе? Нет, мы начнем с Кровавого Паука, которого я застрелил на Сапфире.

– Мне очень неприятно слышать эти отвратительные клички, – надменно заявляет Аль-Зумруд. – Попросил бы называть уважаемых покойников по именам.

– У преступников не может быть человеческих имен. Так что потерпи. Осталось совсем недолго… – Ухмыляясь, сообщаю главное: – Кровавого Паука, Шлюху, Гориллу, Жирного Педика и многих других выродков я застрелил, проникнув к месту действия через ЧД-капилляры и сильно отклонив от вертикали ось времени. Потом устроил бурю в гиперспейсе, чтобы отсечь Улье от ваших хозяев.

Аль-Зумруд, охнув, хватается за бок (осталось меньше девяти минут) и шипит:

– Ты не мог стрелять в них. Ты был рядом со мной, когда киллер стрелял в нас на космодроме и когда был убит Чезаре.

Широко улыбнувшись, отвечаю с издевкой, хотя он не способен оценить тонкость юмора:

– Ах, дорогой, ты должен знать, сколь вездесущи профессиональные охотники за головами. Нам ничего не стоит находиться одновременно в двух разных местах.

– Не может быть! – Он тупо продолжает. – Просто хочешь украсть славу тех охотников за головами…

В общем-то, я не обижаюсь на дураков, поэтому говорю равнодушно:

– Напрасно не веришь. Но подумай сам: совершивший эти акты возмездия должен был с хирургической точностью протянуть ЧД-капилляр в нужные точки пространства-времени. Не хочу хвастаться, но сегодня на такое способен только я.

– Может, ты и к Фурушите телепортировался, переодевшись монстром? – выкрикивает Хаджи Альфонс.

– Нет-нет, адмирал попросту покончил с собой, хоть и по моему приказу. Это было несложно – я синтезировал психотропик индивидуального действия, и под влиянием этого препарата ваш стратег стал послушен, как младенец. Я внушил ему, что и в какой последовательности надо сказать Упырю, чтобы старый тупица оскорбился до глубины своей подлой душонки. После этого Фурушита должен был отойти к месту, где я заранее разбросал пепел и окурки сигар Там-то он и ткнул себя клинком в живот.

Он снова кричит, уверенный, что поймал меня на" несоответствии:

– Врешь, в парке курил не ты! На окурках не было твоей слюны, и отпечатки зубов были не твои.

– Поверь, у меня хватило ума заранее изготовить фальшивую слюну несуществующего монстра и нанести этот препарат на окурки…

Все-таки он не может понять даже самых простых вещей… Подробно рассказываю, как фигурными кусачками оставил на сигарах отпечатки, напоминающие следы острых клыков. Потом нанес синтезированную «слюну». Прогуливаясь в парке, я за четверть часа сжег эти табачные цилиндры, поддувая пульверизатором. В общем, получилось полное впечатление, что курило неизвестное существо. И еще я воспользовался костюмом-трансформером, чтобы оставить на поляне следы огромных ног. Нижняя часть штанин расплылась, превратившись в подобие слоновьих ступней.

– Красиво получилось, не правда ли? – Снова смотрю на часы. – Ого, в нашем распоряжении всего пять минут. Надо спешить.

Однако Хаджи Альфонс совершенно меня не слушает.

Невооруженым взглядом видно, что ему совсем худо. Иначе и быть не может, потому что мое оружие действует неотвратимо, а дисплей таймера отсчитывает последние минуты. Тем не менее этот живой труп продолжает допытываться:

– Но почему ты вдруг решил убивать нас? Ведь запросто мог сбежать на своей посудине.

– Ты глуп… – Встав, делаю шаг к дверям. – ВТай-по меня уже много лет считают одним из лучших охотников за головами. Кровавый Паук стал моей двести тридцать девятой добычей, Зевс – двести сороковой и так далее. А после ядерного удара по гарнизонам Ульса я даже не смогу подсчитать всю свою дичь…

На его лице целый воз искреннего недоумения.

– Зачем ты это делал?

– Во-первых, я вас всегда ненавидел и потому охотно согласился убивать мразь, сбежавшую от имперского правосудия. Во-вторых, за всех вас объявлено вознаграждение. За живых – побольше, за мертвых – втрое меньше. Но я не жадный и работал не ради денег. Ты даже не представляешь, какое это наслаждение – карать подонков вроде тебя и твоих хозяев. – Тут я с чувством цитирую классика: – Как говорил наш общий приятель, бывший адмирал Фурушита, мы убиваем вас, чтобы вы никогда не смогли убивать нас.

– Так ты киллер, охотник за головами… – Он постарался вложить в голос максимум сарказма. – Надо же, я считал своим другом простого уголовника.

Издевательски усмехаясь, я напоминаю его же собственную сентенцию:

– Не каждый убийца – преступник. Есть убийства благородные, совершенные во имя высокой идеи. Такие убийства оправданны, а потому не могут осуждаться никакой моралью. Впрочем, тебе этого не понять

Хаджи Альфонса передергивает, но он снова пытается уязвить меня:

– Как это неинтеллигентно, быть агентом Тайной полиции…

Все-таки очень странные у него представления об интеллигентности. Дружить с палачами – интеллигентно, участвовать в заговоре, планировать террор, заключать в лагеря инакомыслящих – тоже интеллигентно. А вот бороться против убийц – не интеллигентно. Все-таки он очень ограничен. Как и все националисты.

А мой бывший однокашник произносит с неприкрытой угрозой:

– Напрасно ты рассказал мне про свои кровавые подвиги, – Он тоже перешел на диалект Монтеплато, малопонятный для жителей прочих миров. – Тебе отомстят за меня. Жестоко отомстят.

– Не надейся. Те, кто записывают наш разговор, не станут меня наказывать.

– А ты не забывай, что мой клан тоже не отказался от обычая вендетты. Кроме того, на свободе остаются наши единомышленники, нераскрытые агенты Драй…

– Ты ничего не расскажешь им. Просто-напросто не успеешь.

И я популярно объясняю, что с ним вскоре случится. Он снова не верит, презрительно улыбается. Но потом, когда начинают лопаться истончившиеся сосуды и кровь течет сквозь органы, пузырясь на губах и в ноздрях, Хаджи Альфонс разражается рыданиями.

Мой новый парфюм – неприятно пахнущий, но весьма полезный – разрушает его хромосомы и лейкоциты. По существу, Хаджи Альфонс Аль-Зумруд гниет заживо, и его тело вот-вот начнет разваливаться на куски.

Уверен, что наш разговор прослушивают, но сомневаюсь, чтобы этим занималась тюремная администрация. Скорее всего, расшифровка уйдет в региональный орган Тай-по, а то и в центральный аппарат. А там тоже вряд ли дежурит знаток планетарных диалектов. Пока сообразят, о чем мы говорили, пока вмешаются охранники, шоу будет закончено.

С ненавистью глядя на меня, он задает неожиданный вопрос:

– Ты и в покои президента проник через гиперспейс?

Засмеявшись, я отмахиваюсь:

– Нет, это было бы неостроумно. Там все получилось гораздо красивее. Когда я увидел, что пули снайпера не достают Упыря, то сделал вид, будто прикрываю его от выстрелов. Мы упали, и я шепнул: дескать, хочу сообщить важные сведения насчет интриг, которые ты и Дохтур-Похтур затеяли против него, сговорившись с орионским резидентом. Он страшно разозлился на предателей, и я пообещал рассказать детали с глазу на глаз, в его апартаментах… Так мы остались наедине, а дальнейшее ты поймешь сам.

Он стонет:

– О, дьявол! Я только сейчас догадался, как ты убил шефа!

– Наконец-то! – Я добродушно смеюсь. – Настоящий любитель детективов должен был сообразить гораздо раньше. Это очень старый прием.

Аль-Зумруд бормочет:

– Ты сразу зарезал его, а потом лишь создавал себе алиби. Черт побери, я не знал, что твой костюм… Но почему ваш снайпер не застрелил его в парке?