Текст книги "Девон: Сладострастные сновидения"

Глава 13

Доктор Лэнгли осторожно ощупал слегка округлившийся живот Дэвон. Он нахмурился, глубокие морщины прорезали лоб, губы в ниточку – весь внимание. Так он повторил несколько раз, наконец, сделав глубокий вдох, встал и глянул ей в лицо – прямоугольные стекла его очков едва-едва держались на самом кончике носа.

– Ну, что, доктор? – спросила Дэвон прерывающимся голосом, едва живая от страха.

Доктор Лэнгли спустил рукава своей рубашки, потянулся за черным сюртуком, который он повесил на спинке стула у кровати, где лежала Дэвон. Натянул его на себя, поправил обшлага и ответил:

– Не знаю, не знаю. Очень сомневаюсь, что есть какие-либо основания для беспокойства, леди Баркли.

Все еще не успокоенная, Дэвон села и спустила ноги на пол.

– Я не поняла, доктор. Все-таки что-нибудь не в порядке с моим ребенком, или как?

Лысеющий врач наклонился к ней, легонько потрепал по руке. Улыбнулся, желая ободрить, но в его глазах тоже были следы какой-то озабоченности:

– Ну конечно, и как вам тут понять. Это ваш первый ребенок; все ново и незнакомо. А тут приходит старый болван вроде меня и заставляет вас волноваться, хотя вроде бы и не о чем!

Сердце Дэвон забилось чаще; ага, он ее утешает, значит…

– Доктор, скажите, пожалуйста, что не так? Доктор Лэнгли издал долгий вздох и решительно кивнул:

– Все в порядке. Матка немножко сдвинута. Но пока это – не причина для тревоги. Все – таки я рекомендую, чтобы вы были поосторожнее, особенно не напрягались до родов.

Дэвон все еще не могла успокоиться.

– Вы уверены, что с ребенком все в порядке? Доктор Лэнгли снова одарил ее одобрительной улыбкой:

– Ребенок хороший. Но не утомляйтесь. – Он встал и защелкнул замок своего саквояжа.

– Будете следовать моим советам – и через пять, или, скажем, шесть месяцев подарите Хантеру прекрасного, здоровенького наследника.

– Доктор, это что, значит, мне нельзя идти сегодня на прием к полковнику Браггерту?

– Да нет, почему же? На несколько месяцев вам придется отказаться от танцев – пусть девушки этим занимаются, но посещать друзей – в этом я вреда не вижу. Да. Еще: надо избегать верховой езды и не поднимать тяжелого. И главное – не волноваться. Волнение – это плохо и для вас, и для вашего ребеночка. Дэвон облегченно вздохнула. Она боялась,

что доктор Лэнгли запретит ей выход к полковнику Браггерту. Тогда она останется партнершей Хантера только в постели – а этого ей мало. Она хочет доказать ему, что она ему нужна и в другом – и не только для того, чтобы выносить ему наследника. Но здоровьем ребенка она не стала бы рисковать ни при каких обстоятельствах – как бы она ни любила его отца.

Раздался стук в дверь, и вошел Хантер – даже не дожидаясь ответа. Почему это на лице у его жены такое странное выражение и почему она поспешно отвела глаза в сторону? Сердце у Хантера отчаянно забилось в тревоге. Он и так уже разрывался перед двумя взаимно исключающими чувствами: с одной стороны, ему ужасно хотелось снова заняться с Дэвон супружескими ласками, а с другой – он боялся, что это может повредить их ребенку. Он поспешно обратился к врачу:

– Ну как доктор, все хорошо?

– Все будет хорошо, если леди Баркли будет меня слушаться.

Хантер вопросительно выгнул бровь:

– Ну и что, миледи? В чем же надо слушаться доктора?

Дэвон опустила глаза. Ну как ему объяснить, что его страхи были необоснованы, но что врач все-таки дал ей кое-какие указания, чтобы исключить всякие случайности. Вдруг это лишь усилит его страхи? Но тут на помощь ей пришел сам доктор Лэнгли.

– Я как раз говорил леди Баркли, что пока ее беременность проходит нормально. Я просто хотел бы, чтобы она не нервничала, не уставала, не переутомлялась. Это просто на всякий случай. Не более того.

– Что это значит, доктор? – какой-то комок сжал внутренности Хантера. Неужели он имеет в виду, что он должен прекратить с ней супружеские сношения? Да ведь он так с ума сойдет! Быть рядом с ней и все время воздерживаться – это слишком ужасно…

Доктор Лэнгли понял направление мыслей Хантера – и улыбнулся. Эти молодые люди с красивыми женами – старая история… Да и не только молодые… Он подмигнул ему:

– Да ничего особенного не значит. Она может продолжать нормальную супружескую жизнь – бояться тут нечего.

Хантер облегченно вздохнул, подошел к жене и обнял ее за плечи:

– Я могу вас заверить, доктор Лэнгли, что позабочусь, чтобы она вас слушалась.

Доктор с гордостью и удовлетворением посмотрел на Дэвон.

– Я знал, что могу положиться на Хантера. Я сам помог ему появиться на свет, и с тех пор он меня никогда не разочаровывал. Он заботится о тех, кого любит, – доктор Лэнгли перевел взгляд на стоявшего перед ним высокого, темноволосого мужчину. – Я, может, и не согласен с твоими политическими взглядами, но это твое дело; ты человек взрослый, самостоятельный – вот и отец твой такой был… Конечно, у тебя более прочные связи с Англией, чем у большинства из нас, трудно идти против семейной традиции. Я врач – и поэтому я против этой войны, против того, что людей убивают; но я еще и виргинец – и буду поддерживать патриотов до последнего вздоха.

– Я понимаю ваши чувства, и ценю то, что вы понимаете мои. Многие из тех, кого я раньше считал друзьями, отнюдь не проявляют такого благородства души. Некоторые уже грозятся сжечь Баркли-Гроув, а меня вымазать дегтем и вывалять в перьях.

– Война – тяжелая штука. Я знаю случаи когда жена выступала против мужа, и сын против отца, – сказал доктор Лэнглц, печально покачав головой, и вновь глянул на Дэвон. – Так что слушайтесь меня, молодушка. И не стесняйтесь – приходите, если будут какие-то вопросы или будете себя хуже чувствовать.

– Спасибо, доктор. Я вас провожу, – ответила Дэвон, вставая.

– Глупости! Я посещал Баркли-Гроув, когда вас еще на свете не было, и думаю, сам найду дорогу, – он бросил взгляд в сторону спальной и улыбнулся. – Помню, вот в этой как раз комнате Хантер появился на свет, и я принимал роды.

На этом врач откланялся и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Хантер опустился на край кровати и посадил Дэвон к себе на руки. Сурово дотронулся пальцем до ее подбородка, глянул в ее зеленые глаза:

– Будешь слушаться доктора, а, Дэвон?

– Да уж конечно, – ответила она, не вполне понимая, куда он клонит.

– Рад слышать, – продолжал он с той задорной улыбкой, которая всегда заставляла ее пульс биться чаще. – И точно – это не повредит ни тебе, ни ребенку?

– Точно, – тихо шепнула она. Теперь его намерения были более чем очевидны. Он чувствовал, что ему уже не нужно сдерживать свою страсть, которая кипела в нем как расплавленная сталь. Он приблизил свои губы к ее – у нее перехватило дух.

Поцелуй его был опьяняющий. То, что началось вчера на полянке, как маленький огонек, сейчас превратилось в огромный пылающий костер. Дэвон обняла мужа за шею и прижалась к нему. Ее руки ласкали его кудрявую голову, она наслаждалась сладостью его языка и губ; ее чувственность проснулась, и вся она задрожала от возбуждения.

Вот они уже в постели, его руки мгновенно расправились с их одеждой, и они, обнаженные, лежат прямо поверх покрывала. Предвечернее солнце позолотило их тела. Приподнявшись на одном локте, Хантер принялся ласкать ее нежными прикосновениями рук к наиболее чувствительным местам тела. Мускулы играли под его загорелой кожей.

Дэвон напряглась, затрепетала, когда его теплые, длинные пальцы, пробираясь по ее округлившемуся животу, приблизились к темному треугольнику внизу. Она широко раскинула ноги, открывшись ему вся. О, какое это было наслаждение! Ее роскошные волосы разметались по подушке, она извивалась и металась по постели, подчиняясь ритму, который он пробудил у нее в крови.

Она закусила нижнюю губу, – только бы он не остановился! Но как уже хочется ощутить его всего внутри себя! Она властно притянула его к себе – всякая скромность была давно забыта, впилась губами в его губы и, опрокинув его на спину, уселась на нем сверху. Наклонилась, несколько раз провела своими уже располневшими грудями по курчавым волосам его груди; ей было вкусно как кошке; потом она интригующе поднесла сперва один, потом второй сосок прямо к его жаждущим губам. Она тихо ахнула, когда он дотронулся до их кончиков. И крепко вцепилась ему в плечи, а он – в ее ягодицы, подвигая ее ближе к своему фаллосу.

Инстинкт подсказал Дэвон, что делать дальше – вот уже у него на лице появились крупные капли пота и все его тело напряглось. Мускулы на шее вздулись, он весь выгнулся и изверг в нее свое семя.

Оргазм буквально взорвал тело Дэвон, она бессильно уронила голову ему на грудь. Все в ней тряслось и дрожало, волосы шелковистой массой накрыли Хантера почти с головой, она тяжело дышала, сердце билось часто-часто.

– Боже, какое же ты чудо! – выдохнул Хантер, лаская эту каштановую копну. – Не знаю, как бы я жил, если бы доктор Лэнгли вдруг предписал нам воздержание.

Дэвон усмехнулась, укладываясь рядом с ним и положив руку на его мокрую от пота грудь. Рассеянно пересчитывая ему ребра, она сказала:

– Вот и хорошо, что нам не придется этого узнать, милорд.

Хантер приподнялся на одном локте и посмотрел на Дэвон. Поднес ее руку к губам, нежно поцеловал.

– Я тебе ничего не повредил?

– Нет, Хантер. Как сказал доктор Лэнгли, я могу продолжать заниматься этим делом – только переутомляться нельзя.

– Тогда, может быть, тебе не стоит идти сегодня к полковнику Браггерту… после этих наших упражнений?

– Я чувствую себя прекрасно, а немного упражнений – это только полезно для здоровья, – сказала Дэвон, бросив на Хантера проказливый взгляд. – Вы не согласны, милорд?

– Был бы дурак, если бы не согласился. Я во всяком случае чувствую себя гораздо лучше, чем час назад. Может быть, повторим?

Дэвон положила руку ему на грудь: мол, успокойся, и вывернулась из его объятий. Схватила простыню, чтобы прикрыть свою наготу и покачала головой:

– Нет, нет, милорд. У нас сегодня прием, и я должна быть в лучшей форме – если мы хотим, чтобы все прошло удачно.

Удовлетворенная улыбка тронула губы Хантера, он откинулся на помятую подушку. Как здорово! Когда он женился на Дэвон, он никак не думал, что он будет к ней чувствовать что-то большее, чем простое вожделение. Но нет, последние дни словно какое-то волшебство происходит.

Женщина, прошлое которой, казалось, обеспечивало ему неоспоримое превосходство над ней, исчезла. На ее месте появилась Дэвон Баркли – женщина, прошлое которой отныне просто не имело никакого значения. Она была его женой и матерью его будущего ребенка, и он был счастлив этим. Изо дня в день росло его уважение к ней, к силе ее характера.

Экипаж проехал ворота, сделанные из сложного чугунного литья, и покатился по длинной аллее, кольцом охватывавшей дом полковника Браггерта. Это был кирпичный, двухэтажный особняк, который полковник реквизировал после акта подписания Декларации независимости.

В принципе-то, оснований для такого покушения на чужую собственность было не так много. Полковник Браггерт нашел очень Удобный предлог: он просто объявил Вильямсбург зоной боевых действий. Он втолковывал вновь и вновь всем, кто готов был его слушать, что его жизнь здесь под постоянной угрозой. Любой горожанин в любое время может совершить покушение на него; его вполне могут однажды найти мертвым в его постели. Все они заодно с этими вигскими мятежниками – Томасом Джефферсоном, Генри Ли, Джорджем Вашингтоном. Поэтому он еще вдобавок расставил часовых вдоль всего кирпичного забора, восьми футов высотой, который окружал его резиденцию.

Она живо напомнила Дэвон Ньюгейт, и поэтому легкая дрожь прошла у нее по спине, когда кучер открыл дверь экипажа и опустил узкую деревянную лестницу, по которой первым спустился Хантер. Он повернулся, чтобы подать руку жене. Однако вместо Дэвон за его руку схватилась Сесилия. С какой стати ей быть вежливой с женщиной, которая принесла ей столько горя? А кроме того, ей так хотелось побыстрее увидеть Нейла Самнера! Она выскочила из экипажа и, шурша юбками, с надменно поднятой головой, устремилась вслед за лакеем к ступенькам подъезда, даже не оглянувшись на брата и невестку. Дэвон взглянула на помрачневшее лицо мужа:

– Она молодая еще, Хантер. И все еще злится на нас.

Хантер очнулся, оторвал тяжелый взгляд от подъезда, где уже исчезла его сестра, повернулся к Дэвон, чтобы помочь ей спуститься.

– Это не оправдывает ее поведения. Она достаточно взрослая, чтобы знать, как себя должна вести леди; иначе я бы ни за что не взял ее с собой сюда.

– Дай ей время, Хантер. Раньше ей никогда не приходилось делить тебя с кем-нибудь еще.

Хантер улыбнулся, нежно пожимая ее пальцы. – Ты прямо как Элсбет.

– Ну значит, у нас с ней есть что-то общее, – сказала она, грациозно выскакивая из экипажа. Сказала как бы между прочим, но то, что он упомянул имя ее соперницы, отнюдь не уменьшило напряжения, которое ее охватило, когда они выехали из Баркли-Гроув. Как тогда в Лондоне, измученные нервы вызвали болезненный спазм в желудке.

Дэвон глубоко вздохнула, потом выдохнула, чтобы успокоиться, взяла мужа под руку, и они отправились к массивным двустворчатым дверям, украшенным личным гербом полковника. Слава богу, ее стали меньше беспокоить приступы тошноты. Но все же ее беспокоило, как она в ее нынешнем состоянии справится с собой этим вечером.

– О, лорд и леди Баркли! Рад, что вы смогли пожаловать ко мне. Я уже рассказал гостям о вас и вашем бракосочетании, – приветствовал их на пороге хозяин. Сесилия уже вовсю флиртовала с несколькими офицерами в форме.

– Для нас это честь, полковник Браггерт, – сказал Хантер, излучая тот обычный для него шарм, благодаря которому он умудрялся избегать того всеобщего презрения со стороны соседей, который был уделом прочих роялистов. Виргинцы гордились репутацией своего штата как колыбели революции и не очень-то благоволили к тем, кто не разделял их взглядов и поддерживал корону.

– Могу я представить вам мою жену, леди Дэвон Баркли?

Полковник отвесил изящный поклон и вежливо коснулся губами поданной ему руки Дэвон.

– Как приятно, миледи. Прошу прощения, что мое приглашение нарушило ваш медовый месяц, я страшно благодарен, что вы согласились приехать к нам сегодня. А теперь позвольте мне представить вас нашим гостям. Он предложил ей руку, и после того, как супруг кивнул головой в знак согласия, повел ее к группе офицеров, окружавшей Сесилию.

– Полковник Самнер, могу ли я представить вам лорда и леди Баркли?

Нейла интересовал прежде всего Хантер – и потому он удостоил лишь беглым взглядом женщину, стоявшую рядом с полковником Браггертом и как-то неестественно побледневшую. Жены его интересовали лишь по-стольку-поскольку. Сейчас ему представлялось более выгодным обеспечить себе добрую волю Хантера Баркли. От него зависели его планы в отношении Сесилии и лондонского дядюшки.

– Добрый вечер, милорд. Рад наконец с вами познакомиться. Слышал о вас от многих наших общих знакомых в Англии. Говорят, у вас здесь большой авторитет.

Хантер пожал протянутую ему руку. Он никак не мог вспомнить, где он видел это лицо или слышал это имя, но то, что с ним связано что-то в прошлом – это он знал наверняка. Но где? Когда? Он не стал напрягать память. Рано или поздно это всплывет. Так всегда бывало. Пока что при виде этого симпатичного лица Хантера охватило какое-то смутное ощущение опасности и беспокойства.

С суховатой улыбкой Хантер ответил:

– Увы, в настоящее время не думаю, чтобы большинство моих соседей были того же мнения. Они свихнулись на идее свободы, а я для них нечто вроде сосуда дьявольского – роялист.

Мягкий смех Нейла подействовал на Дэвон как удар бича. Все рухнуло разом – мир и безопасность, которые она обрела с Хантером. Она молча глядела на человека, который поклялся, что пошлет ее на виселицу за то, что она совершила по отношению к нему.

Ледяной ужас пронизал ее всю, колени подогнулись. Лицо приобрело пепельно-серый оттенок, губы побелели. Она пошатнулась и схватилась рукой за полковника.

– Полковник, мне слегка дурно. Нельзя ли мне где-нибудь отдохнуть?

– Конечно, конечно, миледи. Пойдемте на верх, или здесь, в моем кабинете? Там окна открыты, воздух свежий.

– Да, да, туда. Думаю, несколько глотков свежего воздуха, и я буду в порядке.

Полковник Браггерт похлопал ее по руке:

– Сейчас я скажу вашему мужу, что вам нехорошо.

– Нет, нет, – Дэвон замотала головой. – Он разговаривает с полковником Самнером, я не хочу их отвлекать. Пожалуйста, проводите меня в ваш кабинет, и я быстренько приду в себя.

Полковник Браггерт бросил озабоченный взгляд на Хантера, но не стал настаивать. Отвел ее в свой кабинет, отделанный темными панелями орехового дерева, и деликатно вышел, оставив ее на кушетке около открытого окна.

Дэвон откинула голову и закрыла глаза. Она хотела симулировать недомогание, чтобы проникнуть сюда, но этого и не потребовалось. Появление Нейла Самнера – это была, без преувеличения, катастрофа, если он, конечно, вспомнит ее.

Дэвон сжала голову руками, как бы желая выдавить оттуда всякие мысли и всякие воспоминания о Нейле. Может быть, тогда и сам он каким-нибудь таинственным образом исчезнет. И когда она вернется в гостиную – с бумагами Браггерта под платьем – Нейла Самнера уже просто не будет.

– Ну пусть, пусть так и будет, – пробормотала Дэвон и уронила руки. Ладно, пока надо подумать, как раздобыть бумаги – ведь именно из-за этого она и приехала сюда.

Дэвон сделала глубокий вдох, расправила плечи и встала. Решительно подошла к большому столу, усеянному бумагами.

Пусть Самнер ее уничтожит, но пока она сделает все, чтобы помочь Хантеру.

Она любила мужа, любила всей душой; но за последние недели она прониклась восхищением и уважением и к убеждениям Хантера. Его никто не заставлял рисковать жизнью ради дела независимости колоний. Его богатство и семейные связи как раз говорили за то, что он должен быть против; его ждало место в палате лордов. Но легкий путь – это был не для Хантера. Он не стал плясать под дудочку короля Георга. Он любил Виргинию, землю, где он родился и где будут расти его дети. Он хотел, чтобы они были свободны, чтобы они могли устроить свою жизнь так, как желают, чтобы они имели право на выбор, на поиски счастья. Этого же хотела и она сама.

Дэвон быстро пробежалась по бумагам на столе. Ничего интересного. Тогда посмотрим в ящиках. Тоже ничего. Она закусила губу, задумчиво постукивая костяшками пальцев по поверхности стола. Наверняка здесь есть какой-то тайник. Она окинула внимательно взглядом стены. Ага! Большая картина над камином как-то явно не к месту. Дэвон широко улыбнулась. Полковник Браггерт не дурак, но куда ему против лондонской Тени!

Несколько секунд – и документы спрятаны за поясом нижней юбки. Так, теперь поправить платье, подравнять картину, чтобы никто ничего не заметил. Животик стал чуть больше, но это не страшно. На какой-то момент она почувствовала тот же самый прилив возбуждения, который ее охватывал во время ночных похождений Тени в Лондоне. Хотелось громко рассмеяться.

Она тихонько вышла из кабинета и вошла в гостиную. Остановилась на пороге и осмотрелась. Муж все еще продолжал свою беседу с Нейлом Самнером. Эти двое мужчин играли самую большую роль в ее жизни. Ее враг и ее любимый. Оба – сильные, красивые, и оба имеют власть над ее будущим. Но Хантера она не боялась. Он не был жестоким или злым. Может быть, он ее и не любит, но он никогда не сделает ей ничего плохого просто ради удовольствия видеть, как она страдает. Совсем другое дело – Нейл Самнер. Он будет стараться ей мстить – просто ради самоутверждения.

А может быть, повернуться и убежать отсюда? Дэвон с трудом подавила в себе этот импульс. В конце концов, она жена Хантера, он ее защитит.

– А, дорогая невесточка, решила вернуться? – это Сесилия остановилась рядом. Она кокетливо развернула дорогой веер, сделанный из черепаховой кости и атласа. Ее взгляд перебегал с одного гостя на другого. – А я-то надеялась, что ты спряталась на весь вечер – это же явно не твоя компания.

Дэвон вся сжалась. Еще и эти подначки Сесилии! Хватит с нее того, что в нескольких шагах от нее стоит ее злейший враг, разговаривает с ее мужем – как будто старые друзья встретились после долгой разлуки. Сквозь зубы она выдавила из себя:

– Я думала, у тебя сегодня есть чем заняться, кроме того что препираться со мной. Смотри, сколько приятных молодых людей. Если бы затратила столько же усилий на то, чтобы их заинтересовать собой, сколько тратишь на то, чтобы злить меня, они бы все уже лежали у твоих ног.

Сесилия, прищурившись, продолжала осматривать зал, пока не нашла белокурую голову Нейла Самнера.

– Мне не нужен их интерес. У меня здесь есть мужчина, который мне нужен, понятно, дурочка?

Сесилия с шумом захлопнула веер и, высокомерно подняв нос, вышла через стеклянную дверь в сад, оставив Дэвон в полном недоумении. Кого она увидела? В той группе, на которой остановился в последний раз ее взгляд, было только двое мужчин, которые были достаточно молоды, чтобы привлечь внимание молодой девушки. Один был ее брат. Значит, это Нейл Самнер?

Озноб пробежал у Дэвон по спине, какой-то жесткий комок застрял в горле. Да нет, не может быть! Не может быть, чтобы Сесилию что-то связывало с Нейлом Самнером. И все-таки логика подсказывала именно такой вывод. Дэвон бессильно опустила плечи. Как это она успела с ним познакомиться и уже влюбиться?

Дэвон снова взглянула туда, куда только что вышла Сесилия, и почувствовала, что ей жалко эту глупую девчонку. Что бы она там ни говорила и ни делала, зля ее, Сесилия не заслуживала такой участи. Стать еще одной зкертвой Нейла Самнера – а ведь и она, Дэ-Бон, сама одно время верила, что он в нее влюблен – когда он только развлекался!

Дэвон стиснула кулачки, искрящийся взгляд ее зеленых глаз остановился на Нейле Самнере. Пусть Сесилия ее презирает, но она теперь член ее семьи, и Дэвон будет защищать ее так же, как это сделал бы Хантер. Она не позволит этому мерзавцу играть чувствами наивной и неопытной девушки.

Дэвон несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, чтобы успокоиться, и подошла к мужу. Она должна предупредить его. Нейл – это опасность для всей семьи Баркли. Она мягко дотронулась до руки Хантера, пытаясь привлечь его внимание – но так, чтобы не привлечь внимания Нейла.

Хантер бросил на нее не слишком внимательный взгляд. Она стояла, не говоря ни слова, красивая и бледная.

Он еще не успел сказать ни слова, как вмешался – очень вовремя и кстати, как он, видимо, думал, полковник Браггерт:

– Миледи! Я надеюсь, вы чувствуете себя лучше!

Хантер нахмурился, а затем, поняв все, широко улыбнулся ему, похлопав его по плечу:

– Сэр, вы первый, кто знает теперь, что я, видимо, скоро стану отцом.

Бедный полковник Браггерт, очевидно, лихорадочно пытался сообразить, как это могло случиться так быстро после бракосочетания, лицо его выразило крайнее напряжение мысли, но вот он вроде бы восстановил самообладание в достаточной степени, чтобы изобразить широкую улыбку-поздравление:

– Я польщен. Теперь я понимаю причину недомогания леди Баркли. Давайте выпьем за будущего наследника!

Он распорядился принести и открыть ящик шампанского, специально предназначенный для таких торжественных случаев, но Дэвон не обращала внимания на всю суматоху, вызванную этим заявлением Хантера. Она окаменела под мрачным взглядом Нейла. Он узнал ее.

Она вцепилась в руку Хантера с такой силой, что он почувствовал ее ногти через ткань пиджака; сердце его замерло, когда он заметил, какой ужас плеснулся в глазах жены. Он проследил направление ее взгляда и наконец вспомнил, где он видел Нейла Самнера раньше – в здании суда, он был свидетелем обвинения против Дэвон.

Как бы беря ее под защиту, он положил ладонь поверх ее руки. Надо немедленно увести Дэвон отсюда – пока Нейл не успел еще во всеуслышание заявить, кто она такая, – а в этом случае он бы просто задушил негодяя на месте. Может быть, это был бы самый лучший выход из положения? Но нет, нельзя поддаваться эмоциям.

– Полковник, вы должны нас простить, но боюсь, Дэвон и я должны вас покинуть. В любой момент может начаться новый приступ, а доктор Лэнгли, знаете ли, дал на этот счет очень строгие указания. Ей никак нельзя переутомляться, – Хантер говорил это полковнику Браггерту, но в глазах было молчаливое предупреждение Нейлу Самнеру.

– Жаль, жаль, – сказал полковник Браггерт, чувствуя себя слегка уязвленным уходом Хантера. Он как раз распорядился откупорить одну из бутылок шампанского, а этот тип имеет наглость отказаться выпить, – из-за того, что там наговорила какая-то клистирная трубка! Эти шпаки! Браггерт выругался про себя. Однако тон его слов был скорее примирительным!

– Я все понимаю. Вы, конечно же, должны следить, чтобы леди Баркли в точности следовала предписаниям ее врача. Я не хотел бы, чтобы что-то случилось с вашим наследником.

– Да, вы очень точно описали мои чувства, – сказал Хантер. – А теперь, извините нас, мы разыщем Сесилию и поедем. Спасибо за чудесный вечер, полковник. Надеюсь, в ближайшее время вы сможете навестить нас в Баркли-Гроув и позволите нам оказать вам такое же гостеприимство.

– Желаю госпоже скорейшего выздоровления, – вмешался Нейл Самнер.

Хантер бросил взгляд через плечо – они с Дэвон уже уходили – и его темно-голубые глаза блеснули каким-то опасным огнем.

– Уверен, с ней будет все в порядке, как только она окажется дома. И, как советует доктор, я намерен сделать все, чтобы в будущем ее ничто не потревожило.

Нейл проводил Хантера и Дэвон злобным взором. Они исчезли в дверях, которые вели в сад. Чуть раньше он заметил, что туда вышла Сесилия, и он как раз хотел направиться вслед за ней – и тут-то как раз и появилась супруга Хантера Баркли.

Когда он увидел ее, он думал, что у него остановилось сердце. Ему понадобилось не больше секунды, чтобы понять, что на него глядит та подлая сучка, которая его искалечила. Не обращая внимания на окружающих, он вновь и вновь восстанавливал в памяти тот ужасный момент, когда пламя горящих углей пожирало его живую плоть, превратив его руку в бесполезную култышку. Как он хотел, чтобы Дэвон Макинси была жива и чтобы он мог заставить ее мучиться так, как мучался сам! И вот теперь это желание сбылось.

Жесткая, холодная улыбка тронула его красивые губы. Он отомстит ей полной монетой, и на этот раз никто ему не помешает. Ни суд' ни влиятельный муж, ни его собственные надежды на брак с Сесилией – ничто не помешает ему покарать Дэвон Макинси Баркли. Ей будет в десятки раз больнее, чем было ему. А потом он покончит с ней.

– Не понимаю, почему это мы все должны уезжать, если Дэвон себя не так чувствует. Мог бы просто отправить ее домой одну, – брюзгливо бросила Сесилия. Нет, она уже положительно не могла выносить этой демонстрации со стороны ее старшего братца по отношению к той дряни, на которой он женился. Само по себе это достаточно противно, но они еще мешают ей жить! Она только и успела перемолвиться несколькими словами с Нейлом до того, как полковник Браггерт представил его брату и они начали свой бесконечный деловой разговор. Она специально вышла в сад, намекнув тем самым Нейлу, чтобы он заканчивал свою беседу. Подождала его там, и – нате вам – вместо Нейла появляется Хантер и увозит ее с вечера. Если так пойдут дела, Нейл не сможет даже найти предлога приехать к ней в Баркли-Гроув!

– Сесилия, я уже тебе достаточно говорил расчет твоей непозволительной грубости по отношению ко мне и к моей жене. Ты ведешь себя как испорченная девчонка. Я как-то мирился с этим – вместо того, чтобы разрисовать тебе задницу, как ты того заслуживаешь. Думал, что ты исправишься, но ты, я смотрю, и не собираешься.

– Я, по крайней мере, не скрываю того, что чувствую. А вот ты, братец, хорош! Разыгрываешь из себя примерного супруга – но ведь я-то знаю, что ты женился только потому, что она беременная, не из-за каких-то чувств.

Дэвон почувствовала горечь во рту. Лучше бы этого не слышать! Она и так знала, что Сесилия права, но когда это вот так говорят в открытую, от этого просто стошнить может. – Что я чувствую, это касается только меня, дорогая. И отныне попридержи-ка свой язычок. Что сделано, то сделано. Дэвон – моя жена и мать моего ребенка.

Сесилия откинулась на спинку и отвернулась от Хантера. Поджав губы, она уставилась в окно, подчеркнуто игнорируя своих спутников.

Хантер тоже прислонился к бархату обшивки и тяжело вздохнул. Ночь обернулась катастрофой. Он взял Дэвон за руку, прижал ее к себе. Она сидела тоже уставившись в окно невидящим взором, нижняя губа закушена, брови нахмурены. Он тоже нахмурился. Вот доктор Лэнгли все твердит: не волноваться, избегать излишних нагрузок. Ну, а как назвать состояние, которое она испытала, встретившись лицом к лицу с человеком, который сделал все, чтобы добиться для нее смертного приговора?

– Все будет хорошо, Дэвон. Я обещаю тебе. Я не позволю кому-либо подвергнуть опасности жизнь нашего ребенка, – тихо сказал Хантер.

Дэвон посмотрела на мужа и кивнула головой. Она была благодарна ему за слова понимания и утешения. Ей хотелось ему верить. Но вспоминая выражение лица Нейла Самнера в тот момент, когда он узнал ее, она поняла, что Хантер ошибается. Все совсем не так хорошо. Самнер сделает все, чтобы раздавить ее, и то же самое – со всяким, кто попытается ему в этом помешать.

Хантер обнял Дэвон и прижал ее к себе. Она положила голову ему на плечо, пытаясь не обращать внимания на сердитые взгляды, которые время от времени бросала на нее Сесилия. Сегодня, по крайней мере, она вместе со своим мужем и она не позволит никому испортить эти часы и минуты – даже этой его ревнивой сестрице.

Когда экипаж остановился перед фасадом Баркли-Гроув, Сесилия даже не дождалась, пока кучер поможет ей выйти. Она распахнула дверцу и вылетела как пуля. Пронеслась по лестнице, с грохотом захлопнула за собой дверь своей спальни.

Не обращая внимания на демонстративное поведение сестры, Хантер взял Дэвон на руки и так, на руках, внес ее в спальню. Положил ее на кровать и сам стал раздевать ее.

Дэвон не сопротивлялась. Не могла. Его нежность прогнала темные мысли, мир снова показался ей надежным и безопасным. Она мягко погладила его по шее, заглянула в его темно-голубые глаза. Хантер – ее ангел-хранитель. Однажды он уже спас ей жизнь, спасет и на этот раз. Ей нечего бояться Нейла Самнера, пока у нее есть Хантер. Он защитит ее и их ребенка.

Хантер расшнуровал ей платье, стянул его с нее, зашелестела бумага. Улыбка тронула уголки ее губ, она села и вытащила пачку документов из того укромного места, где они были спрятаны. Гордо протянула их Хантеру: