Текст книги "Каждая ночь – твоя"

Глава 20

Эвис незаметно проскользнула в кабинет лорда Кесгрейва, свернулась калачиком в стоявшем у камина кресле и облегченно вздохнула. Слава Богу, удастся хоть немного побыть в одиночестве. Можно было бы, конечно, подняться в спальню, но Эвис до смерти не хотелось этого делать – болтливая Бриджет наверняка изнывает от нетерпения, дожидаясь возвращения хозяйки, а в других комнатах по-прежнему играли в какие-то шумные игры и веселились остальные гости. Можно было присоединиться к ним, но Эвис вдруг почувствовала, что просто умрет, если сию же минуту не сбежит куда-то, где сумеет побыть в тишине. Шумное веселье, смех и разговоры сводили ее с ума. Поэтому, сославшись на усталость, она постаралась незаметно ускользнуть и укрылась в кабинете хозяина дома.

Эвис бросила взгляд на часы – почти полночь. Скоро веселье начнет понемногу стихать, подумала она, и утомившиеся за день гости станут расходиться по своим комнатам. А как только дом погрузится в тишину, она потихоньку поднимется к себе наверх. К тому времени Бриджет либо уже уснет, либо будет слишком сонной, чтобы приставать к хозяйке с разговорами.

Эвис отыскала на письменном столе какую-то книгу, мимоходом отметив, что это сборник стихов. На столе горели две свечи, но их света было явно недостаточно, чтобы читать. Эвис со вздохом вернула томик на прежнее место и поудобнее устроилась в кресле.

Поскольку читать было нельзя, она принялась перебирать в памяти события сегодняшнего дня.

Ей до сих пор казалось странным, что после трех лет спокойной дружбы Эмори внезапно захотелось чего-то большего. Эвис ценила их дружбу, но ее никогда не тянуло к нему как к мужчине. Конечно, не появись в ее жизни Бэннинг, она, возможно, со временем смогла бы привязаться к Эмори. Но сейчас, узнав и почувствовав, что такое страсть и желание, Эвис понимала, что ее отношения с Эмори никогда не выйдут за рамки приятельских.

Как все-таки странно, думала она, прожив до двадцати шести лет, она уже успела примириться с тем, что мужчины, по-видимому, не находят ее привлекательной. Ни один мужской взгляд никогда не останавливался на ней с восхищением… она привыкла к этому и не роптала. И вдруг сразу двое мужчин, точно сговорившись, воспылали к ней страстью. Очень, очень странно, теряясь в догадках, думала Эвис.

Внезапно дверь кабинета хлопнула, и Эвис, испуганно прикрыв ладонью рот, поглубже забилась в кресло. Слава Богу, в кабинете было достаточно темно, может быть, ей повезет, и вошедший не заметит, что в комнате кто-то есть.

– Ну и что именно, ты считаешь, я должен сделать? – поинтересовался Бэннинг, вслед за лордом Кесгрейвом входя в кабинет.

– У тебя нет выбора, друг мой! – бросил тот в ответ.

– Она ни за что не согласится.

Эвис невольно принялась гадать, кто такая эта таинственная «она», о которой шла речь, и на что именно она никогда не согласится.

– Тогда скомпрометируй ее, черт возьми! – буркнул лорд Кесгрейв. – Только постарайся, чтобы при этом присутствовало как можно больше народу.

– Если я это сделаю, она возненавидит меня на всю жизнь, – с тяжелым вздохом ответил Бэннинг.

Судя по легкому бульканью, лорд Кесгрейв наполнил два бокала бренди. Потом Эвис услышала сдавленное проклятие.

– Ну и темно же тут! – чертыхнулся он.

О Господи! Эвис перепугалась не на шутку. Если он решит зажечь еще пару свечей, то наверняка обнаружит ее убежище. А Эвис страшно этого не хотелось. При обычных обстоятельствах она бы ни за что не стала подслушивать… однако этот разговор заинтриговал ее, и сейчас она многое отдала бы, лишь бы иметь возможность дослушать его до конца.

– Послушай, Бэн, если ты намерен сделать все, чтобы защитить ее от этого мерзавца, то особого выбора у тебя нет.

– Ну, она, возможно, никогда не согласится выйти за меня замуж. Знаешь, Трей, мне уже начинает казаться… а вдруг она не совсем равнодушна к этому типу?

– Но она ведь провела с тобой наедине почти две недели! Неужели даже после этого она не испытывает к тебе никаких чувств?

Господи… так они говорят о ней! Наверное, она совсем отупела от усталости, если сразу же не сообразила, что эти двое обсуждают ее. Гнев ударил ей в голову с такой силой, что Эвис моментально забыла о своем благоразумном решении остаться незамеченной.

– Просто ушам своим не верю! – воскликнула она, выпрыгнув из своего кресла, словно чертик из коробочки. – Так, значит, ты рассказал обо мне?!

– Добрый вечер, мисс Коупли. – Лорд Кесгрейв невозмутимо поднес к губам бокал с бренди. – Присоединитесь к нам?

Проигнорировав вопрос хозяина дома, Эвис, точно разъяренная тигрица, накинулась на Бэннинга:

– Ты… ты рассказал обо мне!

– Вообще-то, мисс Коупли, – вмешался лорд Кесгрейв, – Бэннинг ничего мне не говорил. Я сам догадался, что между вами что-то происходит.

Она, наконец, соизволила обратить на него внимание.

– Как вы могли об этом догадаться, – ее глаза горели яростью даже в темноте, – если он не рассказал вам об этом?!

– Видите ли, – вкрадчиво произнес Кесгрейв, – это я помог Бэннингу и не дал вам поговорить с Биллингсуортом в тот вечер, когда ваш кузен давал бал.

На мгновение Эвис оцепенела.

– И только поэтому вы вообразили, что мы с Селби стали любовниками? – саркастически бросила она, когда дар речи вновь вернулся к ней. – Это абсурд!

– Нет. – С губ лорда Кесгрейва сорвался гортанный смешок. – Кое-кто видел, как Бэннинг покидал гостиницу «Холсгед инн» с женщиной, в которой за полверсты можно было угадать леди из общества. Мне оставалось только сложить вместе два и два. Нетрудно было догадаться, что этой женщиной были вы, мисс Коупли, в особенности если вспомнить, что после бала у вашего кузена и вы, и он вдруг неожиданно куда-то исчезли и пропадали целых две недели.

– Нас видели? – упавшим голосом пробормотала Эвис.

– Ну, не совсем так, – вмешался Бэннинг, сделав шаг к ней. – Собственно говоря, узнали только меня. Твоего лица под вуалью не разглядел никто.

– Почему ты мне не сказал?!

– Не хотел, чтобы ты волновалась понапрасну, – пожал плечами он.

– О Господи… – стиснув дрожащие руки, сдавленным голосом пробормотала Эвис. – Это мне наказание… Кара Божья за мое безнравственное поведение!

– Глупости, – ответил Бэннинг, ласково погладив ее по щеке. – Ничего подобного! Немедленно выкинь это из головы!

– Ну, думаю, пора пожелать вам обоим доброй ночи, – окинув их взглядом, пробормотал лорд Кесгрейв. Допив то, что еще оставалось в бокале, он направился к двери, выскользнул в коридор и плотно прикрыл ее за собой, оставив Бэннинга и Эвис вдвоем.

Эвис не поняла, как это произошло, но ее голова сама собой опустилась ему на плечо. Сильные руки обхватили ее за плечи – и Эвис прижалась к его груди, чувствуя, как от него исходит ощущение уверенности и спокойствия. Так бывало всегда, стоило ей только почувствовать себя слабой, как рядом появлялся он, всегда готовый прийти ей на помощь. Как случилось, что с каждым днем она все больше и больше стала зависеть от него, гадала Эвис. Почему ей все труднее представить свою жизнь без Бэннинга?

– Трей будет молчать, клянусь, – уверенно проговорил он.

– Знаю, – прошептала она.

Нужно уйти прежде, чем кто-то, войдя в кабинет, наткнется на них с Бэннингом, вдруг спохватилась Эвис. И уперлась ладонями ему в грудь, чтобы он отпустил ее.

– Спокойной ночи, Бэннинг. Мне пора.

– Не уходи…

Эвис обернулась – тусклый свет свечей не мог скрыть пламени, которое горело в синих глазах Бэннинга.

– Я должна идти, – слабым голосом пробормотала Эвис. – Мы оба знаем, что будет, если кто-то обнаружит, что мы тут вдвоем…

Бэннинг с улыбкой притянул ее к себе.

– В кабинете? – подмигнул он.

– Да, – кивнула Эвис, отступая на шаг.

– Ну и что в этом такого? – снова шагнув к ней, едва слышно спросил Бэннинг.

Теперь она чувствовала исходивший от Бэннинга густой аромат бренди, который он пил. Смешавшись, Эвис сделала маленький шажок… потом другой, потихоньку отступая к двери, пока не прижалась к ней спиной. Бэннинг, не сводя с Эвис глаз, придвинулся ближе – в глазах его по-прежнему пылал огонь.

– Ну не можем же мы расстаться без поцелуя, верно? – прошептал он. – Ты согласна, что это было бы неправильно?

Да, конечно… но вот сможет ли он уйти после того, как поцелует ее? И хватит ли у нее самой сил и решимости это сделать? Воспоминания о том, как они с Бэннингом занимались любовью, внезапно нахлынули на нее, и Эвис задрожала всем телом. Она поняла, что снова хочет его. Она ведь никогда не переставала хотеть его.

Да, она всегда любила его… и будет любить до последнего своего вздоха.

Бэннинг медленно склонил голову, словно каждую минуту ожидая, что она оттолкнет его. Но у Эвис просто не было сил это сделать: все, на что она оказалась способна в эту минуту, – это смотреть, как его чувственные губы приближаются к ее губам. Но когда это произошло, она чуть не вскрикнула от досады, губы Бэннинга лишь на миг прикоснулись к ее губам. Это был поцелуй-вздох… поцелуй-насмешка…

Вцепившись руками в лацканы его сюртука, она притянула его к себе… По лицу Бэннинга скользнула легкая усмешка – он впился страстным поцелуем в ее рот.

Губы Бэннинга проложили дорожку поцелуев к ее уху. Осторожно прикусив зубами нежную раковинку, он прошептал:

– Пойдем ко мне в спальню…

Бог свидетель, как ей хотелось ответить ему «да»!

– Я хочу тебя, – пробормотал Бэннинг. – Прямо сейчас. Я умираю от желания снова почувствовать тебя в своих объятиях.

– Нет, Бэннинг.

Губы Бэннинга возле ее щеки слегка шевельнулись, и Эвис догадалась, что он улыбается.

– Ты ведь тоже хочешь меня, Эвис. Я слышу, как колотится твое сердце у моей груди. Я слышу, как ты задыхаешься. Попробуй, скажи мне, что ты не хочешь меня!

– Нет… не могу.

– Тогда пойдем ко мне.

– И этого я тоже не могу.

– Но почему?!

Какой простой вопрос, только вот ответов на него может быть слишком много.

– Я не могу стать твоей женой. И потом, помнится мне, ты сказал, что берешь назад свое предложение?

– Ах это! – хмыкнул Бэннинг. – Ну я ведь могу в любой момент сделать тебе еще одно!

– Можешь, – кивнула Эвис. – Но я не смогу его принять, – с сожалением в голосе добавила она.

– Послушай, я не такой, как твой отец, – прошептал он ей на ухо.

Эвис застыла, не веря собственным ушам. Он не мог этого сказать! Не мог, потому что об этом не знала ни одна живая душа, кроме самых близких ее друзей, а они ни за что на свете не выдали бы этой тайны. Тем более Бэннингу. Кроме… Дженетт!

– Это твоя сестра рассказала тебе о моем отце?

– Да.

Злость, захлестнувшая ее, придала ей силы – Эвис так энергично толкнула Бэннинга, что он качнулся и невольно сделал шаг назад.

– Она не имела никакого права обсуждать с тобой мою личную жизнь! – сдавленным голосом крикнула Эвис.

– Ты зря так расстраиваешься, – покачал головой Бэннинг, протянув руки, он попытался снова обнять ее, но она с яростью вырвалась, зашипев на него, как разъяренная кошка. – Жаль, что ты мне не доверяешь, иначе ты рассказала бы мне об этом сама, – вздохнул он.

– Вот, значит, как?! А по-моему, мои семейные дела совершенно тебя не касаются! – со злостью бросила она.

– Еще как касаются! – рявкнул он в ответ. – Особенно когда из-за них ты отказываешься от счастья и делаешь несчастным меня! Ведь ты поэтому не хочешь выходить за меня замуж, так? – Бэннинг взял себя в руки. – Ты ведь не похожа на свою мать. – Голос его невольно смягчился. – А я уверен, что у меня нет ничего общего с твоим отцом.

– Ты прав – я действительно не похожа на свою мать! – распахнув дверь, бросила Эвис через плечо. Окинув Бэннинга прощальным взглядом, она вдруг выпалила: – Я похожа на отца!

Дверь с грохотом захлопнулась у нее за спиной. Выругавшись, Бэннинг взял бокал с бренди и тяжело опустился в стоявшее рядом кресло. Как она может верить в то, что он такой же, каким был ее отец, недоумевал он. Судя по тому, что он услышал от Дженетт, этот человек был настоящим монстром.

К тому же она, оказывается, вбила себе в голову, что унаследовала все пороки своего отца. Бэннинг возмущенно фыркнул, не понимая, откуда она это взяла. Такая любящая, такая страстная женщина!

Господи, как случилось, что он по уши влюбился в нее? Бэннинг даже представить себе не мог, что когда-нибудь в его жизнь войдет женщина, которую он полюбит так глубоко и пылко… И захочет, чтобы она стала его женой и матерью его будущих детей – и его возлюбленной до конца дней.

Казалось бы, самым разумным решением было просто поговорить с ней. И однако всякий раз, стоило ему только заикнуться о свадьбе, об их будущей жизни вдвоем, она тут же отталкивала его – даже если перед этим таяла от его поцелуев. Бэннинг уже не знал, что и думать. В голову лезла какая-то чушь. Окончательно отупев от отчаяния, он принялся пить. И пил до тех пор, пока небо на востоке не посветлело. Розовые пальцы зари тронули облака над горизонтом, Бэннинг понял, что близится рассвет.

Бренди ударил ему в голову, и на смену размышлениям пришли злость и гнев. Злость на Эвис… гнев на самого себя.

Господи… ведь все должно было быть очень просто, в бессильной ярости думал он. А Эвис умудрилась так запутать их отношения, превратив их в какой-то гордиев узел, и сделать простое настолько сложным, что у него голова идет кругом. Бэннинг понятия не имел, что теперь предпринять. Он ведь скомпрометировал ее, а эта невозможная женщина по-прежнему отказывается выйти за него замуж! Он даже плюнул на свои принципы и признался ей в любви – а она все равно отказывается стать его женой!

Проклятие… что еще он может сделать?!

Гнев, обида, бешенство захлестнули Бэннинга с такой силой, что у него помутился рассудок. Он чувствовал, что просто сойдет с ума, если не даст выхода клокотавшей в душе ярости. Он забегал по комнате, потом вдруг выглянул в окно – и сообразил, как он может это сделать.

Выскочив из дома, он бросился в конюшню, вывел одну за другой лошадей и пустил их попастись на огороженный луг, а сам схватил вилы и снова отправился в конюшню. По опыту Бэннинг давно уже понял: лучшее лекарство от дурного настроения – это грязная, тяжелая работа. Сняв сюртук и шейный платок, он расстегнул рубашку, засучил рукава и принялся чистить денники. Покончив с одним, сбросил с себя грязную, перепачканную навозом рубашку, швырнул ее в сторону и принялся за другой.

– У меня хватает парней, которым я за это плачу, – послышался низкий, насмешливый голос.

Оглянувшись, Бэннинг заметил Трея, привалившегося спиной к двери конюшни, – на губах его друга играла ехидная усмешка. Лицо Бэннинга потемнело.

– Уйди, прошу, – прошептал он. – Оставь меня в покое! Вместо того чтобы уйти, Трей теперь ухмылялся во весь рот.

– Что-то мне подсказывает, что я вчера зря поторопился уйти и оставить вас вдвоем – похоже, ваша беседа с мисс Коупли закончилась не совсем так, как ты рассчитывал.

– Тебе следует убраться отсюда! – Бэннинг стиснул зубы.

– И лишить себя удовольствия видеть, как ты тут мучаешься? – Брови лорда Кесгрейва взлетели вверх. – Ни за что! Даже не надейся! – рассмеялся он.

Бэннинг, шумно вздохнув, попытался сделать вид, что не замечает Трея, – напрасная надежда. Если бы тот молчал, было бы еще ничего, но от души веселившийся Трей то и дело отпускал в его адрес ехидные шуточки. Наконец терпение у Бэннинга лопнуло. Разъяренно фыркнув, он с угрожающим видом двинулся к Трею.

– Проклятие… что тут смешного?! – прорычал он.

– Я прекрасно помню, как ты от души забавлялся, наблюдая, как я строю из себя дурака, неуклюже ухаживая за своей будущей женой. Представляешь, какое удовольствие сейчас испытываю я, наблюдая, как ты бесишься? – расхохотался Трей.

Бэннинг тяжело вздохнул.

– Проклятие, – дрожащим от возмущения голосом буркнул он. – Какие ухаживания?! Эта женщина и слушать не желает о замужестве!

– Ну, у тебя ведь всегда есть в запасе мисс Роубак! – Выпустив в него эту парфянскую стрелу, Трей пулей вылетел за дверь – раньше, чем выведенный из себя Бэннинг успел запустить в него попавшей под руку метлой.

Эвис набрала полную грудь воздуха, словно собираясь броситься с головой в холодную воду, выдохнула и направилась к конюшням. Лакей сообщил ей, что Бэннинг там уже около часа. Она так и не уснула, до рассвета провертелась в постели, ломая себе голову и пытаясь придумать, что делать, и в конце концов решила, что у нее нет другого выхода, кроме как рассказать Бэннингу все. Как бы там ни было, нельзя водить его за нос – Бэннинг имеет право знать, почему она не может стать его женой.

Идя по дорожке, Эвис гадала, дождется ли он ее – ей очень хотелось надеяться, что сегодня ее ожидания не будут обмануты.

По дороге она нос к носу столкнулась с лордом Кесгрейвом – судя по всему, он как раз возвращался из конюшни.

– Лично я на вашем месте подумал бы дважды, стоит ли идти туда, – предупредил он, пряча в глазах лукавую усмешку.

– Что-то не так? – удивилась Эвис.

– Бэннинг, – коротко объяснил Трей. – У него плохое настроение.

Странно… до сих пор ей еще никогда не доводилось видеть Бэннинга в дурном расположении духа. Ну разве что в тот день, когда она в первый раз отказалась выйти за него замуж.

– Понятно, – кивнула она. – Неужели все так плохо?

– Хуже не бывает. Он чистит конюшню, – бросил лорд Кесгрейв, как будто это все объясняло.

– О-оо! – округлив глаза, протянула Эвис. Лорд Кесгрейв подал ей руку.

– Могу я проводить вас туда? – учтиво осведомился он.

Эвис покусала нижнюю губу. Она понимала, пришло время сразиться со своими страхами лицом к лицу. Одним из них был страх перед лошадьми, другим – перед мужчиной, когда он в ярости.

– Нет, благодарю вас, милорд, – отказалась она. – Лорд Селби пообещал взять меня на верховую прогулку. И я думаю, он сдержит слово.

– Как скажете, мисс Коупли. – Откланявшись, лорд Кесгрейв оставил ее и пошел дальше.

Сделав глубокий вдох – для храбрости, Эвис зашагала к пристройке, где были конюшни. Дверь с легким скрипом приоткрылась, и Эвис тут же сморщила нос – резкий запах конского навоза, ударивший ей в лицо, оказался настолько густым, что у нее тошнота подкатила к горлу.

– Это снова ты, Трей? Я же велел тебе убираться!

– Это не Трей, – тихо пробормотала Эвис.

Он резко обернулся – синие глаза его горели яростью.

– Что тебе тут понадобилось? – рявкнул он.

– Мне казалось, мы договорились отправиться на прогулку. – Эвис беспокойно облизнула губы. – Если, конечно, тебе удастся заставить меня взобраться на лошадь, – пошутила она.

– Ты выбрала не самое удачное время, – буркнул Бэннинг, поворачиваясь к ней спиной, и снова принялся убирать из стойла перепачканное в навозе сено. Эвис заворожено смотрела, как при каждом его движении вздуваются и перекатываются мускулы на его спине.

– Бэннинг…

– Я хочу побыть один. – Схватив вилы, Бэннинг подцепил охапку свежего сена и принялся разбрасывать его по вычищенному деннику.

– Ты зол на меня? – грустно спросила Эвис. Бэннинг замер.

– На тебя, на себя… на всех!

– Прости… – прошептала она. И маленькими, осторожными шажками двинулась к нему, каждую минуту ожидая, что он сбежит. Набравшись смелости, Эвис обхватила его за талию и прижалась к нему, почувствовав, как моментально напряглось его тело. – Я не хотела причинять тебе боль.

Бэннинг молчал. Она прижалась щекой к его спине и закрыла глаза. Этого было достаточно, чтобы Бэннинг окаменел.

– Прости… – повторила она.

– Довольно, Эвис. – Высвободившись из ее рук, Бэннинг обернулся.

При виде его обнаженной груди сердце Эвис глухо заколотилось. Да, она хотела его. Но не только ради того наслаждения, которое он всегда дарил ей, – сейчас это было не главное. Ей хотелось успокоить его, облегчить его боль. Ей хотелось, чтобы он понял наконец, как сильно она его любит.

– Думаю, тебе лучше уйти, – выдавил из себя Бэннинг.

– А вот я так не думаю, – заявила Эвис. И шагнула к нему.

Бэннинг попятился – и продолжал пятиться до тех пор, пока не почувствовал спиной стену денника. Глаза его, еще совсем недавно синие, потемнели.

– Эвис… – хрипло предупредил он.

Вместо ответа она вскинула руки и положила ладони ему на грудь – даже под тканью перчаток чувствовалось, как напряглись его мускулы. Руки Эвис обвились вокруг шеи Бэннинга – привстав на цыпочки, Эвис закрыла глаза и поцеловала его. Однако губы Бэннинга, всегда такие мягкие, такие податливые, сейчас даже не дрогнули – Эвис показалось, она целует губы каменной статуи. Зол и даже не пытается это скрыть. Что ж… похоже, она это заслужила, смиренно подумала она.

Отодвинувшись, Эвис попыталась заглянуть ему в глаза.

– Пожалуйста, Бэннинг, помоги мне справиться с моими страхами, – взмолилась она. – Прошу тебя!

Что-то мелькнуло в его глазах. Из груди Бэннинга вырвался вздох, и Эвис почувствовала, как окаменевшие мышцы постепенно расслабились.

– Ладно, – кивнул он. – Так каким из твоих страхов займемся в первую очередь? Перед лошадьми? Или передо мной?

Эвис закусила губу. Странно… чем больше времени она проводила с Бэннингом, тем меньше его боялась.

– Я никогда не опасалась тебя, – прошептала она наконец. – Я боялась самой себя… того бешеного гнева, который иногда охватывает меня. Судя по всему, Дженетт рассказывала тебе о моей семье?

– Вполне достаточно. – Взгляд Бэннинга остановился на руке Эвис – той самой, на которой остался шрам.

– Тогда ты должен был догадаться, отчего мне так страшно. Я боюсь, что со временем стану похожей на своего неуравновешенного отца. Боюсь, что не смогу сдержать злость, и она выплеснется на тех, кого я люблю. Как я могу выйти за кого-то замуж, если знаю, что могу превратиться в такое же чудовище, каким когда-то был мой отец?! А что, если я ударю ребенка? Нашего ребенка?

Из груди Бэннинга вырвался вздох.

– Теперь я понимаю, чего ты боишься. Однако твои страхи напрасны. Поверь мне – выдержки у тебя намного больше, чем тебе кажется.

– А вдруг ты ошибаешься? Что, если я не смогу сдержаться?

– Я буду рядом. И помогу тебе это сделать, – прошептал он.

Эвис уронила голову ему на плечо.

– Знаешь, стоит мне только представить, как нечто в этом роде может произойти со мной, как я тут же вспоминаю, как жили мои родители.

– И твой страх просыпается с новой силой? – понимающе кивнул Бэннинг.

– Да.

Он ласково поцеловал ее в теплую макушку.

– Может, попробуем все-таки усадить тебя на лошадь?

Повернувшись, Бэннинг взял висевшие на гвозде сюртук и рубашку и зашагал к выходу.

– Пошли, Эвис, – скомандовал он. – Урок начинается.

Вслед за Бэннингом Эвис вышла во двор и стала смотреть, как помощник конюха седлает для нее кобылу. Чем ближе она подходила к ней, тем более огромной казалась ей лошадь. Ноги у Эвис стали непослушными.

– Бэннинг… – сразу вспотев от страха, пробормотала она. Обернувшись, он послал ей ободряющую улыбку:

– Не бойся, ты сможешь.

С трудом проглотив вставший в горле комок, Эвис сделала еще один шаг к кобыле.

– Как ее зовут?

– Лютик. Она очень смирная и ласковая. – Взяв Эвис за руку, Бэннинг заставил ее положить ладонь на голову лошади. – Она может почувствовать, что ты нервничаешь. Поэтому постарайся успокоиться.

– Не могу.

– Нет, можешь. К тому же я все время буду рядом с тобой, так что не бойся. – Бэннинг протянул ей руку. – Ну, готова?

Пытаясь успокоиться и взять себя в руки, Эвис несколько раз глубоко вдохнула… как будто это может помочь, промелькнуло у нее в голове, учитывая, что она оказалась зажатой между теми, кого боялась больше всего на свете – лошадью и этим мужчиной.

– Да, – наконец выдавила она.

Усадив Эвис в седло, Бэннинг поднял голову и шутливо подмигнул ей.

– Тебе когда-нибудь доводилось падать, когда ты была маленькой?

Эвис судорожно кивнула.

– Сколько тебе тогда было лет?

– Ш-шесть. – Лошадь под ней шевельнулась, и Эвис вцепилась в поводья мертвой хваткой.

– Ну же, Эвис, ты можешь это сделать! – Бэннинг вдруг шагнул вперед и оказался перед лошадью.

– Куда ты?! – вскрикнула Эвис.

– Возьму лошадь под уздцы и поведу ее, чтобы она не вздумала шарахнуться в сторону. – Взяв поводья, Бэннинг принялся медленно водить лошадь по кругу.

Все это время Эвис была занята тем, что старалась дышать и держать глаза открытыми. На самом деле в легком галопе, которым двигалась лошадь, не было ничего пугающего. И очень скоро Эвис поймала себя на том, что страх начинает потихоньку отступать.

– Ну как ты там? – поинтересовался Бэннинг, глядя на нее снизу вверх.

– Неплохо… можно даже сказать, замечательно. Знаешь, если честно, мне нравится!

– Я сразу сказал, что у тебя получится, – улыбнулся он в ответ. – Может, попробуешь сама? – Он протянул ей поводья.

– Нет!

Ответом на это был смешок, сорвавшийся с его губ. После нескольких кругов Бэннинг остановил кобылу и протянул руки, чтобы снять Эвис с седла.

– Ну, думаю, для первого урока достаточно, – объявил он.

– Да, – улыбнулась она ему. – Но, если честно, я не против это повторить.

Эвис окинула взглядом поля и обратила внимание на группу мужчин с ружьями, рысью трусивших через луг. Господи, она совсем забыла об охоте, спохватилась она. Спрыгнув на землю – естественно, с помощью Бэннинга, – она с удивлением спросила:

– А почему ты не поехал на охоту вместе со всеми?

Эвис заметила, как он слегка напрягся, а потом неловко отвел глаза в сторону.

– Мне сегодня не хотелось охотиться, – сказал Бэннинг. – А сейчас извини, мне пора идти. – И он быстро ушел. А Эвис так и осталась стоять рядом с кобылой, хлопая глазами и не зная, что делать дальше.

Даже Дженетт постоянно отмечала, до какой степени ее старший брат гордится своими познаниями в охоте… но сейчас она бы этого не сказала. Что же изменилось? Эвис вдруг споткнулась и застыла, кое-что вспомнив…

«Мы оба знаем, что ты никогда не решишься взять в руки пистолет…»

Кто же это сказал? Она наморщила лоб. Ах да, Сомертон – это случилось в тот день, когда они с Бэннингом разговаривали во дворе гостиницы, а она сидела в карете. Но почему он так сказал? Может, у Бэннинга появилось необъяснимое отвращение к пистолетам, недоумевала Эвис. Но если так, то почему?

Она чувствовала, что ей отчаянно недостает Бэннинга – стоило ему только уйти, как она ловила себя на том, что уже тоскует по нему. Ей не хватало его улыбки, его смеха, его шуточек, долгих, задушевных разговоров с ним. Но больше всего ей не хватало любви, которую она читала в его взгляде всякий раз, когда он смотрел на нее.

Эвис уже взялась за ручку двери, когда отчаянный детский рев заставил ее застыть на месте. Она оглянулась – рев несся из соседней комнаты. Поколебавшись, Эвис на цыпочках подкралась к двери и заглянула внутрь. Посреди комнаты, одной рукой прижимая к себе пронзительно вопящего младенца, топталась Мэри Мартин. Младшая дочка, всхлипывая, тянула ее за другую руку. По лицу девочки горохом катились слезы.

– Вам помочь? – спросила Эвис.

– Ох… да, пожалуйста, – со вздохом облегчения повернулась к ней Мэри. – Просто походите с ним немного. Может быть, он успокоится на руках и уснет.

Эвис осторожно похлопала маленького Итона по спинке и принялась ходить по комнате. Мэри и Сара скрылись за дверью детской. Расхаживая по комнате и поглаживая вопящего Итона, Эвис снова почувствовала исходящий от него сладковатый аромат детского тельца. А потом неожиданно для самой себя наклонилась и потерлась щекой о его лысую, теплую головенку.

– Ш-шш, Итон, не плачь, – прошептала она. – Мама сейчас вернется.

Итон издал еще несколько протестующих воплей, а потом уронил головку ей на плечо и моментально уснул. Она продолжала медленно прохаживаться по комнате, прижимая ребенка к себе и что-то мурлыкая себе под нос.

– Я тоже этого хочу… – вдруг неожиданно для себя прошептала она.