Текст книги "Сын света"

38

Человек, который пытался убрать Рамзеса, прибегнув к услугам конюха и возницы, не ошибся: младший сын царя появился на свет, чтобы стать его преемником. Многими чертами характера он походил на отца: его энергия казалась неистощимой, ум и воля к действию, пожалуй, могли преодолеть любое препятствие, огонь, который горел в его душе, предопределял для него высшую власть.

Несмотря на все его предостережения, никто не хотел его слушать. Выбор Рамзеса регентом, наконец, открыл многим глаза, и тогда они пожалели о том, что его попытки что-то изменить не увенчались успехом. Хорошо еще, что конюх и возница уже были на том свете: поскольку он никогда сам с ними не встречался, а посредник никогда уже никому ничего не скажет, расследование было обречено на неудачу. Не существовало никакого способа добраться до него самого и доказать его вину.

Принимая во внимание его планы, которые хранились в строжайшей тайне, он не мог позволить себе и малейшей неосторожности. Нанести сокрушительный и точный удар было единственным решением, даже если теперешнее положение Рамзеса делало задачу более трудной. Рядом с регентом постоянно кто-то находился, Амени ловко отваживал навязчивых посетителей, лев и собака были царевичу прекрасными телохранителями. Проникнуть внутрь дворца не представлялось возможным.

Зато устроить несчастный случай во время его переезда или путешествия было сравнительно несложно, при условии, если правильно подобрать нужных людей. Эта блестящая мысль не давала ему покоя. Если Сети попадется в ловушку и согласится взять с собой в Асуан своего сына, Рамзес оттуда не вернется.

В девятый год царствования Сети Рамзес праздновал свое семнадцатилетие в компании Амени и Сетау с его нубийской невестой, Лотус. Конечно, было жаль, что Моис и Аша не смогли прийти: первого задержали дела на стройке в Карнаке, второй только что отбыл в Ливан с миссией ознакомительного порядка, которую поручило ему министерство иностранных дел. Собрать когда-нибудь в будущем бывших учеников «Капа» представлялось довольно проблематичным, если только регент не сделает их своими ближайшими соратниками; однако независимость их ума должна была неминуемо указать им разные дороги. Только Амени отказывался покидать Рамзеса, объясняя это тем, что без него регенту сложно было бы справляться с управлением своей администрацией и содержать все дела в порядке.

Лотус, отказавшись от услуг придворного повара, сама приготовила жареного ягненка с виноградом и горошком.

– Отменно, – оценил регент.

– Отведаем, но не будем объедаться, – посоветовал Амени. – У меня еще работа.

– Как ты терпишь этого дотошного писаря, убийцу радости? – вмешался Сетау, который прежде решил накормить собаку и льва внушительных размеров.

– Не у всех есть свободное время гоняться за змеями, – вступился за себя Амени. – Если бы я не тратил время, записывая рецепты лекарств, которые ты составляешь, твои усилия были бы напрасны.

– Где расположились новобрачные? – поинтересовался Рамзес.

– На границе пустыни, – ответил Сетау, лукаво улыбаясь. – Как только спускается ночь, все рептилии выползают наружу, и мы с Лотус отправляемся на охоту. Не знаю, хватит ли всей нашей жизни, чтобы изучить все разнообразие видов змей и их повадки.

– Твой дом не похож на жилище, – заметил Амени. – Это, скорее, лаборатория. И ты все время расширяешь ее… Получая такие суммы за свои лекарства, ты, конечно, можешь выстроить себе целый дворец.

Заклинатель змей внимательно посмотрел на писца.

– Кто тебе сказал? Ты ведь никогда и носу не показываешь из своего кабинета!

– Где бы он ни находился, твой дом все равно зарегистрирован в кадастре и эпидемической службе; я же всего лишь подбираю нужную информацию для регента.

– Да ты следишь за мной! Этот малыш опаснее скорпиона!

Желтый пес весело залаял, не веря в раздражение Сетау, который продолжал обмениваться колкостями с Амени, пока внезапное вторжение посланника фараона не прервало их беседу. Рамзесу надлежало в спешном порядке явиться во дворец.

Сети и Рамзес медленно шли в гору по узкой тропинке, которая петляла между громадными глыбами розового гранита. Прибыв ранним утром в Асуан, правитель и его сын тут же отправились в карьеры. Фараон желал лично проверить тревожный отчет, который ему недавно представили, и хотел, чтобы его сын увидел богатое скопление минералов, где добывался камень для будущих обелисков, колоссов, ворот и плит, украшающих храмы, – собрание шедевров, вытесанных из твердого камня под открытым небом.

В послании говорилось о некоем конфликте между прорабами, рабочими и солдатами, в обязанности которых входило перевозить многотонные монолиты на огромных баржах, соединенных между собой в ряд и выстроенных специально для этого. К этим неурядицам прибавилась еще одна, гораздо более серьезная: специалисты полагали, что запасы главного карьера уже исчерпаны. По их мнению, там остались лишь небольшие куски и вкрапления слишком малого размера, чтобы из них могли получиться большие обелиски или гигантские статуи.

Отчет был подписан неким Апером, управляющим карьерами, который, опасаясь, как бы его донесение не задержали чиновники, поскольку в нем открывалась нелицеприятная правда, решил обратиться непосредственно к царю, минуя административную лестницу. В секретариате правителя, расценив, что данные отчета серьезны и реальны, представили донесение царю.

Рамзес чувствовал себя как дома среди обломков скал, палимых солнцем; он ощутил силу вечного материала, который скульпторы превращали в говорящие камни. Огромный карьер Асуана являлся одной из опор государства, со времени первой династии олицетворяя неизменность человеческого стремления к творчеству, которое переживало поколения и бросало вызов разрушительному времени.

Распределение и использование гранита были четко организованы. Разбившись на группы, камнерезы отыскивали лучшие каменные глыбы, осматривали их и осторожно отделяли от породы. От качества их работы зависела жизнь Египта. Под их руками рождались храмы, в которых обитали силы созидания, и статуи, в которых жили души воскресших.

Каждый фараон считал своим долгом заниматься карьерами и условиями жизни тех, кто там работает; бригадиры были счастливы увидеть Сети и приветствовать регента, который все больше начинал походить на своего отца. Здесь имя Шенара было неизвестно.

Сети вызвал управляющего карьерами.

Коренастый, широкоплечий, с квадратным затылком и толстыми пальцами, Апер простерся ниц перед правителем. Что ожидает его, проклятие или похвала?

– Стройка кажется мне спокойной.

– Все в порядке, Великий Царь.

– В письме сказано обратное.

– В моем письме?

– Ты хочешь сказать, что не писал мне?

– Писать… Я в этом не силен. Когда мне это необходимо, я прибегаю к услугам писцов.

– Разве ты не докладывал мне о чрезвычайной обстановке, о конфликте между рабочими и солдатами?

– О, нет, Великий Царь… Конечно, всегда бывают мелкие трения, но ничего серьезного, мы справляемся.

– А прорабы?

– Мы их уважаем, они уважают нас; это не городские жители, но простые рабочие, заслужившие свое положение собственным трудом. Они знают свое дело. Если кто-нибудь из них начинает задаваться, его быстро ставят на место.

Апер уже потирал руки, готовясь привести в чувство нарушителя общественного порядка.

– Запасы главного карьера заканчиваются?

Управляющий застыл от удивления.

– Ах, это… Вас уже предупредили?

– Так это правда?

– Более или менее… Начинаются небольшие трудности, предстоит вести добычу немного глубже; через три-четыре года в самом деле нужно будет начинать разработку другого месторождения. И поскольку вы уже предупреждены… Это провидение!

– Покажи мне это место.

Апер провел Сети и Рамзеса на вершину небольшого холма, откуда открывался вид на просторы разрабатываемых каменоломен.

– Здесь, слева от вас, – указал он, вытянув руку. – Мы сомневаемся, удастся ли вырубить достаточно большой кусок для обелиска.

– Тише, – скомандовал Сети.

Рамзес заметил, как изменился взгляд его отца: он смотрел на камни с необычайным напряжением, как будто проникая внутрь их, как будто его плоть становилась гранитом. Рядом с Сети воздух накалился до предела. Не вытерпев жара, управляющий отодвинулся; Рамзес же стоял рядом, не шелохнувшись. Он тоже попытался проникнуть за границу видимого, но его мысль уперлась в стену камня, острая боль поразила его в солнечное сплетение. Однако он упрямо не желал сдаваться; не обращая внимания на боль, он, в конце концов, стал различать жилы в камнях. Казалось, они выступают из самой земли, вырываются на солнце и воздух, принимают причудливую форму и затем превращаются в глыбы розового гранита, усыпанного блестками смальты.

– Оставьте обычное место, – приказал Сети, – и начинайте разрабатывать с правой стороны, на широком плато; здесь гранит не иссякнет еще десятки лет.

Управляющий устремился к указанному месту и с помощью лома поддел слой черной жильной породы, не обещавшей ничего сверхъестественного. И все же фараон не ошибся: тут же показался кусок гранитной породы небывалой красоты.

– Ты тоже это увидел, Рамзес. Поступай так и впредь. Старайся проникнуть в сердце камня, и ты найдешь.

Меньше чем за четверть часа весть о чуде фараона облетела все карьеры, пристани и город. Это означало, что эра больших работ будет продолжаться, и процветанию Асуана ничто не угрожает.

– Значит, это не Апер написал письмо, – заключил Рамзес. – Кто же попытался ввести вас в заблуждение?

– Меня не затем сюда вызвали, чтобы открыть новый карьер, – согласился Сети. – Податель письма не ожидал такого поворота событий.

– Чего же он хотел?

Озадаченные, царь и его сын спустились по узкой тропинке, вившейся по склону холма. Сети, уверенно ступая, шел впереди.

Вдруг какой-то гром привлек внимание Рамзеса.

В тот самый момент, когда он обернулся, чтобы посмотреть, что это было, два валуна, скакавших с вершины, как испуганные газели, скатились вниз, оцарапав ему ногу; за ними вдогонку устремился целый поток камней, вслед за которыми летела, громыхая, огромная глыба гранита.

Ослепленный облаком пыли, Рамзес закричал:

– Отец, берегитесь!

Подавшись назад, юноша упал.

Мощная рука Сети схватила его и вытащила из-под града камней. Гранитная глыба пролетела мимо, пожирая пространство с невиданной скоростью. Послышались крики: это камнерезы и рабочие заметили убегавшего человека.

– Это он, там! Это он скинул гранитный камень! – орал Апер.

Тут же пустились в погоню.

Апер первый нагнал убегавшего и ударил его мощным кулаком по голове, чтобы заставить остановиться. Однако управляющий не рассчитал силы удара; фараону принесли уже бездыханное тело преступника.

– Кто он? – спросил Сети.

– Я не знаю, – ответил Апер, – он здесь не работал.

Полиция Асуана быстро представила нужные сведения: человек этот был вдовцом и без детей и занимался доставкой глиняных горшков по реке.

– Покушались на тебя, – заметил Сети, – но твоя смерть не была написана на том камне.

– Позволите ли вы мне самому попытаться отыскать правду?

– Я этого требую.

– Я знаю, кому поручить расследование.

39

Амени дрожал и ликовал одновременно.

Он не мог слушать без содрогания рассказ Рамзеса, который недавно избежал ужасной смерти. Ликовал же он потому, что регент привез ему настоящую улику – письмо, отправленное Сети, чтобы заставить его приехать в Асуан.

– Красивый почерк, – отметил он. – Несомненно, кто-то из высшего общества, образованный. Тот, кто умеет составлять послания.

– Значит, фараон знал, что это не от управляющего карьерами, что это была ловушка.

– По-моему, покушались на вас обоих; несчастные случаи на стройках не такое уж редкое дело.

– Ты согласен провести расследование?

– Конечно! Хотя…

– Хотя что?

– Я должен кое в чем тебе признаться. Я не оставил свои попытки разыскать владельца подозрительной мастерской. Я, конечно, хотел бы представить тебе неоспоримое доказательство, что это Шенар, однако я потерпел неудачу. Сейчас ты предоставил мне гораздо больше шансов.

– Будем надеяться.

– Узнали что-нибудь еще об этом вдовце?

– Нет, его наниматель, кажется, вне досягаемости.

– Настоящая змея… Следовало бы обратиться за помощью к Сетау.

– Почему бы нет?

– Можешь не волноваться, я так и сделал.

– Что же он ответил?

– Поскольку речь идет о твоей безопасности, он согласился мне помочь.

Шенару совсем не нравился Юг; там всегда была слишком сильная жара, и потом, там он не чувствовал себя в гуще событий, в курсе новостей, приходивших из-за границы, как на Севере. И тем не менее, огромный храм Карнака являлся настоящим экономическим центром, столь богатым и влиятельным, что ни один кандидат на верховную власть не мог обойтись без поддержки старшего жреца. Поэтому Шенар решил нанести визит вежливости, во время которого они лишь обменялись банальными фразами. Шенар был доволен, не почувствовав никакой враждебности в отношении к себе столь важного человека, который внимательно следил за политической борьбой, разворачивавшейся в Мемфисе и готов был, когда придет время, встать на сторону сильнейшего. Отсутствие похвалы в адрес нового регента было хорошим знаком.

Шенар испросил возможности провести несколько дней в храме, вдалеке от шума и суматохи обыденной жизни. Разрешение было дано. Старший сын Сети весьма тяжело переносил условия относительного комфорта кельи священника, в которой его поселили, однако он добился своей цели – встретить Моиса.

Во время небольшого перерыва еврей рассматривал колонну, на которой скульпторы выгравировали сцену подношения ока Хора, содержащую все, что могло помочь постичь окружающий мир.

– Великолепное творение! Вы выдающийся архитектор.

Моис, который уже успел оформиться в сильного крепкого мужчину, взглянул на своего собеседника с некоторым презрением к его обрюзгшим телесам и чрезмерной полноте форм.

– Я всего лишь постигаю тонкости своей профессии; заслуга же принадлежит мастеру, сотворившему этот шедевр.

– К чему такая скромность!

– Мне противны льстецы.

– Кажется, я вам не слишком нравлюсь.

– Надеюсь, это взаимно.

– Я прибыл сюда, чтобы собраться с мыслями и обрести равновесие; признаюсь, назначение Рамзеса регентом было для меня большим потрясением, однако следует признать очевидное. Покой, царящий в этом храме, поможет мне.

– Тем лучше для вас.

– Ваше дружеское расположение к Рамзесу не должно ослеплять вас; намерения моего брата совсем нельзя назвать благими. Если вы почитаете порядок и справедливость, не закрывайте глаза.

– Вы осмеливаетесь критиковать решение Сети?

– Мой отец исключительный человек, но кто в этом мире безупречен? Для меня путь к власти прегражден навсегда, и я не жалею об этом. Занятие протоколом совершенно не оставляет мне свободного времени, однако что станет с Египтом, если власть попадет в руки никчемного человека, занятого исключительно собственными амбициями?

– Чего же вы хотите, Шенар?

– Открыть вам глаза. Я убежден, что вам предначертана великая судьба. Делать ставку на Рамзеса было бы для вас губительно. Завтра, когда он взойдет на трон, он забудет всех своих друзей, и вас в том числе.

– Что вы предлагаете?

– Перестанем терпеть и подумаем о собственном будущем.

– О вашем, если точнее.

– Моя персона значит для меня не так много.

– Мне так не кажется.

– Вы ошибаетесь на мой счет; моя единственная цель – служить своей стране.

– Да услышат вас боги, Шенар! Вы знаете, что они ненавидят ложь?

– Политику делают люди, а не боги. Я хочу вашей дружбы; вместе мы сумеем добиться желаемого.

– Не надейтесь и… не пора ли вам идти?

– Вы ошибаетесь.

– Я не желаю ни повышать голос, ни применять силу в таком месте, как это; если вы настаиваете, мы можем продолжить этот разговор снаружи.

– В этом нет необходимости; но не забывайте, о чем я вас предупредил. Однажды вы еще скажете мне спасибо.

Гневный взгляд Моиса ясно показал Шенару, что настаивать не стоит. Он побаивался этого еврея, поэтому не удалось его убедить. С ним договориться было не так просто, как с Ашой. Однако и у него были свои слабости, которые со временем должны были проявиться.

Долент смела Амени, который не устоял перед напором разгневанной женщины. Сестра Рамзеса толкнула дверь и ворвалась в кабинет регента, как ураган.

Рамзес, сидя на коленях на циновке, переписывал постановление Сети, касающееся охраны деревьев.

– Ты, наконец, займешься делом?

– Какова причина столь стремительного вторжения, дорогая сестра?

– Как будто ты не знаешь!

– Освежи мою память.

– Мой муж ждет повышения.

– Обратись к фараону.

– Он отказывается предоставлять членам семьи посты, которые ему кажутся… несправедливыми!

– Чего же ты хочешь?

Долент совсем взбесилась.

– Само это решение несправедливо! Сари заслуживает повышения, а ты как регент должен назначить его смотрителем амбаров!

– Неужели регент должен идти против воли фараона?

– Ты поступаешь как трус!

– Я не пойду против высшей власти.

– Ты смеешься?

– Дай мне то, что положено.

– Успокойся, прошу тебя.

– Невозможно.

– Не притворяйся неподкупным! Ты такой же, как все… Лучше объединись со своими же!

– Ты такая спокойная… обычно.

– Я освободилась от тирании Шенара не для того, чтобы попасть под твою. Так ты отказываешься?

– Довольствуйся тем, что имеешь, Долент; жадность – смертный грех.

– Прибереги для себя свою кислую мораль.

И она вылетела из кабинета, расточая проклятия.

В саду имения красавицы Исет росли величественные сикоморы, давая благодатную тень; молодая женщина отдыхала в их тени, в то время как Рамзес пересаживал саженцы в рыхлую подготовленную землю. Над головой у регента шумела листва, тревожимая легким бризом. Дерево, в котором хотела воплотиться богиня Хатхор, тянулось к небу, простирая свои зеленые ветви к другому миру, утоляя и голод, и жажду праведников, обволакивая их божественным запахом, который очаровывал самого хозяина вечности.

Красавица Исет собрала букет лотосов и украсила ими свою прическу.

– Хочешь гроздь винограда?

– Через двадцать лет великолепный сикомор сделает этот сад еще более приятным.

– Через двадцать лет я буду уже старой.

Рамзес внимательно посмотрел на нее.

– Если ты и дальше будешь так же умело использовать мази и притирания, ты будешь еще красивее.

– Буду ли я тогда уже замужем за человеком, которого люблю?

– Я не прорицатель.

Она ударила его в грудь цветком лотоса.

– Поговаривают о каком-то происшествии, которое чуть было не лишило тебя жизни в карьерах Асуана.

– Под защитой Сети я неуязвим.

– Так нападения на тебя не прекратились?

– Будь спокойна, виновного скоро найдут.

Она сняла свой парик, распустила длинные косы и прижалась к Рамзесу. Жаркими губами она покрыла его поцелуями.

– Разве это так сложно, быть счастливым?

– Если ты нашла свое счастье, бери его.

– Единственное, чего я хочу, это быть с тобой, когда же ты это поймешь?

– Скоро.

Они повалились на траву; красавица Исет принимала ласки любовника в забытьи счастливой женщины.

Производство папируса являлось одним из главных направлений деятельности египетских мастеров. Цена изменялась в зависимости от качества и длины свитков; некоторые, содержавшие отрывки из «Книги обретения света» [10]10
  Она была ошибочно озаглавлена «Книга мертвых».


[Закрыть], были предназначены для захоронений, другие – для школ и университетов, большинство же – для административных нужд. Без папируса было невозможно управлять страной как следует.

Сети доверил регенту регулярно проверять производство папируса и следить за его распределением. В каждой области жаловались, что не получают нужного количества необходимого материала, и пытались оправдать это жадностью соседа.

Рамзес как раз только что обнаружил злоупотребление, допущенное писцами, работающими на Шенара, поэтому он вызвал своего старшего брата, чтобы положить конец безобразию.

Шенар, казалось, пребывал в прекрасном расположении духа.

– Если я нужен тебе, Рамзес, я в твоем распоряжении.

– Проверяешь ли ты, что делают твои писари?

– Не вникая особо в детали.

– А как насчет закупки папируса?

– Что, какая-то неточность?

– На самом деле твои писари в приказном порядке забирают большую часть высокосортного папируса.

– Я люблю писать на материале хорошего качества, но согласен, что подобные действия недопустимы; виновные будут строго наказаны.

Реакция Шенара удивила регента: он не только не протестовал, но, напротив, признавал свою ошибку.

– Мне нравится твоя манера действовать, – объявил Шенар, – да, нужно проводить реформы и очищать общество. Нельзя мириться ни с одним, даже самым малым злоупотреблением. В этом я могу тебе очень помочь; занятие протоколом позволяет мне хорошо узнать нравы двора и выявить некие отклонения в поведении. Недостаточно их обнаружить, следует это исправлять.

Рамзес спрашивал себя, неужели это и в самом деле его старший брат стоит сейчас перед ним; какому божественному началу удалось сделать из ушлого придворного поборника справедливости?

– Я с удовольствием приму твое предложение.

– Ничто не доставило бы мне большей радости, чем наше прямое сотрудничество! Начну с чистки собственных конюшен, а затем мы возьмемся за дела государственные.

– Неужели все так запущено?

– Сети великий правитель, его имя останется в истории, но он не может заниматься всем и всеми! Когда ты – сановник или сын или внук сановника, то начинаешь приобретать вредные привычки и попирать права других. Как регент ты можешь положить конец этому попустительству. Я сам еще недавно пользовался слишком большими привилегиями, но это время прошло. Мы – братья, фараон указал каждому из нас его место, – вот та реальность, в которой мы должны существовать.

– Что это означает, мир или перемирие?

– Мир, окончательный и бесповоротный, – заявил Шенар. – Мы слишком долго соперничали, каждый в этом преуспел; эта братоубийственная война не имеет смысла. Ты регент, я глава протокола; сделаем же все возможное для блага страны.

После ухода Шенара Рамзес пребывал в каком-то сомнении. Что это было – ловушка, смена стратегии или его брат, на самом деле, говорил искренне?