Текст книги "Все наши вчера"

– Тсс. – Она убрала мне волосы с лица и вытерла щеки своим рукавом. – Ты позвонила своей маме?

Я покачала головой. Почему-то мне легче было притвориться, будто я даже не пыталась звонить. Лус обняла меня крепче, до боли в ребрах. И чем я только думала, что не позвонила ей раньше?

Мы вернулись в комнату ожидания. Финн тасовал найденные карты, Вивианна смотрела в телефон, а Джеймс снова что-то строчил в блокноте. Никто даже головы не поднял, когда мы вошли. Лус уселась у двери и достала из своей бездонной сумки вязание. Я села между парнями и стала искать, чем бы и мне занять руки. В конце концов я сдалась и принялась грызть ноготь и смотреть на Джеймса.

Его лихорадочный труд начал беспокоить меня. Он был слишком напряженным, даже для Джеймса. Мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня и что-нибудь сказал – что угодно, только бы перестал, как одержимый, чиркать ручкой по бумаге, – и я сказала:

– Джеймс, будешь есть?

– Он поел, – сказал Финн. Джеймс судорожно что-то вычеркнул.

– Ты имеешь в виду тот бутерброд, от которого он пару раз откусил? – сказала я, кивнув на забытый бутерброд и джем на столе. – Сомневаюсь, что это можно считать едой.

– Кто бы говорил, – кротко произнес Финн.

Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо. Лус взглянула было на меня и быстренько вернулась к вязанию.

– Что это значит? – спросила я.

– Ничего.

– Нет, ты скажи!

– Это значит – уймись, Марина. Он поест, когда проголодается.

– Я просто пытаюсь позаботиться о нем, а не…

– О господи! Я все еще здесь! Ясно?

Я обернулась к Джеймсу. Он вскочил и швырнул свой блокнот в дальний угол. Тот врезался в стену и сполз за кресло.

– Это Нат умирает, а не я!

Я задохнулась.

– Джеймс…

– Милый, они просто хотели помочь, – сказала Вивианна.

Джеймс схватил куртку.

– Я пойду проветрюсь.

Я вскочила.

– Я с тобой!

– Марина, нет! Мне нужно… – Джеймс глубоко вздохнул и заговорил тише. – Мне нужно немного побыть одному. Хорошо?

Я опустилась обратно в кресло и сморгнула слезы.

– Ладно.

Когда он вышел, я уткнулась лицом в колени и накрыла голову руками.

– Дай ему подышать, Эм.

– Заткнись, Финн! – крикнула я.

Восемь

ЭМ

От сидения на холоде ноги начало сводить судорогой. Я вытянула их перед собой и пошевелила, чтоб восстановить кровообращение. Лучше было сосредоточиться на боли в икрах и покалывании в пальцах ног, чем на бездонной яме вместо желудка.

Финн посмотрел на небо. Уж не знаю зачем. Звезд в городе нет, ничего там не увидишь, кроме черноты и размытого голубоватого свечения уличных фонарей.

– Наверное, уже скоро, – сказал он.

– Я знаю.

– Как ты себя чувствуешь?

– А ты как думаешь?

Он положил руку на мой стиснутый кулак. Первым моим порывом было отдернуть руку, но я заставила себя не двигаться. Соприкосновение его кожи с моей до сих пор было для меня новым и странным ощущением. После стольких месяцев без тактильных контактов его прикосновение обжигало. Финн стал массировать мне пальцы и продолжал, пока я не начала расслабляться.

– Мы придумаем другой способ, – сказал он. – Этот слишком поганый.

Я покачала головой.

– Другого способа нет. Мы уже перепробовали все.

– Мне так жаль, Эм…

– Не жалей, – сказала я. – Я ненавижу все, что он сделал. Я ненавижу его. С его исчезновением мир станет лучше.

Финн обнял меня за плечи.

– Окей, – сказал он успокаивающе. Он явно не верил мне, но кому, по его мнению, я лгала, ему или себе? Может, моя ненависть не однородна, может, она смешана со множеством других чувств, но она истинна. Она горит во мне ярчайшим, раскаленным пламенем.

Я могу это сделать. Я прихлопнула слабость, заворочавшуюся у меня внутри. Я могу это сделать!

Я прислонилась к Финну и вдохнула его запах. Хотя, наверное, это был запах Коннора. Стиральный порошок и въевшийся сигаретный дым. Я закрыла глаза, и у меня получилось вспомнить, как Финн пах раньше: мыло и тот ужасный одеколон, которым он обливался в особых случаях. А потом – грязь и пот беглеца. Я крепче прижалась к его коже. Я подумала о шрамах, скрытых одеждой, о синяках, которые еще могли сохраниться после последних побоев – обо всем, лишь бы раздуть пламя гнева, чтобы оно выжгло все остальное.

Я ненавижу его. Ненавижу его. Ненавижу.

– Не думай о нем, – сказал Финн, словно прочитав мои мысли. Он потер мои руки, пытаясь согреть их. – Думай о ней.

О ней. О Марине. Она сейчас где-то в этом здании, страдает и ничего не понимает, и, возможно, грызет ногти до мяса. Финн прав. Я делаю все это ради Марины. Сильнее всего я хочу, чтобы она была счастлива и жила той жизнью, которую заслуживает. Моя любовь к ней – куда более мощная движущая сила, чем ненависть к нему.

Финн поцеловал меня в макушку, и я вздрогнула. Его губы спустились к моему виску, потом к щеке, касаясь их поцелуями.

– Эм… – протянул он.

Я повернулась лицом к нему, и наши лица оказались так близко друг к другу, что я ощутила его дыхание.

– Чего?

– Я знаю, что ты уже знаешь, – сказал Финн, – но я всегда хотел видеть тебя в тот момент, когда скажу это на самом деле. Я знаю, что момент сейчас неподходящий, но…

О боже, Финн! Не надо!

– Но скоро мы исчезнем, так что это мой последний шанс. – Он робко улыбнулся мне. – Я люблю тебя.

Он был прав, я это знала, но внезапно я почувствовала, что не могу смотреть ему в глаза. Это чересчур. Мое лицо горело, невзирая на холод, и я отвела взгляд, машинально повернувшись к двери здания, за которым мы следили.

Дверь чуть приоткрылась, и оттуда показалась чья-то фигура.

– Это он! – прошептала я.

Я бы узнала его где угодно – даже в темноте, даже ссутулившегося, в медицинском костюме с чужого плеча. Я старалась не присматриваться к нему слишком внимательно. Я не хотела видеть его лицо.

Я устроилась на корточках за «Цивиком», Финн – рядом со мной. От его быстрого дыхания рядом с нами висели облачка пара. На этот раз он помалкивал – лишь дотронулся до моей спины, напоминая о своем присутствии.

У меня так дрожали пальцы, что ни в какую не получалось снять пистолет с предохранителя. Я закрыла глаза и попыталась найти в себе хоть капельку спокойствия, чтобы сосредоточиться.

«Марина».

Дрожь прекратилась, и предохранитель поддался. Я не хочу помнить, кем он был. Того человека давно уже нет, он мертв. Я буду думать лишь о том, кем он станет.

Я буду думать только о Марине.

Я в последний раз вздохнула поглубже, встала, прицелилась в голову Джеймсу Шоу и нажала на спусковой крючок.

Пистолет бешено дернулся у меня в руке, и меня отшвырнуло назад.

Назад, назад, назад…

Кто-то обхватил меня за талию и потянул прочь, ветер трепал мои волосы, мир расплывался перед глазами. Я одновременно и летела, и падала. Финн, пистолет, больница – все размазалось серыми пятнами, и на их месте возник другой мир.

На этот раз я все сделаю. Я уверена.

Другим детям вначале помогают родители, а у меня этой помощи не было, поэтому я втащила велосипед на горку и положилась на гравитацию. Я пролетела подъездную дорожку и выскочила на тихую улицу. Я наконец-то ехала! Сердце мое ликовало. Дома уносились назад с невероятной скоростью. Я свободна!

Нет. Я не ехала. Я падала. Большое колесо подо мной вышло из повиновения, руль дергался то влево, то вправо, едва не вырываясь из моих ручонок. Слабых детских ручонок. Земля метнулась мне навстречу, и я, не успев даже закричать, растянулась на мостовой, рассадив локти и колени. Я перевернулась и подтянула колено к груди, увидела содранную кожу и кровь на порванных колготках. Это были мои любимые колготки, ярко-розовые в белый горошек. Когда я воображала себе этот момент – как я лечу по улице на собственном велосипеде, еду прочь от этого места, а мои волосы развеваются по ветру, – я всегда представляла себя в своей любимой одежде, и потому утром я настояла, что надену именно их. И вот теперь они безнадежно испорчены.

Горячие слезы хлынули у меня из глаз, и я даже не пыталась сдержаться.

– Эй, малявка, ты там как?

Я подняла голову и увидела сквозь слезы мальчишку из соседнего дома. Когда мы переехали сюда несколько недель назад, мама сказала, чтобы я предложила ему играть вместе, но я побоялась. Он же мальчишка, и ему лет восемь, не меньше! Он только посмеется надо мной.

Я сцепила зубы.

– Все нормально.

– Ты забыла про тормоз.

– Ничего я не забыла!

– Забыла-забыла. – Он присел на бордюр рядом со мной. – Это нормально. Я тоже про него забыл, когда учился ездить. Влетел в большой куст.

– Что, правда?

Он кивнул.

– Колючий жутко. Ушиблась?

Я кивнула. Он встал, и на этот раз он показался мне великаном. Я смотрела на него с изумлением – и с почтением, – а он взял меня под мышки и помог встать.

– Меня зовут Джеймс, – сказал он.

– А меня Марина, – сказала я.

Вдалеке кто-то звал меня по имени. Я обернулась. Это, наверное, Лус или мама…

Но нет. Звали не Марину. Звали кого-то другого.

Кто-то держал меня за плечи и тряс. Я посмотрела Джеймсу в лицо, оно расплылось и сменилось другим. Я моргнула, и Джеймс превратился в Финна.

– Эм! – сказал он.

– Финн? – Я вывалилась обратно в собственное тело. Я лежала на земле, ствол пистолета покоился у меня на колене, и даже сквозь джинсы чувствовалось, что он горячий. Финн сидел на корточках рядом со мной, с круглыми от ужаса глазами. – Что случилось?

– Не знаю, – ответил он, поднимая меня на ноги, – но нам надо бежать.

Финн потащил меня прочь, но я остановилась и оглянулась на больницу. Там теперь сновали люди.

– Я убила его? Все кончено?

Он потянул меня за руку.

– Бежим, Эм!

И мы побежали.

Девять

МАРИНА

Когда Джеймс вылетел из комнаты, Вивианна извинилась и ушла в туалет, а я прошла к окну и стала смотреть на задний вход в больницу. Джеймсу хватило минуты, чтобы выйти. В синем медицинском костюме и черной куртке он был неотличим от работника больницы, но я бы узнала его даже с закрытыми глазами. Он некоторое время расхаживал по пандусу для скорых, а потом уселся на низкую каменную стену, ограждающую подъездную дорожку. Опустил голову и спрятал лицо в ладонях.

У меня за спиной Финн все шуршал колодой карт. Даже сам звук этот был сердитым; нетерпеливое шуршание карт словно осуждало меня за то, что я не в состоянии позволить Джеймсу даже минутку побыть наедине с собой.

Мне представилось, как Джеймс стоит в двери и кричит на меня, чтобы я оставила его в покое. На глупого щенка, вечно бегающего за ним по пятам.

Да, не так я себе представляла эту ночь в своих мечтах.

Лус отложила вязание и попыталась взять меня за руку, но мне не хотелось сейчас, чтобы ко мне прикасались. Я скрестила руки на груди и ущипнула себя за сгиб у локтя, чтобы не заплакать. Я не собираюсь больше плакать при Финне Эбботте. Внизу Джеймс встал и принялся размахивать руками, чтобы согреться.

А потом что-то грохнуло.

Это не было похоже на тот звук в актовом зале. Расстояние в три этажа, шум города и толстые стекла сделали его более похожим на хлопок, чем на выстрел, но я все равно завизжала. Я словно снова очутилась в актовом зале и увидела, как на груди Ната расплывается красное пятно – только теперь это был Джеймс, и мне нечем было дышать.

– Да это просто у кого-то выхлоп в карбюраторе, – сказал Финн.

– Нет! – Я прижалась лицом к стеклу. Джеймс все еще стоял, и он был цел, но казалось, что до него тысяча миль. Я уперлась руками в стекло, словно могла как-то дотянуться до него. Джеймс смотрел в сторону автостоянки. Я проследила за его взглядом и увидела ее. Девушку. Лицо ее скрывала темнота. А в руке был пистолет.

Из меня словно вышибло воздух. Время еле ползло. Девушка упала за машину, а парень – я лишь теперь заметила его – наклонился и поднял ее. Они пустились бежать, но девушка остановилась под фонарем и оглянулась на больницу. Их лица, ее и парня, который пытался утащить ее прочь, внезапно оказались на свету.

Мир покачнулся, и я схватилась за голову. Кажется, у меня галлюцинации.

Из больницы выбежали полицейские в черной форме, и время двинулось дальше. Они окружили Джеймса и загнали его внутрь, несмотря на то, что он сопротивлялся и указывал на стоянку.

Мне не померещилось.

Кто-то только что стрелял в Джеймса.

Я выбежала из комнаты.

Я промчалась мимо лифта и побежала вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Где-то позади Финн звал меня. Я бежала, а перед глазами вновь вставало увиденное: девушка с пистолетом, парень, помогающий ей встать, она останавливается под фонарем и оглядывается на больницу…

На этом месте мой рассудок начинал сбоить. Потому что лица, которые я видела – пускай издалека, пускай в темноте, – были такими знакомыми, такими похожими на…

Я добралась до площадки первого этажа и выбежала в приемное отделение. Джеймс сидел в комнате ожидания, в окружении черных костюмов и полицейской формы. Больница гудела. Старший агент выкрикивал приказы медсестре, а та передавала их по системе громкой связи. Больницу заперли, никого не впускали и никого не выпускали, и я боролась с потоком перепуганных людей, пытаясь пробраться к Джеймсу.

– Джеймс! – позвала я. – Джеймс!

– Марина! – Он разглядел меня в толпе и помахал мне, и окружавшие его полицейские расступились, давая мне дорогу.

– Ты цел? – спросила я. – Что случилось?

Джеймс выглядел ошеломленным, но вроде бы не пострадал.

– Кто-то стрелял в больнице.

Финн догнал меня, и я услышала, как у него вырвалось: «О господи!»

Я ткнула его локтем.

– Вот видишь?! Я же говорила! Я видела стрелявших!

Полицейский, стоявший рядом с Джеймсом, оборвал разговор по радио.

– Простите, мисс, – вы сказали, что видели стрелка?

– Да. Я как раз смотрела в окно. – Я снова повернулась к Джеймсу. – Ты цел? Тебя не задело?

– Все со мной в порядке, – сказал он. – А вот ты белая как мел. Ты как себя чувствуешь?

Я чуть не рассмеялась, но у меня вырвался лишь сдавленный всхлип, и я кинулась ему на шею. Даже когда я зажмурилась, мир так и продолжал вращаться. Я коснулась головы Джеймса и попала рукой во что-то теплое и скользкое.

– Мисс, как выглядел стрелок?

Я отдернула руку и посмотрела на нее. На руке алело пятно крови.

– У него кровь! – Мой голос сделался тихим и слабым, и мне стоило немалых усилий заговорить громче. – Кто-нибудь, помогите! У него кровь!

Джеймс потрогал голову и с удивлением посмотрел на испачканные в крови пальцы. Суматоха вокруг него вспыхнула с новой силой, и его повели в ближайшую смотровую. Я пошла было следом, но полицейский, который до этого раздавал приказы, преградил мне путь.

– Мисс, я – агент Армисон, – сказал этот живой шкаф в черном. – Мне нужно знать, как выглядел стрелявший.

ЭМ

– Проклятье! – Я врезала по кирпичной стене здания, стоящего в шести кварталах от больницы. Рука заболела. Так мне и надо!

– Все в порядке, Эм.

Я принялась расхаживать из стороны в сторону.

– Нет, не в порядке, и ты сам это знаешь! Это был наш единственный шанс, и я его профукала! Поверить не могу, что я промахнулась!

– Ты промахнулась, – поинтересовался Финн, – или отдернула руку?

– Н-не знаю. – Я стиснула кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. – Я правда не знаю.

– Ничего страшного. У нас есть ещё два дня до того, как доктор вернется за нами. Нам надо лишь последовать за ним и дождаться, когда он будет один.

Я стряхнула руку Финна со своего плеча и прижалась лбом к шероховатой стене.

– Я просто… я увидела его лицо. И это снова был Джеймс. Понимаешь?

– Понимаю.

– И что бы со мной ни произошло… – Я посмотрела на Финна. – Что это было?

– Как только ты нажала на спусковой крючок, у тебя глаза сделались пустые, и ты заморгала, как ненормальная. – Финн тряхнул головой – наверное, пытался отогнать от себя воспоминание об этом зрелище. – Ты не видела меня и не слышала, как будто была не в себе.

– Я увидела нашу первую встречу с Джеймсом, – сказала я. – Как будто заново прожила ее.

– Вот блин, – прошептал Финн. Он снова протянул руку ко мне, но остановился. – Мне очень жаль.

– Просто он… – Я прикусила губу изнутри. – Он же еще не сделал ничего плохого.

– Пока не сделал. – Финн взял мое лицо в ладони, так бережно, словно боялся сломать. – Но мы оба знаем, что это ненадолго. Того Джеймса, которого мы знали, больше нет.

И я заплакала – впервые за много месяцев. Это были не те девичьи слезы, которые я проливала раньше, кривясь и хлюпая носом, а утробные рыдания, от которых сотрясалось все тело.

Финн крепко обнял меня, словно боялся, что я сейчас развалюсь на части, и его руки были единственным, что могло поддержать меня в этот момент.

МАРИНА

– Стрелявший, – повторил агент Армисон. – Как он выглядел?

– Я… – Я просто неспособна была думать, когда Джеймс сейчас истекал кровью, может, даже умирал. Я пыталась идти за ним, словно меня тянули на веревочке, но агент перекрывал дорогу. – Я не знаю…

– Нет, знаете. – Агент Армисон наклонился ко мне так близко, что я ничего больше не видела, кроме его глаз. – Сосредоточьтесь. Как выглядел стрелявший?

Я должна это сделать. Иначе они не смогут поймать тех, кто стрелял в Джеймса. Но как мне это сказать? Как объяснить, что я видела?

– Их было двое.

Агент включил радио.

– Говорит Армисон. Слушайте описание. – Он снова посмотрел на меня. – Итак. Как они выглядели?

– Это были девушка и парень, – сказала я. – Они выглядели, как…

– Как?

– Они выглядели, как… – Я повернулась к Финну. – Как мы двое.

Агент Армисон на мгновение уставился на меня.

– Вы имеете в виду, что это были ваши ровесники? Что у них были волосы того же цвета?

– Нет, я имею в виду, что они выглядели в точности как мы двое. Может, немного старше, но во всем остальном… – Я умолкла, увидев выражение его лица. – Я понимаю, что это звучит как полный бред, но…

Он снова взялся за радио.

– Говорит Армисон. Пренебречь моим последним сообщением.

– Нет! – воскликнула я. – Вы должны поймать их!

Финн тронул меня за локоть.

– Марина…

– Мисс, у вас шок…

– Нет! – Я вырвала руку у Финна. – Я ничего не выдумала! Я именно это видела!

– Я понял. Окей, – сказал агент Армисон. – Давайте куда-нибудь пройдем, и я задам вам еще несколько вопросов, хорошо?

– А смысл? – сказала я. – Вы же мне не верите. И вообще, это законно – допрашивать меня в отсутствие моих родителей?

– Вы не арестованы, мисс…

– Марчетти, – услужливо подсказал Финн.

– Пойдемте со мной, мисс Марчетти, – сказал агент Армисон, – и вы сможете подробно описать мне все, что видели. Ваш друг может тоже пройти с нами.

– Он мне не друг, – сказала я, но пошла, потому что поняла, что от него не отвяжешься.

Агент Армисон повел нас в комнату отдыха персонала, но у входа нас отыскали Вивианна и Лус. Вивианна, которая была не только юристом, но и всем, что у Джеймса осталось от семьи, никак не могла решить, где она нужна больше. Она повернулась к Лус.

– Не могли бы вы побыть с Джеймсом? – попросила Вивианна. – И прийти за мной, если он серьезно ранен или будет меня звать?

Лус кивнула, и я показала ей, куда повели Джеймса. По крайней мере, с ним будет кто-то свой. Армисон провел нас в комнату отдыха, но мысленно я была с Лус, в смотровой. Если с Джеймсом что-то случится, я не знаю, что я сделаю. Когда-то я видела в передаче «Доброе утро, Америка» женщину, которую бывший бойфренд ударил ножом в спину, и она где-то с час бродила по торговому центру, прежде чем кто-то в фудкорте предположил, что ей надо бы отправиться в больницу. Если такое могло случиться, возможно, Джеймс получил пулю и даже не осознал этого.

Финн особо не испугался.

– Да это просто царапина, Эм. Не переживай ты так, а то морщины появятся.

– Возможно, тебе бы стоило переживать чуть больше! – огрызнулась я. – Я понимаю, Финн, что тебе это трудно уяснить, но кое-кому небезразлично происходящее, и он не может просто насмехаться надо всем…

Финн сверкнул глазами.

– Эй! Мне небезразлично происходящее! Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!

Он протолкнулся мимо меня и уселся за обеденный стол, а я так и осталась стоять позади. Агент Армисон жестом предложил нам с Вивианной садиться, достал из нагрудного кармана дорогую перьевую авторучку, совершенно не вязавшуюся с его квадратными лапищами, и открыл небольшой блокнот.

Сперва он записал наши имена и основную информацию, а потом сказал:

– Ну хорошо, мисс Марчетти. Теперь расскажите мне еще раз, что вы видели.

Голос его звучал так мягко, что я скрипнула зубами. Так разговаривают с маленькими детьми или душевнобольными.

– Я смотрела на Джеймса в окно. – Я с трудом выдавливала каждое слово. – Я услышала выстрел и посмотрела на автостоянку. Там были парень и девушка. Они убегали. Когда они обернулись, я увидела их лица. Они выглядели в точности как Финн и я. Те же фигуры, те же волосы, те же лица.

Армисон повернулся к Финну и Вивианне.

– Вы что-нибудь видели?

Они покачали головами. Да, они находились там, но у окна стояла только я. Я бы отдала сейчас что угодно за то, чтобы кто-нибудь из них стоял в тот момент рядом и мог теперь поддержать меня.

– Вы видели сегодня еще что-нибудь странное, мисс Марчетти? – спросил агент Армисон, так мягко, как будто неправильно подобранное слово могло навредить мне.

– Нет! – Я грохнула кулаком по столу. – Я понимаю, что это звучит дико, но это правда! Вы должны мне верить!

Вивианна положила руку мне на колено.

– Успокойся, Марина.

– Я верю, что вы говорите искренне, мисс Марчетти, – сказал агент, – но вы пережили сильный стресс. Иногда мозг странно на него реагирует.

– Отлично. – Я сжала губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу слезы бессилия. – Но они там, и они уходят, потому что вы не хотите прислушаться ко мне.

Агент Армисон смотрел в свой блокнот, чтобы не встречаться со мной взглядом. Я почувствовала, как Финн заерзал на соседнем стуле. Прекрасно! Надеюсь, я заставила их занервничать.

– А если вернуться немного назад, к моменту, когда был ранен конгрессмен? – сказал агент Армисон. – Вы же оба были там, верно? Что вы видели?

Я скрестила руки на груди и ничего не сказала. Впрочем, я все равно не располагала никакой полезной информацией, поскольку видела ровно то же самое, что и все остальные: Нат падает на пол, люди кидаются врассыпную. Правда, даже если бы я раздобыла отпечатки пальцев преступника и его номер социального страхования, этому типу все равно было бы наплевать.

Финн более моего был склонен приносить пользу.

– Я уже говорил с одним агентом у отеля об этом, – сказал он, – но я уверен, что преступник стрелял от пожарного выхода в заднем правом углу зала.

Вивианна опустила голову и закрыла глаза. Наверное, картина, представлявшаяся ей, была ужаснее той, что мы видели в реальности.

– Я и еще несколько человек попытались догнать его, – продолжал Финн. – Эта дверь ведет в служебный коридор, но когда я выбежал туда, никого уже не было, и там добрая дюжина дверей, ведущих в разные части отеля. Мы проверили некоторые незапертые, но стрелявший давно скрылся.

На мгновение мой гнев затмило удивление. Финн говорил мне, что погнался за стрелком, но, кажется, лишь сейчас это дошло до меня в полной мере. Пока я сидела, съежившись в кресле, не в состоянии ничем никому помочь, Финн погнался за предполагаемым убийцей.

– Вы видели стрелка? – спросил Армисон.

Финн покачал головой.

– Другой парень сказал, что заметил его мельком. Темная одежда, бейсболка, козырек прикрывает лицо. Вот и все. Но как этот стрелок пробрался через секретную службу?

– Мы это выясняем, – сказал Армисон, делая какие-то пометки в блокноте. – Не знаете ли вы кого-либо, у кого имелись бы причины желать вреда семье Шоу?

– Конечно, нет, – сказала я.

Вивианна покачала головой.

– Никого.

– Ну… – протянул Финн.

Я изумленно уставилась на него.

– Ты что, шутишь?

– Может, Нату, – сказал Финн. – Просто потому, что он – конгрессмен.

– Ладно. Может быть, какой-нибудь псих из правых, но…

– Но не Джеймсу. Никто не может держать зло на Джеймса.

Я простила его. Немного.

– Возможно… возможно, что второй выстрел – это просто совпадение, – сказал Армисон.

– А не чересчур ли для совпадения? – сказал Финн.

– Я понимаю ваши чувства, но это чрезвычайно трудно – с такого расстояния узнать мистера Шоу в темноте, да еще и в больничной форме. Я склонен думать, что это была какая-то психически неуравновешенная особа, желающая привлечь к себе внимание, – или, может, бандитские разборки. Мы проверим камеры наблюдения на автостоянке, и до тех пор, пока каждый, попавший на них, не будет арестован, полиция Капитолия выделит мистеру Шоу личную охрану и позаботится о его безопасности.

– У вас еще остались вопросы? – спросила Вивианна.

– Мы можем видеть Джеймса? – добавила я.

– У меня пока все. Обратитесь к врачам.

Финн и Вивианна пожали агенту руку, а я сразу кинулась к двери. У смотровой под номером 1 дежурил тот самый агент, который перед этим стоял у нашей комнаты ожидания. Он кивнул мне и жестом показал, что я могу заходить.

Джеймс сидел на одной из кушеток; ноги его висели, не доставая до пола, словно у малыша. Он был бледен, но восхитительно цел, и я облегченно выдохнула. Лус гладила Джеймса по руке, а врач перевязывал голову над левым ухом.

Джеймс слабо улыбнулся мне.

– Кажется, меня ударило осколком кирпича. Не очень романтично.

– Вот и ладненько, – сказал Финн, возникший у меня за спиной. – Тебе идет обыденность.

– Мы наложили пару швов – просто для подстраховки, – сказал врач Вивианне, стягивая перчатки. – Все готово, Джеймс.

– Можно мне уже повидать брата? – спросил Джеймс.

– Сейчас я позвоню наверх и узнаю.

Доктор отошел к висящему на стене телефону, а я шагнула к Джеймсу. Я осторожно коснулась его головы.

– Больно?

– Нет, мне вкололи обезболивающее, прежде чем зашивать. Как оно выглядит?

Волосы вокруг раны состригли, и над ухом образовалось лысое пятно.

– По-дурацки, – сказала я. Весь пережитый страх, бившийся в моих жилах, переродился в совершенно неуместное желание рассмеяться. Он жив, он невредим! И лишь чуточку менее великолепен с этой выстриженной проплешиной.

Врач повесил трубку.

– Вы можете сейчас навестить конгрессмена.