Текст книги "Дневники чудовища. Освобождая души"

29. Материнское сердце

По правилам роддома, где находилась Ника, пребывание матери и дитя в первые сутки после родов было раздельным. Новорожденных забирали в детскую комнату, давая отдохнуть и набраться сил роженицам после родов. В строго отведенное время детей приносили в палату для кормления и ухода за ними.

Ника не могла отвести глаз от малышки, любуясь ею, она рассматривала каждую часть, каждый миллиметр крошечного тельца. Она бесчисленное количество раз перебрала все пальчики, потрогала реснички, бровки, пухлые губки и щечки. Она прижимала дитя к груди, вдыхая уникальный, ни с чем несравнимый запах ребенка, нежно проводя рукой по рыжим волосам.

Ника стала другой, что-то поменялось внутри нее. Эти приятные, новые для нее ощущения, которым она не могла дать точного названия, переполняли ее душу. В сердце была умиротворенность, разливающаяся теплой струей до кончиков пальцев ног и макушки головы. Ей не хотелось расставаться с ребенком ни на секунду, но период совместного времяпрепровождения вышел.

По вечерам некоторые роженицы собирались в холле отделения за просмотром телевизора. Нике было скучно, и она присоединилась к группе новоиспеченных мамочек. Две молодые особы не хотели уступать друг другу в выборе телевизионной программы. Одной хотелось смотреть свой любимый сериал, другая настойчиво требовала включить музыкальный концерт. Намечался скандал между ними за владение пультом от телевизора. Все споры быстро уладила постовая медсестра, не спрашивая никого, она забрала пульт и включила канал «Россия 1». Услышав сводку новостей, никто больше не возмущался. Тема заинтриговала всех. С экрана телевизора ведущая информировала:

– Сегодня ночью в северном административном округе Москвы задержали двадцативосьмилетнюю Владиславу Назарову, известную как Освободительница. По данным Следственного комитета России, Назарова уже изобличена в убийствах пяти женщин и проверяется на причастность к другим расправам. Свои чудовищные поступки преступница совершала из-за ненависти к собственной матери за издевательства. Назарова имела среднее медицинское образование, работала массажисткой. Обладая коммуникативными навыками, легко входила в доверие к женщинам, проводя сеансы массажа на дому. Назарова вымещала свою агрессию, выбирая жертв, похожих в поведении на мать, считая, что таким образом освобождает души их детей от травматических отношений. В гараже, где преступница укрывалась, помимо орудий убийства, был обнаружен личный дневник, где она описывала свои деяния. Чтобы выйти на след убийцы Назаровой, оперативникам потребовалось два года. Впервые обо всех подробностях дела опасной серийной убийцы по прозвищу Освободительница смотрите отдельный репортаж после программы «Вести».

Смотреть дальше телевизор Ника не хотела, новости еще больше всколыхнули то, что она хотела забыть. Мать давно перестала ее винить в смерти Веры. А Ника всячески отгоняла от себя мысли, что она в этом грешна, находя себе оправдание, что так распорядилась судьба. И только начались зарождаться взаимопонимание и теплые отношения с мамой, как чувство вины, которое она так глубоко спрятала в недрах своей души, стало глодать все больше, поедая ее изнутри.

Она отправилась в детское отделение еще раз взглянуть на свое маленькое чудо. Через панорамные стеклянные окна хорошо просматривались кроватки-кюветы с новорожденными малышами. У одинаково спеленутых младенцев торчала только голова, они были похожи на кулечки. Для кого-то это кульки счастья, а для кого-то несчастья, как, например, для ее соседки по палате, которая намеревается написать отказ от ребенка и не поддается уговорам медперсонала не делать этого. Одни кричали, другие спали, лица одних малышей были красноватыми, другие синеватые или опухшими, одни волосатые, другие лысые. Малютки такие разные и в то же время похожие. В испуге, на мгновение, Нике показалось, что она не отыщет глазами свою родную кроху. Ведь она еще не успела запомнить ее личика. Но разве материнское сердце не подскажет? Да вот же она, справа, третья с края, лежит себе беззаботно, шевеля маленькими губками, совершая сосательные движения во сне. Вернувшись в палату, Ника села за стол и начала писать, передавая бумаге все чувства, испытываемые в данный момент.

Спустя семь месяцев после ужасных событий казалось, что жизнь понемногу возвращалась на круги своя. Случившаяся с Марго и ее семьей история не забывалась, а постепенно притуплялась в памяти. Но, в конце концов, наступили приятные перемены, Марго стала бабушкой. Дочь ее находилась в родильном доме, на завтра планировалась выписка. Маргарита была в приятных домашних хлопотах, остались небольшие приготовления для долгожданной встречи дочери и новорожденной малышки. Все было куплено, кроватка была собрана, детские вещи аккуратно разложены. Ей очень хотелось зажить прежней жизнью. К вечеру усталость взяла вверх, и Марго решила отдохнуть. Около часа она смотрела телевизор, полусидя в кровати. И успешно боролась со сном, спать было еще рано. «Я просто выключу телевизор и закрою глаза, – пообещала она себе. – Только вздремну, и все…» И, в конце концов, сон полностью овладел ею.

Вздрогнув, Маргарита проснулась. На стене возле кровати горел светильник. Посмотрела на часы. Двенадцать тридцать. В комнате стояла полная тишина. Может, телефонный звонок ей всего лишь приснился? Телефон зазвонил снова. Испугавшись, Марго схватила трубку.

– Маргарита Владимировна? – спросил мужской голос.

Неожиданный страх прожег все тело. Случилось что-то плохое. Она села на край кровати, прогоняя остатки сна.

– Да. Я слушаю.

– Маргарита Владимировна, меня зовут Михаил Сергеевич. Я врач центральной психиатрической больницы. Извините за такой поздний звонок, я по поводу вашей дочери…

Он замолчал. Волнение Марго усилилось. Время тянулось очень медленно. «Ну, говорите же! Говорите, что случилось!»

– У нее в роддоме произошел нервный срыв, она вскрыла себе вены.

Стало трудно дышать. «Этого не может быть, неужели это все повторяется? – подумала Марго, закрывая глаза. – Почему я ничего не почувствовала? Когда же это череда невзгод закончится…» Ей хотелось кричать, но удалось лишь прошептать:

– Она жива? Пожалуйста, продолжайте.

– Да. Хочу вас успокоить, сейчас ее жизни ничего не угрожает. Благодаря оперативным действиям медперсонала родильного отделения, удалось избежать трагических последствий. Учитывая ее нестабильное психическое состояние и суицидальные наклонности, ее в экстренном порядке доставили в центральную психиатрическую больницу.

– Я могу ее увидеть? – сквозь ком в горле проговорила Марго.

– Сейчас она спит, находится под действием седативных препаратов. Она размещена в специализированной палате под постоянным наблюдением. Как только будет возможно увидеться с дочерью в зависимости от ее состояния, мы вам сообщим.

Наступила тишина. Чувствовалось, что собеседник взвешивает каждое слово. Его речь была спокойной и размеренной.

– Подождите, пожалуйста! – воскликнула Марго. – Извините, я сейчас плохо соображаю. Ваше имя… напомните его. Как… как мне найти вас? Где находится моя дочь?

– Врач-психиатр Михаил Кулаков. Я позвоню вам завтра и сообщу адрес больницы. До свидания, Маргарита Владимировна!

Доктор отключил звонок. В квартире стояла тишина. Марго окинула взглядом комнату. Ей хотелось разрыдаться, но слезы не желали течь. В изнеможении она легла на кровать, свернулась клубочком, но сразу заснуть не смогла. Учащенное биение сердца и тысяча мыслей, которые сейчас роились у нее в голове, не давали ей это сделать.

30. Мама – как много в этом слове!

Ответы на вопросы, которые мучили майора Медведева на протяжении всего хода расследования дела Освободительницы, были получены. Головоломка была решена. Теперь следователи знали, каков был мотив убийцы, кто она и где она обитала. Преступления Владиславы Назаровой были раскрыты.

При осмотре гаража-логова убийцы, где укрывалась Назарова, была обнаружена сумка с инструментами, где находились орудия убийства в виде топора и скальпеля, защитная спецодежда, перчатки. На полках хранились весы, такие же, которые преступница оставляла в качестве сувенира жертвам на местах преступления, служившие атрибутами богини возмездия Немезиды. Насчитав еще семь фигурок, следователи пришли к мнению, что Назарова планировала в общей сложности двенадцать убийств. Дюжина – полный цикл законченности и целостности как символ космического порядка. Одна из стен гаража была полностью заклеена ужасными фотографиями, от которых кровь стыла в жилах. Назарова распечатывала их с сотового телефона, с помощью установленного в гараже принтера. Цветные фото красочно и ярко передавали весь тот кошмар, которому подвергались жертвы. Запечатленные во всех ракурсах и мельчайших подробностях кровавые злодейства согревали душу и будоражили фантазии убийцы, как и говорил психолог Беркович.

Беготня за убийцей, эта игра в кошки-мышки, закончилась, увенчавшись успехом. На допросах Назарова, понимая, что все сказанное будет использоваться против нее самой, молчала и не раскаивалась в содеянном. Но у следствия было достаточно фактов, подтверждающих ее причастность к совершению жестоких убийств. Найденные в логове дневники, от которых Назарова не успела избавиться, легли в основу дела в качестве неоспоримой доказательной базы ее вины. Многочисленные листы бумаги были исписаны вручную почти каллиграфическим почерком. В трех томах увесистых дневников Назарова с восторженным хладнокровием описывала эпизоды прошедших двух последних лет своей жизни. От этих записей с откровениями убийцы у следователей сжималось в груди. Датированные события подписывались в виде аббревиатуры «ВН», которая являлась не только расшифровкой инициалов – Владислава Назарова, – но и отражала главную истину поступков убийцы – возмездие, отождествляясь с инициалами от Всемогущей Немезиды.

Уставшие следователи увлеченно читали записи убийцы без передышки. Разложенные по столу отксерокопированные листочки дневников передавались из рук в руки.

– Эта Назарова – монстр в человеческом обличии, – высказалась возмущенно Осипова.

– Да, сражаясь с чудовищами, надо остерегаться, чтобы самому не превратиться в чудовище, – высказался Медведев.

– Дневники чудовища, – подытожил капитан Колесников. – События за седьмое апреля читал? – спросил Денис, обращаясь к Максу.

– Нет еще.

– На, глянь, – передавая листы, сказал Денис. – Дел у нас еще невпроворот.

Макс принялся за изучение записей:

«Главное чудовище моей жизни повержено – это исчадие ада сдохло на моих глазах, это имя я не хочу ни произносить вслух, ни писать. Имя, которое она не имеет право носить с достоинством. Свершилось то, о чем я мечтала на протяжении всей своей жизни. Ей было предначертано самое суровое и мучительное наказание Немезиды за ее грехи и злые деяния. Я вернула это дьявольское отродье обратно в преисподнюю. Именно там ей место.

Средь ночи я стащила с кровати сонное тело этой мрази, предварительно обезвредив ее, подсыпав в ужин сильнодействующие препараты, расслабляющие мускулатуру. Она не сразу поняла, в чем дело, когда пришла в себя, полностью голая прикованная к креслу. Я зафиксировала ее тем самым проводом, которым она меня часто избивала. Мои душераздирающие детские вопли от того, что она морила меня голодом, выставляла обнаженной и босой на лютый мороз, часами заставляла стоять на сухом горохе, не сильно тогда ее волновали. А теперь меня не волновали ее муки, ведь она не заслуживала никаких оправданий.

Я сразу отрезала ей ее поганый, грязный язык, так как никакие ее мольбы и просьбы не убедили бы меня пощадить ее и чтоб у нее не было возможности позвать на помощь. Да зачем ей этот орган, все равно она его использует не по назначению. Ее скверный язык только и умеет нецензурно браниться, постоянно изливать упреки и недовольства, орать и извергать кощунственные издевательства в мой адрес – родной дочери. Я не помню нежных слов, сказанных мне, ласкового шепота, похвалы, колыбельных, спетых мне.

Она умоляла меня глазами, наполненными ужасом и отчаянием. Как часто и я, стоя на коленях перед ней в слезах, умоляла не бить меня, но ее это не останавливало и меня не остановило. Мне не нужны были ее раскаяние, слова сожаления, я не хотела слышать от нее слово “прости”. Срок ожидания извинений давно истек. Она прекрасно понимала, что наступил день расплаты, что перед ней стояла я в роли палача, неся кару за ее отвратительные поступки. Ха, ха, ха! Она даже обмочилась от страха, когда поняла, что ее ждет впереди. А впереди ее ждала только смерть, в извращенной форме, в страданиях и муках до последнего вздоха, смерть без пощады.

Я отрубила ей кисти. Эти холеные руки всегда с идеальным маникюром, длинными ногтями, покрытыми красным лаком, нежной мягкой белой кожей. Она так любила за ними ухаживать, наносить сто раз на дню различные крема и маски. Руки, которые ни разу меня не обняли, ни разу не погладили по волосам, руки, от которых я знала только побои.

Истекая кровью, изнывая от боли, она теряла пару раз сознание, но я приводила ее в чувство, так как хотела, чтоб мучения ее были длительными и болезненными. Жаль, что ее прогнившая душонка не выдержала истязаний, ее хватило немного больше чем на сутки. Это ничтожно маленький срок, она глумилась надо мной всю мою жизнь. Но я успела высказать этой сволочи все, припомнив самые несчастные мои дни, проведенные с ней. Когда она предъявляла неадекватные требования как к взрослому человеку, немыслимые ультиматумы, спекулируя и манипулируя мной. Где я испытывала от нее только отсутствие сочувствия и эмпатии, вечное обесценивание меня и моих поступков. Напомнила о постоянном равнодушии, которым она меня душила, о чрезмерном контроле, который отравлял мне жизнь и не позволял чувствовать себя свободной и полноценной личностью. Я не прощу ей никогда, что она лишила меня главного женского предназначения. Принудив сделать меня в юности роковой аборт, который отнял у меня возможность стать самой матерью. За что я возненавидела ее еще больше.

От отвратного тела я избавилась, расчленив это отродье на мелкие кусочки. Ночью я пробралась на рядом стоящую ферму и устроила свинкам пир из помоев ее мерзкой плоти, а оставшиеся трудно перевариваемые части тела я закопала в разных местах.

Этот день я не забуду никогда, самый замечательный из всех моих дней. Нужно было отметить знаменательное событие красочно. Поэтому после победы над чудовищем я устроила огненное представление. Мне не составило труда устроить импровизированное короткое замыкание, включив большое количество электроприборов в одну розетку. А для скорейшего распространения возгорания я вдобавок подожгла шторки на окнах. Пламя быстро перекинулось на деревянные перекрытия нашего хилого дачного домика. Огонь не только завораживает своей красотой, но и является идеальным орудием преступления, помогающим заметать следы. О, как все горело и трещало! Искры разлетались. Охваченный огнем дом превратился в ярко красно-оранжевый огромный костер с фиолетовым свечением, освещая ночное небо. Файер-шоу удалось на славу! Сердце билось быстрее, дыхание учащалось. Пожар полностью уничтожил жилье. Запах гари и клубящийся столбом дым символизировали завершение кары над ней и очищение мира от ее гнилостного духа.

Благодаря хорошо продуманному мною плану, я легко навела полицию на нужную мне версию, что после возгорания дома чудовище в панике выбежало на улицу для привлечения помощи, потеряв ориентацию ночью в темноте, заблудилась в лесу. Холодный расчет и выдержанная мной тактика дали мне безукоризненное алиби. Я тушила вместе с соседями пожар, принимала активное участие в безуспешных поисках твари, чтоб отвести от себя подозрения.

Полиция вместе с отрядом добровольцев развернули поисково-спасательные мероприятия. Сегодня третий и заключительный день безрезультатных поисков пропавшей скотины. Их затея найти без вести пропавшую после пожара закончилось неудачей. Волонтеры сбились с ног, прочесывая ближайшую лесополосу, все вымотались и устали, они сделали все, что было в их силах.

Только мне известна истина произошедшего. Я вне подозрения, полиции нечего мне предъявить, не найдено никаких улик, которые могли бы меня скомпрометировать. Они себе предположить не могут, что я далеко не потерпевшая в этой истории, а главный режиссер-постановщик и ведущая актриса этого превосходно разыгранного спектакля. Они никогда ее не найдут, я уничтожила ее никчемное существование на этой земле. Тяжелее всего было не убить ее, а изображать безутешную дочь.

Возмездие Немезиды свершилось, теперь и Я СВОБОДНА!

7 апреля

ВН».

Каждый из нас чей-то сын или дочь, у каждого из нас есть или была мама. Она оберегает от опасностей и угроз, заботится и учит ребенка жить в этом мире. Если надо будет, мать, не задумываясь ни на секунду, отдаст жизнь за свое дитя. Быть матерью – это значит получить подарок от самой природы как продолжение жизни через рождение детей. Материнство – это взлеты и падения, открытия и лишения, веселье и житейские мелочи. Ребенок, живущий рядом с нами, – это отражение нас самих. Сама жизнь, принимая экзамен на материнство, расставляет все точки за совершенные материнские ошибки, за которые приходиться расплачиваться детям.

Женщинам свойственны нерешительность, чрезмерная эмоциональность, мягкость, а настоящие мужчины не плачут, им не присущи нотки сентиментальности. Максим же был настоящим мужчиной, обладающим главными качествами мужчины – мужеством и логической оценкой ситуации. Да, он был нерушимой скалой, но проявления чувствительности в определенные моменты не были ему также чужды. Прочитанные строки побудили в нем желание услышать голос матери. Он почитал и ценил свою мать, ближе и роднее он не знал человека. Ни сестра, ни жена не смогли заменить или поравняться с этой женщиной. Сославшись на перекур, Максим вышел и направился к себе в кабинет. Он хотел поскорее набрать номер телефона.

– Мама!

– Сынок, я поздравляю тебя, – прозвучал теплый нежный голос.

– Ма, я хотел только тебе сказать…

– Я знаю, сынок. Мы смотрели репортаж. Я не сомневалась, что ты поймаешь эту акулу.

– Мам, я люблю тебя!

– И я тебя люблю, мой родной.

– Я обещаю, как только дело Освободительницы закончится, я приеду к вам. Я соскучился.

– Мы будем ждать. А разве еще не закончилось?

– Нет, это еще не конец истории.

31. Тайное становится явным

Наконец-то Марго вызвали в психиатрическую клинику. Она мчалась, не чувствуя своих ног, по белому коридору в надежде скорее увидеть дочь. В воздухе стоял смешанный запах лекарств и больничной еды. Ей как медсестре отделения реанимации больничная обстановка была привычна. Она по долгу своей профессии видела немало тяжело и безнадежных больных, но атмосфера данного медицинского учреждения была иной. Здесь стены были пропитаны не физической болью и недугами, а душевными страданиями и страхами своих жителей. Найдя кабинет врача, собравшись духом, она дрожащими руками постучала. Услышав одобрение за дверью, она зашла:

– Здравствуйте, Михаил Сергеевич?! Вы мне звонили. Я мама Ники Калининой, – взволнованно проговорила Маргарита.

В кабинете присутствовали еще двое мужчин, которые представились следователями. Их присутствие не смутило Марго, поскольку она понимала, что при попытке совершения суицида привлекают полицию.

– Как она? Я могу ее увидеть? Почему Ника пошла на это? Что это, доктор? Послеродовая депрессия? – возбужденно тараторила без умолку Маргарита.

– Присядьте. Тише, тише, – сказал доктор. – Вам предстоит тяжелый разговор. Поберегите силы.

Доктор налил немного воды в стакан, накапал лекарство и протянул успокоительный напиток Маргарите. Она почувствовала, что ее готовят к чему-то серьезному, и проявление заботы и внимания привело к еще большему волнению. Непонимающая Марго не задумываясь, покорно слушаясь доктора, опрокинула залпом содержимое, как если это была рюмка с водкой.

– На все вопросы вам ответят вот эти господа, – указывая на мужчин, произнес доктор. – Я буду неподалеку, если я вам понадоблюсь, – сказав напоследок, доктор покинул кабинет, оставив Марго наедине со следователями.

– Мы расследуем дело Освободительницы. Вчера убийца была задержана, – проговорил майор Медведев.

– Вы поймали убийцу моей дочери? Кто она?

– Вы смотрели новости по телевизору вчера, сегодня? – спросил капитан Колесников.

– Нет. Я очень устала и легла раньше спать, а потом я все ждала звонка, когда меня позовут увидеться с Никой.

– Вы знакомы с Владиславой Назаровой? – уточнил Медведев.

– Да, она проводила мне сеансы массажа, милая девушка… А в чем дело? Это что, она убила Веру? Влада убила всех этих женщин, это она Освободительница? Не может быть, я бы не подумала. О, боже! – крикнула Марго, закрыв рот ладонью.

– А Назарова была знакома с вашими дочерями? – продолжал задавать вопросы Медведев.

– Ну да. Массаж Влада делала мне дома… Она убила Веру, потому что та могла ее опознать. О, боже!

– Ника, ваша дочь смотрела вчера телевизор в роддоме. В программе «Вести» было объявлено, что поймана Освободительница и убийцей является Владислава Назарова, – пояснил Колесников.

– О, ужас! Теперь все ясно. Ника, бедная моя девочка, она такая впечатлительная. Глупая, зачем она решила на себя наложить руки, Веру этим не вернешь!

– При задержании Назаровой были изъяты дневники, которые она вела. – Максим протянул отксерокопированные листы Маргарите. – Вам стоит на это взглянуть.

Марго принялась читать. Запись была датирована седьмым ноября, днем смерти Веры.

«Среди ночи порядочные люди спят или сидят по своим домам в тепле, за просмотром телевизора, с телефоном в руках или в кругу близких. С наступлением ночи на улицу выползают другие – воры, убийцы, охотники и маргинальные личности, шастая в поисках наживы и добычи. Такой и была эта мерзкая тварь. Алкоголичка, валяющаяся в парке в алкогольном опьянении. Чудовище, которое било своих детей без повода, ей не было и дела до своих детей – где они, сытые ли они. Почему такие существа плодятся как кошки, а другие не могут иметь детей?

Возмездие Немезиды свершилось, но не в полном объеме. Мне пришлось спешно ретироваться, недоделав начатое. Мне помешали. Но я успела высказать этой твари алкоголичке все, что о ней думаю, чего она заслуживает. Да услышат меня те, кому был отправлен мой посыл.

Я почувствовала, что за мной из-за кустов кто-то наблюдает. Мне не нужен был свидетель, но все разрешилось само собой, как кстати. В темном парке наши глаза встретились на мгновение. Мы узнали друг друга. Это была Ника, младшая дочь Маргариты Калининой, той самой, к которой я ходила на сеансы. Я не знаю, как бы я поступила дальше, но сама судьба распорядилась и предначертала дальнейшие действия. Ника в испуге от увиденного хотела убежать и дала деру, выбежав из кустов на тротуар, как вдруг, откуда ни возьмись, появилась ее сестра Вера и перегородила ей дорогу. Они ругались, а я наблюдала и слушала. Из мимолетных высказываний претензий сестер друг другу я поняла: поводом для ссор был мужчина и сестринская зависть. О, мужчины, разве они стоят переживаний женщин. Зависть – один из семи смертных грехов. Как ни крути, но это причины, по которым женщины могут убить. В Нике было столько ярости и гнева, что она быстро разрешила спор. Она толкнула Веру со всей силы, так что у той не было шансов устоять на ногах. Когда Ника склонилась над телом сестры, я поняла: дело кончено, та никогда больше не встанет. Я подошла ближе, наши глаза говорили одно на двоих: «Я не видела тебя, а ты не видела меня».

Ника умчалась, сверкая пятками. Мне стало грустно. Она напомнила мне себя, когда я впервые совершила наказание мерзкой мамашки в поликлинике, с той же яростью и гневом столкнув ее с лестнице. Как бы мне хотелось иметь близкого человека по духу, который разделит со мной мои идеи, с которым будут совпадать взгляды на этот мир. Ведь чудовищных тварей много-много, как деревьев в парке, а я одна. Мне не успеть за ними всеми, мне не победить их всех. Да, я мечтаю о подруге! О подруге, с которой мы могли бы творить вместе возмездие.

Я умею отличать мразей. Плоть Марго не источает этой омерзительной вони, она не монстр, в ней живет человеческий материнский дух, и я не рассматривала ее в качестве кандидатки на жертву. В душе у Марго есть любовь к своим дочерям, она не умеет ей пользоваться и показывать. Она скупа и источает лишь искры. Иногда должно стать очень плохо, чтобы понять, как было хорошо. Может, с потерей одной дочери Маргарита поймет свои ошибки, и огонь любви в душе разгорится сильнее. Ника не та, кого я ищу, она не подруга мне, так как ее душа не жаждет освобождения от гнета токсичной матери. Она будет молчать, она ничего не скажет, потому что уже не сможет. Мне нечего бояться, я знаю, она никогда не заговорит. Мы с ней обе в крови…»

Листы закончились. Отшвырнув их, Марго встала и начала метаться по кабинету:

– Я в это не верю, – срываясь на крик, завопила Марго. – Мало ли что, написала эта гадина. Ника не могла… Нет, нет!.. Бред сумасшедшей. Я не верю, нет.

Пару минут Марго не находила себе места и продолжала, бормоча себе под нос, ходить по кабинету. Следователи хотели уже привлечь доктора, но успокоительные капли начали действовать. Тело ее размякло, в стакане явно было что быстро и сильно действующее, она перестала чувствовать под собой ноги. Обессиленная от переполняющих эмоций, Маргарита села и погрузилась в мысли.

– У нас есть еще для вас кое-что. Вы можете? – выдержав паузу, аккуратно спросил Медведев.

– Что там? – безучастным голосом ответила Марго.

– Предсмертная записка, которую написала Ника перед попыткой лишить себя жизни.

– Давайте сюда.

Марго принялась читать.

«Вот я и сама стала мамой. Мамой прекрасного ангела, чудесного ребенка, моей крошки. С первых минут я ощутила, что такое материнская любовь.

Дорогая мама, я только начала осознавать и твою любовь ко мне. Не успев насладиться всем этим, я не хочу видеть, что я вас потеряю. Лучше, если потеряюсь я.

Я так больше не могу. Этот груз слишком велик, он камнем висит в моем сердце. Сколько раз я решалась, мама, тебе все рассказать, но не могла переступить черту, в боязни, что ты меня осудишь и никогда не простишь. Это я убила Веру. Мне нет прощения, но если ты когда-нибудь сможешь, то прости меня.

Ты будешь хорошей бабушкой для моей прекрасной девочки. Я не вправе что-либо тебя просить, но, пожалуйста, выполни мое последнее предсмертное желание. Назови мое дитя в память о твоих дочерях – ВЕРОНИКОЙ.

Твоя дочь Ника».

Слезы катились по щекам Марго. Она взглянула на майора Медведева с выражением отчаяния и спросила:

– Что теперь с ней будет? Сколько ей дадут?

– Какое-то время она проведет здесь под наблюдением врачей и полиции. Наше дело ловить лиц, совершивших преступление. Когда душевное состояние Ники Калининой не будет вызывать опасения, она предстанет перед судом.

– Я могу сейчас увидеть дочь?

Медведев кивнул.

– Я потеряла уже одну дочь и не хочу потерять еще одну. Я буду с Никой до своего конца.