Текст книги "Дневники чудовища. Освобождая души"

8. Мысли заядлого рыбака

Следователь Медведев вошел в свой небольшой кабинет, где был порядок. Такой образ жизни был свойственен ему во всем. Он терпеть не мог бардак. Он часто говорил в упрек своим неряшливым коллегам: «Хаос на рабочем столе – хаос в голове». Его папки с документами лежали двумя аккуратными стопками на письменном столе. Блокноты, визитки, ручки, канцелярские принадлежности находились строго на своих местах. Даже книги на полках стояли четко в алфавитном порядке. На стене над рабочей зоной висело чучело головы щуки – главная гордость Максима как заядлого рыбака. Эту зубастую хищницу весом пять с половиной килограммов он поймал своими руками на Иваньковском водохранилище. Она еле пролезла в лунку диаметром сто тридцать миллиметров. После поимки, когда он вытягивал ее один, без помощи, около двадцати минут, у него еще долго тряслись руки от усталости и адреналина. Макс ловил и более крупные экземпляры данного вида весом свыше десяти килограммов. Однако у рыбаков есть правило, которое гласит, что особь весом больше шести килограммов отпускать. Скорее всего, это самка, которая может дать сотню тысяч мальков. Желая сделать чучело целой тушки рыбы, он ограничился лишь головой, поскольку в России пока нет развитой культуры таксидермии, как в Штатах, и голову сделать оказалось легче, чем всю тушку. Поэтому из трофейной рыбы Максим заказал настенный медальон с головой, а все остальное пошло на вкусные котлеты.

Макс налил себе крепкий кофе, достал из сейфа папку уголовного дела, положил на стол рядом с отчетами, прикурил сигарету и углубился в изучение. Расследование убийства Образцовой, владелицы вещевого магазина, не двигалось с места. Еще раз проштудировав протокол осмотра места преступления, заключение судебно-медицинской экспертизы и другие обстоятельства уголовного случая, пришел к выводу, что данных недостаточно для раскрытия преступления. Глубокая пепельница из черного стекла была до краев переполнена окурками любимых сигарет. За свою жизнь Макс неоднократно боролся с этой вредной привычкой и каждый раз безуспешно.

Откинувшись на спинку стула, запрокинув руки за голову, он погрузился в раздумья. В голове как заезженная пластинка крутились одни и те же мучащие вопросы. «Кто ты? Где ты бродишь? Какой мотив?» На вчерашнем совещании мудреные философские высказывания доктора Берковича ему были неважны. Он сам знал, как и что искать, как это интерпретировать. Ему было все равно, кем считает себя убийца и что ее побудило к этому. Его работа как порядочного блюстителя порядка заключалась в поимке правонарушителей, а не в исследовании темной стороны души преступников. Мысли Максима прервал стук в дверь. Вошел капитан Колесников. В неформальной обстановке они обращались к друг другу на «ты».

– Ну, что, Дениска! Есть новости по делу Образцовой? Порадуешь меня? – спросил Макс.

– Никаких зацепок. У нас недостаточность улик, полученных на первоначальном этапе расследования, отпечатков пальцев нет, отсутствуют непосредственные свидетели, – загибая пальцы, возбужденно говорил капитан Колесников. – Только волос, и то как косвенная улика, подтверждающая, что убийца, скорее всего, женщина. Полная засада. Знаю, что идеального убийства не существует, но пока у нас вырисовывается очередной «глухарь», как говорят в кино.

– Идеального убийства не бывает, это ты правильно говоришь. Бывают плохие криминалисты, – со вздохом произнес майор Медведев. – Как бы умна и осторожна ни была убийца, предусмотреть все детали невозможно. Скрывая одни следы, на этом месте создают новые. Улики будут всегда. Нам нужен свидетель.

– Да, где нам его взять. Интересно, сколько еще подобных попыток запланировала убийца, то, что она претендует на серийность, к гадалке ходить не надо. Она явно на этом не остановится.

– Будем сидеть, ждать очередной попытки убийцы? – саркастически ответил Максим. – Надо тщательнее изучить сведения о жертвах, ближайшем окружении, затем всех остальных, кто был вхож в квартиру, потом соседей, бродяг и незнакомцев. Что общего между двумя жертвами? Надо лучше проработать все точки пересечения убитых, возможно, в одной из них и найдется наша Освободительница. В какие рестораны, магазины ходили, с кем встречались, у какого мясника заказывали мясо, у какого парикмахера стриглись, с какими курьерами общались, в какую поликлинику ходили? Убийца явно хорошо ориентировалась в доме и не раз там была, скорее всего, жертвы ее знали. Сейчас полно услуг, оказываемых на дому, женщины любят маникюр, педикюр, надо обратить внимание на это.

– По двум делам было опрошено несколько сотен человек. Никто ничего не видел и не слышал существенного для дела. Показания доктора тибетской медицины Донгидоо Жаргал подтвердились. Она каждый год в одно и то же время улетает навестить родных, на момент преступления ее не было в стране. Родственников и близких жертв из круга подозреваемых мы исключили, у всех алиби либо нет мотива. Мы проверили финансовую сторону бизнеса Марии Образцовой, все ее счета, документы. Была пара налоговых нарушений административного характера, не более того.

– Да, хреновая ситуация. Кофе будешь?

– Можно, – улыбаясь, ответил Денис.

Пока майор был занят приготовлением кофе. Денис старался не смотреть на чучело щуки. Оно производило на него негативное и пугающее впечатление. Чудилось, что рыба застряла в стене, мерзкая голова находилась здесь, а остальная часть в соседнем кабинете. Раскрытая огромная пасть с многочисленными острейшими зубами, располагающимися не только на челюсти, но и на небе, языке, приводила его в ужас. Казалось, что хищница не сводит с него своих рыбьих безумных глаз, только и ждет подходящего момента, чтоб наброситься и укусить. Он не разделял интереса Медведева к рыбалке. Денис был фанатом футбола. Его кумиром был Криштиану Роналду.

– Что насчет фигурки весов? – спросил Медведев, делая глоток кофе.

– Такие интерьерные статуэтки продаются в интернете, в каждом киоске и сувенирных лавках. Банальная, ничем не примечательная фабричная вещь. Была бы она какая-то эксклюзивная или особенная, было бы проще отследить ее перемещение или покупку. Это как искать иголку в стоге сена.

– Что-то не так… Мы что-то упускаем или не видим, – стуча пальцами по столу, произнес майор.

– Я не могу понять, в чем смысл этого ритуала? Освободительница, или Немезида, как ее назвал Беркович, явно мстит. Но за что?

– Да, месть – губительное чувство, как наркотик, завладевает тобой. Изо дня в день пожирая тебя все больше, и ты медленно превращаешься в чудовище.

– Если рассматривать два убийства как межличностные отношения между убийцей и жертвами, то мне непонятно, где зарыта собака. Судя по словам опрошенных, жертвы не вступали в конфликты, ни с кем не ссорились. В любовных отношениях не состояли на момент убийства. Хотя кто его знает. Может, это старая незажившая боль, тяготившая убийцу, за которую отомстить она решилась спустя годы. Но тогда возникает вопрос. Почему сейчас? Загадка.

– А как тебе такая загадка, – сказал Медведев. – Два преступления во многом схожи, почерк один, что наталкивает, что убийца мститель-одиночка. Исполнение приговора идентично в двух случаях, а одинаково ли злодеяние жертв, за которое убийца их наказала? Мы все время ищем связь между жертвами. Может, ее вовсе нет, только убийца их объединяет.

– Если наша освободительница получает удовольствие от вынесения приговора и его исполнения, может, нам пока не сбрасывать со счетов ее отношение к судебно-правовым структурам?

– Обе жертвы были законопослушными гражданками, судимостей не имели, убийце нечего предъявить жертвам.

Наступила тишина, оба погрузились в раздумья. Рабочий день давно закончился.

– А не хлопнуть ли нам по рюмашке? Так сказать, снять напряжение? – предложил Медведев.

– Можно. Не помешало бы отвлечься, – радостно соглашаясь, ответил Денис.

В спортбаре было многолюдно, уже с семи часов вечера ценители футбола тянулись сюда расслабиться, посмотреть спортивные трансляции на большом экране. Основными посетителями являлись выгнанные женами из дома на время матчей мужья, чтоб не занимали гостиную и вдоволь могли выругаться и напиться пива. Публика была культурная, бар больше напоминал домашнее застолье и был выбором капитана Колесникова. Отчаянные болельщики бурно радовались ударам, комментировали тренерскую тактику, эмоционально высказывались о каждой упущенной возможности забить гол.

– С майором Мухиным будь начеку. Не ведись на его провокации и не встревай с ним в спор, – опрокидывая рюмку коньяка, сказал Макс.

Денис кивнул.

– Твоя вторая половина не обидится на меня, что я затащил тебя после работы в бар? – спросил Максим, меняя тему разговора.

– Она уехала к матери на пару дней, так что нет.

– Когда я смогу напиться на вашей свадьбе?

– Планировали отыграть следующим летом. А ты? – отхлебнув глоток пива, произнес Денис. – С женщинами у тебя проблем нет, стоит только тебе пустить в ход обаяние, и они у твоих ног.

– Как говорила моя бывшая, я женат на работе, – Макс прочел немой вопрос в глазах Дениса, который не решался спросить вслух. – Я не уделял ей должного внимания, она заслуживала большего, вот почему мы расстались.

Максиму и Денису было комфортно в компании друг с другом. Они вели беседу по душам, смеялись, вспоминая забавные истории из жизни.

Вернувшись домой, майор Медведев окинул взглядом свою холостяцкую берлогу. Он снимал эту однокомнатную квартиру уже два года, с тех пор как развелся. Вся его жизнь разделялась на непродолжительный сон, еду и работу. Когда он оставался наедине самим с собой, его не покидали мысли: «Уцелел ли бы их брак, будь у них ребенок?» Это был бурный роман, их корабль под названием семья плыл по волнам около десяти лет. Врачи разводили руками, утверждая, что они оба здоровы и явных причин не стать родителями каждому по отдельности у них нет. Ссылаясь на партнерскую несовместимость, надежды завести общего ребенка угасали с каждым годом. Он сам был свидетелем, как часто рушились семьи полицейских, отдающих себя полностью работе. Но по-другому Макс не мог: он любил свое дело и отдавался целиком. Постоянные претензии жены и обвинения в дефиците внимания к ней дали трещину в их отношениях. Пробоины усиливались, они бились о скалы, изменяли друг другу, и в какой-то момент корабль пошел ко дну. Жена объявила, что беременна от другого. Он оставил ее на причале с новым избранником и их ребенком, отдав ей все имущество. А сам до сих пор качается по волнам в одинокой лодке, лишь иногда заплывая в порты для удовлетворения физических потребностей.

9. Калина красная

Незначительная авария двух легковых машин частично перекрыла движение по трассе. Следователи Медведев и Колесников медленно волочились в дорожных пробках. До работы оставалась пара километров пути, когда раздался звонок сотового Максима.

– Майор, в отделение пришла женщина с чистосердечным признанием. Майор Мухин сейчас ее допрашивает, – тихо проговорила лейтенант Осипова.

– Потенциальная убийца или самозванка?

– Дама немного не в себе. Мухин действует не по протоколу, – опускаясь до шепота, продолжала Осипова. – Мне не импонируют его методы допроса, если вы не поторопитесь, он ей сошьет дело.

В следственном комитете майора Мухина не любили. Он был как священное животное, которое трогать было нельзя. Какая значимая фигура за ним стояла, было неизвестно, ходили разные слухи. Кто-то ссылался, что он имел покровительство в самой администрации президента либо отношение к ФСБ. Его неоднозначные выходки сходили ему с рук. Приходило мириться с таким положением дел, поэтому ему редко кто возражал, боясь нажить себе проблемы на одно место.

Майор Мухин был сильно удивлен появлению Медведева, когда тот неожиданно зашел в допросную комнату, представился и сел рядом.

– А теперь расскажите все мне, – сказал Медведев, окидывая взглядом женщину, сидящую напротив.

Дама была во всем черном, что подчеркивало ее хрупкий тонкий стан. Бледный цвет кожи оттеняли черные, собранные в низкий пучок волосы. Прямая осанка, высоко поднятый подбородок придавали уверенность. Не совсем умелый, яркий макияж подчеркивал зрелость женщины. Руки были облачены в изящные гипюровые прозрачные перчатки, она активно жестикулировала при разговоре, выставляя их напоказ. Весь внешний вид говорил, что перед ним эксцентричная натура. Создавалось впечатление, что особа собралась на вечерний променад, а не на дачу показаний.

– Я уже все рассказала вот этому полисмену. Красная я. А вы здесь главный, да?! – заигрывающим тоном сказала дама.

– Да, можно так сказать. Главный, – Медведев, выделяя интонацией последнее слово, строго посмотрел на Мухина, указывая ему на дверь.

– Красная. Я сама пришла дать чистосердечное признание, зафиксируйте это у себя там.

– Для начала представьтесь, – сказал майор и включил запись на диктофоне.

– Красная я. Это я убила их, арестуйте меня.

– Как вас зовут полностью, сколько лет, где проживаете, чем занимаетесь?

– Галина Красная, пятьдесят пять лет, проживаю по адресу Чертановская, дом двадцать семь. Я балерина, работала в Большом театре. Сейчас нет. Знаете, балетные рано уходят на пенсию.

– Вы были знакомы с убитыми?

– Да, я их знала. Это я убила Марию и эту… как ее? – щелкая пальцами, вспоминая, произнесла дама. – Наталью Соколову тоже я.

– Зачем и за что вы их убили? Какой ваш мотив?

– Я живу в соседнем подъезде. Мне Мария никогда не нравилась, хамка и грубиянка. Она мне завидовала. Обсуждала меня за спиной, я слышала. Я в Мариинке тоже выступала, доводилось с очень известными людьми работать. Мы с труппой часто гастролировали. А она кто? – женщина резко повернула голову в сторону и плюнула. – Меня, солистку Большого театра, бомжихой называла. Я не бомж, у меня квартира есть. Да, по помойкам иногда прохожусь. Подумаешь, цаца. Люди чего только не выбрасывают, совершенно новые, хорошие вещи, я просто практичная. Я посвятила себя искусству, у меня нет детей. Если я одинокая, то не значит, что за меня некому постоять. Да я сама могу за себя постоять.

– Вы хотите сказать, что испытывали к ней личную неприязнь?

– Да, точно заметили, личную неприязнь.

– А вторую жертву? Ее за что убили?

– Как ее… Наталью тоже я. Тоже личная неприязнь, тоже гадина была.

– Я понял, что с Марией Образцовой вы были соседки. Наталья Соколова жила в другом районе города, откуда вы ее знаете?

– Я не помню точно, когда и при каких обстоятельствах мы познакомились… Она ходила на мои выступления, это точно.

– Где она проживает, вы помните?

– В центре на Никольской улице, – с уверенностью сказала женщина.

– Как вы их убили? Расскажите в подробностях.

– Просто перерезала горлышко им скальпелем. Чик, и все. Они столько болтали, языки у них были без костей. Вот я им их лживые язычки и подрезала. Потом им еще написала кровью, что они теперь свободны. Они грязью меня обливали. Сплетни наводили. Они все мне завидовали, а я – Галина Красная – лучшая. У меня стать, порода, красота, грация. А они кто?! – снова плюнув, сказала женщина. – Кикиморы болотные. Ой, как я танцевала. Если бы не травма, я до сих пор бы танцевала. У меня столько поклонников было, а сколько оваций я собирала, цветов после спектакля. Такие высокопоставленные, знатные люди приходили посмотреть на меня.

– Вернемся к делу. Как вы проникли в квартиру? Мы не обнаружили следов взлома.

– Как обычно.

– Как? Уточните.

– Пришла в гости, чтоб высказать им в лицо все, что о них думаю. Для них честь, что я, солистка Большого театра, известная балерина Галина Красная, к ним пришла. Еще бы они меня не впустили.

Максим понимал, что она излагает только то, что было освещено прессой. Он задал еще пару наводящих вопросов, ответы на которые знали только убийца и правоохранительные органы.

– Что вы сделали с языком после того, как отрезали? Мы не нашли на месте преступления его остатки.

Зрачки дамы расширились, глаза заблестели. Она призадумалась.

– Пожарила и съела, – громко расхохотавшись, ответила женщина. – Вы арестуете меня? Кстати, а кормить меня будут?

– Что означает эта надпись? От чего вы их освободили?

– Да послала я их так. Они свободны, могут катиться на все четыре стороны. Вот что это значит. Я бы другое написала, но мне мое воспитание не позволяет выражаться нецензурно. Я интеллигентная особа, не опускаться же до их уровня. Мне не нужны такие подруги. У меня вообще нет подруг, я их всех вычеркнула из своей жизни. Они все завистливые, хитрые и лживые.

– Вы помните, что принесли собой в качестве подарка жертвам?

Немного подумав, женщина ответила:

– Да, конечно, только невоспитанные люди ходят в гости без презента. Коробку конфет.

– Допрос окончен. Если вы нам понадобитесь, мы знаем, где вас искать, – Медведев остановил запись.

– Вы что, не арестуете меня? Даже не покормите? – возмущалась дама. – Мне здесь нравится, столько зрителей, внимания. У вас очень вежливые сотрудники.

Максим достал купюру из портмоне номиналом в тысячу рублей и протянул ей.

– Купите себе что-нибудь. Идите домой.

– Вот вы мне сразу понравились. Вы очень импозантный мужчина, – игриво произнесла женщина. – Вы любите балет? Я обожаю Кармен, – она запела. – У любви, как у пташки, крылья, ее нельзя никак поймать…

«Да, поймать убийцу пока не удалось», – думал про себя следователь Медведев. Самозванцы, люди с психическими расстройствами часто приходили с улицы в погоне за славой и всеобщим вниманием. Полицейские снимали показания и отпускали их с богом.

В коридоре отделения после допроса женщины разыгрался скандал между Мухиным и Медведевым. Толпа сотрудников сбежалась на крики.

– Ты что, не видишь? Человек болен, – возмущенно говорил Медведев.

– Ее невменяемость только на руку следствию, тем легче доказать ее причастность. Она просто не помнит, как это сделала, – посмеиваясь, говорил Мухин. – Заодно положили бы в больничку, подлечили тетку, накормили. Какая тебе разница?

– Что? Да на суде любой адвокат развалил бы линию обвинения. У тебя что, совести совсем нет? Жажда повышения по службе затмила разум? – раздраженность Максима нарастала. – Убийца будет расхаживать на свободе, продолжая убивать. Как ты это объяснишь?

Медведев в глубине души считал, что лучше не посадить в тюрьму трех преступников, которых рано или поздно поймают, чем лишить свободы одного невиновного.

– Двойник, копирующий почерк убийцы, – ухмыляясь, произнес Мухин.

Макс слышал голоса коллег: «Медведь, тихо. Спокойно, Медведь, не заводись. Не стоит того». Но в нем и вправду разбушевался зверь, он не сдержался. Всей своей пятерней, как мохнатой лапой, дал тяжелую оплеуху Мухину, такую смачную, что тот скатился по стене и упал.

– Я не медведь, а майор Медведев, – поправляя коллег, грозно произнес Максим.

– Я тебе это запомню. Я так не оставлю. Буду жаловаться, чтоб тебя отстранили от дела, – поднимаясь и отряхиваясь, кричал майор Мухин.

– Я не боюсь трусливых мосек, можешь лаять сколько тебе влезет.

– Кем ты себя возомнил? Честным полицейским? – продолжал кричать Мухин.

– Да пошел ты, – уходя, в ответ сказал Максим.

10. Ревность и зависть

Отношения Веры с Тимуром развивались стремительно, почти каждый день они проводили дни вместе. В Тимуре ей нравилось все, кроме проявлений необоснованной ревности к ней. Она отгоняла мысли от себя, что поведение избранника может иметь патологический характер. Не видя в этом симптомов собственности, эгоизма, неуверенности Тимура, она объясняла такое недоверие как закрепившийся за ней образ ветреной девчонки. Вера думала, что это период притирания в отношениях. Он просто боится ее потерять, и ей это даже льстило. Она верила, что может с этим справиться и это дело времени. Если она будет с ним ласковой, не давая поводов, ситуация сама по себе выправится.

День выдался жарким, тяжелые испарения, поднимающиеся от асфальта, напоминали об этом. Вера и Тимур гуляли по парку. Прохожие, изнывающие от жары, жаждущие охладиться, толпились возле каждого ларька с мороженым. Пока Тимур стоял в огромной очереди за лакомством, Вера неподалеку спряталась от палящего солнца в тени под раскидистой кроной могучего дуба. Проходящая компания из четверых раскрепощенных мужчин кавказской внешности подошла к Вере и поздоровалась. Опешив, она отошла в сторону от них, но они не уходили. Заприметив подошедшего Тимура с мороженым в руках, мужчины потеряли интерес и отошли.

– Ты их знаешь? – раздраженно спросил Тимур.

– Нет.

– Почему они с тобой поздоровались?

– Я не знаю, я первый раз их вижу. Может, хотели что-то спросить?

– Уж точно не который час или как пройти в библиотеку. Они подошли к тебе и поздоровались, а ты их не знаешь? Ты врешь. Они думали, что ты одна, когда увидели меня, тогда ушли.

– Я их не знаю, клянусь, – спокойно сказала Вера.

– Тогда почему они подошли именно к тебе? В парке полно людей.

– Я не знаю, почему они так поступили.

Тимур развернулся, выбросил мороженое в уличную урну для мусора и направился на выход из парка к машине. Настроение было испорчено у обоих. Он шел молча. Она покорно следовала за ним, зная, что, если не вступать с ним в дебаты, он быстро отходит.

В машине Вера решилась заговорить первой.

– Куда мы едем?

– Отвезу тебя домой, или ты хочешь остаться в парке? – язвительно ответил Тимур, еще не остыв.

– Отлично, поедем домой. Сестра давно хотела с тобой познакомиться. Матери нет дома, мы можем спокойно посидеть, поболтать. К сестре ты же меня не будешь ревновать?

– Да, я бы хотел посмотреть, как ты живешь… Я так не могу, – резко повернув машину, сказал Тимур.

Веру это напрягло, она не сразу поняла, в чем дело.

– Надо что-то купить, – заезжая на парковку супермаркета, сказал Тимур. – Ты со мной?

– Я подожду тебя в машине.

Пока Тимур был в магазине, Вера позвонила сестре.

– Ника, выручай. Минут через пятнадцать-двадцать будем дома. Приберись в моей комнате, плиз.

– Ты с ума сошла. Дня не хватит, чтоб разобрать твой бардак, – в панике говорила Ника.

– Я не прошу тебя сделать генеральную уборку. Создай видимость порядка. Сестренка, я прошу тебя.

– Хорошо, хорошо.

Ника поторопилась в комнату к сестре. Увиденный хаос привел ее в ужас. Она не знала, за что взяться вначале. Незаправленная софа напоминала мусорную свалку, в складках постельного белья находились крошки, фантики от конфет и коробки с едой. Повсюду одежда, обувь, сумки, косметика, которые были разбросаны на кровати, в кресле и на полу. Понимая, что времени мало, Ника затолкала скомканную одежду и все остальное в уже и так заваленный гардероб. Послышался щелчок входной двери. В суматохе, чтоб не быть замеченной за уборкой в комнате сестры, она впихнула вскрытые упаковки с остатками еды тоже в шкаф.

Позже, демонстрируя комнату Тимуру, Вера сама удивилась порядку и наличию свободного пространства. Она была довольна и поблагодарила глазами Нику, в помощи которой она не сомневалась. Вдруг дверца подлого шкафа, не выдержав забитости, резко распахнулась в самый неподходящий момент, когда Тимур стоял рядом. На него вывалилась одежда вперемешку с чипсами и печеньем, а в конце вдобавок на голову ему упала сумка с верхней полки, что вызвало гомерический хохот у сестер.

– Кхе, кхе, может, пойдем на кухню пить чай? – сказал ошарашенный Тимур.

После трапезы они устроились, сидя на полу по-турецки, обложившись подушками, в уютной Никиной комнате.

– Лимонный рулет был очень вкусный, – обращаясь к Нике, сказал Тимур.

– А роллы? – возразила Вера.

– Ника, ты сделала их сама? – удивленно спросил Тимур.

– Да, впервые пробовала, – ответила Ника.

– Похвально. Лучше, чем покупные, – кивая головой, ответил Тимур.

– Да, я ей все время говорю, что ей в повара надо либо в кондитеры, – сказала Вера. – А как она поет, голос такой задушевный.

Ника немного засмущалась, одернула сестру и попросила сменить тему.

– А у Тимура скоро день рождения. Мне тут птичка нашептала, что наш директор ресторана хотел тебе преподнести повышение до управляющего в качестве подарка.

– Поздравляю, – сказала Ника.

– Еще рано принимать поздравления, день рождения не скоро, в августе, – ответил Тимур.

– Не за горами время, когда ты сам станешь ресторатором. Директор говорит, что у тебя есть большой потенциал, – нахваливая Тимура, говорила Вера.

– Какие у тебя планы? Хочешь свой ресторан или остановишься на этапе управления? – спросила Ника Тимура.

– Может, для начала открою кофейню. Я сам из Питера, думаю, там будет легче это сделать. В Москве набираюсь опыта, хожу на курсы повышения квалификации, тренинги, различные семинары. Я над этим много думал, все взвесил и подсчитал, должно получиться, – серьезно говорил Тимур.

– Вот было бы здорово нам объединить усилия. А что? Как насчет совместного бизнеса? Тимур был бы главным, я тебе помогала бы и контролировала официантов, Ника – кондитер, – оживленно рассуждала Вера.

Все дружно расхохотались.

– Чем ты увлекаешься, у тебя есть хобби? – спросила Ника.

Ей не терпелось узнать о Тимуре больше. Ранее она его видела с сестрой украдкой, так близко они до этого не общались.

– Я коллекционирую часы. Мой отец меня к этому пристрастил. Мы вместе пополняем коллекцию.

– А какие именно – ручные, настольные? – поинтересовалась Ника.

– На самом деле разнообразные. Современные, антикварные, карманные, каминные, настенные. У отца в коллекции есть большие напольные экземпляры, они хранятся у нас на даче. Самое главное, чтоб они были в ходу и имели свою изюминку. Раньше отец затрачивал много усилий, чтоб разыскать определенные модели. Сейчас с этим нет проблем, благодаря интернету можно найти все. Часовые механизмы отмеряют минуты и секунды нашей жизни, в них столько интересного и мистического одновременно. Часы передавались из поколения в поколение, каждому периоду времени соответствовал свой стиль. Большую ценность имеют предметы, которые созданы известными мастерами или торговыми марками.

– Антикварные работы – выгодное вложение, – умничая, сказала Вера.

– Для меня ценность этих вещей заключается в их истории, я воспринимаю часы как предмет искусства.

– Увлекательно, – подытожила Ника.

Нике Тимур очень приглянулся. Она смотрела на сестру и удивлялась, что он нашел в ее взбалмошной, не хозяйственной сестре. Он, который четко знает, чего хочет, образованный, начитанный, серьезный мужчина. Неужели все мужчины так падки на женскую внешность, ведь красота не вечна. Ника не была святой девой. В свои двадцать три года у нее были отношения с мужчинами. Однако они быстро угасали, не приводя ни к чему существенному. После интимной близости партнеры как-то постепенно исчезали, либо отношения сходили на нет. Но она не сильно переживала по этому поводу, ей не было интересно с глупыми, не знавшими жизни сверстниками, у которых на уме были только компьютерные игры и посиделки в баре. Ее тянуло к мужчинам старше.

Она разглядывала Тимура, не сводя глаз, когда он говорил. Как бы она хотела запустить руку в его густые русые волосы, прикоснуться к его свежевыбритой щеке, прижаться и вдохнуть аромат его кожи.

– Ты чего? Ника, ты замечталась? Очнись, ау. Ты с нами? – щелкая пальцами перед лицом сестры, говорила Вера.

Движение рук перед глазами отрезвило Нику. Она поймала себя на том, что искорка зависти проскочила у нее в душе.

– Вы такие милые, налюбоваться не могу, – не выдавая своих чувств, с улыбкой ответила Ника.