Текст книги "Испорченные сказания. Том 2. Бремя раздора"

Райан

Лорд Форест был счастлив.

Он вернулся со свадьбы дочери и все не мог перестать обсуждать ее со всеми придворными, друзьями и родней. Его жена, леди Кейдс, неважно себя чувствовала и осталась дома вместе с малышом Мертором. Заботливая супруга, чтобы угодить и осчастливить Райана, назвала сына в честь его деда, отца нынешнего правителя Династии.

Улыбка не сходила с лица Райана, он понимал, что ведет себя не самым достойным для мужчины образом и чрезмерно много болтает, однако был не в силах справиться с эмоциями.

Боуэн, лорд Ветви Хайтхорс, в очередной раз проявил себя превосходным другом и стойко терпел всю ту словесную лавину, что день за днем на него вываливал лорд Форест.

– Некоторые традиции Вайткроу мне чужды, но Фейг выглядела счастливой, и я не посмел вмешиваться.

Друг вежливо улыбался и молчал.

Они отправились на охоту – ее предложил Боуэн. Правитель рода полагал, что такой способ провести досуг был выбран не просто так и лорд Хайтхорс желал таким образом насладиться тишиной. Зверье могло услышать их речи, а уж голос Райана и вовсе, по словам его близких, был похож на раскаты грома и слышался на мили вокруг. Форест же не был намерен так легко сдаваться – пусть они никого не подстрелят, зато он выплеснет свою радость.

– Ты меня слушаешь, Боуэн?

– Райан, – лорд Ветви говорил куда тише, – я был на свадьбе вместе с тобой. Спешу напомнить, что именно я отбирал у тебя кубок и, как ты сказал, мешал тебе веселиться от души. Особенно после того, как ты сломал скамью.

Во время пира лорд Форест был самым громким и веселым гостем, чем чрезвычайно гордился, – он выкрикивал поздравления, пил от души за здоровье новообразованной четы, переговаривался через все столы с друзьями и родней, кидал золотые монеты музыкантам и трюкачам, что развлекали гостей, горстями и, как ему позднее рассказали, так как сам он подобного не припоминал, продолжил кидать монеты простолюдинам во Фридомтауне.

Взбудораженный, лорд Форест вскакивал на ноги, а после плюхался на свое место. Неизвестно, какому молодцу пришла прекрасная и светлая мысль усадить громоздкого Райана посередине, так как он не только мешал своим соседям – Лассу и Боуэну, размахивая руками в процессе повествования и роняя то кубки, то кувшины, которые его родственник и советник поспешили отставить подальше, но и в приступе очередного эмоционального подъема уселся столь яростно, что скамья не выдержала счастья Фореста и сломалась под ним.

Средний сын Мертора Фореста и советник нынешнего главы Династии знали Райана не первый день и, видно, готовились к подобному исходу, так как успели подскочить на ноги до того, как дерево обиженно скрипнуло и развалилось, а вот племянник-бастард, что сидел рядом со своим отцом – Лассом, не ожидал подобного и свалился наземь. Правда, юнец быстро встал и ошарашенно вертел головой по сторонам.

Вихт и Фейг поднялись со своих мест, дочь побледнела, испугавшись за отца, но первым поднимать дорогого гостя ринулся друг Вайткроу Рирз. Сильный юноша смог помочь Райану встать лишь с помощью Ласса. Боуэн же, вместо того чтобы подать руку, держал перед лицом свой кубок, и Райан видел, что тот беззвучно смеется. За это позднее, когда хмель под утро отпустил его, правитель-Форест клялся отомстить, однако свою смертельную обиду вспомнил лишь теперь.

В тот день же Райан поддался общему настроению своей семьи, расхохотался и самолично помог слугам унести бесполезную разломанную мебель и поставить на ее место другую скамью.

Фейг успокоилась, и праздник продолжился.

Райан продолжал вести себя все так же шумно и непринужденно. И все это лишь для одного – чтобы не расплакаться, видя, как его единственная и горячо любимая дочь, вопреки всем его ошибкам и глупостям, взрослая и прекрасная, сидит рядом с мужем, которого полюбила. Вихт Вайткроу также заслужил уважения Райана – он не развязал войну, не выглядел обиженным на отца жены, не ругал его, а добивался Фейг до конца.

Рирз рассказал Райану, что они отправили к Холдбистам лекаря с платком Вайткроу, чтобы узнать, как самочувствие Фейг, принести извинения Вихта за задержку и поинтересоваться ее чувствами.

Насколько понял лорд Форест, его дочь рассказала о намерении Ротра поучаствовать в турнире, и лекарь передал эти слова Вихту. Дальше версии расходились, но Райан не особо интересовался, каким образом и кто именно спас Фейг, главное, что теперь с ней все было хорошо.

– А при чем здесь я? Это мебель Вайткроу не рассчитана на нормальных людей!

– Другие гости не проламывали скамьи, – заметил Боуэн. Он нахмурил брови, Форест смотрел на него и видел, что советник очень старается сдержать смех.

– Что корчишься? Да ладно уж, давай, смейся! Нет, я не сержусь, это и правда было смешно. Хотя наутро, когда ты поинтересовался, осталась ли в покоях целая мебель, я был готов тебя огреть поленом! Все еще смешно?

– Не смешнее твоих танцев! – И все же друг не сдержался. Впрочем, охоты у них все равно не получалось – зверье не пряталось, лорды не сделали ни одного выстрела за все часы, что провели в лесу. – Скажи мне, зачем? Зачем ты напился перед этим?

– Потому что я не люблю танцевать, а Фейг просила меня. Я боялся опозориться и влил в себя пару кубков для храбрости.

– Пару? Кубков? Может быть, будем честнее и начнем мерить хотя бы кувшинами?

– О, ты еще предложи измерять бочонками. Ты что, следил, сколько я пью? Это не твои припасы, а Вихта, имею право! Я ему свою дочь отдал.

– Да, верно, борешься за трезвый ум нового родственника. Помнится, когда ты приезжал ко мне, наш погреб пустел.

Мужчина охнул, когда Райан в отместку шлепнул по крупу лошадь Боуэна и она рванула вперед. Правитель хохотал, наблюдая, как советник распугивает воинов, что отправились с ними, и стайку птиц, что, казалось, бесстрашно сидели на нижних ветвях и наблюдали за процессией.

– Уже мужчина, а шутки как в детстве! – возмутился Боуэн, когда вновь поравнялся с правителем. – Я ведь и отомстить могу, Гроссмейстер танцев.

Это прозвище на свадьбе придумал Ласс, однако другу оно приглянулось.

Старший сын Мертора Фореста никогда не увлекался танцами, но в этот раз отошел от своих принципов. Он не видел себя со стороны, однако леди быстро отказывались составлять ему компанию, и Кейдс, когда он рассказал ей о своей обиде, смеялась. Леди Форест сказала, что ей очень жаль бедных женщин, коим выпала честь составить пару супругу, ведь даже она, урожденная Бладсворд, что с детских лет обучалась обращаться с оружием и избегать вражеских атак, не была в силах спастись от наступания на ноги.

– Это все ерунда, Боуэн, но ты посчитал, скольких детей приняли под свое крыло Вихт с Фейг? Считал? Я посчитал – одиннадцать. Одиннадцать, Боуэн! Когда же моя дочь успеет стольких родить?

– Сомневаюсь, что они в самом деле хотят одиннадцать детей, Райан. Они оба добры и заботливы, полагаю, они пожалели детей и потому взяли их к себе.

– А если они и впрямь решатся? Быть может, это знак, что отправили им Боги?

– О, прошу! Вы с Кейдс тоже соблюдали традиции наших земель. Если ты забыл, то я спешу напомнить – лорд Мертор в день вашей свадьбы предрек вам настолько большую орду отпрысков, что мне было жаль Кейдс.

У каждого древнего рода были свои, особые обычаи – и Форесты не были исключением.

Они не брали детей себе под опеку, вместо этого у старого дуба лорд-отец семейства дарил молодоженам животное, что ожидало пополнения. Эта была и первая ответственность, ведь забота полностью ложилась на новоиспеченных мужа и жену, и так называемое пророчество, ведь считалось, что от количества помета будет зависеть и количество детей у новой пары.

Обычно молодоженам дарили собак или кошек, изредка им вручалось гнездо вместе с родителями-пернатыми, но Мертор Форест превзошел все ожидания и вручил своему отпрыску и Кейдс горностая. Сначала это смешило свидетелей и саму пару, принявшую заботу о необычном для их краев животном, но спустя сезон стало понятно, по какому принципу правитель того времени выбирал зверье.

– Да не было там ничего чрезмерно страшного, Боуэн, ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Шестнадцать! Шестнадцать щенков породило ваше зверье. И ты все еще веришь, что у вас получится?

– А почему нет? У нас родился сын, еще четырнадцать лет, и мы исполним предреченное Богами.

– Я скажу Кейдс, что если она пожелает сбежать, то я знаю, где ее спрятать от тебя.

Правитель насупился, но ненадолго.

Волевым усилием было решено поворачивать домой, так как для прогулки в тени деревьев было не обязательно забираться столь глубоко в лес.

– Ты мне лучше скажи, что ты думаешь про друга Вихта. Я так и не понял, к какому роду он принадлежит и откуда взялся, – поинтересовался советник.

– Вихт говорил, что они познакомились в Новых Землях. Рирз спас его от дикарей, может, из них?

– Но на дикаря Новых Земель он не похож, – покачал головой друг.

– Может, из тех, что отправились в Новые Земли, да там и остались? Лорды и те отправлялись, и с концами.

– Может. Но у него слишком хорошее воспитание, он много знает, и Ферстленд не чужд ему. Пару раз Вихт упоминал вскользь, что Рирз желает вернуться домой. Значит, он отсюда. Вот только кто из лордов и зачем отправлял своего отпрыска в Новые Земли?

– Скорее всего, он бастард. Да и разве имеет значение, кто его отец или мать, если сейчас он на юге? Хороший юноша, с головой на плечах. Если присмотрит за моей дочерью и Вихтом – я только счастлив буду.

– В том-то и дело, что он неплох. Меня терзает любопытство, ничего не могу поделать. Мне кажется, мы многого не знаем про этого Рирза и он нас еще удивит. Ты доверяешь ему?

– Я плохо разбираюсь во всем, что творится в Санфелле, и не смогу перехитрить лорда Рогора Холдбиста и лорда Экрога Редгласса, но я прекрасно понимаю, когда кто-то хорошо к кому-то относится. И Фейг, и Вихт уважают и ценят этого Рирза, да и он отвечает им тем же. Если он в самом деле помог спасти Фейг от воришек, когда дуболобый Ротр пошел с ней гулять по темным подворотням неизвестно зачем, то и я готов уважать его и относиться как к достойному человеку. И не имеет значения, кто этот человек по рождению.

– А твое уважение никоим образом не связано с тем, что он, единственный из всех, решился бросить тебе вызов и перепить?

– Немного. Хоть он и не смог.

– Я слышал, что Фейг просила его развлекать тебя, чтобы ты не думал о Клейсе.

Правитель Династии шумно вздохнул. На свадьбе он и правда забыл о своем младшем брате, вернее, о его отсутствии.

– Клейс не приехал проститься с отцом, не явился на рождение моего сына. Я надеялся увидеть его хотя бы на свадьбе, но он не выбрался и на нее. Я ждал его!

– Он регент, Райан, у него много дел и еще больше забот. Сейчас, когда Бладсворды сменили правителя и сразу же вмешались в войну, когда культисты не боятся проявить себя, когда наследник Дримленсов все еще не нашелся, а будущему королю до коронации ждать больше трех лет… У твоего брата нет времени веселиться на праздниках. Он ведь не забыл, он прислал подарки и…

– Не нужны нам его подарки! Я бы и сам с удовольствием потратился и привез бы все дары вместо него, лишь бы он приехал сам. С тех пор как он вызвал меня поговорить о браке Фейг с Холдбистом, я его не видел.

– Так отправляйся к нему! Клейс не откажет тебе в визите и будет рад встрече, я уверен.

Райан покачал головой. Он бы с радостью отправился в Санфелл, оставив все свои недовольства столицей с ее многочисленностью, шумностью, чрезмерно вычурным поведением людей, ради встречи с младшим братом, однако тот не звал его. Являться же самому для правителя было неправильным.

– Я должен заниматься делами, положенными лорду-правителю, и у меня нет на то времени. Дел-то этих навалилось! Да и на кого я оставлю все?

– О, да брось! Ты целыми днями проводишь с Кейдс и Мертором, разъезжаешь по владениям или отправляешься на охоту. Думаешь, без тебя сын перестанет расти, а в лесу станет слишком много кабанов и оленей? Я могу остаться вместо тебя, ты же знаешь, что я и без того занимаюсь твоими делами.

– Не могу же я поехать без повода!

Боуэн улыбнулся. Они дружили уже столько лет, что он прекрасно знал все, что скажет Райан, еще до того, как лорд Форест открывал рот. И знал, что иногда лучше промолчать.

Искать лишний повод, чтобы отправиться к регенту, не пришлось.

Через пару-тройку дней, пока правитель Форестов терзал себя поисками уважительной причины для посещения Санфелла, что возможно будет объяснить, не ограничиваясь бурчанием: «А тебе какое дело зачем?», в Гринтри вореб принес послание от Ховвила, а затем еще одно.

В первом, которое, по всей видимости, читал лорд Мортон и Главный птичник перед отправлением, Ховвил вещал о своих успехах. Юноша был талантлив – правитель Династии уже отправлял письма Райану, в которых в весьма сдержанной и привычной ему манере нахваливал перспективного молодого воина.

Ховвил рассказывал о новых полученных навыках в обращении с оружием, о новых доспехах, которые сделали для него оружейники и кузнецы Бладсвордов, об увлекательных уроках геральдики и истории и похвастался, что перенимает опыт командующих и самого правителя, ведь долгие годы лорд Мортон был рыцарем. Вернее, считал, что относится к таковым.

Разумеется, сейчас у лорда было куда меньше свободного времени, ведь на его плечи взгромоздили груз ответственности за великий род, однако тот позволял сыну Арло Фореста частенько крутиться рядом и задавать вопросы. Иногда он даже брал юного лорда с собой, правда, не пояснял, куда они направляются, и оставлял воспитанника в окружении воинов, пока отлучался решать свои дела.

Кроме того, юноша горячо благодарил своего родственника за предоставленную возможность и высказывал свою радость, что хорошо проявляет себя и доставляет своему отцу лишние поводы гордиться наследником.

Второе же письмо, написанное рукой Ховвила, было несколько более путаным и отнюдь не радостным, да еще и написанным так мелко, что Райану пришлось несладко, пока он всматривался в буквы и разбирал слова. Далеко не все строчки смогли обрести смысл, и если вначале текст был более разборчивым, то под конец, когда место кончалось, юноша сокращал слова, и текст почти сливался в сплошной узор.

Во втором послании сын Арло сообщал, что лорд Мортон Бладсворд – очень неприятный человек, и хоть лично к воспитаннику он относится уважительно и доброжелательно, то остальные люди в Кнайфхелле нередко страдают от мерзкого характера и извечного недовольства. Но это могло бы быть лишь мнением ребенка, если бы Ховвил не поведал бы о странной переписке с лекарем из Санфелла – его имя известно многим, так как он являлся одним из тех целителей, что помогали Его Величеству продержаться как можно дольше и всячески пытались излечить Гийера Старская.

Юноша, как он писал, случайно обнаружил два распечатанных послания у правителя Бладсвордов, но не успел прочитать их целиком, так как его спугнули. Через два дня, когда он снова смог пробраться в покои, писем уже не обнаружилось, а устраивать обыск у правителя он не посмел.

Но самым неприятным казалось обвинение лорда Мортона в поддержке Культа Первых и оказании тому всяческой помощи. Ховвил обнаружил письмо, что писал лорд Бладсворд. Он обращался в нем к некому Ивтаду и сообщал, что все идет хорошо. Мортон писал о кораблях, которые готов принять, и интересовался, как долго что-то, что он называл «главной ценностью», столь необходимое для свершения, должно еще находиться у него.

Сын Арло не смог понять, о чем завуалированно говорил Мортон, но на всякий случай уделил больше времени прогулкам по Кнайфхеллу. В замке юноше позволяли гулять где угодно, разве что просили лишний раз не заглядывать на псарню, когда было пополнение щенков, чтобы не пострадать от зубов новоявленной матери, и быть осторожным в дозорных башнях, откуда можно было пройти на стену – вот туда-то его не пускали даже вместе с воинами и в сопровождении лорда, объясняя это желанием обезопасить Ховвила и, конечно же, самих себя, в случае если тот упадет и на Кнайфхелл обрушит свой гнев Арло Форест.

Родственник Райана поделился мыслями, что на стене маловероятно содержится эта самая ценность, которая столь необходима Культу Первых. Вероятно, стоило поискать в других крепостях или замках на земле Бладсвордов.

Еще одним доказательством связи бывшего рыцаря Мортона с культистами была крайне странная его встреча. В замок заявилась небольшая группа людей, по их нарядам Ховвил заключил, что они простолюдины и путешественники, или моряки, или сопровождают караваны, но не более того. По неизвестной причине лорд Бладсворд согласился их принять, хоть и обещал Ховвилу, что расскажет ему об одном из сражений во время войны с Дримленсами, очевидцем которой он стал. И пока сын Арло дожидался своего наставника, один из прибывших завел с ним разговор.

Поначалу он шел как обычно, но когда юноша упомянул Богов и восславил их за то, что они помогли ему оказаться в Кнайфхелле и постигать военное искусство, собеседник заявил, что тех не существует, и пустился в долгие рассуждения о Первых, их сверхчеловечности и лишенности любых страшных пороков, коими обладают нынешние люди-правители. Уже под конец разговора один из гостей замка начал предлагать Ховвилу прогуляться с ними и узреть своими глазами то самое величие единственных верных и законных правителей Ферстленда.

Их разговор прервал Мортон Бладсворд, в грубой форме отказавший собеседнику Ховвила и заявивший, что его воспитанник никуда не отправится и должен обучаться. Правитель рода разозлился, что человек болтает о чем не следует со всеми подряд, и отправил гостей прочь, даже не разрешив им остаться на ужин и переночевать. Впрочем, те и сами собирались в путь.

Прочитанное произвело на Райана Фореста неизгладимое впечатление. Настолько, что переварить это в одиночестве он не мог и позвал Ласса, что приехал повидаться с племянником.

– И я не знаю, следует ли мне верить во все слова Ховвила, он ведь слишком юн. Боюсь, он мог что-то напутать или неправильно расслышать. Или, быть может, и я сам прочитал как-то не так?

– Дай мне письмо, Райан. – Боуэн протянул руку, и правитель отдал послание. Советник долго вглядывался в него и шевелил губами, изучая. Почти сразу к нему присоединился Ласс, он также желал убедиться в пересказанном братом, и несколько минут лорд Форест наблюдал, как двое его помощников по очереди притягивают к себе пергамент.

– Но это все может быть и правдой. Ховвилу уже достаточно, чтобы понять, когда ему рассказывают про Первых, а когда говорят про другое. – Боуэн все же победил и смог первым изучить написанное. Теперь же в строки уткнулся Ласс.

– Может, это все детские фантазии? Он слышал про Культ Первых, про их удивительные заговоры под носом у короля и захотел также стать его частью? Это свойственно детям, – произнес средний сын Мертора, не поднимая взгляда.

– А если Мортон в самом деле подыгрывает культистам? – возразил советник. – Быть может, Ховвил и не во всем прав, но уж больно много совпадений, которые придумать юноша в одиночку не способен.

– Да. – Ласс нахмурился и положил послание на стол. – И писать Ховвилу с просьбами рассказать подробнее опасно. Если Мортон прочтет, то в лучшем случае его отправят домой. А в худшем…

– А в худшем Арло открутит нам головы! – перебил брата Райана Боуэн. – И закончим на этом.

– А мне-то что теперь делать? – подал голос правитель Форестов.

– Отправляться к Клейсу! – единогласно заявили брат и советник.

Экрог

Три отряда из отправленных Экрогом на север не вернулись обратно, а следовательно, скорее всего, были перехвачены Рогором Холдбистом. Быть может, его людей уже поджидали.

Лорд Редгласс знал, как подбирать людей, и в тех, что могли попасть в руки палачей северного правителя, не сомневался. Разумеется, они не станут трезвонить о планах своего милорда, стоит лишь им погрозить кулаком или посадить под замок. Они будут врать, придумывать и изворачиваться до последнего, пока хватит сил терпеть. Палачи в Санфелле были куда искуснее, однако Экрог еще не встречал никого, кроме разве что безмозглых верующих, которые были одержимы своими идеями, кто сумел бы противиться изнурительным допросам и жестоким истязаниям.

Другие же отряды докладывали о своих успехах или скорее неудачах, отправляя либо гонцов, либо воребов с краткими отчетами.

Ниллса так и не нашли. Куор вместе с семьей пропал, и теперь правитель понимал, что он, скорее всего, просто сбежал. Братья сговорились против него, их обоих подкупили или вынудили угрозами. Разумеется, когда дезертиров найдут, им предложат в обмен на прощение поведать, к кому они перешли на службу. Но пощады не будет. Виновные должны умереть.

Рорри не объявился, никто до сих пор не просил за него выкупа, и лорд Редгласс начал ни на шутку нервничать. На деле же он не мог перестать думать ни днем ни ночью, лежал в своей постели, не проваливаясь в сон.

Подозрения, что мальчишку Дримленса, которого ранее столь изящно похитил Экрог, теперь у него выкрал Рогор, со временем лишь усиливались. Лорд Холдбист вновь проехал через владения Редглассов и, как донесли шпионы, направился в Санфелл. Там он пробыл несколько дней, о чем-то беседовал наедине с регентом Клейсом Форестом – доверенные люди Экрога не смогли подобраться слишком близко и узнать, о чем именно лорды вели речь.

Но лорд-правитель Редгласс знал, что могло вынудить Холдбиста, несмотря на недавнее ранение и болезнь, трястись в карете, чтобы пересечь почти весь Ферстленд с севера на юг. Тот рассказал Клейсу про Рорри Дримленса или, если повезло, прощупывал почву, чтобы впоследствии выдать себя за героя и получить одобрение регента. К сожалению, северный лорд вряд ли брал с собой юного Дримленса, чтобы не подвергать его опасности и уж точно не лишиться ценного козыря.

Надо было действовать решительно.

Лорд Экрог отправил свои отряды, чтобы они перехватили того, кто являлся теперь угрозой для всего великолепного, казавшегося безупречным плана. Рогора Холдбиста подданные Редгласса должны были доставить целым и невредимым, его советников или родственников, что могли сопровождать его, также требовалось оставить в живых. А остальные сопровождающие не нужны были Экрогу, тем более что каждого пленника необходимо кормить.

Глава Династии приказал убедиться, что все лишние люди мертвы, свидетели в таком деле совершенно не нужны – перерезать им горло, а затем, чтобы никто не узнал, кому принадлежат тела и кареты, и для пущего убеждения, что все мертвы, сжечь всех и вся.

Вскоре люди Редгласса вернулись со своей добычей. Рогор путешествовал без советников, без родственников, лишь с рыцарями и воинами, что теперь отправились в лучший из миров. В Большом зале северянина со связанными спереди руками бросили на пол перед Экрогом.

Холдбист охнул.

Экрог знал, что у соседа есть болезненные места, и не стал сдерживаться, позволив себе слегка позлорадствовать и причинить неудобство недругу. Звуки, что извергались изо рта Рогора, и его шевеление губами – скорее всего, беззвучное произнесение ругательств – были вызваны болью.

– И что все это значит?! – отдышавшись, возмутился северянин. – Лорд Экрог, вы позволяете себе обращаться с главой Династии так, словно перед вами беспородный щенок! Извольте объясниться!

Негодование, удивление, ярость и страх. Лорд Холдбист превосходно играл, не хуже самого Редгласса.

– Я рад, что вы целы, милорд Рогор. Боюсь, что мы с вами вынуждены встретиться в столь неприятной обстановке лишь потому, что вы обманули меня.

– Прошу прощения… Я?! И, позвольте узнать, когда?

Удивление не шло Рогору, оно выглядело фальшивым и наигранным. Если Экрог выглядел таким же образом, когда подстрекал Дарона Флейма к ответным мерам и развязыванию войны с Глейгримами, то стоило лишь посочувствовать слепоте и глупости брата первой жены. Увы, уже погибшего при пожаре в Файрфорте.

– Вы подкупили моего человека. О, я не представляю, сколько вы предложили ему, но полагаю, что очень много. Возможно, даже свой собственный замок или лордство. А после вы украли то, что для меня имеет необычайную ценность!

– Милорд Экрог! – Рогор с трудом встал. Ему позволили взять с собой трость, и он теперь опирался на нее, насколько мог. – Я не посещал ваши земли без вашего разрешения. Обо всех моих визитах вам докладывают незамедлительно, да и я не имею привычки скрывать подобное. И тем более я не обворовывал вас – это ниже…

– Вашего достоинства? Разумеется, вы явились не лично. Быть может, те, кто помогал вам, уже мертвы, а быть может, они не ведали, что творили.

– Поясните же, наконец, в чем вы меня обвиняете!

Рогор столь искусно изображал негодование, что для полноты картины даже соизволил перенести свой вес на ноги и ударить тростью по полу. Не сильно, совсем чуть-чуть, чтобы было слышно. Для уравновешенного и способного держать все свои мысли, чувства и эмоции под контролем в любой ситуации, северянин проявил поразительно много чувственности.

– А вы сами, как водится, не имеете ни малейшего представления, о чем я говорю?

– Мне не нравится ваш тон, милорд Экрог. Право, что ж вы заладили, как юнец, ходить вокруг да около? Переходите к сути! Верно, я ничего не понимаю. Какого вашего человека я подкупил?

– Ниллса.

Да, бывшего Магистра шпионажа лорд желал вернуть не меньше, чем лорда Дримленса. Ниллс слишком много знал, слишком во многом участвовал и мог стать очередной угрозой. Если предавший своего господина человек, пока не попадется в лапы людей Редгласса, успеет разболтать хоть часть того, что знает, – Экрога казнят.

Если же король и, что хуже, регент и Флеймы с Глейгримами прознают про все дела лорда Редгласса – впрочем, другие рода также не будут излишне довольны, – то пострадать может не только сам хозяин Миррорхолла. За его детьми, вероятно, также начнут охоту, особенно Флеймы, что впали в немилость у Клейса Фореста и никак не могли осветлить свое имя после подозрений в похищении Рорри. И уж это семейство будет мстить. Не так изворотливо, скорее топорно и предсказуемо, но будет.

И как случилось, что весь прекрасный план вдруг привел совершенно к другому?

– Ниллса я не имел удовольствия видеть с того раза, как я гостил в Миррорхолле. Это происходило, когда я с отрядом отправлялся к Форестам и, благодаря вашему гостеприимству, на обратном пути. И, поверьте, тогда я успел перекинуться с ним не более чем двумя десятками слов, скорее из уважения к вам и вежливости, которую отец, советники и учителя смогли вбить мне в голову.

– Может быть, именно тогда вы и договорились, где или как вы сможете встретиться. А быть может, вы вели с ним переписку и ваши люди окончательно переманили его, пока он ездил к Гринбирам. Раньше, позже – для меня это не имеет значения. Вы должны вернуть мне моего помощника.

– Сожалею, милорд Экрог, но я не смогу вернуть вам того, чего у меня не имеется. Если желаете, мы может проследовать в мои владения, и там вы убедитесь самостоятельно.

– По-вашему, я настолько глуп? Желаете, чтобы я отправился со своим пленником в его дом, к его людям и его воинам, в место, что известно до мельчайшей трещины ему, но не мне? Для чего? Чтобы по доброй воле поменяться с ним местами и самому стать заложником? Если я и уступаю вашему уму и хитрости, то лишь немного.

– Я и не думал обвинять вас в глупости и…

– Довольно! Я также могу ходить вокруг да около, вот только когда мне надоест, я могу вернуться к своим делам, отправиться на прогулку или отоспаться в своих покоях, а вам, милорд, придется по нраву камера Миррорхолла.

– Вы можете, наконец, пояснить, что именно я у вас украл?

– Кого, милорд Холдбист. И мне надоела ваша глупая игра! Вы похитили у меня моего ценного заложника! Самого ценного из всех, кто у меня был когда-либо, да и у любого другого правителя, – Рорри Дримленса!

Лицо мужчины-пленника, обычно совершенно не склонное ярко выражать какие-либо эмоции, кроме разве что гнева, вытянулось от удивления. Рогор даже подался вперед, тяжело переставляя ноги. Он остановился лишь недалеко от пьедестала, где путь перегородила стража. Редгласс же с некоторой завистью отметил, что притворяется лорд Холдбист лучше его самого.

Экрог хмыкнул и постучал рукой по поверхности своего трона – такой бесподобный актер заслуживает аплодисментов.

– Дримленса? Лорда Рорри Дримленса? Наследника Тормера Дримленса, единственного его сына?

– Вы прекрасно изображаете удивление, милорд Холдбист.

– Так он все это время был у вас!

– Браво!

– Я удивлен. Да, я предполагал, признаюсь вам, что лорд Дримленс мог быть не у Флеймов – похитить ребенка мог кто угодно. Даже его собственные вассалы, чтобы обезопасить себя. Или развязать войну Флеймов и Глейгримов – тогда они бы смогли попробовать вернуть себе отобранные земли.

– Мы уже имели удовольствие переговорить с вами на эту тему.

А ведь интересная идея. Если получится вернуть Рорри и убить Ниллса с Куором прежде, чем эти двое все разболтают, то стоит продумать, на кого из вассалов Дримленсов можно было бы свалить всю вину. Все же некоторую вину за смерть Дарона Экрог чувствовал – в конце концов, он довел эмоционального, истеричного даже правителя и вынудил вступить в военный конфликт. Быть может, в дань памяти стоило бы обвинить в похищении Слипингвишей и помочь Зейиру вернуть своего отпрыска.

– Вы знали, что к похищению причастен я, и знали давно, – продолжил лорд Редгласс. – Я понял это после нашей увлекательной беседы, да, верно, той самой. Мы успели многое обсудить, когда вы гостили в Миррорхолле. Теперь же я убедился в верности своих суждений.

– Я ничего не знал, милорд Экрог. Но я понимаю ваше отчаяние. И понимаю, зачем люди совершают подобные поступки. Если вы тем самым хотели получить себе доступ к богатым землям, порту и укрепить свои позиции, то вы все неплохо провернули. Что ж, я могу и, более того, хочу предложить вам свою помощь. И позвольте мне сесть, наконец.

Рогор проследовал к скамье справа от трона правителя Редгласса.

Воины лорда Экрога двинулись следом, чтобы вернуть пленника на место, но их лорд махнул им рукой. Если Холдбист сам изъявил желание сесть, значит, ему очень плохо. Свалившийся от болезни Рогор будет бесполезен.

– Помощь? Сначала вы украли моего лорда, а теперь желаете вернуть за вознаграждение? Это слишком даже для вас.

– Я пропущу ваши слова мимо ушей, но лишь потому, что понимаю, каково бывает после провала хорошо и детально продуманного, идеального плана. У меня нет лорда Дримленса, милорд, я устал повторять вам это. И мое предложение должно вам понравиться – вы отпустите меня, и я помогу вам отыскать пропавшего лорда. Как вы понимаете, не безвозмездно. Мои владения страдают из-за Флеймов и Глейгримов, поселения разрушены, и я боюсь, что многие города близ границ также пострадают. У Дримленсов всегда были неплохие строители, и если бы вы…