Текст книги "Последние поручения"

Глава седьмая

Бриджит откашлялась и перетасовала лежавшие перед ней листы бумаги, как нервный дилер в «Три карты Монте»[18]18
  Азартная игра, в которой зрителю демонстрируют три карты, одна из которых является выигрышной, скидывают их на стол (или любую другую поверхность) и просят указать, где находится выигрышная карта.


[Закрыть].

– Так, – сказала она, – призываю участников заседания совета директоров «Агентства МКМ» к порядку.

Подняв взгляд, она увидела Пола, сидевшего у противоположной стороны стола с ухмылкой на лице.

– До чего официально!

– Мы сделаем все как положено.

– Ну хорошо, мадам Председатель, главное успокойтесь.

Бриджит снова заглянула в повестку.

– Присутствуют: Бриджит Конрой, исполняющая обязанности председателя заседания, а также Пол Малкроун. Отсутствует с извинениями: Бернард Макгэрри.

– С каких это пор Банни научился извиняться? – спросил Пол.

Бриджит проигнорировала вопрос. Ей и так было непросто. Руки еще жгло после замачивания в скипидаре, который потребовался для того, чтобы смыть эту чертову краску, а после полночного звонка она слишком разозлилась, чтобы суметь заснуть.

– Мистер Макгэрри, как всегда, назначил меня своим доверенным лицом, – продолжила Бриджит. – Первый пункт повестки собрания: обсуждение текущей ситуации с детективным агентством «Братья Келлехеры».

– Окей, – перебил Пол. – Прежде чем ты что-то скажешь, я должен заявить: вчерашний инцидент был совершенно диким. Заряд с краской взорвался так, что ты могла ослепнуть.

– Могла, – кивнула Бриджит.

– Это уже абсолютно за гранью.

Бриджит охватила волна облегчения.

– Точно. Я рада, что ты пришел к такому выводу.

– Не волнуйся, – продолжил Пол. – Мы уладим дело раз и навсегда. Ты когда-нибудь смотрела фильм «Игра» с Майклом Дугласом?

Бриджит растерянно взглянула на Пола:

– А это тут при чем?

– Его показывали по телевизору вчера вечером. Брат Майкла Дугласа купил ему что-то вроде захватывающего приключения, где куча актеров вовлекли его в игру, а он потом влюбился в страстную женщину. А потом кого-то убивают, и он должен доказать, что это сговор, – но кого-то в самом деле убивают, и Майкл Дуглас не знает, что реально, а что нет. Если честно, я тоже ничего не понял – я заснул на середине фильма. Но утром я сразу сделал несколько звонков. Я хочу заставить Кевина Келлехера поверить, что он кого-то убил. Думаю, я смогу нанять несколько человек из актерской школы и… – Пол открыл сумку и вытащил оттуда несколько страниц, исписанных каракулями. – Я уже разработал основную концепцию. Да, наверное, выйдет недешево, хотя актеры, к счастью, согласны работать за небольшие деньги, однако потребуются некоторые спецэффекты и…

– ЗАТКНИСЬ!

Шокированный Пол поднял глаза. Бриджит и сама немного удивилась: она вовсе не собиралась орать так громко. Крик вылетел сам – из мест куда более глубинных, чем логика. Он вырвался оттуда, где таилось полное разочарование.

– Ты правда читал повестку заседания, Пол?

– Хм-м, ну я… бегло просмотрел, не вдаваясь в детали. Зато я отсканировал!

– Ты видел это? – Бриджит подняла листок, указывая на первый пункт. – Пункт номер один (специально выделен жирным шрифтом): ситуация с Келлехерами! Либо эта дурацкая вражда немедленно прекратится, либо будут приняты решительные меры.

– В смысле «решительные меры»?

– Ты будешь выведен из состава правления нашей компании.

– Ты не можешь этого сделать.

– Еще как, черт возьми, могу. Я контролирую большинство голосов, и у меня накопилось достаточно доказательств грубой халатности.

– Что? Ты с ума сошла? Какие еще доказательства?

– Как прошло вчерашнее наблюдение за Харрисоном, Пол?

Пол нервно подергал себя за ухо, и внутри Бриджит все опустилось. Сам он этого не сознавал, но то был верный признак, что он собирается солгать.

– Ну… как бы сказать… все в порядке в целом. Ничего особо необычного.

– Да ну?

Бриджит точно уловила момент, когда до Пола дошло, что он облажался. Хотя он все равно решил зачем-то проявить упорство:

– Ну, ты же знаешь, как в основном скучны эти занятия из серии «преследуй и выжидай».

– Конечно. Однако вчера ночью до меня дозвонилась ужасно расстроенная миссис Харрисон. Часом ранее ей звонил ее подлый муж. Он признался, что у него был роман на стороне, а заодно обвинил ее в том, что она наняла человека, который попытался его убить.

– Что?

– Что слышал, – ответила Бриджит. – Какой-то человек, предположительно сотрудник «Агентства МКМ», ворвался в гостиничный номер и сделал попытку сбросить мистера Харрисона с балкона. Это был ты?

Бриджит видела, как напряженно размышляет Пол, пытаясь решить, какая тактика вранья хуже.

– Ну… да? – он произнес это так неуверенно, будто и сам испытал удивление от того, что пытается солгать.

– Ну конечно, блин! Ты бы не сумел свесить человека за ноги с балкона, даже если бы очень захотел.

– В смысле «не сумел бы? Очень неприятно такое от тебя слышать.

– Да что ты говоришь! И не пытайся соскочить с темы. Ты посылал Банни на задание, которое было поручено вам с Филом? Да или нет?

– Ты сама сказала, что хочешь почаще привлекать его к делам.

Бриджит захотелось швырнуть в Пола чем-нибудь тяжелым.

– Привлекать – да, но не к таким делам. Ты знаешь Банни лучше, чем кто бы то ни было. Это как использовать кузнечный молот, когда надо просто разбить яйцо.

Пол поднял руки вверх:

– Окей, признаю. Я допустил небольшую ошибку…

– Небольшую? Ошибку? – Бриджит не могла поверить, что он до сих пор ничего не понял. – Ты хоть представляешь, какие неприятности теперь нам грозят? Из-за фокусов Банни мы можем лишиться лицензии. О чем ты думал, черт тебя дери?

– Ну хорошо, послушай…

– Теперь про кучу коробок в приемной…

– Нам нужно охранное оборудование, чтобы защитить офис. Каких только гурьеров[19]19
  Гурьер – хулиган, безобразник (ирл.).


[Закрыть] вокруг не шляется!

– Если гурьеры сюда и залезут, то только для того, чтобы выкрасть твою систему охраны, учитывая, что мы потратили на нее… – Бриджит подняла еще один листок бумаги, – аж шесть тысяч. И все ради того, чтобы защитить офис, в котором три древних компьютера, пара шкафов для документов и вторые по дешевизне столы из ИКЕА, один из которых шатается всякий раз, когда кто-то закрывает дверь!

– Я уже сказал, что собираюсь его починить.

– Ты много чего обещаешь, Пол, но, честно говоря, я устала ждать, когда ты повзрослеешь и займешься делом. Предполагалось, что тут у нас бизнес. – Бриджит глубоко вздохнула. – В общем, я вижу только два варианта: либо ты прекращаешь эту бессмысленную вражду с Келлехерами раз и навсегда…

– Ни за что!

– Либо ты покидаешь компанию.

Бриджит всю ночь размышляла, как ей подойти к этому вопросу. Ей хотелось, чтобы в ходе спокойной, аргументированной дискуссии. План показался вполне разумным.

– Ты не можешь от меня избавиться, я совладелец компании.

Бриджит снова опустила взгляд на лежавшие перед ней три листа бумаги. Она не могла заставить себя смотреть на Пола, когда говорила:

– Тебе принадлежит треть, точно так же, как мне и Банни. Я доверенное лицо Банни, и это дает мне большинство в две трети голосов. Ты должен согласиться покончить со всей этой ерундой и сосредоточиться на делах, или мне придется попросить тебя уйти. В долгосрочной перспективе либо ты можешь сохранить акции и получать свою долю прибыли – если, конечно, она вообще сохранится после всей этой цепочки неудач, – либо мы обсудим разумную цену выкупа.

Подняв взгляд, она увидела, что Пол смотрит на нее глазами, полными возмущения и боли.

– Ты этого не сделаешь.

– Сделаю. – Бриджит вздохнула. – Ты согласен прекратить эту галиматью с Келлехерами?

– Нет, – ответил он тихим голосом.

– Окей. Тогда у меня нет другого выбора, кроме как поставить вопрос на голосование. Кто за то, чтобы отстранить Пола Малкроуна от операционной деятельности «Агентства МКМ»? – Бриджит подняла руку. – Голос Банни присоединяется к моему. Кто против?

Пол встал:

– Нет.

Бриджит взяла ручку и принялась писать:

– Итак, большинством голосов предложение принято, следовательно…

Громко хлопнула офисная дверь. Пару секунд спустя донесся хлопок входной двери, когда Пол выскочил из здания.

Глава восьмая

– Микки, что ты делаешь? Прекрати! Господи, парень, используй клюшку или хотя бы лови руками.

Отвернувшись от поля с отвращением, Джонни Каннинг посмотрел на тренера команды для детей в возрасте до двенадцати лет клуба Святого Иуды, помощником которого он являлся, несмотря на то что плохо разбирался в хёрлинге.

– Банни?

Джонни всмотрелся в лицо человека, с которым был знаком уже семнадцать лет, и то, что он увидел, заставило его встревожиться. И это были отнюдь не красные пятна лопнувших капилляров, указывавшие на чрезмерное пристрастие к выпивке. Пагубная привычка тренера его действительно беспокоила, но на более привычном, так сказать, уровне. Банни и выпивка были неразлучны все годы, что Джонни его знал. Время от времени Джонни пытался с ним об этом поговорить, но беседы почти всегда заканчивались нехорошо. После прошлогоднего инцидента с «Жаворонком» Банни, возможно, стал еще больше налегать на бутылку, но даже такой энтузиаст «Двенадцати шагов»[20]20
  Программа общества «Анонимных алкоголиков» (АА), помогающая своим членам победить пагубную привычку.


[Закрыть], как Джонни, ничего не мог с этим поделать. Десять дней, проведенных в заточении, с ежедневными истязаниями от рук прирожденного психопата – такое испытание точно сломало бы более слабого человека. Физически Банни восстановился на удивление быстро, однако Джонни, возможно, был одним из немногих близких ему людей, кто был способен уловить признаки еще бушевавшей внутренней борьбы. По мнению большинства, Банни стал тем же сквернословящим яростным смерчем, каким был всегда, – только еще больше и злее. Несокрушимый, неугомонный Банни Макгэрри вернулся. Но Джонни было виднее. То, что не убивает нас, не всегда делает нас сильнее. В центре бури давно поселилась печаль, и теперь ее, казалось, стало больше. Однако сегодня, что бы с ним ни происходило, случилось что-то еще. Никогда прежде Джонни не видел его таким.

Джонни бросил губку, которую держал в руке, в красное ведро, содержимое которого пускалось в ход в девяноста процентах инцидентов медицинского характера, с которыми сталкивалась команда.

– Вроде всё.

Взгляд Банни оторвался от середины поля. Он посмотрел на Джонни так, будто увидел впервые.

– Что случилось?

Банни пожал плечами:

– О чем ты, черт возьми? Ничего не случилось.

– Ты серьезно? – спросил Джонни. – Мы во втором тайме нашего худшего матча сезона – с огромным отрывом от прочих худших, заметь, – а ты только однажды едва пикнул.

– Ты же сам сказал на прошлой неделе, чтобы я критиковал конструктивней!

– Нет, я сказал не так. Я посоветовал избегать некоторых вещей, например не говорить Дэзу, что с его целкостью он останется девственником до сорока лет.

– Очень хорошо, – ответил Банни, – я услышал тебя и принял совет к сведению.

– Вот именно! – воскликнул Джонни. – Когда ты вообще такое делал? Твоя тренерская речь в перерыве свелась к слову «развлекайтесь». Ты следуешь моим советам. Господи, Банни, ты даже не выругался ни разу!

– Я стараюсь себя контролировать.

– Микки Марш только что попытался отбить мяч головой. Это же шлитар[21]21
  Мяч для игры в хёрлинг.


[Закрыть] – кожаный мяч, летящий со скоростью шестьдесят пять километров в час, и он попытался отбить его головой. А ты. Не сказал. Ничего… Теперь давай по-серьезному. – Джонни понизил голос: – Что случилось? С тобой все в порядке?

– Все в порядке, просто… Пара последних дней выдались тяжелыми.

– Хочешь об этом поговорить?

– Господи, Джонни, ты что, решил ко мне подклеиться? Конечно, я польщен и все такое, но мой флаг совсем не радужный.

– Не льсти себе. Если бы все мужики были такими, как ты, то я бы гонялся за вагиной, как за последним вертолетом из Сайгона[22]22
  Отсылка к операции по эвакуации американских граждан из Сайгона в 1975 году, больше походившей на паническое бегство. Образ последнего вертолета из Сайгона стал символом поражения США во Вьетнаме.


[Закрыть].

– Со мной все хорошо, просто… ТЕРРИ ФРЭНСИС, ЖМИ ДАВАЙ! – Банни взревел так мощно, что Джонни на секунду показалось, будто он полностью оглох на левое ухо.

– Окей, теперь вижу: кое-кто пришел в себя.

Джонни повернулся к игре в тот момент, когда центральный нападающий команды Святой Марии заработал, наверное, уже десятое очко за матч, отправив шлитар в крапиву у задней стенки.

– Рэмбо, сходи за мячом, пожалуйста.

Толстый парень, теоретически вратарь команды Святого Иуды, поднял два больших пальца вверх и улыбнулся Джонни, прежде чем убежать за мячом, – впервые за всю игру дав понять, что он хоть как-то реагирует на то, что происходит вокруг.

– Это кто? – спросил вдруг Банни.

– В смысле?

– Вон там.

Джонни посмотрел в ту сторону, куда кивнул Банни.

– Ты про женщину с коляской? Я ее не знаю. Собираешься спросить, не хочет ли ее ребенок сыграть за нас центровым? Вряд ли он справится хуже Киарана.

– Не, я о том, что никогда ее тут раньше не видел. Она не мать ни одного из наших пацанов и вообще не пойми кто.

Джонни посмотрел в сторону худой блондинки, толкавшей перед собой дорогую коляску:

– И что? Я, конечно, не эксперт, но ей, возможно, просто захотелось подышать свежим воздухом. Тут единственный клочок зелени на много кварталов вокруг. Или, может, она большой фанат хёрлинга?

– Тогда на хера ей приходить смотреть на нас?

– Ну да, – кивнул Джонни. – Тоже верно.

– Она мне кажется знакомой.

– Вообще-то ты тут знаком почти со всеми.

– Это да, но эта, знаешь ли, не местная, а я… Я почти уверен, что уже видел ее сегодня утром.

Джонни снова посмотрел на Банни.

– В смысле? Ты видел ее где-то еще?

– Ага. Только у нее не было ребенка и она была брюнеткой.

– Что?

– Не бери в голову. Просто совпадение.

– Окей.

Что бы ни беспокоило Банни, теперь то же самое, похоже, проникло в голову и Джонни. Присмотревшись к девушке внимательнее, он готов был поклясться, что и она украдкой разглядывала их. Поймав на себе взгляд Джонни, девушка вдруг резко наклонилась и принялась хлопотать над ребенком, после чего развернулась и покатила коляску обратно к входным воротам.

– Ладно, парни, давайте начнем хорошую игру. Пока что вы играете как…

– Банни!

Ранее между ними состоялась долгая и подробная торговля/спор о тех словах, которыми Банни не должен был завершать эту фразу.

– …одноглазые сыновья косоглазой Сьюзи!

– Нормально.

Несмотря на долгие годы знакомства с Банни, Джонни до сих пор не был до конца уверен, что понимает значение этой фразы, но она хотя бы казалась нормальной.

– Какой счет? – выкрикнул Подриг Доусон.

– Не думай о долбаном счете, – ответил Банни. – Сосредоточься на игре.

– О, – протянул Подриг, уныло пиная свой хёрл. – Мы уже настолько сильно проигрываем?

Игра возобновилась. Команда Святого Иуды слегка ожила, немедленно заработав пару штрафных ударов, что, по крайней мере, продемонстрировало хоть какие-то усилия – в отличие от предыдущих попыток завладеть мячом.

– Вот так, парни, поднажмите! Им это явно не нравится!

Джонни закатил глаза.

– Джонни?

– Да, Банни?

– Если бы со мной что-нибудь случилось, ты бы позаботился о клубе, верно?

Джонни снова обернулся:

– Так, скажи серьезно: ты был у врача или типа того?

– Нет, – ответил Банни, сердито махнув рукой. – Не тупи, а? Я всего лишь рассуждаю. Ты бы сделал это ради меня?

– Ей-богу, я уже еле сдерживаюсь. С чего у тебя такое настроение?

– Ничего, просто… СУДЬЯ!

Несколько двенадцатилетних детей из обеих команд столкнулись в центре поля на глазах у встревоженных родителей, образовав кучу-малу с болезненными вскриками. Судья дунул так сильно, что из свистка вылетела горошина.

Ни слова не говоря, Джонни схватил ведро и побежал на поле оказывать экстренную помощь.

– Почему бы вам ему не рассказать?

Банни обернулся на голос. Человек, умерший восемнадцать лет назад, сидел позади него на холодильнике для напитков.

– Почему бы вам не сказать ему, что, возможно, скоро вы уедете о-о-очень надолго? – сказал мертвец, насмешливо растягивая слова. – После всех этих долгих лет, когда вы учили поколения детей не сходить с прямого и узкого пути, – как думаете, что они почувствуют?

– Черт, заткнись уже на хер!

Дэниел Зайас улыбнулся ему, прищурив левый глаз, выглядевший неуместно рядом с дырой, где когда-то был глаз правый.

– Поговорите со своим другом. Расскажите ему, что вы сходите с ума. Призрак человека, которого вы убили восемнадцать лет назад, ходит за вами по пятам. Может, вам стоит обратиться к мозгоправу? Может, стоит попить каких-нибудь таблеток? Может, вам не следовало убивать меня, в конце концов?

– Я ни секунды не пожалел об этом, говно ты одноглазое.

– О, я знаю, что не был вашим первым. Но я тот, кто станет причиной вашего краха.

– У них нет ничего, что могло бы связать…

– Я вас умоляю! Мы оба знаем, что это неправда. Теперь, когда нашлись тела, они не отступят. Вы уже слышите их шаги. Они приближаются. Возможно, это займет время, но они приближаются. Вот почему я здесь.

Банни замахнулся хёрлом и нанес сильный удар по человеку, которого не было. От удара холодильник с напитками завалился набок, и его содержимое раскатилось по земле.

Банни снова оказался один. Развернувшись обратно к полю, он увидел, как смотрит на него двенадцатилетний Подриг Доусон – глазами, полными неведомого раньше страха. Все и так боялись Банни, но то был правильный страх. По крайней мере, прежде.

– На нем сидела оса. Маленькая настырная гадина.

Подриг кивнул и отошел подальше.

Банни провел свободной рукой вверх и вниз по лицу. Соберись с мыслями, соберись! Повернувшись, он увидел худую блондинку, выезжавшую с коляской из ворот.

Глава девятая

– Не могу поверить, – сказал Пол. – Это какой-то абсурд!

– Ага, – согласился Фил. – Почему я должен сообщать людям плохие вести? В моей жизни и так полно стрессов.

– В смысле? О чем ты говоришь?

Фил оторвал глаз от телеобъектива и посмотрел на Пола.

– Я о том, что говорила Бриджит: в тот момент, когда этот идиот займется сексом, я должен позвонить клиентке – его жене – и все ей рассказать. В моей жизни и так полно стрессов!

– А я совсем про другое, – ответил Пол. – Я про то, как Бриджит изгнала меня из компании!

Фил фыркнул и продолжил смотреть в камеру.

– Ах, это. Ты говорил то же самое час назад. Я думал, ты закончил.

– Закончил? Я потерял работу абсолютно безо всякой причины! Не думал, что ты такой черствый, Фил.

– Ну…

Глаза Пола сузились.

– Что «ну»?

– Ничего. Только последние несколько недель ты не занимался никакой работой, а потратил кучу денег. Теперь еще и весь офис залит желтой краской.

– Вот именно! И кто в этом виноват?

Фил откинул голову назад, принявшись разглядывать потолок фургона. Пол догадался, что он глубоко задумался.

– Ты?

– Нет! Келлехеры!

– Ну ладно, – ответил Фил, отпрянув от Пола. – Хорошо, это их вина. Только…

– Только что?

Фил снова посмотрел в камеру:

– Ничего.

– Господи, Фил, неужели ты умрешь, если поддержишь меня хоть раз?

На этот раз Фил даже не оторвал глаз от камеры, а просто поднял забинтованную руку. Его жена Да Синь, которой надоело видеть телефон мужа намертво приклеенным к руке, настояла, чтобы тот сходил в травмпункт и его снял.

– Я шесть часов проторчал в отделении неотложной помощи. Врач позвал туда всех знакомых, чтобы показать им меня. Я стал посмешищем, вот так-то!

Пол почесал затылок.

– Ну хорошо, извини. – В его голову закралась мысль, что, возможно, он ведет себя эгоистично. – Как дела у Да Синь?

– Ну, теперь она большая, как «Форд-Кортина»[23]23
  Автомобиль среднего класса, производившийся европейским подразделением Ford Motor Company с 1962 по 1982 год в пяти поколениях. До 1981 года был самым продаваемым автомобилем в Великобритании, слегка сдав позиции в 1982-м, но удержав звание самого популярного большого семейного автомобиля.


[Закрыть], так что дела у бедной девочки никуда особо не идут. Еще и малышка продолжает брыкаться всякий раз, когда слышит мой голос.

– Разве это не хорошо?

Фил искоса взглянул на Пола.

– Тебе до сих пор снятся сны? – спросил Пол, понизив голос.

– Ты имеешь в виду кошмары? Да.

Филу снился один и тот же повторяющийся сон, в котором он просыпался и обнаруживал, что его нерожденная дочь сбежала от матери и душит его пуповиной.

– Я тебе уже говорил: относись к этому попроще.

– Правда? – спросил Фил. – А ты знаешь, скольким людям я вообще нравился в жизни?

– Просто не веди себя как псих.

Фил не был психом, и Пол знал это лучше, чем кто-либо другой. И что имел в виду Фил, он понимал тоже. Как его лучший и единственный в мире друг, он мог категорически подтвердить, что Фил Неллис был из того сорта людей, к которым привыкнуть очень непросто. Школьные годы ни для кого из них не стали особо приятными, однако прочих детей по возвращении домой хотя бы утешала мысль: «По крайней мере, я не Фил Неллис!» Он был проклят собственной неллисианской логикой, которая ужасно походила на глупость, если смотреть на нее не под верным углом, что удавалось отнюдь не многим. Еще он был страшно упрям в устремлениях, а это значило, что если он чего-то не понимал, то начинал задавать вопросы, чертовски много вопросов, по самой ужасной причине, какую только можно вообразить, – из искренней жажды знаний. Другие ученики ненавидели его за это, как и учителя – но те хотя бы пытались это скрывать. Невозможно забыть, как у учителя по естествознанию мистера Лоуренса однажды случился нервный срыв, вызванный честным и прямым вопросом Фила: «Кто был лучше, сэр, Эйнштейн или Ньютон?» После нескольких минут сбивчивых объяснений учитель остановился на варианте: «На этот вопрос невозможно ответить». Фил посочувствовал ему и попросил не переживать – он спросит у других учителей, если мистер Лоуренс ответа не знает. Ни слова не говоря, мистер Лоуренс ушел в кладовую и просидел там двадцать минут. Закончилась история тем, что кто-то позвал директора школы.

– Уверен, твоя дочь тебя полюбит, – сказал Пол.

– Только не с моим опытом общения с людьми. Я имею в виду, что статистически мои шансы на это невелики, разве нет?

Пола осенила мысль:

– Но ведь ее мама – твоя жена – она же любит тебя, верно?

– Ну да.

– Ну вот! Любовь передается по наследству.

Фил отвел взгляд от камеры:

– Точно?

– Ну конечно, точно. Это то же самое, как если ваша дочь будет похожа на китаянку.

– В смысле «на китаянку»?

Фил, казалось, искренне удивился. Пол бросил на него долгий взгляд.

– Это очевидно. Ее мать, твоя жена, – китаянка. Девочка получится смесью вас обоих, верно?

– Как это? Я думал, дети, рождающиеся в Китае, похожи на китайцев, а в Ирландии, знаешь ли, на ирландцев.

– Э-э, нет, Фил. Это работает не так.

– А как?

Раздался стук в окно. Пол ощутил облегчение, мысленно поблагодарив судьбу за то, что она избавила его от беседы «про пестики и тычинки» и оплодотворение цветков пчелками. Он предпочел бы оказаться в фургоне с настоящими пчелами, чем разговаривать с Филом на эту тему.

– Уходите! – сказал Пол громко.

– Я бы хотел «99»[24]24
  «99» (или «99 Flake») – популярный в Великобритании и Ирландии сорт мороженого, представляющий собой вафельный рожок с ванильным мороженым и утопленным в нем шоколадным батончиком Cadbury Flake.


[Закрыть], пожалуйста, – долетел снаружи голос.

Пол покачал головой:

– Люди странные.

– Ну да, – согласился Фил. – Это же люди…

Идея фургона для «Агентства МКМ» принадлежала Полу. Вернее, очевидную нужду в автомобиле выразила Бриджит, но само приобретение было поручено Полу, поскольку у него имелся богатый опыт выгодных сделок. На самом деле за несколько лет жизни практически без денег потребность в выгодных сделках возросла настолько, что стала граничить с патологией. Пол уже сам понимал, что это становится проблемой. Показательный пример – фургон. Он купил его у Одноглазого Барри, который приобрел его, в свою очередь, у кого-то, кто слишком сильно верил в несокрушимость фулл-хауса[25]25
  Фул-хаус – комбинация в покере.


[Закрыть] из трех королей и двух девяток. У фургона действительно оказалось много преимуществ: он был очень дешев, он обладал приличными размерами, он только что прошел техосмотр и у него имелось большое боковое окно, в которое они сразу вставили одностороннее тонированное стекло, идеально подходящее для наблюдений. Однако с фургоном имелась одна проблема.

В окно постучали кулаком:

– Эй, гоните «99», ленивые болваны!

Не имело значения, что они выкрасили фургон в черный цвет и убрали все вывески. Как ни пытайся от этого уйти, но нечто живущее в глубине ирландской души безошибочно распознает форму фургона с мороженым, который как был, так и навсегда останется фургоном с мороженым.

– Ладно, блин, только не психуй! – ответил Фил.

Он вытащил откуда-то сзади вафельный рожок и подставил его под фризер[26]26
  Аппарат для приготовления мягкого и твердого мороженого.


[Закрыть], который они так и не удосужились убрать. Затем опустил ручку и принялся наполнять рожок мороженым.

– Это что еще такое?

Фил посмотрел на Пола.

– Ну, я подумал, если к нам постоянно подходят, то так будет проще. Я закупил кое-какие ингредиенты на оптовке.

Он воткнул шоколадную палочку в мороженое и сдвинул стекло.

– Два евро.

Маленькая рука просунулась в окно и подала Филу пару монет в обмен на мороженое.

– Эй, я хотел с малиновым сиропом.

– Он кончился.

– У вас нет малинового сиропа? Это сраное позорище, мистер! Я больше никогда к вам не подойду.

– Вот и хорошо! – крикнул Фил.

Пол смотрел на Фила с недоверием:

– Ты теперь мороженщик?

– Так проще, чем каждый раз объясняться со злыми людьми, требующими мороженое. Эта идея пришла мне в голову после того случая в Баллимуне[27]27
  Баллимун – экономически депрессивный спальный район Дублина.


[Закрыть], когда наш фургон чуть не перевернули.

– Но, – сказал Пол, – предполагается, что фургон нужен для наблюдения…

– Вот именно! – ответил Фил. – Никто не заподозрит, что из фургона, где торгуют мороженым, ведется наблюдение. Это идеальное прикрытие.

Пол замолчал, обдумывая слова Фила. Разговор зашел на слишком знакомую территорию, где безраздельно властвовала неллисианская логика. На первый взгляд она казалась бессмысленной, но на самом деле к ней было чрезвычайно трудно придраться. Прежде чем Пол успел сообразить, что ответить, Фил принялся быстро щелкать фотокамерой.

– Вот наш парень – и с ним женщина!

Пол взял с откидной скамьи бинокль. Пара средних лет – дородный мужчина и худая женщина с волосами цвета карамели – входила в многоквартирный дом на Филберт-стрит. Мужчина придержал дверь для своей спутницы. Женщина повернулась и внимательно оглядела улицу, прежде чем войти внутрь.

– Как-то странно, – заметил Пол. – По-моему, она смотрела прямо на наш фургон.

– Может, ей захотелось мороженого?

Пара скрылась внутри.

– Слушай, – сказал Фил, – почему нельзя ограничиться только этими доказательствами? Люди заходят, люди выходят, может, целуются в процессе…

– В смысле? Какое задание ты получил?

Фил бросил в сторону Пола раздраженный взгляд:

– Ты что, вообще меня не слушаешь?

Пол ничего не ответил, но немного смутился. Возможно, он действительно слишком поглощен своим возмущением по поводу того, что его уволили, чтобы уделять должное внимание собеседнику.

Фил разочарованно покачал головой и продолжил смотреть в камеру.

– Очевидно, они будут в квартире на втором этаже – вон той, в дальнем левом углу.

И действительно, как только Фил договорил, в указанных окнах загорелся свет.

– И вот, представь, я должен не только сфотографировать их в процессе… ну ты понял…

– Понял.

– Срамоты всякой, – продолжил Фил, не владеющий искусством подтекста, – но и позвонить жене этого козла в тот самый момент.

– О.

– Ага, – кивнул Фил. – Но я не хочу мучить бедную женщину подробным фотоотчетом о том, что ее вторая половина ведет себя как лживый гад.

В тот момент, когда они смотрели на окна, та самая женщина, которую они только что видели внизу, широко раздвинула занавески. Сзади к ней подошел дородный мужчина и обнял. Затем он подтолкнул ее к окну и произвел то, что таможенник назвал бы комплексным всесторонним досмотром.

Фил вздохнул:

– Ненавижу таких людей. Ладно, пора звонить.

Неловко орудуя забинтованной рукой, он положил телефон на стойку и набрал номер, записанный на клочке бумаги. Затем поднял аппарат и зажал его между ухом и плечом.

– Скрестим пальцы, чтобы она не…

Фил не успел дойти до последнего слова в предложении (вероятно, «взяла»), так как на звонок ответили после второго гудка.

– Здравствуйте, миссис Килфезер, это Фил Неллис из «Агентства МКМ». С вами все в порядке? Вы как будто немного запыхались…

С того места, где сидел Пол, было сложно разобрать, о чем говорит женщина, – он слышал только грудное бормотание женского голоса.

– Да, – сказал Фил. – Я как раз возле апартаментов на Филберт-стрит, и, боюсь, ваш муж находится внутри.

Пауза.

– Да, он с женщиной.

Пауза.

– Э-э… да, с другой женщиной… Полагаю, вы имеете право так ее называть.

Пауза.

– Ну… – Фил неловко поерзал, – полагаю, вы можете называть ее «грязной девчонкой».

Пауза.

– Э-э… я бы не стал произносить такие выражения, но, вероятно, вы расстроены и…

Пауза.

Фил поморщился:

– Хорошо, если вы настаиваете. Да, думаю, она грязная девчонка. Очень-очень грязная девчонка.

Пола пронзила мысль. Он снова взял бинокль. Таможенный досмотр всего тела в окне определенно вышел за рамки стандартной процедуры.

– Фил, отключи телефон.

Фил не обратил на него внимания:

– Хорошо. Она распутная шлюха, так и есть… Она грязная потаскуха и порочная женщина.

– Фил! – сказал Пол громче. – Отключи телефон.

Фил выглядел невероятно сконфуженным, будто испытывал физическую боль.

– Прошу вас, я не хочу это произносить.

Пол протянул руку, выхватил телефон с плеча Фила и отключил связь.

– Какого хрена ты делаешь, Поли? Я должен был рассказать женщине, что происходит, – это часть задания. Она хотела знать все. Мы не можем продолжать терять клиентов! Блин, Бриджит меня убьет!

– Ты закончил? – спросил Пол. – А теперь, если хочешь, можешь перезвонить миссис Килфезер. Смотри, телефон до сих пор при ней.

Фил бросил на Пола растерянный взгляд, затем заглянул в фотокамеру.

Женщина за окном держала телефон в руке и кричала в него что-то, глядя прямо на фургон.

– Ой, – ошарашенно выдавил Фил. – Ой-ой-ой! – пришло к нему наконец осознание. – Уф-ф, пипец как ненавижу таких людей.

– Угу, – сказал Пол, возвращая Филу телефон. – Пойду-ка я домой спать. Разбуди, когда мир вернется в норму.