Текст книги "Последние поручения"

Глава двенадцатая

Детектив-суперинтендант Сьюзан Бернс ненавидела распашные двери. После только что состоявшегося совещания ей очень хотелось войти в офис Национального бюро уголовных расследований, как следует хлопнув дверью. Однако с распашными дверями проделать это невозможно. Она держала в руке стаканчик с кофе, который брала с собой на совещание наверху, – стаканчик совершенно остывшего и оставшегося нетронутым кофе. Она была слишком занята борьбой с разбушевавшимся пожаром, чтобы успевать еще и пить. Проблема с испорченным кофе заключалась в том, что чрезвычайно трудно найти место, куда его можно утилизировать. Завхозы убрали все цветочные горшки с этажа – вполне возможно, из таких же соображений.

– Где чертов Роу?

Сержант Мойра Кларк оторвала взгляд от стола, сделавшись похожей на лесного зверька, который почуял, что на охоту вышел медведь.

– Роу на выезде в Рэнелэ[31]31
  Рэнелэ (англ. Ranelagh) – поселок городского типа южнее Дублина.


[Закрыть]. Он нужен прямо сейчас?

– Взгляни на мое лицо, Мойра.

Кларк схватила телефон с той скоростью, с какой обычно ловят младенцев, случайно упавших в вулкан.

– Что же касается остальных… – детектив-суперинтендант Бернс повысила голос так, что глаза всех присутствующих немедленно обратились только к ней. – Тиндер, блиц-свидания, веб-сайты, знакомства через друзей, знакомства через выпивку в баре, в супермаркете… черт возьми, даже написание телефона в туалетной кабинке на двери – я не против разных способов завести новые романтические связи. Но крутить шашни со свидетельницей одного из убийств, которое я расследую, абсолютно недопустимо! Я думала, это само собой разумеется, но, очевидно, не для всех. Если кто-то из вас вообразил себя Ромео или Джульеттой, то не забывайте ни на секунду, что в конце оба умерли.

– Э-э, босс?

– Да, Мойра?

– Он говорит…

– Мне абсолютно не интересно, что говорит Роу. Я хочу, чтобы он был здесь, я хочу на него наорать. Это не тот случай, когда разумнее избегать начальницы, пока она не успокоится. Это одна из тех ситуаций, в которых чем дольше я не вижу виновного, тем хуже ему потом придется.

– Ясно, просто он говорит…

Бернс выхватила трубку из руки Кларк:

– Все очень просто, Алан. Либо ты стоишь перед моим столом через час, либо освобождаешь свой.

Она швырнула трубку прежде, чем голос на другом конце провода успел что-либо ответить. Ей стало лучше оттого, что она смогла наконец хоть чем-нибудь хлопнуть.

– Спасибо, Мойра.

Договорив, детектив-суперинтендант Бернс осознала, что взятый ею сердитый тон не вполне подходит к последним произнесенным словам. Понимая, что Кларк не сделала ничего плохого, она попыталась смягчить сказанное запоздалой улыбкой, однако получилось не очень.

– Э-э, шеф, кое-что еще…

Детектив-суперинтендант Бернс развернулась на каблуках и направилась в свой кабинет.

– Не сейчас, Мойра. Скоро мне предстоит веселенький телефонный разговор с отделом кадров.

– Но…

– Позже!

Бернс зашла в кабинет и хлопнула за собой дверью.

– Сборище озабоченных кретинов! Будто мне и так не хватает дерьма, чтобы…

Лишь утвердившись в кресле, детектив-суперинтендант Бернс заметила рыжеволосую женщину, сидевшую по другую сторону стола, и это хотя бы решило проблему остывшего кофе, поскольку Бернс немедленно пролила его на себя.

– О господи!

– Боже, с вами все в порядке?

– А… ага. В порядке. В смысле, кофе был холодный.

Бернс отлепила промокшую, безнадежно испорченную блузку от кожи. А ведь утром она была еще новая.

Подняв глаза, Бернс увидела голову Мойры Кларк, торчащую из-за двери.

– Я пыталась вам сказать…

Бернс глубоко вздохнула и снова посмотрела на блузку.

– Да, ты говорила, Мойра. Извини, сегодня у меня тяжелый день.

Последняя фраза была произнесена в качестве общего оправдания перед мирозданием.

– Похоже на то, – согласилась рыжеволосая. – Надо бы аккуратно протереть уксусом.

– Ага.

Мойра бросила коробку с бумажными салфетками на стол и поспешно ретировалась. Детектив-суперинтендант Бернс вытащила пару салфеток и промокнула блузку спереди, чтобы хотя бы не закапать стол. Затем она бросила мокрый бумажный ком в мусорное ведро и впервые пристально поглядела на гостью. Из-под густой копны рыжих волос на нее смотрело сильно накрашенное широкое лицо. У женщины был американский акцент, в котором проскакивали не вполне уместные нотки феи Динь-Динь[32]32
  Динь-Динь (англ. Tinker Bell) – фея из сказки Дж. Барри «Питер Пэн», чей голос звучит как колокольчик.


[Закрыть].

– Простите меня за манеры. – Бернс встала и протянула правую руку через стол. – Детектив-суперинтендант Сьюзан Бернс. А кто вы?

– Специальный агент ФБР Алана Дав.

С тихим механическим жужжанием женщина вытянула руку. Детектив-суперинтендант Бернс рефлекторно отпрянула, но быстро справилась с собой.

– Господи, простите, – сказала она, пожимая руку. – С моей стороны это было грубо. Просто вы застали меня врасплох.

– Все в порядке, в первый раз всех клинит. – Женщина похлопала себя по правой руке, скрытой под рукавом кремового жакета. – Эта модель носит красивое название GL480. Прототип разработан ребятами из ДАРПА[33]33
  DARPA (англ. Defense Advanced Research Projects Agency) – управление Министерства обороны США, отвечающее за разработку новых технологий для использования в интересах вооруженных сил.


[Закрыть]. Мне сделали операцию по таргетной реиннервации мыщц, чтобы я могла управлять модульным протезом конечности. Это по-настоящему высокотехнологичное оборудование.

– Понятно. Вау. Впечатляет.

Детектив-суперинтендант Бернс старалась выглядеть как можно естественней, пожимая роботизированную руку, которая оказалась на удивление теплой. Когда их ладони соприкоснулись, металлические пальцы крепко сжались на руке Бернс.

– Ой, простите, никак не могу привыкнуть. Ощущение головокружительной мощи порой сводит с ума.

Агент Дав потратила целую минуту на то, чтобы ослабить железную хватку протеза вокруг пальцев Бернс, пока обе женщины вежливо друг другу улыбались. Освободив руку, Бернс села на место, спрятав растопыренные пальцы под столом.

– Итак, агент Дав, вы довольно далеко от дома. Чем могу помочь?

– Надеюсь, мы сможем взаимно помочь друг другу. У нас есть ДНК-совпадение. Одно из тел, недавно вами обнаруженных, принадлежало нашему человеку.

– О, мы так и подумали, что нашли, скорее всего, американца.

– Нет, я имею в виду ФБР. Это был специальный агент Дэниел Зайас.

Агент Дав достала из сумки чью-то портретную фотографию и подвинула ее по столу. С фотографии улыбался латиноамериканец лет сорока с залысинами.

– Ясно. Когда он исчез?

– Около восемнадцати лет назад.

– Соответствует срокам, установленным экспертами. У вас есть какие-нибудь идеи о личности второго?

– Боюсь, даже нет предположений.

– Ваш агент выполнял официальное задание?

Бернс задала вопрос скорее для того, чтобы увидеть реакцию Дав, чем в ожидании содержательного ответа. Если бы агент ФБР исчез в Ирландии, находясь в служебной командировке, Бернс узнала бы об этом гораздо раньше.

– Он был в отпуске. Мы полагаем, что, возможно, он пытался отыскать семейные корни.

Бернс посмотрела на Дав, вопросительно подняв брови, затем еще раз взглянула на фотографию.

– В самом деле? Напомните, какая у него была фамилия?

– Зайас. Ирландская линия у него по матери.

– Да. Не сомневаюсь, – ответила Бернс, готовая поставить свою полностью здоровую правую руку на то, что это тоже чушь собачья. – Проводилось ли в то время расследование?

– Конечно. Последний след Зайаса, который нам удалось найти, – он садился на паром отсюда до Британии. До Ливерпуля, если не ошибаюсь. Больше о нем ничего не известно.

– Понятно.

Бернс вновь опустила взгляд на фотографию, поскольку иначе пришлось бы смотреть на агента Дав, на которую ей пялиться не хотелось. Лицо женщины выглядело совершенно неподвижным. То ли его безжалостно искололи ботоксом, то ли проделали что-то еще, но кожа казалась неестественно гладкой. Когда Дав моргала, она проделывала это необычайно медленно, будто на секунду вздремывая. Она напоминала Бернс манекен для макияжа, который был в детстве у ее сестры, а это, уж поверьте, не самое лестное сравнение. Общий эффект возникал такой, будто она беседует с аниматронным роботом.

– Я могу быть с вами откровенной, инспектор? – склонившись, понизила голос Дав, несмотря на то что они были одни. – Неофициально мы предположили, что у агента Зайаса возникли некие личные проблемы. Утвердилась теория, что он, возможно… – Дав поставила два пальца на край стола Бернс и изобразила ими прыжок. – Либо с парома, либо вскоре после.

– Ясно. А есть ли какие-нибудь правдоподобные теории теперь – после того как его нашли похороненным в горах Уиклоу?

Агент Дав пожала плечами. Улыбка на ее лице сидела как приклеенная.

– Вроде ограбления с убийством? Многие туристы действительно путешествуют с большими суммами, несмотря на многочисленные советы этого не делать. Но вы знаете, каковы люди…

– Да, – согласилась Бернс, – однако, боюсь, ограбления с последующим убийством хотя и не совсем беспрецедентны, но крайне редко случаются в нашей части мира. Здесь не принято выхватывать бумажник у туриста, а затем закапывать его труп в горах.

– Полагаю, ни при одном из двух тел не были найдены бумажники?

– Да. Зато их похоронили с двумя полностью заряженными пистолетами, что немного не согласуется с вашей гипотезой.

– Что ж, – сказала Дав с той же зафиксированной улыбкой на лице, – я здесь именно для того, чтобы попытаться все выяснить. Надеюсь на ваше полное сотрудничество в моем расследовании.

Бернс натянуто улыбнулась.

– Думаю, вы понимаете, – ответила она, – что это мое расследование. Очевидно, ФБР не обладает здесь юрисдикцией, однако я буду рада вводить вас в курс дел.

– Мы всегда проводим полное расследование смерти любого гражданина США в случае наличия подозрительных обстоятельств.

– Да, но это по-прежнему область ответственности ирландских правоохранительных органов. Как я уже сказала, мы будем рады информировать вас о любых…

– Я рассчитываю на полное вовлечение в процесс расследования.

– Боюсь, это невозможно.

– Он наш человек.

– Это наша страна.

– Я надеялась, что нам удастся договориться.

– Я тоже, агент Дав, однако вы не можете просто так приходить сюда и…

Телефон на столе детектива-суперинтенданта Бернс зазвонил.

– Вам стоит поднять трубку. Скорее всего, это ваш комиссар.

Бернс взглянула на номер, высветившийся на дисплее телефона. Затем посмотрела на Дав долгим пристальным взглядом. Дав одарила ее все той же застывшей улыбкой и нервирующе медленно моргнула.

Глава тринадцатая

Опершись о хёрл, Банни посмотрел на крест, висевший высоко на стене, и на прибитую к нему человеческую фигурку. Что-то в ней ему казалось неправильным. Конечно, за годы он повидал их тысячами – не так давно ни один дом в Ирландии не считался полноценным без изображения Господа нашего Спасителя, прибитого гвоздями к куску дерева где-нибудь на стене. Распятие в компании с фотографиями папы Иоанна Павла II и Джона Кеннеди чаще всего составляли «святую троицу» ирландского дизайна интерьера двадцатого века. Со временем мода изменилась, и ИКЕА постепенно заместила собой иконы.

И все же именно это распятие совершенно точно было неправильным. Обычно лицо Иисуса выражает тоску и тревогу, что вполне логично, когда в тебя забивают гвозди. Однако в данном случае оно излучало жизнерадостный оптимизм. В голову Банни закралась мысль, что это было сделано нарочно – с целью показать, что даже боль распятия не мешает Сыну Божьему находиться под впечатлением от предлагаемых здесь выгодных условий.

Банни обернулся на звук чрезвычайно вежливого кашля. За его спиной стоял Джерри Мэлоун – человек ростом в полтора метра «с кепкой» и с настолько широкой улыбкой, что на лице едва хватало места для прочих черт. На шее у него висело еще одно распятие, но уже золотое. Тонко. Иисус Мэлоун, как все его называли, вероятно, был бы не против получить какую-нибудь предпринимательскую премию. Конечно, сам бы он с этим не согласился, поскольку это означало бы признание того, что он всегда яростно отрицал.

Лет десять назад, когда его бизнес, включавший в себя салон подержанных автомобилей и авторемонтную мастерскую, стоял на грани краха, Мэлоун вдруг испытал момент божественного просветления. Проходя мимо мусорного бака, он заметил в нем потрепанный портрет Девы Марии в рамочке. Он достал его оттуда и отнес в гараж, где повесил на стену. После этого совершенно необъяснимым образом стали продаваться даже те подержанные развалюхи, которые никого не получалось убедить хотя бы угнать ради получения Мэлоуном страховых выплат. Довольно быстро умирающее предприятие «Мэлоун моторс» превратилось в самый оживленный автосалон Дублина. Успех своей торговли Джерри приписал доброму Господу, улыбнувшемуся ему с небес. Большинство тех, кто был в курсе ситуации, объяснили это тем, что Джерри постиг одну фундаментальную истину: простому механику или дилеру подержанных автомобилей не доверяет абсолютно никто. А вот заново рожденный – аллилуйя! – несущий духовный свет дилер – это же совершенно иное! Человек, живущий в страхе перед вечным адским огнем, вряд ли станет вас обманывать. К такой логике придраться было невозможно, и в итоге в Иисуса Мэлоуна поверили даже атеисты.

Стены данного филиала «Мэлоун моторс», одного из четырех в пределах Большого Дублина[34]34
  То есть самого Дублина и его пригородов.


[Закрыть], были густо увешаны религиозной атрибутикой. Помимо распятия, здесь имелись изображения Девы Марии, святого Иуды, святого Августа, матери Терезы, папы Иоанна Павла II, а также еще один портрет. Какой-то человек – еще более бессовестный, чем сам Иисус Мэлоун, – сумел убедить его, что на портрете изображен последний папа. Несмотря на то что каждый наемный сотрудник Мэлоуна носил распятие и щедро сыпал фразами вроде «Боже благослови» и «Хвала Господу» в разговорах с клиентами, очевидно, никто их них не знал, что на фотографии на самом деле комик Джордж Карлин[35]35
  Джордж Денис Патрик Карлин (1937–2008) – американский стендап-комик, актер и писатель, обладатель четырех премий «Грэмми» и премии Марка Твена. Автор пяти книг и более двадцати музыкальных альбомов, снялся в шестнадцати фильмах.


[Закрыть]. Однако все согласились с тем, что папа – довольно благообразный мужчина.

Короче говоря, Иисус Мэлоун был одним из самых не заслуживающих доверия людей на планете, которому Банни полностью доверил восстановление своей машины. Объяснялось это просто: обрел Мэлоун Бога или нет, но особым желанием встретиться с ним в ближайшее время он не горел, так что Банни мог быть спокоен за то, что с его машиной обойдутся с любовью и без переплат.

– Банни! Как дела? Рад тебя видеть, благослови тебя Господь!

– Ага. Я подумал, не заскочить ли мне проверить, как поживает моя красавица?

Банни небрежно закинул хёрл на плечо. Вопрос, который он задал, был своего рода наводящим, учитывая, что его любимый «Порше 928S», лучший автомобиль восьмидесятых годов, по общепризнанно предвзятому мнению Банни, прямо сейчас лежал за спиной Иисуса без колес и с разложенными вокруг него внутренностями.

– Честно говоря, не очень хорошо. Я уже говорил тебе в прошлый раз, что от этой машины больше расходов, чем пользы.

– Просто почини.

– Ну, я могу заказать запчасти в Британии, если хочешь, но, честно говоря, я бы лучше помог тебе в…

– Сколько времени это займет?

– Трудно сказать наверняка.

– А ты попробуй.

Банни аккуратно положил крюк хёрла на плечо Иисусу.

– Я очень прошу тебя этого не делать.

– В смысле? Тебе не нравится Мэйбл?

– Мэйбл? Я думал, ее зовут Сьюзен.

– Та была в прошлый раз. Она сломалась во время…

Иисус поднял руки вверх:

– Не хочу ничего знать. Мы прошли долгий путь, Банни. Мне больно от мысли, что ты считаешь запугивание необходимым. У меня сугубо честный бизнес.

Банни кивнул:

– Позади тебя двое парней с дрелью, которые, кажется, скручивают пробег на «Форде-Фокусе».

– Я возмущен подобными инсинуациями, Банни. Ты не мог бы в следующий раз не брать с собой хёрл? Он очень нервирует моих сотрудников.

– Что? Это всего лишь элемент спортинвентаря.

– Ага, как и бейсбольная бита. Мой брат работает менеджером в том большом спортивном магазине на Генри-стрит[36]36
  Улица в северной части Дублина, одна из двух его главных торговых улиц (наряду с Графтон-стрит).


[Закрыть]. Он говорит, что они продают сотни бит ежегодно.

– Серьезно?

– Ага. А три бейсбольных мяча у них так и лежат непроданными с две тысячи седьмого года.

– Кстати, о датах. Есть ли шанс, что я получу свою машину к Рождеству?

Иисус Мэлоун вздохнул:

– Подожди, я схожу проверю.

– Чудесно. Хвала Иисусу!

Иисус куда-то умчался, и Банни подошел посмотреть на машину. В распотрошенном виде она выглядела печально и уязвимо.

– На вид не очень, детектив. Впрочем, как и все мы… – Зайас сидел на куче покрышек у стены.

Банни не стал ему отвечать.

– Думаете, у вас будет шанс завести ее до того, как вы…

– Ты не мог бы свалить на хер и не лезть не в свое дело? – перебил Банни громким шепотом.

Затем он обернулся. В этот раз Зайас стоял, прислонившись к стене под распятием.

– Но ведь вы – мое дело, детектив. Мы теперь как сиамские братья, вам не кажется?

– Просто отвали и оставь меня в покое.

Звук вежливого кашля отвлек внимание Банни. На него с тревогой смотрел Иисус Мэлоун. Отсутствие вездесущей улыбки сделало лицо почти неузнаваемым.

– Все в порядке, Банни?

– Это ты мне скажи. Что насчет запчастей?

– Боюсь, не раньше первой недели января. Получать заказы в это время года – сущий кошмар… Я серьезно, Банни, с тобой все в порядке? Ты очень плохо выглядишь.

– Извини. Наверное, я собираюсь кое с чем покончить.

Банни старался не обращать внимания на фигуру в белом костюме, которая опиралась теперь на капот его машины и смеялась над выбором слов.

– С прокатной машиной проблем нет?

Банни не ответил.

– Банни?

– Что? А, да, всё в порядке. Извини и спасибо, Джерри. Счастливого Рождества и всякое такое.

Мэлоун смотрел на Банни, и на лице его было написано беспокойство. Причем не того рода беспокойство, которое, как правило, вызывает у людей встреча лицом к лицу с Банни Макгэрри.

– Ты бы подумал о здоровье. Наверное, стоит как следует провериться: ты белый как молоко. Такое чувство, будто ты привидение увидел.

Банни вышел из ворот «Мэлоун моторс» и остановился, пытаясь вспомнить, где он припарковал «прокатную машину» Иисуса – «Фиат Уно» девяносто пятого года. Такую машину точно никто не угонит, однако существует риск, что на нее случайно наступят. Банни чувствовал себя нелепо, втискиваясь в эту штуку, но других свободных машин не нашлось. Честно говоря, ненамного больше места было и в его собственной машине, но он любил ее и с радостью мирился с неудобствами.

Наконец он вспомнил, что припарковал фиат за углом. На близлежащих улицах царила анархия из-за отсутствия ограничений на парковку, поэтому все офисные работники в радиусе полутора километров соревновались за то, чтобы приехать сюда утром первыми. Словом, тут еще сохранился сокровенный оазис среди пустыни парковочных счетчиков, в который за последние годы превратился Дублин.

Пойдя налево, Банни миновал ухмылявшуюся фигуру Зайаса, который стоял, прислонившись к стене гаража.

– Отличная работа, детектив. Вам хорошо удается поддерживать иллюзию нормальности. Продолжайте в том же духе и старайтесь сохранять спокойствие.

Банни проигнорировал его, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь ином. Сегодня воскресенье. Кого он отобрал на воскресную игру от команды Святого Иуды? На результатах это, конечно, не скажется, но всё же?

Зайас пристроился в шаге позади:

– Как думаете, тела уже опознали? Все-таки прошло уже несколько дней.

– Ты ненастоящий, – прошипел Банни сквозь стиснутые зубы и ускорил шаг.

– Конечно. Я ваш разум, теряющий контроль над собой по причине вполне понятного стресса. Но из-за того, что я ненастоящий, я не перестаю быть проблемой.

– Прекрати меня преследовать.

– Не я вас преследую.

Банни резко остановился и посмотрел назад. Зайас пропал. Зато через улицу Банни заметил мужчину с длинными рыжими волосами, выгуливавшего собаку породы колли. Мужчина взглянул на Банни и отвернулся. Банни снова пошел вперед.

– Господи, Банни! Я очень надеюсь, что ты не превращаешься в параноика.

Банни повернул за угол. Прокатная машина стояла на противоположной стороне улицы. Всякий раз, когда Банни видел ее, настроение становилось еще гаже. Машина годилась в качестве метафоры того, как развивалась его жизнь, причем слишком прямолинейной.

Пока Банни возился с ключами, он услышал звук открываемой автомобильной двери дальше по улице. Кнопка отключения сигнализации срабатывала один раз из шести и даже тогда не открывала дверь. Он понажимал на нее несколько раз, пока не моргнули фары, затем вставил ключ и потянул дверную ручку вверх, чтобы разблокировать замок. Гораздо проще было бы разбить окно и разграбить эту чертову повозку – если это вообще можно было назвать грабежом. Для этого объект должен представлять хоть какую-то ценность хоть для кого-нибудь.

– Мистер Макгэ…

Банни ощутил присутствие человека за спиной за мгновение до того, как тот начал говорить. Повинуясь инстинкту, он развернулся и ухватил незнакомца за руку, уже готовую похлопать его по плечу. В ту же секунду рука оказалась вывернута, а сам мужчина ударился всем телом о борт машины.

Мужчина ростом метр семьдесят или около того был одет в костюм и слишком обильно полит лосьоном после бритья. На нем был свежий отпускной загар и золотой браслет, свалившийся на землю, когда Банни заломил ему руку за спину. Мужчина взвыл от боли.

– Ты кто, сука, такой?

– Отпусти меня!

Банни приблизил лицо к уху мужчины:

– Отвечай на херов вопрос.

– Неважно, кто я.

Банни ухватил пальцы мужчины и сжал.

– Я сам решу, что важно. Кто тебя прислал?

– Ай… во внутреннем кармане.

Банни сунул руку под пиджак мужчины и вытащил белый конверт.

– Это что за херня?

– В соответствии с Законом о частных охранных службах от две тысячи четвертого года я уполномочен вручить вам повестку. Хорошего дня, мудила.

Банни еще раз надавил на пальцы – сильнее, чем намеревался, – пока не услышал треск.

– А-а-а-а-айя-а-а!

Банни отпустил мужчину и отступил на шаг, продолжая держать конверт. Мужчина в костюме сложил правую руку чашечкой.

– Ты мне палец, блин, сломал, чертов псих.

Банни посмотрел на мужчину сверху вниз.

– Ты… тебе не следует так подкрадываться к людям.

– Подкрадываться? Среди бела дня на людной улице? Ты больной? Улыбнись в камеру, придурок.

Здоровой рукой он указал вдоль улицы – туда, где стоял другой мужчина, значительно более крупный, и снимал их на айфон.

Банни огляделся. Дальше по улице замерли двое офисных работников, один из которых держал в руке телефон, явно раздумывая, стоит ли звонить в Гарди. На противоположном углу остановился собачник с длинными рыжими волосами и некоторое время наблюдал за происходящим, прежде чем утащить свою собаку прочь.