Текст книги "АнандЛа. Десять лет с йогами, целителями и шаманами. Индия – Непал – Суматра"

Любовная магия

«Увидишь нагруженную демонами телегу. Сначала натянешь лук, а потом окажешь уважение, подняв над головой чайник: это не грабители, а сваты. Если направишься вперед и пойдет дождь – тогда счастье».

(предсказание из «Книги Перемен»)

Пешком до этой крайней точки города, по бескрайней, засохшей до камня дороге. По линии прерывистых, узких троп, не отмеченных на картах. Через старый, заваленный камнями колодец для неприкасаемых. По этим дорогам давно никто не ходит.

Автобус не доехал несколько километров до станции. Нас просто выкинули из салона. Какой-то фестиваль с движением паломников – дорогу перекрыли. В сереющем утре я плетусь полтора часа с рюкзаком за плечами. Мальчишка в рваных штанах обещает довести меня до нужного дома. Я даю ему сто рупий за услугу, в придачу он подхватывает мой рюкзак.

– Я никому не сдаю этот дом меньше, чем на месяц, – встречает меня хозяин у ворот в частные владения.

Здесь мне порекомендовали снять жилье на долгий срок.

– Я ждал вас почти час, – жалуется он и ведет меня в глубину сада.

Здесь, под ветвями деревьев, несколько небольших коттеджей, которые сдаются туристам.

– Я прошу вас смотреть под ноги. Это джунгли, понимаете? Недавно мы нашли сброшенную змеиную кожу. Иногда змеи приползают прямо к дому. Это бывает в сезон дождей, когда змеиные норы заливает водой. Не ходите здесь без фонарика после заката солнца. Не ходите после заката к реке – там ходят тигры, недавно они украли корову. Не ходите по земле босиком, здесь бывают скорпионы. Мою мать они кусали уже семь раз! Это не шутки, это джунгли, понимаете?! Никогда не оставляйте открытой входную дверь дома. Мало ли кто приползет: вараны, скорпионы, змеи.

– Вараны, скорпионы, змеи, – повторяю я про себя, пока мы идем по дорожке вниз.

Он отдает мне ключи и показывает, как открывается входная дверь. Сначала плотная железная решетка, потом другая дверь со сложным навесным замком, затем – москитная сетка.

– Можете повесить свой замок. Тогда ни у кого не будет второго ключа от ваших дверей. Некоторые жильцы так делают.

Помещение темное, ставни окон закрыты. Он открывает их снаружи, впуская небо в окна. В доме две комнаты. Гостиная, совмещенная с кухней, и небольшая спальня с широкой кроватью. В центре гостиной большой деревянный стол. Кухня красивая – современная. Газовая плита, барная стойка.

– Это почти европейская квартира, – говорю я, осматривая идеально чистое помещение. Кажется, здесь никто еще не жил – так здесь чисто.

– Я каждый год уезжаю путешествовать по Европе. Хочу хотя бы один месяц в год не видеть индийцев. Я смотрел, как строят в Европе, и решил построить так же. Я построил этот дом сам. Не то чтобы своими руками, нет. Я очень занят, но я руководил строительством. Попросил рабочих не вырубать деревья, не передвигать камни – так, чтобы все это было внутри дома, чтобы дом был живым… А сейчас, простите, формальности. У меня совсем нет времени. Мне нужно вас зарегистрировать.

Мы садимся за стол напротив друг друга. Он аккуратно разглядывает мой загранпаспорт, переворачивает одну за другой страницы.

– Я возьму ваш паспорт, чтобы сделать ксерокопию, и принесу вам вечером, хорошо? У нас с этим очень строго. Если полиция придёт с проверкой, а вы еще не зарегистрированы, меня могут посадить в тюрьму.

Его голос черствый, как наждачная бумага. Его голос некрасив, а лицо слишком привлекательно для мужчины. Магия, возникшая близко-близко, растворяется – как и не было. Чтобы замести ее следы окончательно, я вношу арендную оплату заранее, отсчитываю ему триста долларов в рупиях.

Он медленно пересчитывает деньги, переворачивая одну к другой купюры – «чтобы было ровно». Разглядывает, разглаживает каждую денежную банкноту. Это странно, как-то не по-мужски.

– Давным-давно я прочитал в газете, что какой-то парень из Индии искал банкноту, которая бы заканчивались на номер 786. Тот человек нашел такую банкноту и заработал миллион рупий. Тогда я тоже стал искать такую банкноту, с номером 786 на конце, – и нашел. Я тоже заработал миллион рупий. На самом деле я заработал гораздо больше… У вас есть мечта? Я всегда хотел производить и продавать чистую воду, знаете, как в Европе, – целебную воду из источника. Я нашел деревню в Гималаях и очень чистый источник с хорошей водой. Я купил эти земли и построил здесь небольшой завод. Моя мечта сбылась. Я никогда не думал, что буду делать, когда моя мечта исполнится. Теперь я в замешательстве. Я думаю продать бизнес и уйти жить в горы.

Совсем недавно у него были дела, он был суетливым и торопился. Теперь он погрузился в кресло и размышляет о природе жизни.

– Вот-вот прилетят павлины, ближе к закату – вот с той стороны, – показывает он рукой направо.

Окно выходит в сад, деревья бьются ветками о москитную сетку. Мне еще предстоит узнать этот дом. Надо отдохнуть от переездов и утомительных путешествий. Нужно выполнить заказы по работе.

– У вас здесь есть Wi-Fi? – cпрашиваю я, возвращая разговор к бытовым частностям.

– Пока нет, но я отдам вам свой мобильный модем. У вас будет интернет. Я все настрою вам завтра. Завтра я постараюсь вернуться пораньше с работы.

– Без интернета мне сейчас никак нельзя – много работы.

– Сейчас здесь бывают перепады электричества. Свет то приходит, то уходит. Электрическое напряжение тоже нестабильно. Все в ожидания дождя. Даже небо, видите, какое красное? Сейчас здесь фиолетовые, малиновые, красные закаты. Вы никогда не увидите такой закат в другое время года. Скоро начнется сезон дождей.

– А какой сезон сейчас?

– Сезон перед сезоном дождей. Мы в Индии живём вместе со временем. Каждый сезон – своя жизнь. Жизнь всегда разная. Человек всегда разный… Видите, – показывает он на тропинку, виднеющуюся из окна, – та широкая дорога, что за калиткой, пойдет через ашрам. Не ходите через этот ашрам. Там живут очень странные люди. Я не знаю, кто продал им эту землю. Я сам пытался ее купить, но она принадлежала государству.

Он идет к окну на кухне, там шумит поток падающей воды: вода несется прямо с гор, по руслу с камнями и ветками деревьев.

– В этом году будет очень много воды. Вода размоет фундамент здания. Я пришлю к вам рабочих, чтобы они укрепили дом камнями. Есть еще три дня, в пятницу начнется сезон дождей.

– Откуда вы это знаете?

– Каждый здесь это знает.

– Что вы еще знаете?

– Зимой солнце встает вот с того края, – проводит он рукой в воздухе, – а летом – вот с того края, – проводит он рукой в другой стороне. – Я люблю сезон дождей, – добавил он, чуть помолчав, уже по-другому.

– Я тоже люблю дождь.

– Я очень рад, что вы приехали. Здесь сейчас никого нет, туристы не приезжают в это время. Мне здесь сейчас бывает одиноко. Моя мать и отец живут на другом конце деревни. Я живу здесь рядом, вот там – видите малиновый дом? – он показывает на двухэтажный, одиноко стоящий коттедж в глубине сада. – Это мой дом. Но он мне не нужен. Мне нужна всего одна комната. Там, на крыше, видите эту пристройку? Я еще не решил, что делать с этим домом. Он очень старый, он достался мне, когда я покупал эту землю. Пока я не могу разрушить его…

Он о чем-то думает, о чем-то своем. Я не могу предположить, о чем. Я не хочу его спрашивать. Я хочу остаться одна. Ночь без сна, долгий переезд на автобусе.

– Теперь вы отдыхайте. Я должен идти. Я принесу вам прекрасный травяной чай. Однажды мы устроим чаепитие. Возможно, когда начнется дождь. Хорошо?

Он оставляет номер своего телефона «на случай, если что-то понадобится». Он смотрит на меня выжидающе. Что я должна сказать?

Я говорю:

– Спасибо, до свидания, – и быстро отвожу взгляд в сторону.

– Вы избегаете контакта глаз. Я заметил сразу. Раньше в нашей деревне женщинам не разрешалось смотреть в глаза посторонним мужчинам – только мужьям, только родным.

Застывший вентилятор под потолком медленно раскачивается. Вернулось электричество. Мужчина еще раз прощается и уходит, аккуратно закрывая входную дверь, еще раз проверяя замок.

Мои книги – самая тяжелая часть багажа. Я выкатываю их, как колесо, со дна моего рюкзака. Пять обложек. Я раскладываю их на полу, медленно проводя ладонью по каждой. Одежда здесь почти не нужна, она ничего не весит, она самая простая, из хлопка, который линяет и мнется. Книги – это мой дом.

Зайдя в ванную комнату, я замечаю огромного лохматого чёрного паука. Чтобы выгнать его из дома, мне приходится использовать все возможные подручные инструменты. Но паук не хочет уходить. Он перемещается по стенам, перескакивает на пол, он пересекает кухню и уже на полпути в спальню. Я распахиваю настежь входную дверь, чем привлекаю внимание хозяина дома. Он остался в саду. У него ведь были какие-то планы… Почему он все еще здесь?

– Это просто паук, – говорит он недовольным тоном. – Я предупреждал, здесь горы, джунгли, природа.

– Вы говорили только о змеях и скорпионах.

Он оглядывает созданный мной беспорядок. Его взгляд скользит по столу через многочисленные предметы: книги, тетради, шкурку от банана. Этот мужчина любит порядок.

– Нужна какая-то палка.

Швабры нет, веник не подходит. Ершик для унитаза. Он берет его, морщится, но успешно выгоняет паука из дома.

Брезгливый, молчаливо осудивший меня за беспорядок. Несколько секунд я слышу его за дверью. Что за люди эти индусы? Он уходит снова.

Хочется спать, но тело наполняется энергией – так бывает, когда приезжаешь в новое место. Новое место стимулирует жизнь, наполняет новыми ощущениями. Оно как бы говорит: «Посмотри на жизнь, проснись…»

Я перекусываю сыром, который привезла с собой, и решаю отправиться в деревню за продуктами. Ближе к закату в сад прилетают павлины. Их голоса – крики диких кошек. Они взлетают в небо наперегонки.

Первая ночь, новые звуки, редкие крики зверей или птиц. Здесь изолированное, ночное, собственное пространство. Я устала, но не спится. Я брожу по дому, возвращаюсь к ноутбуку, начинаю печатать текст.

* * *

Дождь приходит ровно по расписанию. В пятницу в десять утра.

Я сижу, закрыв глаза, на пороге дома, вытянув ноги. По ногам струится вода. Первые капли не уходят в землю, их забирают люди – языком, руками, кожей. Капли сильнее и больше. Кажется, они вот-вот пробьют и крышу. Настоящий тропический ливень, долгожданный муссон. Земля, обратившаяся в камень за месяцы зноя, отбрасывает эту воду обратно, все тяжелее и настойчивее, но камень все равно сдается – принимает воду.

Снова пропадает свет. Я выключаю ноутбук. Дождь приходит по новой, вместе с громом и молнией. Долгожданная прохлада в доме.

Вода в реке становится сильной. Большая вода муссонов приносит мусор, подгнившие палки деревьев, кожаную туфлю и порванный кроссовок. Бутылки проплывают мимо, ниже по течению, дальше – в священный город, еще в один священный город, еще в один священный город, пока река не впадет в океан – на самом краю земли.

Я не умела чувствовать дождь до приезда в Индию. Он мешал, он ломал планы, он убеждал меня бежать куда-то быстрее. Но в Индии сезон дождей – это время, когда все замирает. Хочется писать стихи, хочется рисовать – все вокруг замедляется, повсюду столько застывшей красоты. Хочется забрать ее с собой в следующие месяцы.

День за днем облака двигают воду все выше и выше, на север Индии, пока они не упрутся в Гималайскую крышу, Тибетское плато.

Для Индии муссон – это время, когда все соединяется и течет. Люди поют мантры на берегу священной реки. Кому они посвящают эти мантры сегодня? Кобрам, которые принимают правление от богов на сезон дождей? Каме – богу любви? Шиве, который убивает Каму?

Однажды вечером он приносит «пакет с подарками».

– Здесь, из магазина в деревне, чай и сладости.

Два манго аккуратно завёрнуты в газету. Этот шрифт – смесь санскрита и деванагари – отпечатался на желтой кожуре плодов.

– У нас в родительском доме растет очень много манго. Мать постоянно дает мне их на обед, но я не могу столько съесть.

– Вы часто видите вашу мать?

– Каждый вечер.

– Вы, наверное, очень дружны с ней. У вас есть друзья, кроме неё?

– Последний мой друг женился полгода назад. Раньше мы с ним ходили в кино по пятницам, теперь он всегда «забронирован». Моя мать говорит, что я должен жениться тоже. Она говорит, что нужно жениться, чтобы не остаться одному в старости. Мне всего тридцать шесть, я не думаю, что должен жениться только для того, чтобы не остаться в одиночестве. Я люблю одиночество, люблю природу, птиц. Люди часто приносят суету и хаос.

– Я вижу, что вы много работаете днем в саду. Зачем? У вас ведь есть садовник, Рамеш.

– Я работаю в саду для удовольствия. Когда я работаю там, мой ум приходит в порядок. С моим умом не все… хорошо. Мне приходится все записывать – только тогда я не забываю детали. Если я что-то запишу, то это всегда перед моими глазами, всегда в моей памяти. Но я почти ничего не пишу и почти не читаю. Я читаю утренние газеты и иногда книги о звездах, о космосе. Что вы думаете о звездах? Вы думаете, мы одни во Вселенной?

– Конечно, нет, – отвечаю я. – Расскажи мне о звездах, например о Венере.

– Венера окружена облаками, как мы сейчас.

На следующий день я снова застаю его в саду, в тех же белых шортах и красной майке, что и вчера вечером. Его лицо кажется мне другим – более женским или мягким. Я обескураженно смотрю на него. Возможно, это из-за яркого света.

– Что ты любишь больше всего? – спрашиваю я его. – Назови пять вещей.

– Мою мать, мою работу. Бабочек. Горы… но зеленые – с деревьями…

– А что не любишь?

– Суету. Не люблю суетливых людей. Что ты любишь больше всего? – возвращает он мой вопрос.

– Свободу, Бога, этот дом, дождь и горы.

– Ты хочешь жить в горах?

– В горах есть тишина и свежий воздух, – отвечаю я.

– Я жил в горах. Я снимал целый дом и платил всего сто рупий в день. Каждый день я поднимался на новую вершину. Как же это было хорошо!.. Я жил там три месяца. Даже моя мать не знала, где я, хотя, по правде, она знает обо мне все. Я звонил ей всего пару раз оттуда. Для остальных я просто исчез, никто из моих братьев не знал, где я нахожусь. Это было еще до покупки моего завода и этой земли. Это было давно. У меня был очень разный жизненный опыт. Я работал в Европе, я жил в горах, теперь я живу здесь… Да, я родился в горах. Я горный человек. Знаешь, что такое «горный человек»?

– Нет.

– Мы ценим простую жизнь и порядок.

В один из дней он снова приходит в гости. Он приносит с собой аюрведический травяной чай. Мы разговариваем. Он любит спрашивать, как прошел мой день, затем рассказывает сам о мелких деталях прошедшего дня: кого он встретил, с кем говорил, как идут дела на заводе. Теперь я знаю эти мелочи. Они делают нас ближе. Он называет меня «мой лучший друг», мы смеемся и решаем не называть друг друга по имени.

Он спрашивает меня, как я живу, где живут мои родители, почему я решила уехать в Индию. Я рассказываю ему о том, что работаю проводником в Гималаях. Ему нравится моя работа. Сколько групп я уже проводила в горы? Иногда на джипах, иногда пешком, иногда совсем другие маршруты – Варанаси, Пури, Дварка.

Я полюбила всей душой эту работу.

Наши встречи ни к чему не обязывают, ни к чему не приводят. Мы просто разговариваем часами обо всем – от политики до бизнеса. Единственная тема, которая ему неприятна, – религия.

Однажды он приходит ко мне совсем уставший и разбитый.

– Вчера ночью моего отца забрали в больницу. Я привык его видеть очень сильным. В детстве мы очень много работали, даже ночью. Мы работали в нашей деревне: выращивали овощи, собирали урожай и продавали его оптом… У нас ничего не было, мы все сделали сами – все это сделал мой отец. Теперь у нашей семьи отельный бизнес. Сейчас я смотрю на отца: он стареет, он стал слабым, он как беспомощный ребенок. Это разбивает мне сердце, – делится он.

Этой ночью мне снится плохой сон.

В течение дня я устаю, к вечеру хочу спать, а засыпая, не могу расслабиться. Какая-то волна беспокойства окутывает мое тело ночью. Я начинаю принимать купленное в магазине снотворное. Из-за него по утрам я чувствую себя разбитой, не могу проснуться. Даже выпивая две чашки кофе, все еще чувствую себя сонной.

В одну из ночей мне снятся змеи. Я встаю с кровати, опять и опять хожу по дому.

– Что тебе снится, мой лучший друг? – спрашивает он.

– Вчера ночью я не спала. Ночью в три утра я начала смотреть фильм.

– Почему ты не позвала меня?

– Потому что я забочусь о тебе.

– Что ты думаешь о любви? Ты хочешь замуж?

– О таких вещах просто так не говорят. Нужен повод.

– Повод?

– Посмотри, как я живу, – все время переезжаю. Чтобы остановиться, нужен повод.

– Я думаю, что обычная любовь – это иллюзия. Настоящая любовь приходит позже. Сначала очень важно говорить друг с другом. Общение очень важно.

В один из дней он приглашает меня к себе, «посмотреть, как он живет». Как он и сказал, весь первый этаж заперт, комнаты заперты. Мы поднимаемся вдвоем на крышу здания, оттуда вид на горы, там есть пристройка – небольшая квартира.

Жилая комната совсем маленькая. Вещей почти нет, небольшое углубление под кухню, спальня размером только под кровать. На входе у двери, прямо на полу, – медная чашка, наполненная водой, в ней плавает цветок оранжевой мимозы.

– Это традиция. Когда ты убираешь комнату, ты ставишь эту воду и цветы для богини – для Лакшми. Я убираю свою комнату каждый день. Если пропущу, то… не очень хорошо себя чувствую. Я знаю, что вы, западные люди, убираетесь всего один раз в неделю – и уже горды этим.

На стене огромное полотно с изображением Кришны, рядом другое, поменьше, – тоже Кришна. Вот он раскрывает тайны йоги Арджуне. Теперь он вместе с подругой – Радой – играет в свою лилу, играет на флейте. Вся квартира уместилась бы в половине моего дома.

– Я никому не позволяю приходить сюда… Люди ходят в храмы, но мой храм здесь.

На книжной полке всего одна книга, на хинди.

– Это старая книга о животных, – он показывает мне картинки. – Я люблю старые книги. Я редко читаю. Только газеты по утрам за чашкой кофе. Я привез с собой кофеварку из Италии, видишь?.. Я самый богатый человек, и я самый бедный.

– Твоя комната…

– Я знаю, здесь не очень уютно, – не дает он мне закончить.

– Эта комната похожа на комнату монаха, на пещеру, – продолжаю я.

– Я люблю, когда так. Я никогда не готовлю дома. Я обедаю в кафе на заводе, а ужинаю у родителей. Я люблю как готовит моя мать.

– Сколько «портретов» Кришны… почему?

– Я попросил моего друга-художника что-нибудь написать, просто так, чтобы оформить комнату. Я не знаю, почему он написал только Кришну. Наверное, он любит Кришну. Что ты думаешь о наших богах? Я думаю, все они были обычными людьми. Затем они сделали что-то хорошее, и люди стали почитать и превозносить их. Со временем они превратились в богов. Если кому-то очень долго служить, он превратится в бога…

– Я думаю, что ты не говоришь мне всего. Тебя как будто несколько. Сначала ты один, потом – другой. Каждый раз ты выглядишь иначе. Ты богат, но живешь в маленькой… келье… На твоей тумбочке лежат чётки из дерева туласи, их используют только кришнаиты. На стенах – только изображения Кришны. Кто ты такой?

– У меня есть некая… связь… возможно, однажды я расскажу тебе.

– Связь с кем?

– С этим, – делает он жест, указывая пальцем вверх, на небо.

– Что это значит?

– Возможно, я расскажу тебе… потом… но не сейчас.

Он садится передо мной на одно колено, берет мои руки в свои ладони.

– Смотри, какая у меня прямая линия жизни. Моя жизнь очень прямая, четкая – я не могу изменить свою судьбу, – говорит он и тут же становится отстраненным. – Ты проживешь намного дольше, чем я. Моя жизнь будет короткой… Когда я читаю мантры, я постоянно вижу себя йогином, сидящим в пещере. Я был йогином в трех прошлых жизнях, и в следующей жизни я тоже им буду. До того, как ты появилась, я планировал продать мой бизнес и уйти жить в горы. Но теперь я не уверен. С тех пор, как я встретил тебя, я не сплю. Едва я дохожу до постели, как проваливаюсь в глубокое забытье, но мой разум возвращает меня наружу. Я все время думаю о тебе. Я думаю, что одержим тобою. Я чувствую, что ты забрала мое тело. Потом я снова прихожу домой и работаю в саду – хотя мне это не нужно. Ищу тебя у дома и, если не нахожу, удаляюсь разочарованным… Я все время думаю: «Кто эта женщина?» Как только я покидаю твой дом, я начинаю скучать, как будто то, что я оставил там, тянет меня обратно.

Я смотрю на него как в первый раз. Красивый мужчина. Но что-то в нем недоступно, скрыто.

– Я давно одна, я никогда ни по кому не скучаю.

– Ты будешь скучать, – говорит он. Взгляд его становится чужим и холодным. – Я провожу тебя. Уже поздно. Тебе нужно спать, ты выглядишь уставшей.

Я обнимаю его, прежде чем покинуть эту комнату. Какое-то время он просто стоит, безразлично принимая мое объятие, затем обнимает меня в ответ.

– Я чувствую, что у тебя есть боль, что-то недоступное мне… Я не могу это выразить. Я не знаю тебя до конца.

Лицо его искажает боль. Я чувствую сочувствие и жалость. Здесь, в этой комнате, очень много печали.

Мы спускаемся в темный сад. Свет фонаря нарушает гармонию ночи. Что-то пробуждается вслед за нами, сопровождает нас. Это звуки насекомых, звуки ночных существ, которые сейчас невидимы. Сад говорит не словами, а жизнью – это ночная жизнь – скрытая.

Он уходит обратно, не оборачиваясь. Я смотрю на небо. Звёзд нет, собирается дождь.

Проходят недели. Он становится добрее, теплее и ближе… Мы провожаем сезон дождей, а за ним и раннюю осень. Дни теперь жаркие. Мы проводим их в тени своих жизней. Ночью мы всегда рядом. Мы выходим из дома, мы идем, взявшись за руки. Мы обходим все дворы вокруг и позади, узнаем, где заканчиваются многочисленные тропы – они приводят к обрыву, к рисовым угодьям, к воде.

Он обнимает меня и укутывает в шаль от ветра. Мы молчим, все будто застыло. Ветер со свистом приближается и бежит еще быстрее. Лист срывается с дерева и запутывается в моих волосах. По рукам, в ладонях, в ногах – всюду электричество.

Привязанность приходит еще до того, как я осознала ее. Она медленно приживается, пускает свои корни.

Он дарит мне кольцо своей бабушки – оно переливается, как радуга. Это редкий камень, который меняет цвет.

Он то близко, то закрывается в себе. Он вдохновляет меня носить черный, носить темно-синий. Это мрачные тона. Я так чувствую его внутри – с темнотой в сердцевине. В какие-то дни мне хочется уехать, вырваться отсюда – из этого непонятного, не дающего глубоко засыпать дома.

Я все время в легком напряжении… Как будто все пространство имеет уши. Это место дарит мне разные эмоции, но забирает покой.

У меня плохое предчувствие. Каждый раз оно подступает, как море, в полнолуние, и потом – когда новая луна. Каждый раз я закрываю глаза. «Просто показалось».

Его ежедневные ритуалы изменились, мои ритуалы изменились тоже. Он жалуется, что у него нет времени на себя. Я жалуюсь тоже.

Он несет цветы для алтаря в своей комнате, но по пути встречает меня и отдает их мне. Он опускается на пол перед моими ногами и поет какую-то песню на хинди. Он смущает меня своей открытостью. Я забыла, что такое принимать ухаживания.

Потом он снова другой, опять закрытый и печальный. Его нет сутками. Он раздражён и скрывается от меня в своей комнате, как капризный маленький мальчик. Я терплю, а потом разрешаю себе высказаться.

Я требую внимания. Когда мы ссоримся, то я как в трансе. Я теряю мысль. Я чувствую себя ровно так, как если бы ветка дерева хлестнула меня по лицу – немного раненой. Я не могу без него дышать, спать, есть. Я абсолютно одержима нашим контактом, этой энергией между нами.

Он испытывает меня на прочность, бросает мне вызов. Страсть заполнила каждую щель, где должно было оставаться пространство. Мы нарушили собственные законы. Воздуха нет, мы начинаем задыхаться. «Я построю нам дом – для тебя и меня. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Я увидел тебя такой, какой не видят другие – неуверенной в себе».

Я сижу на полу в его комнате. Его глаза светятся гневом, у него меняется голос. Он говорит как близкий мне человек, а потом – совершенно чужой. Я жду его настороженно. Сейчас он опустошенный, лишенный силы, а потом – будто выпил чьей-то крови. Это сезоны года или фазы луны?

Порой он совсем не человек. Он будто видит меня на десять миль вперед, когда я еще не покинула город. Задолго до отправления он знает: я уже еду. Он знает, какой час и минута. Он может читать мои мысли.

Я ничего о нем не знаю. Приходит время писать. Когда оно приходит, я понимаю: «Вот оно…» И не пишу. Пока не приходит строчка. Первая строчка, которую я стираю со стекла. И я продолжаю двигаться дальше. Куда я двигаюсь, во что?

И вот он останавливает меня и говорит: «Куда ты опять бежишь, от чего? Зачем опять уезжать? Куда? Останься».

Однажды он прижал одной рукой меня к полу, взглянул в мои глаза и расхохотался, как дикий зверь. Через мгновение он исчез из дома и не возвращался весь следующий день.

Теперь я знаю, что эта сила никогда не была его. Эта сила приходит, когда желает этого. Он не контролирует себя, не контролирует ничего. Он жалуется на постоянные головные боли, на боли в спине, но отказывается идти к доктору. «Я не доверяю докторам», – говорит он и агрессивно отбрасывает меня в сторону.

Он говорит, что он призрак, что его душа не с ним, что его два. «Однажды я расскажу тебе, как я потерял свою душу». Что это значит? В этом состоянии он бредит, его слова накладываются друг на друга – в них нет связующего смысла, нет логики.

Затем все опять приходит в порядок. Мне кажется, что я счастлива, мне больше никуда не нужно ехать. Я снова отменяю все свои маршруты и планы.

В храмовой комнате, которая всегда закрыта, наводится порядок. Он сам вытирает стены и пол – водой с растворенной в ней солью, читает мантру и снова вытирает пол.

Он забывает обо мне. Он снимает со стен обычные картины и возвращает туда Кришну. «Ты не можешь молиться только за себя, ты должна молиться за других, другие страдают».

Время от времени индийский календарь переворачивается.

Я покидаю этот дом, ухожу в единственное пригодное для жизни помещение. Я оборудовала себе здесь стеллаж с книгами.

Кто я теперь, когда он рядом? Где остался мой мир, моя йога?

Я променяла на него все, что обрела в Индии. Когда я иду по улице, от рынка к дому, где мы живем, мне кажется, даже так он касается моей руки – он держит меня невидимой цепью.

Он говорит мне, что делать, как ходить, как заплетать волосы. Он сам присаживается на край дивана и расчесывает меня. Я та, какой он хочет меня видеть. Я задыхаюсь, мне не хватает воздуха. Но теперь без него очень трудно.

Когда он счастлив, весь мир счастлив. Когда на него накатывает тоска – он изолирует себя на несколько дней. Он меняется в лице и говорит, что не доживёт до следующей весны. Если мы разрушаем друг друга в конфликте, то разрушаются предметы в доме. Он говорит, что все живое, «все имеет жизнь». Он возвращается с рынка с баллоном красной краски. Он разбрызгал ее разводами по полу, изобразив следы, которые я оставила в его жизни.

«Однажды ты покинешь меня».

Он берет меня за руку: «Будь со мной. Просто будь со мной».

Нет, это не любовь – это зависимость и боль, которая на мгновение приносит облегчение. Мы радуемся какой-то самой острой грани бытия. За ней ничего не стоит, у нас нет будущего.

В ванной комнате я оглядываю свои костлявые плечи. Пища давно уже не задерживается во мне. Я накидываю старую серую шаль, выхожу в город и… уезжаю в Варанаси… На какой-то последней волне сознания, на последней силе внутреннего голоса. «Все это к несчастью, к несчастью», – слышу я внутри себя.

Поезд приходит почти вовремя, тот же перрон Варанаси. То же необъяснимое, громкое, ясное чувство дома.

Утро такое яркое. Свет – как раньше – золотой. Я чувствую, помню другое – светлое счастье.

Утренние эсэмэски приходят пакетом, все сразу, только я успела включить телефон. Я уехала, не попрощавшись, не забрав свои вещи.

Он ничего не спрашивает, просто описывает весь вчерашний день, как будто ничего не случилось.

«Вчера вечером я пошел к моей матери на ужин. Мы долго говорили с ней, и я остался ночевать дома у родителей.

Я не могу здесь быть без тебя.

Ты мой лучший друг.

Когда ты вернешься?»