Текст книги "Ибо богиня"

– Та-а-ак, Вера, а ну-ка, подойди сюда!

Вера Игоревна отошла от орхидеи и предстала пред ясны очи начальства.

– Тебе жалко твою рыжую.

– Да.

– И ты хочешь её удержать.

– Да.

– Почему?

– Потому что она пришла сюда спасать мир. Помните? – спасать мир! А не исполнять волю Семьи и не плести всласть интриги, – Вера мельком взглянула на Дмитрия. – Бороться с постановщиками шоу – с постановщицей! – я ей помогу – Вера перевела взгляд на командира и нехотя исправилась: – Помогла бы.

– Надеюсь, без личного вмешательства?!

– Разумеется.

– То есть придумки уже есть? Чего ж ждёте?

– Стабильные семь процентов против нестабильных одиннадцати, вариативность против устойчивости. Сохранение слабой курсантки на первом-втором курсе против возможности получения очень сильной к третьему-четвёртому… – перечислил капитан. – Требуется Ваше решение, командир.

– Покажите их, обеих, сегодняшних.

Капитан коснулся браслета-джойстика. Среди орхидей возникла голограмма душевой, где две голые девицы, не глядя друг на друга, отстирывали в казённых тазиках свои волосы.

– Хороши-и-и, – протянул командир и расхохотался, – вот уж кошки драные!

В этот момент рыжая потрясла головой и стряхнула с глаз пену. Едва не заплакала, но спиной ощутила взгляд блондинки, сжала зубки…

Она не обернулась и не увидела, как худенькая кроха-блондиночка в это мгновение действительно с ненавистью посмотрела в её сторону, судорожно вздохнула, затрясла руками, обхватила себя за плечи и – вдохнула-выдохнула, вдохнула-выдохнула… Шесть глубоких вдохов, шесть глубоких выдохов, всё по науке. Всё по инструкциям, по наставлениям – и опять принялась за волосы.

– Вот уж кошки драные, – повторил командир. – Действуйте. Сохраните обеих. Слышите, Вера Игоревна – обеих. Жертвовать блондинкой – запрещаю.

Довспоминать Татьяне не дали. Загорелись красные запретительные огни, зазвучал колокол предупреждения, высоко в воздухе появилась яростная звёздочка шатла.

(Про «драных кошек» Дмитрий Олегович расскажет ей на маленьком банкете в честь её первой победы, её первой награды).

Ещё минута… Шатл мягко опустился на оплавленное черное подножие скалы, дверца раскрылась, и вышла Мария – рыжая, как рыжие плети ранних рассветов.

А следом…

«Мамочка моя родненькая, а это ещё кто такие?!..»

Не обращая внимания на толпящихся сзади, Мария махнула Татьяне и направилась к ней. Через пару минут они уже обнимались.

– Как отдохнула? – улыбнулась блондинка.

– Отдохнёшь тут… – проворчала рыжая.

– А это кто?.. Неужели?..

– Не видно, что ли?

– Шлюхи?! Получилось всё-таки? Всё-таки насобирала? И сколько же их…

– Сто сорок четыре штуки. По дюжине на каждый клан. По целой дюжине первоклассных шлюх каждому.

– Не поняла?! В Даяне одиннадцать кланов.

– Тебе не кажется, что оно как-то не вписывается в местный стандарт? – пожав плечами, хмыкнула рыжая.

– Но… Да делов-то! – пожав плечами, хмыкнула светлая. – А как ты их уговаривала-то?

– Да делов-то! У каждой – нелегальная проституция, то есть – уклонение от налогов. И у каждой – от семи до восьми лет принудительных работ на планетах с тяжёлыми условиями жизни. Видела бы ты, откуда я их вытаскивала! А у нас – курортная Гесса.

– А тяжёлые условия? Это же необходимое условие перевода! А здесь…

– На Гессу они согласились, они подписались, теперь уж возвращаться не захотят, от дела не откажутся – и я им устрою «условия»! Вот подкормлю-подлечу только… Идём?

И они пошли – такие разные и… похожие. Может, стилем? – роскошные длинные платья, конструкционные шляпы, которые обе сейчас чуть придерживали, сложные прически…

А за ними потянулись сто сорок четыре девки.

2. Тихая долина

Блейк опять поднял раздвижную подзорную трубу и ещё раз оглядел долинку.

Всё, как описывалось: среди нагромождения скал небольшая уютная долина – километра три-четыре в длину, и метров двести, кое-где и до пятисот, пожалуй, в ширину. Она плавно, прихотливо изгибалась, вслед за ручьём, протекающим вдоль левого её края. Ручей столетия подмывал скалы, и теперь они нависали над ним, кое-где почти совсем пряча его. Блейк не видел, но знал, что и его терраса нависает над такими же – почти пещерами. Очевидно, время от времени случалось особо жаркое лето, ледники таяли сильнее обычного, ручеёк выходил из берегов, и за тысячелетия подмыл не только берег.

Блейк ещё раз проследил русло, всё русло – от истока, невысокого, узкого водопадика, выплескивающегося из провала в скале, и трех родников, подпитывающих его, до другого водопада, там, за горизонтом срывающегося в полукилометровую пропасть. Всё как описывалось: прозрачная вода, прозрачные заводи, прозрачные тени крупных рыб. Жемчужная форель, должно быть. В кабаках золотой за штуку… (Потому что престижная: плюс десять единиц рейтинга за употребление блюда из неё. Потому что не подлежит хранению даже в холодильнике – через двое суток становится ядовитой.) Да и кстати о золоте… Вот в таких речонках и моют золотишко. И бывает – хорошо намывают.

Всё, как описывалось: и заросли этих местных хвойных кустов, так похожих на земной можжевельник, и высокий ковер не похожего ни на что местного мха, и посвёркивающая в нём обильная ярко-красная россыпь реднистой брусники – целебной: по четверти единицы здоровья каждая. Можно бы, просто-напросто, убить сутки и насобирать килограмм десять-пятнадцать ягод – больше ему не донести – вернуться в холд и сделать маленький бизнес… Но он пробивался сюда не за мелочью… (Да и кто ж ему позволит бродить по долине двое суток?!) Хотя небольшой контейнер для ягодок он из рюкзака вынул и на пояс себе прицепил – на ходу горсть-другую кинуть времени много не займёт.

Всё, как описывалось: рядом с устьем ручья, рядом с последним водопадом – скальный выступ, не тронутый растительностью, и на нём остатки древнего капища. И вход в пещеру. В пещере тоже может быть что-нибудь интересное, но для него сейчас и тамошние находки были бы в мелочь. Главное – само капище. Главное – жертвенный камень. И идол…

Камень он видел отчётливо – плита… два двадцать на метр сорок восемь… красноватая, словно бы из земного известняка. Плита достаточно ясно выделялась на грязно-сером фоне, а вот идол… Всё как описывалось: увидеть издали невозможно, только на месте, «почти на ощупь». Площадка пятнадцать на двадцать пять… Он бы прощупал. Но… И об этом тоже предупреждалось: «ты не пройдёшь».

Потому что во-он там, прямо напротив него, на границе первой трети долины, на склоне, есть ещё одна площадка, лишённая растительности, есть даже нечто вроде ещё одного жертвенного камня! – и ещё одна пещера, но в ней не капище – в ней логово. Логово тигрозавров. Папа тигрозавр, мама тигрозавриха и тройка очаровательных годовалых тигрозавряточек. На него, на Блейка хватило бы и одного из них – что из взрослых, что из малышей. Потому что и в самом маленьком – уже килограмм семьдесят мышц, костяных наростов и зубов. А чтобы из арбалета без самонаводки попасть в глаз, когда эта зверюга на дистанции прицельного огня – то есть, когда эта зверюга прыжками, покрывающими метров по шесть-семь, несётся прямо на тебя, нужны не его, Блейка, глазомер и не его, Блейка, нервы. А когда зверей пятеро… Долина перестаёт быть «тихой».

Если бы можно было устроить лагерь и подождать – недели две или месяц, может, два… Ну, максимум, три месяца… До первой течки после родов взрослой самки, когда вспыхивает всеобщая драка, и детёныши убиваются-изгоняются: одного, молодого самца, убивает «папа», «мама» чаще всего кончает какую-нибудь самочку, а оставшиеся, в данном случае – оставшийся – успевает сбежать (отнюдь не всегда – а только в 65%).

Вот под этот шум и вой, пока они грызут друг друга, а потом уцелевшие зализывают раны – по-тихому бы, по-тихому… Но припасы… Охотиться ж в угодьях тигрозавров – чистое самоубийство. Тут дыхнуть лишний раз – и то страшно.

Блейк вздохнул, ещё раз проверил: ветер устойчиво дует в его сторону. Что ж, всё, все отсрочки исчерпаны, если решаться, то решаться. Или возвращаться. А ради чего тогда пёрся? Ради чего потратил последние деньги, закупая горное снаряжение, ради чего унижался, чтобы получить описание долины, описание пути к ней. Ради чего рисковал, роя нору в библиотеку? Он верит в себя или нет? Должно же сработать! В конце концов, если не сработает – он увидит сразу!

Он достал пульт, снял блокировку и нажал на кнопку.

Издалека, еле слышно донёсся вой тигрозавра – тигрозавра-самца, переступившего внутреннюю границу чужой охотничьей территории и вызывающего теперь на бой хозяина.

Блейк закрыл глаза, сжался. Он ждал, он считал удары своего бешено бьющегося сердца – раз, два, три… это секунда?! – четырнадцать, пятнадцать… наверняка пять секунд уже прошло! – двадцать девять, тридцать… неужели всё впустую?! Тридцать восемь…

И близкий рёв.

Вызов услышан, вызов принят.

У-у-ф…

Блейк сглотнул, открыл глаза и поспешно поднял подзорку: старый самец стоял на самой грани своей скалы и ревел-ревел… Блейк дождался, когда у чудовища закончится дыхание и опять нажал на кнопку. Издали донесся новый рёв. Почти такой же долгий. Почти! А на самом деле на две секунды покороче. У тигрозавра не было таймера, но его новый рёв зазвучал с неприкрытым торжеством.

Блейк, не отрывая от него взгляда, поставил программу на автомат. И ещё один рёв ответил на рёв. Тигрозавр прыгнул со скалы на тропу, ведущую вверх, и опять заревел. Поднялась самка. Она будет присутствовать при бое – это однозначно. Поднялись детёныши, после того, как у них прорезались зубы и до своего изгнания они всюду следуют за матерью – это тоже однозначно. По крайней мере, так описывалось справочнике монстров, и так происходило сейчас.

Сработало!

«– Ты не пройдёшь.

«– Посмотрим.

«– Ты не пройдёшь.

Теперь она увидит.

Допуска в библиотеку у него не было – там в качестве вступительного взноса требовалось три статьи с общим объёмом новых сведений в 20k. Стандартная отсечка от троллей, чтоб не забрёл кто и сдуру не насвинячил. Но не было у него и тех крох. Вот и пришлось рыть ход. Защита стояла ерундовая, кто ж на первый уровень ставит что-то серьезное – больше систем сигнализаций, чем ловушек. А дальше – копать, копать, копать… Месяц работы. Он перерыл весь уровень – все записи столкновений с тигрозаврами. Все исследования. Но материала было мало. Только шесть таких перекличек. Он их тщательно изучил. Структуру. Частотные характеристики. Оказалось, что вся композиция рёва состоит из девяти пассажей, и его длительность определяется количеством перебора четвертого-пятого-седьмого, причём в последней руладе, четвёртый пассаж пропадает. У четверых из шести. И у трёх из шести проигравших. Случайность? А это случайно, что двое из шести начинали рёв со второго пассажа, и оба проиграли схватку? А случайно, что четвёртый проревел, всю композицию полностью, уступил хозяину полторы секунды, а тот не бросился искать вторгшегося наглеца, а принял бой только у своего логова? Победил, но отказывался от боя до последнего! но оставался же сидеть в пещере, – совсем как в шестом случае, когда инвайдер переорал хозяина на шесть секунд, пришел к логову и кончил аборигена со всем его приплодом – под одобрительное взрыкивание самки…

Случайно или не случайно, но у Блейка – сработало!

Карта территории у него была, и были деньги на три – только на три! – качественных широкополосных спикера. И был отнорок теперь в библиотеку.

Блейк наложил данные об охоте тигрозавров на карту конкретной территории и получил приблизительные охотничьи тропы. Блейк наложил законы акустики на карту рельефов местности и получил изобары звука. В точках максимального удаления изобар от охотничьих троп этой семейки он по утрам, когда эта семейка спит, спикера и расставил. И то, что при этом не столкнулся с этим живым кошмаром доказало – расчеты верны.

Поочередной рёв спикеров уведёт тигрозавров на три с половиной километра. Пока по горам туда, пока там старший зверь будет прыгать, будет метаться, будет искать соперника, пока он неспешно протрусит обратно – полтора часа у Блейка есть. Блейк запустил таймер:

(90 мин.)

А ему надо: десять минут на спуск из укрытия, десять минут бегом вдоль русла ручья, пять минут подняться к капищу, двадцать минут на обратный путь к стене и пятнадцать, чтоб подняться, чтоб укрыться, чтоб потом тихо уйти. Итого: час. И полчаса остаются на поиски, на установку, на ожидание результата. Должно, должно хватить!

Блейк дождался, когда последний детёныш скрылся из виду, выждал ещё минуту, сбросил вниз верёвочную лестницу и начал спускаться. Когда он экипировался – над ним смеялись: настоящий мужчина с лестницей в горы не ходит!

Он станет настоящим мужчиной – вернётся с кучей бабла и купит экзоскелет. А подниматься по верёвке, когда на твоей заднице висит семья тигрозавров – это пусть шутники сами пробуют. Настоящий мужчина мертвым не бывает. Мёртвым бывает настоящий труп. Поэтому не жалеть времени сейчас, забить колья и закрепить лестницу снизу. Тем более, что в десять минут он уложился.

(80 мин.)

И бегом, бегом! Нет, надрываться не стоит, атлеты километр легко пробегают за три минуты, но они бегут по тропинке или по дорожке, и они бегут без рюкзака. А он не атлет. И ему ещё возвращаться. И здесь тропинки нет.

Так, оказывается, километр – это по прямой, а между этих чёртовых ёлок получилось больше. На сто семьдесят четыре метра. Ничего: в срок уложился. А как там со здоровьем? – индикатор уверенно горит зелёным. Желтых пятнышек почти нет. Отлично. Деталировка… минус семь процентов. Ерунда. Теперь наверх!

(71 мин.)

Мелкие кустики он присмотрел ещё из своего убежища, вот, цепляясь за них… А вот, что грунт под ногами сыпется, и ты сыпешься вместе с ним – этого издалека не увидишь! Ещё раз… Не получается! Ещё…

Стоп, хватит прыгать – только силы зря тратить.

Остановиться! Отвернуться! Сорвать горсть брусничек, закинуть их контейнер! Ещё одну! Посмотреть на часы – четыре минуты только прошло. Ну, не будет у тебя получаса – будет двадцать минут, всё равно – хватит. А теперь поворачиваемся и спокойно – спокойно! – оглядываем весь склон. Вот: не лезть по прямой, а наискосок, наискосок к самому углу площадки!

Вперед!

Держаться!

А теперь подтянуться! Ты – не настоящий мужчина, и на тебе нет экзоскелета, но подтянуться-то ты можешь?! Ещё чуть… ещё чу-у-уточку! А теперь закинуть ногу на соседний куст. Закрепиться. А теперь вытянуться. А теперь зацепиться за камень края площадки. Перевалиться. И чуть отползти.

У-у-уф…

Что мы имеем по времени? Вместо пяти минут угробили четырнадцать. А что со здоровьем? Желтый. Шестнадцать процентов долой. Заметно, но не критично, это восстанавливаемо. Ещё минуту, однако, придётся посидеть, всё равно очки запотели – надо протереть, царапины на локте и колене – заклеить, дыхание – успокоить. И поклевать ягодки.

(56 мин.)

Теперь идол. Удлиненный камень размером около полуметра. По очертаниям напоминающий женскую фигуру. Отдалённо напоминающий.

«– Насколько – отдалённо?

«– Кто ж скажет… Зато гладкий, – она ухмыльнулась. – Пощупаешь – не ошибешься.

«– Вот спасибо-то! А хоть чего-нибудь поконкретней?

«– Когда-то он стоял сбоку на жертвенном камне, – она опять заулыбалась. – И должен будет стоять снова. Всё.

«– А если его разбили?

«– Вот это нет. Он целый.

«– Отвечаешь?

«– Да.

«– Я его найду.

«– Ты не пройдёшь. Тигрозавров может одолеть только команда воинов. А ты не воин, и у тебя нет команды.

«– У меня есть я.

«– Ты не пройдёшь.

«– Посмотрим.

«– Ты не пройдёшь. Ты не вернёшься.

Вот и посмотрели. Он на месте.

Итак, ещё раз. Камень. Полуметра длиной. Напоминающий женскую фигуру. И его можно поставить! Не положить – поставить сбоку на жертвенной площадке.

Значит, сначала – площадка.

Блейк взглянул на таймер. Минута прошла. Взглянул на индикатор – минус пятнадцать процентов. Отдых плюс эмоциональный подъём, а главное – ягодки, ягодки! – процентик и накатил. Нормально.

(55 мин.)

Он поднялся на ноги, подошёл к жертвенной площадке.

Вблизи её красноватый цвет на фоне остальной грязно-серой площадки не так уж и выделялся. Даже то место, которое можно назвать изголовьем – чуть приподнятый конец узкой части, где разместилась… или её разместили?.. неглубокая впадина. Кровь, конечно, давно смыли дожди, но чистоту цвета камень потерял. И от впадины – неглубокий канал такого же грязноватого цвета к такой же неглубокой впадине, вплотную к ещё одной впадине – более глубокой, с более резкими краями.

Блейк выгреб из нее мусор – каменные крошки, прошлогодние, полусгнившие иголки – оглядел.

«Значит, у нашей полуметровой каменюги „очертаниями, отдаленно напоминающими женскую фигуру“ и „гладкой на ощупь“… Тебя бы, саму, сюда – щупать! Стоп, не отвлекаться… У нашей каменной бабы должна быть вот такая, – Блейк ухмыльнулся, – вот такая квадратная задница».

«Стоп! – опять осадил он себя, – бабу надо „поставить“, а не посадить. Так что нечего путать подсознание. Это квадратное – будет башмаками. Хотя более вероятно – чем-то вроде постамента».

Взглянул на таймер – ещё минута в минусе. Но это нормально, он в графике.

(54 мин.)

Приблизительно соответствующие описанию каменюги были подобраны через подзорку ещё из убежища. Девять штук. И маршрут осмотра намечен тогда же. Блейк не стал менять план. В стрессовой обстановке можно, конечно, изобрести, что-либо совершенно гениальное, но проще – запутаться в очевидном.

Камень с почти ровным четырехугольным основанием – оказался четвёртым из его списка. Хотя чего в нём от женщины – сказать было трудно. Разве что модель, когда с нее вырубали это божество, предварительно закутали в добротный длинный плащ.

(52 мин.)

По закону подлости – камень лежал от плиты дальше остальных. Блейк быстро обежал другие. Нет, они не подходили совсем. Да и цвет… Цвет идола должен гармонировать с цветом жертвенной плиты. Этот и был – красноватым. Колорит остальных – серый, под цвет всей остальной скалы. Ничего не поделаешь, Блейк вернулся к камню, подтолкнул. Тот поддался. Попробовал приподнять – с полцентнера, а то и больше… Из золота он внутри, что ли? А если из урана? Только дозу ему схватить здесь недоставало!

(50 мин.)

Особо выступающих частей у идола не оказалось – недаром гарантировали целостность «скульптуры». Значит… значит, можно катить. И надеяться, что богиня сейчас занята более насущными делами, чем приглядывать за своим давно заброшенным святилищем и за тем, как обращаются с её отображением в нём.

Однако прокатить камень по прямой не выходило – выступы, трещины, другие камни… То-то же сгинули те, которые возводили это капище – к своим богиням надо относиться уважительнее и храмы их обустраивать тщательнее!

Всё бы ничего – силы ещё оставались – но время, время!.. Он был ещё в графике, но какой, к бесам, «график», если строился он на такой бедной статистике?!

(38 мин.)

«Успокойся! – приказал он себе, – пока что эта статистика срабатывает!»

И он сумел успокоиться! По крайней мере, настолько, чтобы не сделать очевидных глупостей. Например, не пытаться запихнуть скульптуру не той стороной. Впрочем, и здесь помогла предварительная проработка миссии: идол должен стоять лицом к жертвенной плите. Никакого «лица», разумеется, не было, более-менее просматривалась задница – отнюдь, не квадратная! – и намеками, грудь, но Блейку хватило.

Руки слушались хуже головы – идола установил он только с третьей попытки.

Теперь предпоследнее – капельку крови на жертвенный камень. Иголка в воротнике, вынуть её, уколоть палец и набухшую каплю стряхнуть в ямку, в грязно-красноватую ямку перед идолом.

И последнее! – достать жезл. И лепестковым лезвием навершия растереть кровь. И бросить жезл! Прямо на камень.

И ждать. «Не более десяти минут». Нет у него уже десяти минут, но не уходить же!

(33 мин.)

«– Ты же не веришь, что я вернусь, и доверяешь жезл мне?

«– Это самоделка. Заготовка, можно сказать. У меня их несколько.

«– Сколько?

«– Достаточно, достаточно… Но все они – пустые. Зарядишь – отблагодарю.

«– Как?

«– Как хочешь.

«– Мне одного-единственного желания мало!

«– О, я щедрая с покойниками – три хватит? Как в сказке?

«– А ты…

«– Ты мне не веришь?

«– Не то…

«– Ты не веришь, что я смогу выполнить любое твое желание? Любое из трёх?

«– Да я и сам не знаю, чего хочу!

«– Я знаю. Хочешь, выполню одно? Авансом?

«– Если – четвертым…

«– Нет, – она улыбнулась, – вы же, программисты, считаете с нуля? Вот, нулевым.

«– Ну, попробуй…

«– Я разрешаю тебе расплести мою косу.

Уж лучше бы она разрешила раздеть себя! Не так тряслись бы руки.

(29 мин.)

«Ну, сколько ещё! – Блейк почти видел, как где-то там, среди скал, самец тигрозавра в крошку разносит его спикер. – Спокойно! Даже если так – три километра обратно. Тридцать минут! В графике мы, в графике!»

Чтобы отвлечься, он взглянул на тёмного идола.

«Странно: он словно светлый… Не он, – поправился сразу же Блейк, – она».

(27 мин.)

Жезл засветился! Ещё тридцать секунд – меньше! – двадцать четыре, «две дюжины секунд»…

«– Две дюжины секунд, и он погаснет – значит, зарядился. Хватай и беги.

Он схватил и побежал. Сыпуха теперь сыграла на него. Блейк съехал вниз на пятой точке.

«– У тебя будет двенадцать суток, чтоб донести жезл до меня. Всё это время его рукоятка будет тёплой».

А вот то, что, погаснув, он изменит свой цвет, насытив серую древесину красноватыми потёками, она не упомянула.

«– А для чего тебе он? что будет с ним?

«– С ним будет Храм.

(24 мин.)

Километр обратного пути, точнее километр и сто семьдесят четыре метра, Блейк одолел за 16 минут.

(8 мин.)

Тигрозавра он увидел, когда был почти у лестницы. Это была молоденькая самочка, которой раньше остальных наскучили метания старого самца. Она вернулась домой и увидела замечательную игрушку, которая убегала. Всех, кто убегает надо ловить – самочка это уже знала и побежала играть в догонялки.

Блейк был уже на середине лестницы, когда эта псевдоящерица прыгнула и сбила его с пяти метров на землю, на камни. Он успел, падая, отбросить жезл в нишу под террасой, прежде чем на индикаторе здоровья красным заполыхал «ноль». Таймер замер.

(4 мин.)

Блейк содрал шлем и невидяще уставился в пустой экран. Он не прошёл.