Текст книги "Ибо богиня"

– Твоя рекомендация? Что говорит подсчет вероятностей?

– Лучше идти. А интуиция?

– Тоже, – вздохнул Блейк. – Действуй.

На этот раз аватар приподнял плиту лишь чуть-чуть выше колен.

«Правильно, толстых доспехов на мне нет, туда проползу без труда, а обратно, надо будет – да хоть выкачусь. Зато, чтобы закрыть, времени много не потребуется… А если это – гильотина, выскочить в любом случае не успею».

Аватара мысли о гильотине или о многотонном прессе не взволновали – он ужом проскользнул под плитой.

Она не шелохнулась. Аватар встал. Огляделся. Присвистнул…

А трежер не удивился. У такого Конструктора так и должно было быть: после сырой полутёмной пещеры – залитые светом храмовые строения.

– А это что такое?

«Это… – Блейк не ответил. – Это… этого не может быть!»

Блейк со всех ног понесся к этому овальному полупрозрачному кокону, выделяющемуся на фоне средневековой мишуры, как шестигранная чугунная гайка среди костей и камней первобытного раскопа.

«Этого не может быть! Или у этого „конструктора“…»

– Так что это? – опять поинтересовался аватар.

«Заткнись! – Блейк вырубил звуковой канал. – И спокойно!!..»

Он заставил себя метров за десять перейти на шаг. Он уже видел светящиеся панели экранов. Ну!…

Он положил ладонь на рукоятку замка. Потянул.

Сердце колотилось так, что заболела грудная клетка. Дверь послушно отъехала в сторону.

Да так ведь реально сдохнуть можно! Может, успокоительное? Какое там успокоительное – конструктор отлучился, может, только на полчаса…

«„Что это?“ – это ты всё равно не поймёшь – это КВП, „капсула визуального программирования“. И за то, что он сейчас сделает – вообще-то должны вышвырнуть с Даяны. А потом сообщить на Землю, и вообще навсегда выпереть из геймерного раздела Сети. „Черное программирование“ это называется». И делается оно так:

– – Первое! Копировать состояние! Название копии – «исходное».

– – Выбрать объект. Выделяем любой объект в капсуле, а потом – уровень выше, ещё выше. Ещё. Вот – имеем капсулу.

– – Копировать всё.

– – А теперь – ещё выше, выше! Вот он – лабиринт. Ещё выше! Сетка проходов. Ещё!… а вот и нетушки… Конечно, какой конструктор – пацан зелёный он, а не Конструктор! – какой пацан такая и капсула. Она у него охватывает только систему Храма. Значит, думаем, куда. А вот сюда, недалеко от входа… Вот в этом тупичке.

– – Вставить как… да пусть как «kvp0»!

– – За-мас-ки-ро-вы-ва-ем…

– – И мы люди не гордые, шика оставить безнадзорную капсулы себе не позволяем… Ладонь – сканировать!

– – Допуск по живому скану! Есть.

– – Теперь мы сами… Журнал инвайдеров… Вот… Вот он я. О, четвертый уровень! Дальше, дальше, в самый конец! А этому тебя, глупый мальчик, или тебя дура-девочка, вряд ли учили. Вам вдалбливали, что журнал этот – в режиме строго «только для чтения». А то, что вот тут, если провалиться на три уровня ниже, среди кошмара опций есть одна, незаметненькая – тебе не рассказали… Вот её-то мы и включим. И поработаем… Главное – находим позу, когда он вставил жезл… Запомнить её как… как «поза 0»! Ну и ещё пара мелочей… и теперь таймер – включить возобновление по таймеру.

– – Сколько я здесь? Сколько времени прошло с момента активизации врат? Ах, да: «Комментарии на экран»! Сколько? «Около восемнадцати минут». Точнее! «семнадцать минут сорок восемь секунд… сорок девять…» Сколько отсюда до двери небыстрым бегом? «Сто семьдесят четыре секунды». Точность? «Плюс-минус секунда». Жестче сможешь? «Плюс-минус 0,5 секунды». Отлично!

– – Значит последнее. Копировать объект. И выделяем себя. Запомнить образ!

– – Вставить образ в «kvp0».

Есть!

И всё. Теперь внимание! давай посекундный отсчет от двухсот десяти!

На экране вспыхнуло 210! 209! 208…

– – Проставить время на журнале, сбросить опцию в «по умолчанию», журнал – закрыть.

– – Последнее: состояние – вставить «исходное»!

И оглядеться…

Нет, я был аккуратен, я ничего не трогал, ничего не сдвигал, ничего не пачкал. Аккуратно закрыть дверь. И – на выход.

Когда оставалось двадцать секунд Блейк уже опустил плиту и вынул жезл. По счету «пять» опять вставил его. Скомандовал: принять «позу 0» А когда вспыхнуло «ноль» на таймере, резко дёрнул жезл вправо… Хотел ещё и влево, но не успел: две арбалетные стрелы с двух сторон пробили горло.

– Выгоню, нафиг!

– А что скажешь уважаемому мистеру Коллинзу?

– Что бросить капсулу незаблокированной – это уж совсем ума лишиться! А если б какой инвайдер…

– А его любимый племяш скажет, что до возможных инвайдеров – три уровня лабиринта, долина с тигрозаврами и сто километров горных троп.

– Сейчас я посмотрю, сколько там до «возможных инвайдеров»…

– …Ни-че-го-ж-се-бе…

– Вот именно. На последней ловушке парень спалился. Всего полчаса назад. В ста пятидесяти метрах от капсулы. Нет, точно выгоню. Даже у уважаемого мистера Коллинза есть не менее уважаемые его не уважающие. Тут он за родственничка вступиться не посмеет.

– А кто будет доделывать моё капище? Ведь это же теперь срочно. Парень-то сразу после перерегистрации опять сюда полезет!

– Найду кого-нибудь.

– Ты уже недавно искал – шесть недель искал! Да и пока новенький в контекст войдёт… Думаешь у этого артсмена документация в порядке? Ты думаешь есть хоть какая-нибудь документация?! Прошу, не трогай его пока – пусть доделает, а? Ну ведь талантливый парень!

– Талантливый?! Бездарных на Гессе не держат! Но Гоблин и есть гоблин! Это он на форумах талантлив, а здесь работать, понимаешь – вкалывать – надо! Сидеть вот в этой камере шесть, – как минимум! – шесть часов каждый день и прописывать лабиринт, разрисовывая каждую его ветку. А он… Он опять… Знаешь на что теперь больше времени тратит?!

– Проблема ИИ – искусственный интеллект…

– Вот-вот, а добьётся он, такой талантливый, чего-нибудь с этим «искусственным», и ты первая «порекомендуешь»… Как там у вас? «Данная тема может нести угрозу человечеству, как биологическому виду. Настоятельно рекомендуем изучить внутреннее законодательство, а именно пункты 3.01 – 3.99 „Закона о человечестве“. Особенный интерес для Вас будут представлять пункты 3.61 – 3.79. В случае принятия правильного решения Ваш уровень социабельности будет повышен».

– Хорошо ж ты запомнил номера…

– Программисты их наизусть знают: есть у нас вид спорта: сорвать 3.61. Мне вот так социабельность повышали трижды.

– Знаю. «Вид спорта», говоришь? Тяжело пришлось?

– Полтора года жизни, если в совокупности, полтора года работы! Не хочу об этом. Зато вот – ведущий программист проекта. На Гессе!

– Оно того стоило?

– Слушай…

– Всё, больше не буду.

– И правильно. Лучше скажи: чего ты за этого-то вступаешься?!

– Ещё раз: мне капище нужно. А уважаемый мистер Гоблин… Ну, запротоколируй это вопиющее нарушение правил текущего программирования, ну, взгрей… Но сначала найди ему сменщика, сначала пусть сменщик поймёт, что здесь к чему. Сначала!

– Черт с тобой, уговорила, – мужчина только зубами не заскрипел. – Ладно, тебя я сюда провёл, осматривать это безобразие у меня сил нет, я пошёл. Список замечаний оставишь этому придурку. До встречи!

– Спасибо. До встречи!

Но женщина в форме КОМКОНа, оставшись в одиночестве, не пошла разглядывать «своё капище». Она опять вывела на экран «журнал инвайдеров», выбрала ветвь «Блейк»:

«19—23 – капище, третий уровень, выход к выходным вратам.

19—23 – осмотр врат.

19—25 – отдых.

19—47 – начало работы с жезлом.

19—49 – активирована ловушка ключа.

19—49 – смерть».

– 19—47, визуализация! – потребовала женщина

На экране Блейк осмотрел стену, улыбнулся, снял жезл, погладил его полукруглый торец, вставил и навалился на него, пытаясь сдвинуть влево. И упал с двумя арбалетными болтами в горле.

– 19—47, журнал – по секундам! – последовал новый запрос.

Женщина внимательно просмотрела документ, покачала головой.

– 19—47, журнал – по миллисекундам!

Теперь страница журнала на экране не помещалась. Но того, что уместилось, ей хватило.

– Вот, – удовлетворенно пробормотала женщина. И выделила:

«19—47—50,367 – работа с ключом

19—47—50,368 – работа с ключом

19—47—50,656 – работа с ключом

19—47—50,657 – работа с ключом»

– Кажется, я знаю, где ты пропадал эти почти три десятых секунды, – улыбнулась она, – точнее, как ты «отдыхал» предыдущие двадцать две минуты, – и убрала журнал с экрана.

7. Месилово

Когда Виолетта Несторовна услышала, что танцкласс у Татьяны ведёт Вера Эшли Инютина, она даже не поверила:

– Верочка Эшли?! У вас? В КОМКОНе?

– Бабушка, ты её знаешь?!

– По сцене, внученька, по сцене… Она танцевала в Большом театре… Помнишь, я рассказывала, как твой дед проводил меня туда?

– Мне папа говорил, что это апокрифы, студентам пробиться туда невозможно.

– Невозможно, – улыбнулась бабушка. – Однако, со мною, ради меня он пробивался.

– И что Вера Эшли?

– В солистки выйти ей не пришлось.

– И всё-таки ты её помнишь? до сих пор?

– Танцевала она, конечно, хорошо – ну, в Большом же выступала! – но те, которые были солистками, которые солистками стали – танцевали ещё лучше. Вот только Верочка… Видишь ли, когда она прыгала… – Виолетта Несторовна улыбнулась далёкому воспоминанию, как улыбаются… Таня поискала определение и нашла: как улыбаются воспоминанию о далёком счастье. – Специально под неё делали хореографию. Она в воздухе – жила, она с воздухом баловалась, и воздух баловался, воздух смеялся с нею! И они вдвоём словно смеялись над нами – над сухопутными. А нам обидно не было. Нам только, больше, чем обычно, мечталось летать… С ними – с нею и со всеми, влюбленными в неё восемью ветрами всех восьми сторон света.

Представить, что эта невысокая, темноволосая, худющая дама полвека тому назад была любовницей ветров было просто: такие изысканные движения, такие точёные позы… такая аура абсолютной свободы!

Даже, когда она, вот как сейчас, просто принимала ежедневный… да чаще – для группы бывает и три раза на дню… ритуал выбора. В группе на сегодня – тридцать один человек. Танцуют парами. Оставшийся не у дел получает штрафное очко. По итогам семестра последний по баллам покинет Академию. Очко – это немного, но их не стоит накапливать…

– Итак, Ященко, твой выбор.

– Надежда Азалина!

Кажется, Азалина, как всегда, отказавшаяся выбирать сама (а сегодня так и отказавшая уже двоим её выбравшим), – не сомневалась в выборе Стаса. Впрочем, и для остальных таковой не был неожиданным, неожиданным был её ответ:

– Нет.

– У нас не состоялся выбор? – удивилась наставница. – Как интересно… Что ж, штрафные очки получают трое. И повторим процедуру. Теперь в обратном порядке. Ященко, начинайте.

– Надежда Азалина!

– Нет!

– Хольт?

– Надежда Азалина.

– Нет!

– Мда…

– Анастасия Ушакова?

– Хольт.

– Да!

– У нас опять остаются трое… Итак, Азалина?

– Я отказываюсь от выбора.

– Объяснись!

– Меня попросили дать ему шанс. Я – даю.

– Но ты же отказываешь! – почти закричал Стас.

– А соглашаться – я не соглашалась! – почти закричала Надя.

– Да как же это?! – задохнулся Стас.

– А вот так, мальчик, – хмыкнула бывшая любовница дюжины ветров. – Третий тур. Невыбранным – штраф в двадцать баллов. Надежда?

– Я отказываюсь от выбора.

– Ященко?

– Азалина!

– Азалина?

Надежда сжала зубки. Все смотрели на неё, она смотрела в пол, и никто не заметил, как Татьяна, что-то шепнула Стасу.

– Вера Эшли? – позвал он.

– Да?

– Пожалуйста, дайте Наде пару минут. А пока, пожалуйста, дайте характеристику танцу. Вашу характеристику. Пока она… Пусть она… Пожалуйста, – в третий раз повторил он.

Вера Эшли недоуменно посмотрела на мальчишку, потом… А потом улыбнулась:

– Согласно плана занятий, у нас сегодня танго, – она тряхнула ладонью, словно отмахнулась от канцелярщины. Вздохнула, улыбнулась – будто вспомнила юность, вспомнила про любовь и любовников, и продолжила: – Танго – для девушки это искусство движением, танцем сказать «да», твердя – каждым новым па, каждым очередным жестом! – твердя: «нет», «нет», «нет»… – она окинула взглядом строй, в нём раздались первые смешки, – не сочтите за намёк. Итак, девушка… Азалина то есть, твой очередной ответ?

Теперь хихикали все.

Кроме Стаса.

Надежда VI оторвала взгляд от пола, набрала в рот воздуха, все уже почти услышали очередное «нет», но она только рассмеялась, махнула рукой и пошла к Стасу.

– Кажется, оно означает «да», – улыбнулась наставница.

В перерыве перед следующим занятие невыбранная, просидевшая все танцы у стенки, Валерия Ингрем решительно подошла к группе Рыжей Розы.

– Ты, – она ткнула пальцем в сторону Надежды.

– Я, – процедила Азалина.

Мария с Вероничкой обернулись, Серж сделал шаг вправо, Пит – влево, и перед Лерой оказалось полукольцо.

– Ты должна мне.

– Я?! И что же?

Как-то незаметно за спиной Леры вырос Хольт, рядом образовалась Настька…

В своем кружке Стас оглянулся и на полуслове оборвал разговор. Татьяна вздохнула и чуть развела руками.

«Ну, началось…», – поморщился Пётр, переглянувшись с Дэном, но Зинаида положила ему руку на запястье. Он смолчал.

– Так что же это я тебе должна? – поводила языком по верхней губе Наденька.

– Двадцать баллов.

– Нет.

– Слушай, Азалина! – пожалуй, из парней только красавец Давид рисковал намекать ей на её происхождение, и он уже стоял вплотную – плечом к плечу, с Валерией. – Это ж из-за твоего вытрахона Лерка влетела!

– Нет, – повторила Надежда, опять поласкала верхнюю губу, а за мгновение до следующего его выкрика, закончила фразу: – девятнадцать.

– Да, – облегченно выдохнула Валерия. – Один балл, он чисто мой. Принимается.

– Нет, – вмешался подошедший Стас, – не Надежда – я. И я компенсирую.

Наденька опять проявила язычок:

– Тогда уж и мне – два балла.

– Нет, – сумел выдавить из себя Стас.

– А-за-ли-на-а… – почти пропела из-за его спины Зинаида.

Нет, это был не шелест вынимаемой из ножен катаны: в её голосе не было никаких эмоций, только тщательно артикулированный звук – пожалуй, так катану ласкает шёлк! Никто ни к чему не мог придраться. Даже Азалина. Даже Стас.

Они и промолчали.

– Ну, не скажу, что она – самая умная из вас, она… Она – самая предусмотрительная. Помнишь, как она у вас оказалась? Вас же попервоначалу было четверо. А потом…

Вода лилась на голые плечи, на голые тела… Просторная душевая была пуста, и только эти двое всё копошились в мокрых волосах друг друга…

– Потом она помогла Питу на тесте по этикету. И следом, на заплыве – увязалась за ним, однако, темпа не выдержала и сошла бы с дистанции – то есть, вылетела бы вообще! – но он её поддержал. Скоро мы группой догнали их, устроили ей передышку, она выплыла. И, как-то по факту, осталась с нами. А потом на ленте сорвалась Вероника. Парни бы её бросили. Одна бы я их не остановила. Но Надя без тени сомнения, без малейших колебаний начала со мной работать. На них она даже не взглянула. Они пару шагов прочь всё же сделали, но вернулись. И волосы мои использовать – тоже придумала она.

– Не страшно было?

– Надежда в школе воздушной гимнастикой баловалась, а в цирке с волосами – привычный трюк. Она всё сделала правильно. Она… она была уверена. Она была спокойна и уверена. И я ей поверила.

– К нам она ещё перед этикетом подкатывала. Но уж больно наши мальчики на неё облизываться начали… Я бы, может, и подумала, поприкидывала вариантики: всё-таки иметь в группе кого-то из Семьи… Но Зин ощерилась, и мне пришлось поддержать подругу-самурайку. И теперь вспомни: сколько тогда групп образовалось на потоке? А сколько уцелело? – мы и вы. И к кому она подкатила? К нам и вам. У вас же была гендерно сбалансированная четвёрка – втёрлась!

– Она с самого начала дала понять мальчишкам, что для они для неё… не кавалеры. И это она начала звать их «братьями».

– Ага, значит, урок впрок пошёл. И как быстро… Однако, вот, если бы намедни вы сорвались со стенки – мальчишки бы тебя бросили, но она для них всё равно осталась бы «сестрой». И она тогда бы – сегодня уже! – оказалась с нами… И тоже – «как-то по факту».

– Ты считаешь её потенциальной предательницей?

– Азалину VI – предательницей?! Нет, конечно. Ты слышала хоть что-то подобное хоть про кого-то из шести поколений Семьи? Да что ты! – «если тебе кажется, что с тобой поступили не по закону – пишешь обращение в профсоюз, если тебе кажутся несправедливыми законы – обращаешься в КОМКОН, а если случилась катастрофа, и не веришь никому – пробивайся к Семье!». И это знают все. Их можно не любить, над ними можно посмеиваться, но не верить им нельзя. – Таня помолчала, ещё раз продумала и подтвердила: – Нет. В вашей последней ситуации виновата была ты. Только ты. Ты – не справилась. Ты, лидер, едва не разрушила группу. А она… Сегодня она всё равно могла бы уйти – не ушла. Осталась.

– Тогда что? Ей просто нельзя открывать спину?!

– Я бы спину ей подставить не рискнула… Но я – противник, почти враг. А вот ты… да и вся ваша Роза… Как это ты только что говорила? – «я поверила ей». Вот и верь. Больше советуйся с ней – доверяй ей. Но добивайся от неё не намёков – предложений. И вслух! Пусть она отвечает за них… И если ошибётся – тоже.

– Знаешь, а ведь она меня предупреждала… – Мария рассеянно погладила зубками нижнюю губу. – Косвенно – именно, намёком… Но я психовала и не вняла. Она редко ошибается…

– Потому что редко предлагает. Знаю я таких…

– Сама такая? – усмехнулась рыжая. – Ладно, хватит о нас. Как вы с Леркой-то будете рассчитываться?

– Ерунда. Завтра… завтра мы с ней рассчитаемся. Почти.

– Помочь?

– Тогда будет не «почти», будет – с лихвой

– Тебе жалко?

– Для Леры? Нет.

– Ну, и что делать?

– А присоединяйтесь!

Мария раздвинула рыжие волосы, раздвинула светлые, подтянула лицо блондинки почти вплотную к себе, всмотрелась в смеющиеся глаза. Татьяна, молча, позволяла ворочать собой.

– Промолчишь и ничего не скажешь, – резюмировала Машка. – Ну, как можно быть такой хитрованкой?!

– Уже завтра? – хмыкнула майор.

– И что же это у нас завтра? – задумался капитан. И тут же понял. Майор поняла тоже.

– Вот же стерва, – пробормотала она.

– Бедная Валерия… – пробормотал он.

Девушки называли это ежеквартальное действо «гонками с выбыванием», парни – «месиловом». Стандартная дистанция в три километра, но к штрафным очкам за потраченные секунды добавлялись/отнимались очки за нанесённые/пропущенные/выдержанные удары, за выигранные/проигранные единоборства, и штрафовалась, очень жёстко штрафовалась любая помощь на дистанции. А больше не штрафовалось почти ничего. Ну, месилово оно есть месилово. Недаром больше в этот день занятий не было: почти все курсанты заканчивали его в биованнах. Разница только в том, что одни до них добирались сами, а других транспортировали на носилках.

На первых «гонках» Розы пришли к финишу в лидерах и в полных составах, но по результатам подсчета очков обе оказались в конце списка. Даже хуже: за концом списка.

Перед вторыми – и те, и другие засели за компьютеры, ввели в них правила и гоняли, гоняли варианты… Выигрышной стратегии для группы не нашли ни те, ни другие. На старте, от греха подальше, и те и другие просто разошлись по фронту старта, насколько можно, и старались не обращать на друзей внимания. Результат всё равно оказался неутешительным: из пяти девчонок двух Роз до финиша добралась только Мария, да и та схлопотала тяжёлый штраф за «не удар» Пита. А Пит, соответственно, – за полученную помощь: его, уже почти на финише, завалили, причём, прямо перед ней. Она имела все возможности добить, но рука не поднялась. Точнее нога. Не опустилась. Мария через него перепрыгнула.

Для Белой Розы подсчет очков оказался ещё более суровым. У них до финиша добрался лишь Стас.

По результату и те, и другие устроили мозговой штурм и пришли к аналогичным выводам: «месилово» – один из тестов, предназначенных подравнять шансы одиночек против групп. Выигрышной стратегии для них в нём нет. В конце концов, одних было пятеро, других – столько же, а против – все остальные. Впятером против двадцати пяти одиночек держаться можно уверенно, а вот в одиночку…

Лерка красавицей не была. На дорогую пластику в семье денег и близко не хватало, а дешёвая – её кожу не спасала. Да и голова у неё была великовата, и черты лица – резкими. Раньше всё это хоть как-то скрадывалось пышной прической, вороными отсветами чёрных волос, но ей на вступительных тестах очень прозрачно намекнули, что либо/либо. Либо она – с лысым черепом, либо – домой. Волосы у неё росли быстро, и она решила, что пару месяцев перетерпит. Но в середине семестра майор вызвала Лерку к себе и так пропела: «Вале-е-ерия», что стало ясно: без гадости не обойдётся. И не обошлось. В «дроттуар» она вернулась после отбоя и опять лысой. А там обе звезды «роз», выделываясь друг перед другом, опять вычёсывали свои гривы! От истерики она тогда удержалась только чудом.

В разно-гендерном выборе ей везло реже других. К счастью, тот был сравнительно редким, а в равно-гендерном: в единоборствах разных, и, тем более, в командном – ею не брезговали. Выбирали и пораньше прочих. Сильный игрок нужен всем.

В танцах же и прочем подобном… До вчерашнего «урока» её часто выручал Стасик Ященко…

Сегодня на старте «гонки с выбыванием» он встал неподалёку. Остальные из его группы пристроились рядом. Опять решили попробовать начать вместе? Не поможет. Лера как-то очень плотно посидела с компьютером – им не поможет ничего. Шанса притормозить обеих «роз» из остальных не упустит никто. Она в том числе. Помогать друг другу нельзя, а десяти одиночкам не справиться с толпой, особенно, когда цель у толпы – эти одиночки. Как там, на вступительных вещала эта папенькина-маменькина дочка? «Всё, что не запрещёно – разрешено. Всё, что разрешено – в рамках правил». Вот и получишь – строго по рамкам!

А где ж аристократка-то наша? О, и вся Рыжая Роза – тут же. Что ж, привет! – это есть хорошо. У вашей Надежды всё сегодня будет безнадежно. Потому что своим аристократизмом ваша девица достала уже не только Леру. И раз на старте она рядом – то прямо со старта всё для неё и начнётся.

Леру не насторожило, что Белая Роза расположилась слева от неё, а Рыжая – справа. Кто их знает, может, они решили разобраться друг с другом, набрать очки друг на друге, пока не вмешались остальные. Остальные её не интересовали. Она прикидывала, где пересечется её личная траектория с траекторией «Наденьки».

– На старт!

Да все и так уже стояли на линии.

– Внимание! – что-то в голосе куратора заставило Леру отвлечься от пересчета вариантов, она оглянулась, она встретилась с ним взглядом, она увидела, как он сжал кулак: «Держись!» – прочитала по его губам. И улыбнулась ему: ей-то что – она выстоит.

– Пошли… – махнул рукой Дмитрий Олегович, отвернулся и неспешно направился к глайдеру.

Три километра мастера пробегают за восемь минут, Лера на обычной трассе укладывалась в девять с половиной. По условиям «месилова» штрафные очки начинали капать после двенадцатой. После двадцатой счетчик вставал. Дальше просто сорок минут ждали всех, кто дойдёт. Лера оба прошлых раза в зачётную дюжину укладывалась. И сейчас намеревалась уложиться тоже. Связываться с ней желающих было немного, а желающим – из тех, кого она бы не желала – так её ещё и догнать надо было. Вот такие для нежелательных желающих были жёсткие граничные условия!

А Надька саданула со старта. Почуяла, коза, к чему дело идёт. Валерия пошла на перехват. Она её достанет. Она одна из немногих, кто может достать на дистанции эту длинноногую. Она её догонит и подсечёт ноги. И особо уж задерживаться не будет. Только раз заедет ногой по точёному личику и побежит дальше. Остальное доделает остальная толпа.

И тут ноги подсекли ей. Стас – один из немногих, кто мог её достать на дистанции. И он особо не задержался – заехал ей ногой по рёбрам, крикнул: «В оплату!», и помчался дальше. Остальное доделала толпа. Даже две. Две небольших толпёнки из двух разномастных «роз». Лерка даже успела вскочить, успела даже от души заехать в морду элитной блондинке – вот же сопля, тоже в драку полезла! – но что можно противопоставить медведю Петру?! Секунд десять она таки продержалась… А потом минут несколько валялась без сознания… А потом минут несколько уговаривала себя встать. Уговаривала, уговаривала… Нет, не уговорила бы. Но тут мимо проплелась чуть раньше очухавшаяся Белая Розочка. С очень синим фингалом под глазом. И ведь не просто проплелась, гадючка, а проходя мимо, ещё и заехала ногой по рёбрам. По тому же самому месту. Вместе они со Стасом отрабатывали этот удар, что ли?!

Вот тогда-то Лера и поднялась. Танька оглянулась – перешла на рысь. Лере пришлось тоже. Догнать никак не получалось. Точнее получалось – но других. Которые брели, которые сидели, которые валялись. Сил на активные действия, дабы заработать хоть какие-то плюсы, уже почти не было: очень хотелось догнать долговолосую и уж с ней… Та тоже не разменивалась, наверное, ей тоже очень хотелось… Удрать ей хотелось. Так они вдвоем до финиша и дорысили.

На финише первым её встретил Стас:

– Дошла! Ты всё-таки дошла!

Предатель не заметил, что неосторожно переступил через финишную черту и оказался в боевой зоне. Вот всё, что у Лерки осталось, всё, что Лерка сберегла, она в удар и вложила.

Ночь в «дроттуаре» Надя провела одна. Остальных девчонок из медкорпуса – кого из биокамеры, кого из-под капельницы – не выпустили. А она…

На «гонках», увлёкши за собой Леру и воспользовавшись свалкой вокруг неё, она сразу набрала приличную фору, да и потом… Помогать Лерке дураков не нашлось, все помнили про штрафы и понимали: та не простит, но наглядевшись на избиение, два десятка одиночек потом остервенело погнались за разрозненными «лепестками» обеих роз, Петра, к примеру, «отмесили» вчетвером. А Надежда, не обращая ни на кого внимания, бежала себе и бежала. Следом за ней шёл Стас. Наверное, мог бы и догнать, но… но догнали его. И притормозили. Он еле вырвался.

Финишировала Надежда первой. Без боевых очков, но и без штрафов. Место в середине списка это гарантировало. То есть плюс десяток, а то и дюжину позиций по сравнению с прошлым забегом. Неплохо.

А казарма ночь простояла вообще пустой.

Утреннюю разминку, по «неслепому жребию» выпало проводить Сержу. Мария перехватила кривую усмешку Татьяны, ничего не поняла: в голове стимуляторы играли в догонялки с витаминами, и в прятки – с регенерантами. Она посмотрела на свою «самую предусмотрительную» и встретила её жёсткий взгляд. Одними губами спросила:

– Что?

Надежда ответила внутренним жестом группы: «Тревога!!»

– Пит! – негромко позвала Мария некстати отошедшего парня.

– А? – отозвался он, подошел, потёр голову. – Ну как с перепоя. Не пойму, чего и хочется-то: то ли в койку ещё минут на шестьсот завалится, то ли морду кому начистить…

– Больше не отходи.

– А что? Что будет? Что ещё может быть? После вчерашнего-то?

– Что угодно, – тихо ответила Надя.

– Так, – Мария ей поверила. – В случае чего первым делом прорываемся к Сержу.

– Я его предупрежу, – двинулась вперед Вероничка, но не успела.

– Группа, к старту! – скомандовал он.

От повторного месилова отряд спасла Надежда Азалина VI.

Когда после не очень смешной шутки Сержа над Леркой, он пропустил удар сзади от Хольта, остальные не успели добить его – Рыжая Роза раскрылась и закрылась, а впятером против двадцати стоять можно. Особенно, когда в тылу у двадцатки распустилась ещё одна, готовая выбросить колючую плеть Роза – Белая.

И вот тут-то Наденька обратилась к оскалившейся, к наконец-то, почувствовавшей за своей спиной двадцать друзей, Лерке:

– А знаешь, почему они – с тобой? Они не поняли, что это мы с тобой так расплатились. Честно расплатились. Они думают, что мы тебя пытались сломать. Они озверели, потому что уверены: мы едва не сломали тебя. Едва-едва, – она надменно улыбнулась, улыбнулась так, что все шесть поколений Семьи иззавидовались бы. – Ты тоже так думаешь? – и замолчала.

А Лерка молчала недолго. Она обернулась к остальным:

– Так это, что ли, вы меня… Вы меня – пожалели?! Да?!

И в ответ на их молчание, подошла к выставившей все колючки наружу Рыжей Розе, растолкала их, и встала плечом к плечу между ненавистной Азалиной и скотиной Сержем.

– И что теперь? – аристократка улыбнулась толпе.

Пауза накопиться не успела. Почти тут же вперед выступил Давид:

– Ну, ты, Азалина, даёшь! Нет, учиться ещё и учиться… Учиться и учиться… Всё! Расслабились. Серж, Хольт – между собой вечером разберетесь! А у нас разминка кончается! Серж, хочешь в штраф влететь? – командуй!

– Горгиладзе, – разулыбалась Наденька, – я разрешаю тебе поцеловать себя.

– Куда? – разулыбался Давид.

– А ты куда хочешь? – заинтересовалась Наденька.

– Мне это тоже интересно, – заинтересовался пробившийся к ним Стас. Вот только он не улыбался.

А Давид улыбку гасить не собирался. Он встал перед Надеждой на одно колено:

– Дозвольте кончики пальцев.

– Дозволяем, – опередил Надежду Стас.

И она посмотрела на него. Смотрела долго, секунд десять. И улыбнулась.

Позже Стас понял, он долго вспоминал и понял: ему она улыбнулась впервые. Нет, она часто улыбалась и смеялась тоже – бывало. Доставалось и ему, и над ним, но так же, как вот только что Лерке: от всех тех шести поколений. А лично – только от неё, только ему – в первый раз. Ему – в первый.

– Дозволяем, – подтвердила она.

Как же им всем досталось от кураторов… И Белой Розе – за риск развала отряда, и Рыжей – за то, что позволили использовать себя втёмную, и остальным, за то, что опять повелись на провокацию Роз, и персонально Давиду: тебе-то не стыдно, что тобой девчонки вертят?! А ты, Валерия?! Ты что не поняла: как только дошла до финиша, сразу все «пропущенные» удары стали «выдержанными»?! Да, там, на финише подсчитать результат ты была не в состоянии, но сегодня-то, что мешало тебе утром хоть приблизительно прикинуть результат? Понять, что по сравнению с прошлым пробегом ты набрала дополнительно чуть более двадцати баллов?

– Я прикидывала.

– И не соотнесла это с суммой долга?!

– Я… – но Лерку ошарашило другое: – Но, значит, они там, в месилове – помогли мне?

– Они вернули долг. А в гонках, избить до потери сознания – явно не в помощь.

– Вернули?! Но я же… если бы… я… я же едва-едва…

– Да. Не пожалели они тебя. Но ты же терпеть не можешь, когда тебя жалеют! Так?

– …да.

– О, кажется, Валерия задумалась… Полезное действо! Вот и подумай: так ли плоха – жалость? Только ли она – унизительна? И это не риторические вопросы. С тебя – реферат: «Что такое жалость». Ещё на пять баллов. И в минус, если не сможешь – тоже! Срок – неделя.

– А для остальных, – подхватила Вера Игоревна, – тест сейчас. Всю Галактику обошло видео целующихся родителей нашей исключительной блондинки. Лично я его видела в таком варианте:

– – прогуливающаяся вдоль линии прибоя своего острова Екатерина Одоевцева;