Текст книги "Непотопляемая Атлантида (сборник)"

 
Пальцы пианиста,
подобно крючьям,
Вонзались в клавиатуру.
Рояль вскрикнул,
Потом испустил
Долгий вздох…
Музыкант смягчился,
Слегка погладил чёрные.
В ответ они долго урчали…
 

 
В поэзии кто гений,
тот злодей.
Клеймят легко,
Едва возьмёт бумагу и стило он в руки…
Его, конечно, не съедят —
жить стало несомненно веселей.
Погибнет он не от ножа
И не от пули,
а от… скуки.
 

 
Прошу простить
Бюджет России
Зарифмовать могу,
ей-богу,
Но в рифму о любви —
И не проси.
 
 
И потому
прости —
О Боге —
Мои кривые и
Беспомощные строки
 

 
Ужас вечного покоя!
Размозжить одним ударом
На осколки… В прах стереть!
Смерчем по ветру развеять смерть…
И захочешь, да не сможешь
Даром в жизни умереть —
Без того, чтобы не вспомнить
Ужас вечного покоя.
 

 
Самодовольно похваляться —
Непристойно.
Мы это помним.
Так же, как и
О рыбке, не золотой, а той,
Которую есть ножиком нельзя.
 
 
Любовно преклоняться
Пред собою —
Глупо.
Так же, как и
Верить
В своё величие – не злясь.
 
 
Но если вдруг нам скажут
Без лести, а «просто честно»,
Что каждый образ наш —
Брильянт в оправе драгоценной,
Поверим! И без всякого стыда.
 

 
На две части жизнь разъята,
Сердце пламенем горит.
Вспыхнет купно кровь заката —
Сонно лунный свет искрит…
 
 
Серпик, маленький и ломкий,
Полонён звездой.
Скоро станет красной кромка,
А потом – седой.
 

 
Черней душой, белее – телом,
Кто в саже – всех белей.
Доколе?!
Где наши все —
Всех наших чудных дней?
Гулял их вольно стих на воле?
 
 
Искать пока – пустое дело.
Стоит унылое корыто,
Которое,
Увы – разбито,
По-прежнему всё шито-крыто,
И от угара всё во сне…
 

 
Зачем завидовать пороку
По глупой младости годов?
Когда подступят свои сроки
(И воды отойдут с мозгов),
Родятся строки про мороку
Ну и про весь болиголов…
 

 
Частица вечности разъятой,
Душа является в миру,
Взмывая тайными крылами,
Прозрев, тоскует на пиру
Весёлых жизненных утех,
Равняя эту скуку в грех,
Уходит вновь к вершинам свЯтой,
И непорочной чистоты,
Чтобы затем из этой муки
Родился ты… для новой скуки?:)))
 

 
Брошенная тема – не поднята…
Сказанное слово – неслышимо….
Прожитая жизнь – упущена….
Вспыхнувшая мысль – невидима…
 

***

 
Брошенная тема – подхвачена!
Сказанное слово – гремит в набат!
Прожитая жизнь – огнём искрит!
Вспыхнувшая мысль… – всё развернуть назад.
 

 
Как темно здесь и как бесприютно!
Книга друга питает мой дух.
В полудрёме подумаю смутно:
Это счастье – иметь этих двух.
 

 
Бесконечная ночь января,
В трёх шагах темнота,
И не видно ни зги.
Крыши нет, нет и дома,
Где тепло и светло,
И где милая мама
На рассвете
Печёт пироги…
 

 
Время.
Оно никогда не бывает последним.
Кое-кто так думает.
Но это – неверно.
Категорически!
 
 
Доказательство:
Время не может закончиться.
Кто-то же должен
Засвидетельствовать
Этот факт!
 

 
Причина всех заблуждений —
Невежество.
Причина совершенства —
Знание.
Но как часто мы видим
Людей весьма образованных,
Однако пустых и порочных!
И видим, как всякая
Мерзость,
Какая только и есть
На земле,
В том числе —
И неверие,
Суть плоды
Просвещения.
 
 
Да, конечно.
Но сие —
Не от знаний
Глубоких,
А от невежества
В них.
 

Наша вера

 
«Христо, Христо среди нас!»
Кричал взахлёб Поэтишко.
«Христо, Христо, – сказал Поэт. —
Ты же – молчи, Иудушка».
 

(Случай из жизни Хлебникова.)

 
Бог есть,
И это не метафора
И даже не аксиома.
Это – правда.
 
 
И это можно доказать.
Но кто захочет
Ждать ответа
Полвека лет?
 
 
А есть ли дьявол?
Точно не знаю.
Возможно, это люди,
Которые пока не знают,
Что есть Бог…
 

 
Так говорили Святые Отцы…
Где Бог, там нет зла.
Но Бог являет себя нам
И тогда,
Когда мы страшно грешим.
 
 
Но в чем его правосудие?
В том, что мы грешим?
А Христос умер за нас,
Воскликнув:
«О Боже, зачем ты меня покинул…»?
 
 
И ещё Отцы говорили:
Поколику человек
совершенствуется перед Богом,
Потолику
Вслед Ему ходит.
 
 
В истинном же веке
Бог явит ему Лице Свое.
И увидит он как в зерцале
Образ Его и Явление Истины.
 

 
Ничто так не отличает человека от Бога,
Как то, что он грешник.
Грех – это единствнный предикат человека,
Не применяемый к самому Богу.
Один-единственный момент —
Прощение грехов —
Может сообщить человеку божественность.
И вот здесь доходит до апогея возмущение:
 
 
Но я же… БогоЧеловек?!
 
 
Но возмущение – полезное чувство,
Через него и вспыхивает индивид.
Отдельный грешник.
Через него христианство и собирает воедино всё,
Что только можно найти между небом и землёй…
Оно требует от каждого из нас – возмутись или верь!
И больше – ни слова… Это – всё!
 
 
А как же… – кричит грешный возмущённый на земле.
 
 
Теперь я всё сказал! – речет Бог. —
Об остальном поговорим уже в Вечности…
 

 
Ты рождён,
Чтоб целый свет
Был зритель
Торжества и силы
Твоих дел.
Верь тому,
Во что весь свет
Не верил!
И не наступит
Твой предел.
 

 
Человек – это дух.
Но что есть дух?
Это Я.
А что тогда – Я?
Это отношение,
Относящее себя
R себе самому.
Но и к другому тоже.
 
 
Человек —
Во временном и вечном.
В конечном и бесконечном.
В свободе и необходимости.
Это всё – ОН.
Но Я здесь ещё нет!!!
 
 
Я – там где есть
Возможность отчаяния.
Отсюда следует —
Есть два вида
Отчаяния:
От желания быть собой
И от желания – не быть.
 
 
Но отчаяние —
это не просто
Худшее страдание.
Это наша гибель.
Это наше внутреннее
Катастрофическое несоответстие.
 
 
Что же делать?
Как быть?
Благо —
Уметь отчаиваться.
Доблесть —
Уметь отчаяние преодолевать.
 

 
Отчаяние —
И благо – если абстрактно,
И порок.
 
 
Отчаяние,
Больше чем прямохождение,
Отличает нас от зверей.
Ибо оно —
Величие нашей духовности.
 
 
Превосходство верующего
В том, что он осознаёт это.
А благо его —
В способности исцеления.
 
 
Благо —
Быть тем, кем хочешь.
Но воистину благо —
Быть таковым.
 
 
Но вот мы в отчаянии —
Переход от желанного к реальному
Завершился падением.
И мера его —
В бесконечном превосходстве
желанного над реальным.
 
 
Похоже, что подняться
И значит – не отчаиваться.
Но остаётся двусмысленность:
Отрицание здесь —
Вовсе не то же, что не быть слепым,
Ибо если шанс не отчаиваться
Равен его абсолютному «нет»,
То прогрессом и будет оно же
в смысле «да».
 
 
Реальное у философов —
Это уничтоженное возможное.
Оно неплодотворно,
потому что – разрушено.
Но это вовсе не так:
Реальное – это возможность,
Получившая сатисфакцию.
То есть возможное,
Которое уже действует.
 
 
Нет, отчаяние в нас самих
И больше – нигде.
Но если бы мы не были
Сложной частью Целого,
Не было бы в нас и этого отчаяния,
Как не было бы и той сложности,
которую мы получили от Бога
В начале начал.
 

 
Отчаяние —
Это смертная болезнь.
Что буквально несчастье,
В исходе которого смерть.
 
 
Здесь нам
Интересно другое.
Для верующих смерть
Это переход в иную жизнь.
 
 
Смерть
Прекращает болезнь,
Но сама по себе —
Конечно, не есть граница.
 
 
Однако, в ином смысле,
Отчаяние всё же —
Не есть смертельный недуг.
Ибо, в отличие от расхожего мнения,
 
 
От отчаяния
вовсе не умирают.
И в этом —
Его главная пытка.
 
 
Умирать смертью значит
Переживать саму смерть.
И даже если это всего миг,
Длится он будет вечность.
 
 
И всё это жалкая химера,
Ибо кинжалом нельзя убить мысль.
В отчаянии «умирать»
Становится быть = «жить»,
Ибо это и есть
Собирание воедино сущего.
 

Вольфгангу Ф.

«Der Teppih zum gluk»

 
Ди айнен ирэн шаттен,
Ди андерн ирэ ляйт…
Что значат эти строки,
Не знаю, нихт виляйхт.
 
 
Однако свет и тени
Привиделись тут мне
А может, это птица
Метнулась вдруг в окне?
 

 
Кто знает —
что такое грех?
Грех
по сути никак не изучен.
Он совсем не научен.
 
 
О грехе проповедуют все.
А это – когда
Единичное,
В качестве единичного,
Обращается к единочному же…
 
 
Между тем, проповедь —
Самое трудное на свете искусство.
Но за него берутся почему-то все.
Не легче ли писать стихи?
Это всё-таки чуточку лучше…
 

 
Догмат богочеловека
Сделал нас слишком дерзкими.
Всё так, как будто Бог,
Почувствовав себя слабым, —
Вспомним легенду о глиняном человеке! —
Разделил обычную судьбу благодушных,
Которым платят за добро – злом.
И будто бы ОН,
став почти либералом,
Взял и придумал богочеловека…
И тогда люди, на своё горе,
Запанибрата
Стали общаться с НИМ…
 
 
Но если мы желаем сносной жизни
И хоть какого-то в ней распорядка,
А это ведь то же, чего и ОН страстно желал, —
Он же не Бог беспорядка?!
То заботиться надо о том, чтобы сделать
Из каждого – отдельно единого,
То есть – единственного.
Ибо как только люди сгрудятся в кучу,
То есть – в толпу,
Тут же случится подмена.
И глина рассыплется в прах…
 

Гражданское

 
Нет, я не плачу!
Волчицей
Хотела бы
Выть.
Расскажу,
Как получится —
Остро иль скучно,
О том, что повсюду
Веселье.
Смеются
Последние трусы
Натужно —
Чтобы отвлечься,
Забыть.
 
 
Смеются поэты,
Которые мир повторяют
В мечтаньях пустых
И разводах воды.
И просто во лжи
Искушенные люди
Нежно
Исполнят вам скерцо…
Смеются над тем,
Кто страдает,
Смеются
Над мужеством сердца
И страшной печалью
Беды.
 
 
С видом оценщиков
Здесь иноземцы
Небрежно
Пальцами тычут
В распятых святых.
 

 
Послушайте… как там вас…
Нищий…
Вам только что дали!
Так я всё потратил,
А вещи – украли…
Подайте на квас!
 

***

 
Добрый господи-боже!
Пошли мне блаженство!
Я ж – само совершенство!
Даже совесть не гложет…
Зацепиться не может
За моё отрешенство.
 

 
Ложь стоит у крыльца.
Я ей не открыла.
Она не обиделась.
Ушла.
Залегла у обрыва.
 
 
Караулит
случайного путника,
Чтобы шепнуть
На ушко,
что в жизни всё лживо…
 

 
У входа лакеев полно —
Спешат к хорошим господам.
А те пришли покушать суши.
Ну и музычку могут послушать
Солидные уши.
Трам-пам-пам…
 
 
Вместо служителей муз
Теперь в Доме искусств
Распоряжаются мёртвые души.
Швейцар мокрой тряпкой
Возит по стёклам расцвеченное окно,
Оно —
В клочках уцелевшей последней афишы…
 

 
Когда человек может умереть
На глазах милли —
онов, и никто
Не оглянется…
В одну редакцию,
нет, конечно, не глянца,
а где – «высоко ценили»,
Я принесла стихи
Вот об этом.
 
 
Мне ответили —
Напечатаем непременно.
И… прокатили.
Лобовая атака захлебнулась.
Но я вернулась.
По телефону, давясь паштетом,
Редактор весело читал
Четверостишие
Про это…
 

 
Бестолочь была во всём.
Мы вмешались в толпу,
И толпа нас сжала.
Рррасходитесь, господа!
И нас тут же оттиснули в сторону,
кажется, вокзала.
 
 
И вот уже
какой-то узкий, мрачный двор.
И нас выстраивают в пары.
Попались! Будто какие-то воры.
А когда вывели —
Толпа на площади уже не базарит.
 
 
И только такие же, как и мы,
Уныло стояли парами.
Нас уводили куда-то вглубь
Дремлющего бульвара.
 

 
Ещё не начата война.
Князь Рюрик,
русские вожди
Спокойно ждут,
Когда в день роковой
их призовут
Под стяги хитреца.
 
 
Рука коварного льстеца
Играет
заводной толпой.
Постойте! Люди!
Время – есть.
И честь
пока не отдана.
 

 
Проект 2М —
Ресурс
Меняет курс.
Итак… На старый
Русский Новый Год,
Срок честно отмотав.
 
 
Собрал Он всех,
Включая глав
Субъектов Федераций.
Заговорил прекрасно. Тряслись силовики —
Боялись, что разгонят к энтой мати…
Ну и напрасно
 
 
Дрожали влажные от пота шкуры
(Хотя сказал Он строго и ужасно,
Что от борьбы пока одни лишь беды,
Что террористы с МВД играют в шуры-муры,
Взрывают и гуляют только так…) —
Готовили их к неизбежности победы.
 
 
Потом изрек не для проформы
Он хорошо продуманный экспромт
(Иные думали – ипровиз):
Упали в одно место,
В един визг,
Аж сразу две реформы…
 
 
Реформа «аз»:
Введение в России
Пропорции в изБИРсистеме —
Проходит на счёт раз.
(И лишь потом узнает современник
что этот ПУТЬ и есть «Проект ПРЕЕМНИК».)
 
 
Экспромт готовил в понедельник,
Он выглядел вполне толковым,
Был вброшен загодя в пространство общей мысли
Самим предЦИК (находчивым Сашулей Вешняковым).
Пока народ жевал экспромт и пробовал на вкус,
Созрел проект и номер два – губвласти по приказу.
 
 
Силовики, уняв в коленях дрожь, поддались на искУс:
Пеняя на Беслан, реформу власти предложили.
Вот и родили, не отходя от кассы, вертикаль,
Жёстко негнутую, с окрасом в киноварь, и суперпрочную…
Так закалялась эта сталь, бюрократически весьма порочная.
Девиз простой: сначала власть, а денежки потом.
 
 
Ну что ж. Запаса прочности лет на десять им хватит.
А дальше не видать ни рожек, ни с хвостом.
Хотя… нет, вру, пожалуй, что-то всё же видно:
Крах бюрократии как масти – ох и ах!
И будет вовсе не смешно, и даже чуть обидно, коль рухнет
Влаственная рать, так толком ничего не сделав в этой части.
 
 
Такие вот кошмарные мордасти, безлапый дядя Урс!
…Однако, разрыв порочного кольца – возможен:
Во избежанье мрачного конца, отлить в другой сосуд,
Хрустальный, предельно аккуратно, царственный ресурс.
Иначе… рухнувший ресурс столоначальный, медвежья туша,
Задавит всех, аминь. Спаси, о Боже, и помилуй наши души!
 

Лирика

 
И даже если на пути
Горючий белый камень,
А за рекой толчётся
Пьяная орда —
 
 
Врагов, коварных и жестоких,
Мрачный ряд,
 
 
Ты не спеши тушить
Любви священный пламень.
И зацелованный оклад целуй,
Опять и снова – до крови у рта…
 
 
Ну и ещё
семь тысяч раз подряд.
 

 
И вот снова она,
Та, что некогда
Тихо сказала
На выдохе —
Поздно,
Мерси…
Явилась,
Без «прости»
И без тени
Улыбки
Смущенья,
Молча
Сбросив в углу
Пальто
Из джерси…
 
 
Луна,
испугавшись
Смертельно
Ярости
Красного брата,
Зыбко
Бледнела,
Чудаковато
Оставляя
Лишь пятнышко
Света
На тёмном полу…
 
 
До рассвета
Шла битва —
В живых
И несчастных
Не остался
Никто.
 

 
Принёс он в объятиях душу,
Для мира скорбей и смертей,
И нежный свой голос послушать
Дал в путь ей – чтоб жить веселей.
 
 
Нескучные песни дубравы
Однако смутили её.
И грешную землю покинуть
Не жаждет. Не помнит своё
 
 
Назначенье. На травы
С любовью глядит.
И тягости мира отравы
На сердце уже не хранит.
 

 
То ли То ли глупый сон во сне…
просто синий ладан,
Слабо слышен шёпот вишни
С тихой жалобой весне.
 
 
Майской ночью свет прохладен,
Рдеет цвет сквозь полумрак,
То ли просто синий ладан,
То ли чёрным дышит мак…
 

Вышел мил человек

На порог.

И не смог удержать

Восторг.

Выпал первый снежок,

Мягко лёг.

Поснежил, полежал

И – истёк.

Человек постоял,

И ушёл.

Что хотел он найти -

Не нашёл.

 
Земля любовь-зазноба
По синю небу тужит,
Судьба злою царицей
В своих объятьях душит.
 
 
Иль в небо устремиться,
Душа пока не знает,
Или к земле склониться,
Под снегом засыпая.
 
 
Простая, как травинка,
Пустая, как мечта,
Нашепчет под сурдинку
Про жизнь, что не вечна…
 

 
Горе —
когда беды своей не знаешь.
Счастье —
Когда не знаешь, где оно.
 
 
Срывая душу,
Небеса с землёй соединяешь,
(В который раз!) не видя —
до тебя всё сведено…
 

 
Вечность
Синими глазами
Смотрит свысока.
То, чего мы
Не узнаем,
Знают облака.
 
 
Знает речка,
Знает поле,
Знает сена стог.
Край земли,
Конечно, знает,
Всё про свой порог.
 

 
На смех презреньем отвечать —
Грешно.
Тогда сердечной пустоты
не сможет заменить
Ништо…
 
 
Пожертвуем иным страстям,
Раз наши первые мечты
Уже легко простили нам.
 

***

 
И пусть скелеты прошлых мечт
Стоят угрюмою толпой.
Разве когда-то хоть один
Беседовал с твоей душой?
 

 
Ты спишь?
Нет.
Тебе тоже показалось?
Да.
Тебе очень страшно?
Совсем нет…
 

***

 
Скрюченный старик
Крадётся под сводами.
Страшная голова
Светится фосфором,
 
 
Плывёт то низко, то высоко,
Теряется в тени потолка.
У неё нет
Точных примет.
 
 
Она безымянна,
туманна,
Светит светом
Абсолютного зла.
 
 
Господи, поскорее,
приди и воскресни!
И пусть расточатся
врази твои!
 

***

 
Светает.
Мутный ночник всё тусклее.
По потолку пробежала
Странно нежная, злая тень…
 

 
Ржавый пруд покрылся тиной,
Хор лягушек не поёт.
Над уснувшею осиной
Лунный серпик звёзды жнёт.
 
 
Небо холодом багровое,
Дует ветер на поля.
Всё уснёт, уже готовое,
Спать под снегом декабря…
 

***

 
Всё волнует, словно новое,
На колени, в огород!
Стать землёй ещё успеется
В этот век-круговорот.
 
 
Просто сущая безделица —
Сорняки полоть!
Повезут жито на мельницу
Земляную плоть…
 
 
Ржавый пруд затянет тиною,
Сомн лягушек ляжет спать.
Под уснувшею осиною
Буду сладко тосковать.
 

 
Выводи коня, парнишка,
И скачи в луга.
Небо в сером оперенье —
Ночка не долга.
 
 
Весело коня пришпорив,
Устремляйся в даль.
Чтобы в травах растерялась,
Грусть-тоска-печаль.
 
 
Придержи коня лихого
Утром у крыльца,
Пока батин кнут не свистнул
По спине с плеча.
 

 
Хорошо родиться
Вольною волной,
Весело катиться
Под большой луной.
Целовать песочек,
лодки тормошить.
А потом разбиться
И опять… ожить!
 

 
В твоих глазах тайна.
Твоя тайна – моя боль, моя тоска,
Моя упрямая надежда.
Твой взгляд – шаг в пропасть…
Какой ты?
Сегодня…. Завтра….
Много дней назад…
Это тайна. Как бы мне хотелось
Её сохранить, узнав!
 

Смешное

 
Шуршит метла
по золотому октябрю…
Себя губя,
зачем других гублю?
 

 
А если нету страсти,
Одни только мордасти.
А если нету власти —
Даже над собой?
Что делать, подскажи мне,
Что делать, объясни мне,
Что делать мне, безумной,
С таким крутым тобой?
Виновных – нет,
Таков ответ.
А мы глупы, как дети,
Хоть и давным-давно живём
На этом чудном свете.
 

 
Не заводись,
Будь другом, мир —
Я вижу жизни смысл и цель.
 
 
«Огонь!!!»
Кто отдал
Сей бессмысленный приказ?!
 
 
Вот плесень…
Не утерпел-таки,
Завёлся на счёт раз.
 
 
И та же, ёлы,
Песня —
Что угораздило его
Опять подсесть… на мель.
 

 
Чтоб не страдал он
От пыли дорожной,
Чтоб не чихал и не ныл,
Любимого, будто он
Тортик творожный,
Кто-то на облако
Вдруг посадил.
 
 
Он другом мне не был,
Иль мужем (ужасным).
Я вижу впервые его существо.
Но как-то уж очень
За небо мне страшно.
Стряхнуть бы на землю!
Да жалко… Че-во?
 

(Мирная альтернатива)

 
Басё
Ответит нам за всё.
А то всё Пушкин, Пушкин…
 
 
Ведь жизнь —
Коварная игра,
Но всё же – не совсем игрушки.
 

 
Как заяц по весне,
Слиняю в небо.
Скорча рожу,
Поплачу тихо на краю,
спою…
Затем вернусь на землю,
к жизни,
Словно в небыль.
А там… о боже!
Листает ветер рукопись мою…
 

Завёл Кота Апока Липсис,

А Кот завёл его жену.

Пока Апока искал лишних,

Кот Кэти, раз застав одну,

Всучил… «лип стик»,

(И скажем прямо – не одну!)

Мораль у басни сей проста:

Не заводи в дому Кота,

Иначе будет маета…

Басё:

«Влюблённые коты умолкли.

Смотрит в спальню туманная луна»

Бодлер:

«В моём мозгу гуляет важно

Красивый, кроткий, сильный кот»

 
Влюблённый кот глупее мыши,
Скажи ему: ори потише,
Так он, как дикий, заорёт…
 
 
Уймитесь, люди – март грядёт.
И этого не надо вот: «О боже, что он там несёт?!»
Но… разве дело только в блуде?
 
 
Влюблённый кот молчать не будет.
Красивый, кроткий, славный кот
Несёт всего себя на блюде…
 

 
Мой Кот
Купаться
Не привык,
На то имеет
Он язык.
 
 
Но шубу
Красную свою
Раз в год
Меняет
На корню.
 
 
Постригла
Летом
Я Кота —
Чтобы не млел
От жару.
 
 
Так Кот
Без шубы
Весь вспотел,
И сдуру залетел…
В аквариум!
 

 
Кота жалко.
И жалко поэта, который этой жалостью упивается.
Стиль складный.
Много слёз.
Но это же не о Коте!
А о том, какой-таки идиот – человек.
По сравнению с котом.
Просто скот какой-то.
Что-то с этим надо делать.
 

(Моё предположение: КОТ – это Кондуит Отечественных Текстов)

 
Как-то вино воде сказало,
Я страны все завоевало!
В любой задрипанной таверне
Меня пиют ежевечерне.
 
 
Вода в ответ:
Заткнёшься, нет?
Хочу иль не хочу,
Я мельницей верчу.
 
 
И что?
Спасибо говорят?
А мне на дне
Всяк сват и брат.
 

***

 
Но тут, как раз помывшись в бане,
Зашёл трактирщик за стаканом.
Для умножения дохода
Взял и смешал вино и воду…
 

 
Как-то раз решили в Думе
Обсудить бюджет.
Рассмотрели так и этак —
Денег нет как нет:
Денег нет пенсионерам,
пионэрам и врачам,
Денег нет и офицерам,
Ну и всем эсэтэрам…
 
 
Тут вошёл поэт ДимОн
И сказал: «Подите вон!»
Кто тут «временные»?
Слазь!
А не то —
Устрою шмазь.
Пока вы тут тусуете
Ваши авангарды,
Чукчи Небритые
Тырят миллиарды.
 

 
Он первым был
Средь лебедей,
Но раз попал в стаю гусей
В Дойчляндии своей.
 
 
Он вольно песни людям пел,
Кем как хотел, так и вертел,
Пока не съел его вертел…
 

***

 
Он стал бескрылый инвалид,
Как едким уксусом облит,
Всё ноет и болит…
 
 
Он крыльев белизной блистал,
Потом как ворон черен стал,
И смертный час настал…
 
 
Ощипан шайкой поваров.
Лежит на блюде.
Он – готов.
И слышен лязг зубов.
 

Что за отчаянные вопли,

Какое трепетанье крыл!

Кто этот гвалт безумный, дикий

Посюсторонне возбудил?

Ручных гусей чумная стая,

Вдруг одичавшая, летит,

Куда летит, сама ли знает?

Не потому ли голосит?

И кто тот пёс – иль бес лукавый,

Самоуверенный нахал,

Сорвал с небес завесу таин,

И всех размыкал, разогнал?

Так жизни нашей каждодневной

Смысл зачастую бестолков!

Но вдруг объявится ев-ГЕНИЙ

И вот ответ уже готов.

Ха! – ты скажешь. – Просто лает!

Ан нет – он совершает долг.

Он, уповая, развивает

У глупой птахи смысла толк.