Текст книги "Под маской любви"

Глава 15

Елена холодно взглянула на Сергея и ничего ему не ответила. А тот продолжал трепаться:

– Да, женщина, как соль: с ней не сладко, но без неё не вкусно.

Она улыбнулась и медленно повернулась к залу, пытаясь отыскать столик, за которым сидит Алекс. Он сидел на своем обычном месте и обнимал блондинку с длинными пепельными волосами. Она, томно улыбаясь, прижималась к нему, а он, по-видимому, шептал ей на ухо какие-то приятности, поскольку она выглядела со стороны, как довольная кошка.

Елена не могла отвести от них своего взгляда и несколько замешкалась. В этот момент Алекс поднял свои глаза и изумленно уставился на нее. Несколько секунд они гипнотизировали друг друга, но Елена не выдержала первой: прикусив до крови губу, она отвернулась и стала допивать свой коктейль, чтобы тут же покинуть бар.

Однако осуществить задуманное ей не удалось. Сергей наклонился к ней, чтобы сказать очередной комплимент, но в этот миг между ними возник Алекс, кипя праведным гневом. Зло посмотрев на Сергея, он бросил коротко:

– Отвали. Это моя женщина.

Сергей поднял руки вверх и поднялся со стула, бубня:

– Прости, приятель, я не знал. Она ничего не сказала. Садись на мое место и разбирайся.

Алекс полуприсел и вопросительно посмотрел на Елену. Она же не сводила глаз с недопитого коктейля.

– Что ты здесь делаешь? – услышала она слева от себя.

– Отдыхаю. Разве не видно?

– И заигрываешь с чужими мужиками.

– А почему бы и нет. Разве меня что-то сдерживает?

– Ты же не сама по себе, а потому, как порядочная женщина, должна была ждать меня с командировки.

– Это так теперь называют любовниц, с которыми ходят по субботам в бар?

– Не язви. Это не моя любовница.

– А чья?

– Моего приятеля. Он тоже сидит с нами за столом.

– И какого из них? Я ведь всех их знаю. Тогда пойдем, и ты познакомишь меня с ней тоже. Может, станем подругами.

– Иди домой. Через пару часов я тоже приду – тогда и поговорим.

– Не стоит.

Елена оглянулась и снова посмотрела на столик, за которым осталась блондинка. Она смотрела на них, не отрывая взгляда.

– Иди. Тебя ждут. Твоя дама скоро дырку на мне протрет своим взглядом. Она знает, кто я?

Алекс не оглянулся и не поднялся. Он продолжал угрожающе испепелять Елену. Она не спеша допила свой напиток и, даже не посмотрев в его сторону, пошла к выходу.

Денис мысленно поаплодировал выдержке Елены и проводил ее сочувствующим взглядом.

– Двойной виски, – услышал он раздраженный голос Алекса и улыбнулся про себя, глядя, как тот залпом опрокинул в себя обжигающий напиток.

Через несколько минут он вернулся в свою компанию и вновь обнял за плечи блондинку, что-то объясняя ей на ухо. Та недовольно сморщилась, но руку не сбросила.

А Елена в это время, дрожа от холода, стояла недалеко от входа в бар, спрятавшись за стволом дерева. Хмель покинул ее голову, перестав согревать тело. Домой идти не хотелось. Там она предастся отчаянию, а этого ей хотелось меньше всего. В окно ей было видно, как Алекс обнимал женщину, с которой пришел в бар. Был это единичный случай или он каждый раз был с ней, когда говорил, что уезжает в командировку, или пропадал неделями, Елена уже не знала.

Сердцу было больно, а душу знобило от предательства. А ведь она всецело доверяла Алексу, даже мысли не допускала, что он может быть таким вероломным по отношению к ней, которая всецело растворилась в нем.

Из бара Алекс вышел один и поехал по направлению к ее дому. Елена развернулась и пошла в другую сторону.

Еще вчера в городе был обычный вечер поздней осени. По карнизу стучал дождь. В отблесках уличных фонарей на дворовых дорожках блестели лужи, а деревья казались очень одинокими без листьев, мокрые и уставшие. Все вокруг будто ждало перемен.

А сегодня на тротуарах образовались белые ковровые дорожки, на припаркованных у домов машинах появились забавные белые шапочки. Деревья, которые еще вчера казались такими темными и унылыми, преобразились в своей красе. Теперь у них вместо листьев на ветвях лежал белый пушистый снег.

Падающий из окон свет рисовал на снегу желтые полоски. Елена шла по улице и думала о том, как же это здорово видеть свой город в разные времена года. Летом эта самая улица была по бокам вся в зелени, вчера тротуар был усеян мокрыми листьями, а сейчас же она шла – и снег хрустел под её ногами.

Но красота ночного города не рассеяла печальные мысли. Елена понимала, что надо возвращаться и идти домой. Она уже совсем замерзла и рисковала схватить воспаление легких, однако ноги отказывались идти туда, где ее ждал Алекс. Ей хотелось избежать тягостного разговора и забыться в одиночестве. Тем не мене, Елена прекрасно понимала, что избежать разговора все равно не удастся: он состоится не сегодня, так завтра, а потому не стоит продлевать агонию ожидания.

Решительно развернувшись, Елена пошла к дому. Дорога назад показалась короче. Стряхнув с сапог снег, она вошла в подъезд и поднялась на свой этаж. Взялась за ручку двери, и та оказалась не запертой. Тихо войдя в коридор, она разулась, сняла пальто и вместо гостиной, где горел свет, пошла в кухню. Не спеша поставила чайник на плиту и достала колбасу. Она уже делала для себя бутерброд, когда заметила в дверном проеме Алекса, но не подала вида.

– И где тебя носило? – раздраженно спросил он.

– Там меня уже нет, – спокойно ответила Елена, наливая чай в чашку.

Сев спиной к Алексу, она начала его пить мелкими глоточками, блаженно согреваясь. Нос слегка рассиропился, и она несколько раз некрасиво шмыгнула им.

– Давай без соплей. Эти твои бабские приемы только раздражают. Не будь тряпкой, соберись и давай поговорим, как цивилизованные люди.

– О чем? Мне и так всё предельно ясно.

– Повернись ко мне и найди в себе смелость смотреть мне в лицо. Я не намерен разговаривать с твоей спиной.

Елена медленно пересела на другой стул, но по-прежнему избегала его взгляда.

– Подними на меня свои глаза и слушай. Сегодня произошло неприятное стечение обстоятельств, в которых нет моей вины.

– Ну да, великолепная отмазка, но я не вчера из яйца вылупилась.

– Не перебивай. Я на сутки раньше закончил все дела и вернулся.

– И позвонить мне у тебя не нашлось времени. Естественно, ты же был очень занят.

– Дай мне договорить, а потом делай выводы. Я уже собирался ехать к тебе, чтобы сделать сюрприз, как позвонил Ефим и попросил приехать в бар, захватив по дороге его жену, с которой он накануне поссорился. Мы с ней знакомы еще с университета, и Ксюша всегда прислушивается к моему мнению. Я не мог отказать другу. Заехав к ним домой, я забрал ее и привез в бар. По дороге Ксюша рассказала мне о причине их ссоры.

– Ага, значит за столом на глазах у мужа ты вправлял ей мозги, обнимая при этом и шепча что-то ей на ухо, а она при этом млела от удовольствия. И ты думаешь, что я поверю в эту небылицу?

– Я рассказал о том, что было. А верить или не верить – это уже твой выбор. Я не собираюсь перед тобой оправдываться в том, в чем не виноват. Ты можешь поговорить с Ефимом и всё уточнить. Хочешь, я сейчас позвоню ему и дам тебе телефон? Спросишь у него все, что считаешь нужным.

Елена напряглась, осмысливая услышанное, затем внимательно посмотрела в лицо Алексу. На нем не дрогнул ни единый мускул, глаз он также не отвел.

– Не буду я унижать себя подобными разговорами с чужим человеком.

– Значит, тебе не остается ничего другого, как поверить мне. Не было ничего такого, в чем ты могла бы меня уличить или упрекнуть. Тебе показалось – вот и все объяснение. Если бы ты не пришла в бар, то, помирив Ефима и Ксению, я бы сразу приехал к тебе, как и планировал. Мне, кроме тебя, никто не нужен. Я ведь не раз уже доказывал тебе это.

– Но ты же обнимал её.

– Да, за плечи, как сестру.

– А она прижималась к тебе.

– Это тебе показалось с той стороны, где ты сидела. Вот и придумала себе черт знает что. Вечно ты обижаешься на пустом месте.

Елена смотрела на Алекса и все, что он говорил, стало разъедать её способность доверять себе. Спустя короткое время она уже начала сомневаться в правомерности своих претензий к нему по поводу его измены. Она, не заметив использованную им тактику против нее, автоматически стала на его сторону, уже не будучи уверенной ни в себе, ни в том, что она видела собственными глазами. В её душе стали бороться две непримиримые реакции: либо он врет, либо она обманывается в собственных предположениях и чувствах.

Алекс заметил колебания Елены, переходящие в неуверенность, и тут же постарался убедить ее в том, что измена с его стороны совершенно исключена, а вот ее слепая ревность к добру не приведет, ибо она ни что иное, как свидетельство ее неадекватности.

– Все твои проблемы высосаны из пальца, придуманы тобой и появились на пустом месте. Ведь не было же никакой причины для ссоры, но мы поссорились. И кто из нас виноват? Конечно ты и твое неадекватное поведение.

– Да, Елена, ты меня расстроила, – сказал он, тяжело вздохнув. – Я даже не предполагал, с какой истеричной личностью мне придётся иметь дело.

– Я не истерила, – возмутилась она.

– Мне со стороны виднее. Никто не может оценивать себя объективно, в то числе и ты. Загляни в себя поглубже, и ты увидишь, что я прав. А теперь я уйду, а ты хорошо подумай о своем поведении. Правильно говорят: чтобы не случилось, всё по вашей вине. Если бы знал, что меня здесь ждет такая встреча, я бы не стремился возвратиться раньше.

И, больше не сказав ни слова, Алекс ушел. И только когда за ним захлопнулась дверь, Елена дала волю слезам. Она оплакивала всё, с чем не могла справиться и, прежде всего, чувство вины за свои непродуманные слова и поступки, которое испытывала.

Её психика стала «качаться», поскольку она никак не могла ответить себе на, казалось бы, простой вопрос: «Раз он так уверен в том, что прав, может, действительно, это я не права?»

В конце концов Елена пришла к выводу, что прав Алекс, а она повела себя неадекватно.

В последующие дни Алекс полностью игнорировал ее: не звонил и не приезжал. Она попыталась позвонить ему, но он обвинил ее в назойливости и отключился.

Елена чувствовала себя дезориентированной, не видя логики в происходящем и не понимая, что происходит в ее жизни. Она стала внутренне метаться, не зная, к какому берегу причалить. Прежние собранность и сдержанность сменились растерянностью. Она стала какой-то жутко нервной, часто плакала, настойчиво искала причины в себе и постоянно думала: что я делаю не так?

Алекс не приходил, и с каждым днем Елена чувствовала все больше, что стала за время их знакомства сильно и странно зависима от их отношений, в которых он играет главную роль.

Она опять позвонила первой, не выдержав нервного напряжения от ожидания. Алекс сразу не отключился и холодно спросил:

– Что тебе нужно?

– Хочу узнать, почему ты не приходишь?

– А что ты делаешь для того, чтобы у меня возникло подобное желание? Обвиняешь во всех грехах, даже не существующих?

Елена не знала, что сказать на это, и, пока подбирала ответ, Алекс отключил связь.

– Господи, может, и в самом деле я чего-то не понимаю? Может, действительно я социально недоразвитая, а потому совершаю столько ошибок?

Она сидела оглушённая, уязвлённая, потерянная… Эмоционально её мотало и мотало из стороны в сторону. Способность осознанно думать отшибло напрочь. Ей хотелось что-то сделать, мигом, моментально, чтобы всё это исправить, а в голове – сплошной сумбур из мыслей: а может, она действительно идиотка и дура, как говорит Алекс, и ничего не понимает, что творит?

На душе было состояние мутности. Елену не покидало ощущение, что она находится в какой-то игре, правил которой ей не показывают. И даже те правила, которые она успела понять, меняются каждый раз так резко и настолько по кривой, что это моментально выбивает её из равновесия, после чего ей раз за разом приходится заново себя «собирать». Всё чаще и чаще она стала задумываться о том, что с ней что-то не так, ибо в конце всех ссор Алекс всегда уходил как бы с невысказанным подтекстом: «А всё потому, что с тобой нельзя обращаться, как с нормальным человеком». Что ж, Алекс, по всей вероятности, прав: это она такая. Он и так долго терпит её. Если бы она вела себя по-другому…

Если бы, если бы… От этих мыслей Елену стало тошнить. Она побежала в ванную, где долго рвала.

Списав на нервы, попыталась как-то наладить свою жизнь, но не получалось. Мысли все время возвращались к Алексу. На следующий день тошнота возобновилась с самого утра. Так продолжалось до конца недели. Под глазами появились темные круги.

На работе одна из коллег как бы невзначай бросила фразу: «Да ты никак беременна, Леночка». Она застряла в ее сознании и погнала к гинекологу. Беременность подтвердилась, и Елена пришла в ужас. До самого вечера мучилась, не позвонить ли Алексу, а потом все же решилась.

Он ответил на звонок, и она попросила его приехать для серьезного разговора. Алекс долго молчал, а потом спросил:

– Обдумала свое поведение и решила извиниться?

– Это я могу сделать и по телефону: да, я вела безобразно, безответственно и прошу меня простить.

– Принимается. А зачем тогда я тебе так срочно понадобился?

– Это не телефонный разговор. Ты также ответственен за то, что случилось, как и я, а потому возникшую проблему нам нужно решать вдвоем.

– Что-то ты слишком загадочно изъясняешься. Да, в этом ты вся: всё у тебя всегда некстати. Ну ладно, горбатого даже могила не исправит. Сегодня вечером я заеду к тебе на часок. Надеюсь, уложишься.

– Мне этого времени будет достаточно.

Алекс больше ничего не ответил и отключился.

Елена еле дождалась встречи. Она выглядела бы отлично, но осунувшееся лицо и бледность перечеркивали все ее усилия.

Алекс не воспользовался своим ключом, а позвонил. Она открыла дверь и пропустила в коридор, пригласив проходить в гостиную. Он пристально осмотрел ее и презрительно хмыкнул:

– Что, без меня плохо? Выглядишь, как привидение.

– Я себя плохо чувствую по другой причине.

– Какая еще может быть другая причина? – удивился Алекс. – Ты заболела?

– Нет, поскольку беременность болезнью не считается. Ей шесть недель.

– Ты беременна? – вскочил Алекс, гневно размахивая руками. – Избежать этого у тебя, конечно же, ума не хватило. Ты вылезла из пещеры и не знала, что существуют контрацептивы? И угораздило же меня связаться с такой беспросветной дурой! А ты уверена, что ребенок мой? Я часто езжу в командировки и не знаю, кто у тебя еще бывает, кроме меня.

– Да как ты смеешь говорить мне подобные гадости! – вскричала, возмутившись, Елена. – Ты прекрасно знаешь, что я спала только с тобой. Это твой ребенок – и другое полностью исключается.

– Ладно, сойдемся на этом. Но что ты хочешь от меня?

– Как что? Ведь ты отец этого ребенка и должен нести за него ответственность.

– Я его не планировал и не использовал презервативы только потому, что ты убедила меня в том, что предохраняешься. Уважающая себя женщина никогда бы не забеременела, взяв все под жесткий контроль.

– Так и было. Я не могу объяснить, как получилось, что я забеременела. Но факт остается фактом, и от него никуда не денешься. Что будем делать?

– Ты думаешь, что я настолько совестлив, что женюсь на тебе? И не надейся. Я не готов к отцовству. Да и жена мне не нужна. Я хорошо обхожусь без нее. Ты должна сделать аборт.

– Как ты можешь склонять меня к этому? Это же твой ребенок, а ты предлагаешь его убить.

– Это пока что только эмбрион, а не ребенок. Ты хорошо подумай – и поймешь, что я прав. Разве ты сможешь вырастить его сама? Я содержать его не намерен, а чтобы истребовать от меня алименты, нужно доказать мое отцовство, а это стоит больших денег, которых у тебя нет. Да и на декретные не разгуляешься. Аборт и твой восстановительный период я оплачу.

Елена смотрела на Алекса со слезами на глазах. Ей не верилось, что передней сидит ее любимый мужчина, мужчина, который толкает ее на преступление. Но даже сейчас она его не ненавидела, а продолжала надеяться, что первый шок от услышанного пройдет и он одумается.

– Уходи, – попросила она. – Мне надо подумать и принять решение. Я рассчитывала на другой разговор.

Алекс, не противореча, поднялся и вышел из гостиной, крикнув из коридора:

– Через пару дней я приеду за окончательным ответом. Тебя это волнует – тебе и решать.

И всё. Дверь хлопнула, и в квартире повисла тишина. Елена продолжала сидеть, словно окаменев. В голове мыслей не было: они куда-то разбежались, оставив ее наедине с горечью, которая до краев заполнила душу.

Два дня она на автомате ходила в школу, ела и спала. Круглосуточно думала о том, сможет ли сама вырастить ребенка и обеспечить ему все необходимое. Как не прикидывала, но концы с концами не сходились. Содержание ребенка – удовольствие дорогое. Это она понимала. Как-то надо будет продержаться до трех лет, пока возьмут в садик. А если родится болезненный? Сможет ли она оплачивать его лечение? А потом детский сад, кружки и школу? А еще будет нужно обеспечить ему полноценное питание, да и одевать прилично придется.

– Нет, это мне одной не под силу, – решила Елена.

Когда приехал Алекс, ответ был готов. Она старалась держаться при нем достойно, без слез и истерик, несмотря на то, что они раздирали ее изнутри. Алекс воспринял ее решение не просто спокойно, а с довольной улыбкой на лице.

– Записывайся на аборт и сообщи мне дату, – сказал он, исключая любые возражения. – Вот деньги на операцию и восстановление.

– Я возьму деньги только тогда, когда узнаю, сколько будет стоить аборт. Больше никаких денег от тебя не возьму. Восстановлюсь сама без твоей помощи.

– Как знаешь. Настаивать не буду. Ты никогда умом не отличалась. Так что и хорошо, что ребенка не будет: не стоит ему передавать такие гены.

Елена никак не отреагировала на его оскорбления. Алекс с удивлением посмотрел на нее, но больше ничего не сказал. Положив деньги назад в кейс, он попрощался и ушел.

Через четыре дня она отправилась в больницу. В машине ехали молча. Обстановка тяготила, но изменить ее никто из них не пытался. Не доезжая до места назначения, Алекс все же заговорил:

– Не сердись на меня, что не хочу этого ребенка. Я понимаю, каково тебе идти на операцию. Мне тоже не по себе. Я тебя люблю, ты же знаешь, но у нас все так не просто. Мы никак не можем найти понятный нам обоим общий язык из-за того, что мы слишком разные. Мы очень мало знакомы, чтобы полностью узнать друг друга и создать прочную семью на всю оставшуюся жизнь. Ты пока не готова быть женой, а чтобы матерью, и говорить не приходится. В тебе столько недостатков, что над ними еще работать и работать. И чему ты сможешь научить нашего ребенка? Какие ценности передашь? Нужно самой стать более совершенной, а потом уже думать о детях.

Алекс посмотрел на Елену, но она не проронила ни слова, поэтому ему было трудно определить, понимает ли она то, что он ей говорит.

– Я же не ухожу от тебя, – продолжил он. – Мы будем и дальше притираться друг к другу – и я уверен, что в итоге все у нас получится. Вот тогда и ребеночка заведем. И будет он жить в счастливой полноценной семье с мамой и папой. А сейчас я не готов рисковать ни своим будущим, ни будущим этого, еще не родившегося ребенка. Представь: мы с тобой поженимся, у нас родится сын или дочь, а потом мы разведемся, поскольку вместе не смогли ужиться. И что получим в итоге? Мы-то взрослые, как-нибудь переживем, а у ребенка на всю жизнь останется психическая травма. И будет он метаться между мной и тобой, не имея настоящей семьи и не понимая, где его настоящий дом. Так что не будь эгоисткой и подумай, стоит ли рожать ребенка, которого ты по своей воле обречешь на муки.

Елена впитывала каждое слово и в глубине души соглашалась с Алексом. Действительно, будущее у них весьма туманное, в нем нет определенности, а, значит, нет ее и у ребенка. Сделать его счастливым она сама не сможет. Только родить. Так что лучше ему не приходить в мир, где его ждут сплошные разочарования.

– Не бойся, – утешал ее тем временем Алекс. – Подпольные аборты с тяжелыми последствиями давно сгинули в прошлом. Сейчас эта операция по сложности такая же, как зуб вырвать.

– А если у меня больше не будет детей? – взволнованно спросила Елена.

– Что за глупости лезут в твою голову. Ты едешь в больницу, где работают профессионалы. У них большой практический опыт, аппаратура. На дворе ведь двадцать первый век. Так что не усложняй. Наоборот, настраивайся на положительный результат – и всё будет хорошо.

Когда они подъехали к воротам больницы, Елена была уже более оптимистично настроена и внутренний лед немного растаял.

– Ты проводишь меня? – спросила она.

– Увы, не могу. Мне не удалось дозвониться и перенести деловую встречу. Так что меня ждут, а я уже неприлично опаздываю. Извини.

– Ничего. Дела есть дела.