Текст книги "Прелюдия к счастью"

– Прекрасно? Да ты стала худая, как щепка. Вздрагиваешь от малейшего звука. На время Сезона ты поехала в Лондон, но уже через две недели заболела. Ваш дворецкий сказал, что ты не принимаешь, но не сказал почему. И после всего этого ты говоришь, что прекрасно чувствуешь себя?

Глаза Тесс широко раскрылись от удивления.

– Ты приходил ко мне? Ты хотел меня видеть?

– Да. Я оставил свою визитную карточку. Разве дворецкий не говорил тебе об этом?

– Нет. – Тесс опять отвернулась. – Зачем ты приходил?

– До меня дошли слухи о твоем «хрупком здоровье» и все в Лондоне, кажется, уже свыклись с этим. Итак, ты болела? Тебя видел врач?

– Мое здоровье не должно тебя заботить, – прошептала она.

– Не должно заботить? – переспросил Александр, голос которого звучал все громче. – Да я…

– Тише! – оборвала его Тесс, оглядываясь на открытую дверь с тревогой. – Я ведь уже сказала, что сейчас прекрасно себя чувствую, – повторила она тихим голосом, испуганно поглядывая на дверь.

– Я больше не больна. Я… выздоровела…

Александр ждал, но больше она ничего не сказала. Но он хотел знать правду и снова силой повернул к себе лицо Тесс, спросил:

– Чем ты болела? Я хочу знать это.

– Зачем? – прошептала она в отчаянии. – Какая от этого разница? – Голос ее дрожал. – О, зачем ты приехал сюда?

Александр вздохнул.

– Я приехал за тем, чтобы вы кое-что объяснили мне, графиня. Я хотел бы знать, почему вы предпочли любить…

– Не надо! – умоляюще прошептала Тесс, бросив еще один беспокойный взгляд на дверь. – Ради Бога, не надо. Кто-нибудь услышит.

– Кто? – спросил он глухо. – Твой муж? – Ты боишься, что он узнает о нас правду? Боишься, что он выяснит, где именно во Франции ты провела все эти месяцы? Как же, интересно, ты объяснила ему все это? Держу пари, что…

– Перестань! – Тесс закрыла уши руками. – О, пожалуйста, перестань. – Она подождала немного, но Александр продолжал молчать. Тогда Тесс опустила руки и взглянула на него. – Уезжай, – с трудом произнесла она. – Уезжай…

– Я никуда не поеду до тех пор, пока ты не ответишь на мои вопросы. – Он заглянул в глаза Тесс и ощутил щемящее чувство жалости. Опять эти глаза! Они взывали к пониманию. Александр не мог вынести этот ее взгляд. Он отвернулся и пошел к двери. – На сегодня мы закончим.

– Александр, – едва слышно окликнула его Тесс.

При звуке ее голоса он остановился, но не оглянулся.

– Что?

– Как…

Александр услышал шелест шелка и боковым зрением заметил, что Тесс подошла к нему. Она выглянула в гостиную, затем повернулась к нему и коснулась своей рукой руки Александра.

– Как… – Она снова замолчала и Александр понял, что Тесс колеблется, не решаясь что-то у него спросить. Он ждал не двигаясь и не решаясь взглянуть на нее, и Тесс, наконец, спросила: – Как Сюзанна?

Он не ответил.

– Пожалуйста, скажи мне, – прошептала она. – Пожалуйста.

Александр тяжело вздохнул, боль в ее голосе раздирала его сердце.

– У Сюзанны все прекрасно.

– Я знаю, ты привез ее с собой в Лондон, Она все еще там?

– Нет. – Александр закрыл глаза, пытаясь не замечать боли в ее голосе. – Сейчас она здесь неподалеку.

– А у Жанетты и Генри все в порядке?

– Да. – Александр двинулся было дальше, страстно желая лишь одного – уйти, но голос Тесс остановил его снова.

– А как животные? Крыло у Матильды зажило?

– Да, теперь она здорова. С животными все в порядке. – И не в силах больше слышать ее голос, он вышел из оранжереи, даже не оглянувшись.

Глава 28

Тесс только наполовину закончила одеваться, когда прозвучал первый гонг, извещающий о том, что до обеда остается тридцать минут.

– Уже половина пятого? Салли, поторопись. Ты же знаешь, лорд Обри ненавидит, когда я опаздываю.

Салли принялась завязывать многочисленные ленты на бледно-зеленом вечернем платье Тесс так быстро, как только могла, но, несмотря на это, Тесс все равно на семь минут опоздала к обеду и, стремительно спускаясь по лестнице в гостиную, с ужасом думала об этом.

Ее муж был ярым сторонником пунктуальности и предполагал, что Тесс должна появиться в гостиной не позже, чем через три минуты после первого гонга. Но когда она влетела в гостиную, они с Александром уже потягивали из бокала мадеру, а Маргарет – херес.

– Простите, я опоздала, – сказала Тесс, стараясь сказать это с достоинством, хотя и чувствовала, что ее легкие буквально разрываются после стремительного преодоления трех пролетов лестницы. Она подошла к столу, где ее дожидалась рюмка миндального ликера и мельком взглянула на Найджела. Как она и предполагала, он был не в духе.

– Ты заставила себя ждать, Тереза. – Найд-жел извлек из кармана жилета часы, уточнил время и опять красноречиво взглянул на жену.

– Прости, Найджел, но мне пришлось опоздать.

– Причина снова в твоей горничной? Я вижу, эта девчонка абсолютно безответственна. Боюсь, нам придется подыскать тебе новую горничную.

Тесс прикусила губу, понимая, что завтра же он рассчитает Салли. А ведь ее жалованье – это единственный источник дохода для всей семьи. И в надежде умиротворить Найджела, Тесс сказала:

– Салли не виновата. Она уже приготовила для меня чудесное платье, но я решила надеть другое. – И хотя последующие слова были неправдой и ей было неприятно их говорить, Тесс все же добавила: – Мне захотелось надеть именно это платье. Ведь ты так его любишь!

Найджел бросил на жену суровый взгляд, и ничего не ответил. Но Тесс понимала, что сейчас он раздумывает над ее словами, решая, простить или нет ей этот проступок.

Спокойный голос Александра нарушил затянувшееся напряженное молчание.

– Нам даже стоило подождать, мадам. Ведь платье на вас просто изумительно. – Он галантно поклонился Тесс и с улыбкой обратился к Найджелу: – Красота вашей жены делает вам честь, Обри.

Найджел отпил глоток вина. Казалось, он был доволен этим комплиментом. Тесс бросила на Александра взгляд, полный благодарности, и повернулась, чтобы взять свой бокал. И после того, как она села рядом с Маргарет на диван, мужчины тоже присели.

– Как продвигается работа над портретом, Жюнти? – спросил Найджел.

– Очень хорошо. Думаю, через несколько дней я его закончу.

– Отлично. Возможно завтра или послезавтра я зайду взглянуть на него.

– Простите меня, лорд Обри, но я бы предпочел, чтобы вы этого не делали.

– Что? – Найджел отставил свой бокал и смерил Александра подозрительным взглядом.

– Почему бы и нет?

Александр кашлянул, как бы извиняясь.

– Я никогда никому не разрешаю смотреть на портрет, пока он еще не закончен. Можете считать это моей эксцентричностью.

Тесс вспомнила, как Александр запирал от нее портрет в мастерской, чтобы она не смогла увидеть его. Взглянув на Найджела, она заметила, как раздражение исказило его красивые черты лица, и улыбнулась торжествующей улыбкой. Хоть один раз Найджел не сделает все, как хочет он. Это была, конечно, незначительная месть, но Тесс буквально наслаждалась раздраженностью мужа.

Найджел нетерпеливо вздохнул.

– Очень хорошо, – уступил он, кивнув в знак согласия. – Думаю, что подожду до тех пор, пока портрет будет закончен. Завтра после занятия с моей женой, хочу предложить вам осмотреть мое поместье.

– Мне бы очень этого хотелось, – ответил Александр.

– Тереза, – Найджел повернулся к жене. – А тебе, мне кажется, завтра следует начать наносить визиты. Ведь ты еще не навестила никого, вернувшись домой. А мама, я думаю, составит тебе компанию.

Как только муж взглянул на Тесс, улыбка ее тут же пропала.

– Конечно, – согласилась она, и в ее мягком голосе не слышалось и тени негодования, которое она испытывала. Негодование было небезопасно в делах, касавшихся Найджела. Тесс посмотрела на Маргарет, но лицо ее свекрови было лишено какого бы то ни было выражения, и в блеклых голубых глазах, которые встретились с Тесс взглядом, не было видно никаких эмоций. У Тесс внезапно возникло чувство, будто она смотриться в зеркало, где видит свое отражение, только очень постаревшее. Открытие это потрясло Тесс.

Прозвучал второй гонг, извещающий о том, что обед подан. Следуя традиции, Александр предложил свою руку Тесс и повел ее в столовую, а за ними следовали Найджел и его мать.

Когда они входили в столовую, Александр украдкой бросил озадаченный взгляд на Тесс. Он не понимал той мягкости и покорности, с которой она потакала каждому капризу Найджела. Что-то подсказывало ему, что эта ее уступчивость была предназначена совсем не для того, чтобы доставить удовольствие мужу, за всем этим скрывалось что-то еще, но Александр еще не нашел этому причины. И в выражении лица Тесс он не прочел ничего, что дало бы ключ к разгадке. Действительно ли она любит своего мужа или, может быть, ненавидит его.

– Надеюсь, наша завтрашняя прогулка доставит вам удовольствие, – сказал Александру Найджел, когда подали первое блюдо – густой острый суп с пряностями.

– У вас очень красивое поместье, – вежливо ответил Александр, взяв ложку. – Возможно, я нарисую некоторые из ваших цветников. Они так великолепны!

– Благодарю. Найджел взглянул на жену, которая сидела за противоположным концом стола. – Кстати, о цветниках дорогая, я осмотрел твою новую клумбу и увидел, как ты распорядилась посадить цветы. Боюсь, мне не совсем понравился твой замысел.

Углом зрения Александр заметил, как напряглась Тесс и слышал, как шумно она дышит.

– Что же вам не понравилось в нем, мой лорд? – Голос ее был тих, но в нем слышалась настороженность.

– Ты не находишь ее слишком хаотичной? – Найджел взял кусочек хлеба и нож для масла. – Я имею в виду, что там высажено слишком много самых разных цветов, без какого бы то ни было плана и упорядоченности. В самом деле, Тереза, твой цветник выглядит как безвкусный крестьянский сад. Я бы предпочел что-нибудь более строгое, более элегантное.

– Но, – Тесс хотела было возразить, но не решилась, и Александр понял, что она побоялась не согласиться с мужем. – А какие цветы понравились бы вам? – спросила она вместо этого.

Найджел густо намазал хлеб маслом. – Тебе не стоит об этом беспокоиться, дорогая. Я уже дал распоряжение садовникам, они обо всем позаботятся. Мне не следовало бы соглашаться с твоим слишком претенциозным проектом. И ты не зашла бы так далеко.

Александр взглянул на Тесс, и все внутри него сжалось. Выражение ее лица все еще нельзя было понять и все же в этой суровой неподвижности, с которой она сидела за столом, чувствовалось что-то ужасное. Он понял, что ее терзают разочарование и гнев, но она покорно принимает решение Найджела. Более того, Александр словно почувствовал ее гнев и негодование, потому что им владели те же чувства. Он был в ярости.

Найджел высказал жене холодное неодобрение за то, что она на несколько минут опоздала к обеду. Он презрительно относился к способностям Тесс спланировать цветник или выбрать картину для библиотеки. И даже, когда она была рядом, он говорил с другими так, будто ее здесь вовсе не было.

Александра злило то, что Тесс позволяла так с собой обращаться. Но его еще сильнее выводил из себя тот факт, что она кротко уступает Найджелу и терпит все это, не позволяя себе ни слова протеста.

Когда обед подошел к концу, Александр извинился и вышел слегка пройтись. Он находился в этом доме всего двадцать четыре часа, но уже почувствовал всю напряженность его атмосферы. Александр буквально задыхался от этого напряжения.

Солнце садилось за далекие зеленые холмы. Александр бродил среди аккуратно разбитых клумб с астрами, розами и безукоризненно подстриженным самшитом. Глаз художника находил во всем этом совершенство симметрии, но мысли его были далеко.

В отношении Тесс с мужем было что-то очень странное. Зачем она вообще вышла замуж за этого невозмутимого денди? Неужели только ради положения, драгоценностей, богатых нарядов? Но Александр сомневался, что Тесс владели столь корыстные цели.

А с другой стороны, ведь он сам убедился воочию в ее способности обманывать. Тесс говорила, что любит его, согласилась стать его женой.

Но все это время уже была замужем за другим человеком.

Александр проходил мимо лужайки с аккуратно подстриженной травой, когда взгляд его привлекла огромная цветочная клумба, расположенная немного впереди. Эта клумба так отличалась от всего, что он уже видел, что Александр невольно приостановился, чтобы получше рассмотреть ее.

Длинные полоски дельфиниума и наперстянки, густые шапки белых маргариток и изящные остроконечные макушки нежно-розового тысячелистника, которые росли вперемешку с травами и другими цветами, представляли собой все буйство красок и разнообразие форм. Должно быть, эта клумба и принадлежала Тесс.

Найджел был прав только в одном. Все это, действительно, выглядело несколько хаотично. Но, как художник, Александр уловил продуманность, которая скрывалась за всем этим. Все цвета и формы сливались друг с другом так естественно, что казалось, эта клумба возникла сама по себе, казалось, что здесь поработала сама природа, а не человек. Все это выглядело диким, почти первобытным, но Александр нашел эту клумбу более красивой чем все остальные, более утонченные цветники поместья.

А Найджел собирался уничтожить все это. Он хотел ликвидировать этот милый уголок сада, принадлежащий Тесс. Александр вспомнил реакцию Тесс на заявление мужа. Она ни единым словом не выразила свой протест, и на ее невозмутимом лице невозможно было ничего прочитать, но Александр чувствовал, что за всем этим видимым спокойствием Тесс скрываются гнев и разочарование. И все же, казалось, что подобная реакция мужа ее ничуть не удивила. Как будто она знала заранее, что ее уголок сада все равно не понравится Най-джелу.

Неужели она действительно любит этого ограниченного и самовлюбленного человека? Александр с трудом мог в это поверить. Тесс не похожа на женщину, которая любит. Она совсем не выглядит счастливой.

Нет, все его знание характера Тесс подсказывало Александру, что Тесс не была довольна своим замужеством. Он так же чувствовал, что за этим скрывается что-то еще. Может быть, она действительно сбежала от мужа, потому что забеременела от другого человека, как он и думал раньше? Или же ее просто подтолкнуло на это отчаяние несчастливого брака?

Тесс сказала, что какие-то причины заставили ее оставить Сюзанну. Сначала он этому не поверил. Но теперь Александр начинал смотреть на все совсем другими глазами, и все это делало его еще более обеспокоенным и сердитым, чем раньше. И ему пришлось честно признаться себе, что больше всего его пугает и беспокоит пустой, безжизненный взгляд Тесс.

Что же за причины побудили ее оставить Сюзанну? Действительно ли она болела? Почему обманула его? У Александра было такое чувство, будто он пытается решить головоломку, ответ на которую стоит прямо перед его глазами, но он никак не может рассмотреть его.

Когда не следующее утро Тесс переступила порог оранжереи, Александр был уже там. Он с карандашом в руке стоял у окна. Александр слышал, как она вошла, и Тесс остановилась у порога. Возможность открыто, оставаясь незамеченной, свободно посмотреть на него была непреодолимым искушением, и она устремила на Александра свой изголодавшийся, любящий взгляд.

Волосы его были распущены, и Тесс подумала о том, где же на этот раз он потерял свою ленту.

Белая рубашка Александра была безукоризненна, на ней не было ни дырочки, ни пятнышка краски, и Тесс поняла, что теперь кто-то еще чинит и утюжит их. Он что-то рисовал в своем альбоме, и Тесс пыталась представить, сколько же рисунков там прибавилось с тех пор, как она почти год назад рассматривала его на лугу. Она смотрела, как руки Александра водят карандашом по бумаге и вспоминала, как эти руки касались ее с такой нежностью, которой она не знала раньше и которой больше ей никогда не испытать. Никогда больше не окажется она в объятиях Александра. Никогда больше не почувствует, как он ее ласкает. Тесс тихо обхватила себя руками, как бы пытаясь унять бешеный стук сердца. Она так любила Александра, но он никогда уже не будет принадлежать ей. И она никогда не будет принадлежать ему.

Почувствовав на себе взгляд Тесс, Александр обернулся и увидел ее, стоящую у порога. Отойдя от окна, он положил альбом на стол и указал ей на стул.

– Давайте, начнем.

Тесс села на стул, расположившись в той же позе, что и вчера. Но Александр поднес карандаш к холсту, взглянул на нее и покачал головой. Подойдя к ее стулу, он принялся расправлять складки желтого шелкового платья Тесс. А затем, выпрямившись, заглянул ей в лицо.

Тесс встретилась взглядом с темными глазами Александра, пытаясь скрыть он него свои чувства. Но невозможно было вычеркнуть из памяти и то, что было между ними. Невозможно было спрятать свои чувства, когда Александр стоял так близко от нее.

Тесс почувствовала, как все ее тело напряглось, когда Александр внезапно потянулся к ней руками.

– НЕ ДОТРАГИВАЙСЯ ДО МЕНЯ, АЛЕКСАНДР. НЕ НАДО. Я ЭТОГО НЕ ВЫНЕСУ.

Его пальцы коснулись щеки Тесс и замерли. Он понимал, что должен отойти, но ее кожа была так нежна. Александр провел кончиками пальцев по впалой щеке Тесс, и когда она открыла было рот, чтобы остановить его, скользнул кончиками пальцев к ее губам, чтобы заставить ее молчать.

– НЕ ГОВОРИ ЭТОГО. НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ. Пальцы его скользнули дальше к нежной линии ее подбородка, и Александр почувствовал, как она дрожит.

Он должен был задать ей свои вопросы. Но, заглянув в лицо Тесс, понял, что не сможет этого сделать. Александр хотел спросить, любит ли она своего мужа, но боялся услышать ее ответ. Он приподнял голову Тесс и слегка повернул ее в сторону, потом опустил руку и отошел.

Александр продолжил рисовать, нанося очертания фигуры Тесс на полотно.

– Вчера вечером я видел вашу клумбу, – сказал Александр. – И нашел ее очень красивой.

– Спасибо. – Едва заметная улыбка, в которой не было ни тени юмора, тронула губы Тесс. – Найджел бы, наверняка, с вами не согласился.

Злость, прозвучавшая в ее голосе, отозвалась болью в сердце Александра. Но, стараясь сосредоточиться, он продолжил рисовать.

– Найджел, – заметил он с нескрываемым презрением, – дурак.

Александр ждал, что Тесс начнет защищать мужа. Но она ничего не сказала, и молчание это сказало Александру больше, чем бы любые сказанные ею слова.

Днем Найджел вынужден был отменить запланированную им прогулку с Александром по поместью. Ему необходимо было встретиться с управляющим и обсудить с ним некоторые возникшие проблемы. У Александра были свои планы, и он уехал. От одного из конюхов Тесс узнала, что он уехал верхом. Александр говорил ей, что Сюзанна находится где-то поблизости и, очевидно, он поехал навестить ее.

Мужчины вернулись домой только к обеду. Для Тесс обед был большим испытанием, но ни муж, ни Александр, казалось, не заметили ее состояние. Тесс говорила за столом очень мало, и мужчины обсуждали вопросы политики и сельского хозяйства так, будто ее и вовсе не было за столом. Когда Найджел спросил у Александра его точку зрения относительно виноделия в Англии, Александр с готовностью принялся обсуждать эту тему, и они проговорили об этом до конца обеда. Тесс оставила мужчин, намеревавшихся еще выпить по рюмке бренди, покурить и продолжить разговор о возделывании винограда, и отправилась в свою комнату. Там она и провела остаток вечера, думая об Александре и Сюзанне.

На следующее утро Александр продолжил работу над портретом Тесс. Они обменялись всего несколькими словами, и Александр практически не смотрел в сторону Тесс, так что можно было подумать, что он рисует вазу с фруктами. Александр не задавал вопросов, и Тесс побоялась спросить у него о Сюзанне.

Днем она переоделась в амазонку[45]45
  Амазонка – дамский костюм для верховой езды.


[Закрыть], и вывела из конюшни свою лошадь, с облегчением думая о том, что Найджел больше не считает необходимым заставлять лакея или горничную ходить за нею по пятам. Тесс остановилась недалеко от дома и, заметив Александра, который проехал мимо, последовала за ним, стараясь соблюдать безопасную дистанцию, чтобы он ее не заметил.

Она следовала за Александром до «Белз энд Мотли», гостиницы, расположенной по дороге в Лондон, а, когда он вошел в эту гостиницу, Тесс укрылась в небольшой рощице через дорогу. Она спрыгнула с лошади, привязала ее к дереву и, устремив свой взгляд на вход в гостиницу, присела, ожидая его выхода. Александр вышел из гостиницы лишь через два часа. Тесс поднялась на ноги, наблюдая, как он вновь поскакал к Обри Парку. Уверенная теперь, что именно в этой гостинице он оставил Сюзанну, Тесс страстно хотела зайти туда, но у нее не хватало для этого смелости. Кто-нибудь обязательно узнает ее и тогда уж до Найджела непременно дойдет, что она была в этой гостинице.

Тесс неохотно отвязала свою лошадь от дерева, чтобы последовать за Александром назад в поместье. Но, уже собираясь вскочить в седло, заметила, что из гостиницы вышла темноволосая женщина, которая на руках держала ребенка. Тесс узнала женщину. Это была Леони. И в руках ее была либо Сюзанна, либо Элиза. Тесс снова привязала свою лошадь. Выйдя из своего убежища, она огляделась по сторонам и, убедившись, что ее никто не видит, направилась за Леони. Тесс шла за ней через лесок к лужайке, находившейся дальше.

Подгоняемая отчаянной надеждой во чтобы-то ни стало увидеть свою дочь, Тесс ускорила шаги. И вот она уже достаточно близко подошла к Леони, чтобы окликнуть ее. Леони обернулась и похолодела. Она с ошеломленным видом смотрела, как к ней приближается Тесс.

Тесс взглянула на малышку, которую держала Леони. Это была Сюзанна. Чувствуя, как бешено колотиться ее сердце, Тесс подошла ближе.

– Тесс? – смогла, наконец, вымолвить Леони. Тесс продолжала смотреть на свою дочку.

– Да, Леони, это я. – Она заметила, что Сюзанна повернула голову на звук ее голоса, и на Тесс уставились два круглых глаза, такие же зеленые как и ее. Тесс улыбнулась, Сюзанна улыбнулась ей в ответ, потом неразборчиво что-то заворковала и попыталась запихнуть крошечный кулачок себе в рот.

Но улыбка Тесс исчезла, когда она заметила, что Леони старается отойти от нее подальше, крепко прижимая девочку к груди.

Женщины долго смотрели друг на друга. И Тесс заметила, что изумление в глазах Леони сменяется враждебностью. Она поняла, что не сможет приблизиться к Сюзанне до тех пор, пока не успокоит Леони.

– Я знаю, ты потрясена, увидев меня, – сказала Тесс нежным голосом. – Но Александр, должно быть, сказал, что приехал сюда, чтобы написать мой портрет.

Леони кивнула.

– Ош. Месье сказал нам это. – Она повернула голову к Сюзанне, которая принялась дергать ее за волосы и переложила на другую руку.

Тесс протянула было руку, чтобы коснуться Сюзанны, но Леони снова отступила назад, еще сильнее прижав к себе девочку.

– Мне хотелось увидеть ее, – объяснила Тесс, но рука ее сразу опустилась. – Знаю, ты думаешь, что я не беспокоилась о своей дочери, но это не так.

– Я вам не верю. Что вы за мать, если бросили своего ребенка? Как только вы могли это сделать?

От этих осуждающих слов Леони, Тесс почувствовала, что ей трудно стало дышать, и глаза ее начинают застилать слезы. Какое-то время она молчала, но потом смахнула слезы и сказала:

– У меня были на это причины, Леони. Я знала, что ты не поймешь, да и не простишь меня.

– Я не отдам вам Сюзанну, – черные глаза Леони сверкнули решимостью и презрением.

– Я не собираюсь забирать ее. Я просто не могу этого сделать, а Александр, я знаю, он очень любит Сюзанну.

Леони нахмурилась еще сильнее.

– Я никогда не забуду выражение лица месье, когда он вернулся из Марселя. Мой Поль сказал ему, что вы уехали с каким-то англичанином в экипаже. Месье последовал за вами и вашим любовником в Марсель. Когда же он вернулся, он был так убит горем, что я плакала, так мне было его жалко. – Она сердито посмотрела на Тесс. – Уходите. Неужели вы мало причинили ему горя?

Леони попыталась обойти Тесс, но та преградила ей дорогу.

– Леони, пожалуйста, выслушай меня. Человек, который увез меня – мой муж, а не любовник. И я должна была поехать с ним. У меня не было другого выбора.

– А как вы могли оставить Сюзанну?

– Я была вынуждена это сделать. – Тесс не решалась сказать больше. – У меня были для этого серьезные основания.

Леони нахмурилась снова, слова Тесс не прозвучали для нее убедительно.

– Я не собираюсь отнимать Сюзанну у Александра, – повторила Тесс, с любовью и тоской глядя на свою дочь. – Я просто хотела посмотреть на нее.

Враждебность Леони несколько рассеялась и, когда она заговорила, голос ее стал звучать уже мягче.

– У Сюзанны все в порядке. Вы увидели ее и теперь у вас нет больше причин для беспокойства. А сейчас, пожалуйста, уходите и не приходите больше.

Леони прошла мимо нее, и Тесс не в силах больше была сдерживать в себе боль.

– Я ведь только хотела увидеть ее, – сказала она, задыхаясь, глядя сквозь пелену слез вслед Леони, которая уносила от нее ее дочь. И вот она уже скрылась за деревьями. Тело Тесс сотрясалось от беззвучных рыданий, и она лишь судорожно повторяла свою мольбу. – Я ведь только хотела увидеть моего ребенка.