Текст книги "Ментальный факультатив"

Тот, к слову, слез с магоцикла куда более достойно. Видимо, сказывалась практика.

Лана обиженно отвернулась, предпочтя уделить все свое внимание Эспикуру. Они остановились у въезда в городок, там, где в высокой стене зияла дыра. Когда-то, вероятно, на ее месте находились ворота. Это само по себе было непривычно для Ланы: она знала, конечно, что раньше любое поселение обносили стеной, но никогда не видела этого воочию.

Она нерешительно замялась на месте, боясь нырнуть в широкий проход. Возможно, если бы Братт легонечко не подтолкнул ее в спину, Лана вовсе развернулась бы и убежала прочь. Память услужливо подсунула ей ночной кошмар, и, несмотря на то, что сейчас все вокруг было залито солнечным светом, место не становилось менее пугающим.

Но куратор легонько коснулся ее лопаток, а потом и сам пошел вперед, и Лане стало неловко топтаться на месте. Ведь это она их сюда привела.

Эспикур оказался довольно маленьким. Едва ли больше трех-четырех десятков домов, в каждом из которых когда-то жила только одна семья. Он был похож на то, что она видела во сне, только двухэтажные дома стояли на большем расстоянии друг от друга. Никаких дополнительных заборов, все пространство было единым. И совсем не походило на лабиринт.

А вот повреждения на домах были точно такими, как во сне: выбитые куски, следы огня, обрушившиеся стены.

– Что здесь произошло? – тихо, словно опасаясь потревожить печальный покой этого места, поинтересовалась Лана.

Ночью она не стала углубляться в газетные заметки, удовлетворилась изображениями, по которым узнала поселение и монумент, да местом их расположения.

– Одна из самых страшных битв за Республику, – печально вздохнул Братт, медленно шагая между мертвыми домами бок о бок с Ланой. – Эспикур всегда был закрытой общиной со своими порядками. Люди жили здесь веками, совместно обрабатывая землю и торгуя с соседями, но не сильно контактируя с внешним миром. Бывало, кто-то уходил из общины, но тогда уже никогда в нее не возвращался. А кто-то приходил, и больше никогда ее не покидал. В итоге вся община стала одной большой семьей, потому что так или иначе все приходились друг другу родственниками.

– И как они решали проблему кровосмешения? – поинтересовалась Лана, повернувшись к куратору.

Тот пожал плечами.

– Как-то решали, наверное. Возможно, плохо, потому что в определенный момент ума не ввязываться в бессмысленную драку им не хватило. Это произошло в первые годы правления последнего канцлера Второй Республики – Дангеста Кролла. Община Эспикура превратилась в одно большое гнездо монархистов, ратовавших за восстановление монархии.

– Это те ребята, что хотели привести к власти потомка Гордона Геллерта? – уточнила Лана.

– Да, они самые. Они терроризировали Республику столько, сколько она существовала. А Легион боролся с ними в меру своих возможностей. Вот в один прекрасный день они вычислили, что большое количество нападений и терактов вызревает здесь, и пришли в общину. Местные оказали сопротивление. Заварушка была та еще.

Он махнул рукой на дом, который они как раз проходили мимо. Тот пострадал достаточно сильно: ни одного целого стекла, сгоревшее крыльцо, выбитые двери, пробитая стена и обрушившаяся крыша.

– Восемьдесят процентов жителей поселения было убито в бою, в живых остались только несколько женщин и совсем маленьких детей. Остальные сопротивлялись до конца, как это часто бывает с фанатиками. Легион, конечно, тоже потерял немало людей. Жить тут стало некому, поэтому место забросили, а постепенно и соседние поселения предпочли убраться подальше. Тут, конечно, не было такого выброса темной энергии, как в Пустоши, но все равно… Рядом с подобными местами у нас жить не принято, сама знаешь.

Лана кивнула, хотя никогда толком не понимала истоков этого суеверия. Просто почему-то считалось, что там, где люди умерли насильственной смертью, лучше не жить.

– Всех погибших местных похоронили в одной общей могиле, а над ней возвели монумент, – продолжил Братт свой рассказ, но Лана тут же перебила:

– Устремленную в небо спираль?

Куратор с подозрением покосился на нее, но согласился:

– Верно. Спираль символизирует цикличность истории. На монументе выбиты слова за авторством канцлера: «Всему свое время». Некоторые считают это косвенным указанием на то, что Кролл уже тогда не собирался ограничиться ролью временного канцлера, а планировал оставить власть себе. Возможно, однажды основать новую монархию и передать ее по наследству. Правда, его единственный сын Марек сам вступил в ряды монархистов и стал участником заговора против отца…

– И что с ним потом стало? – поинтересовалась Лана, поглядывая по сторонам.

Они почти прошли поселение насквозь, но пока она не видела здесь никаких зацепок. Не то чтобы она знала, как они должны выглядеть и где их искать. Хуже всего было то, что ей совершенно не хотелось ничего искать. Хотелось поскорее уйти отсюда, пока из-за стены очередного дома не выползло неведомое нечто, что уже пару раз пыталось убить ее во сне. Теперь уже с ним не получится справиться обычным пробуждением.

– Кролл выслал его за Занавесь, лишив всякой поддержки и запретив когда-либо возвращаться.

– Это еще ничего, – хмыкнула Лана рассеянно. – Самого Кролла Сорроу казнил после того, как тот признался во всех преступлениях.

– Очевидно, король не хотел оставлять в живых возможного оппонента, чтобы не получилось как с монархистами в свое время.

– Не очень-то ему это помогло, – заметила Лана, выразительно посмотрев на куратора.

– Да, – с улыбкой согласился тот, – радикальные сторонники республики все равно есть, но, по крайней мере, они не так многочисленны и фанатичны, как монархисты.

– Слушайте, профессор Братт, откуда вы все это знаете? Интересуетесь новейшей историей?

– Во-первых, для меня это не столько история, сколько часть жизни, поскольку большинство описываемых событий произошло уже на моем веку. Во-вторых, я просто не прогуливал лекции по истории, когда был студентом.

Лана закатила глаза и фыркнула:

– Ваш сарказм неуместен, куратор. Я прогуливаю не историю, а что-то там про взаимодействие прессы с органами власти…

– Правильно, потому что историю ты активно прогуливала в Лексе.

На это Лане нечего было возразить: лекции по истории никогда не попадали в сферу ее интересов, а потому она не считала себя обязанной их посещать.

К счастью, они уже дошли до противоположной стены поселения. Здесь ворот не предполагалось, но брешь все же была кем-то пробита. Через нее на холме виднелся монумент, и можно было переключить внимание на него.

– Пойдемте, посмотрим поближе? – предложила Лана.

– Как скажешь, – не стал спорить Братт и лукаво улыбнулся. – Все равно ты в шаге от наказания за второе нарушение. Я уже прикидываю варианты.

Лана поморщилась, вспомнив их уговор, но решила, что переживать об этом будет потом. Хотя бы после возвращения в Аларию. А сейчас она устремилась к монументу, время от времени против воли оборачиваясь на поселение, словно продолжала ждать нападения, как во сне.

Однако, чем выше она взбиралась на холм, тем меньше ее интересовал Эспикур и тем больше она ускоряла шаг. Пока почти не перешла на бег, не отрывая взгляда от основания монумента. Точнее от того, что на нем лежало. Братт безнадежно отстал.

– Лана, постой! – окликнул он. – Дождись меня!

Но она уже вскарабкалась наверх и оказалась у монумента, задыхаясь не то от быстрого подъема, не то от ужаса.

Анна действительно была здесь. Лежала на темном, отполированном до блеска камне прямо между строчками надписи: «Всему свое время. Дангест Кролл».

Не нужно было иметь специального образования, чтобы понять: она мертва. Но не это поразило Лану больше всего, а то, что раскрытые и устремленные в небо глаза девушки были затянуты темной пеленой, скрывающей и белок, и радужку. Из-за этого сначала глазницы и вовсе показались ей пустыми.

Лана отшатнулась назад, зажимая рот рукой и чувствуя, как перехватывает горло, сдавливает спазмом.

– Не смотри, – тихо велел над ухом голос Братта.

Его руки развернули ее к нему и обняли, крепко сжимая и заставляя уткнуться лицом в плечо. Так действительно стало невидно. И спазм немного отпустил.

Глава 9

Старший легионер столицы Дилан Мор не любил весенне-летний период. И даже не из-за жары, делавшей ношение формы малоприятным занятием, а из-за того, что все самые странные события его жизни, часто весьма скверные, выпадали именно на него. Это лето не стало исключением.

В сражении при Эспикуре, случившемся двадцать три года назад, он не участвовал: был слишком молод, его служба в рядах боевого отряда Легиона началась только через два года. Но, конечно, хорошо о нем знал, в Академии на последнем курсе даже участвовал в симуляции, основанной на той битве. Хотя о том дне и без того много говорили и писали. Поэтому, проходя через ручной портал, созданный одним из подчиненных, испытывал легкий трепет. И не ждал на той стороне ничего хорошего.

Ничего хорошего там и не происходило. Работала следственная группа Хильды Сатин, что само по себе было довольно скверно, а на основании монумента, посвященном Республике, лежала мертвая девушка, совсем молоденькая, и это было уже по-настоящему отвратно.

Заметив высокий хвост светлых волос, Дилан без особой надобности одернул китель, без того сидевший как всегда идеально, и уверенным шагом направился к своему лучшему следователю.

Хильда неподвижно стояла у самого основания монумента, сцепив руки за неестественно прямой спиной, и смотрела на мертвое тело. Для неискушенного наблюдателя она казалась воплощением спокойствия и равнодушия, но Дилан знал лучше. Он смел надеяться, что знает эту «белобрысую бестию», как он называл ее в Академии, лучше, чем кто-либо другой. По крайней мере, так было еще четыре года назад. Чем прямее ее спина и менее подвижна она сама, тем сильнее ее волнение или огорчение.

– Хильда, – тихонько окликнул он, подходя и становясь рядом.

И лишь приветственно кивнул, когда она повернула к нему голову.

– Дилан, – таким же сдержанным кивком поприветствовала она.

– Рассказывай.

Она едва слышно вздохнула и принялась монотонно перечислять факты:

– Анна Вест, двадцать лет. Студентка Столичной Королевской Академии. Пропала две недели назад. Десять дней назад куратором было подано заявление о ее исчезновении, когда она не появилась на занятиях в начале триместра.

– А два дня назад дело было закрыто, – подсказал Дилан, поскольку помнил, как Хильда отчитывалась об этом. – Поскольку ритуалы показали, что она жива и в безопасности, а значит, могла уехать добровольно, бросив учебу.

– Да.

– Хильда, – он снова повернул к ней голову, – судя по состоянию тела, она мертва дольше двух дней.

– Я вижу!

Она тоже снова повернулась к нему, гневно сверкнув глазами. От резкого движения хвост дернулся из стороны в сторону. Ее голос наконец окрасили эмоции.

– Артур считает, что она была мертва все две недели, хотя и не может определить причину смерти, но это полный бред! Дилан, я клянусь тебе: вся проверка была проведена в соответствии с процедурами. Я лично перепроверяла результаты ритуалов. Дважды.

– Мне не нужны клятвы, Хильда, – мягко заметил Дилан, опускаясь на корточки и вытягивая над телом руку. Сейчас читать ауру уже бесполезно, но самостоятельно поискать следы темных проклятий он может. И заодно понять, почему тело не выглядит так, словно лежит тут уже две недели. – Мне нужны ответы.

Хильда шумно вздохнула и продолжила уже снова спокойным тоном:

– Я провела ритуал еще раз, пока группа обследовала место на предмет темного следа. Тот же результат. Наша магия все еще считает, что она жива и в безопасности.

Так ничего и не нащупав, даже банального заклятия стазиса, Дилан убрал руку и посмотрел на Хильду снизу вверх.

– Как такое возможно?

Она закусила губу, помедлила, а потом плавно опустилась вниз, их лица оказались на одном уровне, что случалось редко, учитывая разницу в росте. Теперь она могла говорить тише.

– У меня было время подумать. Есть только один вариант, при котором такое возможно. Наш ритуал привязан к магическому потоку. Мы проверяем, присутствует ли он все еще на земле или вернулся в Общий. Такой результат возможен только в одном случае: Анна умерла, но ее поток в Общий не вернулся.

– Мы сейчас говорим о развоплощении? – уточнил Дилан.

– Сложно сказать. Я не уверена, проверялось ли такое когда-нибудь на развоплощенных. То есть… Это явление само по себе большая редкость, я не знаю, применялись ли ритуалы Легиона хоть к одном развоплощенному и что они показали.

– Надо проверить.

– Как? Да, есть список людей, признанных развоплощенными, а официальным ревоплощением признана только одна хорошо знакомая нам обоим королева. Но, Дилан, мы с тобой знаем, что на самом деле ревоплощение не воскрешает погибшую личность. Так что все эти потоки могли уже давно ревоплотиться, вернуться в Общий, а этого никто и не заметил.

– Все равно надо отработать эту версию. Если хоть один случай даст такой результат, будем считать, что это возможно.

– А если не даст?

Дилан поморщился.

– Все равно будем считать, что такое возможно, но вероятность понизим. Но надо думать дальше. Если не развоплощение, то что? Я не чувствую темного следа.

– Если все случилось две недели назад, он мог и развеяться, – возразила Хильда.

– Так, чтобы совсем следа не осталось, ни на одном из уровней? – усомнился Дилан. – Маловероятно.

– Но не невозможно.

Он задумчиво кивнул и заметил:

– Она не выглядит погибшей две недели назад. Почему?

– Сложно сказать. Может быть, что-то замедляет тление. Вероятно, это как-то связано с причиной смерти, которую мы пока не можем определить. Но поток покинул тело две недели назад.

– Он не мог быть просто исчерпан во время битвы?

– Дилан, она училась на редактора, а не на боевика. Исчерпать поток живому очень сложно.

Он вновь кивнул, соглашаясь, и еще раз посмотрел на девушку и монумент, прочертил взглядом по строчкам надписи и задался следующим вопросом:

– Почему именно здесь? Очень примечательное место, знаковое, я бы сказал.

– Послание? – предположила Хильда. И тут же сама себя опровергла: – Нет, странный выбор для послания. Две недели прошло, а мог пройти и год, прежде чем тело обнаружили бы.

– Если отправитель терпелив, это еще не значит, что ничего не хочет нам сказать. Это мемориал в честь Республики. Цикличность истории, всему свое время. И студентка Королевской Академии мертва.

– Думаешь, это акция республиканцев? Предупреждение или просто устрашение?

– Возможно, и то, и другое.

Дилан вдруг усмехнулся и покачал головой.

– Забавная ирония судьбы, ты не находишь? Шесть лет в боевом отряде я сражался за Республику против монархистов. А возглавил Легион при монархе и теперь ловлю тех, кто борется за республиканскую модель.

Хильда скептически покосилась на него, давая понять, что не видит в этом ничего забавного. Дилан только махнул рукой.

– Кстати, о монархистах, – вдруг встрепенулась Хильда. – Да, этот монумент возведен в честь Республики, но похоронены здесь те, кто сражался за потомка Гордона Геллерта.

– Вряд ли это они. Те монархисты давно разбиты, их лидер и последняя надежда мертв.

– А если кто-то узнал правду о приемном сыне короля? – едва слышно предположила Хильда, выразительно глядя на него.

У Дилана неприятно заныло в груди как от дурного предчувствия. Когда десять лет назад Норд Сорроу усыновил единственного ребенка своего врага, все посвященные понимали, что однажды это может королю аукнуться. Сейчас мальчику было всего двенадцать лет, сам он едва ли способен плести интриги, но кто-то мог использовать его как инструмент в своей игре.

– Думаешь, стоит предупредить Таню и Яна о такой вероятности? – еще тише поинтересовалась Хильда.

– Нет, – уверенно заявил Дилан. – Пока рано. Все это вилами на воде писано. Не стоит тревожить короля, пока у нас не будет что-то повесомее предположений. У него и так забот хватает.

Он выпрямился и оглянулся, Хильда последовала его примеру.

– Я так понимаю, тело нашли эти двое? – он кивнул на парочку, топчущуюся в стороне от монумента под присмотром одного из легионеров. – Что они здесь делали?

– Внятного ответа на этот вопрос я так и не получила, – призналась Хильда. – Это Рейн Братт. Тот самый куратор СКА, который заявил об исчезновении Анны Вест. А это новая студентка академии, которую взяли на место пропавшей. Лана Лерой.

Дилан удивленно посмотрел на Хильду.

– Лерой? Дочь того самого Лероя?

– Прикинь.

– Что она говорит?

– Какую-то чушь несет про плохо сожженную записку, которую нашла в столе Анны. Мол, в записке смогла прочитать только одно слово – Эспикур, после чего та окончательно рассыпалась.

Дилан с сомнением нахмурился, и Хильда согласно кивнула. Звучало неубедительно.

– А пепел она, конечно, выбросила, да?

– Да, но, знаешь… Я отправила Дерека проверить ее комнату. Там действительно есть пепел от записки в мусорной корзине…

– Но это может быть какая угодно записка, – кивнул Дилан.

– Именно. Я думаю, девчонка что-то знает, но боится раскрыть свой истинный источник информации. Если бы Анна Вест не умерла за несколько дней до Королевского Суда, я бы подозревала ее в соучастии. А так… тут что-то другое.

– Согласен. Давить на нее у нас нет оснований, но надо как-то к ней присмотреться.

– Это я беру на себя. – Поймав его вопросительный взгляд, Хильда пояснила: – По странному стечению обстоятельств, она младшая сестра моей подруги, Марты Бренон.

– Не знаю такой, – слегка удивился Дилан.

Хильда смутилась.

– Мы сдружились уже после… – она неопределенно махнула рукой, не договорив.

Дилан снова молча кивнул, давая понять, что уточнений не требуется. После того, как они расстались четыре года назад. Желание еще раз спросить, почему это произошло, он задавил в зародыше. Четыре года назад он спрашивал много раз, но так и не получил конкретного ответа. И не смог найти его сам, невзирая на свое следовательское прошлое.

– Парень этот мне кажется знакомым, – сказал он, приглядываясь к Братту, просто чтобы сменить тему. – Вот только понятия не имею, откуда могу его знать.

– Хочешь поговорить с ними? – предложила Хильда.

– Нет, – после небольшой паузы решил Дилан, – занимайся расследованием сама, но держи меня в курсе.

Хильда едва слышно выдохнула. Дилан знал, как для нее важно его доверие. Его как главы Легиона. Но он с первого дня знакомства решил, что Хильда будет хорошим легионером. И с тех пор, несмотря ни на что, его мнение не поменялось.

Глава 10

Профессор Братт сам предложил Лане вернуться в Аларию через портал легионеров, а не ехать на магоцикле с ним. Она была благодарна ему за это: после нескольких часов, проведенных на холме с монументом, в нескольких шагах от мертвого тела пропавшей девушки, которое почему-то очень долго не убирали, она не чувствовала в себе сил для еще одной поездки на магоцикле.

Все обернулось совсем не так, как она рассчитывала. Только оказавшись снова в своей комнате, Лана в полной мере осознала, что очень надеялась найти потеряшку живой. Вернуть домой и, может быть, даже в академию. Чтобы их оставили на курсе обеих, потому что у одной оказалась бы какая-нибудь очень уважительная причина для пропусков, а Лану никто не посмел бы выгнать после всего.

Но все обернулось не так.

Лана без сил плюхнулась на кровать. Перед глазами все еще стояла страшная картина: темный камень монумента, а на нем – безжизненное тело с распахнутыми черными глазами. Наверное, этот образ будет преследовать ее теперь вечно.

Сколько Анна пролежала там? Сколько еще пролежала бы, если бы Лане не начали сниться эти кошмары? Легион ничего не делал, чтобы найти ее. Ни-чего. Уже ничего и не сможет: слишком много времени прошло, ищи теперь того, кто сделал это с Анной.

Внутри снова закипала злость, рвалась наружу горячими слезами, но Лана быстро вытерла их, шмыгнула носом и заставила себя успокоиться. Рыдать бессмысленно, это она усвоила еще в детстве. Есть другие способы дать злости выход.

Она пересела за стол, взяла стопку писчей бумаги и ручку. На несколько секунд замерла над девственно чистой сероватой поверхностью листа.

Братт тогда сказал: мол, хорошо, что ты писала о том, что знаешь. И Лана была с ним согласна: писать о том, что знаешь, легко и приятно. Именно этим она и займется. Теперь у нее есть тема для статьи, которую потребовал профессор… как там его? И материала достаточно.

Ручка легко заскользила по немного шершавой поверхности, выводя слова одно за другим. Первый вариант статьи был готов уже через час, но за те дни, что оставались до нового практического занятия, Лана переделывала ее несколько раз, меняя структуру, добавляя детали, шлифуя фразы и убирая лишнее. Она убрала все то, чего не могла знать, если только не рассказывать о своих снах. А что-то внутри твердило, что рассказывать о них не стоит.

Ко вторнику статья была готова, а вся академия знала о том, что Анну нашли мертвой. Как знала о том, благодаря кому ее нашли. Лана вновь чувствовала на себе взгляды и слышала перешептывания за спиной, но теперь не чувствовала в них негатива. Скорее, любопытство.

Статью она вручила преподавателю, как только вошла в аудиторию. Видела, как он зацепился взглядом за заголовок, но молча прошла к своему месту. А когда устроилась и снова посмотрела на кафедру, профессор все еще стоял в той же позе и читал. Закончил уже после того, как остальные студенты собрались и затихли, а занятие началось. Тяжело сглотнув, он оторвал взгляд от листа и нашел им Лану. В его глазах больше не было ни рассеянности, ни пренебрежения.

– Прекрасная работа, – тихо сказал он. – Немного нарушена структура и стилистика именно для информационной статьи, но… Работа прекрасная. Это однозначный зачет. И учитывая, что тема непосредственно касается жизни академии, я включу статью в следующий выпуск нашей газеты. Поздравляю, госпожа Лерой.

Лана только кивнула, а Вера, все эти дни садившаяся рядом с ней на всех совместных занятиях, радостно сжала ее плечо в безмолвном поздравлении.

– А можно прочитать? – неожиданно попросила девушка, сидевшая на первом ряду прямо перед преподавателем.

Лишь присмотревшись, Лана поняла, что это ее соседка по комнате. Ее имени она до сих пор не знала, как ни странно.

Преподаватель кивнул и протянул ей листы бумаги, исписанные аккуратным почерком Ланы. А потом вдруг предложил:

– Прочитайте нам вслух. На примере этой работы разберем, какие именно принципы написания информационной статьи нарушены и почему в данном случае это неважно.

Лана неловко поежилась, когда соседка принялась зачитывать ее статью неожиданно хорошо поставленным голосом. Нет, раньше ей доводилось и самой читать друзьям то, что она написала, но то друзьям. В аудитории студентов СКА она чувствовала себя далеко не так комфортно. Впрочем, она быстро прогнала смущение, села прямее, но старалась ни на кого не смотреть.

В аудитории висела гробовая тишина, звучал только голос читающей статью студентки. Остальные, казалось, даже не дышали. Лишь один раз по рядам прокатился незначительный ропот: в той части, где Лана писала о равнодушии и формальном отношении к заявлениям о пропавших со стороны Легиона.

Даже когда чтение было закончено, в аудитории продолжала царить мертвая тишина. Лана не выдержала и осторожно оглянулась по сторонам, но оказалось, что на нее никто не смотрит. Студенты смотрели или на собственные руки, или на столы перед собой. Все они выглядели подавленными, ведь Анна была их сокурсницей, бок о бок с которой они провели три года и один триместр. Печальные подробности ее гибели они восприняли нелегко.

Через несколько секунд преподаватель кашлянул, прочищая горло, и принялся за разбор. Спустя еще несколько мгновений зашуршали тетради, и студенты, включая Лану, принялись помечать себе то, о чем он говорил.

После занятия что-то неуловимо изменилось. Нет, никто не набросился на Лану с приветствиями, поздравлениями или расспросами, но она почувствовала, что сокурсники приняли ее. И не смогла не заметить, что старосту Эри это разозлило.

Во время обеденного перерыва к ним с Верой, которая теперь составляла ей компанию и в столовой, за столик со своим подносом подсела безымянная соседка по комнате. Спокойно так подсела, словно всегда это делала, напрочь проигнорировав удивление обеих девушек.

– Хорошая статья, – без предисловий заявила она, опуская ложку в тарелку с супом. – Спасибо тебе и за нее, и за то, что нашла Анну. Не думала, что тебе окажется не все равно.

– Ну, я сплю в ее постели, – пожала плечами Лана. – И мне показалось странным, что к ее исчезновению так наплевательски отнеслись.

– Легион, – процедила соседка, поморщившись. – Мой отец всегда говорит, что они беспомощны. Нет, в последние годы стало заметно лучше, но… Все равно. Кстати, меня Вивьен зовут.

– А я знаю, – зачем-то соврала Лана.

Наверное, потому что устыдилась взгляда Веры, который красноречиво вопрошал: «Неужели вы еще не познакомились?»

Вивьен только хмыкнула, возможно, не поверила, но заострять внимание не стала. Вместо этого поинтересовалась:

– Ты-то сама как вышла на все это? То есть… Как узнала, где ее искать?

Лана торопливо поднесла ко рту стакан с соком, давая себе время подумать над ответом. Соседка едва ли поверит в сказку про случайно найденную сгоревшую записку. Поэтому ставя стакан на стол, она лишь загадочно обронила:

– Журналисты имеют право не выдавать свои источники. Скажем так, мне удалось узнать, что в вечер своего исчезновения Анна вышла из клуба «Сияние», села на магоцикл к какому-то парню и они отправились в Эспикур.

– Как тебе удалось это узнать? – с нажимом поинтересовалась Вивьен.

Вера только выразительно закивала, давая понять, что ее тоже очень интересует этот вопрос.

– Нашла того, кто это видел и слышал их разговор, – соврала Лана, чрезмерно внимательно разглядывая содержимое тарелки.

С внезапно обретенными подругами ей о своих снах тоже откровенничать не хотелось. Мало ли что? Еще Вере она могла бы рискнуть рассказать: эта тихоня едва ли кому-то растреплет, но с Вивьен они впервые нормально разговаривают. Нет, Лане хотелось сначала разобраться во всем самой.

– Ясно, – лаконично отозвалась Вивьен. – Что ж, хорошо, что тебе это удалось.

Она бросила взгляд куда-то поверх плеча Ланы и неожиданно загадочно улыбнулась. Наклонившись к ней, тихо заметила:

– Кстати, тебе, кажется, удалось зацепить нашего куратора.

Лана удивленно приподняла брови и не удержалась – оглянулась. Успела поймать задумчивый взгляд Братта, прежде чем он заметил ее движение и торопливо отвернулся.

– Он расспрашивал меня о тебе несколько дней назад.

– Что именно спрашивал? – тут же напряглась Лана.

– Да так, ничего особенного, – отмахнулась Вивьен, снова откидываясь на спинку стула. Как мне с тобой живется, как мы ладим и все такое. Но, по-моему, знать он хотел совсем не это.

По ее улыбке можно было понять, что ее воображение уже рисует ей какую-то романтическую историю, но Лана опасалась другого. Она видела, что ни Братт, ни легионеры в ее историю с запиской не поверили, но подловить ни на чем не смогли. И подозревала, что рано или поздно вопросы снова будут заданы. Следовало найти к тому моменту на них ответы.

Поэтому после обеда, сославшись на необходимость догонять по всем предметам, Лана вернулась в Иллюзорную Библиотеку. Ей казалось более безопасным искать материалы именно здесь, где за ней не будет наблюдать скучающий библиотекарь. Да и едва ли библиотека академии располагает нужными книгами.

Вновь оказавшись в бесконечном – на этот раз более людном – пространстве, она направила поисковое заклинание на материалы по предвиденью и вещим снам, поскольку это было первое, что пришло ей в голову. Подумав еще немного, добавила к поиску запрос на наведенные сновидения.

От количества найденных книг, статей в научных и научно-популярных журналах, а также различных диссертаций и монографий она едва не застонала.

– С чего же начать?

Однако прежде, чем Лана успела выбрать, иллюзорные книги на столе перед ней начали таять, а далекие стены библиотеки – сдвигаться. С каждой секундой сквозь них все отчетливее проступали белые стены зала иллюзий.

– Нет-нет, стой, куда? – возмутилась Лана, не сразу сообразив, что кто-то просто отключил активированный ею артефакт.

Но как только иллюзия развеялась, Лана торопливо обернулась и едва не охнула, обнаружив у закрытой двери зала куратора Братта. Тот сверлил ее мрачным взглядом. От доброжелательного красавчика, каким он пытался казаться, не осталось и следа. Даже черты лица словно заострились, становясь не такими привлекательными.

Лане захотелось срочно исчезнуть, но собственные порталы она открывать не умела, поэтому постаралась взять себя в руки и поинтересовалась:

– В чем дело, профессор?

Ответ Братта заставил ее сердце ухнуть в пятки:

– Ты не там ищешь.

* * *

Лана выжидающе смотрела на куратора, не желая неосторожным вопросом выдать себя, но он тоже не торопился продолжать.

– Вы о чем, профессор Братт? – наконец решилась уточнить она нарочито легкомысленным тоном.

– Это не предвиденье. И не наведенное сновидение.

Любопытство оказалось сильнее нее.

– А что это? Вы знаете?

– Знаю.

– Расскажете?

Он качнул головой.

– Все, что тебе нужно об этом знать, – это то, что не стоит этим заниматься.

Лана раздраженно всплеснула руками и резко выдохнула:

– Обалдеть! Помогли так помогли!

Сердито скрестив руки на груди, она продолжила едким тоном, который просто не смогла сдержать:

– Видите ли, в чем проблема, куратор? Я понятия не имею, что происходит. И если это делаю я, то я вообще не в курсе, что и как я делаю. А значит что? Я не знаю, как это прекратить. Если вы что-то знаете, то лучше расскажите мне. Или не мешайте узнать самой.

Он смерил ее оценивающим взглядом, словно мысленно прикидывал, как поступить лучше, и в итоге кивнул.

– Хорошо. Расскажу. Но не здесь. Идем.

Он поманил ее кивком головы, и после секундного колебания Лана последовала за ним.

Братт молча прошел к лестнице, не оборачиваясь и не заговаривая с Ланой, потом заставил подняться выше – на этаж, где находилось общежитие. Только это была другая часть здания, не та сторона, с которой находилась, например, комната Ланы. Еще полминуты спустя она поняла, что это общежитие для преподавателей, когда Братт открыл перед ней одну из дверей, безмолвно приглашая войти.

– Вы живете здесь? – удивилась Лана, проходя в просторную комнату.

Здесь все было устроено иначе, не так, как в студенческом общежитии. Комната, конечно, была рассчитана только на одного человека и выглядела гораздо больше. Хватало места для небольшой кухни в углу, зоны гостиной, рабочего стола и нескольких шкафов. А за высокой длинной ширмой в углу, скорее всего, притаилась кровать.