Текст книги "Эптон Синклер и его самый длинный роман «Крушение мира»"

Глава 3
Синклер и социализм

3.1. Пришествие в социализм

В 1902 г. к 24 годам жизни Э. Синклер почувствовал, что нуждается в религии, как это было в его несчастливом детстве в семье алкоголика. Он верил в святыни Епископальной церкви, а потом в свой дар поэтического призвания. Теперь ему была нужна вера, которая могла бы восстановить надежды и направить его к успеху и пользе. И он нашел социализм.

К этому времени Синклер слышал о социализме, слово было в общем применении во всей Европе. Более века оно обозначало доктрину или десятки доктрин, которые настаивали, что собственность на средства производства и обмена товарами должна принадлежать обществу в целом. Но приход Синклера в социализм был случайным, никем не запланированным. Он встретился с заметными членами социалистической партии – публицистом Леонардом Абботтом (Leonard Abbott), миллионером-издателем Гейлордом Вилшайром (Gaylord Wilshire), бывшим священником и профессором теологии Джорджем Герроном (George Herron) и другими образованными, идеалистически настроенными и зачастую богатыми людьми.

Идеи Сен-Симона и Фурье были понятны в Америке писателям и другим интеллектуалам, хотя К. Маркс и Ф. Энгельс считали социализм только первым шагом современного общественного устройства. Однако американское общество восприняло социалистическое движение как радикальное иностранное. И в самом деле, многие его лидеры говорили с акцентом, показывающим неамериканское происхождение. Но все же, партия, конечно, была в большей степени американской, чем европейской. Она тщательно обдумывала демократические действия и медленную терпеливую борьбу за свою социалистическую утопию. Ее последователи избегали революционного насилия и говорили о подъеме движения среди рабочих. Путем к успеху была эволюция.

Тем не менее, решение Синклера о приходе к социализму для американцев могло значить, что он принадлежит к маленькой, но опасной группе диссидентов, решившихся ниспровергнуть американский опыт в пользу чего-то чужого, тоталитарного и атеистического.

На самом деле, он любил Америку, был ее патриотом, верил в американскую мечту – идеалы свободы и возможностей, сформулированные «отцами-основателями».

Он писал:

«Страстно, больше, чем могут выразить слова, я люблю эту землю. Я разорву мое сердце, я пожертвую всем ради надежды, что это нужно стране Вашингтона и Линкольна. Никогда не было земли, похожей на эту и, может быть, никогда не будет снова».

Когда Синклер нападает на капитализм во время Великой депрессии (экономического кризиса 1929–1933 гг.), он делает это так:

«Я согласен, что нет большего искажения истории, чем идентификация американизма с капитализмом. Это правда, что капитализм выступает за свободу особого сорта – свободу молиться, играть и эксплуатировать. Но все это – очень старые виды свободы, и Америка не открыла их. Мы стараемся установить и защитить новый вид свободы: жить в мире, работать и радоваться плодам своего труда. Кто скажет, что эти вещи несовместимы с американским духом?»

Синклер называл себя социалистом потому, что считал, что социализм – это идеология, которая включает американский либерализм более полно и комплексно, чем мировоззрение большинства американцев, называющих себя либералами. Социализм стал для Синклера религией. Писатель описывал его как открытие, которое «дало мне ключ ко всем моим проблемам». Это было мечтой многих хорошо образованных людей среднего класса, подобных Синклеру. Социалистическая партия, к которой примкнул Синклер, состояла, главным образом, из юристов, журналистов и преподавателей. Многие священники находили социалистический посыл в Нагорной проповеди Христа. Писатели, которые обсуждали социализм в широких аудиториях, часто звучали по-христиански, что было для американцев важнее, чем для европейцев.

Когда Синклер и другие американские писатели его времени и подобные ему пришли к социализму, они не отказались от веры в религию и добродетели. Он говорил: «то, что привело меня к социализму, было более христианским, чем что-либо». Писатель потратил много времени, чтобы познакомиться с социалистической элитой, благодаря которой, кстати, он не стал марксистом. Социализм привлек Синклера объяснением, что его писательские неудачи связаны с тем, что американское общество коррумпировано конкуренцией и бизнесом не только экономически, но и интеллектуально.

Однако в США социалистическое движение не было так распространено, как в Европе, поэтому сегодня Эптон Синклер вспоминается больше как «разоблачитель» капитализма, «разгребатель» его грязи, но не как социалист.

В письме одному из друзей Синклер писал:

«Я не отрицаю, что революция может войти в эту страну насильственными мерами, но я не собираюсь настаивать на том, что это должно прийти таким путем и, я думаю, это большая практическая ошибка и большая затрата моральных сил – совершить первый акт насилия или способствовать ему. Я могу предложить ряд конституционных методов, которыми рабочие могут контролировать индустрию. Я думаю, мы можем позволить заплатить огромную цену за дальнейший рост индустриализации этой страны и все еще делать всех рабочих более обеспеченными, чем если бы мы пытались захватить власть ценой общественных беспорядков и потерь, которые окажутся в результате. Я думаю, лучше немного подождать и использовать такую свободу, которую мы получаем при пропаганде образования рабочих и формирования их в прочные союзы, тщательно обучаемые и осторожные в том, чего они хотят. Я достаточно осведомлен, чтобы мне не казалась устаревшей эта идея, какой она кажется многим нетерпеливым молодым товарищам, но это путь, который я чувствую».

Несмотря на глубокую приверженность социализму, Синклер не стал социалистическим организатором, хотя он присоединился к местному отделению партии, когда семья поселилась в Принстоне, штат Нью-Джерси, в 1903 г. Но вместо общественной работы он хотел писать романы.

Результатом было появление «Джунглей» – ужасной картины экономической эксплуатации и непреодолимой бедности рабочих в мясоперерабатывающей отрасли промышленности. Опубликованная в 1906 г., книга издавалась 67 раз в течение последующих 26 лет и была переведена на 17 языков. Хотя Синклер надеялся обратить внимание американцев на угнетенное положение рабочих при капитализме, книга оказала немедленное воздействие на принятие законодательных актов о чистых продуктах и лекарствах, а также об инспекции качества мяса.

Синклер работал над романом три месяца. «Я писал со слезами и мукой, выливая на страницах всю боль, которой была моя жизнь».

Публикация романа в 1906 г. принесла ему славу и деньги. Он получил более 30 тыс. долларов, что сегодня соответствует 755 тыс. долларов.

В серии из и романов «Крушение мира» о Ланин Бэдде – любимом герое и выразителе взглядов самого Э. Синклера – персонажи книг много думают и говорят о социализме, выступая как рупор мыслей и идей писателя. Публицистическими фрагментами о политике и экономике социализма особенно насыщены два заключительных тома «Пастырь, молви!» и «Возвращение Ланни Бэдда». Так, в томе 10 Э. Синклер пишет:

«Ланни Бэдд видел войну с 14 лет, задавая вопросы и читая, что власти говорили по тому или иному поводу. Он замечал многие качества людей, влияющие на их поведение: природную мужскую воинственность, которая приходила из животного прошлого, огромное невежество и предрассудки, принесенные из этого самого прошлого, ненависть и предубеждения, приобретенные за века и память об ошибках, которые люди совершали и из-за этого страдали.

Другим главным фактором была частная собственность на средства производства и их использование для частной выгоды. Это означало возведение жадности в наиболее мощный мотив в человеческом обществе. Выживание масс любой нации зависело от способности частных собственников этой нации найти рынки сбыта продуктов. Так, каждая нация организовывалась в инструмент жадности, поиска новых материалов и рынков, где продукты могли быть проданы с выгодой. Неудача в поисках того или другого означала безработицу и голод в доме с угрозой революции. Управляемое этими страхами, международное соперничество росло и неизбежно приводило к войне, которая облегчала давление роста популяции, безработицы и угрозы тяжелых времен. Было много работы, пока разрушения восстанавливались, а затем старые проблемы могли возникнуть снова. При системе «продукция для прибыли» мировая война к новым поколениям приходила автоматически».

Одной из основных позиций экономической программы социалистов было кооперативное движение, которое в США имеет давнюю историю. В 1929 году были созданы 2600 потребительских кооперативов. Все, кроме и, стали магазинами, из них 80 % располагались в городах с населением менее 2500 человек. Общий объем продаж составлял 260 млн. долларов.

Эптон Синклер стал одним из ведущих популяризаторов кооперативного движения в Калифорнии в ходе Великой депрессии. Он считал кооперативное движение соперником капитализма и альтернативой коммунизму и фашизму. Это движение сотрудничало с политикой Нового курса президента Ф.Д. Рузвельта. Кульминацией такого сотрудничества было создание кооперативов в Беркли, штат Калифорния, и в нескольких городах штатов Висконсин и Мэриленд.

Спустя 50 лет потребительские кооперативы в Беркли закрылись, другие уменьшили свою деятельность, кооперативы в некоторых городах штата Мэриленд выжили до сегодняшнего дня, в частности, работают так называемые кредитные союзы.

В наши дни наиболее демократичными оказались кооперативы с рабочим самоуправлением и моделью «один человек – один голос». Однако их насчитывается всего 500-1000. Вместе с тем, в мире известен пример гигантского кооператива «Мондрагон (Mondragon) в Испании, членами которого являются более 100 тысяч рабочих. Система их сотрудничества представляет собой группу из более чем 100 связанных между собой кооперативов различных видов, в 90 % которых соотношение самой большой и самой малой зарплаты составляет 4:1. В Америке в Кливленде, штат Калифорния, несколько групп работают над созданием подобных кооперативов – госпиталей и университетов (Википедия).

Размышляя о международном характере социалистических идей, Э. Синклер в этой же книге 10 своей серии вкладывает в уста одного из главных героев англичанина Эрика Помрой Нилсона следующую тираду:

«Мы верим в то, что главной движущей силой войны в эти современные дни является экономика. Война – результат конкурентной экономики и гонка за сырьем и иностранными рынками. Экономика прибыли не может продать всю свою продукцию дома потому, что не платит своим рабочим достаточно для этого. Экономика прибыли – мотив для экспансии и, таким образом, она становится мотивом для войны. После того как война выиграна, начинается неограниченное производство, пока ущерб, нанесенный войной, не компенсирован. Затем снова начинается сверхпроизводство и кризис».

И далее в этой же книге Эрик продолжает:

«Экономика «для пользы» принадлежит обществу, она есть слуга общества, она производит продукты общественного использования, и ее принципы, как и само общество, кооперативны. Экономика частных собственников, оперирующая «для прибыли», неспособна платить своим людям достаточно для того, чтобы купить ее совокупный продукт. Таким образом, она вынуждена найти иностранные рынки и является жертвой кризисов и спадов деловой активности. Это создает настоящую опасность для мира».

В томе 11 Эрик Помрой Нилсон рассказывает о своей английской лейбористской партии. Непосредственно после войны она предложила программу социализации пяти основных отраслей промышленности: угольной, электроэнергетической, транспортной, сталелитейной, а также Банка Англии.

Лейбористы обещали социализированную медицину, такую, чтобы ни один британский больной не оставался без ухода, собирались регулировать цены на продукты так, чтобы ни один человек в Британии не был голодным.

Они напечатали и распространили листовки и, благодаря всему этому, выиграли выборы. Современному читателю, однако, следует напомнить, что Синклер это писал в 1953 году. Дальнейшая судьба лейбористов оказалась не столь радужна. Во второй половине 1950-х гг. идеи социализма в значительной степени были скомпрометированы, и лейбористская партия отказалась от них.

Мыслями о социализме наполнены не только заключительные книги серии. Практически в любом томе можно найти размышления Э. Синклера на эту тему. Так, например, в томе д «Призывный слышу глас» писатель описывает поездку Ланни Бэдда и его жены в Палестину. Они увидели, что

«…молодые евреи в большинстве были социалистами, но они не были коммунистами и все, как один, предлагали предоставить Палестине самоуправление и подождать несколько лет. После этого вы не найдете евреев, голосующих против арабов, но увидите неимущих евреев и арабов, голосующих против богатых евреев и арабов».

Конечно, эти строки написаны в 1947–1948 гг. и с тех пор много воды утекло, а социалистические страсти в Израиле поутихли. Современный читатель знает, чем закончились эти надежды. И не только в Израиле.

В Книге 6 «Жатва дракона», изданной в 1945 году, Синклер – неустанный критик и последовательный противник капиталистов – писал:

«Генри Форд, автомобильный король, был известным оппонентом Нового курса Рузвельта, которого Ланни уважал и поддерживал всей душой. Ланни слышал о Форде с детства, во всем мире не было места, куда бы не дошел его автомобиль, кроме горных вершин и глубин океанов. Рожденный на ферме, Форд сбежал с нее и был захвачен мыслью сделать безлошадную повозку, настолько дешевую, что обычный человек мог бы позволить себе иметь собственную. Он вышел на сцену в правильный момент и чем больше машин он делал, тем больше он должен был делать, и до сегодняшнего дня их число составило 10 миллионов. Некоторые из самых старых еще были на дорогах и на рельсах где-нибудь в Тибете или Андах. Их называли «Фордик» (The Lizzie), а еще ласково» длинной коробкой на колесах», такой безобразной, какую человек только мог вообразить. Генри Форд говорил, что покупатель может выбрать для своего автомобиля любой цвет, какой он захочет, при условии, что он будет черным.

Генри Форд, по всей вероятности, был самым богатым человеком мира, его состояние оценивалось от одного до двух миллиардов. Он не терпел акционеров ленивцев, вытягивающих доход от его труда. Поэтому он выкупил все акции. Он был самым своевольным из людей, никто не мог возразить ему, снова и снова он увольнял добрую часть своего персонала. «Делай, что я говорю» – был его жизненный лозунг. Он запретил профсоюзы на своих заводах и боролся с ними любыми средствами, не исключая криминальных. Но Новый курс решительно сломил его волю и заставил принять профсоюзы. Такое решение казалось ему невыносимым оскорблением, которое отравило старость Генри Форда. Проблема расстройства планов профсоюзов стала для него навязчивой идеей.

Это было основой его интереса к нацистам. Они показали, что нужно делать, у них по магазинам не ходили делегаты и не выступали с трибун «красные». У них был закон и порядок, организация и массовая продукция, вещи, которыми и для которых жил Генри Форд. Так что когда друзья Германии пришли ему рассказать, как это было сделано, он выслушал с удовольствием, а когда они попросили его, он выделил им рабочие места. Как результат, его заводы были переполнены нацистами. Так же было и в городе Детройте, и в окружающих городах. Внук кайзера был у него в штате, одним из его инженеров был Фриц Кун – основатель и глава Германо-Американского общества».

3.2. История Геликон-Холла

К осени 1906 года соратники Синклера согласились купить вместе с ним за 36 тыс. долларов элегантную бывшую школу для мальчиков в штате Нью-Джерси, которая называлась Геликон-Холл (Helicon Hall). Синклер согласился выложить львиную долю денег, которые были им получены за роман «Джунгли». Купленный участок был расположен менее чем в километре от реки Гудзон в месте, удаленном от соседних крупных хозяйств. Геликон-Холл получил свое название от древнегреческого дома муз – случайное совпадение для компании современных писателей и интеллектуалов. Его территория площадью примерно 4 га, примыкающая к лесному заповеднику, позволяла вести не только изолированную, но и самодостаточную жизнь с амбаром, яблочным и персиковым садами, огородами и кукурузными участками, сыроварней и птичником. Обитатели Геликон-Холла называли себя колонистами и должны были сами обеспечивать себя пищей.

Построенное в 1894 году главное трехэтажное здание состояло из 35 однокомнатных спален и двух комнат с балконами на втором и третьем этажах. Первый этаж имел полезную площадь 740 квадратных метров, там находились бильярдные, гостиная, библиотека с читальней и столовая, а также внутренний бассейн, кегельбан и театральный зал с органом. Во внутреннем дворике размером 15x6 м размещались тропические папоротники и гигантское каучуковое дерево, как писали газеты, самое большое из найденных на севере Мексики.

В статьях, опубликованных в июне-июле 1906 года, Синклер предложил свой план совместного проживания в Геликон-Холле и коммунального ведения хозяйства всем желающим принять участие в этой утопической работе. Он объяснил, что будут построены собственные электростанция и научно оборудованная кухня, столовая, использованы последние достижения и установлено много машин для повышения эффективности труда в поле и доме.

В начале ноября 1906 года в доме поселились первые 24 человека, включая 7 детей, затем число колонистов возросло почти до 80. Синклер владел 160 акциями из 260 и верил, что этот дом станет примером нового способа жизни, вдохновленной социалистическими утопиями 19 века. Он надеялся, что этот дом позволит его жене общаться с другими людьми, которые могли также присматривать за его четырехлетним сыном. Он хотел создать коммуну, где приготовление пищи и уход за детьми выполнялся теми, кто для этого лучше подходил, а какие-либо творческие занятия – теми, кто этого желал.

Синклер провел несколько собраний, где объяснил свой замысел и ответил на вопросы, что позволило участникам организоваться. Хотя Синклер был открытым социалистом, он настаивал, что сама по себе коммуна не должна быть социалистическим экспериментом. Люди почти всех политических пристрастий приглашались купить акции проекта. Члены коммуны должны быть писателями, художниками, учеными или интеллектуалами любого творческого типа. Однако устанавливался недвусмысленный запрет для черных людей.

Колонисты работали, дебатировали и ели вместе, но трудности возникли с самого начала. Газеты Нью-Йорка осмеивали эксперименты Синклера за культ секса, якобы существующий в коммуне, или, по крайней мере, за сексуальные нравы, которые казались им вызывающими. Однако члены коммуны опровергали эти слухи. Один из них в своих воспоминаниях писал: «Репортеры газет и журналов всегда вели разведку, иногда маскируясь, выискивая забавы или детали, которые могли дискредитировать эксперимент». Шел прилив «желтых» журналистов, и колонисты с их необычным поведением стали темой для историй преувеличенных или вымышленных. Даже «Нью-Йорк Таймс» опустилась на этот уровень с заголовками типа «Геликон-Холл пристрастился к коротким штанам». В статье описывалось, как женщины носят эту либеральную одежду, расхаживая в главном здании. Статья намекала, что супружеская любовь не всегда была правилом в Геликон-Холле. Радикализм в общественном сознании связывался со «свободной любовью». Таким образом, с готовностью предполагалось, что здесь отвергали законный брак и, в основном, недомолвками делались предположения, что дом колонии превращен в «любовное гнездышко» богемы. В конце концов, Синклер инициировал и выиграл опровержение у газеты города Вестчестера, штат Нью-Йорк, репортер которой описал выдуманный полицейский рейд на Геликон-Холл, якобы проведенный для того, чтобы остановить практикуемое здесь «неприличие»..

Общая идеология коммуны состояла в том, что ее члены должны были иметь свободу высказываться, следовать своим творческим амбициям, участвовать в открытых дискуссиях. У Синклера росла тенденция выносить свои семейные трудности на широкую аудиторию. Он считал, что Геликон-Холл научит людей добиваться социальной справедливости. Он часто думал, что одно собрание может быстро решить проблему и даст ему возможность вернуться к писательству.

Синклер был мечтателем, который не мог соотносить большую идею с реальностью повседневных забот и деталей. Основатели общины платили слишком большой налог на собственность, что повышало цены на жилье и продукты. Тяжелой проблемой было найти хорошего слесаря-водопроводчика, и Синклер был вынужден заниматься системой сам, хотя никогда не знал инженерного дела. Постоянным источником конфликтов в коммуне была пища. По проекту все обитатели Геликон-Холла должны были питаться одной кухней. Но отдельным диетчикам была нужна особая еда, и это создавало дополнительную проблему. Другой была учеба и воспитание детей. Синклер надеялся поручить такие дела наемным профессионалам. Однако это не было полностью реализовано. Коммуна не могла позволить себе оплачивать индивидуальные запросы своих членов. Более того, не было уверенности, что необходимые специалисты вообще существуют.

И вдруг 16 марта 1907 года в 3 часа утра Синклер проснулся от треска пламени и запаха дыма. Он бросился предупредить других, но оказался последним, кто выскочил из дома. Никто не прибежал его разбудить. Раздетые колонисты, которые выбежали в снег и холод, наблюдали, как дом сгорает до основания. Погиб один человек, плотник, спящий пьяным сном в своей комнате на 3-ем этаже.

На следующий день после пожара Синклер намекнул прессе, что определенный интерес в этом деле имели стальные или мясные магнаты. Синклер сказал газете «Нью-Йорк Таймс», что он не хочет делать никаких необоснованных обвинений, но накануне он упомянул, что работает над рассказами о стальных королях, и теперь все документы, относящиеся к делу, уничтожены огнем.

Несколько членов коммуны слышали взрывы перед пожарами. Действительно, тремя неделями раньше колонисты нашли динамит в подвале здания, чего никто не мог объяснить. Против Синклера не было выдвинуто никаких обвинений, а каждому члену коммуны вернули деньги, вложенные в проект. Синклер был единственным, кому не были полностью выплачены страховые суммы – они пошли другим колонистам. Однако его дух не был сломлен, по крайней мере, не сейчас. Но других попыток построить утопию он не предпринимал.