Текст книги "Красная монархия. Династия Кимов в Северной Корее"

Задачи отдела были сформулированы так: поддержание тесных контактов с братскими партиями, изучение экономических и социально-политических процессов в соцстранах, разработка планов всестороннего сотрудничества, контроль всех советских ведомств и организаций «в их сношениях со странами народной демократии» и наблюдение за политической работой с приезжающими в Советский Союз гражданами этих стран.

Руководил Отделом с 1957 года Юрий Владимирович Андропов, будущий председатель комитета госбезопасности.

В отличие от других отделов ЦК здесь работали не инструкторы и не инспекторы, а референты и младшие референты (все со знанием иностранного языка).

Аппарат андроповского отдела делился на семь секторов:

• сектор Польши и Чехословакии (9 сотрудников);

• сектор Германской Демократической Республики (4 сотрудника);

• сектор Румынии и Венгрии (8 сотрудников);

• сектор Болгарии, Албании и Югославии (10 сотрудников);

• сектор Китая (6 сотрудников);

• сектор Северного Вьетнама, Северной Кореи и Монголии (7 сотрудников);

• сектор приема и обслуживания зарубежных партийных и общественных организаций (сектор занимался не только приемом и отправкой делегаций, но и учебой иностранцев).

Кроме того, на правах сектора работала редакция служебных материалов о положении в социалистических странах (4 сотрудника).

Хозяйство Андропову досталось беспокойное. Труднее всего было, конечно, с китайцами. Но и Северная Корея была исключительно трудным клиентом.

5 ноября 1962 года на президиуме ЦК Хрущев держал большую речь. Заговорил среди прочего о том, что надо следить за появлением новой техники за границей, вовремя ее приобретать и быстро осваивать. «Мы много закупаем техники за границей, к которой утрачен интерес, и она лежит без употребления, – негодовал первый секретарь ЦК и председатель Совета министров. – А самое главное – надо подумать над тем, не стоит ли нам создать такой партийный аппарат, который бы занимался этими вопросами и помогал Новикову». Владимир Николаевич Новиков только что был назначен председателем правительственной комиссии, которая занималась Советом экономической взаимопомощи (СЭВ) и внешнеэкономическим сотрудничеством. «Мне рассказывал Андропов, – продолжал Хрущев, – что часто звонят к нему и просят обменяться мнениями. Андропов в этом деле не понимает ни уха ни рыла, это не его область. Сейчас у нас развиваются экономические связи между социалистическими странами, и они будут еще глубже развиваться. А кто будет этим заниматься? Здесь должен быть новый человек, т. к. Андропов не сможет возглавить это дело, ему будет трудно, это не его область».

Едва ли Юрию Владимировичу приятно было это слышать, но он покорно проглотил недипломатичную речь хозяина. Хрущев считал, что Андропов в экономических делах не разбирается, и не стеснялся в выражениях. Пожелание руководителя партии было быстро реализовано. Постановлением президиума ЦК от 20 декабря 1962 года образовали новый отдел ЦК по экономическому сотрудничеству с социалистическими странами.

Отдел был маленький – всего шестнадцать человек. Его даже не стали делить на сектора. Вместо этого ввели четыре должности ответственных консультантов – по общим экономическим вопросам; по вопросам металлургической, топливной промышленности и машиностроения; по вопросам сельского хозяйства, легкой и пищевой промышленности; по вопросам строительства и транспорта. Через новый отдел проходили документы Совета экономической взаимопомощи, Международного банка экономического сотрудничества стран-членов СЭВ, справки советских министерств и ведомств о сотрудничестве с партнерами из соцстран и записи бесед советских дипломатов в этих странах, касающиеся внешнеторговых вопросов.

Отдел просуществовал недолго. После того как убрали Хрущева, в аппарате ЦК прошла реорганизация – избавлялись от структур, им предложенных. 12 мая 1965 года к облегчению Андропова убрали конкурентов – решением президиума ЦК отдел по экономическому сотрудничеству с социалистическими странами упразднили.

Зато у Андропова в отделе появился сектор внешней торговли и экономических связей с социалистическими странами (7 сотрудников). Юрий Владимирович поставил вопрос о создании еще одной группы консультантов – по экономическим вопросам. Решением секретариата ЦК от 27 июня 1967 года была создана такая группа из трех человек, возглавил ее будущий академик Олег Тимофеевич Богомолов. Со временем он станет директором Института экономики мировой социалистической системы.

После ухода Хрущева северные корейцы приложили усилия к тому, чтобы улучшить отношения с Москвой. Советская политика им по-прежнему не нравилась, но они хотели помириться. КНДР начала опять получать советское оружие. К концу 1960-х Пекин и Москва свыклись с особой ролью Северной Кореи и стали принимать ее как данность.

Однако у Брежнева явно не было желания установить личные контакты с Ким Ир Сеном. Леонид Ильич, еще будучи кандидатом в члены президиума и секретарем ЦК, возглавлял делегацию КПСС на третьем съезде Трудовой партии Кореи в апреле 1956 года. В аэропорту делегацию встречал сам Ким Ир Сен. Брежнев выступил на съезде, но поездка не оставила у него приятных воспоминаний. В дальнейшем он наотрез отказывался ездить в Пхеньян.

Его помощник по международным делам Андрей Михайлович Александров-Агентов вспоминал: «Не могу сказать, чтобы Брежнев много занимался вопросами отношений с Северной Кореей. Общего с этой страной у нас было мало – и политически, и даже экономически. По существу КНДР играла для Советского Союза роль чисто стратегического фактора в ходе „холодной“ (и даже частично „горячей“) войны с США и соперничества с Китаем. Отсюда – огромные военные поставки Пхеньяну и в общем односторонне (для КНДР) выгодная торговля…»

Когда Андропов перешел в КГБ, корейские дела достались его преемнику на Старой площади Константину Викторовичу Русакову. По специальности он был инженером, строил мясокомбинаты, работал в министерстве рыбной промышленности, даже недолго занимал кресло министра. Три года он был советником посольства в Польше, а теперь его направили в андроповский отдел заведовать сектором. В 1962 году Русакова назначили послом в Монголии, в октябре 1964 года – вернули в Москву и сделали заместителем Андропова в отделе ЦК. А в 1972 году Брежнев взял его к себе помощником.

А Северной Корее, как и всеми соцстранами, стал ведать самый молодой секретарь ЦК Константин Федорович Катушев, недавний первый секретарь Горьковского обкома.[10]10
  Обком – областной комитет.


[Закрыть] Он понравился Брежневу молодостью и энергией. Выступил на пленуме ЦК с речью, которую желал слышать Леонид Ильич, и через несколько месяцев был переведен в Москву. Но отношениями с социалистическими странами он ведал недолго. По словам его сотрудников, Катушев поломал себе карьеру привычкой говорить смелее, чем ему полагалось по рангу. В марте 1977 года на политбюро неожиданно для всех Брежнев предложил назначить Катушева заместителем председателя правительства и постоянным представителем в Совете экономической взаимопомощи. Это большое понижение… «Разумный, молодой, активный, – писал о нем Анатолий Сергеевич Черняев, работавший в соседнем отделе ЦК. – Хорошие контакты у него установились с лидерами братских стран… Все дело в том, что генеральный очень любит Русакова и хочет его вознаградить». И отдел вновь возглавил многоопытный и умелый аппаратный работник Русаков, на сей раз уже в ранге секретаря ЦК.

Отношения Москвы с Пхеньяном были внешне корректными, но по сути весьма прохладными. В Москве Ким Ир Сена не жаловали. Он был из тех руководителей соцстран, которые, как выражался секретарь ЦК и член политбюро Андрей Павлович Кириленко, «только и знают, что цыганят у нас нефть, металл, валюту, а как нам от них что-нибудь надо, клещами не выдавишь». Северной Кореей ведал заместитель заведующего отделом Михаил Николаевич Смирновский, призванный из министерства иностранных дел.

Ким вызывал в Кремле в лучшем случае ироническое отношение. А идеологические чиновники вообще считали, что он компрометирует социализм. Поэтому Брежнев и приглашать Кима к себе не стал, и сам в Пхеньян не поехал. А встречу в мае 1966 года провел на борту ракетного крейсера «Варяг», входившего в состав Тихоокеанского военного флота.

7 мая 1980 года в Белграде, куда Брежнев приезжал на похороны югославского лидера Иосипа Броз Тито, ему не удалось избежать встречи с Ким Ир Сеном. Но беседа была короткой и формальной. Тем не менее личные просьбы Кима исполнялись. Его дочь училась в Советском Союзе.

Еще 23 февраля 1970 года заместитель министра высшего и среднего образования СССР Николай Николаевич Софинский, отвечавший за международные контакты, докладывал в ЦК о просьбе северокорейского временного поверенного в делах:

«Тов. Кан Чер Гын заявил, что вопрос, который он ставит, согласован с ЦК КПСС и он пришел уточнить рабочие детали. Тов. Кан Чер Гын высказал удовлетворение тем, что Ким Ген Хи, дочь тов. Ким Ир Сена, и ее подруга Ли Ген За изучают русский язык.

По словам тов. Кан Чер Гына, Ким Ген Хи и Ли Ген За предполагают в течение двух лет изучать в Советском Союзе русский язык.

В ходе беседы тов. Кан Чер Гын высказал следующие просьбы:

– разрешить Ким Ген Хи и Ли Ген За заниматься отдельно, прикрепив к ним с этой целью преподавателя русского языка;

– организовать занятия по индивидуальному плану из расчета пяти часов в день;

– выделить для этих занятий аудиторию в здании Московского государственного университета (проспект К. Маркса)…

Тов. Кан Чер Гын сообщил, что все вопросы, связанные с материальным обеспечением и организацией быта Ким Ген Хи и Ли Ген За будут решаться корейской стороной. Тов. Кан Чер Гын попросил в двухдневный срок назвать Посольству фамилии преподавателей и номер аудитории, в которой будут проходить занятия».

После подписания в 1961 году базового межгосударственного договора, когда Советский Союз обязался, в частности, оказать КНДР военную помощь в случае нападения, Ким не видел Москвы двадцать три года. Он приехал только в мае 1984 года по приглашению Константина Устиновича Черненко, ставшего после смерти Андропова генеральным секретарем.

Ким умел производить впечатление. Это было одно из главных его достоинств. Он знал, как разговаривать с людьми и как добиваться их расположения. Он блистательно играл роль скромного и доброжелательного человека. Раболепствующая свита, конечно, бездарно перебарщивала.

Генерал Докучаев: «Первое впечатление – вышел пожилой человек, очень симпатичный, дружелюбный, обнял, расцеловал. Прекрасный человек. Ким попросил усилить охрану, а она и так была очень сильной – мы мобилизовали все подразделения министерства внутренних дел и воинские части по маршруту движения его поезда. Местные корейцы устраивали фантастические встречи Киму. Такого восторга я не видел. С ним всегда рядом были летописцы – все его слова заносились на бумагу. Для истории. Поэтому он был немногословен, обдумывал свои слова, вдумчивый человек. Он стеснялся большой опухоли на своей шее и скрывал ее от телевидения. По пути Ким обыкновенно приглашал к себе обедать первого секретаря обкома, председателя облисполкома, начальников управлений госбезопасности и внутренних дел. Ким расспрашивал гостей об экономической ситуации, о возможности регионального сотрудничества. Тут же раздавал задания, кому что делать. Вместе с ним были молодые партработники. В Москве он всех рассовал по ведомствам, поехал дальше в Восточную Европу, а на обратном пути забрал. Сам Ким занимал восемь вагонов из четырнадцати: кабинет, спальня, вагон для физических упражнений, столовая, салон для пресс-конференций. Столовая в корейском стиле, только корейские блюда. Мы думали, давали нам собачье мясо или нет. Решили, что давали, но хорошо приготовленное. Ким умеренно пил спиртное. Любил овощные блюда, не отказывался от коньячка, водочки. Любил арбузы. Нам подавали арбузы без косточек – Ким сказал: это единственное, что мы взяли у японцев…»

В Москве в отведенной корейскому вождю резиденции служба безопасности Кима потребовала сменить всю сантехнику на новую, которую корейцы привезли с собой. Оказалось, что ручки на кранах и все остальное подогнано под руку и другие органы Кима. В его аппарате был отдел тапочек, отдел питания и так далее…

Инициатором его приезда был министр обороны маршал Дмитрий Федорович Устинов: для него Северная Корея была полезным союзником в глобальном противостоянии Соединенным Штатам. А Черненко министра поддержал. Они дружили, и после смерти Андропова именно Дмитрий Федорович высказался за избрание Черненко на роль генерального секретаря.

Константина Устиновича ошибочно принимали просто за помощника Брежнева, не подозревая о той особой роли, которую он играл в системе власти. Черненко и не стремился выставлять себя на первый план, избегал публичности. Выступать не любил и не умел. Все считали, что он должен оставаться в тени. Он не возражал, в тени так в тени. Его сила была в другом. Черненко появлялся в кабинете Брежнева каждый день, и не один раз. Он сам приносил Леониду Ильичу все важнейшие документы, поступавшие в высшие эшелоны Центрального комитета, сопровождая их своими комментариями и рекомендациями. Причем делал он это с большим искусством, умел доложить дело так, чтобы оно не вызывало раздражения, сглаживал острые углы, что особенно нравилось Леониду Ильичу.

В последние годы жизни Брежнева роль Черненко невероятно возросла. Леонид Ильич не в состоянии был разобраться в том, что он подписывал. Именно Черненко следил за тем, чтобы обезопасить шефа от ошибок и глупостей. Брежнев подписывал только то, что приносил Черненко. Константин Устинович стал тенью Брежнева. Он информировал Леонида Ильича о происходящем в мире. Он готовил и приносил Брежневу проекты всех решений, которые должно было принять политбюро, в том числе по кадрам. Поначалу Константин Устинович осмеливался только давать советы, а в последние годы фактически часто принимал решения за Брежнева.

Черненко стал вторым человеком при Андропове, а с момента последней болезни Андропова именно в руках Константина Устиновича оказались рычаги управления страной. Он заменил Андропова, он работал с аппаратом. Партийный аппарат ориентировался только на второго секретаря. Приход к власти Черненко после смерти Юрия Владимировича был так же предрешен, как и утверждение самого Андропова генсеком после смерти Брежнева.

Константин Устинович вовсе не был ястребом, но очень прислушивался к министру обороны Устинову, поэтому и принял Ким Ир Сена, и согласился удовлетворить его просьбы, весьма обременительные для слабнущей советской экономики.

Черненко похвалил Кима за антиамериканизм. Ким получил новые кредиты, старые ему списали. Ему также обещали новые истребители и ракеты. В ответ Ким сделал приятное маршалу Устинову – разрешил советской авиации летать во Вьетнам через воздушное пространство Северной Кореи, а советским боевым кораблям – заходить для заправки топливом и ремонта в порт Вонсан.

М. С. Капица: «После Брежнева Ким бросился компенсировать утерянное за годы прохладных отношений. Он добивался согласия на строительство у них атомной электростанции – из запланированных ранее двух. Наши не хотели – миллиард долларов надо было вложить, но Ким своего добился».

Ким Ир Сен умел быть благодарным. «После приезда Кима в 1984 году, – вспоминал Капица, – я к Новому году получал ящик груш и яблок и огромный арбуз без косточек. Он пригласил к себе. Поехали мы в КНДР на охоту, постреляли козлов и фазанов».

Ким любил охоту, стрелял кабанов, фазанов и оленей, не выходя из специального переоборудованного для охотничьих забав «мерседеса». Развлечениями вождя занималась его охрана. Утверждают, что личная охрана Ким Ир Сена насчитывала 50 тысяч человек и имела в своем распоряжении бронетанковую технику и ракетные установки. Управление охраны ведало и добычей золота, экспорт которого позволял удовлетворять потребности великого вождя и его семьи.

Генерал Докучаев: «Служба безопасности КНДР – это целое министерство. Туда отбирают детей тех, кто погиб во имя народной Кореи. Я помню: были сообщения о покушении на Ким Ир Сена. Сразу сказал: это ложь, и оказался прав. Служба безопасности КНДР не уступает ни американской, ни немецкой. У них лучшая техника. Эти люди готовы пожертвовать жизнью во имя охраняемого».

Мания секретности распространялась буквально на все. Вот как Александр Семенович Капто, последний посол Советского Союза в КНДР (бывший секретарь ЦК компартии Украины и руководитель идеологического отдела ЦК КПСС), описывает свои беседы с великим вождем:

«Все встречи с Ким Ир Сеном состоялись не в Пхеньяне, а далеко от столицы, на берегу Японского моря, которое корейцы подчеркнуто называют Восточным. Переданное через протокольный отдел МИДа[11]11
  МИД – министерство иностранных дел.


[Закрыть] устное приглашение о встрече, как правило, не содержало крайне необходимой информации о месте и времени этого события.

Меня вместе с супругой корейские мидовцы вечером сопровождали в спецвагон и сообщали единственное: поезд прибудет к месту пребывания на следующий день ориентировочно в шесть часов утра. К какому „месту пребывания“? На какой срок? Какова программа пребывания? На эти вопросы нам никто не мог ответить. В таких случаях я не имел возможности, как и полагалось, сказать остающемуся „на хозяйстве“ в нашем посольстве советнику-посланнику, куда я еду и на какой срок.

Встречали нас, как я полагаю, сотрудники службы безопасности. Они опять-таки ничего не говорили насчет нашей программы, а подчеркнуто вежливо предлагали сесть в „мерседесы“ и следовать за машиной сопровождения. Примерно через час двадцать мы оказывались в живописном месте на берегу моря и поселялись в двухэтажном особняке. И только здесь мы получали самую первичную информацию: встреча с вождем Ким Ир Сеном состоится в одиннадцать часов в его резиденции, расположенной в красивейшем заливе, минутах в десяти езды машиной.

Встречал он нас приветливо при входе в резиденцию в большом зале, покрытом богатейшими коврами. Обязательно фотографировались. Потом, обменявшись приветствиями, шли в комнату официальных переговоров. После беседы – в комнату приемов на товарищеский обед. Завершив встречу, мы, как правило, откликались на приглашение остаться на какое-то время на берегу моря и насладиться морскими купаниями.

Работники же нашего посольства, раскрыв на следующий день свежие газеты, с удивлением узнавали, что вождь встретился с советским послом».

В 1986 году Ким опять приехал в Москву и встретился с новым руководителем страны Михаилом Сергеевичем Горбачевым, который пообещал ему новые истребители и ракеты. В Советском Союзе вовсю шла перестройка, а военная техника продолжала поступать в Северную Корею.

В детстве его звали Юрой

Ким Ир Сен избавился от всех, кто мог хотя бы чуть-чуть сомневаться в его величии. Тем не менее на каждом съезде он продолжал радикально обновлять состав ЦК, чтобы никто не успел закрепиться. Он заменял ветеранов молодыми людьми и выдвигал своих родственников – самую надежную свою опору.

Его младший брат занял четвертое по значению место в политбюро. Жена стала председателем Демократического союза женщин. Сын был объявлен наследником великого вождя.

Полковник внешней разведки Александр Викторович Киселев несколько лет работал в Пхеньяне в роли советника посольства. Я не раскрываю секрета. Сам Александр Викторович в своей книге пишет: «Служебные дороги привели меня в забытую богом и покинутую здравым смыслом небольшую, но амбициозную страну, именуемую КНДР, или проще Северной Кореей. В роли представителя КГБ и МВД пришлось отбывать там долгие пять лет». И это после интересной работы в центральном аппарате разведки… Полковник Киселев рассказывал мне после возвращения: «Я имел отношение к анализу расстановки сил в политической элите. Тридцать шесть должностей в руководящем звене, то есть все ключевые позиции занимали выходцы из клана Кима».

В Пхеньяне для поддержания физического здоровья Ким Ир Сена создали целый медицинский научно-исследовательский институт с неограниченным бюджетом. Его личные врачи ездили на Кавказ, изучали жизнь долгожителей. Иностранные вина и деликатесы закупались через КГБ после проверки в советских лабораториях.

Но Ким понимал, что ни врачи, ни опыт кавказских долгожителей не сделают его бессмертным. Он видел, что произошло с именем Сталина после его смерти. Он видел, как трудно было престарелому Мао выбрать себе наследника. Он видел печальную судьбу других социалистических вождей: после смерти их статуи свергаются, собрания сочинений сжигаются, а имена вычеркиваются из истории.

Ким Ир Сен не был религиозным человеком. Не думал о своей загробной жизни. Но он хотел, чтобы его имя сохранилось в истории Кореи и чтобы его наследники не разрушили то, что он сделал. Это заставило Кима всерьез задуматься над тем, кого оставить своим наследником.

Он попытался перехитрить историю. Он придумал идею «незаконченной революции». Раз революция, начатая Кимом, не завершена, то ее должен продолжить тот, кто является продолжателем его дела. Кто же еще может быть наследником Ким Ир Сена, как не его сын Ким Чен Ир, которому передались многие выдающиеся черты его отца?

Двадцать лет он готовил передачу власти сыну, хотя не добился в этом понимания и поддержки даже у своего единственного союзника – Китая. Но он полагал, что если подготовить народ заранее, то люди свыкнутся с мыслью о том, что именно сын великого вождя и должен стать новым лидером страны. Тем более что это было продолжением семейной традиции. Ким столько лет убеждал людей, что его дед и его отец были революционерами…

С конца 1975 года в оборот вошло новое понятие – «ядро партии». Имелся в виду младший Ким. На партийных собраниях стали говорить: «Великий вождь и ядро партии». 16 февраля 1976 года в день рождения Кима-младшего в Пхеньяне был впервые устроен грандиозный праздник молодежи. С тех пор дни рождения младшего Кима отмечаются как национальные праздники. В этот день проводят собрания, ударникам вручают подарки. С 1994 года страна начала отмечать как праздник день, когда Ким Чен Ир стал работать в ЦК – это событие произошло 19 июня 1964 года.

В обиход вошло выражение «любимый руководитель товарищ Ким Чен Ир». Корреспондент ТАСС в закрытом письме из Пхеньяна в 1980 году сообщал в Москву о том, что заканчивается процесс закрепления на руководящих постах Ким Чен Ира. На демонстрации по случаю 30-летия КНДР в сентябре 1978 года сын великого вождя впервые появился на трибуне. Уже в роли члена политбюро и секретаря ЦК он развернул движение «за сбор подарков преданности навстречу VI съезду ТПК», организовал движение «молодежных ударных отрядов скоростного боя», строящих различные объекты с опережением графика.

Внезапно вспомнили о покойной первой жене Ким Ир Сена – матери Ким Чен Ира. В ее честь в родном городе появился музей, и новая жена Ким Ир Сена стала говорить о своей предшественнице как о замечательной революционерке.

В 1970-е годы активность Ким Ир Сена заметно снизилась. Он старел. Один за другим уходили из жизни его преданные сторонники – те немногие, кто сохранил его доверие до самой смерти. Ким стал меньше участвовать в публичных мероприятиях, реже встречаться с людьми. Все чаще его подменял сын.

В сентябре 1982 года Ким Ир Сен съездил в Пекин, чтобы окончательно восстановить разрушенные связи со страной, от которой очень зависел. В мае-июне 1984 года он совершил на поезде большую поездку по Советскому Союзу и Восточной Европе. Его сопровождали больше 250 человек. После возвращения из поездки Ким сменил свой гардероб – отказался от кителя военного образца, который носил с 1948 года, и перешел на обычные костюмы. С удовольствием носил галстуки и западного стиля элегантное пальто.

От его поездки выиграли и сограждане. В жизни северных корейцев наступили некоторые перемены к лучшему. Одежда стала менее серой, хотя экономическое положение всегда было отчаянным. Продовольствия не хватало, часто нечем было отоваривать карточки. Поэтому в Пхеньяне придумывали разные лозунги, например: «Один день в месяц без еды», «Есть не больше двух раз в день».

В сентябре 1985 года Северная и Южная Корея обменялись делегациями – по 151 человеку в каждой. Это были разделенные семьи: люди впервые за столько лет смогли повидать своих родственников.

Новые руководители экономики Северной Кореи поехали в Китай. Они смотрели, что делается в свободных экономических зонах, еще в 1970-е годы прикидывали, могут ли повторить у себя нечто подобное. 8 сентября 1984 года в Пхеньяне приняли закон о совместных предприятиях. Закон был очень великодушен по отношению к иностранным инвесторам, но они не спешили в КНДР, потому что закон так и остался на бумаге. На самом деле Ким ничего не хотел менять…

Ким Чен Ир стал верховным главнокомандующим в декабре 1991 года, маршалом – в марте следующего года, хотя он ни дня не служил в армии. В 1993-м к нему перешла должность председателя национального совета обороны. Отец сажал сына рядом с собой на всех важнейших совещаниях и встречах. Ким Чен Иру непросто было освоить роль первого человека в стране, хотя он во всем старался подражать отцу.

М. С. Капица: «Я был первым, кто из иностранцев встретился с Ким Чен Иром. В 1984 году я возглавил делегацию по определению границы. Я спросил Ким Ир Сена: как вы все успеваете – такая большая работа, а вы еще занимаетесь и теорией. Ким ответил: я и занимаюсь в основном теоретическими вопросами, стратегией. А мне помогает Ким Чен Ир. Практическая работа на нем. Потом и он нас принял. Среднего роста, ниже отца, сумрачный, но в разговоре сумрачность прошла. Он пригласил на наш ужин женский оркестр – красивые девушки… Одна из причин, почему у нас не любили Ким Ир Сена, была та, что он сделал сына наследником. Я много раз предлагал пригласить Ким Чен Ира, но Суслов начинал визжать тонким голосом».

Член политбюро и секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов был при Брежневе главным хранителем партийных догм. Передача власти от отца к сыну в число этих догм не входила. А значение Северной Кореи было не настолько велико, чтобы закрывать глаза на восстановление монархии в социалистическом государстве.

Китайские политики конфиденциально поделились с российскими дипломатами свежей новостью: в Пхеньяне завершился процесс передачи власти. Всеми делами в Северной Корее управляет сын великого вождя – Ким Чен Ир. Отец без церемонии коронации передал власть сыну, чтобы дать время стране, армии, партийному и государственному аппарату привыкнуть подчиняться Ким Чен Иру, пока за его спиной еще живой великий вождь, а не воспоминания о нем.

В июне 1994 года, незадолго до смерти, Ким Ир Сен вел переговоры относительно ядерных дел с бывшим американским президентом Джимми Картером.

Джеймс Эрл «Джимми» Картер родился в деревянном доме на маленьком железнодорожном полустанке. Комната, в которой спал будущий президент, не отапливалась. Картеры разводили кур, цесарок, уток и гусей. Отец был фермером, мать – медсестрой. В детстве Джимми несколько раз пороли и вообще держали в ежовых рукавицах.

Летом Джимми Картер ходил босиком, а рубаху надевал только когда шел в церковь. Он таскал воду для поливки поля, окучивал сладкий картофель, ухаживал за бахчой, где росли арбузы, таскал дрова для плиты, подметал двор, задавал корм свиньям, стриг овец, доил коров, ощипывал гусей. Помогал отцу торговать в лавке сахаром, солью, мукой, кофе, табаком, мылом, касторовым маслом и керосином.

Образование Картер получил в военно-морской академии в Аннаполисе. Он плавал на подводных лодках, но после смерти отца ему пришлось демобилизоваться, чтобы помочь семье. Он выращивал арахис на своей ферме, преуспел в бизнесе и решил заняться политикой. Его первым политическим жестом был отказ вступить в союз белых граждан, противников равенства черных и белых. Он дважды баллотировался на пост губернатора штата Джорджия и во второй раз, на выборах 1970 года, одержал убедительную победу.

В 1976 году американцы решили, что губернатор Джорджии – самый подходящий человек для того, чтобы стать президентом страны: честный, простой, религиозный, не столичная штучка и не юрист. Картер вел себя подчеркнуто скромно, желая покончить с роскошью имперского президентства Никсона. Он сам носил свой портфель, отправил дочь в муниципальную школу, продал президентскую яхту, сократил количество автомобилей в гараже Белого дома и срезал своим сотрудникам зарплаты на 10 %.

В 12 лет будущий президент Картер, прочитав «Войну и мир» Толстого, увидел в романе подтверждение собственной убежденности в том, что историю делают не вожди, а простые люди. Картер свято верил в свою правоту и серьезно относился к своим обязанностям. Как очень совестливый и религиозный человек, Картер считал, что все правительства в мире обязаны соблюдать права человека. Для него это был вопрос принципа.

Он счел своим долгом поехать в Северную Корею, чтобы попытаться убедить Ким Ир Сена не заводить ядерное оружие. Ким сказал Картеру, что хотел бы руководить страной еще лет десять. Ким собирался жить если не вечно, то долго. Но в ночь на 8 июля он ушел в мир иной.

На троне его сменил сын. Одновременно с Ким Чен Иром на некоторые важнейшие посты пришли сыновья партизан, приближенных Ким Ир Сена.

Американцы говорили, что Ким Ир Сен для них загадка, что они не в состоянии понять его логику, поэтому политики в Вашингтоне были склонны избегать сделки с Северной Кореей. Вообще-то у американцев было достаточно времени, чтобы разгадать загадку Кима, который находился у власти почти полвека. Может быть, в Вашингтоне надеялись, что с младшим Кимом легче будет иметь дело?

Ким Чен Ир, которого при рождении назвали по-русски – Юрой Ирсеновичем Кимом, появился на свет в ночь с 15 на 16 февраля 1942 года в маленькой сибирской деревушке неподалеку от Хабаровска, где была расположена 88-я стрелковая бригада, в которой служил его отец. Когда Ким Чен Ир уже в роли хозяина Северной Кореи приезжал в Россию, ему хотели сделать приятное – свозить в село Вятское, где сохранился дом, в котором когда-то жил его отец. Ким Чен Ир от поездки отказался и просил журналистам о Вятском не рассказывать.

Юру Кима привезли в Корею в 1945 году, когда туда вошли советские войска. Но северным корейцам об этом ничего не известно. Их заставляют учить в школе и на политзанятиях, что Ким Чен Ир родился в партизанском лагере.

В 1987 году на священной для всех корейцев горе Пэкту был даже построен монумент, изображавший партизанским дом, в котором будто бы появился на свет Ким Чен Ир. Вскоре здесь вырос целый музей под открытым небом. По партийной путевке молодые северные корейцы в конце 1980-х бросились искать места партизанской славы отряда Ким Чен Ира. Они умудрились найти больше двухсот стоянок партизанского отряда, которого не существовало…