Текст книги "Занимательная этика"

Добросердечие. Речь Алеши Карамазова о доброте и любви человеческой

Между тем все тихонько брели по тропинке, и вдруг Смуров воскликнул:

– Вот Илюшин камень, под которым его хотели похоронить!

Все молча остановились у большого камня. Алеша посмотрел, и целая картина того, что Снегирев рассказывал тогда об Илюшечке, как тот, плача и обнимая отца, восклицал: «Папочка, папочка, как он унизил тебя!» – разом представилась его воспоминанию. Что-то как бы сотряслось в его душе. Он с серьезным и важным видом обвел глазами все эти милые светлые лица школьников, Илюшиных товарищей, и вдруг сказал им:

– Господа, мне хотелось бы вам сказать здесь, на этом самом месте, одно слово.

Мальчики обступили его и тотчас устремили на него пристальные ожидающие взгляды.

– Господа, мы скоро расстанемся. Я теперь пока несколько времени с двумя братьями (…) Но скоро я здешний город покину, может быть очень на долго. Вот мы и расстанемся, господа. Согласимся же здесь, у Илюшина камушка, что не будем никогда забывать – во-первых Илюшечку, а во-вторых, друг о друге.

И что бы там ни случилось с нами потом в жизни, хотя бы мы и двадцать лет потом не встречались, – всё-таки будем помнить о том, как мы хоронили бедного мальчика, в которого прежде бросали камни, помните, там у мостика-то? – а потом так все его полюбили. Он был славный мальчик, добрый и храбрый мальчик, чувствовал честь и горькую обиду отцовскую, за которую и восстал. Итак, во-первых, будем помнить его, господа, во всю нашу жизнь. И хотя бы мы были заняты самыми важными делами, достигли почестей или впали бы в какое великое несчастье, – всё равно не забывайте никогда, как нам было раз здесь хорошо, всем сообща, соединенным таким хорошим и добрым чувством, которое и нас сделало на это время любви нашей к бедному мальчику может быть лучшими, чем мы есть в самом деле. Голубчики мои, – дайте я вас так назову – голубчиками, потому что вы все очень похожи на них, на этих хорошеньких сизых птичек, теперь, в эту минуту, как я смотрю на ваши добрые, милые лица, – милые мои деточки, может быть, вы не поймете, что я вам скажу, потому что я говорю часто очень непонятно, но вы всё-таки запомните и потом когда-нибудь согласитесь с моими словами.

Знайте же, что ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детства, из родительского дома. Вам много говорят про воспитание ваше, а вот какое-нибудь этакое прекрасное, святое воспоминание, сохраненное с детства, может быть, самое лучшее воспитание и есть. Если много набрать таких воспоминаний с собою в жизнь, то спасен человек на всю жизнь.

И даже если и одно только хорошее воспоминание при нас останется в нашем сердце, то и то может послужить когда-нибудь нам во спасение. Может быть, мы станем даже злыми потом, даже пред дурным поступком устоять будем не в силах, над слезами человеческими будем смеяться, и над теми людьми, которые говорят, вот как давеча Коля воскликнул: «Хочу пострадать за всех людей», – и над этими людьми может быть злобно издеваться будем. А всё-таки как ни будем мы злы, чего не дай бог, но как вспомним про то, как мы хоронили Илюшу, как мы любили его в последние дни, и как вот сейчас говорили так дружно и так вместе у этого камня, то самый жестокий из нас человек и самый насмешливый, если мы такими сделаемся, всё-таки не посмеет внутри себя посмеяться над тем, как он был добр и хорош в эту теперешнюю минуту! Мало того, может быть, именно это воспоминание одно его от великого зла удержит, и он одумается и скажет: «Да, я был тогда добр, смели честен». Пусть и усмехнется про себя, это ничего, человек часто смеется над добрым и хорошим; это лишь от легкомыслия; но уверяю вас, господа, что как усмехнется, так тотчас же в сердце скажет: «Нет, это я дурно сделал, что усмехнулся, потому что над этим нельзя смеяться!»

– Это непременно так будет, Карамазов, я вас понимаю, Карамазов! – воскликнул, сверкнув глазами, Коля. Мальчики заволновались и тоже хотели что-то воскликнуть, но сдержались, пристально и умиленно смотря на оратора.

– Это я говорю на тот страх, что мы дурными сделаемся, – продолжал Алеша, – но зачем нам делаться дурными, не правда ли, господа? Будем, во-первых, и прежде всего добры, потом честны, а потом – не будем никогда забывать друг о друге. Это я опять-таки повторяю. Я слово вам даю от себя, господа, что я ни одного из вас не забуду; каждое лицо, которое на меня теперь, сейчас, смотрит, припомню, хоть бы и через тридцать лет. Давеча вот Коля сказал Карташову, что мы будто бы не хотим знать «есть он или нет на свете?» Да разве я могу забыть, что Карташов есть на свете и что вот он не краснеет уж теперь как тогда, когда Трою открыл, а смотрит на меня своими славными, добрыми, веселыми глазками. Господа, милые мои господа, будем все великодушны и смелы как Илюшечка, умны, смелы и великодушны как Коля (но который будет гораздо умнее, когда подрастет), и будем такими же стыдливыми, но умненькими и милыми как Карташов. Да чего я говорю про них обоих: все вы, господа, милы мне отныне, всех вас заключу в мое сердце, а вас прошу заключить и меня в ваше сердце. Ну, а кто нас соединил в этом добром хорошем чувстве, о котором мы теперь всегда, всю жизнь вспоминать будем и вспоминать намерены, кто как не Илюшечка, добрый мальчик, милый мальчик, дорогой для нас мальчик на веки-веков! Не забудем же его никогда, вечная ему и хорошая память в наших сердцах, отныне и во веки веков!

– Так, так, вечная, вечная, – прокричали все мальчики, своими звонкими голосами, с умиленными лицами.

– Будем помнить и лицо его, и платье его, и бедненькие сапожки его, и гробик его, и несчастного грешного отца его, и о том, как он смело один восстал на весь класс за него!

– Будем, будем помнить! – прокричали опять мальчики, – он был храбрый, он был добрый!

– Ах как я любил его! – воскликнул Коля.

– Ах, деточки, ах милые друзья, не бойтесь жизни! Как хороша жизнь, когда что-нибудь сделаешь хорошее и правдивое!

– Да, да, – восторженно повторили мальчики.

– Карамазов, мы вас любим! – воскликнул неудержимо один голос, кажется Карташова.

– Мы вас любим, мы вас любим, – подхватили и все. У многих сверкали на глазах слезинки.

(Из романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы»)

–

Я очень удивился тому, что один пользователь в «Живом Журнале» осудил эту речь Алеши Карамазова как речь лицемера.

Свидетельствую: есть такие нормальные, порядочные, светлые люди. И есть такие ситуации, подобные описанной Ф. М. Достоевским.

Кто не верит в благородство, в добро, в любовь – несчастный человек!

* * *

Добродушный

Добродушный – не то же самое, что добрый. Добродушный готов по-доброму относиться к каждому встречному, излишне доверчив к людям. Вследствие этого он закрывает глаза на зло, не хочет видеть зла. Излишняя доверчивость может обернуться злом и для самого добродушного, и для окружающих его людей.

Пример: выдающийся ученый Н. И. Вавилов позволил человеку без образования, авантюристу и демагогу Т. Д. Лысенко занять крупные научные должности. В итоге он жестоко поплатился за это свое добродушие: сначала был отрешен от должности президента ВАСХНИЛ, а затем арестован и погиб в тюрьме. Мало этого, пострадала вся биологическая наука. Генетика была объявлена лженаукой. На десятилетия были остановлены исследования в целом ряде научных направлений и, напротив, гигантские средства тратились на лысенковские обманки.

* * *

Как бороться со злом и надо ли с ним бороться?

Правилен ли толстовский тезис о непротивлении злу насилием или прав И. А. Ильин со своим антитезисом – о сопротивлении злу силою? И нужно ли вообще бороться со злом?

Л. Н. Толстой прав вообще, в общем контексте жизни. Жизнь в большинстве случаев нормальна, т. е. люди, как правило, не делают друг другу ничего плохого по злому умыслу. Поэтому зацикленность человека на теме борьбы со злом не вполне нормальна. Человек, тратящий все свои силы на борьбу со злом, живет негативной, отрицательной жизнью, вынужден отказываться от простых человеческих радостей, от любви, творчества, вообще лишает себя нормальной жизни. Он живет как бы со знаком минус. Такая жизнь может быть оправдана только в очень немногих случаях, например, если она продиктована профессией (уголовный розыск, обвинение в суде…) или конкретными обстоятельствами борьбы с вопиющей несправедливостью.

Лучший способ борьбы с болезнями – не лечиться от них, а предотвращать, не допускать их, вести здоровый образ жизни. Лучший способ борьбы со злом – не допускать его в принципе, предотвращать его. Толстовское "непротивление злу насилием" основано на убеждении, что человек по своей природе добр и если совершает зло, то большей частью не по злому умыслу.

Ясно теперь, что если И. А. Ильин и прав со своим антитезисом (о сопротивлении злу силою), то лишь в отдельных случаях. Что говорить, ведь злодеи все-таки есть и с ними как-то надо бороться.

–

Человек, делающий зло другим, прежде всего наносит вред себе, точнее, себе как человеку вообще, как общественному существу, причастному к жизни человеческого общества. Всякие оправдывающие аргументы, вроде “другие делают зло и я буду” (“если другие делают зло, то почему я не могу делать зло?”), “мне плохо и пусть страдают другие”, “мне наплевать на других” и т. п., при внимательном рассмотрении не выдерживают критики. Ведь они основаны на том, что нет человеческого общества, что люди – это шайка грызущихся друг с другом, воюющих друг с другом (по известному древнеримскому «человек человеку волк» или по гоббсовской формуле «война всех против всех»). Вся история человечества свидетельствует против такого взгляда на отношения людей.

Во-первых, рост народонаселения. Люди плодятся и размножаются.

По данным науки в начале верхнего палеолита (полмиллиона лет назад) было максимум 100 тыс. человек; в начале неолита – 1 млн человек; в начале новой эры – 200 млн человек; к 1200 г. – 400 млн человек; в начале 17 века – 500 млн человек; в 1800 г. – 600 млн человек; в середине 19 века – 1 млрд человек; в 1890 г. – 1,6 млрд человек; в 1999 г. (ноябрь) – 6 млрд человек, в 2021 году – более 7,9 млрд. Прогноз на середину XXI века – 15 млрд человек. (С. П. Капица).

Если бы люди постоянно враждовали, убивали друг друга, то их численность должна была уменьшаться. (Это, кстати, и происходит в отдельных случаях, когда вражда-война преобладают, одерживают верх в отношениях между людьми, народами, странами).

Во-вторых, рост продолжительности жизни. Первобытный человек жил в среднем не более 30 лет. Сейчас продолжительность жизни во всем мире выше 50 лет, а в наиболее развитых странах – выше 70–80 лет. Рост средней продолжительности жизни свидетельствует о том, что люди направляют усилия не на уничтожение друг друга, а на взаимную поддержку.

В-третьих, прогресс материальной и духовной культуры. Вражда и война всегда сопровождаются разрушениями, уничтожением культурных ценностей. Разрушения могут быть весьма значительными и даже превышать созидательные усилия людей. А что мы видим в общем и целом? – Безусловное преобладание созидания над разрушением. Люди строят, производят сельскохозяйственные и промышленные продукты, изобретают, открывают новое, творят искусство. И делают они это в большинстве случаев совместно, сотрудничая и кооперируясь, оказывая друг другу поддержку-помощь. Даже если они соревнуются-конкурируют (в экономике, в спорте, на выборах и т. д.) – это не вражда-война, а борьба, ведущая к более высоким достижениям, способствующая развитию-прогрессу жизни.

Зло означает разрушение. Если созидание преобладает над разрушением, то, следовательно, добро побеждает зло, добра больше, а зла меньше.

* * *

О борьбе добра со злом (по поводу рекламы очередного блокбастера «Золотой компас» в информационной программе НТВ. 6-17 декабря 2007 г.)

Как меня утомляют эти бесконечные фильмы на тему борьбы добра со злом! Такое впечатление, что добро никогда не побеждает, а зло никогда не терпит поражение. Мучительное переживание одного и того же, как в дурном кошмарном сне.

Не в ту сторону направляется мысль человека! Борьба предполагает так или иначе победу одного над другим. Иначе это не борьба. Победа добра над злом в отдельно взятом фильме – это хорошо. Но когда мы видим бесконечную череду фильмов с одним и тем же сюжетом: борьбой добра со злом, то вроде бы и нет победы добра. В каждом следующем фильме зло, побежденное в предыдущем фильме, оказывается вновь могущественным, т. е. возрождается как птица Феникс. Так где же победа добра над злом?! Нет ее! Значит, нет и борьбы добра со злом![64]64
  Добро побеждает зло… Еще Ролан Быков в фильме «Айболит 66» говорил: «Что ж оно побеждает, побеждает, да никак не победит?» – Из Интернета.


[Закрыть] Значит, врут кинематографисты. Они вроде бы против зла, а на поверку упиваются им, демонстрируют его во всей «красе», утверждают его неизбывность, неустранимость, смакуют сцены жестокости, насилия, убийства.

Вновь и вновь повторяющиеся сюжеты борьбы добра со злом помимо всего прочего уводят нас от реальных проблем жизни, связанных большей частью с ее продолжением и совершенствованием, с тем, что можно назвать проблемами внутри добра, с его деланием, развитием и умножением. Ведь не существует всегда равного себе добра. Оно может быть больше или меньше, того или иного качества, направления. Здесь гигантское поле для размышлений, познания и действия. Например, нуждающемуся в еде можно дать рыбу, а можно дать удочку для ловли рыбы. Или можно заниматься благотворительностью, социальными программами, а можно оказывать благодеяния людям-человечеству путем открытий, изобретений, лучшего менеджмента, вообще творческой деятельности. Можно думать о благе-добре в пределах взаимоотношений с отдельными людьми, а можно думать также в масштабе целых групп людей, слоев, народов, наций, всего человечества и даже жизни вообще.

Отдельная группа проблем связана с принципом "не навреди". Он действует не только в медицинской практике, но и вообще в жизни, в любой сфере человеческих взаимоотношений. Как не допустить зло по неосторожности или по недомыслию? Здесь нет борьбы добра со злом, но есть проблема недопущения зла, своеобразной моральной профилактики.

Во всех этих случаях есть конфликт мотивов, интересов – весьма благодатная почва для разработки литературных, кинематографических и иных сюжетов.

* * *

Добро должно быть с кулаками?

– Знаешь, есть такие стихи: «Добро должно быть с кулаками».

– Добро? С кулаками? А почему с кулаками, если добро?

Из фильма «Дневник директора школы»

Нужно также иметь в виду: само выражение «борьба добра со злом» волей-неволей направляет нашу мысль на то, что «добро должно быть с кулаками» (так говорил поэт М. Светлов). А этот путь-посыл весьма скользкий, если не сказать больше. Вместо того чтобы делать добрые дела, человек, выступающий от имени Добра и борющийся со Злом, должен всё время «тренировать» свои кулаки, совершенствовать бойцовские качества…

Добро должно быть добрым, до-бр-ым (!), а не с кулаками. Оно по определению исключает насилие, мордобой и т. п. Директор школы в фильме правильно ставит вопрос: "Добро? С кулаками? А почему с кулаками, если добро?"

Вспомним также ситуацию медвежьей услуги или ситуацию, когда «благими намерениями дорога в ад вымощена». В этих ситуациях частенько используется кулак для-ради добра.

Вполне справедливо утверждение: «Нельзя учить гуманизму с искаженным от злобы лицом». Вот что пишет об этом писатель Александр Крон в романе «Дом и корабль» (1965):

«Передавали, что с художником хотел потолковать по душам Сергей Миронович (Киров. – Л. Б.), но в ту пору Иван Константинович был уже болен, и «окружение» сделало все возможное, чтоб предотвратить эту встречу. А вульгарные социологи из разных ахрров, догматики и перегибщики сыграли на руку «окружению», привязываясь по пустякам, раздражая бесцеремонностью и крайней непоследовательностью своих претензий. Сначала они грызли художника за то, что он похож на передвижников. Затем за то, что он на них не похож. Так как Иван Константинович был по преимуществу пейзажистом, они обвиняли его в аполитичности и абстрактном гуманизме, в то же время отсутствие в его пейзажах человеческих фигур расценивалось как выпад против гуманизма социалистического. Во всем, что говорилось, была, вероятно, и доля правды, но говорилось это так путано и запальчиво – нельзя же учить гуманизму с искаженным от злобы лицом, – а главное, люди, поучавшие художника, сами так плохо владели карандашом и кистью, что зерна истины давали слабые всходы в душе Ивана Константиновича».

«Черные щепки жарко разгорелись. Перешли в диванную, но разговор первое время не клеился: прислушивались к звукам вовне. Сначала это были шорохи и лестничная беготня, затем возник гул одинокого самолета. Где-то вдали застучали зенитки.

– Странно, – заговорил художник. – В душе моей нет ненависти, а есть только безмерное удивление. Не подумайте, – обратился он к Туровцеву, – что я непротивленец. Я говорю о другом. Ненависть – чувство. Для того, чтоб оно было живым и творящим, чтоб оно стало страстью, нужно, чтоб враг был до боли знаком и понятен, почти физически ощутим – ну, как любимое существо…

– Не понимаю тебя, папа, – вмешалась Катя. – Как ты можешь…

– Подожди, Катюша. Я уверен, что Дмитрий Дмитрич меня понимает. Я хочу сказать, что моему неприятию гитлеризма недостает конкретности. Я читаю все, что пишут, и временами мне кажется, что все эти злодеяния вершатся не людьми, а странными существами, вроде уэллсовских морлоков или хобиасов из детской книжки – помнишь, Катюша? Какими-то смешными и страшными зверюшками, похожими на ожившие карикатуры.

– Фашисты – не люди, – сказала Тамара, нахмурившись.

– Голубчик мой, это риторика. К величайшему стыду для всего человечества – они люди. Мы способны любить или ненавидеть лишь себе подобных. Ненавидеть аллигатора – это то же самое, что любить гуся».

–

Конечно, в отдельных случаях, когда добро встречается, сталкивается со злом, оно должно быть «с кулаками», должно уметь себя защищать, быть готовым к защите. Есть профессии, в которых «кулаки» просто необходимы, например, в борьбе с преступностью. Есть и ситуации, например, на войне. Так, в период Великой Отечественной войны миллионам советских людей потребовались хорошие «кулаки», чтобы защитить добро от поругания…

Но эти случаи в общем балансе жизни не так часты. Об этом нужно всегда помнить. Иначе «размахивание кулаками» реально вредит добру.

* * *

Китайская притча о хорошем и плохом в жизни

Как-то старый учитель сказал своему ученику:

– Пожалуйста, осмотри эту комнату и попытайся отыскать в ней все, что имеет коричневый цвет. Молодой человек стал осматриваться. В комнате было множество коричневых предметов: диван, деревянные рамы картин, книжные переплеты, карниз для занавесок и еще много разных мелочей.

– А теперь закрой глаза и перечисли все предметы… синего цвета, – сказал учитель.

Ученик даже растерялся:

– Но я ничего не увидел!

Тогда старый учитель сказал:

– Открой глаза и посмотри – какое здесь изобилие синих предметов!!!

Это было сущей правдой: синяя ваза, ковер синего цвета, рамки фотографий…

На что ученик сказал:

– Но ведь это же уловка! Я по вашей указке искал коричневые, но не синие предметы!

Учитель улыбнулся и тихо вздохнул:

– Именно это я и хотел тебе указать! Ты ищешь и находишь только коричневый цвет. То же происходит с тобой и в жизни: ты всегда ищешь и находишь лишь плохое, а упускаешь все хорошее!

– Меня ведь всегда учили, что нужно ожидать худшего, – тогда ты никогда не окажешься разочарованным. А вот если худшее так и не произойдет, то для меня это будет приятный сюрприз. А если я буду всегда надеяться на лучшее, то всегда подвергаю себя риску разочарования!

– Уверенность в пользе ожидания только худшего приводит к тому, что мы упускаем из виду все то хорошее, что происходит в жизни. Если ты ожидаешь худшего, то всегда его и получишь. И наоборот. Всегда можно найти и такую точку зрения, с которой каждое наше переживание будет иметь и положительное значение.

С этой минуты ты будешь во всем искать что-то положительное!

Взято из Интернета. Николай Слепаков.

Сайт: http://www.odnoklassniki.ru/group/51377869619383

МОЙ КОММЕНТАРИЙ:

Прекрасная притча! Мне порой приходится сталкиваться с подобными взглядами (что всё плохо и дальше будет хуже). Взять хотя бы новостные программы по телевидению и радио. Они "помогают" формированию подобных взглядов у людей. На 70 процентов в этих программах чернуха, как будто в жизни так оно и есть. Более того, журналисты (наверное, для самооправдания) придумали циничную формулу: хорошие новости – это плохие новости. Они, видимо, не могут жить без того, чтобы пощекотать нервы публике.

Как-то я смотрел "Вести" по телеканалу "Россия-1" в 11.00. Так вот, не 70, а 90 процентов времени было отведено на негативные новости. Остальные 10 процентов – нейтральная информация. Там убийство, там авария со смертями, там теракт, там пожар, там наводнение или землетрясение, там арест или разоблачение, там скандал и грязь. Как будто в жизни только это происходит. Такое впечатление, будто журналисты задались целью всех нас привести к самоубийству. Просто караул!

* * *