Текст книги "Чудо Саян. Герои ненашего времени"

Часть 2
Вершины К. Кузьмина

В чем смысл восхождения на Эверест? – спросили у покорителя Эвереста сэра Джона Ханта: «В любой области человеческой деятельности решение задачи, которую долго не могли решить другие, обладающие мастерством и настойчивостью, имеет непреодолимую притягательную силу. Это и имел в виду Меллори в своем, на первый взгляд, наивном ответе на тот же самый вопрос: «Потому что он существует!» Меллори и его спутник Ирвин в 1924 году во время третьей экспедиции пропали без вести при восхождении в верхней части Северо-Восточного гребня Эвереста».

Глава 7
Роджер-каменщик Саян

В семидесятые и первую половину восьмидесятых прошлого столетия на строительстве Саяно-Шушенской ГЭС в здании Управления Красноярскгэсстроя деловая суматоха не стихала до десяти вечера. Зимой 92-го, в шесть вечера, в четырехэтажном здании Управления сидело обычно два человека: вахтер у входа да главный инженер К.К.Кузьмин в своем просторном кабинете на втором этаже. Секретарши в «предбаннике» давно не было. Работы для главного инженера – тоже: строительство Саяно-Шушенской и Майнской ГЭС практически закончилось к 1987-му году. Новые объекты для Красноярскгэсстроя (Средне-Енисейская и Катунская ГЭС) канули в лету вместе со страной СССР. Когда-то пятнадцатитысячный коллектив, строивший по всему течению Енисея от Кызыла до Дудинки, дышал на ладан. Перебивался строительством «мелочевки»

– Для строительства коровников и свинарников я не нужен. А вернуться в Москву не решаюсь. Я убегу – другие побегут. Вот и сижу по-стариковски. Прочитал я ваше начало (Горин писал тогда книгу о Саяно-Шушенской ГЭС и дал начало почитать К.К.Кузъмину). Можно подумать, что пишете о восьмом чуде света. А проект-то так себе, средний.

Проект должен быть не вообще, а под умение строителя и вкус подрядчика. Умеют и любят французы «вылизанные», ажурные, легкие конструкции – фирма Койн и Белье такие и проектирует. Американцы не боятся объемов, мощная техника, богатый заказчик – Корпус военных инженеров и Бюро Мелиорации США мастодонтов и проектируют. А эта плотина – ни то, ни се. Верховая грань вертикальная. Сделали бы проектировщики плотину купольной, процентов на десять была бы легче. Смотрелась бы не хуже французских, швейцарских и итальянских. А эта плотина – ни то ни се.

Впрочем, с нашей культурой производства правильнее строить мастодонтов, как Красноярскую. Сергей Яковлевич Жук это понимал. И стоят себе его великие стройки коммунизма на Волге полвека и еще двести лет простоят. И Бочкин был прав, когда добился изменения проекта Красноярской плотины: вместо первоначальной, облегченной контрфорсной, построили массивную гравитационную. Случись что с одной секцией контрфорсной плотины – рухнет вся плотина. Не выдержит одна секция гравитационной плотины, – все остальные устоят. А ниже плотины, в двадцати километрах, город Красноярск. Впрочем, Бочкин в той истории – пробивная сила. Сам Андрей Ефимович не строитель, а командир. Комиссарствовал в Тверской губернии и на Алтае. Первый его серьезный объект – Иркутская ГЭС. И тот много проще – станция низконапорная. Но был у Бочкина талант – поддержать, кого нужно, дать возможность работать тем, кто умел и знал, что делать. И народ завести умел. Да и Красноярскую с Саяно-Шушенской равнять никак нельзя. Саянская плотина построена на пределе возможностей материала и конструкции.

Я многое предлагал изменить, чтобы проект учитывал все наши обстоятельства и реалии. Кое-что удалось. Многое не получилось. С Доманским и Брызгаловым отношения у меня не сложились. Они рассуждали прямолинейно: «Проект не обсуждают, а выполняют». Так принято в развивающихся странах: что напроектируют иностранные фирмы, то и закон. Но мы-то все же не слаборазвитые. До того, как стать строителем, я для Доманского был начальником, как заместитель главного инженера всего Гидропроекта. Тогда он слушал меня и понимал все с полуслова. И вот мы повстречались здесь, где он главный инженер проекта, а я главный инженер строительства. И он слышать не хочет, что я говорю. Но я остался тем же. Не глупее и не умнее, чем был.

Другое дело Ефименко. Умел слушать и слышать. Все впитывал, никогда не считал себя носителем истины в последней инстанции.

Став главным инженером института, Доманский жестко контролировал своих главных инженеров проекта. Все ленинградские главные инженеры проектов чувствовали его руку. Кроме Михаила Андреевича Миронова, тот ничего и никого не боялся. Когда Доманский перестал быть главным инженером Ленгидропроекта, Ефименко почувствовал себя свободнее. Вырос он на Саянах неимоверно. Только никому это теперь не нужно. Уйдет все без следа, нет объектов, некому передать накопленное.

Три главных движущих силы вели строительство ГЭС: Генеральный проектировщик, Генеральный подрядчик и Заказчик. Генеральный проектировщик – Ленгидропроект проводит изыскания, проектирует, осуществляет авторский надзор. Главный инженер проекта – Лев Константинович Доманский, его преемник – Александр Иванович Ефименко. Генеральный подрядчик строит. Это Красноярскгэсстрой. Начальник строительства Садовский Станислав Иванович, главный инженер Кузьмин Кирилл Константинович. Заказчик – дирекция строящейся ГЭС (после пуска ГЭС – эксплуатирующая организация). Директор Брызгалов Валентин Иванович. При общности цели, интересы каждой движущей силы различаются. Генеральный проектировщик, осуществляя авторский надзор, требует неукоснительного исполнения проекта. Строители заинтересованы в выполнении минимума работ при максимальной их оплате и готовы идти на упрощение проекта и снижение качества работ. Заказчик, принимая и оплачивая работы по проектированию и строительству, стремится добиться наивысшего качества при минимуме оплаты. По мнению Горина на всех крупных строящихся ГЭС отношения между капитанами трех движущих сил были не простыми, и оценки одних и тех же событий, например, у Кузьмина и Брызгалова существенно различались.

Брызгалов: «Когда в 1978 году я стал директором Саяно-Шушенской ГЭС, обстановка на штабах стройки меня поразила. Кузьмин, сам в прошлом проектировщик, чуть-что: давай менять. Ефименко, человек мягкотелый, всегда сдавался и соглашался с Кузьминым. Десятитысячная армия идет в наступление, а генералы спорят, в какую сторону наступать. А начальник строительства Садовский, комсомольский вожак, всегда был на поводу у работяг. Бетон клали не там, где надо, а там, где удобнее бригадирам комплексных бригад, всяким героям соцтруда. А им главное – объемы. На Красноярской ГЭС такого не было. Больше было порядка».

Примечание. Начальник строительства Садовский в молодые годы был секретарем Сталинградского обкома комсомола. Брызгалов приехал на строительство Саяно-Шушенской ГЭС с Красноярской ГЭС, где был главным инженером строящейся ГЭС. Начинал Брызгалов – начальником турбинного цеха на Куйбышевской ГЭС. В «чрезвычайной тройке» Кузьмин-Брызгалов-Ефименко Александр Иванович Ефименко был, безусловно, самым мягким, Валентин Иванович Брызгалов – самым жестким. Кузьмин был, пожалуй, самым мудрым и терпимым. Кстати с мнением Горина о перманентности сложных отношений между строителями, проектировщиками и эксплуатационниками, Кузьмин был не согласен: «Вы считаете, что отношения между строителями и проектировщиками всегда почти антагонистические. На Токтогуле этого не было. Недавно я ездил в Москву хоронить Хуриева, начальника Нарынгидроэнергостроя. Многие приехали. Встретились, как братья».

Возможно, отношения между строителями Токтогульской ГЭС и проектировщиками казались проектировщику Кузьмину идиллическими потому, что не было в Нарынгидроэнергострое фигур калибра Кузьмина, и никто не смел ему возражать. А на Саянах и В.И.Брызгалов, и Л.К.Доманский, и С.И.Садовский считали себя нисколько не глупее Кузьмина. После Токтогула тот же Нарынгидроэнергостой на том же Нарыне строил Курпсайскую и Таш-Кумырскую ГЭС. Генеральным проектировщиком этих станций был Среднеазиатский Гидропроект. И главными инженерами проектов этих ГЭС были неплохие инженеры. Но отношения их со строителями были не столь идиллическими.

Токтогульская ГЭС – любимое детище Кузьмина-проектировщика. Во время обсуждения проекта все недоумевали, увидев, какую плотину предлагал Кузьмин со своими помощниками Березинским, Варичевым, Пигалевым. Бетон – искусственный камень, и, как всякий камень, хорошо работает на сжатие и плохо – на растяжение. Чтобы заставить бетон работать на сжатие, в узких ущельях строят арочные плотины – своды, положенные набок. Свод под давлением воды в основном сжат и передает давление на берега. Арочные плотины строились «испокон веков» именно так (первые испанские арочные плотины из каменной кладки Альманца и Елче были построены во времена Смутного времени в России). И вот предлагается «арка наоборот», выпуклостью не в сторону водохранилища. В створе Токтогульской ГЭС слабые берега и прочная скала основания. Чтобы не нагружать слабые берега, а, наоборот, разгрузить, Кузьминым с компанией была предложена арка «наоборот». Возможно, решение спорное: не очень ясно, может ли работать на растяжение свод наоборот, разрезанный швами на три части. Но в оригинальности проекту никак нельзя отказать.

Возможно, «три К», как называли «свои» Кирилла Константиновича Кузьмина, любит Токтогул потому, что он был его главным инженером проекта. Потом стал «начальником» – заместителем главного инженером всего Гидропроекта, курировал все гидроэнергетическое строительство в Средней Азии.

– Подзакис я на руководящей работе, – вспоминал Кузьмин. – Как-то при встрече Александр Петрович Александров и говорит: «Что ты киснешь Кирилл, давай подыщем тебе что-нибудь живое». Давай, – говорю, – только такое, чтобы кончить раньше, чем помру.

Было тогда Кириллу Кузьмину шестьдесят. Так, в 1977 году Кузьмин стал главным инженером строительства Саяно-Шушенской ГЭС. Начал за год до пуска первой машины и через 10 лет довел стройку до конца. Решиться уйти из проектировщиков в строители, да еще в возрасте шестидесяти лет – дело невиданное. Это как из композиторов перейти в исполнители.

Примечание. Александр Петрович Александров в 1977 году был заместителем министра энергетики. Предлагали быть министром – отказался. Строил автодороги Ош-Хорог, Москва-Куйбышев, Волго-Донской судоходный канал, Цимлянскую ГЭС, возглавлял строительство Сталинградской ГЭС, был Главным экспертом Минэнерго по сооружению Ассуанской плотины. Дважды Герой социалистического труда, лауреат Государственной премии, кавалер четырех орденов Ленина и многих других орденов (в том числе ордена Нила гранд степени). С Александровым Кузьмин подружился на Асуане.

* * *

Практика – критерий истины. За тридцать лет эксплуатации (1978–2008 г.г.) достоинства и недостатки уникальной плотины проявились в полной мере.

Сибирские реки таковы, что весной и осенью они многоводны из-за таяния снегов и дождей, а зимой воды мало. Электрическая энергия зимой нужна даже больше, чем весной и осенью. Поэтому зимой дефицит приточности компенсируется за счет воды, накопленной в водохранилище. К окончанию зимы (к концу апреля) водохранилище Саяно-Шушенской ГЭС «срабатывается», его уровень понижается на сорок метров по сравнению с осенним. В начале мая наступает время весеннего половодья, и водохранилище начинает наполняться.

В 1991 году, когда водохранилище было наполнено до проектного уровня, фильтрационные расходы через тело и основание плотины и перемещения гребня плотины превзошли прогнозируемые проектом значения. Поиски причин этого явления показали, что на контакте плотины со скалой основания со стороны водохранилища образовалась магистральная трещина длиной по фронту до 300 метров и глубиной проникновения под плотину до 30 метров (при толщине плотины по подошве 102 метра). Для наглядности: толкают человека в спину – у него отрываются пятки, и он становится на носки. Вот и плотина, которую толкало давление воды водохранилища, «оторвала пятку и встала на носок».

Есть у проектировщиков и строителей плотин такое понятие, как основное сочетание нагрузок. Это такие гипотетические нагрузки (уровень воды в водохранилище, температурные воздействия воздуха и воды и т. д.), которые плотина может выдерживать сколь угодно долго. Так вышло, что Саяно-Шушенская плотина – единственная в стране (а возможно и в мире), которая не может одновременно выдержать все нагрузки основного сочетания: и так называемый нормальный подпертый уровень воды в водохранилище и холодную зиму.

В многоводные годы, когда наполнение водохранилища идет очень быстро, плотина не успевает прогреться. Первые годы эксплуатации в проектном режиме показали, что «холодная» Саянская плотина при высоких уровнях воды в водохранилище начинает потрескивать. Чтобы не допустить трещин в плотине и основании, в «Инструкцию по эксплуатации водохранилища Саяно-Шушенской ГЭС» были внесены ограничения на скорость наполнения водохранилища. Если вода прибывает слишком быстро, то лишнюю воду надо сбрасывать в нижний бьеф через водосброс. За такой плотиной нужен «глаз да глаз»: нужно во-время ввести в работу водосброс. И водосброс этот должен быть всегда готов к работе.

Водосброс Саяно-Шушенской ГЭС состоит из одиннадцати водосбросных отверстий, перекрываемых затворами. В случае необходимости затворы поднимаются, и вода по низовой грани плотины стекает вниз. Максимальный расход, на который был рассчитан водосброс – одиннадцать тысяч кубометров в секунду (четыре расхода реки Нева у С-Петербурга). Энергия сбрасываемого через водосброс потока при максимальных расходах составляет примерно двадцать миллионов лошадиных сил. Чтобы сбрасываемый поток при своем падении не разрушил все на своем пути, построен из железобетона водобойный колодец – специальная гигантская успокоительная ванна. Сброшенная вода попадает в «ванну» размером в плане примерно сто на сто метров и глубиной 30 метров. В колодце поток теряет часть своей энергии. Скорость, с которой несется сбрасываемый поток при сходе его с носка водосброса в водобойный колодец, примерно 180 километров в час. Как выглядит водопад, где с высоты в двести метров и расходом воды в несколько тысяч кубометров в секунду, несется поток со скоростью 180 километров в час, представить невозможно. Это надо однажды увидеть. Еще во время строительства, в 1983 году, при работе водосброса дно водобойного колодца, состоящее из железобетонных плит толщиной три метра и пришитых к скале основания металлическими стержнями толщиной с человеческую руку, оказалось поврежденным. Самые большие повреждения дно водобойного колодца получило в 1985 году. Вода вырвала часть плит и выбила в скале воронки глубиной до 10 метров. В тот год общий объем разрушений составил: бетон – тридцать тысяч, скала – три тысячи кубометров. Чтобы подготовить водобойный колодец к следующему половодью, его приходилось срочно ремонтировать. Чтобы повысить надежность гидроэнергокомплекса, было принято решение о строительстве дополнительного туннельного водосброса на правом берегу. Строительство планируется завершить в 2010 году.

Трудно однозначно ответить, явилась такая ситуация следствием ошибок проектирования или была осознанным намерением авторов проекта построить сооружение на пределе возможностей материала и конструкции. Спросить не у кого: нет Е.Палкина и Д.Шандалова, запроектировавших и рассчитавших плотину, нет Л.Доманского, благословившего проект. Еще труднее ответить на вопрос, стоило ли так рисковать, не лучше ли было предусмотреть больший запас прочности? С одной стороны, если увеличить запас прочности – будет выше надежность сооружения, с другой, – как обеспечить прогресс в строительстве плотин при неоправданно больших запасах прочности?

* * *

На юго-западе Англии, в городе Солсбери, стоял (и стоит) удивительный собор. Огромное здание собора построено на зыбучих грунтах-плывунах без всякого фундамента: в топкую землю были брошены бревна, и на этих бревнах возвели стены. Купол собора покоится на столь высоких и тонких колоннах, что, говоря языком современной механики, колонны были близки к потере устойчивости. И под колоннами никакого фундамента не было. Считалось, что не проваливается собор благодаря воле Божией.

Легенда о строительстве колокольни собора рассказана в романе-притче Уильяма Голдинга «Шпиль». Главные герои романа – каноник Джослин и Роджер-каменщик. Джослин был настоятелем Солсберийского собора. В юности Джослину было видение: над собором возвышается шпиль, прекрасный, «как яблоня в цвету». Возвышается на четыреста футов, «как самая высокая из всех молитв Господу». Джослин был уверен, что он избран Богом воплотить шпиль-видение в камне и шел к своей мечте много лет. Наконец, наступает его час. Для воплощения своего проекта Джослин приглашает лучшего строителя того времени по прозвищу Роджер-каменщик.

Опытный строитель Роджер сомневается, можно ли построить стотридцатиметровую колокольню на таких грунтах. «Наверное, люди считают меня сумасшедшим, – говорит Джослин Роджеру-каменщику. – Сын мой, наш собор – это чертеж молитвы. А шпиль – чертеж той из молитв, которая вознесется превыше всех прочих. Господь открыл это мне. Он явил видение недостойному служителю своему. Он избрал меня. И тебя Он тоже избрал, дабы ты претворил чертеж в стекло, железо и камень, потому что сынам человеческим нужно видеть это воочию. И ты еще надеешься уйти? Ты не в моих сетях – поверь. Это Его сети. И замысел, который считают безумным, тоже не мой. Это Божий замысел. От века Бог подвигал людей на дела, согласные со смыслом. Это Он предоставил им самим. Пускай покупают и продают, распределяют и владычествуют. По вот из сокровеннейших глубин доносится глас, который повелевает содеять нечто совершенно бессмысленное: построить ковчег на суше, воссесть на гноище, жениться на блуднице, возложить сына на жертвенный алтарь. И тогда, если у людей есть вера, рождается нечто новое».

Начинается строительство. Роджер-каменщик видит, как в паводок шевелится трясина в шурфе, выкопанном возле стены собора. Говоря современным языком, собор стоит на подтопляемых рекой почвах-плывунах. Он слышит, как поют при ветре от напряжения колонны, и пение это все громче, чем выше поднимается строящийся шпиль. Роджер-каменщик в ужасе: «Здесь для нас все внове. Приходится гадать и строить дальше». Много раз пытался Роджер бросить работу. Один за другим бросали и уходили его помощники. Но Роджер «был в сетях». Чьи это были сети? Джослина, Бога, жены привратника собора Гуди Пэнгол, которую он полюбил? Собственного любопытства и гордыни, непреодолимого желания построить нечто сверхестественное? Трудно ответить определенно. Но факт остается фактом: Роджер-каменщик, здравый человек, великий строитель, воплощает в камне замысел безумного старика.

Постепенно выясняется, какую цену приходится платить за «самую высокую молитву». Погибает привратник собора Пэнгол, чей отец и дед верой и правдой служили собору. Погибает беременная Гуди Пэнгол, крестница Джослина, чье смирение и красота освещали собор. Разбита благополучная семья Роджера, когда его жена узнает об измене мужа. Роджер-каменщик превращается в идиота-пьяницу, раздавленный гибелью любимой Гуди Пэнгол и бременем собора.

Пока идет стройка, которой одержимы Джослин и Роджер, каноник забросил все свои церковные обязанности. В соборе не молятся, в соборе идет стройка. Время от времени каноник получает письма от своей тетки Эвелин. Родственница просит о том, чтобы ее похоронили в соборе. Но каноник непреклонен: «Грешнице, блуднице – не место в соборе». И вот тетка приезжает. Выясняется, что шпиль строится на деньги грешницы. Джослин писал в Рим, просил денег на постройку храма. Но из Рима прислали только гвоздь якобы с креста Спасителя. И Джослину ничего не оставалось, как во имя высокой молитвы принять деньги грешницы. Гвоздь Джослин бережно хранил и мечтал собственноручно вбить его у вершины шпиля. Грех тетки заключался в том, что в молодые годы она была любовницей короля Англии. Услышав очередной отказ племянника похоронить ее в стенах собора, тетка сообщает Джослину, что не Бог избрал Джослина, а тетка и ее любовник. Однажды в постели король спросил тетку, чего она желает. Тетка считала, что у нее все есть, ибо была счастлива с королем и потому великодушна: она замолвила словечко за своего племянника. Племянник сделал головокружительную карьеру: из простого послушника стал каноником Солсберийского собора и всю жизнь верил, что карьера его – результат верного служения Богу. Эта вера и успех внушили Джослину мысль об избранности.

С позвоночником, перебитым балкой, упавшей во время строительства, умирающий в муках Джослин узнает от тетки, что не Бог его избрал, а она грешница и ее любовник. Тетка Джослина, женщина умная и скептическая, вовсе не злословила, не унижала умирающего. Просто пыталась объяснить провинциалу племяннику, как все было на самом деле.

Прозревший перед смертью Джослин начинает понимать, что вся его жизнь – «криводушие, нечистая совесть. Во имя дела. Из него проросло древо со странными цветами и плодами, со множеством побегов, цепкое, вредоносное, пагубное». Но самое поразительное, что в ответ на горькие слова Джослина умная, проницательная, скептическая, циничная тетка умоляет умирающего Джослина верить. Верить в гвоздь, в предназначение, в шпиль. И это не утешение умирающему. Это ей, тетке, нужен верующий Джослин и место упокоения под сводами собора. Так же как нужен людям альпинист, штурмующий невесть зачем горную стену, полярник, идущий пешком к Южному полюсу, яхтсмен, переплывающий в одиночку на яхте океан, вместо того, чтобы за три часа перелететь его на самолете.

Даниэль Дефо, автор «Робинзона Крузо», в одной из своих книг писал, что на рубеже XVII–XVIII веков капитул Солсберийского собора, состоявший из людей более здравых, чем Джослин, предлагал разобрать шпиль. В качестве эксперта был приглашен знаменитый в те годы архитектор Кристофер Ренн. У Ренна хватило смелости и ума разубедить капитул, хотя он видел, что шпиль стоит и не падает вопреки всем законам механики и канонам архитектуры.

И по сей день жители Уилтшира с гордостью показывают и говорят: «Это тот самый шпиль».

Строительство Солсберийского собора и плотины Саяно-Шушенской ГЭС разделяет четыре столетия. Сложнее и изощреннее стала схема разделения труда и ответственности. Плотина Саяно-Шушенской ГЭС вдвое выше Солсберийского шпиля. Вряд ли кто из проектировщиков и строителей плотины был склонен к метафизике. Но для России объект был беспрецедентным. Надо было на многое решаться. Каждый проектировщик должен был быть немного Джослиным, каждый строитель – Роджером-каменщиком. К.Кузьмин – в первую очередь. И вот она стоит. Плотина. Выросла из неурядиц, ошибок, споров. Как написал погибший в автомобильной катастрофе поэт и строитель Саянской плотины Сергей Король, «построенная ГЭС – как обелиск на наших силах, нервах и крови».