Текст книги "Право на первую пулю"

Тахир Футракулов ответил сразу. Видимо, думал, что я звоню.

– Тахир Юнусович, – начал подполковник Ягужинский, тяжело вздохнув… – Извини уж, что ночью поторопился дать тебе обещание. Твой майор, командир взвода, против, и генерал-лейтенант Спиридонов тоже против твоего участия в игре. Ты им в выполнении боевой задачи нужнее, чем нам в футболе. Да и я тоже склоняюсь к мнению, что твое место там. Так что уж не обессудь…

– Ничего страшного, товарищ подполковник. Да и в команде меня не с распростертыми объятиями воспримут. Но я понимаю, что такое приказ, и готов к его выполнению.

Глава восьмая

Мы выехали в развалины крепости раньше намеченного Ягужинским времени. Я хотел осмотреться, расчистить существующие бойницы и, если будет необходимость, подготовить новые, и решился оторвать бойцов от такого важного дела, как пошив костюма «Леший» из двух полученных на складе костюмов. И это оказалось правильным решением, потому что старые бойницы в развалинах крепости ни на что не годились – того и гляди кирпич тебе на голову упадет, и пришлось приложить немало усилий, чтобы из них было удобно стрелять. Но бойцы справились.

Свои автобусы мы поставили за стену, и я, используя Тахира Футракулова в качестве переводчика, объяснил водителям, что требуется оставить защищенное стеной место еще для одного автобуса, который они видели накануне. Вскоре и этот автобус прибыл на место, и шестеро дюжих молодцов занялись выгрузкой коробок с техникой. В этот раз они явно справлялись быстрее, чем накануне, но я это списал не на приобретенный навык, а на то, что большинство дронов были уже собраны и апробированы в боевой обстановке, и требовалась только дополнительная зарядка боекомплекта и соединение отдельных, собранных заранее модулей.

А вскоре разгрузка была завершена, мы же продолжали работать даже после того, как люди генерала Спиридонова подняли в небо своих «охотников за дронами», хотя и знали, что они их поднимут только после того, как на горизонте появятся дроны противника. Значит, уже появились, хотя нам их видно и не было. Но за небом беспрестанно наблюдали три взаимодействующие друг с другом радиолокационные станции. Их операторы, как я понимаю, и сообщили о появлении дронов генерал-лейтенанту. А он уже, в свою очередь, дал команду мне:

– Майор Верстаков, приготовиться. Они идут. Прямо на нас, словно автобус увидели. Но они увидеть его не могли. Скорее всего, просто совпадение.

– Не верю я, товарищ генерал, в такие совпадения.

– Обычно я тоже не верю, но сейчас иного и быть не может. Не дано попросту иного!

– А где бандиты? Я их не вижу даже в тепловизор.

– Они пока по оврагу идут. Часть оврага нами просматривается. Совсем небольшой участок, но тем не менее они не могут его не пересечь. А выйдут с вашей стороны. Овраг в вашу сторону загибается.

– Да, водитель вашего автобуса говорил, что ему пришлось огибать овраг. Сейчас на карте посмотрю…

Я раскрыл свой планшет, в который ранее вложил свернутую карту местности. Рассмотрел длинный овраг, который начинался за пригорком, что прятал от нас приближение и подготовку к бою противника, потом овраг огибал по дальней от нас стороне сам пригорок, приближался к позиции команды генерала Спиридонова, но потом, по какой-то прихоти природы, резко сворачивал в сторону развалин крепости и старой дороги перед ней. Обычно такие мощенные камнем дороги строили древние римляне. Наверное, и эту построили они же.

– Посмотрел? – поторопил меня Василий Васильевич. – Что скажешь?

– У меня к вам два вопроса. Первый. Как вы думаете, товарищ генерал, в каком месте они покинут овраг? И сразу же второй вопрос. У вашей группы, помимо пистолетов, какое оружие имеется?

– Отвечу сначала на второй вопрос. Кроме пистолетов, у нас на вооружении пистолеты-пулеметы «ПП-2000» с глушителями и с оптическими прицелами. Что касается первого вопроса, то тут ситуация сложная. Сам как думаешь?

– По моему мнению, они должны до конца оврага пройти. Водитель вашего автобуса жаловался, что разогнался и едва успел перед оврагом затормозить. Говорит, что склон очень крутой, а овраг глубокий. Он предположил, что разбился бы там. Но я не знаю глубины оврага. Однако с нашей стороны он на нет сходит. Достаточно пологий для выхода. Потому могу только предположить, что «бармалеи» выйдут под наши стволы. Причем дистанция стрельбы минимальная даже для простых винтовок, а это значит, что одним залпом мы, предположительно, уполовиним состав. Или, по крайней мере, значительно уменьшим силы противника.

– Но и они смогут использовать овраг в качестве окопа… – предположил генерал.

– Я эту возможность предвидел. Но позиционная война их, я думаю, мало устроит. Они желают с наскока причинить нам наибольший вред и благополучно уйти. И не решатся здесь застревать. Это не в их интересах. Понимать должны, что здесь их быстро уничтожат с помощью той же авиации.

– Но по тому же оврагу они могут и отступить, как перед этим наступали, желая избежать полного уничтожения…

– Могут, – не мог не согласиться я. – Потому я и задавал вам вопрос о вооружении вашей группы.

– То есть ты, майор, хочешь, чтобы мои инженеры выступили как простые солдаты в качестве «заслона»?

– Как приятно, товарищ генерал, когда не приходится разжевывать задачу, когда тебя с полуслова понимают. Только одна просьба – прикажите отвинтить глушители. «ПП-2000», кажется, имеют калибр «девять миллиметров». Значит, очереди будут громко звучать. Очень громко. Они одним звуком напугают бандитов. Надеюсь, у них не найдется человека, который сумеет по очередям подсчитать количество стволов. И вас примут за значительный по силам отряд.

– Хорошо. Договорились… – генерал-лейтенанта оказалось легко уговорить. Видимо, несмотря на то что он не был кадровым военным, в глубине души в нем все же сидел мужчина-воин, способный оценивать боевую обстановку. Оно и понятно – высокие звания даются не просто так. И даже ученый обязан званию соответствовать…

* * *

– Товарищ майор, товарищ майор, посмотрите туда, – лейтенант Футракулов показал пальцем вдаль и тут же уточнил: – Где овраг в нашу сторону поворачивает. На пять метров дальше поворота.

Я не стал терять время на вытаскивание из футляра бинокля, сразу прильнул к прицелу и увидел, как один из «бармалеев» прямо грязными берцами встал на плечи другому, очевидно, самому высокому в банде, и опустил вниз руку, движением пальцев требуя подать ему автомат. Пока ему подавали автомат, я навел черный крест прицельной марки на белое пятно камуфлированной куртки «бармалея», расположенное прямо под левой лопаткой, задержал дыхание и готов уже был нажать на спусковой крючок, когда услышал отдаленную, но довольно громкую короткую очередь. «Бармалей» свалился, но умудрился не упасть, а просто сел на широкие мосластые плечи того, кто его держал на себе.

Я поднял прицел чуть выше, отвел его в сторону и увидел генерал-лейтенанта Спиридонова. Генерал держал в руках пистолет-пулемет «ПП-2000» с отвинченным глушителем, и мне даже показалось, что его ствол слегка дымился. Но это, скорее всего, работало воображение. Дымиться он может только во время зимней стужи. А во второй половине марта в Сирии погода даже ночью стоит, как в средней полосе России в разгар лета.

Короче говоря, генерал Спиридонов сам прикрывал работу своих инженеров, как он их почти любовно назвал. Должно быть, очень дорожил своими людьми и берег их как мог. Почти как я берег своих снайперов.

А я, опасаясь повторной очереди в генерала, опустил прицел ниже, чтобы наблюдать за «бармалеями».

Первыми небо оккупировали большие российские квадрокоптеры. А следом за ними поднялись и малые, которые, по сути дела, и были «охотниками за дронами». Я в бинокль наблюдал за генералом Спиридоновым, а он, в свою очередь, в собственный бинокль рассмотрел сначала четыре «роя» дронов, потом дал команду своим инженерам, и те подняли «охотников» выше, что я увидел в свой бинокль. Генерал руководил движением своих «охотников», но все же время от времени бросал взгляд в сторону оврага, словно ожидал оттуда приближения новых неприятностей.

Я вытащил из кармана мобильник и позвонил ему.

– Товарищ генерал, я вас подстраховываю. Можете в сторону оврага не смотреть, он под моим контролем. Стрелять пока не надо. «Бармалеи» пытались до вас добраться, но вы вовремя дали очередь.

– Я хоть подстрелил его? – поинтересовался Спиридонов.

– Не хочу вас расстраивать, но с такой дистанции вы обязаны были попасть. Однако не попали. Бандит шарахнулся и свалился с плеч другого бандита. Другие не лезут, а «нижний» больше не желает голову подставлять. Будут, следовательно, выходить на нас. Но о нашем присутствии они не догадываются, и потому их внимание будет сосредоточено на вашей группе.

– Я так думаю, что не только «потому». Их главная задача – уничтожить нашу группу. Но они не поняли еще, что мы уже заложили в дроны-«охотники» программу, которая будет выполнена даже без нашего участия. Те четыре «роя» дронов, что они смогли собрать и задействовать в своей операции, уже обречены на уничтожение. По большому счету, нам можно было бы уже уезжать с места событий в сторону аэропорта.

– Но вы же не можете свои квадрокоптеры бросить здесь? – признаться, я испугался такого исхода событий.

– В том-то и дело, – согласился со мной генерал Спиридонов. – Просчитай мы ситуацию раньше, мы заложили бы программу возвращения своих машин в аэропорт. Заряда аккумуляторов им должно хватить. Тогда можно было бы и ваш взвод не задействовать, и вашего лейтенанта отправили бы в футбол играть.

Он словно бы упрекал меня.

– Знать бы, где упасть, можно было бы соломки подстелить, – ответил я старой поговоркой, и она генерала слегка утешила.

– Есть и в твоих словах доля правды, – согласился Василий Васильевич, тем более ситуацию не просчитал именно он. – Но ты там, майор, держи положение под контролем. «Бармалеи» если и будут в нашу сторону продвигаться, то ползком, имей это в виду.

– У нас, товарищ генерал, высокая позиция. Если они поползут, то будут полностью уничтожены, как и их дроны.

На этом мы и завершили разговор. А меня уже осторожно тронул за локоть лейтенант Футракулов и показал на первого из бандитов, что появился на выходе из оврага. По лохматой кучерявой голове я узнал того высокого мужчину, что недавно еще подставлял свои мосластые плечи под чужие грязные берцы. Я посмотрел в бинокль на его плечи – точно, грязные следы обуви там отпечатались. Очень захотелось послать пулю ему в голову, но я удержался и вместо этого включил на КРУСе общевзводную связь.

– Внимание всем! Стрелять только по моей команде! – предупредил я строго. – Убрали стволы из бойниц. И не высовываться, не демаскировать себя! Ждать команду!

Бандиты выбирались ползком по одному, иногда по двое и сразу распределялись веером, обращенным внешней полукруглой стороной к позиции «охотников за дронами». Ведущим полз тот самый лохматый кучерявый бандит высокого роста. А слева от него полз другой бандит, которого я выделил еще раньше по белому пятну на камуфлированной куртке, расположенному прямо под левой лопаткой. То есть все они подставляли нам незащищенные спины, в которые нам предстояло стрелять с высоты бывшей крепостной стены.

Бойцы мою команду выполнили. Это я заметил, когда посмотрел по сторонам. Они сидели на земле, прислонившись спиной к крепостной стене, держа винтовки между коленями. Таким образом, наблюдали за бандитами только двое – я и лейтенант Футракулов. Более того, я еще и счет бандитам вел. Однако, когда насчитал тридцать человек, а у меня во взводе вместе со мной двадцать восемь бойцов, дал команду:

– Внимание всем! Разбираем цели слева и справа. Центральный и левый от него – мои, двое правее – лейтенанта Футракулова. Остальные – ваши. Начали счет.

– Первый слева – готов.

– Первый справа – есть.

– Второй слева – на прицеле.

– Второй справа – противника ждет смерть.

И так далее… Доложили все, каждый по-своему, насколько кому хватало фантазии.

– На мысленный счет «три» – огонь!

Эта команда была привычной для стрельбы залпом. Считает каждый человек по-своему, и изменяется время от одной десятой доли за секунду до двадцати сотых. Но за три секунды человек не имеет возможности сосчитать от других больше чем на секунду. Тем более что счет в три секунды для снайперов привычный. Именно такой временной промежуток отпускается им на прицеливание в общем бою. Меньше нельзя – снайпер только успеет найти глазами цель, а ведь ему еще и прицелиться следует.

Сам я, ведя одновременно отсчет до трех, едва успел просунуться в бойницу вместе со стволом винтовки и найти цель, хотя успел рассмотреть ее ранее. Но бандиты умели ползать, как оказалось, быстрее пешего человека и уже успели удалиться на приличное расстояние. Короче говоря, ползали на уровне среднестатистического бойца спецназа. Но я быстро нашел черным крестом прицельной марки спину ползущего бандита и нажал на спусковой крючок. И тут же услышал настоящий грохот – залп разнокалиберных снайперских винтовок можно было сравнить разве что с артиллерийским выстрелом гаубицы большого калибра. Однако грохот был ожидаемым и не помешал мне передернуть затвор, чуть сдвинуть прицел влево и сразу, как только черный крест нарисовался на белом пятне, снова нажать на спусковой крючок. Кажется, я уложился в две, от силы в две с половиной секунды. Обе цели лежали, уткнув нос в песок, и не дышали, как и остальные бандиты.

Однако тут же из конца оврага раздалась длинная пулеметная очередь. Мне она вообще показалась бесконечной. Стреляли по нашим бойницам явно не прицельно. Одна или даже две пули чиркнули по шершавому известняку моей бойницы поверху, из чего я сделал вывод, что пулеметчик бандитов не знал, куда стрелять, а бил наугад. Я попытался одним глазом выглянуть из укрытия, но тут же еще одна пуля ударила в известняк, оставив на нем глубокую отметину, и, срикошетив, упала где-то за моей спиной, на склоне, под которым стояли автобусы, но до них пуля явно не долетала. Еще две пули ударили в мощный зуб бойницы и тоже, должно быть, оставили отметины, но эти срикошетили прямо перед собой. Я сделал еще один вывод: мое движение головой не осталось незамеченным, и в меня стреляли, видимо, из автомата. А поскольку выстрелы от длинной очереди и от короткой звучали одинаково, легко было предположить, что стреляли из ручного пулемета Калашникова или из АК-74.

– Как, командир, цел? – раздался в наушнике голос старшего лейтенанта Кривоносова. Он со своим третьим отделением «срочников» занимал левый фланг крепостной стены. Поскольку в третьем отделении была всего одна «дальнобойка», я и поставил это отделение в непосредственной близости от оврага.

– Жив. Пули рикошетом мимо прошли… – отозвался я.

И тут же раздался выстрел, который я на слух определил как выстрел из DXL-5. То есть из «Опустошителя». И следом за ним прозвучал второй точно такой же выстрел. На левом фланге третьего отделения взвода была только одна дальнобойная снайперская винтовка DXL-5, у командира третьего отделения Кривоносова, с которым я только что общался.

– Ну вот, – снова раздался голос старшего лейтенанта. – В пулеметчика, черта лысого, не попал. Только в ствол пулемета, кажется, угодил. Не знаю, куда пуля срикошетила. Зато автоматчику голову напрочь снес. Видел в прицел, как она отлетела. Я ему, похоже, в горло попал. Для такой мощной пули шейный позвонок – не преграда.

– Молодец! – ответил я ему.

– Вот же черт! – раздался в наушнике голос обычно молчаливого и даже мрачного старшины контрактной службы Владимира Носкова, командира третьего отделения. – Командир, мне только что доложили. У нас первые потери. Младшему сержанту Бортникову рикошетом пуля глаз выбила.

– Ранение серьезное? – спросил я.

– Сейчас посмотрю… – Носков, видимо, зажал микрофон рукой и с кем-то переговорил. Наконец снял с микрофона руку и сказал: – Товарищ майор, глаз цел. Только сам глаз, как говорит санинструктор, из глазницы вывалился. На нервах висит. Пуля плашмя пониже виска попала.

– Что санинструктор говорит? Может он глаз на место вернуть?

– Говорит, что никогда с таким ранением не сталкивался. Боится навредить.

– Товарищ майор, – наконец вступил в разговор сам санинструктор. – Вертолет надо бы вызвать. В госпитале есть врачи-спецы. Мигом глаз в глазницу вернут. И парень с двумя глазами останется.

– Вертолет пока вызвать невозможно. Вдруг у бандитов «Стингер» имеется или что-то подобное. Мы же не знаем. Обходись своими силами. Мне дед рассказывал… В тридцатые годы прошлого века в НКВД отрабатывали специальный удар. Били заключенных пониже виска в район глазницы. Глаз и вываливался. Заключенный пугался, а ему обещали и второй глаз выбить. Уже потом, в камере, другие заключенные бедняге глаз на место ставили. Но это же заключенные, а ты неужели не сможешь! Ты же санинструктор…

– Я попробую, – наконец нехотя согласился санинструктор. – Рискну… – добавил он решительно.

– Дерзай… – поддержал я его.

В это время по стене с бойницами ударил другой пулемет.

– Ствол он, что ли, уже сменил? – предположил старший лейтенант Кривоносов, общаясь по внутривзводной связи. – Я же ему первый ствол помял… Быстро же он справился!

– Нет, это другой, – успокоил я старшего лейтенанта, снова спрятавшись за зубец бойницы. – Твой еще меняет. Тот, судя по звуку, был калибра «пять, сорок пять», а этот «пять, пятьдесят четыре». Стандарт НАТО. Звук более долгий и звонкий.

– Да, – согласился старший лейтенант, звук, похоже, другой…

– Ой! – донесся до нас голос в наушниках.

– Что случилось? – спросил я.

Мне опять ответил старшина Носков.

– Санинструктора, кажется, убили… Сейчас гляну…

Он, видимо, передвигался ползком или на четвереньках. Об этом говорило тяжелое дыхание старшины. Микрофон находился рядом со ртом, и дыхание слышалось в наушниках отчетливо.

– Точно. Убили. Пуля в горло. Шальная, похоже. В бойницу пролетела. Срикошетила слегка, но всю силу не потеряла… Ударила бы плашмя, может, синяком все и закончилось бы. А острием как в масло в горло вошла. Прямо в сонную артерию. Кровищи вытекло – море разливанное.

– Понятно, – ответил я. – Возвращайся к отделению.

Носков снова засопел в микрофон.

– Носков, – снова позвал я.

– Слушаю, товарищ майор.

– Что там с Бортниковым? Успел санинструктор глаз вправить?

– Никак нет, товарищ майор. Не успел.

– Кривоносов. Для тебя работа. Действуй!

– Минутку, командир. У «бармалеев» свой снайпер имеется. С «Барреттом». Я его уже отследил. Его и пулеметчика.

– Отработай… – приказал я.

Два громких выстрела раздались один за другим с интервалом, необходимым на передергивание затвора. Пулеметчик заглох, а снайпер противника не успел сделать ни единого выстрела. Старший лейтенант Кривоносов никогда зря не стреляет. Тут же Саша пробежал мимо меня. Я даже почувствовал дуновение ветра, созданного его движением. Обернулся на звук шагов и только увидел его спину, удаляющуюся в сторону правого фланга, к первому отделению, где ждал помощи недоучившегося врача младший сержант контрактной службы Бортников.

– Саша, справишься? Как думаешь? – спросил я по внутривзводной связи. Вертолет вызывать не надо?

– Мне еще в травмпункте приходилось с такими травмами справляться… – отозвался Кривоносов. – Вот и все, а ты боялся… Как глаз видит? Нормально?

Видимо, старший лейтенант уже оказался на месте, и операция уже завершилась успешно. Об этом говорили слова и вопросы Кривоносова, обращенные явно не ко мне.

– Мешает что-то. Словно в глаза песку бросили, – услышал я в наушниках голос младшего сержанта.

– Это пройдет. Как вернешься, в санчасть сходи, тебе капли закапают, проплачешься, и все в норме будет, – утешил старший лейтенант Бортникова. – И даже профессию менять не придется. Глаз будет на все сто видеть…

Кривоносов возвращался к своему отделению так же бегом. Я остановил его движением руки.

– Никогда тебя не спрашивал, а тут что-то надумал. Ты почему мединститут не окончил?

Саша протянул руку и простым нажатием кнопки на КРУСе отключил у меня внутривзводную связь. И тут же отключил и у себя, чтобы его не слышно было всему взводу.

– Любовь, командир. Она одна виновата… Она во всем виновата… – фальшиво пропел он. – Моей любви, как она говорила мне много раз, герой нужен был, я, щенок малолетний, вот и бросил медицинский институт и пошел учиться в девятую роту Рязанского училища ВДВ[23]23
  Девятая рота Рязанского училища ВДВ – факультет военной разведки.


[Закрыть]. А пока я учился, на втором уже курсе, моя любовь вышла замуж за главного бухгалтера крупного по нашим местечковым меркам треста. Так вот все и закончилось. А сложись все иначе, был бы я хирургом, как мой отец. Или патологоанатомом, как мама.

– Ладно, – нажатием кнопки на КРУСе я снова включил связь внутри взвода. Саша повторил операцию со своим прибором. – Гони к своим мальчишкам. Они, наверное, уже заждались, волнуются.

Саша резко развернулся, но побежать не успел. Снова прозвучала пулеметная очередь. Пули ударились в зубья бойниц.

– Вот теперь точно мой друг лысый ствол сменил, – сказал Саша и демонстративно прислушался, подставив к уху раскрытую ладонь. Я повторил его жест.

К чему он прислушивался, я понял сразу после того, как прозвучал новый выстрел, теперь однозначно стрелял «Винторез». Во-первых, выстрел был сильно глухим, а «Винторез» благодаря интегрированному глушителю стреляет тише «пневматики». Во-вторых, «Винторез» имеет калибр, «девять миллиметров», и выстрел обладает особым звуком. Это только в общей стрельбе взвода стрельбу из «Винтореза» бывает даже не слышно.

– Вот теперь все в порядке. Лысого пулеметчика не стало, – сказал старший лейтенант, и я понял, что Саша, отправляясь в первый взвод, показал кому-то из своих бойцов место, где прячется лысый пулеметчик. И едва тот начал стрелять, как его самого подстрелили.

Тем временем я заметил, как из оврага вылетела граната. Стреляли из подствольного гранатомета навесом. Желали, как нетрудно было догадаться, перебросить гранату за зубья бойниц и достать осколками бойцов моего взвода. К сожалению, мы не могли ответить тем же самым. Беда в том, что снайперская винтовка, в отличие от автомата, не приспособлена для присоединения подствольного гранатомета. И «Обувка», ни тем более почти на полкило более тяжелый «Костер» просто не могут крепиться на снайперскую винтовку. Стреляли, видимо, уперев приклад в землю или в бедро, как это обычно делается. Я, конечно, за годы своей службы видел физически крепких и развитых парней, которые могли стрелять из «подствольника», зажав приклад подмышкой, но это было редкостью, да и то применялся подобный прием только для стрельбы прямой наводкой. Даже физически развитого и тяжелого человека, обычно твердо стоящего на ногах, отдача гранатомета отбрасывала на пару метров назад.

Первый выстрел оказался неточным, я бы даже рискнул назвать его прицелочным. Сорокамиллиметровая ВОГ-25[24]24
  ВОГ-25 – стандартная граната для подствольного гранатомета. Часто применяется в варианте ВОГ-25-П, то есть «подпрыгивающая», которая после соприкосновения с землей подпрыгивает на высоту от 0,5 до 1,5 метра и разбрасывает осколки в радиусе семи метров, поражая и тех, кто залег или спрятался в окопе.


[Закрыть] пролетела над взводом и взорвалась на крутом склоне, на половине дороги к автобусам. До самих автобусов даже осколки не долетали – расстояние до ближайшего было около тридцати метров от места взрыва. Второй выстрел оказался не лучше первого, с той только разницей, что граната взорвалась на пять метров ближе к нам. Третьего выстрела пришлось ждать долго. Похоже было, что стреляли в самом деле с бедра. И гранатометчик решил дать своему бедру, принявшему удар отдачи, отдохнуть. Наконец филином «ухнул» и третий выстрел.

– Ложись! – только и успел я дать команду. И сам залег за зубец стены.

Команду по системе внутривзводной связи слышали все и успели ее выполнить. Как я заметил, даже те, кого осколки и задеть не могли. Граната взорвалась на склоне перед бывшей крепостной стеной. И осколки посекли верхнюю часть зубьев. Меня они в любом случае не задели бы, мешал угол склона. При этом я легко определил, что все три выстрела были направлены в центральную часть защиты, словно «бармалеи» знали, где расположился командир взвода.

Можно было предположить, что именно здесь они готовят прорыв. Я, как это делал обычно, мысленно поставил себя на место эмира бандитов, предполагая, что он еще остался в живых, но даже если эмир погиб, кто-то должен занять его место – на это место в любой банде найдется множество охотников, считающих, что они справятся с командованием боевиками не хуже погибшего, и этот человек обеспокоится спасением других бандитов. А каким может быть этот путь – только лобовая атака. В самом деле, не ждать же банде, когда прилетит звено штурмовиков или звено вертолетов и их уничтожат прямо в овраге. Наличие у нас систем связи «бармалеи» обязаны предположить. Значит, пойдут на прорыв. Предположительно, в центральной части нашей обороны, которую начали обстреливать из гранатомета. Однако, во‐первых, обстрел оказался неудачным, во‐вторых, он может быть только отвлекающим моментом, произведенным лишь для того, чтобы мы сконцентрировали силы в одном месте, а они планируют нанести удар совсем в другом. В пользу этого варианта говорила и пауза, последовавшая после третьего выстрела из «подствольника». Бандиты, похоже, просто давали нам время на передислокацию.

Но тут с левого фланга снова раздался выстрел из DXL-5. Старший лейтенант Кривоносов, похоже, времени зря не терял.

– Есть гранатометчик с РПГ-7, уложил его отдохнуть от утомительного боя, – спокойно доложил Саша. – Осторожно высовывался. Сначала «дуру» свою на край окопа положил, потом только самый краешек головы высунул, но мне этого хватило.

– Саша, что ты чувствуешь, когда в бандита попадаешь? – спросил я, заранее зная классический ответ снайпера. Спросил больше для молодых солдат третьего отделения, то есть для прямых подчиненных старшего лейтенанта.

– Отдачу, командир… – услышал я в ответ классику жанра. – Только отдачу винтовки, и ничего больше.

– Это хорошо. Это правильно, – заявил я. – Куда готовился стрелять гранатометчик?

– В центр позиции. В твою сторону.

– Задача… – сказал я сам себе, забыв, что весь взвод меня слышит. – Куда же они полезут? В центр?

Сам бы я выбрал атаку на центр, чтобы потом сверху атаковать отрезанные друг от друга фланги.

Выход подсказал старшина Носков:

– Перископ в овраге. Танковый.

Я воспользовался подсказкой, тем более что над краем оврага заметил в свой винтовочный прицел новый объект, чем-то напоминающий перископ. Значит, за нами наблюдают, оставаясь невидимыми и неуязвимыми. Я бы мог дать приказ любому из своих офицеров уничтожить перископ, мог бы и сам выстрелить, но торопить события не стал. Перископ хорош в качестве трофея.

– Внимание! Первое и третье отделения, смещаемся к центру так, чтобы в бойницы вас было видно. Чтобы головы мелькали. Потом третье отделение возвращается на свою позицию пригнувшись, не показывая себя в бойницы. Первое отделение повторяет маневр вслед за третьим и занимает место на их позиции. Если атака пойдет на центр, быстро в мою сторону! Себя тоже не демонстрировать.

То, что атака пойдет на первое отделение, – было самым маловероятным. Для этого «бармалеям» пришлось бы пробежать под убийственным огнем левого фланга и центра. На такое может решиться только откровенный самоубийца. К тому же это прямая демонстрация их наличных сил. А наш левый фланг, то есть третье отделение, – ближайший к оврагу. Чтобы его атаковать, следует преодолеть какую-то сотню метров. Для атаки перебежками это не так и много. Пробежать самую короткую олимпийскую дистанцию «бармалеи» смогут, несмотря на прокуренные легкие. И пусть бегут. Нам есть чем их встретить.

Громкие автоматические очереди «девятого калибра» говорили о том, что путь отступления через овраг «бармалеям» был уже отрезан. А в длину значительная часть оврага простреливалась, начиная с середины, что располагалась как раз недалеко от позиции испытателей. Генерал Спиридонов вовремя подсуетился и подогнал бандитов к принятию решения. Бандиты поднялись, выпрыгнули из окопа и сразу побежали. Бежали и падали время от времени, залегая при этом довольно неумело.

– Отстреливать сначала только отставших, потом лежачих! – дал я команду.

Бандитов оказалось много, считай, в три раза больше, чем я ожидал. Они, видимо, были уверены в своих силах. Но со снайперским «ударным кулаком», похоже, встретились впервые. А мой приказ стрелять в отстающих и в лежачих был вызван тем, чтобы бандиты не сразу поняли, какие несут потери, и не вернулись в овраг. Если надумают вернуться, они будут в состоянии просто снести своей массой заслон, выставленный генералом Спиридоновым, хотя инженеры-испытатели и стреляли, по сути дела, в условиях длинного коридора. Главное, чтобы им хватило патронов, каждый из которых просто обязан поразить врага.

На всякий случай я дал команду:

– Подготовить к бою МСЛ[25]25
  МСЛ – малая саперная лопатка, в войсках спецназа разного уровня является признанным оружием, совмещающим в себе и штык, и нож, и топор. Например, в спецназе военной разведки даже изучают фехтование на МСЛ как отдельную боевую дисциплину.


[Закрыть].

Если бы «бармалеи» надумали вернуться в овраг, я вынужден был бы всеми своими наличными силами атаковать их, сам угодив на линию стрельбы инженеров-испытателей. При этом не было бы никакой гарантии, что пули «ПП-2000» не попали бы в моих бойцов.

Но Господь нас, видимо, миловал и баловал.

Я специально наблюдал в прицел, как один за другим падают, не имея возможности снова подняться, бандиты из задних рядов. Потом, уже в бинокль, стал смотреть, как не поднимаются те, что залегли после перебежки. Мои парни не были знакомы с таким понятием, как промах, и умели использовать все пули по назначению, не тратя лишних. «Бармалеи», видимо, не рассчитывали встретить такой плотный обстрел из неавтоматического оружия. Они привыкли к тому, что снайперы работают больше поодиночке или парами и лишь изредка втроем. А тут их обстреливает целый взвод, причем второй день подряд. Было чего испугаться. И потому их наступление заметно замедлилось, что дало нам возможность стрелять более интенсивно. Ведь стрельба по бегущей цели намного сложнее стрельбы по более медленно передвигающемуся противнику.

Я же без проблем отыскал сначала в бинокль, а потом взял в прицел их эмира, отдающего команды, и тут же лишил бандитов командира. Хотя в последний момент перед выстрелом у меня мелькнула мысль, что делаю я это зря. Вполне могу допустить мысль о том, что именно эмир настаивал на атаке крепостной стены. А человек, который его заменит, вполне может решить отступать по оврагу. И, как оказалось, мои опасения были небеспочвенными. Видимо, прозвучала новая команда, и бандиты начали отступать к своей изначальной позиции. Они несли потери, тем не менее так сохранялась хотя бы часть от общего состава «бармалеев» и они могли надеяться на большую удачу в ближайшие дни, когда начнется новая попытка наступления на российские или же сирийские позиции, а этого, судя по всему, ждать долго не придется.