Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг."

«ПЕРВЫЙ ВИНОКУР, ИЛИ КАК ЧЕРТЕНОК КРАЮШКУ ЗАСЛУЖИЛ».

Комедия «Первый винокур» представляет собой инсценировку рассказа Толстого «Как чертенок краюшку выкупал». Инсценировка значительно обширнее рассказа: в нее вошел ряд новых действующих лиц и эпизодов, в рассказе отсутствующих.

Ни в дневниках, ни в письмах Толстого нет упоминаний о работе над пьесой. Косвенно время ее написания определяется датой 1 марта 1886 г., проставленной рукой С. А. Толстой в авторизованной копии с недошедшей до нас копии автографа (см. ниже), а также письмом С. А. Толстой к сестре Т. А. Кузминской от 2 марта 1886 г., в котором говорится о том, что Толстой работает над «балаганной пьесой» (Архив Т. А. Кузминской в ГТМ). Пьеса была напечатана впервые в апреле 1886 г.

Как явствует из сличения копии, датированной 1 марта, с печатным текстом, в тексте наборной рукописи или корректуры (ни та, ни другая до нас не дошли), Толстой сделал новые поправки. Таким образом работа Толстого над «Первым винокуром» относится, вернее всего, к февралю и марту 1886 г.

Как раз около этого времени Толстой получил от актера П. А. Денисенко письмо, в котором он просил разрешить ему переделку толстовских народных рассказов в пьесы для народного театра.⁵¹⁷517
  См. П. Н. Денисенко, «По поводу письма гр. Л. Н. Толстого». – «Дневник русского актера», 1886, № 1 (март).


[Закрыть] В письме к Денисенко от 20 февраля 1886 г. Толстой очень сочувственно отнесся к мысли своего корреспондента об организации народного театра и разрешил ему переделывать для сцены свои народные рассказы.⁵¹⁸518
  Денисенко инсценировал вскоре после этого «Чем люди живы».


[Закрыть] «Дело, занимающее вас, – народный театр, – писал Толстой – очень занимает и меня. И я бы очень рад был, если бы мог ему содействовать; и потому не только очень буду рад тому, что вы переделаете мои рассказы в драматическую форму, но и желал бы попытаться написать для этого прямо в этой форме… Если вы возьметесь зa это дело, я всячески – и своим писанием и привлечением к этому делу людей, которые могут дать средства для затрат (если это нужно), буду служить этому делу».⁵¹⁹519
  Письмо Толстого впервые опубликовано – без указания однако даты – С. М. Брейтбургом в сборнике «Толстой и о Толстом. Новые материалы». Сборник второй. Редакция В. Г. Черткова и Н. Н. Гусева, М. 1926, стр. 5—6.


[Закрыть] Очень вероятно, судя по горячему отклику Толстого на проект Денисенко, что письмо последнего побудило Толстой вплотную подойти к работе над пьесами для народного театра, начатой им еще в 1884 г. (переделка жития Петра Мытаря в пьесу), но тогда же прервавшейся. Незавершенная инсценировка легенды об Аггее (см. выше) в таком случае была вызвана желанием Толстого «попытаться написать прямо в этой [т. е. драматической] форме». Непосредственно вслед за этим Толстой инсценирует свой собственный рассказ, быть может также побуждаемый работой Денисенко, переделывавшего в это время для сцены «Чем люди живы» (см. письма его к Толстому, хранящиеся в АТБ).

Сюжет как комедии, так и рассказа заимствован из литографированной лубочной картинки, изданной в 1880-х годах петербургским книгопродавцом Блиссмером, на что в свое время указал Н. С. Лесков. Картинка изображала сатану, который сидит и учит курить вино; в деталях же изображены разорение и бедствия, которые приносит перевод ситного хлеба на пьяный спирт, и возникающие отсюда пьянство, разврат и преступления. Эта картинка широко распространялась в народе великосветскими дамами, сторонницами евангелической секты В. А. Пашкова. Сюжет же самой картинки, в свою очередь, восходит к популярным, особенно в старообрядческой среде, старинным русским легендам о происхождении винокурения.⁵²⁰520
  Ср., например, одну из таких легенд, напечатанную в «Памятниках старинной русской литературы», изд. гр. Г. Кушелева-Безбородко. Редакция Н. Костомарова. Выпуск первый. Спб. 1860, стр. 137—138.


[Закрыть]

К «Первому винокуру» относятся следующие две рукописи, хранящиеся в Архиве Толстого во Всесоюзной библиотеке имени В. И. Ленина (папка 28).

1. Автограф всей пьесы на 11 ненумерованных листах в 4°, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон. Находится в сшитой тетради, во второй ее половине. Заглавие: «Первый винокуръ. Какъ чертенокъ краюшку заслужилъ». На первых 10 листах – копия рукой неизвестного, без поправок Толстого, второй половины драматической обработки легенды об Аггее. Последние три листа тетради – чистые. В автографе много помарок и исправлений. Извлекаем из него два более крупных, в большей своей части зачеркнутых варианта. Вариант № 1 относится к началу 2 действия, вариант № 2 – к концу того же действия.

2. Рукопись на 18 листах в 4°, исписанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Сшитая тетрадь. На лицевой стороне первого листа написано: «Первый винокур, или как чертенок краюшку заслужил. Представление⁵²¹521
  Это слово рукою Толстого переделано из слова: комедия.


[Закрыть] в 6 действиях. Соч. Гр. Л. Н. Толстого. 1886 года 1-го марта». Далее, со следующего листа, идут нумерованные (1—17) листы, занятые текстом пьесы. Судя по нескольким отступлениям текста этой рукописи от текста автографа, необъяснимыми невнимательностью или ошибками переписчицы, данная рукопись представляет собою копию с недошедшей до нас копии автографа.

Впервые пьеса была напечатана в 1886 г., в Москве, в издании «Посредник»: «Первый винокур, или как чертенок краюшку заслужил. Комедия Льва Толстого». На передней и задней страницах обложки рисунки М. Малышева. Цензурное разрешение текста – 1 апреля, обложки – 9 апреля 1886 г. Печатный текст отличается от текста рукописи № 2 стилистическими вариантами. Они могли быть внесены или в текст наборной рукописи, до нас не дошедшей, или в текст авторской корректуры, если она вообще существовала. Кроме того, в печатном тексте имеются явные цензурные искажения, быть может сделанные редакцией издательства во избежание запрещения пьесы.

Во втором издании «Посредника» (М. 1887), вышедшем с пометой «Одобрено Военным министерством к обращению в войсках», допущены некоторые опечатки и сделаны следующие исправления. Вместо: «Всей добычи моей за три года 263753 человек», стр. 39, строка 32, напечатано: «Всей добычи моей за три года 220005 человек». Вместо: «От бабьего сейчас тоже получен – всех 263753. Баб 186315, девок 17438. Только два и остаются: приказный да мужицкий», стр. 40, строки 12—13 напечатано: «От бабьего сейчас тоже получен – баб 186315, девок – 17438. Только два и остаются: приказный да мужицкий. Всех 220005». Вместо: «Верно 26 четвертей», стр. 44, строка 16, напечатано «26 четвертей». Вместо «Марья», стр. 49, строка 19, «Марфа». Все последующие издания «Посредника» представляют собой механическую перепечатку текста второго издания с увеличивающимся из издания в издание количеством опечаток. Начиная со второго издания на обложке стали печататься рисунки Е. Бём. В собрание сочинений Толстого «Первый винокур» вошел впервые лишь в 1911 г. (издание двенадцатое, М. 1911, часть одиннадцатая), будучи перепечатан с позднейшего, изобилующего опечатками, текста в издании «Посредника».

Текст «Первого винокура», напечатанный в Полном собрании художественных произведений Толстого под редакцией К. Халабасва и Б. Эйхенбаума, т. X, Государственное издательство, М.—Л. 1930, представляет собой контаминированный текст, восходящий частично к первому изданию «Посредника», частично к позднейшим его изданиям, изобилующим опечатками, и частично к рукописям. По рукописям, между прочим, здесь восстановлены три места, искаженные цензурой.

28 марта 1886 г. В. Г. Чертков в письме к Толстому сообщает, между прочим, о шагах, предпринятых им для постановки на сцене народного театра только-что законченного «Первого винокура»: «Сибирякову младшему я предложил содействовать постановке на балаганах, хотя бы ко дню коронации (когда опять будут действовать балаганы), вашей маленькой комедии. Прилагаю его письмо после прочтения ее и мой ответ, который прошу вас вернуть мне, так как я хотел бы еще воспользоваться своею формулировкою доводов в пользу чертенят… Может быть, из этого что-нибудь выйдет» (АТБ). Сохранившееся в архиве Черткова письмо от 27 марта И. М. Сибирякова, брата К. М. Сибирякова, указывает на то, что он, имея какое-то отношение к делу народного театра, содействовал постановке «Первого винокура» в Петербурге на сцене балаганного театра Фарфорового завода, по Шлиссельбургскому тракту. Постановка эта состоялась в июне 1886 г. В письме к Черткову И. М. Сибиряков писал, что его смущает «введение элемента сверхъестественного… – именно чорта» (ГТМ – AЧ). Работавшая в то время в редакции «Посредника Н. Д. Кившенко в письме к Черткову от 22 июля 1886 г. сообщала: ,,В воскресенье была на народном гулянье на представлении «Первого винокура»“. На сцене чорт и черти являются все же в образе человеческом» (ГТМ – AЧ). Музыка к пьесе была написана вдовой композитора А. Н. Серова – В. С. Серовой, как это явствует, между прочим, из ее недатированного точно письма того же года к Черткову (AЧ).

Она же сообщила следующее воспоминание о беседе с Толстым в связи с «Первым винокуром». Узнав, что Серова работает над мыслью о народной опере, Толстой сказал: «Я сейчас работаю над «Винокуром», мне нужна музыка к этой пьесе. Я хочу ее дать исполнить в балаганах на Святой. Был я недавно на гулянье, насмотрелся, наслушался я там всякой всячины… Знаете, мне стало совестно и больно, глядя на всё это безобразие. Тут же я дал себе слово обработать какую-нибудь вещицу для сценического народного представления. Нельзя так оставить… просто стыдно! Я взялся за первую попавшуюся тему и ждал, чтоб кто-нибудь пристегнул музыку к ней (это весьма важно для народных спектаклей); но музыканты – простите меня, – народ гордый, спускаться со своих высот не любят, не любят». По словам Серовой, «Первый винокур» на народной сцене не имел никакого успеха: зрители обиделись и решили, что, «господа потешаются над мужиками». – „Сообщив позднее Льву Николаевичу об эфекте, произведенном «Винокуром» на народ, – вспоминает далее В. С. Серова, я попросила у него позволения изменить конец, т. е. прогнать с позором чорта и тем прекратить пьянство, которое он завел своей наукой «курить вино из хлеба»“. – «Делайте, как знаете, – засмеялся Лев Николаевич, – я не признаю авторских прав и авторской собственности».⁵²²522
  В. С. Серова, «Встреча с Л. Н. Толстым на музыкальном поприще» – «Русская музыкальная газета», 1894, № 4, стр. 83, 85.


[Закрыть]

6—7 июня Толстой писал П. И. Бирюкову: «Чертков пишет, чтобы я написал разрешение играть «Винокура». Я делаю это на обороте» [т. е. на обороте письма.] (АТБ)

В основу настоящего издания взят текст первого издания «Посредника». Все исправления, допущенные во втором издании, отвергаются, так как нет никаких оснований думать, что они принадлежат Толстому, а не редакции издательства. Первое из указанных исправлений вытекает из второго. Второе же вызвано было очевидно, во-первых, тем, что в тексте первого издания сумма не сходится со слагаемыми (в рукописи № 2 рукой Толстого написано, как и в печатном тексте – 263753), во-вторых, тем, что в том же печатном тексте общая сумма «всех 263753» стоит по смыслу явно не на месте. Но ошибки писателя фактические и стилистические не дают повода для редакторского их исправления. К тому же и исправленная сумма 220005 также не сходится со слагаемыми. Третье исправление очевидно сделано по стилистическому вкусу редакции (в автографе и в рукописи № 2 написано «Верно».). Четвертое исправление – «Марья» на «Марфа» (имя жены мужика) сделано в согласии с текстом обеих сохранившихся рукописей, вероятно потому, что ниже Машкой называется девочка, которую мужик посылает за бабкой. Но нет оснований утверждать, что «Марфа» – окончательное написание Толстого, тем более, что далее мужик, обращаясь к жене, говорит «Ну, Машенька!» Вероятно, Толстой в наборной рукописи или в корректуре, если он ее читал, «Марфа» исправил на «Марья», а редакция во втором издании восстановила первоначальное написание.

По рукописям восстанавливаем прежде всего искаженные цензурой места текста. Вслед зa изданием под редакцией К. Халабаева и Б. Эйхенбаума печатаем: «да и попов сколько», стр. 39, строки 18—19, вместо «да и всяких сколько»; после слов: «От купеческого получен, 9543», стр. 42, строки 11—12, добавляем: «От поповского получен, 1517, от монашеского получен, 112»; после слов: «вон 200 000 доставил», стр. 42, строка 13, добавляем: «Из монахов – и то 112 привел». Полагаем, что сверх того исключительно по цензурным соображениям вместо написанного Толстым в исправленной копии «я в святой тебя воде выкупаю», стр. 43, строка 30, напечатано: «Я с тебя шкуру сдеру» и вместо стоящего в обеих рукописях «Поди ты корове под хвост», стр. 57, строка 7, – «Поди ты туда, откуда пришел». Выкупать чертенка в святой воде угрожает набольший дьявол и в рассказе «Как чертенок краюшку выкупал», и замена в пьесе этой угрозы менее характерной и колоритной – содрать шкуру – объясняется, видимо, большей строгостью сценической цензуры по сравнению с цензурой общей. Выражение «Поди ты корове под хвост» в сценическом исполнении также должно было показаться цензуре непристойным, и оно было заменено обесцвеченным «Поди ты откуда пришел», отчего мало оправданной стала ответная реплика 2-го старика: «Чего ругаешься? Эх, ты, дура!» Поэтому оба эти места печатаем согласно с текстом рукописей.

Кроме того, по рукописям вводим следующие исправления к тексту первого издания «Посредника».

Стр. 39, строки 28—29 «Стражи стоят» вместо: «стража стоит».

Стр. 43, строка 12 «Стражи хватают» вместо: «Стража хватает».

Это исправление, оправданное текстом рукописи № 2, вводится на том основании, что в текстах издания «Посредника» читается фраза, в которой сказуемые не согласованы: «(Стража хватает чертенка и секут его)».

Стр. 41, строки 4—5 «И так хлопочат, что где и делать нечего, дела заводят», вместо: «И так хлопочет, что и где делать нечего, дела заводит.

Стр. 44, строка 27 «копыта» вместо: «копыты».

Написание «копыты» в печатном тексте пошло от текста копии, на писанной рукой С. А. Толстой. В автографе – «копыта».

Стр. 46, строка 6 «ржицы» вместо: «ржи»,

Стр. 46, строка 24 «Дать-то – дашь», вместо: «Дать-то-дать».

Стр. 47, строка 12 «даст» вместо: «дает».

Стр. 48, строка 18 «попытать» вместо: «попытаться».

Стр. 51, строка 2 «помолодила», вместо: «помолодело».

Стр. 53, строка 19 «того попоим» вместо: «то попоим».

Стр. 55, строка 25 «сейчас так начнут» вместо: «сейчас начнут».

Стр. 57, строка 16 «что горло-то дерешь»? вместо: «что горло дерешь?

Частица «то» стоит в автографе, но в копии, написанной рукой С. А. Толстой, она пропущена,

Сверх того, на стр. 54, строка 3 явная опечатка: Сцена 4-я исправляем на «Сцена 3-я» и перед словом: «Дед», стр. 58, строка 25, добавляем настоящее: «Сцена 1-я».

–

СМЕРТЬ ИВАНА ИЛЬИЧА.

Начало писания Толстым «Смерти Ивана Ильича» до сих пор не было хронологически точно определено. По соображениям В. И. Срезневского повесть могла писаться всего семь месяцев – с 22 августа 1885 г. по 25 марта 1886 г. Заключение это строится на следующих данных: «в письме к Урусову от 22 августа Толстой, напоминая Урусову о плане повести, про который он ему когда-то прежде рассказывал, говорит, что он хочет дать в повести «описание простой смерти простого человека, описывая из него», т. е. от лица самого Ивана Ильича. Изложение в первом лице в виде записок Ивана Ильича сохранилось в части текста одной из рукописей «Смерти Ивана Ильича». По отношению к другим рукописям эта рукопись представляет первоначальную редакцию; поэтому можно думать, что работа, о которой он говорит в письме к Урусову, и есть именно то, что видим в данной рукописи, и таким образом, что именно тогда, в августе 1885 г. началось писание».⁵²³523
  Л. Толстой, Полное собрание художественных произведений, т. XII, 1928, ГИЗ, М.—Л. стр. 231.


[Закрыть]

Между тем признаки композиции повести в форме дневника сохранилось не в одной, а в трех рукописях, и потому нет нужды датировать первую запись «Смерти Ивана Ильича» августом 1885 года. Форма первого замысла (дневник умирающего) сохранялась довольно устойчиво до поздней стадии работы, когда рассказ в первом лице уступил место объективному повествованию. В силу этого формою Ich-Erzählung'a нельзя аргументировать приурочение начала писания повести к августу 1885 года, так как этот композиционный принцип мог возникнуть и осуществляться значительно раньше и только сохраниться в процессе работы и к указанному моменту. Не более убедительно и указание «Справочника по Толстому» С. Балухатого и О. Писемской, ГИЗ, М.—Л., 1928, стр. 10, где начало писания «Смерти Ивана Ильича» отнесено к октябрю 1885 года (без указания источника или соображений данной датировки).

Между тем именно в октябре 1885 года Толстой сообщает Софье Андреевне, что работа над «Смертью Ивана Ильича», уже тянущаяся несколько лет», теперь приближается к концу. Таким образом оба хронологических приурочения (август или октябрь 1885 г.) не находят подтверждения в материалах истории «Смерти Ивана Ильича».

Обращаясь к этим данным, мы находим в пра-истории повести факт, от которого следует хронологически исходить при определении всех дальнейших датировок «Смерти Ивана Ильича». Это – смерть Ивана Ильича Мечникова, отчасти послужившего Толстому прототипом для героя задуманной повести. Об этом имеется свидетельство самого автора. По поводу посещения Ясной поляны приехавшим из Парижа Ильей Ильичем Мечниковым, Толстой на следующий день рассказывал: «В разговоре мы вспомнили, что я знал его брата Ивана Ильича, – даже моя повесть «Смерть Ивана Ильича» имеет некоторое отношение к покойному, очень милому человеку, бывшему прокурору тульского суда».⁵²⁴524
  С. П. Спиро, «Беседы с Л. Н. Толстым (1909 и 1910)», М. 1911, стр. 35. – Источник указан мне Н. Н. Гусевым, которому я обязан рядом ценных сообщений по истории творчества Л. Н. Толстого.


[Закрыть]

Приведем также сообщение проф. Н. Ф. Голубова, предшествующее приведенному заявлению Толстого. В публичной лекции о болезни и смерти у Толстого и Зола, напечатанной в «Практическом враче» 1909 года, Голубов говорит: «… Иван Ильич Головин, герой рассказа «Смерть Ивана Ильича», лицо не вполне выдуманное автором. Мне случайно стало известным, что Иван Ильич существовал в действительности, что это брат одного из знаменитейших в настоящее время русских ученых и что он служил в нашей магистратуре. Не знаю, насколько фактически верно описана Толстым семейная и духовная жизнь Ивана Ильича, но болезнь его и обстоятельства смерти были на самом деле таковы, какими они изображены нашим гениальным писателем. Я считаю возможным указать вам даже источник, из которого я почерпнул эти сведения: мне сообщил их, лечивший Ивана Ильича, покойный профессор Захарьин».⁵²⁵525
  Проф. Н. Ф. Голубов, «Болезнь и смерть Ивана Ильича у Толстого и доктора Паскаля у Эмиля Зола». Отд. отт. из газеты «Практический врач», Спб. 1909.


[Закрыть] Наконец весьма ценные указания по истории «Смерти Ивана Ильича» имеются в воспоминаниях Т. А. Кузминской «Моя жизнь дома и в Ясной поляне», ч. III (1864—1868, М., 1926). Свояченица Толстого сообщает ряд сведений об «Иване Ильиче Мечникове, тульском прокуроре», о котором Лев Николаевич отзывался: «умен, очень умен». «Иван Ильич Мечников был человек лет 36 – 38. Прошлое его я не знаю. Кажется, он был правовед. Он умер раньше своей жены и послужил Льву Николаевичу прототипом главного героя в повести «Смерть Ивана Ильича». Жена рассказывала мне впоследствии его предсмертные мысли, разговоры о бесплодности проведенной им жизни, которые я и передала Льву Николаевичу. Я видела, как в пребывание Мечникова в Ясной Поляне Лев Николаевич прямо влюбился в него, почуяв своим художественным чутьем незаурядного человека. Повесть «Смерть Ивана Ильича» написана была позднее (Т. А. Кузминская, «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне» (1864—1868), ч. III, стр. 153—154, М., 1926).

Иван Ильич Мечников умер 2 июля 1881 года.⁵²⁶526
  См. «Московский Некрополь», т. I. Спб.


[Закрыть] С этой датой связывается замысел рассказа «Смерть судьи» («описание простой смерти простого человека»), первые наброски к которому могли быть сделаны тогда же, но повидимому оставлены в зачаточном виде. Некоторые личные переживания Толстого в первую половину 1880-х годов в связи с тяжелыми болезнями и смертью близких ему людей – И. С. Тургенева (1883) и Л. Д. Урусова (1885)⁵²⁷527
  Толстой писал А. А. Толстой (19?) января 1885 г.: «вчера узнал от Захарьина, доктора, что Урусов Леонид неизлечимо болен… Мы все так давно – с рождения приговорены к смерти богом, а когда нам это скажет доктор, это точно что-то новое».


[Закрыть] сосредоточивают его мысли на этой теме. «Смерть судьи», которая намечалась, обдумывалась и, вероятно, частично записывалась с 1881 года по 1884 г., весною этого года выдвигается как очередная литературная работа. Это момент непосредственного приступа Толстого к писанию повести, 27 апреля 1884 г. Толстой записывает в Дневник: «Хочу начать и кончить новое: либо смерть судьи, либо записки сумашедшего». Через три дня 30 апреля Толстой заносит в Дневник: «пробовал писать – нейдет. «Смерть Ив. Ильича» достал – хорошо и скорее могу». Это последнее указание («… достал») указывает, что какие-то записи прежнего времени уже имелись; предыдущая же запись («хочу начать и кончить… смерть судьи») показывает, что эти записи носили эмбриональный характер. Следующая запись о работе над повестью – 1 мая: «Стал поправлять «Ив. Ил» и хорошо работал. Вероятно мне нужен отдых от той работы, и это – художественная – такая». Дальнейшая работа идет с большими перерывами.

В письме от 4 декабря 1884 г. С. А. Толстая сообщает Т. А. Кузминской: «На днях Левочка прочел нам отрывок из написанного им рассказа, мрачно немножко, но очень хорошо: вот пишет-то, точно пережил что-то важное, когда прочел и такой маленький отрывок. Назвал он это нам: Смерть Ивана Ильича. Левочка был всё время очень мил, добр, ласков даже с чужими. Он отделывает статью и обещает после этой статьи продолжать этот прочтенный нам рассказ. Дай то бог».

Нужно думать, по состоянию рукописей и свидетельству дневников, что работа над «Смертью Ивана Ильича» затем снова прервалась на довольно длительный срок и возобновилась только к концу лета следующего года. В письме от 20⁵²⁸528
  Датировка предположительная и определяется пометкой адресата на письме: «Пол. 22 августа 1885 г.».


[Закрыть] августа 1885 г. к Л. Д. Урусову Толстой сообщает: «… Теперь я прихожу напротив в писательское состояние и хочется писать, а работы слишком много. Начал нынче кончать и продолжать [курсив наш] смерть Ивана Ильича. Я кажется рассказывал вам план: описание простой смерти простого человека, описывая из него. Жены рождение 22-го и все наши ей готовят подарки, а она просила кончить эту вещь [курсив наш] к ее новому изданию, и вот я хочу сделать ей «сюрприз» и от себя». Работа на этот раз увлекает Толстого, он видимо усиленно занят ею в сентябре 1885 г., так как б октября он сообщает жене: «Ужасно желаю написать «Ивана Ильича», и сейчас ездил и думал о нем; но не могу тебе выразить, до какой степени я весь поглощен этой работой, уже тянущейся несколько лет и теперь приближающейся к концу».

С начала 1886 г. работа над повестью проходит вполне отчетливо и имеет различные этапы, поддающиеся довольно точному хронологическому приурочению. В письме от 16 или 17 января 1886 г. к В. Г. Черткову Толстой сообщает: «Нынче немножко пописал Ивана Ильича и скоро стал путаться». Тем не менее в январе 1886 г. изготовляется список повести для типографии (АТБ, I, 14.I); эту редакцию еще нельзя считать окончательной, так как значительная переработка будет произведена по гранкам и даже сверстанным листам. Рукопись переписана начисто рукою писца (начало повести) и С. А. Толстой (весь остальной текст); имеются авторские вставки, дополнения и сокращения. На первой странице рукою С. А. Толстой сделана пометка для типографии: «Шрифт Сочинений Гр. Л. Н. Толстого. 12-я часть. Присылать гранки». Во второй половине января или в самом начале февраля 1886 г. рукопись сдается в типографию: гранки набора, отосланные на авторскую корректуру, носят типографскую помету: «15 февраля 1886 г.»

По гранкам набора Толстой производит новую работу чрезвычайно значительных и многочисленных изменений. Если начало повести (первая глава) не подвергается переработке вне обычной стилистической правки, весь остальной текст терпит такие существенные и обширные изменения, что всё после набора оказывается сплошь покрытым новыми записями и даже оборотная сторона гранок служит Толстому для продолжения его литературной работы. Обилие и малая разборчивость этой авторской «корректуры» вынуждает прибегнуть к помощи переписчика. Полосы набора проложены длинными склеенными листами, на которые С. А. Толстая переписала новые дополнительные отрывки повести. Последняя часть «Смерти Ивана Ильича» (гл. X, XI, XII) сохранилась в сплошной переписке на обычных листках писчей бумаги, сложенных в 4 (АТБ I.14, 2); это экземпляр, снова посланный в типографию и бывший вторично в наборе; на переписке имеется ряд новых авторских изменений и дополнений, но уже менее обширных и значительных, чем в гранках. Работа эта производится Толстым во вторую половину февраля 1886 г. (помета на гранках 15 февраля 1886 г.) и должна была закончиться не позже начала марта, так как новый выправленный набор в сверстанном виде уже был готов к середине марта. Сохранившиеся листы верстки, начиная с конца III-й главы носят печати 17, 18 и 21 марта. С середины марта до 25 марта прочитывается верстка и подвергается новой авторской правке. Эта работа, устанавливающая последнюю и окончательную редакцию, заканчивается 25 марта 1886 года (дата, поставленная при первой публикации повести после текста).

Об этой последней усиленной стадии работы имеется упоминание в письме Толстого к H. Н. Ге из Москвы в марте 1886 г.: «Я очень много работал. Всё то, что должно войти в 12-й том… Я нового ничего не делал: Крестник легенда и Смерть Ивана Ильича».

Все эти соображения по истории написания «Смерти Ивана Ильича» подтверждаются надписью на гранках, которую и следует признать решающей в вопросе датировки собственно-литературной работы Толстого над повестью.

На первой гранке сохранившегося набора надписано рукой H. Н. Страхова:

«Шмуц-титул:

Смерть Ивана Ильича Повесть (1884—1886)»

Надпись эта является редакторской инструкцией типографии, т. е. исходит из авторских кругов и заслуживает полного доверия. Она действительно с полной точностью воспроизведена перед первой публикацией повести. Такая хронологическая помета имеет обыкновенно в виду весь период писания произведения, а не предварительной работы обдумывания.

Эта датировка сохранилась в прижизненных изданиях Толстого (см. напр. Соч. гр. Л. Н. Толстого, изд. 11-е, М. 1903, ч. XII, стр. 3). Она находится в полном согласии с записями Дневника 1884 г. и подтверждает диктуемое ими соображение, что начало непосредственной работы над повестью относится к апрелю – маю этого года, и что до этого момента имелись только первоначальные наброски.

Вкратце хронология «Смерти Ивана Ильича» выражается в следующих датах:

1881 июля 2. Смерть Ивана Ильича Мечникова. В связи с этим событием у Толстого возникает замысел повести «Смерть судьи» («описание простой смерти простого человека»), к которой вероятно и делаются первые наброски.

1884 апреля 27. Толстой записывает в Дневнике о своем желании „начать и кончить «Смерть судьи»“.

апреля 30 и мая 1. Записи в Дневнике о работе над «Смертью Ивана Ильича».

ноябрь-декабрь. Толстой читает семье отрывки из «Смерти Ивана Ильича».

1885 августа 20 Толстой сообщает в письме к Л. Д. Урусову: ,,Начал нынче кончать и продолжать «Смерть Ивана Ильича»“.

Конец августа, сентябрь, октябрь. Усиленная работа над повестью.

Октябрь. Толстой сообщает С. А. Толстой, что он «весь поглощен этой работой, уже тянущейся несколько лет и теперь приближающейся к концу».

1886 начало года (вероятно январь 1886 или самый конец 1885 г.) Перебеленная рукопись сдается в набор.

Февраля 15. Повесть набрана в гранках и отсылается на корректуру автору (штемпель на гранках).

Вторая половина февраля (до начала марта). Переработка повести по гранкам.

С середины марта до 21. Типография выпускает сверстанные листы повести.

С середины марта до 25-го. Толстой устанавливает по гранкам окончательную редакцию повести.

Марта 25. «Смерть Ивана Ильича» закончена.

С момента возникновения замысла и первых набросков прошло около пяти лет, с момента начала его литературной обработки около двух лет.

Рукописи повести дают возможность установить три отчетливых стадии работ Толстого над «Смертью Ивана Ильича».

1. Рассказ в первом лице товарища Ивана Ильича о посещении им вдовы скончавшегося сослуживца и о жизни покойного. Записки Ивана Ильича о своей болезни.

2. Рассказ от имени автора о жизни и смерти Ивана Ильича. Ряд эпизодов, исключенных из окончательной редакции и отсутствие ряда описаний и размышлений, имеющихся в печатном тексте.

3. Окончательная редакция.

Рассмотрим последовательно эти наслоения повествования.

По первоначальному замыслу рассказ ведется всё время в первом лице, от имени двух участников повести – члена палаты, товарища скончавшегося, по фамилии Творогова (в позднейших редакциях Петра Ивановича) и затем от имени самого Ивана Ильича. Схема построения сводится к вступлению, в котором Творогов рассказывает о беседе членов палаты в кабинете Ивана Егоровича Шебек по поводу траурного объявления о кончине их товарища И. И. Головина и затем о своей поездке к вдове покойного, от которой он получает предсмертный дневник Ивана Ильича. Дальнейшая повесть строится в виде записок умирающего о его жизни, болезни и угасании. Таким образом повесть строилась первоначально в виде сопоставления двух Ich-Erzählung’ов – самого Ивана Ильича и его друга. В окончательной редакции, как известно, Толстой отказался от обоих автобиографических рассказов и повел всё повествование в традиционном эпическом стиле от своего собственного лица.

Повесть в первой редакции начиналась так: «Я узнал о смерти Ивана Ильича в суде, в перерыве заседания по скучнейшему делу Мельвинских.... Петр Иванович подал мне свежий, пахучий еще номер» и т. д. «… Тотчас же после обеда, я, не ложась отдыхать, надел фрак и поехал». Следует довольно близкий к окончательной редакции эпизод посещения рассказчиком вдовы, беседа с ней и проч.

Сюжетная необходимость первой главы – посещения вдовы Ивана Ильича другом покойного, получающим из ее рук его дневник, исчезает из последних редакций, и визит Петра Ивановича к Прасковье Федоровне носит здесь уже только характер вступления, как бы ввода читателя в семейный круг Ивана Ильича, некоторого бытового жанра «панихиды» и проч. Композиционная целесообразность этой главы в первой редакции утрачивается в дальнейших переработках («Прасковья Федоровна передала мне сущность ее дела ко мне», т. е. поручение покойного вручить товарищу его предсмертный дневник). В позднейших редакциях для сохранения сцены развертывается разговор о пенсии, не представляющий для хода действия характера необходимости.

На первой странице рукописи на полях над текстом надписано, как бы в виде формулировки основной темы повести и главного принципа ее построения:

«Нельзя, нельзя и нельзя такъ жить какъ я жилъ и какъ мы всѣ живемъ. – Это открыла мнѣ смерть Ивана Ильича и оставленныя имъ записки. – Опишу то какъ я смотрѣлъ на жизнь и смерть до этаго событія и передамъ его записки какъ они дошли до меня съ прибавленіемъ только тѣхъ подробностей, которыя я узналъ отъ его домашнихъ».

Таким образом в первой стадии работы в центре замысла записки умирающего Ивана Ильича, для опубликования которых и дается предварительное вступление (посещение рассказчиком вдовы). В процессе работы Толстой приходит к заключению, что это вступление недостаточно, что необходимо познакомить читателя с прошлой жизнью героя; вести же этот рассказ от его имени неудобно, так как дневник Ивана Ильича пишется им в кратких промежутках между припадками смертельной болезни, не допускающих возможности вести обстоятельные и связные автобиографические мемуары. Толстой прибегает к новому композиционному приему: товарищ Ивана Ильича, получивший его дневник, предваряет публикацию записок составленной им биографией своего покойного друга. Он собирает у близких материалы для этого жизнеописания. Переход к истории жизни героя имеется и в другой рукописи: «Чтобы записки эти были другим так же понятны, как они понятны мне, надо вкратце рассказать историю жизни Ивана Ильича». В дальнейших стадиях работы эта история жизни естественно сливается с историей болезни и смерти героя. Отпадает форма его дневника, вступительная часть теряет характер записи его друга, вся повесть получает форму объективного рассказа – спокойного и последовательного повествования простой жизни и простой смерти одного обыкновенного человека, не понимавшего ужаса своего существования.