Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг."

Следующая стадия работы, представляющая вторую редакцию повести, определяется отказом от обоих рассказов в первом лице и переходом к тому «авторскому повествованию», которое и сохранилось в окончательной редакции. Указания дневников и последовательность рукописей дают основание отнести работу над этой второй редакцией к осени 1885 г. Эта промежуточная стадия работы еще во многом отличается от заключительного ее состояния. Здесь имеется ряд эпизодов и сцен, выпавших из окончательного текста: воспоминание Ивана Петровича об Иване Ильиче в правоведении (ночная сцена в дортуаре, где Иван Ильич, прозванный «маркизой», наигрывает на зубах арию «la donna е mobile»); разговор с знакомым журналистом о положении России и заявление Ивана Ильича о своем совершенном счастьи; разговор с Иваном Петровичем об отсутствии у Ивана Ильича страха смерти; кончина отца Ивана Ильича и получение наследства; ряд размышлений во время болезни и проч.

В противовес этому по набору повести в последней редакции получают значительное развитие главные моменты биографии героя, его жизнь и служба в провинции, его женитьба и супружеская жизнь, его предсмертные воспоминания о своем детстве и проч. Из окончательной редакции удаляется ряд конкретных деталей в целях придания вещи большей обобщенности. Устраняются, напр., указания на Москву, как на место действия повести («московские расстояния», «лучшее московское общество», «лечиться к Иверской», родственники «разлетались с нежностями в Москву» и проч.); вычеркиваются фамилии известных московских фирм (Альберт заменяется «дорогим кондитером»), обобщаются названия газет (вместо «Голоса» – просто «ведомости»). Эта третья редакция устанавливалась по набору повести с середины февраля до 25 марта 1886 года.

В окончательной редакции жизнь, болезнь и смерть Ивана Ильича располагаются в явственно различимом хронологическом порядке. Попытаемся восстановить намеченную автором датировку событий биографии Ивана Ильича, от которой, впрочем, Толстой в некоторых случаях непроизвольно уклонился, что создает при внимательном чтении некоторую несогласованность в ряде обстоятельств последней редакции.

По намеченной изложением событий биографической хронологии героя обстоятельства его жизни отмечаются следующими датами.

1837 г. Рождение Ивана Ильича Головина в Петербурге в семье тайного советника Ильи Ефимовича Головина.

С начала 1850-ых годов до 1859 года Иван Ильич проходит курс в училище Правоведения.

1859 г. Окончание училища Правоведения и отъезд в провинцию чиновником особых поручений при губернаторе.

1859—1864 гг. Служба чиновником особых поручений.

1864 г. Перевод в другую губернию судебным следователем.

1866 г. Женитьба на Прасковье Федоровне Михель.

1867 г. Рождение дочери Лизы.

» Производство Ивана Ильича в товарищи прокурора.

1868—1869 гг. Рождение сына Василия. В 1860-е годы рождаются еще трое детей.

1871 г. Иван Ильич переводится в третью губернию на место прокурора.

Начало 1870-х годов. Смерть двух детей.

Вторая половина 1870-х годов. Смерть ребенка.

1878 г. Сын Василий отдан в гимназию.

Конец 1870-х годов. Иван Ильич ждет место председателя в университетском городе. Место это получает его сослуживец Гоппе. Ссора Ивана Ильича с Гоппе и с ближайшим начальством.

1880 г. При новых назначениях начальство обходит Ивана Ильича. Лето – поездка в деревню к шурину и в Петербург. Получение нового места с 5000-ным окладом в Москве.⁵²⁹529
  В черновиках Москва названа несколько раз. В окончательной редакции название отсутствует, но Иван Ильич перевозит на последнее место своего устройства все «из провинции».


[Закрыть]

1880 г., 10 сентября. Иван Ильич вступает в новую должность. Сентябрь. Устройство квартиры. Падение Ивана Ильича с лестницы и ушиб в бок.

1880 г. В половине октября. Иван Ильич устроил квартиру в Москве. Приезд семьи.

1881 г. Ноябрь – декабрь. Болезнь Ивана Ильича. Посещение известных врачей.

В самом конце года. Приезд шурина.

1882 г. Начало января. Ухудшение болезни. Бессонница (опиум, морфин). Визит знаменитого врача.

2-я половина января. Обручение дочери Лизы с Федором Петровичем Петрищевым, судебным следователем. Резкое ухудшение болезни Ивана Ильича.

Февраль 1—2. Начало агонии.

Февраля 4. Смерть Ивана Ильича.

От этой хронологии, которая устанавливается точными показаниями повести, в процессе рассказа, особенно к концу, происходит ряд отступлений. Установленное временное течение событий нарушается. Так, напр., в начале 3-й главы сообщается: «так шла жизнь Ивана Ильича в продолжение 17 лет со времени женитьбы» (относится к концу 70-х годов). Между тем Иван Ильич женился в 1866 году, так что в конце 70-х годов он был женат всего 12—13 лет. Согласно с установленной хронологией оказывается неправильным и заявление Прасковьи Федоровны о том, что она «двадцать лет» выносит ужасный характер мужа (если не считать ото обобщающим разговорным выражением). Отсюда же и противоречия в возрасте детей Ивана Ильича: старшая дочь Лиза родилась в 1867 году, так что согласно установленной автором хронологии в конце 70-х гг. ей могло быть 11—12 лет, а не 16, как сообщает автор в конце II-й главы; в момент же смерти отца ей могло быть не более 15 лет; по последним же главам повести ей в это время уже около 20 лет, она выходит «разодетая с обнаженным молодым телом» и «Петрищев сделал формальное предложение». По этим указаниям рождение Лизы следует отнести к 1862 году, когда Иван Ильич еще находился на первом месте своей службы чиновником особых поручений при губернаторе (женился же он на втором месте службы, после введения уставов 1864 года, уже будучи судебным следователем). Такая же неувязка в возрасте сына, которому в 1882 году 13—14 лет; между тем по разнице возраста с сестрою он мог родиться, согласно основной хронологии, лишь в 1873—1874 году, и в момент смерти отца быть в возрасте 8—9 лет. Датировка последних событий оказалась несогласованной с первоначальной историей службы Ивана Ильича.

В «Смерти Ивана Ильича» Толстой с большой точностью воспроизводит ряд подлинных фактов, близко придерживаясь действительности. Возраст Ивана Ильича, как и его имя с полной точностью воспроизводят моменты из биографии Ив. Ил. Мечникова, который умер 45 лет: он родился 13 июня 1836 г., а скончался 2 июля 1881 г. (хронология жизни толстовского героя: 1837—1882). Смерть Мечникова от рака воспроизводится Толстым с такой клинической убедительностью, что в специальной медицинской печати «Смерть Ивана Ильича» признана самым сильным в мировой литературе описанием этой болезни.⁵³⁰530
  «Реальная правда в изображении настолько велика, что не только врач, но и любой студент-медик 3-го курса поставит почти точный диагноз болезни… Прочитав рассказ Толстого, мы почти с уверенностью можем сказать, что Иван Ильич умер от рака в брюшной полости, где-то в области слепой кишки или правой почки. Причина болезни (ушиб), картина ее, течение, даже потребность лежать с высоко поднятой ногой – всё говорит за это… «Смерть Ивана Ильича» – гениально-художественное творение, правдиво изображающее болезнь и страдания и приводящее в восхищение врача-читателя». (Проф. Н. Ф. Голубов, «Болезнь и смерть Ивана Ильича у Толстого и доктора Паскаля у Эмиля Зола», стр. 15). Недавно в медицинской печати была сделана подробная характеристика истории болезни Ивана Ильича: «не может быть и двух мнений по поводу характера заболевания этого страдальца. Иван Ильич умер от рака – до того ясна картина болезни…». Все признаки прогрессирующей кахексии и связь между травмой и злокачественным новообразованием переданы Толстым с исключительной убедительностью: «каждый врач любой специальности должен внимательнейшим образом прочитать этот рассказ, сильнее которого нет в мировой литературе на эту тему, и перед ним раскроются те бездны ужаса и сомнений, которые переживают раковые больные». (А. Т. Лидский, «Смерть, болезнь и врач в художественных произведениях Л. Н. Толстого» – «Русская клиника», 1929, XI, 6, 8—9).


[Закрыть] Даже второстепенные подробности повествования строго учитывают реальную обстановку повести. Так исторически совершенно безошибочен эпизод поездки семьи умирающего на спектакль Сары Бернар. Гастроли знаменитой французской актрисы в Петербурге и Москве происходили зимою 1881-1882 гг. (декабрь—январь), т. е. как раз в период предсмертного ухудшения болезни Ивана Ильича.

В основу текста настоящего издания положена первая публикация «Смерти Ивана Ильича» по изданию С. А. Толстой – «Сочинения графа Л. Н. Толстого». Часть двенадцатая. Произведения последних годов. М., 1886, стр. 394—469 (с проверкой по рукописям). С этой первой публикации производились последующие без существенных изменений и, видимо, без пересмотров автора. Мелкие отклонения позднейших изданий от первопечатной редакции (абзацы, начертания отдельных слов, размещения тире при чужой речи) следует отнести на счет типографских корректур. Имеющиеся в первой публикации явные опечатки и ошибки (напр. приятель Ивана Ильича Петр Иванович дважды назван в конце первой главы «Иваном Петровичем») исправлены. Все остальные особенности первой редакции и, в частности, толстовской транскрипции (напр. «Правоведение» с прописной буквы, ладон, Ильичём и проч.) сохранены, как и все абзацы первопечатного те кота.

Рукописный материал, относящийся к «Смерти Ивана Ильича», хранится в Архиве Толстого во Всесоюзной библиотеке имени В. И. Ленина и Архиве Толстого в Государственном Толстовском музее (Архив В. Г. Черткова).

1 (AЧ, XIV, 9). Автограф первой редакции «Смерти Ивана Ильича». На двенадцати листах писчей бумаги, сшитых в тетрадку в 4° и исписанных с обеих сторон. Широкие поля, местами заполненные поправками и вариантами. Всех страниц 24 (ненумерованных). Рассказ ведется от лица товарища Ивана Ильича, приводящего начало его предсмертного дневника «Вчера уходя изъ дома…». Рукопись обрывается на описании начала болезни Ивана Ильича: «нельзя было назвать нездоровьемъ то, что Иванъ Ильичъ говорилъ иногда, что у него странный вкусъ во рту и что-то неловко въ лѣвой сторонѣ живота». Данную редакцию даем целиком в вариантах под № 1.

2 (AЧ, XIV, 9,а). Автограф на отдельном листке почтовой бумаги с записью основной мысли произведения и программы изложения. Начало: «Нельзя и нельзя и нельзя такъ жить, какъ я жилъ». Конец: «до его смерти и прочтенія его записокъ смотрѣлъ на жизнь». Даем целиком в вариантах под № 2.

3. Копия с рукописи № 1, рукой неизвестного переписчика и продолжение повести рукою автора 25 лл. 4° с большими полями, л. 21 – почтового размера. Первые листы утрачены. Начало: «…(рас) порядилась и о пѣвчихъ»…; конец: «Онъ видѣлъ, что онъ умираетъ, и б[ылъ] въ постоянномъ отчаяніи». С листа 18 начинается новый сплошной текст автора, представляющий продолжение повести с того момента, на котором обрывается автограф №1: начало: « но случилось, что неловкость эта». В копии есть исправления отдельных мест, неправильно разобранных переписчиком (рукою А. П. Иванова). Копия подверглась значительной авторской переработке (обширные вставки на полях, вычеркнутые места и т. д.). Из этой рукописи в ее первоначальном виде 11 листов (начало: «притворяясь, что это планъ жены»…; конец: «и все шло такъ не измѣняясь, и все»… перешли в наборную рукопись (см. № 8).

4. Неполная копия с предыдущей рукописи рукою А. П. Иванова. 11лл. 4°, исписанных с обеих сторон с небольшими полями. Начало: («нельзя, нельзя и нельзя такъ жить»…); конец: «…рассказывала въ прошлую ночь, и онъ заснулъ». Имеются дополнения и вставки автора, и вычеркнутые места: опущено целиком всё, касающееся предсмертных записок Ивана Ильича.

Рассказ от имени товарища Ивана Ильича в первом лице меняется на рассказ от имени автора (вместо «я» всюду инициалы «И. П.»).

5. Копия с предыдущей рукописи рукою А. П. Иванова и продолжение повести рукою автора. Первоначально рукопись имела 14 лл. 4° с небольшими полями. Начало: «Въ большомъ зданіи судебныхъ учрежденій»…; конец: «мысли эти его очень много измѣнились». Новая запись повести начинается на л. 13 словами: «только два мѣсяца тому назадъ».

Первые 12 лл. целиком вошли в наборную рукопись № 8, так что в данной рукописи остались только два листа 13 и 14. Из этой рукописи даем варианты №№ 3 и 6.

6. Копия с лл. 13 и 14 предыдущей рукописи рукою С. А. Толстой. 2 лл. с небольшими полями в 4°. Начало: «…безъ онеровъ. Шлемъ этотъ даже»… Конец: «Мысли эти его очень измѣнились». Почти весь текст перечеркнут с нанесением новых записей на поля.

7. Копия с рукописи № 3 (начиная с л. 5, об.) и продолжение повести рукою Толстого. Начало:«прошедшая исторія жизни Ивана Ильича»; конец: «что же то? спросилъ онъ себя». Рукопись первоначально состояла из 63 лл. в 4°, исписанных с обеих сторон, кроме последнего листа, совершенно неиспользованного. Копия выполнена рукою С. А. Толстой, H. H. Ге, неизвестного переписчика и В. Г. Черткова. Из этой рукописи 37 листов перешло в наборный экземпляр, так что в данной рукописи осталось 26 лл. Лл. 24—25 представляют собой оборванный полулист писчей бумаги, сложенный пополам. Вся рукопись подверглась весьма значительной авторской переработке: судя по чернилам, правки производились в разное время и привели к исключению больших кусков и замене их новым текстом между строк и на полях. Новый текст Толстого начинается на листе 7 об. словами: «онъ зналъ, что умираетъ».

8. Полная копия всей повести, бывшая в наборе, 81 лл. в 4° с полями, исписанных с обеих сторон рукою А. П. Иванова, С. А. Толстой, неизвестного переписчика, H.H. Ге и В. Г. Черткова. Последний лист не использован, предпоследний исписан только с лицевой стороны. Листы нумерованы цыфрами 1—38, далее ошибочно цыфрами 35 и т. д. Начало: «Въ большомъ зданіи судебныхъ учрежденій»…; конец: «И онъ умеръ». На первой странице помета С. А. Толстой: «шрифт сочинений Гр. Л. Н. Толстого. 12-я часть. Присылать гранки». Местами значительная переработка рукописи.

Из этой рукописи даем варианты №№ 4, 5, 7, 8, 9, 10 и 11.

9. Копия части рукописи № 7. 3 лл. рукою С. А. Толстой, исписанные с обеих сторон, с значительными исправлениями и дополнениями автора. Начало: «указывало ему его чувство приличія»…; конец: «ничего не выходило, кроме тяжести». Листы нумерованы цыфрами 16—18 и представляют первоначальную переписку соответствующих листов из рукописи № 7. Они входили первоначально в рукопись № 8, но вследствие того, что листы эти подверглись значительной авторской правке, их пришлось переписать вторично и изъять из рукописи № 8, заменив новой перепиской.

10. Полулист писчей бумаги, сложенный вдвое и служивший обложкой рукописи. На 1-й странице рисунки карандашом: стрелы в разных направлениях, заштрихованные трехугольники. Здесь же наискосок конспективная запись:

 
Въ типографіи
холстины
Онъ повернулся
лицомъ къ стѣнѣ.
Утѣшаютъ. Операція
Махаетъ рукой.
Періоды отчаянія (смерть)
и надежды. (Кишка).
Меньше и меньше
послѣдніе
Оглянулся – паденіе
и добра жизни и самой жизни
Стало это кошмаромъ.
(Не знаетъ, что убываетъ)
 

11. Корректуры в гранках: 38 гранок. Штампы типографии А. И. Мамонтова – 15 и 28 февраля и 8 марта 1886 г. Корректуры подверглись усиленной авторской правке: поля многих гранок сплошь заняты новым текстом, в дополнение или в замену прежнего. Оказалось необходимым для ясности переписать многие исправленные Толстым гранки, что и было сделано С. А. Толстой. Переписанные авторские листы подложены или подклеены к гранкам; всех таких листов – 6; на них также имеются исправления автора. На гранки нанесены корректурные исправления рукою С. А. Толстой.

12. Неполная корректура в сверстанном виде. От слов: «чувством виртуоза, отчетливо отделав его» до конца повести. Стр. 425—463. Листы 28—30 тома XII «Сочинений гр. Л. Н. Толстого», издание 5-е. Штампы типографии А. И. Мамонтова: 17—18 марта 1886 г. Первые 2 лл. 28—29, на которых исправлений автора сравнительно немного, имеют помету С. А. Толстой: «Исправив, печатать», лист же 30 имел две обширные собственноручные вставки автора на трех листах, из которых первые два исписаны с обеих сторон, имея много исправлений и на полях. В силу этого С. А. Толстая сделала на листе 30 помету: «Перебрать всё» и, начиная со стр. 460 (от слов: «повернувшись лицом к стене») переписала для ясности весь конец повести. Переписка заняла 14 лл. 4°, из которых последний был исписан с обеих сторон. Переписка вновь была просмотрена автором, сделавшим в ней немало исправлений. Четвертый лист (начало: «другой ему представлялись картины»; конец: «больше было добра въ жизни») был так значительно исправлен, что пришлось его переписать целиком.

13. Новый набор л. 30 (стр. 457—468) двенадцатого тома «Сочинений гр. Л. Н. Толстого», изд. 5-е. От слов: «очевидно негодуя на нихъ» до конца повести. Штамп типографии А. И. Мамонтова: 21 марта 1886 г. Исправления автора значительны, вследствие чего издательницей сделана помета: «Исправив, прислать».

Рукописи и корректуры, описанные нами под №№ 3—13, хранятся в АТБ (п. 1,14).

14. Последняя корректура лл. 26—31, стр. стр. 393—470 тома XII «Сочинений гр. Л. Н. Толстого» с начала до конца повести, с 23 буквенными и стилистическими правками рукой Толстого и С. А. Толстой. Штампы на листах типографии А. И. Мамонтова: 14, 17, 19 и 24 марта 1886 г. Все листы подписаны к печати С. А. Толстой. Ею же поставлена авторская дата: «25 марта 1886 г.» и надписано: «(это число печатать)».

Корректура эта хранится в Государственном литературном музее (Москва).

ОКОНЧАНИЕ МАЛОРОССИИСКОЙ ЛЕГЕНДЫ «СОРОК ЛЕТ».

В 1840 г. Н. И. Костомаров написал по-украински легенду «Сорок лет». В 1876 г. он перевел ее на русский язык, и через пять лет она была напечатана: «Сорок лет (малороссийская легенда) Н. Костомарова», изд. редакции «Газеты А. Гатцука», М., 1881, стр. 93.

Содержание этой легенды таково.

У богатого крестьянина Шпака была единственная дочь Васса, восемнадцатилетняя красивая девушка. Она держалась вдали от сельской молодежи, не участвовала в ее развлечениях и считалась гордою и неприступною. Работником у Шпака служил Трофим Яшник. Он был круглый сирота, бедняк, но красавец из себя. Его полюбила Васса и первая призналась ему в этом. Трофим предался ей всей душой; они украдкой видались друг с другом, и Васса надеялась, что отец из любви к ней позволит ей выйти замуж зa Трофима, но сама не решалась об этом заговорить. Между тем вскоре к Шпаку пришел его односельчанин Павло Дрижак сватать Вассу за своего сына. Шпак предоставил самой дочери принять это предложение или отказаться от него. Васса отвергает сватовство и тут же просит отца выдать ее замуж за Трофима. Приняв сначала просьбу дочери за шутку, отец, в конце концов, соглашается выдать ее замуж за Трофима, не раньше однако, чем тот наживет себе кафтан из синего панского сукна да приедет к нему со сватами на своем собственном возу и на собственной лошади; Трофим, изгнанный хозяином из дому и приведенный в отчаяние, решает утопиться. Но его во-время останавливает садовник из барского имения Придыбалка, о котором ходят слухи, что он бес в человеческом образе. Придыбалка советует Трофиму убить купца, возвращающегося в эту ночь лесом из села с деньгами и запасами сукна. Награбленное добро обогатит Трофима, он исполнит требование Шпака и получит руку Вассы, а свое неожиданное обогащение объяснит тем, что получил деньги взаймы от Придыбалки. После некоторого колебания Трофим принимает совет Придыбалки, убивает купца и его батрака и берет у убитого часть его денег – около восьми тысяч рублей – и один тюк сукна. Так как следственные власти нашли у убитого оставшуюся часть денег и много товара, то решено было, что купец с батраком погибли от собственной неосторожности.

В ожидании, пока будет сшита одежда, Трофим отправляется к Вассе и открывает ей свое преступление. Потрясенная рассказом Васса советует Трофиму отправиться в полночь на могилу убитых им людей: там ему должно привидеться такое, что он узнает, как его бог покарает, скоро ли это будет, и как ему нужно спасаться от кары. Трофим сделал как сказала ему Васса. У могилы он слышит голос, обещающий ему кару через сорок лет. В ужасе Трофим убегает назад и встречается с Придыбалкой, который обстоятельными рассуждениями старается убедить его в том, что у человека нет души, не существует загробной жизни и, значит, возмездия за грехи, нет никакого бога, греха, бога выдумали попы. Для человека, зверя, растения – один закон: закон борьбы за земное благополучие.

Трофим женится на Вассе, получает вместе с женой от барина отпускную и, по совету Придыбалки, переселяется в город и становится купцом. Научив Трофима грамоте и дав ему в последний раз ряд советов житейской мудрости, Придыбалка прощается с ним, сказав, что они расстаются навсегда. Вначале Трофим с Вассой решают молитвой, постом и благотворительностью замолить грех, но по мере того как Трофим богател, это намерение забывалось. Трофим – теперь уж Трофим Семенович Яшников – постепенно становится миллионером, первым богачем в губернском городе. Он задает обильные обеды и блестящие вечера, кое-что уделяя на благотворительность; перед ним лебезят превосходительные сановники, и он уже помышляет о переезде в Петербург, но тут внезапно умирает его жена Васса, от которой у Трофима Семеновича были сын и дочь. Смерть жены сильно опечалила Трофима, у него не стало нравственной поддержки, мучения совести стали острее, и он впервые решил открыть свой грех архиерею. Архиерей отпустил ему грех под условием, что он построит церковь. Церковь была построена, Трофим успокоился, женился вторично на дочери помещика, переселился в Петербург и стал золотопромышленником. Богатство и роскошь его жизни всё росли, он получил потомственное дворянство и стал владельцем того самого имения, в котором совершил преступление. Пребывание в этом имении живо напомнило Трофиму Семеновичу его преступление, совесть его вновь сильно заговорила, и на обратном пути из имения он заехал в расположенный по дороге монастырь, где побывал у прославленного схимника и рассказал ему о своем преступлении, за которое он не понес до сих пор никакого наказания. Схимник разъяснил, что удача во всем и благополучие и есть наказание грешника. Единственное средство искупить грех – раздать всё свое богатство людям, а самому остаться без гроша. Но Трофим Семенович не в силах пожертвовать богатством и старается убедить себя, что он и не должен этого делать. Вернувшись в Петербург, он выдал замуж свою дочь за князя и женил сына, служившего по дипломатической части, оделив обоих большими деньгами.

Между тем приближался роковой сороковой год со дня совершения преступления. Трофим Семенович ждал разных кар, которые должны были на него обрушиться ровно через сорок лет, и всё навязчивее становились пугавшие его призраки. Незадолго до предсказанного срока он намекнул сыну на тяготившее его преступление, и в ответ на это сын стал убеждать отца в духе Придыбалки в неосновательности его страхов.

Наступил и самый день, в который должно было исполниться предсказание. Вечером Трофим Семенович, по приглашению сына, поехал к знакомым помещикам в Царское село, где встретил человека, как две капли воды похожего на Придыбалку. Встреча с этим человеком и разыгравшаяся гроза сильно напугали Трофима Семеновича. Он поминутно ждал, что его убьет гром, но всё обошлось благополучно; зловещая ночь прошла, и Трофим Семенович перестал тревожиться и окончательно уверился в том, что посмертная жизнь и воздаяние за грехи – выдумка, вздор. На этом, как говорит автор, обрывается легенда, и дальше он сам, морализуя в духе схимника, досказывает судьбу героя легенды. Он жил теперь уже без всякой мысли об ожидающем его наказании, но после окончания сорокалетнего срока прожил недолго: однажды после веселого ужина он лег спать и больше не просыпался. Его богато похоронили, у гроба его проповедник сказал слово, в котором высоко превозносил его добродетели. В добавление к рассказу Костомаров от себя, из цензурных соображений, пытается убедить читателя в том, что мысль, господствующая в легенде, совершенно согласна с священным писанием.

6 августа 1885 г. Е. Ф. Юнге от имени вдовы Н. И. Костомарова A. Л. Костомаровой обратилась к Толстому с просьбой печатно разъяснить смысл костомаровской легенды. «Эту вещь – писала она – почти никто не понимает, я от очень неглупых и развитых людей слышала, что это проповедь атеизма, что это безнравственная вещь, что Костомаров хотел этим сказать: «делай зло и наслаждайся, ибо никакого бога нет» и что из этого рассказа видно, что сам Костомаров атеист, что он несколькими изречениями из писания только прикрывается ради цензуры. Меня такие мнения ужасно возмущали, и я после таких споров всегда думала, как бы хорошо было, если б кто-нибудь объяснил им смысл этой чудной легенды, и в глубине своей души думала о Вас. Сделайте это, голубчик Лев Николаевич, это будет так хорошо» (АТБ).

Среди рукописей и материалов Толстого, хранящихся ныне в Государственном Толстовском музее, сохранилось два экземпляра костомаровской легенды в издании Гатцука с собственноручными исправлениями Толстого. Вероятно, оба они или один из них посланы были Толстому Е. Ф. Юнге.

Толстой, видимо, ничего не ответил на письмо, так как 9 сентября 1885 г. Е. Ф. Юнге пишет ему, что она огорчена неполучением от него ответа, и вновь просит Толстого написать статью, разъясняющую «Сорок лет», и напечатать ее в проектируемом сборнике памяти Костомарова (Костомаров умер 7 апреля 1885 г.). И на это письмо Толстой, очевидно, также не ответил. Но 16 или 17 января 1886 г. он писал В. Г. Черткову: «Получил я тоже сказку, малороссийскую легенду Костомарова «Сорок лет». Я вспомнил ее. Это превосходная вещь. Я ее буду читать еще. А вы постарайтесь достать, называется «Сорок лет», и прочтите».⁵³¹531
  Том 85 настоящего издания, стр. 308.


[Закрыть] Через несколько дней, 23 января того же года, Толстой ему же пишет: «Посылаю вам легенду Костомарова «Сорок лет». Это превосходнейшее сочинение. Я хотел и начал исправить язык и кое-что, но потом раздумал делать это теперь. Легенда сама по себе очень опасна для цензуры, и потому надо постараться пропустить ее в том виде, в каком она есть. Поправки могут сделаться поводом придирок. Потом же, когда она пройдет в Сытинском издании, можно и должно, и мне очень хочется, немного, как мне надеется, улучшить ее. Нынче же пишу в Киев к знакомой вдовы Костомаровой, прося разрешения печатать эту легенду. Вы с своей стороны сделайте демарши к Костомаровой для получения разрешения. На меня эта история производит ужасающее впечатление. И мне кажется, что такое же она должна производить на всякого простого русского человека. Только бы цензура пропустила. Употребите все усилия».⁵³²532
  Том 85 настоящего издания, стр. 317.


[Закрыть]

Знакомая вдовы Костомаровой, о которой говорит Толстой, – Е. Ф. Юнге, троюродная сестра Толстого. Намереваясь перепечатать книжку Костомарова в издательстве «Посредник», он в тот же день писал ей: «А у меня дело к вам: «Сорок лет» Костомарова. Кому принадлежит право издания? Если вдове, не будете ли добры спросить у нее, даст ли она разрешение печатать эту прелестнейшую вещь в дешевом издании для народа? И если даст, то даром или за плату? И какую?» (ГТМ).

На это письмо Е. Ф. Юнге ответила лишь 22 июня 1886 г. Она сообщила об отказе Костомаровой удовлетворить просьбу Толстого. Отказ свой, как пишет Юнге, Костомарова мотивировала тем, что цензура едва пропустила легенду в «Газете Гатцука», и то только с тем, чтобы Костомаров разъяснил нравственный ее смысл, который мог казаться для непонимающих проповедью материализма. Теперь же, по ее словам, цензура еще строже, чем тогда, и если теперь будет запрещено издание легенды для народа, то ее уже нельзя будет напечатать в подготовляемом общем собрании сочинений Костомарова (АТБ).

Между тем еще до получения ответа от Е. Ф. Юнге началась работа по приспособлению костомаровской легенды к народному изданию. Ею очень заинтересовывается В. Г. Чертков, принимавший тогда ближайшее участие в издательстве «Посредник». 8 апреля 1886 г. он писал М. Л. Толстой: «Прилагаемая книжка «40 лет» очень понравилась Льву Николаевичу и произвела на него сильное впечатление… Мне она очень понравилась; но мне показалось, что желательно было бы ярче выставить весь ужас положения убийцы, к концу жизни потерявшего всякое сознание бога-правды… Я взял его [рассказ] сюда с целью выпустить некоторые места, совершенно нецензурные в настоящее время… Поправки слога, в особенности в первой половине, сделаны преимущественно Львом Николаевичем. Мне кажется, что необходимо, чтобы он еще раз внимательно просмотрел рассказ и ввел бы такие штрихи, на которые один он способен, как художник, для того чтобы определеннее обнаружить внутреннее состояние Яшникова… И это тем необходимее, что мы опускаем всё, что говорится о предстоящей ему каре в будущей жизни» (ГТМ—AЧ). В заключение письма Чертков предлагает М. Л. Толстой переписать легенду, переработав литературный слог на простой народный, с тем чтобы на долю Толстого осталась только чисто художественная работа по углублению психологии главного действующего лица в заключительной главе.

Очевидно, в связи с этим письмом, а также с письмом Н. Л. Озмидова, принимавшего деятельное участие в переработке костомаровской легенды для народного издания (это письмо нам неизвестно) Толстой писал Черткову 15—16 апреля 1886 г.: «40 лет вы очень хорошо придумали. Постараюсь сделать, что нужно. Я знаю про это из письма Озмидова, но его еще не видал».⁵³³533
  Том 85 настоящего издания, стр. 343.


[Закрыть] В архиве Черткова, хранящемся в Государственном Толстовском музее, папка 15, имеется рукопись на 60 листах в 4°(4 чистые), сплошь исписанная с обеих сторон рукой Н. Л. Озмидова и заключающая в себе несистематически проведенные исправления рукой Толстого. Эта рукопись на первом листе имеет заглавие: «Сорок лет. Малороссийское сказание. Переделано с изложения Н. Костомарова». Там же неизвестной рукой карандашом написано: «Черновая 1-е». Текст поделен на десять глав. Перед текстом десятой главы – два листа чистые. На первом из этих чистых листов карандашом рукой Озмидова написано: «Следующее переделать просить Черткова (см. через 4 страницы)». Текст рукописи представляет незавершенную переделку костомаровской легенды, сделанную единолично Озмидовым. Как указывает приведенная помета перед десятой главой, часть работы, не сделанная Озмидовым, должна была быть сделана В. Г. Чертковым.

Видимо, частью еще до работы Озмидова, частью после нее над переделкой легенды Костомарова работали Толстой и Чертков. В том же архиве Черткова, в той же папке № 15, хранятся два экземпляра книжки «Сорок лет» в издании «Газеты А. Гатцука». В первом экземпляре имеются исправления рукой Толстого и Черткова, однако несистематически проведенные. Во втором экземпляре исправления сделаны также Толстым и Чертковым и проведены через весь текст книжки. Исправленное в первом экземпляре Толстым перенесено Чертковым во второй экземпляр и тут же сделаны новые исправления, независимо от тех, какие сделаны Толстым. На страницах 7, 9, 73 отметки на полях рукой Черткова: «По Озмидову», на странице 41 – пометка рукой Толстого: «По тетради Озмидова».

Таким образом работа над костомаровским текстом велась коллективно – Толстым, Чертковым и Озмидовым. Она сводилась к упрощению языка легенды и к сокращению ее текста. Книжный, литературный язык заменялся языком близким к народной речи. Особенно последовательно это стремление проводилось в переделках Толстого и Черткова. Переделка Озмидова была совершенно независима от работы в этом направлении Толстого и Черткова. Во втором экземпляре книжки Костомарова рукой Толстого на отдельном листе почтового формата сделана довольно большая вставка, заменившая зачеркнутый костомаровский текст, в котором идет речь о переживаниях Трофима на могиле убитых им купца и батрака. Приводим текст этой вставки целиком:

и сѣлъ у могилы. И только что сѣлъ, вспомнилъ онъ все, что было: вспомнилъ онъ лицо купца, когда онъ вскрикнулъ и когда треснула его голова, и онъ упалъ навзничь. Вспомнилъ онъ и работника, какъ онъ лежалъ на животѣ съ откинутой рукой. Вспомнилъ онъ про то, что были у нихъ матери, жены, дѣти, и такой страхъ на него нашелъ, что хотѣлъ онъ вскочить и бѣжать, да потомъ подумалъ: «куда убѣгу отъ Бога?» И остался на мѣстѣ.