Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая"

– Эх, народ, – сказал извощик, на что-то решившись, и опять погнал свою лошадь.

«Гм, как странно! – думал Пьер, улыбаясь.[1681]1681
  Зач.: Стало быть, я поеду.


[Закрыть] – Ну, куда же я попаду? – задал он себе вопрос. – Да, в гостиницу, куда-нибудь подальше за город. Там я пошлю за деньгами. Да, это будет очень хорошо».

– Извощик, – начал было он, но в это время тонкий, женский голос окликнул Пьера. Он оглянулся и по пыльной, немощеной улице увидал шедшую красивую, худую 30-ти-летнюю женщину в шерстяном зеленом платье и шелковом, лиловом платке на голове, лицо которой показалось ему знакомо. Пьер тронул рукой спину извощика, и извощик остановился.

– А я говорю, граф, я сейчас признала, – говорила, ямочками улыбаясь, женщина, подходя к Пьеру.

Пьер смотрел на женщину, стараясь вспомнить, кто она была такая.

– Хоть в каком экипаже ни будьте, а сейчас признала. Зачем, думаю, граф на таком извощике заехал; а как глянула, тотчас узнала. Наш, говорю, граф. Здравствуйте, ваше сиятельство, – сказала она с чуть заметным веселым упреком за то, что Пьер не узнавал ее. – Куда изволите?..

– Ах! Ак… Аксюша… Аксинья, – сказал Пьер, вдруг узнав в этой женщине бывшую горничную княжон.

– Аксюшей звать извольте, ваше сиятельство, – сказала она. – Этой глупой гордости не имею.

– Здравствуй, здравствуй. Ну, прощай, прощай, поезжай. – Извощик тронул.[1682]1682
  Зачеркнуто: Куда же изволите, ваше сиятельство?


[Закрыть] – Постой, – вдруг сказал Пьер. – Ты где же? Откуда? – спросил он у женщины.

– Я-то? Вот домик наш. Домой шла, ваше сиятельство. У Грузинской княжны была. Оне выехали, кое-что мне оставили, – сказала она, указывая на узел, который несла за ней кухарка.[1683]1683
  Зач.: А вот и дом наш.


[Закрыть] Я, ваше сиятельство, хоть и неблагородного рода, а с хорошими господами знакомство имею, только я никакой гордости не имею, и напрасно так Евстигнеич, ваш дворецкий, обо мне понимали.

– Это твой дом, Аксюша? – сказал Пьер, видимо на что-то решившись и слезая с дрожек. – Я к тебе пойду, можно?

– Осчастливите, ваше сиятельство, милости прошу. Вот и домик мой, – сказала она, указывая на дом, который был в 10-ти шагах. – Ежели Евстигнеич тогда на меня сплели княжне, так бог их накажет, – продолжала она, на ходу не переставая говорить ни на мгновенье. – А я и не нуждалась по милости божьей и вашей, а дай бог им… Я никогда интересанкой не была. Княжна сами тогда сказали: ты, Аксюша......

– Ты ведь жената? – спросил Пьер.

– Замужем, ваше сиятельство, – улыбаясь ямочками, сказала Аксюша. – Разве не изволите помнить, мы у вас с мужем тогда были с поклоном. Я ничего не горжусь, что я будто чиновница стала. Бывают и благородные хуже простых.

– Ты что ж, уезжаешь с мужем? – спросил Пьер.

– Нет, ваше сиятельство, куда же ехать нам? С дураком-то моим (так она называла мужа) как ехать-то? А вы изволите?

В это время они вошли в ворота маленького домика. Пьер остановился и взял ее за руку.

– Аксюша, поместишь ты меня у себя в доме совсем и чтобы никто не знал?[1684]1684
  Зач.: Ваше сиятельство, за счастье почту.


[Закрыть]

– Как, ко мне жить? – вскрикнула Аксюша. – Шутить изволите?

– Нет, я не шучу, истинная правда.

– Деньги-то что ж, – послышался голос извощика.

– Я тебе заплачу за это,[1685]1685
  Зач.: – Ах, помилуйте.


[Закрыть] – продолжал Пьер, – но только теперь у меня денег нету. Ты извощику отдай, и еще мне нужно одну вещь, – сказал он скороговоркой.

Услыхав эти странные от Пьера слова, лицо Аксюши вдруг приняло серьезное выражение, но это продолжалось только одно мгновение. Опять заиграли ямочки на ее лице, и она поспешно заговорила:

– И, помилуйте, граф, что изволите говорить – у вас денег нет.

– Право.

– А нет, так у нас найдутся, кому другому…[1686]1686
  Зачеркнуто: а вам


[Закрыть]

– Ну, так пойдем скорее.

И Пьер большими шагами вошел с ней на крыльцо, в переднюю и маленькую гостиную с геранями на окнах.

– Милости прошу, вот не чаяла, не гадала гостя такого, на диван пожалуйте, чем просить ваше сиятельство.

– Мне ничего не нужно, только поговорить, – сказал Пьер, садясь на диван.[1687]1687
  Зач.: – Пожалуйста, извощику отдай и приходи, мы поговорим.
  В щели двери смотрели любопытные глаза. Аксюша, выходя из комнаты, открыла старого человека с красным лицом и в калошах на босу ногу, который любопытно и строго смотрел на гостя. Это был муж Аксюши.
  – Аксюша, – сказал Пьер, подзывая ее к себе. – Это – муж твой?


[Закрыть]

В это время в комнату вошел невысокий, плешивый, старый человек с красным носом и в калошах на босу ногу и, сердито уставившись на Пьера, остановился у двери.

– Это кто же? – сказал Пьер.

– Муж, граф, – как бы извиняясь, сказала Аксюша. – Большого ума был, а теперь, как изволите видеть, ослаб.

– Ступайте, Тимофеич, – сказала она старичку, и старичок покорно вышел.

– Надо, чтоб муж твой не знал, кто я, – сказал Пьер.

– Тимофеич-то? – смеясь, сказала она. – Кому ему сказать-то. Он теперь, граф, как ребенок малый. А большого ума был, граф. И генерал ихний говорит, что если б не пил, так этому человеку цены нет, и я бы с ним, говорит, в жизь не расстался.

– Так вот мне об чем с тобой поговорить надо, – начал Пьер, но Аксюша перебила его:

– Так рубль извощику отдать прикажете?

– Да, да.

Аксюша вышла и, едва только Пьер остался один, как в комнату опять тихо вошел[1688]1688
  Зач.: тот же


[Закрыть] старичок в калошах и, строго косясь на гостя и не кланяясь ему, молча сел у окна, облокотив трясущуюся руку на подоконник и не спуская воспаленных глаз с Пьера.

– Вы – муж Аксиньи… Петровны? – спросил Пьер.

– Аксиньи Ларивоновны, – поправил сердито старичок. – Я ихний супруг....

Молчание долго продолжалось.

– А они – мои супруги, – сказал старичок, всё не спуская глаз.

– Извощику отдала, граф, – сказала входя Аксюша и неодобрительно посмотрела на мужа.

– Вы бы шли, Тимофеич, – обратилась она к нему.

– Они – графы? – сказал муж.

– Да уж кто бы ни был, они у нас жить будут.[1689]1689
  Зачеркнуто: – Это можно, – сказал


[Закрыть]

Тимофеич приподнялся и прокашлялся.

– Обедать пора, – сказал он строго и пошел в дверь.[1690]1690
  Зач.: Аксюша поместила у себя Пьера <обещала достать ему и пистолет, и кафтан и к 31 августа действительно приобрела обе нужные вещи> и 1 сентября с ним вместе ходила покупать пистолет и во время этого


[Закрыть] С этого дня Пьер поселился у Аксиньи Ларивоновны.[1691]1691
  Зач.: <и с ней-то встретили его Ростовы>. Достав с помощью ее кафтан и пистолет


[Закрыть]

Он встретил Ростовых в тот день, как он в первый раз, обновив приобретенный Аксюшей и предварительно выпаренный армяк, ходил с своей хозяйкой покупать пистолет.

Переселившись в дом Аксиньи Ларивоновны, Пьер[1693]1693
  Зач.: совершенно успокоился. Приятное чувство из-за простоты положения[?]


[Закрыть] испытывал чувство интереса и обновления, подобное тому, которое испытывает путешественник, приехав в новые, необитаемые страны, вокруг себя видя новые, невиданные[1694]1694
  Зач.: лица


[Закрыть] нравы и обычаи.[1695]1695
  Зач.: <В первый день его <переезда> пребывания в новом жилище Аксюша, ее муж, кухарка и мальчик дичились его, видимо, для него изменяли свой обычный образ жизни и, очевидно, стесняясь для гостя, оказывали ему тяжелое для Пьера уважение. Все домашние находились под> Аксинья Ларивоновна устроила для Пьера помещение за перегородкой, выгнав оттуда своего дурака, и сама с помощью кухарки перенесла вещи, перевесила платье и <вновь расставила> велела кухарке мести и мыть. Как только Аксюша вернулась домой, так Пьера поразила происшедшая в ней перемена. Она
  На полях конспект: <Живут, чтоб есть.
  31 пошел ходить. Ростова.
  Ночь. Убийство.
  Проспал.
  Нельзя убить.
  Вернулся домой.>


[Закрыть]

[1696]1696
  Зач.: Пьер уже 3-й день жил на Пресне в уединенном доме Аксиньи Ларивоновны.


[Закрыть]Домашние ее состояли из ее мужа, тихого, болезненного человека, ходившего в калошах на босу ногу, матери Аксюши, 70-летней старухи, 12-тилетней дочери, кухарки и дворника.[1697]1697
  Зач.: Пьеру отведено было помещение за перегородкой.


[Закрыть]

Аксюша, всегда ровная, веселая, деятельная, приняла к себе своего бывшего барина так же просто, как ежели бы такие гости у ней бывали всегда. Она[1698]1698
  Зачеркнуто: смотрела на переселение к ней Пьера, как на самое обыкновенное ‹так›


[Закрыть] столь многое привыкла не понимать в своей жизни, что переселение к ней Пьера, причины которого она не понимала, она приняла, как обыкновенное событие, нисколько не[1699]1699
  Зач.: более


[Закрыть] странное и не выходящее из общего порядка. «Что-нибудь от жены», решила она себе и совершенно удовлетворилась этим общим объяснением. Она в этом переселении видела только необходимость некоторых хозяйственных распоряжений, к которым она, вернувшись домой, тотчас же и приступила. Она выгнала своего дурака из-за перегородки, велела там мыть и мести, перевесила платья, расставила вещи и спросила, не нужно ли еще чего-нибудь принести Пьеру из его дома. Пьер сказал, что ему ничего не нужно, кроме мужицкого платья и пистолета. Аксинья Ларивоновна обещалась достать эти вещи и тотчас же принялась за другие свои хозяйственные занятия. Пьер почти не имел случая разговаривать и видеться нею. С той самой минуты, как она пришла и сняла свое городское платье, она тотчас же принялась с своими домашними за занятия, которые беспрерывно продолжались целые дни от утра до вечера. Цель этих занятий, поглощавших труды девочки, старухи, кухарки и самой Аксиньи Ларивоновны (только один дурак ничего не делал и сидел с Пьером), состояла только в том, чтобы кормить, поить и одевать друг друга. И занятия эти имели такой поспешный, не прерывающийся характер, что казалось невозможным ни одному из этих людей остановиться в этих занятиях на минуту без того, чтобы не прекратить удовлетворение какой-нибудь насущной потребности. Только что Аксинья Ларивоновна пришла,[1700]1700
  Зач.: был собран


[Закрыть] как она торопливо принялась за обед: готовить, месить, накрывать, потом есть, потом мести, потом шить, потом ставить самовар, бежать за коровой, потом самовар ставить, собирать ужин и т. д. и т. д. от утра до вечера. Пьеру странно было смотреть на это и видеть только <себя и> дурака ничего не делающим. О себе он не думал, потому что он в это время додумывал тот великий поступок, который он намеревался совершить. [К] 31 августу кафтан для него был готов, расставлен и выпарен Аксиньей Ларивоновной, и он ходил выбирать пистолет, и в этот день встретил Ростовых.

Вернувшись домой после своей встречи с Наташей, Пьер лег за перегородкой на приготовленную для него короткую кровать, покрытую из кусочков собранным одеялом, и, не отвечая на слова Аксиньи Ларивоновны и ее мужа, отказываясь от чая и не раздеваясь, лежал так до тех пор, пока в доме всё затихло. В середине ночи он встал, снял со стены пистолет, принесенный из его дома Аксиньей Ларивоновной, зарядил его и потихоньку вышел на двор. Ходя в темноте по двору, он несколько раз останавливался и прицеливался в невидимого врага, произнося неясные французские слова, или останавливался в покорной позе и грустно шептал что-то. Невидимый враг был Наполеон, которого Пьер намеревался убить, встретив его на улицах Москвы, и произносимые слова была та речь, которую он скажет при этом окружающим, покорная поза и грустный шопот выражали ту минуту, когда Пьера схватят и поведут расстреливать, как схватили и расстреляли того немецкого студента, который хотел также убить Наполеона.

Иногда Пьеру приходила в голову мысль, что ежели бы он хотел, он мог бы теперь ехать вместе с Ростовыми в Ярославль, быть вместе с Наташей или остаться в Москве здесь с нею (как она шутя сказала это). Но как только мысль эта приходила ему, так он[1701]1701
  Зачеркнуто: с особенным


[Закрыть] поспешно обращался воображением к своему намерению убийства. «Я не поехал с ними и остался здесь, – говорил он себе, – и потому мое пребывание здесь не может остаться без значительных последствий. Я должен совершить что-нибудь великое. И это великое есть убийство злодея. 666, l’empereur Napoleon предел 42 и russe Besuhof».[1702]1702
  [император Наполеон… русский Безухов.]


[Закрыть]

[1703]1703
  Зач.: Измученный волновавшими его мыслями, Пьер вернулся в дом уж перед утром и заснул тяжелым сном. Когда он проснулся


[Закрыть]На другой день, 1 сентября, Пьер проснулся, когда уже французы вступали в город. Слышны уже были выстрелы в Кремле, и ходившие смотреть домашние и соседи рассказывали, что французов видимо-невидимо вошло[1704]1704
  Зач.: в Кремль


[Закрыть] в город[1705]1705
  Зач.: по Пресненской


[Закрыть] в Драгомиловскую, Пресненскую и Тверскую заставы.[1706]1706
  Зач.: Пьер взял свой пистолет под армяк и пошел в город для того, [чтобы] выждать и убить Бонапарта. По Тверской Пьер встретил первую колонну французов. Генерал, смуглый и красивый, ехал впереди и, улыбаясь, говорил что-то с ехавшим подле офицером. Позади шли весело солдаты, один остановился подле церкви и забежал в нее.
  – L’Empereur est entré? [Император вступил?] – спросил Пьер.
  – L’Empereur entre demain [Император вступает завтра], – сказал солдат.
  – Et dites donc, vous parlez français. Qu’est ce que ça? [Эй, послушайте, вы говорите по-французски. Что это такое?] Пьер убежал от него, и чувство злобы поднялось. Убить всех. Он


[Закрыть]

В том квартале, в котором был дом Аксиньи Ларивоновны, до вечера 1 сентября не видно было ни одного француза. Как ни свободно всачивалась вода французского войска в огромную губку пустой Москвы, Москва была так велика, что от центра Кремля только ввечеру стали достигать расплывающиеся звездой французские солдаты до оконечностей Пресни.[1707]1707
  Зачеркнуто: <В то время, как первые французы показались на Пресне, Пьер был дома.> Утро это Пьер <провел в городе, ходя из улицы в улицу, глядя на французов, отыскивая Бон[апарта] и сжимая под кафтаном ручку пистолета. Наполеона не было, но, глядя на веселые, равнодушные лица, Пьер испытывал чувство злобы> проспал. <Когда он> Его разбудил <громкий говор и> испуганный крик женщины и громкий говор в сенях. Пьер в подштанниках вышел <на улицу> из своей комнаты. В маленькой приемной стоял в дверях французский гусар, маленький, худенький, с птичьим выражением лица, в малиновом оборванном и затасканном мундире.
  Аксинья Ларивоновна, покрасневшая, стояла против него. Дурак и кухарка выглядывали из чулана.
  – Un morceau de quelque chose, du pain s’il vous plait [Один кусочек чего-нибудь, хлеба, пожалуйста], – говорил француз. – Услыхав шаги Пьера и увидав его огромную фигуру, француз поспешно отскочил.
  – Oh monsieur, – сказал француз, – je me demande que ce qu’on voudra bien me donner – un morceau de viand, un verre de vin peut-être [О господин… я прошу то, что вы пожелаете мне дать – кусок говядины, стакан вина, может быть]. Пьер перевел требование француза и сам вышел одеться. Когда он вернулся, француз обтирал рот и раскланивался, благодаря.


[Закрыть]

Не отвечая ни слова на рассказы и расспросы домашних, Пьер оделся и вышел на крыльцо.

– Куда, ваше сиятельство? – спросила у него Аксюша, с засученными худыми руками, вышедшая из кухни провожать его.

– Мне надо. Прощай, Аксюша, – сказал Пьер невольно торжественным тоном.

– Что же мне делать-то, – сказала Аксюша, – коли придут? Я думаю, пустить лучше. Мавра ходила к Филипповне, сказывала, зашли трое в дом, избили старуху, чуть жива, всё унесли и корову угнали.

– Босые, веревочками подпоясаны, а с ружьями, – подтвердила высунувшаяся из двери кухарка. – Русь, русь, говорят на меня-то. Я как вдарюсь бежать.

– Что же, ведь это – беда, – сказала Аксюша.

– Ничего, – отвечал Пьер невольно тем тоном, которым говорит человек о тех беспорядках, которые он намерен прекратить. – Ничего, пройдет. Прощай, Аксюша.

И Пьер сошел с крыльца и быстрыми шагами пошел по улице.

Выйдя из вида дома Аксюши, Пьер остановился. Ужасное намерение, твердо взятое им, – убить человека – со всей ясностью действительности представилось ему. Он постоял, подумал. «Не только одного его, но всех убить имею право и должен», сказал он себе и пошел дальше. На улицах было пусто. Пьер шел по направлению к Тверскому бульвару. Выйдя на бульвар, навстречу ему показалась кавалерийская колонна французов. Пьер поспешно перешел на ту сторону, по которой шла колонна. Веселые, самодовольные, несомненно радостные лица французов неожиданно поразили Пьера. И их было так много, и все они так были уверены, что было хорошо то, что они делали, что Пьер почувствовал сомнение в справедливости замышляемого им. «Нет, всё равно, я решился», подумал он, и, быстро подвигаясь вперед к начальнику, ехавшему впереди, Пьер стал искать под кафтаном рукою пистолет. Но тут только он заметил, что пистолет-то он и забыл взять с собою в то время, как пошел убить Наполеона. Пьер[1708]1708
  Зачеркнуто: остановился.


[Закрыть] повернулся и почти бегом побежал домой.

У угла[1710]1710
  Зач.: Кузнецкого моста


[Закрыть] Маросейки, против большого с закрытыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера,[1711]1711
  Зач.: бурлила другая толпа, ядро которой составляли пришедшие за расчетом к хозяину мастеровые.


[Закрыть] стояло человек 10 сапожников, худых, истощенных людей в халатах и чуйках. Около сапожников собралось несколько разного пола и сословия людей, прислушивающихся к тому, что говорили сапожники.

– Он народ разочти, как следует, – говорил[1712]1712
  Зач.: высокий


[Закрыть] широкоплечий, желтый и худой[1713]1713
  Зач.: сапожник


[Закрыть] мастеровой с редкой бородой и нахмуренными бровями. А[1714]1714
  Зач.: не то, что обман делать


[Закрыть] что ж он нашу кровь сосал, да и квит? Нет, брат. Он нас водил, водил всю неделю. А теперь довел[1715]1715
  Зач.: что хранцуза пустили


[Закрыть] до конца до последнего, а сам уехал. Нет, ты расчет подай, а то мы с тобой, брат, поправимся.

– То хозяйское дело, хозяйское дело, – отвечал человек в кафтане, вероятно дворник, к которому обращался сапожник.[1716]1716
  Зач.: с таким испуганным выражением, что видно было, что,


[Закрыть] Видно было, что[1717]1717
  Зач.: не зная, что говорить


[Закрыть] этот дворник уже давно всё повторял одни и те же слова.

Толпа фабричных,[1718]1718
  Зач.: с <Heглинной> Варварки присоединилась к толпе Осталось незачеркнутым: сапожников


[Закрыть] окружающая целовальника, приостановилась. Целовальник,[1719]1719
  Зач.: затерявшись в народе <смешавшись>


[Закрыть] воспользовавшись тем, что....[1720]1720
  Край листа оборван.


[Закрыть] вернулся назад к своему кабаку, высокий малый[1721]1721
  Зач.: обращая на себя внимание своим большим ростом и решительным жестом руки


[Закрыть] продвинулся к говорившему сапожнику.

– Эх, ворона! – крикнул он на человека в кафтане, поднимая свою оголенную руку и продолжая выводить ею такт какой-то, вероятно, всё еще слушаемой им разгульной песни.[1722]1722
  Зачеркнуто: – Буде, буде, шабаш!


[Закрыть] – Он покажи закон, порядок покажи, на то начальства постановлена. Так ли я говорю, православные? Эх, ребята![1723]1723
  Зач.: Приспела!


[Закрыть] – певучим голосом вскрикивал он, всё разводя рукой и чуть заметно[1724]1724
  Зач.: торжественно


[Закрыть] улыбаясь.

– Он думает, начальства нет! Разве без начальства можно? А то грабить-то их мало ли их, – одобрительно заговорили в толпе. – Он придет, либо нет, а свое дело знай. Начальник всему делу голова. Хранцуз… Эх, народ!.. Ни к чему говоришь. А, значит, я, говорит, никого не боюсь… Так его и пустили. Войсков мало, что ли, у нас…[1725]1725
  Зач.: Тюлень


[Закрыть]

К образовавшейся[1726]1726
  Зач.: толпе на углу <Кузнецкого моста> Лубянской площади


[Закрыть] кучке людей с разных сторон подходили[1727]1727
  Зач.: <группки> кучки людей и отдельные люди


[Закрыть] люди,[1728]1728
  Зач.: и сливались с большой толпой.


[Закрыть] и толпа увеличивалась.

[1730]1730
  Зач.: Выйдя на угол Кузнецкого моста, люди эти <встретили тут… толпу, ядро которой составляли пришедшие за расчетом сапожники в халатах> сошлись с стоявшими у угла большого дома пришедшими к хозяину зa расчетом сапожниками и соединились с ними. Пока, остановившись, бурчала эта соединившаяся толпа, вдоль по стене Китай-города показались сопутствуемые женщинами и кричавшими мальчишками пьяные люди с ружьями, шедшие из Кремля. Всё бросилось за ними.
  – Да куда же идет народ-то? – спрашивали друг у друга, и никто не мог определительно ответить на этот вопрос.
  Целовальник давно уже вернулся домой, и высокий, пьяный малый, затерявшись в толпе, сам не знал, куда и зачем он шел, хотя и продолжал всё так же засучивать свой рукав.
  Подобно физическому закону притяжения капельных жидкостей, другие толпы, собравшиеся на Петровке, на Кузнецком, на Софийке вокруг своих отдельных центров, увидав друг друга, соединились между собой и к толпам присоединялись отдельные личности. По мере увеличения толпы уничтожались отдельные интересы и возникал общий, хотя и не высказываемый, интерес настоящей минуты.


[Закрыть]Каждый человек из этой[1731]1731
  Зач.: тысячной


[Закрыть] толпы не знал того, зачем собрался[1732]1732
  Зач.: весь этот


[Закрыть] и стоит тут народ, но каждый думал, что ежели он не знает этого, то это знают другие и точно так же, глядя на него, предполагая в нем это знание, думали другие. Толпа нажималась беспрестанно то в ту, то в другую сторону на те пункты, где кто-нибудь начинал говорить или кричать, надеясь найти выражение занимавших каждого мыслей.[1733]1733
  Зачеркнуто: Перемешавшись между собой, толпились на Лубянской площади мужики, извощики, дворовые люди, мелочные торговки и торговцы, отсталые солдаты, фабричные, кузнецы, иностранцы, духовные, дворники, лавочники и мастеровые – портные, сапожники, кузнецы и фабричные, составлявшие большинство толпы.
  – Он думает и начальства нет, – говорили в нараставшей толпе. – Разве без начальства можно? Он покажи порядок, закон покажи. А то грабить-то мало ли их. Во, говорят, острожных повыпустили. Эх, народ! Что про хранцуза-то говорить. Он придет, либо нет, а свое дело знай. На то начальство. Начальник – всему делу голова. Хранцуз… Ни к чему говоришь, а значит, я, говорит, никого не боюсь!
  На Лубянской площади послышался гам [?] около выезжавших возов, которые остановили портные, растаскивая наложенное платье. На Лубянскую площадь с разных улиц бежал народ, присоединяясь к народу, и огромная толпа в несколько тысяч народа бурлила, не сходя с места.
  Вместо зач. рукой Толстого вписан дальнейший текст до конца варианта.


[Закрыть]

В Ильинских воротах послышались громкие крики, и несколько человек мужиков вышли оттуда с ружьями и копьями, которые они несли на своих плечах. Мальчишки и бабы бежали за ними. Большая толпа двинулась навстречу этим людям, и эти люди, большей частью поденные рабочие, направились к толпе и тотчас же сошлись с нею.

Мужики эти рассказывали, что раздают ружья народу, что войска ушли в обход, что сперва англичане идут, что француз на горе стоит и что под него народ собирают.

К одной стороне толпы к человеку в фризовой шинели, державшему бумагу, жалось[1734]1734
  Зач.: толпа


[Закрыть] большинство людей.

– Указ читают, указ читают, – говорили в народе.

Это читали афишу от 31 августа (стр. 177 и 178).[1735]1735
  Зач.: Дальше от этого центра волной разливались комментарии на это чтение.


[Закрыть]

Никто, даже сам чтец, решительно не понимал смысла читаемого, но во всех людях, разливаясь волною по толпе, одинаково выражалось беспокойное чувство того, что что-то совершается необычайное, и радостное чувство того, что[1736]1736
  Зач.: что-то


[Закрыть] начальство есть и озабочено всеми ими.

другой имел странное лицо и был в странном одеянии. На нем был больничный халат и колпак.

– Где граф? Мне нужно графа, нужно скорее: жизнь челоческая и душа человеческая зависит от этого. Где граф, – спрашивал, беспокойно поводя черными, как уголь, с опущенными зрачками глазами, человек в бобровом картузе, знакомый Евстафьичу. И еще не успел Евстафьич ответить, как человек в картузе продолжал:[1738]1738
  Зачеркнуто: Сказано: будьте кротки, яко голуби, и хитры, яко змеи. Хитрость и кротость даны ему и


[Закрыть]

– Я иду по улице и вижу Никанора Верещагина, ведомого на казнь. Он сказал мне: граф один спасет меня, беги к нему, и я нашел дом его. Где он? Где спаситель его?

– Да нету графа, я сам второй день ищу, – отвечал Евстафьич. – Да вы сами, Иван Макарыч, откуда и с кем? – прибавил Евстафьич, недоверчиво оглядывая товарища Ивана Макарыча и самого Ивана Макарыча, которого он знал прежде молодым студентом, хаживавшим вместе с другими студентами иногда к графу. Тогда он бывал одет чисто и аккуратно и держал себя скромно и робко, теперь на нем был старый серый сюртук, подштанники и прорванные сапоги с нечищенными красными голенищами. Лицо его теперь было худо, обросшее неровными клочками бороды, и желто. Черные, агатовые зрачки его бегали тревожно и низко по шафранно-желтым белкам. Говорил он не громко, так, как будто он не заботился о том, чтобы его слышали другие, а говорил только для того, чтобы говорить и самому себя слышать. Во всё время своего разговора на лице его не только ни разу не мелькнуло ничего похожего на улыбку, но очевидно было, что лицо это утратило уже возможность улыбающегося выражения. Непрестанное выражение его лица было выражение строгого осуждения.[1739]1739
  Зач.: – Да вы об чем? – спросил Евстафьич.
  – Сказываю тебе


[Закрыть]

– Откуда я? Я из желтого дома, из дома сумашедших, где по злобе и коварству людскому я содержался до сего времени. Нынешнего числа выпустили нас, и умных, и безумных (вот он – безумен, но кроток и не опасен), – он указал на товарища. – Меня выпустили, и я пошел к другу моему Верещагину. Я знал, что он содержался в яме и встретил его, ведомого к графу. Ты знаешь графа Растопчина, графа, – повторил он с отвращением в голосе. – Они мучали, томили его и повели на казнь. Он сказал: спаси меня. Где он? Где спаситель наш?

– Да, право, не знаю, Иван Макарыч, я[1740]1740
  Зач.: сам хотел сходить


[Закрыть] уже везде искал, нету, вот хотел сходить на Поварскую к графу Ростову, сказывали, они не уехали, так не с ними ли граф остался.

– На Поварской, с правой стороны? Ростова? – повторил Иван Макарыч. – Идем, Жеребцов, – обратился он к своему товарищу, который робко стоял всё это время у крыльца, что-то открывая в ладони, смеясь и быстро опять закрывая. Жеребцов покорно и поспешно побежал за своим путеводителем.

Иван Макарыч был меньшой сын богатого священника одного из московских приходов. Оказав большие способности в семинарии и неохоту к поступлению в священники, он поступил в 1810 году в университет и там в особенности сошелся с двумя товарищами: молодым Ключаревым, сыном московского почтдиректора, и Верещагиным, купеческим сыном. Ключарев старик, старый масон и потому близкий человек Пьеру, познакомил[1741]1741
  Зачеркнуто: обоих


[Закрыть] всех трех молодых людей с Пьером. И в первое время своего приезда в Москву Пьер иногда видал их и через Ключарева помогал Ивану Макарычу, не имевшему никаких средств к жизни. Иван Макарыч, так как ему было уже 28 лет, был введен в ложу, и[1742]1742
  Зач.: мистицизм


[Закрыть] тайны масонского учения до такой степени овладели им, что он бросил учение, в котором, по словам профессоров, он оказывал необыкновенные способности, и погрузился в[1743]1743
  Зач.: изучение всех


[Закрыть] изыскание начал вещей. В 1812 году на Святой неделе, в дни сборов раскольников перед соборами и споров их с православными, Иван Макарыч пришел туда и, обращая на себя общее внимание своим огромным ростом и своей складной русской речью, начал проповедывать свое учение о начале начал и был взят и посажен в сумашедший дом. Иван Макарыч не был сумашедший, когда его посадили, и[1744]1744
  Зач.: еще менее


[Закрыть] в[1745]1745
  Зач.: целые


[Закрыть] 9 месяцев, которые он просидел там, не сошел с ума, хотя он и представлялся сумашедшим смотрителям и докторам заведения. Иван Макарыч не был сумашедшим, но он был то, что народ называет зачитавшимся человеком, а что психолог назвал бы человеком, презирающим решения вопросов конечных и ищущим решения только тех вопросов, которые граничат с бесконечностью. В житейских отношениях Иван Макарыч был прост, добр и кроток, как ребенок. Он отдавал всякому свое последнее, разрешал даже споры между сумашедшими, работал, записывал счеты для казначея, но всё это он делал как бы механически, не душой, а одним телом, не приписывая такого рода жизни никакого значения. Силы[1746]1746
  На этом автограф обрывается.


[Закрыть]