Текст книги "На пути к социализму. Хозяйственное строительство Советской республики"

Сегодняшнее же вечернее радио принесло нам документ, которого мы долго ждали, документ, который выражает отношение империалистов Антанты к советскому правительству. Вы знаете, что за последние недели и даже месяцы правительства стран Согласия обсуждали вопрос об отношении к советскому правительству. Они пришли к выводу, что это отношение должно быть изменено, что Советскую Россию нельзя смять военной силой Колчака, Юденича и Деникина. Мильеран,[156]156
  Мильеран – см. том XII, прим. 55 и том. VIII, прим. 12.


[Закрыть] бывший некогда социалистом, сменивший на посту французского министра-президента Клемансо, сторонника беспощадной вооруженной борьбы с Советской Россией, как будто склонился к точке зрения английского министра-президента Ллойд-Джорджа, который пришел к выводу о необходимости сделки с советским правительством.

Разумеется, ни для кого из нас не тайна, что буржуазные министры говорят о сделке с Советской Россией только для того, чтобы попытаться подавить ее другим оружием, – не оружием войны, а оружием экономической кабалы. Но, к счастью для нас, страны Антанты в настоящее время сами несут на себе последствия империалистической политики господствующих классов. Страны Европы истощены, разорены, и при всем их желании у империалистов Антанты нет сейчас достаточных военных, материальных средств, чтобы нас задушить. Их привлекают наше сырье, наш хлеб, они хотели бы открыть ворота в Советскую Россию, чтобы получить то, в чем они нуждаются; но в то же время они боятся, что через эти ворота вместе с хлебом, лесом, льном и т. д. к ним хлынут идеи пролетарской революции, что им страшнее всего. Вот почему они очень долго мудрили относительно того, какую им принять политику по отношению к нам. И сегодня мы по радио получили меморандум, который является новым свидетельством их жадности и трусости.

Я вам прочитаю это произведение, которое написано замысловатым языком буржуазной дипломатии, о которой давно сказано, что язык ей дан, для того чтобы скрывать или искажать свои подлинные мысли. Вот что говорит этот меморандум: Союзные державы пришли к соглашению относительно следующих пунктов: Если государства, образовавшиеся на границах Советской России, т.-е. Финляндия, Эстония, Латвия, Польша, Грузия, Армения, Азербайджан, независимость которых де-факто, т.-е. на деле, признана союзными державами, спросят у этих последних, т.-е. у Англии и Франции, какова должна быть их политика по отношению к Советской России, то союзные правительства ответят, что они не могут взять на себя ответственности посоветовать им продолжать войну, конец которой мог бы сильно повредить их жизненным интересам.

Вот замысловатое начало замысловатого документа. Ллойд-Джордж, Клемансо, Нитти[157]157
  Нитти – итальянский премьер-министр, вождь итальянской либеральной буржуазии.


[Закрыть] и еще другие, поменьше, кто с ними, говорят: если Польша, если Латвия, если Финляндия спросят нас, как поступать им по отношению к Советской России, то мы – Англия, Франция, Италия – не решимся теперь дать им совет: воюйте! Нет, мы им теперь скажем: не воюйте, ибо война угрожает вашим жизненным интересам.

Какой, как говорится, с божьей помощью, поворот! Англия и Франция с нами не воевали, – они давали советы Деникину, Колчаку, Юденичу, эстонцам, белой Латвии, белым финнам, белым румынам, – они им говорили: мы вам даем совет ограбить у Советской России Бессарабию; они говорили Юденичу, Деникину, Колчаку: мы вам даем совет задавить рабочих и крестьян. И для того чтобы совет не был слишком, так сказать, «постным», они его сдабривали деньгами, пушками, пулеметами, всем необходимым военным снабжением. Ни для кого из нас не было тайной, – об этом говорил во всеуслышание английский министр Черчилль, – что Англия против нас мобилизовала 14 народов. Он так и заявил: «14 наций под руководством Англии выступают в настоящее время против Советской России». Теперь от этого всего не осталось и следа. Конечно, Англия никого не мобилизовала против нас, не вооружала, не науськивала: она только подавала советы. Теперь она дает другие советы: она говорит, что война против Советской России может повредить жизненным интересам, т.-е. Красная Армия стала достаточно сильна, для того чтобы биржевики всех стран поняли, что война Польши против нас будет означать гибель польской шляхты, гибель польской буржуазии и, следовательно, большой ущерб интересам господствующих классов.

И вот англо-французская биржа говорит: не воюйте, мы попробуем подойти к делу с другого конца. С какого? Дальше документ говорит: «Союзные державы, исходя из своих прошлых опытов, не могут войти в дипломатические сношения с правительством Советов, до тех пор пока они не могут быть уверены, что большевистские ужасы прекратились, и пока московское правительство не признает себя готовым согласовать свое поведение с поведением всех цивилизованных правительств».

Не угодно ли?! Нам говорят: мы не вступим в дипломатические сношения с советским правительством, – у него дурные манеры, у него плохой характер, у него плохое воспитание. Вот если бы оно было похоже на нас – на дипломатов Англии, Франции, если бы оно исправилось в этом направлении, приблизилось бы к методам правительств «цивилизованных» народов, тогда мы вступили бы с ним в дипломатические сношения. Стало быть, нас гладят и против шерсти и по шерстке: сейчас в сношения с вами не вступим, но если вы с течением времени исправитесь, умоетесь, причешетесь, то вступим с вами и в сношения.

Благодарим на добром слове. Стало быть, нам рекомендуется свое поведение сообразовать с поведением всех цивилизованных правительств. Тут сказано, что опыты, которые имели Англия и Франция у нас в России, были очень неприятными опытами. Многие из вас, вероятно, эти опыты забыли. Был у нас английский представитель. Я и сам, признаться, забыл его фамилию, хотя в свое время он часто посещал Военный Комиссариат. Этот господин, чтобы не сказать субъект (надо быть вежливым – от нас этого требуют), – этот господин организовал не более не менее как заговор (в котором бывший эсер Савинков[158]158
  Савинков – см. том III, ч. 1-я, прим. 201, ч. 2-я, прим. 219.


[Закрыть] играл первую скрипку), имевший задачей разрушить мосты, перерезать главные железнодорожные линии, учинить восстание в Кремле, убить Ленина и других работников Советской власти. Они поступали сообразно с методами цивилизованных народов, мы же поступили, как варвары: мы их накрыли, накрыли с поличным – со всеми бумагами, со свидетельскими показаниями, точными и подробными. В Петрограде один из агентов этой преступной банды (я прошу не записывать этих слов «преступной банды»: Ллойд-Джордж может обидеться), – один из агентов этой банды в момент ареста оказал вооруженное сопротивление и был убит в гостинице, в которой жил.

Дело было очень серьезное. Те опыты, о которых они говорят, были опытами уголовных преступников, грабителей, поджигателей, разрушителей железных дорог. И разумеется, Советская власть показала твердую руку этим представителям цивилизованной дипломатии. Французский посол Нуланс[159]159
  Нуланс – см. том III, ч. 2-я, прим. 192.


[Закрыть] принимал в заговоре ближайшее участие: восстание в Ярославле[160]160
  Восстание в Ярославле – началось 6 июля 1918 г. Главным организатором восстания был Борис Савинков. В восстании участвовало, главным образом, белое офицерство, служившее в советских учреждениях. Опираясь на часть населения, мятежники захватили центр города, часть пароходов и большое количество боеприпасов. Ряд ответственных советских работников был захвачены на своих квартирах и расстрелян (в том числе т.т. Нахимсон и Закгейм). Для ликвидации мятежа были высланы отряды из Москвы, Костромы и Вологды. Мобилизация, объявленная белыми в Ярославле, окончилась полной неудачей. После усиленной артиллерийской подготовки город был 21 июля взят нашими войсками. Руководители восстания во главе с Перхуровым бежали на пароходе по Волге. Перхуров был арестован, предан суду и расстрелян в 1923 г.


[Закрыть] было организовано по его приказанию. Французский капитан Жак Садуль,[161]161
  Садуль – см. том XVII, ч. 1-я, прим. 115.


[Закрыть] который принадлежал к французской миссии, а у нас стал коммунистом; который порвал со своим посольством, со своей миссией и живет у нас сейчас как эмигрант, приговоренный во Франции к смертной казни, – этот Жак Садуль доставил нам подробные сведения, и мы имеем теперь полную картину деятельности представителей цивилизованных наций в нашей стране.

Они намекают на то, что британское и швейцарское правительства увидели себя вынужденными изгнать из своих пределов представителей советского правительства, кои злоупотребляли своими привилегиями. Так, Литвинов, находясь в Лондоне в качестве полуофициального посланника советского правительства, поддерживал открыто связь с революционными организациями рабочего класса, за что был выслан.

Но, повторяю, эти господа молчат о том, что их собственные представители у нас в стране швыряли золотом налево и направо для организации контрреволюционных мятежей.

Но мы можем с этим помириться. Еще не так давно нас обещали раздавить, – не только обещали, но и фактически собирались, сперва немецкие империалисты, а затем англо-французские. Это было посерьезнее болтовни Черчилля о том, что против нас мобилизовано 14 наций, или намерения Англии короновать Колчака. Это было посерьезнее фразы о том, что у нас «плохие манеры». Конечно, им было бы лучше полюбить нас черненькими. Но мы-то красные. Извольте полюбить нас красненькими. Менять цвет мы не собираемся.

Дальше опять поворот: «В то же время торговые сношения между Россией и остальной Европой являются нужными для улучшения экономического положения не только России, но и остальных государств, и союзные державы будут поощрять всеми имеющимися средствами эти отношения, не отказываясь от вышеприведенных положений». Т.-е., другими словами, дипломатических сношений, формальных, открытых, официальных пока устанавливать не собираемся; в торговые сношения вступим и всячески будем их поощрять, – т.-е. торговать будем, а обниматься пока что не будем.

Мы и с этим готовы примириться.

«Кроме того, союзные правительства, считая для себя чрезвычайно важным получить беспристрастные и авторитетные сведения об истинном положении вещей в России, с удовольствием отметили предложение, сделанное международным бюро труда при Лиге Наций, послать в Россию комиссию для обследования всей жизни страны. Для того чтоб это расследование имело больше авторитета и больше шансов на успех и чтоб оно производилось по инициативе, под руководством и контролем Лиги Наций, союзные правительства предложили Лиге Наций действовать сообразно с вышеуказанным намерением».

Это все, что сказано в этом документе.

Одновременно с этим пришла телеграмма от русских белогвардейских кооператоров, которые проживают в Англии, во Франции и являются сейчас представителями не нашей советской кооперации, а торговыми агентами английского и французского капитала, о том, что у них уже есть на складе такие-то и такие-то товары, которые мы могли бы получить. Там приведен длинный список товаров, преимущественно предметов личного потребления: кофе, чай, конденсированное молоко, есть, правда, и пишущие машинки, пилы, ножи и всякие другие стальные изделия, но, в общем, мелочь и дрянь. Ничего серьезного, в чем мы сейчас нуждаемся, там не указано, а само собой разумеется, что как мы ни голодаем сейчас, но торговые сношения с Европой нам нужны не для того, чтобы получать оттуда кофе, шоколад, чай или конденсированное молоко и взамен отдавать им наше сырье, лен или хлеб, если мы будем иметь возможность его собрать и транспортировать. Поступать таким образом – значило бы истощать нашу страну, лишать ее в подлинном смысле слова хлеба насущного во имя десерта, во имя того, без чего мы еще можем год и два года обойтись.

Мы могли бы пойти на величайшие жертвы в деле товарообмена, если бы на лен, на хлеб, на дрова могли получать из-за границы паровозы и машины. Вот единственный продукт, который интересует нас сейчас. И мы могли бы, разумеется, расплачиваться не только сырьем: мы могли бы расплачиваться и золотом, которое Франции и Англии гораздо нужнее, чем нам. Мы переходим к коммунистическому строю; деньги у нас все более и более теряют свое значение, и мы надеемся, как только достигнем серьезного хозяйственного подъема, перейти к натуральной форме расплаты, обеспечивать каждого работника всем необходимым в натуре из общегосударственного закрома, а не расплачиваться цветными бумажками, жалкими керенками. В Европе же, поскольку там еще во всей своей силе остается капиталистический строй, вопросы валюты играют огромную роль. Европа нуждается в золоте: французский франк дьявольски пал в цене и даже английский фунт стерлингов упал по сравнению с американским долларом.

Золото у нас есть. Помимо того, которое осталось в подвалах Народного банка, мы захватили 29 вагонов у Колчака в Иркутске. Это не меньше чем 600 – 700 миллионов рублей по старому курсу. По нынешнему же курсу рубля, это – число, которого даже не выговорить сразу. Сумма колоссальная, ее хватило бы на большое количество машин и паровозов. На путь такого товарообмена мы могли бы стать сейчас. Нам нужны машины и паровозы, а не какая-нибудь дешевка, дрянь, мелочь, которая у нас растечется по стране, ничего не изменив в нашем хозяйственном положении. Если хотите, – скажем мы Антанте, – давайте на золото, на сырье – товары, но давайте то, что нам нужно, и в первую голову – паровозы или машины.

Но этого в большом количестве они дать нам не могут. У них самих транспорт сейчас находится в жестоком расстройстве, особенно во Франции, но также и в Англии. Кое-что для улучшения положения нашего транспорта они могут нам дать; но надеяться на то, что они сразу дадут нам многие сотни и тысячи паровозов – было бы чистейшей утопией. Нам в этом отношении приходится рассчитывать, главным образом, на себя, на свои собственные силы.

Вот почему мы можем без большой тревоги ждать гнева стран Антанты и без большой радости готовиться к их милости. Они сейчас по отношению к нам бессильны и на добро и на зло: они сами переживают период глубочайших внутренних потрясений.

Вот лучшие примеры, которые я почерпаю из радиотелеграфных сведений сегодняшнего дня.

Во Франции собирается съезд социалистической партии. Социалистическая партия еще не раскололась. Коммунисты, явные социал-предатели и сторонники Лонге,[162]162
  Жан Лонге – см. том XIII, прим. 15.


[Закрыть] тамошние левые меньшевики – эти три группы еще не разошлись в разные стороны, т.-е. по существу разошлись, но организационно находятся все еще в рядах одной партии.

В Париже были выборы на партийный съезд. Если не ошибаюсь, результат был такой: от социал-предателей-шовинистов, от крайнего правого крыла, прошел один делегат на съезд: от центра, от левых меньшевиков, прошло, кажется, пять; от коммунистов прошло двенадцать или пятнадцать.

Во главе коммунистов стоит товарищ Лорио.[163]163
  Лорио – см. том XIII, прим. 123, 130.


[Закрыть] Я вспоминаю, что, когда мне пришлось уезжать из Франции в 1916 году, Лорио был один, как перст, в партийной организации. Вокруг него была кучка наиболее революционных рабочих. 99 сотых были на фронте, в железных тисках военной дисциплины капиталистической армии. Тогда господствовал Ренодель[164]164
  Ренодель – см. том XIII, прим. 14.


[Закрыть] – официальный лидер социал-патриотов. Он с презрением смотрел на Лорио, народного учителя, не депутата, не бывшего и не будущего министра, а скромного народного учителя, который поднимал свой голос против социал-предателей.

Но события шли своим железным ходом, и Франция оказалась победоносной страной. Французская буржуазия, казалось бы, должна внушать страх и трепет французскому пролетариату. Но что же мы видим? Мы видим в этой победоносной Франции могущественный рост коммунистического движения, и мы можем сказать господину Ллойд-Джорджу: «откроете ли вы или закроете ворота, которые отделяют вас от Советской России, – вам не уберечься от яда коммунизма, ибо в наш век воздушных сообщений никакие ворота не являются преградой». «Призрак коммунизма бродит по Европе», как говорится в нашем старом «Коммунистическом Манифесте», он переступает через все преграды и сейчас уже является владыкой ума и сердца парижского пролетариата

Вот главная причина бессилия правительств Антанты. И эта причина будет возрастать со дня на день и с часу на час, и, следовательно, наше международное положение будет улучшаться со дня на день и с часу на час. А раз так, раз англо-французская биржа уже не советует никому с нами воевать, стало быть, мы докончим нашу военную работу без большого труда.

Здесь уже товарищ Мулин[165]165
  Мулин – Начальник Политотдела 1-й трудовой армии.


[Закрыть] говорил о том, что как раз в последние дни мы очищаем наш север от остатков белогвардейских банд. И командующий северной армией генерал Миллер[166]166
  Миллер – см. том XII, прим. 107.


[Закрыть] обратился к английскому правительству через Керзона,[167]167
  Керзон – см. том XII, прим. 212.


[Закрыть] а английское правительство – к нашему Комиссариату иностранных дел с ходатайством пощадить белогвардейских вожаков. Англия стыдливо говорит: «Вы знаете, что мы их поддерживали продовольствием, и нам было бы очень обидно, если бы они понесли от вас теперь большой урон». Стало быть, положение стало ясным для Англии, для Франции, для всех. Северный оплот контрреволюции пал. Как раз вечером я получил телеграфное донесение о том, что мы там захватываем на всех путях к Архангельску, Онеге и Мурманску огромные трофеи, все то, что Англия и Америка доставляли белогвардейцам. Там есть и орудия, и автоматы, и винтовки, и патроны, большое количество самолетов, много бронированных поездов, и все это переходит в руки нашей славной 6-й армии.

Вместе с тем на нашем важнейшем фронте – Кавказском, где еще стоит против нас довольно сильный враг – Деникин, побитый, но не разбитый вконец, наше положение становится все лучше и лучше. После того как подтянулись наши резервы, снова обнаружился наш перевес, и нет сомнения, что днем раньше или позже мы вступим в Ставрополь, Екатеринодар и Новороссийск и, вероятно, не остановимся на этих пунктах. Военное положение наше вполне хорошо. Можно это сказать, не хвалясь и не питая себя иллюзиями. Трудно поверить, что Польша решится теперь выступить. Что Ллойд-Джордж ей «не советует» нападать на нас, об этом мы слышали, но еще важнее, что ей не «советуют» этого делать варшавские, лодзинские и домбровские рабочие. Польские советы рабочих депутатов за последнее время, невзирая на то, что там еще сильна власть и влияние партии социал-патриотов, занимают более решительную позицию, требуя от польского правительства мира с Россией.

Наше международное и военное положение создает крайне благоприятную обстановку для перехода к мирному труду, и это должно сказаться в ближайшие дни на вопросе о 1-й армии труда. Когда только возникал вопрос о том, как быть дальше с 3-й армией, военное положение было несравненно хуже, чем теперь; оно было менее определенно, и мы ставили своей задачей сохранить армию, как армию, со всем ее старым аппаратом, выделив из нее что можно для трудовых задач.

Сейчас дело можно поставить более решительно и более целесообразно с точки зрения трудового применения армии. Разумеется, каждому из нас ясно, особенно вам, армейским работникам, что в армии есть две стороны. Одна, это – определенная форма организации, которая приспособлена для определенных задач, т.-е. для действия с оружием в руках на линии огня. Под этим углом зрения строится организация отдельных родов оружия, аппарат снабжения, штабы. Это не есть аппарат трудовой. С другой стороны, в нашей армии мы имеем рабочих, крестьян, уже закаленных в боях, связанных дисциплиной, связанных единством приемов, единством действия, что является огромным преимуществом, особенно в условиях хозяйственной расхлябанности и расшатанности. Стало быть, одной своей стороной армия плохо применяется к трудовым задачам. Возьмите штабы, управление военных сообщений, органы снабжения, возьмите кавалерию, возьмите даже пехоту, которую лучше и скорее всего можно применить к трудовым задачам, – и вы встретите много затруднений. Но особенно это относится к штабам и правлениям более высокого порядка: дивизионным и армейским. Все усилия руководящих работников 3-й армии привели к тому, что армия смогла выделить для непосредственной работы не более 23 % своего состава, т.-е. меньше одной четвертой части, разумеется если считать не только штыки и сабли, не только нестроевые команды, но и все тылы и всю санитарную часть с больными, выздоравливающими и пр. Это – число в высшей степени незначительное. Мы до поры до времени могли с этим мириться, потому что стремились тогда сохранить армейский аппарат целиком, предполагая, что может быть ранней весной понадобится его перебросить или сплавом на юг, на Кавказский фронт, или же походным порядком и по железной дороге на восток, в Сибирь.

Сейчас положение выяснилось: у нас нет никаких оснований опасаться или ожидать, что весь армейский аппарат бывшей 3-й армии понадобится для переброски на тот или другой фронт. И сейчас надо поставить более решительно вопрос о трудовом применении, об организационном приспособлении бывшей 3-й армии снизу доверху для трудовых задач. Не 23 %, а 75 %, а если окажется возможным, то и все 100 % бывшей 3-й армии, ныне 1-й армии труда, должны быть непосредственно приспособлены для трудовых задач.