Текст книги "Культурология. История мировой культуры и религии"

2.3. Культура Древнего Китая и Японии

Историческая периодизация и нормы повседневной жизни. Одной из древнейших цивилизаций является сформировавшаяся в бассейне рек Янцзы и Хуанхэ китайская цивилизация, которая, несмотря на все природные катаклизмы и социальные потрясения, сохраняет свою целостность и своеобразие на протяжении уже нескольких тысячелетий. В общую культуру Китая внесли свой вклад многие народы Восточной Азии, обитавшие на его территории и создавшие самобытные культуры, синтез которых на протяжении веков и породил тот уникальный феномен, который называется китайской цивилизацией.

В качестве исторических периодов выделяются этапы правления династий, переживавших подъем, стабильность и спад. Можно говорить об особой «династической цикличности» в истории Китая. Среди династий, период правления которых оставил наибольший след в истории и культуре страны, следует выделить: эпоху Чжоу (XI–III вв. до н. э.), империи Цинь и Хань (III в. до н. э. – II в. н. э.), династии Тан (с начала VII в. по начало X в.) и Сун (X–XIII вв.), династию Цин (с середины XVII в. до 1911 г.).

В древнекитайском обществе на основе конфуцианства сложился такой феномен сознания, как китайские церемонии, т. е. строгие нормы поведения и мышления для оценки всех поступков в соответствии с традициями. Так, китайцы, при воспитании детей, старались внушить ребенку уважение по отношению к старшим, необходимость беспрекословного повиновения родителям, неукоснительного выполнения обязанностей и несения службы. Мы видим, что в древнекитайском обществе человек не представлял самостоятельной ценности как личность, т. к. от него требовалось жертвовать всеми личными интересами ради семьи.

Строгой регламентации был подвержен даже быт древних китайцев. Так, для семейного быта характерно представление о предосудительности проявлений любовных отношений между женой и мужем в публичных местах. Правом на развод обладали только мужчины. Женщины же не имели даже права вновь выйти замуж после смерти мужа. Подобно мужчинам, китайские женщины носили длинные халаты и широкие в поясе штаны, чтобы скрывать свои округлые женские формы. Существовали и сословные запреты. Например, торговцам и ростовщикам, вне зависимости от их состояния и материального достатка, запрещалось носить оружие, одеваться в дорогие шелковые одежды и ездить по улицам города верхом на лошади, т. к. все это относилось к привилегиям земельной аристократии.

Несмотря на то что в центре внимания в Китае всегда были общество и государство, а не индивидуум, следует упомянуть и о провозглашенном еще Конфуцием принципе выдвижения мудрых и способных. Бесспорно, что именно данная система отбора чиновников стала одной из причин необыкновенной жизнеспособности китайской цивилизации, связанной с высокой ценностью образования. Нельзя не видеть связи между необходимостью подготовки образованных людей и особой сложностью китайской письменности. Ведь для того, чтобы запомнить несколько тысяч иероглифов, учащийся должен был обладать от природы хорошей памятью и развитым ассоциативным мышлением. Соответственно именно образование стало в Китае тем «лифтом» социальной мобильности, с помощью которого обеспечивалась возможность перехода из одного социального слоя в другой благодаря личным заслугам.

Влияние китайской цивилизации постоянно ощущалось на Японских островах: перенимались организация управления, религия, письменность и искусства. Японская цивилизация считается одной из молодых, расцвет культуры которой приходится на период Средневековья. Всю историю Японии можно разделить на несколько исторических периодов – так называемые эпохи, наименования которых не всегда связаны с династиями, а могут определяться по столицам. Так, в начале VIII в. была отстроена столица Японии – Нара, давшая название целому периоду в японской истории (710–794), а ему предшествовал период Ямато (III–VIII вв.). В это время усиливается централизованная власть, синтоизм дополняется привнесенными из Китая даосизмом и буддизмом, начинает развиваться культура и искусство.

Подлинным «золотым веком» японской культуры стала эпоха Хэйан (794–1185). Так по-японски звучит название новой столицы Хэйан-кё («Мир и спокойствие») – современный город Киото. В XII в. столицей становится город Камакура, объявленный ставкой предводителя самураев – сёгуна. Начиная от эпохи Камакура (1185–1333) и заканчивая Эдо (1603–1868) в стране существовала особая система власти – сёгунат. В 1868 г. период самурайского правления закончился, и власть в стране оказалась в руках императора Муцухито (1852–1912). Началась новая эпоха в истории Японии, получившая название эпохи Мэйдзи, когда страна вступила на путь радикальных модернизационных преобразований, превративших Японию в одно из самых преуспевающих современных государств.

Важнейшим принципом, подчиняющим себе все аспекты жизни японца, является выполнение обязанностей. Даже вступить в брак японец, а тем более японка, должны были не по влечению чувств, а чтобы иметь семью, потомство и чтить память предков. В то же время строгие семейные нравы дополнялись институтом гейш – японских гетер. Гейши, считавшиеся самыми образованными женщинами в Японии и обученные традиционным японским искусствам, чайной церемонии, танцам, пению и умению развлечь гостя, создали специфическую японскую культуру развлечения, до сих пор тщательно оберегаемую.

Еще одним оригинальным японским обычаем является харакири или сэппуку – ритуальное самоубийство. Принятая в среде самураев сэппуку совершается, чтобы сохранить честь и преданность сюзерену, но чаще в знак пассивного протеста против несправедливости, а также по решению родственников. Харакири включает в себя два термина: «хара» («живот», но может переводиться и как «душа», «тайные мысли», «намерение») и «киру» («резать»). Кроме того, место на три пальца ниже пупка дантянъ – считается средоточием жизненной энергии «и». Таким образом, вскрытие живота означает не просто самоубийство, а открытие своих сокровенных устремлений, чистоту мыслей и намерений, т. е. включает в себя символику духовного свойства.

Одним из последних и нашумевших случаев ритуальных самоубийств после гибели господина – подвид сэппуку, обряд дзюнси («убийство из-за верности») – стало двойное убийство генерала Ноги и его жены после смерти императора Мэйдзи в 1912 г. Данный обряд весьма красочно представлен в японской литературе, например, в двух исторических повестях Мори Огай «Посмертное письмо Окицу Ягоэмона» (1912) и «Семья Абэ» (1913).

К традиционным японским искусствам следует отнести чайную церемонию («тядо») и составление букета икебану. Так, на развитие прикладного искусства в немалой степени воздействовали тядзины – мастера чая, которые являлись тончайшими знатоками ритуалов, умели готовить чай, поддерживать и направлять беседу, создавать утварь для проведения обряда. Многие из них были известными художниками и архитекторами. «Вкус чая – это вкус дзен», – говорили японцы. И действительно принципы дзен наиболее полно реализовались в чайной церемонии. Культ чая с его временным выключением из повседневности, сосредоточенностью на переживании красоты открывал, как считали последователи этого учения, путь к просветлению всякому человеку, вне зависимости от его социального статуса. Также чайная церемония оказала огромное воздействие на японскую культуру во всех ее областях, сформировав особую эстетику, которая повлияла на многие жанры и виды японского искусства через керамику, архитектуру, каллиграфию, живопись.

В основе японской системы образования лежит определенная философия, не формально, а содержательно связанная с религиозными принципами. Например, синтоизм учит японцев поклонению природе и предкам, формируя чувство национальной исключительности, а из буддизма берутся идеи самодисциплины и целеустремленности. В японскую систему воспитания входит также самурайский кодекс поведения бусидо, который ориентирует на воспитание скромности, воли и мужества. Самурайство как сословие исчезло, но в то же время дух самурайства остался. Как отмечают исследователи, у японцев ощущение принадлежности к социальной группе, в качестве которой выступают семья, сослуживцы и земляки, выражено острее, чем в других культурах. Именно поэтому в социальном поведении японцам свойственна эмпатия, т. е. способность сопереживания другому человеку, стремление понять и действовать в соответствии с его ожиданиями.

Складывание мифологии и религии. Религиозные представления Древнего Китая, как и у многих народов того времени, зарождались с фетишизма, древних форм культа предков, культа природы, тотемизма и были неразрывно связаны с мифологией. Все эти древнекитайские мифы, о которых мы можем судить лишь по сохранившимся отрывкам из более поздних источников VI–IV вв. до н. э., можно разделить на несколько сюжетных циклов. Например, космогонические мифы трактуют возникновение природы и человека из состояния первоначального хаоса. Согласно одному из них, живые существа и неодушевленные объекты возникли в результате распада изначального хаоса (Хунь-тунь) на два первоэлемента: свет – Ян (символизирующий мужское начало) и тьма – Инь (женское начало). Так, из Ян возникло Небо, а из Инь – Земля. В другом случае наполняющие мир существа и объекты возникли в результате трансформаций. Есть разные варианты мифа, где в одном случае богиня с туловищем змеи и человечьим лицом Нюй-ва создает человека из глины, а в другой версии этого же мифа уже сама богиня распадается на неодушевленные предметы и живых существ.

Широко были распространены и мифы о стихийных бедствиях и культурных героях, которые выступают как создатели важнейших культурных изобретений. Например, Суй-жэнь научил людей добывать огонь путем трения; Фу-си изобрел способы охоты и рыбной ловли; Шэнь-нун изготовил заступ – первое земледельческое орудие, научив людей с его помощью выращивать зерновые культуры, и т. д. Несомненно, что процесс антропоморфизации культурных героев, т. е. изображение их в виде различных животных, отразил тотемистические представления древних китайцев. Что же касается стихийных бедствий, то чаще всего в мифах упоминаются засухи и наводнения. Так, в результате одновременного появления на небе десяти солнц, людям стала угрожать гибель из-за испепелявшей их посевы засухи, а наводнение, посланное Небом в наказание людям за их прегрешения, предстает в некоторых мифах и как сюжет о первоначальном сотворении мира. Однако благодаря действиям мифологических героев – стрелка И, сбившему из лука девять солнц и государя Юя Великого, остановившего затопление земли с помощью оросительных каналов, – люди были спасены от обрушившихся на них бедствий.

Вообще в мифологии древних китайцев небо представлялось как место пребывания огромного количества богов и духов, олицетворяющих природные стихии, которые возглавлял верховный небесный правитель («божественный предок») – Шан-ди. Со временем представления о Шан-ди трансформировались в культ Неба (Тянь), имеющий весьма абстрактное понятие, поэтому легко мог замещаться образами конкретных мифических правителей. Так, император стал считаться Сыном Неба (Тянь цзы), а китайское государство – Поднебесной империей (Тянься). Отождествление с первопредком Шан-ди или небесным божеством Тянь означало для китайских правителей принятие на себя определенной ответственности за своих подданных и даже за весь мир в целом. Считалось, что как стихийные бедствия, так и богатые урожаи ниспосланы Небом за проступки или же добродетели императора, который являлся своеобразным посредником между земной жизнью и миром богов. Подобные представления позволили создать своеобразную картину мира, согласно которой Небо рассматривалось как всеобщий космический порядок, благодаря которому становится возможно гармоничное существование всех живых существ и вещей.

Таким образом, древнекитайские религиозно-этические представления ориентировали человека жить в гармонии с природой и не проявлять активного деятельного отношения к миру. В то же время в эпоху Чжоу (XI–III вв. до н. э.) под влиянием конфуцианского учения традиционный культ предков, когда глава семьи выполнял у себя дома функции жреца, постепенно отделился в сознании людей от мира богов. Парадоксально, но именно культ предков повлиял на ослабление религиозного начала в истории китайской цивилизации, тем самым усилив прагматический взгляд на жизнь. В дальнейшем же древние мифологические представления тесно переплелись с мифологией даосизма, а также с этическими установками конфуцианства и буддизма – учений, определивших духовный стержень китайской культуры и менталитет китайцев.

Основателем возникшего на рубеже VI–V вв. до н. э. даосизма был Лао-цзы, учение которого уже после его смерти было изложено в сборнике «Книга о дао и дэ» («Дао дэ цзин»), содержащем загадочные, и в некотором роде странные изречения. В то же время ряд ученых приводят обоснованные доказательства того, что авторство идей в «Дао дэ цзин» не принадлежит Лao-цзы, который является полулегендарной личностью, а другому даосу – Чжуан-цзы. Центральной идеей в этом труде была теория «дао», что буквально означает путь, который определяет всеобщий закон мироздания, являясь вечно единой, неизменной, непреходящей первоосновой и первоначалом всего.

Целью учения Лао-цзы было достижение личного бессмертия через самоуглубление и духовное очищение личности, вставшей на путь слияния с дао. Он утверждал, что «не выходя со двора, можно познать истинное дао», т. е. человек не в силах изменить естественный ход вещей, поэтому он должен предоставить им возможность развиваться самим по себе. На основании данной формулировки последователи Лао-цзы выдвинули основной принцип даосизма – недеяние (у вэй). Но в то же время лишь пассивное созерцание всего видимого не может привести к постижению дао, т. к. для этого еще требуется правильно применить «жизненную силу» человека через основное качество существования всего сущего – «дэ». Данное учение, включающее в себя элементы философии и религии, получило название философского даосизма, многие принципы которого создали философскую основу для известных китайских единоборств, включая у-шу. Со временем даосизм в Китае переродился в своеобразную систему религиозных суеверий, далекую от представлений первоначального учения: «жизнь – это иллюзия, а смерть – это возвращение к дао – истинному бытию бессмертной души». К началу нашей эры учение даосизма проникает и в Японию.

В Китае, на рубеже VI–V вв. до н. э., возникает еще одна важнейшая религиозно-мировоззренческая система – конфуцианство. Основателем древнекитайской философии и духовным отцом китайского народа считается Кун-цзы или Кун Фу-цзы (по-русски – Конфуций), который жил в 551–479 гг. до н. э. При жизни Конфуций не озаботился изложением своих идей в виде отдельной книги, а лишь оставил множество комментариев к классическим литературным произведениям Древнего Китая, поэтому уже после смерти его ученики изложили взгляды Конфуция в книге «Лунь юй» («Суждения и беседы»). Данная книга построена в виде вопросов и ответов, являясь своеобразным сборником наставлений и мудрых изречений. Суть его учения состоит из рассуждений о пяти простых великих добродетелях, соответствующих важнейшим условиям организации совместной жизни людей: уважению (ли), справедливости (и), мудрости (чжи), гуманности (жэнь) и верности (синь).

Конфуций утверждал, что структура общества вечна и неизменна, сравнивая государство с семьей, а правителя с отцом, поэтому каждый человек занимает строго определенное для него место как в обществе, так и в мире. Причину всех невзгод и беспорядков в обществе Конфуций усматривал в упадке нравственности людей, неисполнении отведенной им общественной роли: почитание отца сыном, а подчиненным своего начальника, считая, что только мораль и этика должны лежать в основе поведения человека. Следует отметить, что учение Конфуция до сих пор пользуется признанием, а его имя – почитанием, поэтому каждый образованный китаец еще с детства заучивает данную книгу и ею же руководствуется в течение всей своей жизни.

Начиная с III в. до н. э. на основе древних религиозных верований и конфуцианства складывается религиозная система, которая на рубеже II–I вв. до н. э. становится в Китае государственной религией. Пантеон новой религии сформировался за счет заимствования из древних верований множества богов и духов, а также периодического пополнения обожествляемых исторических персон. Например, в это время окружается ореолом святости личность Конфуция, а в его честь строятся храмы. Боги делились на три категории: 1) высшие верховные божества – божественное Небо и дух Земли; 2) боги луны, солнца, ветра, дождя, грома, а также Конфуций и 188 особо почитаемых правителей древности; 3) к низшей категории относились покровители городов, духи рек, боги огня и войны. Особого жреческого сословия в конфуцианстве не существовало. Его функции выполняли представители ученого сословия и чиновники, которые должны были знать всю конфуцианскую литературу, т. к. это являлось основным критерием приема на государственную службу, и сам император, как верховный жрец и основной хранитель конфуцианских заповедей. Примерно к началу I тыс. н. э. конфуцианство проникло через Корею в Японию.

Буддизм, возникший в Индии в VI в. до н. э., проникает в Китай на рубеже нашей эры, фактически став третьей религиозной системой в стране. Согласно буддийской концепции, жизнь состоит из череды бесконечных перерождений, но при этом всегда остается злом, приносящем страдания. Буддисты полагали, что материальный мир имеет начало и конец, в отличие от вечного духа, и является лишь его проявлением, поэтому выход из череды перерождений они видели в подавлении желаний и отказе от всех радостей жизни, которые как раз и приводят к страданиям.

Нужно отметить, что на основе даосизма, конфуцианства и буддизма в Китае сложился религиозный синкретизм, когда герои конфуцианского культа были объединены с персонажами даосской и буддийской мифологии. Этому способствовало наличие у религиозных систем множества схожих черт, например, культ почитания предков, а также идеи пассивного отношения к действительности, которые повлияли на повседневный образ жизни китайцев и формирование их национального менталитета.

Первоначально в своем культурном развитии Япония в I в. н. э. отставала от более зрелой культуры Китая, поэтому подверглась значительному влиянию со стороны китайской культуры периода династии Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.) и последующих династий. Так, в 405 г. все еще не имевшая собственной письменности Япония принимает в качестве официальной письменность на основе китайского языка. В то же время это страна, сумевшая уникальным образом совместить две религии: синтоизм и буддизм, а с появлением китайских и корейских переселенцев в страну проникает еще и конфуцианство. Однако на мировоззрение рядовых японцев продолжала влиять древняя мифология, для которой характерен культ природы (натуризм) и ее одушевление (анимизм). Поклонялись Луне, Солнцу и природным стихиям – дождю, ветру, а также духам рек, гор и т. д. В наиболее полном виде ранние мифологические представления сохранились в «Кодзики», литературном памятнике VIII в.

Традиционный японский культ синтоизм (Синто – «Путь богов») возник как синтез японского анимизма и шаманства, представляет собой обожествление сил природы, а также включает в себя культ предков, ритуалы и обряды которого во многом заимствованы из Китая. Главное божество Аматэрасу – богиня Солнца – представляется как владычица небес со своим царским двором и советом богов. С появлением храмов возник храмовый синтоизм, основным принципом которого было обожествление императорской власти, самого правителя (тэнио) и его предков (тэниосум). Главной заповедью храмового синтоизма, остававшегося государственной религией Японии до конца второй мировой войны, было безусловное повиновение императору. Под влиянием веры в духов умерших предков и многочисленных божеств, наложившей определенный отпечаток на повседневную жизнь простых японцев, сложился так называемый народный синтоизм.

В синтоистском пантеоне множество всевозможных богов и духов – ками, среди которых существует определенная иерархия. Согласно священным текстам они располагаются следующим образом: небесные ками-боги, затем земные ками, к которым относятся выдающиеся исторические личности Японии, а также императоры, и, наконец, ками-духи, проявляющиеся во всех природных явлениях. Мифология синтоизма в полной мере отражает веру японцев в магию, но в ней отсутствует миф о творце мироздания. Нужно отметить, что синтоизм с его религиозными ритуалами обращен к событиям земной жизни человека: свадьба, рождение детей. Он мало интересуется жизнью потусторонней, поэтому для поминовения предков и похорон усопших применяется буддийский канон.

Буддизм в Японии стал распространяться с середины VI в., оказав огромное влияние на духовную жизнь и мировоззрение японского общества. Со временем сложился единый пантеон, включавший богов синтоизма и буддизма. Следует отметить, что буддизм в стране развивался различными школами, не являясь единым учением. Особую известность приобрела школа дзен-буддизма («дзен» – медитация), проповедовавшая, что для постижения истины – сатори (просветления) – требуется использовать медитацию. Отказавшись от духовных авторитетов и ритуалов, последователи дзен сосредоточили внимание на возможности непосредственного постижения истины через эстетические переживания при созерцании произведений искусства. Этим дзен-буддизм существенно повлиял на японскую художественную культуру и эстетику, поспособствовав духовному возрождению Японии и формированию национального менталитета.

Развитие художественной культуры и науки. Важной особенностью культуры Древнего Китая было то, что она основывалась на духовных ценностях даосизма и конфуцианства. Единение с природой, устремление к духовному совершенству, нахождение гармонии в каждом природном явлении – сформировали неповторимое эстетическое сознание. Идея гармонии человека и природы наблюдается во всем китайском искусстве, начиная с каллиграфии и заканчивая живописью, которая является наивысшим достижением искусства Древнего Китая.

Схожая ситуация просматривается и в культуре Японии, где под влиянием синтоизма и буддизма у японцев сформировался своеобразный взгляд на искусство. Так, в мировоззрении японцев не существует четкого разграничения между миром людей и богов, т. к. в синтоизме любое природное явление само по себе самоценно, а природа наполнена божествами и духами, что уже требует благоговейного к ней отношения. Такой взгляд на окружающий мир способствовал восприятию самых ничтожных природных явлений и событий, определив особую одухотворенность и эстетику японского искусства.

Самобытность китайского искусства во многом была обусловлена иероглифическим письмом, насчитывавшим более 2 тыс. иероглифов. Наиболее ранние памятники древнекитайской письменности – иньские гадательные надписи XIV–XI вв. до н. э. Но возникновение этой системы письма должно быть отнесено к гораздо более раннему времени, поскольку иньская письменность предстает перед нами в достаточно развитом виде. С типологической точки зрения между иньской письменностью и современной иероглификой нет принципиальных различий. Подобно современным китайцам, иньцы пользовались знаками, фиксирующими те или иные значения языка. Подавляющее большинство иньских знаков представляло собой идеограммы – изображения предметов или сочетания таких изображений, передающие более сложные понятия.

Иероглиф выступает как идеальная модель художественного произведения, в котором простота и строгость формы сочетаются с символичностью и глубиной содержания. Так, сложный иероглиф, воспринимаемый целиком как символ того или иного понятия, в то же время состоял из более простых, наделенных собственным значением элементов. Трудоемкая техника письма, требовавшая высокого мастерства владения кистью, а также его изобразительно-символический характер привели к эстетизации графической основы письма – линии как самоценности, и появлению самостоятельного вида искусства – каллиграфии. Стилизованным формам каллиграфических надписей придавалось магическое значение, поэтому в каллиграфии существовало множество стилей и школ. Именно из необходимости «расшифровывать» письменные знаки, когда по своеобразию написания угадывалось даже душевное состояние автора, и сформировалась у китайцев способность к образно-символическому мышлению.

Развитию языка и письменности способствовала трансформация написания знаков, что было обусловлено применением различных материалов для письма от кости до бумаги, сваренной из тряпья, конопли и древесной коры. Например, общее название письменных принадлежностей в Древнем Китае звучит как «нож и кисть», и связано это с тем, что ошибочно написанные тушью с помощью кисти иероглифы на соединявшихся между собой шнурком тонких бамбуковых или деревянных планках зачищались ножом. Специальной кисточкой древние китайцы писали и на шелке, изобретение которой приписывают Мын Тяню (образцы таких «шелковых» книг найдены в ханьских погребениях). Примерно тогда же была создана тушь. И уже где-то на рубеже новой эры чиновником Дай Лунем была изобретена, а впоследствии и вошла в употребление бумага, вытеснившая все старые материалы для письма.

Возникновение письменности в Японии относится к V в. Связано это с введением китайской письменности и первым знакомством с китайской литературой. По преданию начало изучению китайского языка положил «добрый учитель Вани» (кореец Ван Ин), который в 405 г. был приглашен учителем китайского языка к наследному японскому принцу. Уже в VII в. император Тэндзи (662–671) учредил в стране несколько школ по изучению китайских древностей, а молодежь из знатных японских семей отправлял в Китай для изучения языка и культуры страны. Заимствовав из Китая письмена иероглифы (кандзи), японцы долго приспосабливали их к особенностям своего языка, поэтому изначально письменность была на китайском языке. Вместе с китайской письменностью в Японию было завезено и искусство каллиграфии сёдо («путь письма»), владение которым считалось признаком культурного человека. Со временем в стране сложилось несколько стилей написания иероглифов, усовершенствованием которых занимались буддийские монахи.

Среди них выдающаяся фигура эпохи Хэйан писатель и каллиграф Кукай (774–835), которому приписывают создание на основе китайского курсивного иероглифического письма первой японской слоговой азбуки хираганы. Позже звуки этой азбуки стали использоваться уже для записи заимствованных слов в новой системе – катакане. К знаменитым японским каллиграфам можно отнести: Дофу (925–996), Сари (933–988) и Косэя (971–1027).

В художественной культуре Китая больших успехов достигла литература, сформировавшаяся под воздействием мировоззренческих представлений о дао (путь) как космическом законе, оказывающем влияние как на природные явления, так и на нравственное поведение людей. К VI–V вв. до н. э. завершается создание знаменитого памятника древнекитайской словесности – так называемое «Пятикнижие» («У цзин») – основа мировоззрения образованного китайца. К древним книгам относились: «Книга песен» («Ши цзин»), включившая в себя более 300 песен и стихов, «Книга обрядов» («Ли цзи»), «Книга перемен» («И цзин»), «Книга истории» («Шу цзин»), а также «Чунь цю» – летопись княжества Лу. К этому литературному циклу примыкает еще ряд книг, таких как комментарии к «И цзин» – «Сицы чжуань», историческое произведение «Цзо чжуань» и др. Большая часть книжного наследия Древнего Китая подверглась сильному влиянию со стороны конфуцианской философской школы. Например, отбор и редакция текстов для «Ши цзин» и «Шу цзин» приписывается самому Конфуцию.

Нельзя не упомянуть и о «Четырех Великих Творениях» («Пинь-инь») – наиболее знаменитых романах китайской литературной традиции периода Средневековья. Это романы Ло Гуаньчжуна «Троецарствие» (XIV в.), в котором описываются события III в. н. э., когда Китай распался на три государства – Шу, У, Вэй, и написанный им под псевдонимом Ши Найань в жанре «уся» приключенческий роман с элементами восточных единоборств «Речные заводи» (около XV в.) о повстанческом движении в Шаньдуне и приключениях «благородных разбойников» из лагеря Ляншаньбо. Далее сатирический роман У Чэнъэня «Путешествие на Запад» (XVI в.) о путешествии в VII в. буддийского монаха за сутрами в Индию и недописанный Цао Сюэцинем роман о жизни трех поколений семейства Цзя «Сон в красном тереме» (XVIII в.), который через тридцать лет после его смерти завершил Гао Э. До создания «Сна в красном тереме» четвертым великим романом считался приписываемый Ланьлинскому насмешнику эротико-бытописательный роман «Цветы сливы в золотой вазе» («Цзинь пин мэй» – XVII в.).

На ранней стадии своего развития японская литература испытала сильнейшее влияние со стороны Китая и зачастую писалась на классическом китайском языке. Первыми письменными памятниками считаются: составленная со слов придворного рассказчика катари-бэ Хиэды-но Арэ чиновником О-но Ясумаро (н/д – 723 г.), по заданию императрицы Гэммэй, историческая летопись о полулегендарном прошлом японской монархии «Кодзики» («Записки о деяниях древности»), изданная между 712 и 720 гг., и еще один гораздо более значимый исторический труд в 30 книгах – «Нихон сёки» («Записанные кистью анналы Японии»), созданный под руководством принца Тонэри (676–725). Оба произведения хоть и написаны на китайском языке, но для передачи ряда японских слов и имен богов в начертание иероглифов были внесены изменения.

Классическим периодом японской литературы называют Хэйанский (IX–XII вв.). Особенность данного литературного периода заключалась в преобладании женского творчества, носившего изысканный и семейно-благопристойный характер. Так, главнейшие произведения этой эпохи написаны женщинами, занимавшими тогда видное положение при императорском дворе. Например, самый знаменитый роман классической эпохи начала XI в. «Повесть о блистательном принце Гэндзи» («Гэндзи-моногатари») написан знатной придворной дамой из рода Фудзивара – Мурасаки Сикибу (978–1014).

Появлению японского повествовательного романа предшествовали архаичные и демократичные жанры. Это многочисленные местные и буддийские сказки (денки-моногатари), такие как «Повесть о старике Такэтори» (IX в.), рассказывающая о фее, вышедшей из бамбука и найденной дровосеком, а также «Повесть о прекрасной Отикубо» (IX в.), сюжет которой напоминает «Золушку», когда красавица-героиня преследуется мачехой. В свою очередь, поэтические диалоги «придворной куртуазной лирики» со временем превратились в лирические стихотворные циклы, обрамленные прозой (ута-моногатари). Начало этой линии положила «Повесть об Исэ» (конец IX в.), в которой описываются любовные похождения знаменитого поэта данной эпохи Ариварано Нарихира (825–880). И, наконец, интимные лирические дневники (никки), отразившие душевный мир и всю гамму переживаний «хэйанской затворницы». Так, одним из первых женских дневников в стихах, получившим известность, был «Дневник летучей паутинки» («Кагэроникки»), написанный прославленной красавицей Митицуна-но хаха, матерью Митицуно (935–995). Дневниковые записи полны живых описаний частной жизни, тонких наблюдений и грустных раздумий над непрочностью жизни и трагичной судьбой самой поэтессы.