Текст книги "Культурология. История мировой культуры и религии"

С.А. Токарев полагает, что мифологизация тотемистических представлений и магические практики стали в первобытности источником возникновения анимизма (от лат. anima – душа) – веры в «души» и «одушевленность» как общее свойство живых людей и сил природы. Общая вера в сверхспособности врагов, сначала иноплеменных, а затем и одноплеменных (по мере нарастания социальных противоречий внутри сообществ), негативно влиять на жизнь группы и отдельных ее членов трансформировалась постепенно в веру в злых духов (позже – богов), насылающих смерть, болезнь, несчастные случаи и неудачу. Современные «наивные народы» представляют злых духов в антропоморфных образах либо в образах хтонических чудовищ. Библейский змей-искуситель из этой же категории.

Один из первых исследователей истории религии Э. Тайлор считал анимизм основой всех других форм первобытных религиозных верований, и эта версия была в определенном смысле удобной. Спустя время ученые установили позднее возникновение анимизма по сравнению с другими формами архаической религиозности, а также существование религиозных представлений, лишенных черт анимизма. Поэтому С.А. Токарев предлагает рассматривать анимизм как привходящий, хотя и значимый, компонент различных самостоятельных форм религии, как специфическую для них «анимистическую образность».

На этапе возникновения и раннего развития анимизма представления о душе сохраняли черты первобытного материализма. Душа не мыслилась чем-то самостоятельным по отношению к телу. Это косвенно подтверждают архаические элементы древних и современных религий и религиозных практик. Например, у евреев запрет на употребление крови животных в пищу обусловлен первобытной верой в то, что кровь является «вместилищем» души. По аналогичным причинам в Древнем Египте бальзамированию и сохранению подлежали не только скелетные останки умершего, но также его почки и сердце как органы, в которых обитает душа. У некоторых современных африканских народов до сих пор в ходу примечательные маски, на которых расстояние между основанием носа и подбородком соединяет широкая красная линия, символически отмечая часть лица, связанную с важными процессами дыхания и питания, речи и связанного с ней мышления.

Один из спорных вопросов истории религии – является ли магия самостоятельной формой религии или религиозной практикой в составе других форм религии. С.А. Токарев считает магию самостоятельной формой религии, т. к. в основе разнообразных магических обрядов и ритуалов лежит основанная на страхе и межплеменной вражде вера во вредоносную магию, в способность человека нанести особым, таинственным путем вред другому человеку.

Исследования жизни современных австралийцев выявили широкую распространенность веры во вредоносную магию: любая смерть, кроме смерти в бою, приписывается колдовству. Хотя колдовство осуждается обществом и практикуется довольно редко, а рядовые члены общины не верят в собственные магические способности, вера в саму возможность таких сверхспособностей устойчива и ведет к всеобщей взаимной подозрительности. В первобытную эпоху психологическими основаниями для этого были: нестабильность функционирования психики, общая настороженность, тревожность (настоящее было исполнено известными заботами и опасностями, а будущее – неизвестными угрозами), остро ощущаемая и переживаемая непредсказуемость поведения человека, обусловленная наличием у него, помимо природных детерминант (инстинктов), сознания.

И сегодня каждый человек испытывает необходимость интерпретации и прогнозирования действий других людей и сталкивается с ограниченностью своих возможностей в этом плане. Не удивительно поэтому, что и в современных обществах вера в порчу и сглаз – частое явление. В вудуизме современных западноафриканских народов эта вера составляет мировоззренческое ядро, на снятие порчи и сглаза направлена детально проработанная система магических действий. В некоторых странах Латинской Америки древнекитайское учение фэн-шуй и практика изготовления оберегов (восьмиугольников Багуа) в соединении с верой во вредоносную магию породили уникальное культурное явление – «войны зеркал Багуа». На фасадах и в коридорах домов густонаселенных кварталов можно увидеть множество расположенных друг напротив друга зеркал Багуа, призванных отражать потоки отрицательной энергии. Впечатляет и экономический эффект – обряды и ритуалы снятия порчи и сглаза приносят соответствующим специалистам (колдунам, гадалкам и экстрасенсам) сверхдоходы, что подтверждает устойчивость первобытной веры во вредоносную магию.

В свою очередь, вера во вредоносную магию породила так называемую лечебную магию (знахарство). В знахарстве вера в сверхъестественное поставлена на службу целям всестороннего оздоровления человека, и объединяет, с одной стороны, стоящую вне религии народную медицину, а с другой, лечебную магию, рациональные и суеверно-магические приемы. Среди рациональных методов – химическое и физическое воздействие на человека (трав, массажа, припарок, перевязок), среди иррациональных – введение в транс, умилостивление злых духов, манипуляции с воображаемыми предметами-посредниками вроде «магических камней».

Народная медицина постепенно отделялась от знахарства, а знахарство переплеталось с шаманизмом. В древности отголоски знахарства можно обнаружить в вере в богов-целителей, в средневековье – в вере в святых-целителей и даже королей-целителей, в целительную силу святых мощей и священных реликвий. Эта наивная вера уходит корнями в первобытность, когда вождь выполнял и политические, и жреческие функции, нес ответственность за здоровье и всяческое благополучие всех членов коллектива. При этом здоровье самого вождя было очень важно, т. к. являлось залогом общего благополучия. Религиозное целительство вызывает споры: многие склонны видеть в нем шарлатанство и своего рода бизнес, другие подходят к религиозному целительству сугубо прагматически, например, рассматривая пост в иудаизме и христианстве как «диету». Эти споры, на наш взгляд, высвечивают необходимость рассматривать рациональные и иррациональные компоненты, и в знахарстве, и в его древних и средневековых отголосках, и в религиозном целительстве в комплексе, как оказывающие системное, целостное воздействие на физическое, психологическое и духовное состояние человека.

По целям воздействия помимо вредоносной и лечебной магии выделяют также любовную, промысловую, военную. По методам – контактную (непосредственное воздействие), инициальную (когда магическому воздействию подвергается недосягаемый объект), парциальную (опосредованное воздействие через манипуляции с волосами, ногтями и даже тенью, принадлежащими объекту воздействия), имитативную. Близка к магии вера в приметы (мантика), но в ней человек только пассивный наблюдатель происходящего, хотя в повседневной жизни человек может совершать реальные действия по избеганию или достижению предполагаемых приметами следствий. Близки, но не относятся к магии, и так называемые символические действия, выступающие репрезентациями, устанавливающими в наглядной форме новый статус, новое качество индивида или новое и значимое положение дел. Таковы многие обряды, связанные с усыновлением, заключением брака и т. д. Достаточно сложно разграничить магию и рациональные действия, совершаемые людьми в процессе производства.

Вера во вредоносную магию, как и вера в сверхспособности отдельных индивидов или злых духов к негативному влиянию на ход событий, эволюционировала в магию (от греч. magica – колдовство, чародейство) – веру в таинственные силы, с помощью которых, и в опоре на символические действия, можно добиться желательного, причем не обязательно негативного, воздействия на других людей и предметы. Как видим, в этом случае магия неотделима от магических действий – исполненных символического смысла обрядов, нацеленных на непосредственное воздействие человека сверхъестественным образом на тот или иной материальный объект, а также богов или духов. В одних случаях магические обряды связаны с анимистическими представлениями, в других – нет.

Практическая направленность магических действий – это причина, по которой многие исследователи отказывают магии в самостоятельности. Действительно, магические действия пронизывают все существующие религии, не исключая и христианство, в составе которых магия по факту играет значительную роль, но признается «производной» по отношению к религиозным представлениям и ценностям, этическим предписаниям. Ожидание чуда имеет ту же психологическую природу, которая толкала первобытных людей к совершению магических обрядов. По мнению Дж. Фрэзера, магия основана на ошибочном понимании связи сходных или смежных явлений как реальной связи между самими предметами. Уместно вспомнить, что мышление первобытного человека только начинало осознавать существование в мире причинно-следственных связей. В религии вмешательство сверхъестественных сил в ход событий интерпретируется как свободное и не обязательное, а в магии – как систематическое и обязательное. Соответственно этому магические действия человека основаны на убежденности в ответных действиях сверхъестественных сил, а в религии верующий исходит из осознания и приятия того, что молитва может быть и не услышана. Различия в понимании соотношения свободы и детерминизма в действиях человека и сверхъестественных сил составляют основания для противопоставления магии и религии.

Тесно связана с магией и вера в таинственную силу конкретных предметов – фетишизм (от фр. fetiche – талисман, амулет, идол). Теоретически в качестве фетиша может выступать любой предмет. Его выделение из множества объектов окружающего человека природного и социального мира обычно исходит из ассоциации, связывающей данный предмет с некими значимыми для человека событиями, последовавшими после столкновения человека с этим предметом. Такая ассоциация чаще всего бывает случайной и ложной, хотя иногда предметом фетишистского поклонения становятся предметы, каким-то образом связанные с чудесным спасением человека, избавлением, исцелением, обретением какого-либо блага. Но чаще это бывает предмет, поразивший человека своим внешним видом, свойствами или редкостью, – камень необычной формы, зуб животного (кость), фрагмент ствола дерева и т. д.

Фетиш функционирует в рамках системы обоюдных обязательств. Задача фетиша – содействовать удаче человека во всех его делах. Ответная благодарность человека проявляется во всесторонней заботе о фетише – его кормлении, одевании, почтительном обращении. Если одна из сторон нарушает статус-кво, «договор» аннулируется. Несоблюдение человеком обязательств в отношении фетиша грозит различными бедами, вплоть до смерти. «Лень» фетиша приводит к тому, что человек его забрасывает (перестает ухаживать за ним, бьет, поносит бранными словами или попросту выкидывает).

Элементы фетишизма можно обнаружить и в современном обществе, как независимо от религии (например, у коллекционеров, в системе моды и т. п.), так и в религиозной обрядовости (в почитании священных реликвий). Разновидностью фетишизма является идолопоклонство, в котором идол (материальный предмет, которому придана форма человека или животного) наделяется таинственной силой. Именно с идолопоклонством своего народа вел борьбу ветхозаветный Моисей, в идолопоклонство впал в старости и Соломон. В Библии, и в Ветхом, и в Новом Заветах тема идолопоклонства возникает в связи с однозначно положительной оценкой монотеизма, веры в личностного и абсолютного Бога, как прогрессивной и финальной стадии духовного развития человечества по отношению к предшествующей, когда человеку были недоступны сложные идеи и возвышенные религиозные переживания и когда человек слишком зависел от материального аспекта жизни.

К первобытным формам религии, кроме названных, относится и погребальный культ – совокупность обрядов и верований, связанных с умершими. В погребальном культе первоначально проявился естественный для многих животных позыв изолировать гниющий труп, и в то же время – проявление привязанности, стремление держать останки сородича близ себя. Развитие погребального культа привело к формированию на его основе религиозно-магических представлений, распространенных у всех известных народов. В них представления о душе стали приобретать идеалистический характер, душа стала мыслиться не только как «бесплотная», но и как воплощение идеального начала бытия, противопоставляемое материальному. Однако происходило это уже за рамками первобытности – в древности и средневековье.

К поздним формам религии, возникшим на последней стадии родоплеменного строя, относятся родовые и семейные культы, промысловые культы, культ личных духов-покровителей, тайные союзы, земледельческие (земледельческо-скотоводческие) культы сельских общин, культ племенных богов, шаманизм. Шаманизм (от тунгусо-маньчжурского «саман» – человек, способный общаться с духами) – сложное явление, основанное, как и другие формы первобытной религии, на вере в возможность взаимодействия со сверхъестественными силами и влияния на них, по сути, манипулятивного. Шаманизм вбирает в себя элементы тотемизма, магии, анимистической образности, различных культов, мистики и широко распространен у многих народов Азии (повсеместно – в Сибири), североамериканских индейцев, в Африке, Австралии и др.

Особенность шаманизма заключается в исключительной роли личности шамана в установлении диалога и вообще в поддержании взаимоотношений людей с духами. Специфика шаманизма также в детально разработанной картине мира, в которой четко выделяются три мира: срединный, в котором живут и действуют люди, мир неба и преисподней, где обитают благожелательно или неблагожелательно настроенные по отношению к человеку духи, призываемые и принуждаемые шаманом к содействию и сотрудничеству. Центральный образ шаманского сеанса – путешествие – как раз и представляет собой особо выделенный во времени и пространстве эпизод, в ходе которого шаман вступает в серию диалогов с духами и доводит их решения до своих подопечных. Соответствующая шаманизму картина мира находит в нем яркое художественное и символическое воплощение.

Какие бы практические задачи не стояли перед шаманом, главное его призвание – посредничество между мирами. Именно оно обеспечивает успешность лечебной, промысловой, военной магии, к которой прибегает шаман. Диалог шамана с духами становится возможным потому, что шаман обладает соответствующими способностями и знаниями. Во время камлания шаман находится в состоянии транса, которое сам у себя и вызывает. Как считает М. Элиаде, шаман является целителем и проводником душ потому, что он знает техники экстаза, т. е. потому, что его душа может безопасно оставлять свое тело и путешествовать на очень большие расстояния, достигать Ада и возноситься на Небо. Он по собственному опыту знает внеземные пути. Он может нисходить в Ад и возноситься на Небеса потому, что он уже там был. Риск заблудиться в этих запретных зонах всегда велик, но посвященный и располагающий духами-хранителями шаман является единственным человеческим существом, которое может пойти на этот риск, углубляясь в мистическую географию.

По версии некоторых этнопсихиатров (С.В. Дремов, И.Р. Семин, Е.С. Новик, В.Р. Кабо), шаман – это сверхличность, способная к погружению в транс себя и своих «пациентов», контролю глубины транса и при этом разыгрывающая сложное по структуре драматическое действо (камлание), в котором исполняет роль самого себя, призываемого духа или духов, поэта, повествователя-комментатора, певца и танцовщика.

Хорошо изучены признаки так называемой шаманской болезни, которая выделяет способного, «призванного» быть шаманом человека. То, что такой человек обязательно находится, и не всегда это родственник прежнего шамана, указывает на социальный механизм выдвижения соискателя «вакансии» шамана, на высокую социальную востребованность такой личности и социальную значимость института шаманизма.

Известно, что трансовые состояния могут вызывать выраженный обезболивающий эффект, а также позволяют «переписывать» или стирать психологические программы, содержащие некие «поломки», например негативные установки. То есть действие транса не ограничивается однократным смягчением физических страданий, оно может простираться за пределы сеанса медитации или ситуации лечебного камлания, т. к. способствует активации сил самоизлечения. По мнению К. Леви-Стросса, исследовавшего шаманистские целительские практики южноамериканских индейцев, при этом имеет место «чисто психологический путь исцеления» и «психологическая манипуляция с больным органом».

Ядром этой манипуляции является установление диалога не только с духами, но и с больным органом. На протяжении этого своеобразного диалога огромную роль играют механизмы символизации – десимволизации, кодирования – декодирования. Так, боли сначала позволяют достичь пика интенсивности, при котором масштабы больного органа достигают космических, при этом больной орган воспринимается как форма макрокосма и одновременно его символ. На следующей стадии пациент под водительством шамана осуществляет обратное движение по снижению уровня болевых ощущений и десимволизации больного органа.

В заключение подчеркнем, что религиозный опыт глубоко индивидуален, при этом в него вовлечена вся личность человека и он несводим к функционированию мозга. «Положительное влияние» религии и связанных с ней религиозных практик на человека не исчерпывается возможностями исцеления и достижением вполне прагматических целей (например, материальное благополучие и упрочение политической власти), ведь религиозный опыт принадлежит духовной сфере и может оказывать всестороннее влияние на человека, на его эмоции, волю, потребности, систему ценностей, представления, в конце концов, судьбу.

В наши цели не входит специальное рассмотрение негативного влияния религии на человека и общество, но оно также возможно, как и позитивное. Ярким негативным примером является деятельность религиозных сект, формирующая у людей так называемую религиозную зависимость – мощное средство манипуляций сознанием. Негативными примерами являются действия Святой инквизиции и вообще любого толка религиозный фанатизм (крестоносцев, террористов). Религиозные представления могут принимать ужасающую форму в составе религиозно-архаического бредового комплекса при шизофрении. Все это явления разного порядка, но они указывают на тонкость грани между верой, легковерием и суеверием. «Подлинная» конкретная вера или «неподлинная», конструктивное или деструктивное воздействие она оказывает на человека – вопросы, разрешаемые по-разному, с учетом конкретных исторических и личных обстоятельств. Критика религии как социального института (М. Лютер, К. Маркс) оказала влияние на развитие религии, но религиозная вера как феномен человеческой духовности не прекратила своего существования.

В этой связи интересно наблюдение, сделанное Р. Скиннером в ходе многолетней психотерапевтической практики, относительно психологических черт, присущих личности верующего человека. По его мнению, верующие в какой-то мере более открыты и ранимы, более осознают себя частью всего человечества, частью Вселенной, «листьями дерева». Их более беспокоит и глубже интересует смысл собственного существования внутри целого, нежели опасения и надежды по поводу того, что случится с ними завтра. Они ведут себя так, как будто когда-то получили возможность взглянуть вниз с высокой горы. Неясное воспоминание об этом зрелище впоследствии приводит их к поискам того, что они уже давно увидели.

Следовательно, религиозные представления и верования первобытности находились в тесном взаимодействии с составлявшим основу социальной организации родовым строем, а также художественной сферой (изобразительным искусством, музыкой и хореографией). Творцом материальной и духовной культуры первобытности был коллективный субъект, и создаваемые им материальные и духовные ценности были подчинены задаче выживания человеческого коллектива. Однако уже на самом раннем этапе антропогенеза эффективность человека как вида обнаружила прямую зависимость от социального и культурного факторов. Это нисколько не принижает значимость духовной культуры. Напротив, сегодня, когда существование человечества подвергается новым угрозам, наиболее серьезные из которых связаны с разрушительными последствиями деятельности самого человека, в полной мере высвечивается высокий смысл выживания и созидательная, гуманистическая роль культуры.

Развитие религии на протяжении продолжительного периода социо– и культурогенеза – это та сфера, в которой происходила и происходит регуляция отношений человека с миром, кульминацией которой стало, на наш взгляд, осознание человеком включенности в процессы, не зависящие от воли и эгоистических устремлений отдельного индивида. Это не означает принятия пассивной жизненной позиции. Это, по словам австрийского психолога А. Адлера, «утрата эгоцентризма» как условие и гарант душевного здоровья человека и человечества.

Таким образом, культура первобытности является фундаментом всей культуры человечества. Множество явлений человеческой жизни, в том числе и современной, таких как мифология, язык, письменность, полезные знания, искусство и религиозные верования, берут свое начало в глубокой древности. Напрашивается вывод о том, что в определенной мере представления и поступки современных людей являются продуктом знаний, которые возникли на ранних стадиях развития культуры. Американский антрополог Ф.У. Боас (1858–1942) писал: «Во многих случаях различия между человеком цивилизованным и первобытным оказываются скорее кажущимися, чем действительными… между тем как в действительности основные черты ума одинаковы». Кроме того, первобытная эпоха не полностью ушла в прошлое. Нам в наследство остались некоторые элементы первобытной культуры, такие как магия и колдовство, суеверия и предрассудки, пережитки обрядов и ритуалов первобытных культов. И, наконец, искусство первобытной эпохи послужило основой для дальнейшего развития мирового искусства.