Текст книги "Гоан трип"

Глава 12. Стихия Прикосновений

Однажды, в ходе одной из наших с Владом посиделок на веранде у Караваевых, зашел разговор о прикосновениях. Влад поделился тем, как здорово у меня получается делать массажи, применяя бодиворковские наработки. Это очень заинтересовало Олю. Оказывается, она сама занимается профессиональным массажем и даже здесь, в Индии, умудряется успешно подрабатывать этим ремеслом, сотрудничая с одним из массажных салонов Бангалора. Притом на очень удобных и выгодных условиях – приезжая тогда, когда ей это удобно, и оставаясь столько дней, сколько ей нравится. В салоне к ней относятся с большим почтением, предлагая ее массаж только самым элитным клиентам за большие деньги.

Признаться, я бы никогда не подумала, что в Индии можно хорошо зарабатывать этим. Ведь, с одной стороны, Индия – это родина аюрведического массажа, а с другой стороны, работа индийских массажистов стоит очень дешево. Но дело было в том, что для индийских людей считается большой удачей хотя бы прикоснуться к белому человеку. Поэтому массаж в исполнении красивой белой женщины является настоящей роскошью для зажиточных индийских мужчин. Расспросив подробней о моем уровне мастерства и техниках массажа, которыми я владею, Оля пообещала устроить и меня на таких же условиях.

Как я уже писала, одной из первоначальных задач моей поездки в Гоа было разведать об источниках регулярного дохода так, чтобы я смогла сюда приехать в следующем сезоне вместе с сыном на всю зиму. Мои планы насчет тренерской работы совсем не оправдывали себя, поэтому я решилась воспользоваться открывающейся передо мной возможностью. Миша поддерживал мою идею, несмотря на то, что я снова оставляла его в угоду своим замыслам. Я любила его за это. Как-то по-своему, наверное, больше по-дружески или даже с детским эгоизмом, но он мудро принимал это.

Таким образом, Оля занялась организацией данного проекта. Когда с хозяином массажного салона обо всем было договорено, ребята помогли мне взять билеты до Бангалора и поручили своему дружественному соседу Леше посадить меня на автобус.

Я несколько раз пересекалась с Алексеем, когда жила с Владом, и, по правде говоря, он казался мне совершенно никаким: долговязый, невыразительный, безмолвный, но почему-то все время фигурирующий в этой компании парень лет двадцати семи. Живет один, пишет электронную музыку. Скорее всего, именно это и привело его в Гоа, ведь, помимо йоги, это место считается также Меккой трансовой музыки. К моменту нашего знакомства он уже был явно далек от всего этого движения, а Гоа стало его обычным местом жительства, вполне удобным для работы и, разумеется, гораздо более комфортным, чем любое место родной России. Здесь, на Гоа, много таких людей оседает. Почему бы и нет, когда работа не привязана к месту? Ведь проживание обходится даже немного дешевле, чем в России, а приятный климат явно выигрывает.

Я пересела на его скутер, и мы тронулись в Мапсу – небольшой соседний городок, откуда мне предстояло начать свой путь до Бангалора.

Скутер – это очень пикантная форма взаимодействия: будучи на правах пассажира, я присаживаюсь сзади и придерживаюсь руками за водителя, т. е. в этой ситуации двое оказываются в позиции объятий, причем один из них доминирует в сфере дорог, а другой, т. е. я, доминирует в сфере объятий. В этот момент в моей власти просто придерживаться за этого человека, как за надежный предмет, или же вкладывать в это особый межличностный смысл. Прикосновения – это моя стихия. Мне ведомы безграничные возможности общения и влияния на состояние людей через любые свои движения, особенно через непосредственный контакт. Через прикосновение можно не только транслировать состояние, но и считывать оппонента.

Чисто из любопытства я выбрала провзаимодействовать с этим парнем, и мои руки обхватили его торс с намерением пообщаться.

Поразительно, какая нежная мужская энергия поструилась им навстречу. Будто бы вовсе не я обнимала его, а наоборот. Нежность и чуткость, почти небывалая для современного мужчины; тонкий, изысканный запах не то тела, не то его Души едва заметно показали себя. Волна нежного, дружеского и между тем мужского – женского общения неожиданно наполнила нашу столь непродолжительную поездку.

– Неужели в создании музыкальных треков столько чисто технической рутины? – завязалась непринужденная беседа, призванная заполнить время ожидания моего автобуса. – А я считала, что там все основано на творчестве, для которого, как известно, необходимо вдохновение и яркие впечатления.

– Да, для творчества там не так и много места. Только на первых этапах, когда создаются общие наброски. Но таких набросков у меня уже столько собралось… Пришло время работать над сведением, оттачиванием и прочим, – беседовали мы в сущности ни о чем, параллельно продолжая наш нежный диалог, происходящий помимо слов.

– …и вот теперь я решил для себя: никаких наркотиков, никаких женщин, только здоровый образ жизни и работа! – заявлял Лёша решительным голосом, повествуя о развратных нравах фриковской культуры.

«Никаких женщин!»… Странно, но эта фраза как-то выбивается из общей массы его слов и кажется прямо-таки вызовом. Теперь я видела с еще большей очевидностью, что передо мной очень чуткий и чувственный мужчина, в жизни которого женщины играют огромную роль. Вероятно, что-то случилось у него на этом фронте, и он как-то по-детски объявил всему этому бойкот. Я поняла, что он отлично осознает законы обмена мужского и женского, притом для него предельно важно качество этих энергий. И вот сейчас он с благодарностью принимает моё женское Присутствие, щедро отвечая своим мужским Вниманием.

После ряда вполне естественных для Индии хлопот, в которых забота Лёши оказалась более чем кстати, я, наконец, разместилась на своем месте в слипер-басе. Автобус тронулся. Моё самостоятельное путешествие по Индии началось. Все еще согреваемая ласковым прощанием, я с нежностью любовалась проносящимися мимо пейзажами. Закатное солнце наполняло все какой-то особой глубиной и трогательностью. Вместо ожидаемой скуки этот путь открывался для меня особенным, почти эйфорическим удовольствием… Теплый ветер через окошко автобуса нежно трепал мои волосы. Зарисовки гоанской местности и всевозможных сценок из жизни населения проносились перед моими глазами. В автобусе я была единственной белой девушкой. Кроме меня там вообще не было ни одного европейского человека. Но, к моему удивлению, индусы относились ко мне очень почтительно.

То ли из-за их трепетного отношения ко мне, то ли из-за столь наполняющего общения с Лёшей, но теперь я ощущала в себе настоящую женскую красоту и потрясающее Величие. Лежа на своей полке, я с упоением продолжала рассматривать проезжаемые места и чувствовала себя настоящей восточной принцессой, которую бережно несут в специальном ложе через ее владения, или же Богиней, которая с любовью и покровительством окидывает взором вверенную ей Землю. В тот миг мне открылось, что весь этот мир был создан Богом с непостижимой любовью и вверен нам, людям, в счастливое пользование. Все это время он с нетерпением ждет от нас благодарной и осознанной заботы об этом Творении, а также Сотворчества в Его дальнейших божественных Замыслах. «Принимай в свои владения, бери и заботься обо всем этом, как истинная Хозяйка» – чувствовала я обращение к себе ласковых тропических мест. И мне вспоминались строки Киплинга:

 
«…Когда весь Мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой друг, ты станешь Человек…»
 

* * *

Открыв припасенную в дорогу книгу К. Кастанеды «Учение Дона Хуана» в том месте, где автор описывает свой опыт приема Мескалито, я попала на фрагмент, где он передает свое восприятие в измененном состоянии сознания: «…земля подо мной стала как темная густая жидкость…». В моей телесной памяти снова ожил недавно пережитый опыт приема LSD. В таком состоянии привычное восприятие окружающей действительности становится совершенно иным, гораздо более включенным. Я вспомнила, как буквально сливалась с землей и всеми деревьями, камнями, что находились в поле моего зрения. И вот теперь что-то подобное вновь вовлекало меня в эту особую форму взаимодействия с природой. Поднимая глаза к приоткрытому окну, я видела перед собой поля, тропические леса, небольшие горы, залитые ярким лунным светом. Ночной запах становился всё ярче и сочнее. Этот запах являлся неотъемлемой частью всего, что представало перед моими глазами, и в какой-то степени позволял буквально прикоснуться, потрогать завораживающий вид. В тот момент со мной происходило что-то такое, что можно было бы легко принять за еще одну вариацию измененного состояния сознания. Я была словно бы опьянена и совершенно очарована пейзажами, которые простирались передо мною. Я ощущала их особую, мягкую, околдовывающую атмосферу. Мне казалась, что я прекрасно понимаю все эти диковинные растения и чувствую поразительное единство с теми далекими холмами, что создают ощущение Иной реальности. Словно бы я снова превращалась в лесную Нимфу, стремящуюся слиться воедино с этими новыми, совершенно незнакомыми, наверное, довольно опасными, но такими манящими джунглями.

Это чувство беззаветной влюбленности поразительным образом перекликалось с тем, что я испытывала к Владу. А что если вызванные им чувства на самом деле относились в целом к Гоа, а не к нему лично? Они опредметились в его образе, потому что мой ум привык думать, что влюбляться можно только в какого-то человека, желательно, чтобы это был мужчина, притом обаятельной внешности. Влад был первым, кто представил мне этот волшебный край. Он сделал это самым достойным образом, позволив прочувствовать весь дух фантастических мест. Быть может, Влад влюблен в них ничуть не меньше моего, и ему удалось поделиться со мной своими чувствами, заразить меня ими. Я привязала свою влюбленность к его образу подобно утятам, которые считают своей мамой первый предмет, который они увидят, вылупившись из яиц. Быть может, моя нежность и забота изначально предназначались этому избранному богом краю, попутно окутывая всё, что с ним связано.

Я продолжала любоваться видами за окном, буквально соприкасаясь с ними посредством обоняния и прямо-таки обнимая их своим растрогавшимся сердцем. «Как все-таки здорово, что я здесь! Как же я благодарна всем тем, кто принял участие в моем сближении с этой новой средой обитания, – звучало во мне. – И пусть в моей голове сейчас проносится полный бред, который позже, в нормальном состоянии, быть может, покажется совершенно глупым, но в этот момент мне безумно нравится мое откровение, и я с наслаждением упиваюсь столь необычной формой сумасшествия».

С этим волшебным чувством я постепенно засыпала. Завтра меня ожидало много всего нового.

* * *

Говоря о работе массажиста, должна признаться, что она была не совсем тем, чем я хотела бы заниматься всю свою жизнь, но как раз тем, что было необходимо мне на данном этапе. Не только потому, что эта работа прекрасно решала мои материальные трудности. Я чувствовала, что она также является неотъемлемой составляющей какого-то крупного процесса моего становления. Она давала мне возможность проработать в себе кое-что очень важное. С одной стороны, мне пришлось преодолеть определенную брезгливость к чужим мужчинам. Дело в том, что для меня массаж – это очень глубинная форма взаимодействия, и мне было непросто решиться на эту деятельность. Но ведь брезгливость – это самое что ни на есть проявление Эго. Это оно расставляет границы между собой и всем остальным миром. На самом деле, мы все едины. Благодаря этому я все больше осознавала, что чужих мужчин не бывает. В связи с этим вспоминается мысль Анатолия Некрасова: когда женщина по-настоящему любит своего мужчину, её любовь распространяется вообще на всех мужчин, просто для себя она выбирает именного этого. Приходившие на мои сеансы люди теперь вовсе не казались мне чужими – они открывали для меня кое-что очень важное о принципах взаимодействия и о законах энергообмена.

Работая в салоне, я замечала очень необычное для себя состояние. После некоторых массажей все мое существо наполнялось невообразимой благостью, а над головой я четко ощущала столп эфирного света. Он был настолько явным, что, казалось, можно было буквально пощупать заметное уплотнение воздуха над моим теменем. Этому, как правило, предшествовало состояние полной отдачи, когда я буквально забывала о себе, растворяясь в особом потоковом состоянии. Тогда я чувствовала, как через мое тело проходит целительная энергия божественной Любви. Она адресовалась тому, кому я делала массаж в данный момент. И хотя в целом она была очень узнаваема, для каждого массажируемого она была особенная, немного отличающаяся от любых других. Этот опыт был бесконечно важен для меня. Он развивал во мне способность беззаветно отдавать, пропускать через себя то, что должно быть передано вверенным мне людям, позволяя мне становиться безупречным проводником Всевышнего.

Глава 13. Волшебное Пирожное

Мое возвращение из Бангалора мы с Мишей решили отметить чем-нибудь особенным. Пока меня не было, он разведал, что в одном из набережных кафе продают отличные «Волшебные пирожные». Они представляют собой обычные пирожные, в которые примешано определенное количество травы. Эффект от такого способа приема марихуаны отличается от того, что можно получить, выкурив этот же состав обычным образом. Нам было очень интересно узнать, в чем же разница. Так что в это кафе мы шли почти вприпрыжку, заговорщицки взявшись за руки и хитро улыбаясь всем прохожим.

Съев по «Волшебному пирожному», мы поудобней умостились и начали философствовать об иных мирах. Тело становилось очень расслабленным и даже как будто текучим. Оно ловко принимало форму лежака, отчего любое выбранное положение казалось оптимальным. Приятная нега заполняла все происходящее. Нас мягко окутывала тихая радость от того, что все хорошо, что мы находимся в Гоа, сидим в уютном ресторанчике на берегу океана и неспешно наблюдаем за тем, как волны красиво накатывают на песчаную линию, образуя роскошную зеркальную поверхность на песке. Множество вечерних огоньков, отражаясь в этой поверхности, создавали впечатление настоящего праздника. Теплый ветер нежно трепал мои волосы и поглаживал коленки новой шелковой юбкой.

Вскоре к нам подошел какой-то индус и, вероятно, пользуясь тем, что мы начинаем терять адекватность, всучил за пятьсот рупий обычный лазерный фонарик, работающий в двух режимах: световая сеточка из комбинации мелких лазерных лучиков и режим направленного луча. Впрочем, это была вполне осознанная покупка. Во-первых, мы выторговали его вдвое дешевле, а во-вторых, рассудили, что именно в данный момент, учитывая наше открытое для спецэффектов состояние, он может нам очень пригодиться. И действительно, почти сразу же я с увлечением начала лучами фонарика «одевать» окружающее пространство в изумительную сеточку ярко-изумрудных точек, то рассыпая их по пенящимся морским волнам, то прохаживаясь ими по песчаному берегу, попутно облагораживая пальмовые стены ближайших ресторанов, и, наконец, занялась прорисовкой причудливых узоров на Мишиных щеках. Это занятие всецело поглощало мое внимание. Лишь на мгновение, оторвавшись от нового развлечения, я заметила, что значительно потеряла над собой контроль. Впрочем, убедившись в том, что на Мишу это пирожное подействовало гораздо слабее, расслабилась и продолжила свои чудачества. Теперь мне пришла в голову идея проиграться с функцией направленного луча. Он был настолько сильным, что прослеживался отчетливой линией далеко в темном небе. Это привело меня в особый восторг. Опьяняла иллюзия, что в моих руках появилась возможность дотянуться до всего, что я способна увидеть. Изумрудно-зеленый луч устремился вверх, беспардонно касаясь понравившихся звезд. У меня действительно появилось ощущение какого-то странного контакта с ними. По руке, которая направляла фонарь в сторону выбранной звезды, пробежал электрический заряд. Я повторила свой эксперимент, и электрический заряд вновь пробежался по моей руке. Этот эффект произвел на меня восторженное и в тоже время устрашающее впечатление.

Я спохватилась, что теперь уже в самом деле не в состоянии владеть собой и ситуацией. Осмотревшись по сторонам, я вдруг почувствовала какую-то опасность. Я увидела ситуацию со стороны и поняла, что сейчас мы находимся в очень беспомощном положении. Настойчиво переспросив Мишу, контролирует ли он ситуацию и, убедившись в том, что он в полном порядке, я немного успокоилась. У меня прослеживалось явное раздвоение сознания: с одной стороны, я теряла над собой контроль, ясно осознавая, как расплывается мой рассудок, а с другой стороны, какое-то другое Я строго отслеживало все, что со мной происходило. Оно не могло мне помочь во взаимодействии с окружающей реальностью, но оно ясно констатировало мои состояния.

Официант принес заказанный еще полчаса назад фруктовый салат с заварным кремом. Съев пару кусочков свежих фруктов, я остановила свой взгляд на стоящей передо мной тарелке. Моему взору предстала гладкая коричневая поверхность стола, на котором стояла тарелка с фруктовым салатом. В принципе, такой десерт всегда можно заказать и в моем родном городе, в любое время года. Я продолжала смотреть на тарелку, и вдруг мне показалось, что я нахожусь в каком-то обычном кафе моего города. За окном февраль. Будто бы я заказала тарелку фруктового салата и, глядя на него, фантазирую о том, как в это же время могла бы сидеть где-нибудь на Гоа, в одном из симпатичных местных ресторанчиков и, заказав себе это блюдо из местных фруктов, безмятежно слушать шум океанического прибоя. Досада от того, что все это лишь жалкий вымысел, плод моего воображения, вспыхнула в моем сознании, и я в одночасье вернулась обратно в реальность, где я действительно сижу в гоанском ресторане. Каким это было счастьем осознавать, что из всех возможных реальностей я оказалась именно в этой, где я действительно в Гоа, сижу с Мишей и слушаю шум настоящего океана! Ведь все это могло так и остаться плодом моего воображения, не реализовавшимися визуализациями. Рассказав Мише в двух словах о пережитом мной только что опыте, я предложила немного пройтись.

Меня взбудоражила эта игра между двумя взаимоперетекающими друг в друга реальностями. В одной из них я нахожусь в своем привычном городе и лишь мечтаю о возможности бывать на Гоа, а в другой – я нахожусь в Гоа и представляю, как будто я сейчас сижу в обычном кафе и фантазирую о возможном путешествии. Лишь только пожелав вновь занырнуть в иную реальность, я снова оказалась в зимнем городе, и на этот раз все оказалось настолько правдоподобно, что я с нетерпением рванула обратно туда, где мне действительно хотелось быть.

На этот раз такой эксперимент немного напугал меня, и я постаралась хорошенько удержаться именно в этой, самой предпочтительной для меня реальности. Но игра продолжалась уже помимо моей воли. Вновь и вновь меня окунало в какие-то иные, уже и вовсе неузнаваемые реальности. Кардинально менялись обстоятельства и роли. Неизменным оставались я и Миша. Впрочем, каждый раз мы были совершенно другими, в самых разных местах и взаимоотношениях. Вот мы где-то в Австралии, идем по пустынному песку. Похоже, мы изрядно выпили и опасаемся нападения какой-то шайки. Я – девушка, но совсем не такая, как на самом деле. Судя по всему, мне лет 18, осветленные волосы, немного небрежный вид. Мой внутренний мир совсем другой. Он скорее соответствует не особо образованной гулящей девице. Рядом идет какой-то парень. Я понимаю, что это все тот же Миша, но здесь он совсем другой. Мы ровесники. Мне не нравится эта реальность, и я стремлюсь вернуться обратно в Гоа. Этот возврат происходит буквально на мгновение, и вот уже я снова вижу какую-то совсем другую реальность. Не могу понять, где мы с Мишей. Но на этот раз мы коллеги-приятели с одного предприятия. Похоже, теперь мы даже оба парни. Между нами так же, как и в настоящей (той, которая мне нравится более всего) реальности, существует хорошая дружба и прекрасная взаимоподдержка. Но дальше уже совсем другая реальность.

Их становится все больше и больше… Они мелькают, как кадры. Та из них, где я в Гоа, является лишь одной из многих других. Они прокручиваются по кругу, повторяясь с периодичностью один к пяти. Мне не нравится все это, и я уже с отчаянными усилиями стараюсь во что бы то ни стало зацепиться за мою основную, знакомую мне реальность. Это становится все сложнее, и вот уже она проматывается с такой быстротой, что я совершенно не успеваю даже вовремя спохватиться. Мое второе, беспристрастное Я лишь наблюдает за происходящим, констатируя, что ситуация действительно становится опасной. Оно умудряется донести до Миши мою просьбу предпринять что-то, чтобы вернуть меня в чувства. Перебрав все возможности, он, наконец, нашел неплохой вариант и начал настойчиво требовать, чтобы я вспомнила то, что мы делали до того, как пришли в кафе и съели по пирожному, что делали сегодня утром, вчера вечером и так далее. Эти вопросы немного помогли мне сориентироваться во множестве развернувшихся передо мной реальностей, как бы сместив мое внимание из поперечного движения вдоль по срезам разных реальностей к продольному – вдоль по временной линии моей гоанской действительности. В теле появились такие ощущения, как после бешеной скорости на карусели. Я настойчиво давала себе команду заземлиться, вернуть свое Сознание обратно в тело, для чего усилием воли переводила свое внимание в стопы, бедра, живот, физические ощущения от контакта с окружающим пространством, с песком, ветками и прочим.

Вконец обессилев, мои ноги подкосились, и я упала, полностью раскинувшись на песке. Если до этого у меня оставался последний заземляющий фактор – физическое движение, то теперь я оказалась еще более оторванной от необходимой реальности. С этого момента я начала погружаться в какую-то звездную тьму, где нет ни верха, ни низа, и тело начинало биться в неуправляемых конвульсиях. Что-то рвалось во мне на миллионы кусочков, и это доставляло невыносимую боль, притом было совершенно непонятно, где именно она локализуется. Было такое чувство, что боль и вовсе не в физическом теле, что она скорее в астральном или духовном – не знаю! Я не особо в этом разбираюсь, но в тот момент я точно ощущала, что от этой боли ныло что-то иное, чем от обычной. Все мое существо распадалось на мелкие частицы. Казалось, еще немного, и от меня не останется ничего – ни тела, ни души, ни сознания.

Затем мне показалось, что все это время прежде я вообще в упор не замечала явного дискомфорта, который был вполне ощутим, но отличался от привычного физического. Я почувствовала, что была загнана в какие-то коконы различных масок для каждой из увиденных и возможных реальностей, и сейчас они начинают с треском лопаться и слезать подобно змеиным шкурам, слой за слоем. Я даже не представляю, что в тот момент происходило со мной в реальности. Позже Миша рассказывал, что временами я жалобно выла и беспомощно содрогалась.

Затем я почувствовала необыкновенный жар в области копчика. В виде жаркой лавины он начинал подниматься по позвоночнику, с болью проторяя себе путь. В этот момент мое тело начало трястись, извиваться и громко стонать. Специалисты энергетических практик говорят, что так происходит пробуждение и поднятие Кундалини. Возможно, со мной происходило как раз это, но прежде я представляла этот процесс как нечто куда более приятное и романтичное.

Наконец, импульсы прекратились и, немного успокоившись, я вновь попыталась прийти в себя и обрести знакомую реальность. Это по-прежнему удавалось лишь небольшими просветами. Мне было действительно страшно. Я понимала, что, возможно, больше так и не вернусь в свое любимое тело. Не знаю, что с ним будет дальше, может быть, его обнаружат мертвым, а может быть, оно будет продолжать жить, и только самые родные и близкие мне люди заметят, что меня в нем больше нет… Я горько заплакала. Пришло осознание того, как же дорого мне все, что у меня есть: все, чем я занимаюсь и увлекаюсь, все мои удачи и невезения, принимающий меня во всех проявлениях Миша, одаривший столь глубокими переживаниями и открытиями Влад, мой сын, любимый брат и родители, близкие друзья и вообще вся моя история… Все это враз образовало единую цельную и самую желанную картину реальности. В ней было все взаимосвязано и происходило самым наилучшим образом. И сейчас мне безумно хотелось обрести все это обратно. Хотелось жить, притом именно в своей, самой любимой и оптимальной для меня реальности. В ней, как я еще раз убедилась, все всегда происходит именно так, как надо. Я взмолилась к моим высшим Силам, чтобы они помогли мне вернуться обратно.

В этот момент моей щеки коснулось что-то мокрое и прохладное. Это привлекло мое внимание. Мокрое и прохладное вновь осторожно коснулось меня, как бы вдыхая привычную земную жизнь. Я приоткрыла глаза и с радостью увидела местную собаку. Она крутилась вокруг нас, приветливо виляя хвостом, и периодически тыкалась в меня своей мордой, как бы говоря: «Вставай! Все в порядке». В этот момент мое сознание полностью вернулось и с радостью заполнило измученное тело. Физически мне было очень плохо, но на душе все торжествовало. Было такое состояние, как будто я благополучно вернулась домой из долгого и очень опасного путешествия, полная впечатлений, совершенно обновленная и в чем-то навсегда поменявшаяся.

В трансперсональной психологии, изучающей подобные опыты в измененном состоянии сознания, такие случаи называются бед-трипами (что в переводе с английского означает «плохое путешествие»). Трип вообще означает своеобразное путешествие в мир бессознательного. Человек, отправляющийся в это приключение, никогда не знает наверняка, как там будет, что с ним произойдет в ходе этого, и чем все закончится. Уровни погружения также бывают разные: от неглубокого бултыхания на поверхности своего личного подсознания до глубинного выхода в область коллективного бессознательного или, иначе, того, что в современной психологии называют трансперсональным пространством.

Это понятие ввел чешский психиатр Станислав Гроф, который посвятил многие годы исследованию таких психоделических путешествий и даже изобрел метод вхождения в это состояние без применения каких-либо психотропных веществ, исключительно с помощью специального дыхания и правильно подобранной музыки. Им были тщательно исследованы различные вариации трансовых странствий, на основе чего были составлены некоторые классификации и закономерности таких процессов. Согласно его теории, бед-трип – это тоже очень удачный процесс. Он отличается от обычного тем, что в ходе него человек переживает негативные чувства, тогда как при обычном погружении люди, как правило, наслаждаются яркими фантазийными картинками и всевозможными гранями блаженства. Между тем негативные переживания, согласно Станиславу Грофу, – это необходимая встреча человека с чем-то важным в его бессознательном, что является глубинным барьером, не позволяющим ему осознавать свою целостность и единение со Вселенной. Такая встреча обычно сопровождается непонятными страхами, беспокойствами, внутренней душевной болью и тому подобными состояниями, как раз всем тем, что я пережила в своем трипе по полной программе. Лучшее, согласно Грофу, что может делать человек в подобном состоянии, это смело идти в такой опыт, добросовестно проживая и осознавая в себе эти чувства, продвигаясь, тем самым, вперед в своем развитии, навстречу светлому и самому прекрасному в нашем существовании.

Такова теория по поводу пережитого мной опыта. В нем я действительно столкнулась со всем самым кошмарным, что только можно было помыслить. Временами мое человеческое воображение даже не находило подходящих образов, чтобы хоть как-то нарисовать во внутреннем взоре то, что я ощущала в себе, и тогда я просто чувствовала непреодолимую боль и муку, которая, казалось, не имела конца. Я честно следовала этому пути, до последнего надеясь увидеть свет в конце ужасного туннеля. Но свет не появлялся. Никакого просветления не наступало и после завершения моего бед-трипа. Только через несколько дней после этого опыта, когда мы с Мишей вновь рискнули устроить себе небольшой психоделический эвент, на меня снизошло нечто светлое, ясное и неописуемо мудрое. Основные же последствия этого события дошли до моего осознания значительно позже, спустя несколько месяцев после возвращения домой.

Среди описанных состояний во время погружения были образы разрывающихся масок моего Эго. Тогда они представлялись мне в виде слоев змеиной кожи, которые прочно упаковывали мое существо во множество социально приемлемых ролей. Они предоставляли мне некий достаточно большой, но весьма ограниченный спектр возможных моделей поведения и реагирования на воздействия окружающего мира. Психотерапевтическими практиками из года в год я планомерно расширяла спектр этих проявлений, открывая в себе все больше и больше внутренней свободы. Лучшим индикатором моего движения в этом направлении были, как ни странно, занятия импровизационными танцами. Я помню, как изначально мой танец был весь пронизан штампами и вычурными позами, которые мне почему-то казались очень красивыми. Затем, когда я проработала множество своих страхов и внутренних запретов, мой танец стал намного ярче, откровенней и разнообразней. Вместе с ним, разумеется, менялась и моя повседневная жизнь, просто не настолько очевидно. Последние годы мой танец можно было бы смело назвать безупречным, настолько он был свободным и творческим в сравнении с тем, что было вначале. Между тем, несмотря на большое разнообразие форм, он по-прежнему оставался конечен в богатстве проявлений. У меня была наработана огромная палитра возможных движений, с помощью которых я передавала характер музыки. Но как бы я не старалась, этот танец всегда оставался моим, он состоял из узнаваемых движений и, главное, в нём фигурировали всё те же образы и состояния, которые мне присущи. В нем не было чего-то по-настоящему нового. Когда я вернулась из Гоа и начала танцевать, то сама изумилась тому, как легко мне удавалось просто растворяться в музыке. Я перестала создавать свой танец под рождаемые ею звуки, а просто становилась ею. Поток совершенно новых для меня образов и состояний легко выражался в самых неожиданных и потрясающе ясных движениях. Эти движения не были моими, поскольку в момент такого танца меня самой, как таковой, не было. Это были движения самой музыки.