Текст книги "Планета исчезающих слов"

– Давай лучше ты ко мне, я ведь живу совсем рядом.

– Ладно. Выспись по-человечески, а я приеду утром. Дэни приготовит тебе в дорогу что-нибудь вкусненькое.

– Ого! Давно она у тебя?

– Год.

– Редкий случай.

– Старею наверно. – Раши рассмеялся, но как-то нежно.

Глава 16. Первая экспедиция

Утро. Быстро собираю вещи и вызываю такси в Космопорт, сегодня не хочется идти пешком. Уже в дверях спохватываюсь и возвращаюсь забрать отцовский сувенир-железяку, Актус оставил его в доме. Усмехаюсь неопределённости выражения «отцовский сувенир». Когда-то он принадлежал Чену, потом Актусу. Хотя, если честно, то, что он принадлежал именно Чену, я выдумал. У него был точно такой же, это факт. Но это был типовой сувенир, как у всех тогдашних мальчишек. А вот книжка, подаренная Мароном, точно написана Актусом. Её я тоже беру с собой, хотя, судя по названию, это какая-то научная занудь. С Раши мы договорились встретиться в «Тихом еже», и он наверняка уже сидит там.

На этот раз в баре оказалось довольно много посетителей, так что хорошо, что Раши заранее занял столик. Он попивал кофе, да и мне даже пива не хотелось. Мы почему-то сидели молча, как будто не вчера расстались, а я только вернулся, и мы не можем найти общих тем для разговора. Дело было не в этом конечно. Просто стало понятно, что прежней жизни уже не будет. Что-то изменилось, а что мы сами толком не понимали. Хотя странно. Ну лечу я куда-то. Мало ли кто куда каждый день летает? Но тут было что-то большее. Это даже обсуждать не имело смысла, пока мы слишком мало знали. Когда пауза уже слишком затянулась, к нам вдруг протиснулся и уверенно уместился на сиденье плотный человек. Я скорчил было недовольную гримасу, но она повисла, недостроенная. Передо мной сидел Сэм, бывший владелец Ежа.

– Раши, это Сэмьюэль, о котором я тебе рассказывал!

– Сэм, это Раши, мой ближайший друг. Мы очень рады Вас видеть. Мы даже, можно сказать, ради Вас сюда зашли.

– Ты отправляешься на Молчаливую? – спросил Сэм меня, кивнув Раши так, будто давно знаком и со мной, и с ним, и может задавать любые вопросы на правах старого друга.

– Да, через 2 часа. – мне понравился его свойский тон, сразу стало легко.

– Очень хорошо. Мне надо вам кое-что показать. Пойдёмте.

В полном недоумении, но обрадованные приключению, мы двинулись за ним, стараясь вписаться в просвет за его спиной. Небольшим, но мощным ледоколом он раздвигал плотную толпу из накачанных торсов и широких плеч посетителей, по большей части команд недавно прибывших кораблей. У них была пара дней до вылета, и они не хотели терять ни минуты отдыха. Кого-то ждали подружки. Стайка девчонок у входа была непременным элементом Ежа.

Сэм провёл нас за стойку и в святая святых – пивоваренный цех. Я чуть не своротил какой-то важный агрегат, засмотревшись на все эти колбочки и трубочки, по которым текла золотая жидкость. Сразу захотелось пива. Но Сэм уже подвёл нас к невзрачной двери в углу, похожей на вход в кладовку. У неё оказался очень непростой замок с кодом, и мы пару минут ждали, пока он соизволит открыться.

Поначалу я не понял к чему такая таинственность. Внутри было нечто вроде домашнего музея, наподобие семейных, в которых хранились оригиналы старых документов и фотографий. Такие устраивали в богатых домах, ценящих историю рода. Водили туда гостей. Но тут было другое. Я шёл вдоль стендов с обычными и видео-фотографиями, внимательно их рассматривая. И вдруг до меня дошло!

– Это первая экспедиция на Молчаливую?

– Да, именно. На Планету исчезающих слов. Я предпочитаю старое название. И вы пока никому не должны говорить о том, что видели. Данные об экспедиции засекречены, даже в Хранилище нет ничего, кроме официальных отчётов. Считалось, что это большой провал. Сообщили о том, что два члена команды погибли, отравившись ядовитыми растениями. И что ещё двое заболели и находились на длительном лечении. Заявили, что болезнь очень заразна, и посещения запрещены. Постепенно о них забыли.

– А на самом деле?

– Эти двое сошли с ума. А тем, что корабль вообще вернулся, мы обязаны Патеру, которого вообще не хотели брать. Он так просился на борт, так проел всем мозги, что в итоге его взяли запасным пилотом. Такой ставки вообще нет, но он готов был лететь бесплатно. В итоге как-то его оформили, но велели вести себя так, чтобы его было не видно и не слышно. Это его и спасло.

– Никто не знал о законе?

– Никто. Это было первое посещение планеты, о которой было известно только то, что она обитаема и там пригодные условия для жизни. И что там или вообще нет кораблей, или они просто не летают в нашу сторону. Обитателей никто никогда не видел.

Я подошёл к фотографии, на которой была вся команда – 6 человек. Тронул её пальцем, и люди на картинке задвигались, устраиваясь поудобнее, чтобы всех было видно. И тут я узнал Пата! В молодости он оказался похож на очень упитанную вариацию Раши, только не такой чёрный. Ну и брови у Рашика не такие кустистые.

Сэм подошёл сзади и, протянув руку, коснулся фигуры одного из пилотов.

– Это мой дед.

– С ним было всё в порядке? – осторожно спросил я.

– Да, он полностью восстановился. И у него появился дар.

Продолжение знали мы оба. Но Сэм добавил.

– Насколько я могу судить, мой дар – всего лишь тень того, чем обладал мой отец. А он говорил то же про деда. Его уровня не достичь даже если очень много тренироваться.

Раши вдруг удивлённо спросил:

– А почему Вы купили бар? Ведь, насколько я знаю, дар чтения мыслей даёт феноменальные способности к обучению. Вы могли стать пилотом или программистом.

– Я не люблю технику, – с улыбкой ответил Сэм. – И войну не люблю. Вон, Сандерс сразу определил, что я не военный человек.

– Точно! – рассмеялся я. Для этого не надо было заглядывать в мысли. – Надеюсь, что Вы не обидитесь, но Вы похожи на фермера.

– Правда? Это неплохо. Вообще я люблю историю и литературу. А семейная история породила интерес к полётам и всему, что с ними связано. Потому я и купил этот бар. Нигде больше не услышишь столько историй о космических приключениях. Так что место у меня идеальное. Один был минус – необходимость работать))) Пиво варить и всё такое. А теперь подрос сын, и я могу заниматься тем, что мне на самом деле интересно. Спрашивайте, я много знаю.

– Расскажите об экспедиции, – спросил я. – Что с ними происходило? Как они теряли память?

– Это было страшно, – проговорил Сэм, и я вместе с ним погрузился в картины, почти такие же зримые, как если бы находился на планете, но сохраняя осознание присутствия в баре. А Сэм продолжал.

– Я думаю, что они пережили примерно то же, что первые переселенцы, только ощутившие действие закона. Сначала всё шло отлично. Корабль сел мягко и красиво. Все высыпали довольные и стали скакать точно так же, как потом твой папаша.

– Ты видел ту запись?

– Конечно. Я всё пересмотрел в Хранилище на эту тему. Хотя найти её было непросто.

– Да уж! Я-то знаю)) Ну, что было дальше?

– Дальше Кристофер побежал к лесу, в диком восторге от светящихся деревьев. Ему даже крикнул мой дед, чтобы был осторожен. Но он и не успел сам прикоснуться к растениям, просто они так качнулись, как будто специально хотели его задеть.

– Так наверно это и есть их способ охоты!

Я вспомнил смертельно-опасный проход Сой Йо и поёжился.

«Как только это произошло, он вскрикнул и опустился на землю. Никто ничего не успел сделать. Когда подбежали остальные, он был уже мёртв. Его с большими предосторожностями упаковали, боялись прикасаться, и перенесли на корабль. Решили похоронить дома. На этот счёт чётких инструкций нет, каждый раз решают по обстановке. Иногда из человеколюбия можно привезти на землю такую заразу, что всем мало не покажется.

Двойная реальность, в которой я начал слушать этот рассказ, отступила. Теперь бар исчез, и я стоял возле леса и, казалось, мог прикоснуться к траве возле ног – серой с переходом в ярко-фиолетовый.

Веселье сразу закончилось, все одели закрытые комбинезоны, сапоги, перчатки и маски. Теперь впереди себя пускали роботов, которые собирали образцы растений и разных пород и сразу закрывали в контейнеры. Это было одной из задач экспедиции, и первые два дня были посвящены изучению леса и вообще природы. Обезьяны в эти дни не показывались. На третий день решили двинуться дальше, на поиски жителей, совершенно не понимая, что времени у них мало, и надо спешить.

Там, где вторая экспедиция застала настоящий город, который по земным меркам скорее похож на большую деревню, тогда была деревня по меркам Планеты исчезающих слов. Земляне даже не сразу поняли, что видят человеческое жильё. Это были пещеры, сверху прикрытые крышами из брёвен и листьев, почти незаметные издали. Присутствие людей выдавали возделанные огороды. Командир велел не рисковать и подождать, когда жители покажутся сами.

Они появились к вечеру, когда спала жара. Мужчина и мальчик. Вида, пожалуй, даже славянского. Начали работать на огороде, перекидываясь односложными фразами. Мужчина выкапывал лунки, а мальчик бросал в них клубни, доставая их из мешка. Картина показалась обычной, а люди мирными и вполне довольными. Тогда к ним послали двоих: моего деда, Ореста, и второго пилота, Нилуса. Они сняли всю устрашающую экипировку, и уже даже не очень отличались от местных.

Пошли они открыто и прямо, чтобы сразу было видно, что оружия у них нет. Мужчина и мальчик встали и так и стояли неподвижно, глядя на приближающихся землян. А потом была странная сцена. Нилус спросил:

– У вас водички не найдётся?

Говорил он на межгалактическом. Его поняли. Мужчина кивнул мальчику, и тот опрометью бросился в дом за водой. А мужчина со странной сосредоточенностью наблюдал за Нилусом. Тот был спокоен и улыбался. А когда мальчик принёс воду, ничуть не удивился. Выпил, поблагодарил. Теперь-то мы знаем, что поразило деревенского жителя. Он видел человека, который не забывает слова и говорит свободно. Ни Нилус, ни Орест пока ещё ничего толком и не сказали, только почву прощупывали, но местным сразу стало понятно, что они другие. Они не понимали, что происходит и вглядывались в пространство над головами гостей, ища голубое сияние. Но его не было, а эти странные пришельцы не боялись говорить. А тут ещё Орест начал задавать вопросы, – Как их зовут? Давно ли они тут живут? Есть ли тут город и далеко ли? Имена мужчина и мальчик назвали, указывая друг на друга пальцем, а на вопросы отвечали так странно, что земляне решили, что они не вполне вменяемые.

Мужчина показал на своё жилище и сказал:

– Наш дом.

Потом показал на мальчика и произнёс :

– Мой сын.

На вопрос о городе махнул рукой, показав направление. В принципе, всё было более-менее понятно, но выглядело странно. Хотя отец жестом послал мальчика в дом, и тот вышел с лепёшками, которые предложил гостям, радостно приговаривая:

– Лепёшки, лепёшки.

Земляне пробовали, нахваливали, пытались шутить, а на них смотрели как на сумасшедших или самоубийц. А на следующий вопрос убежали в дом и плотно закрыли дверь. Так ничего и не поняв, Нил и Ор вернулись к своим.

-Очень странные, – говорили они недоуменно. – Разговаривают односложно, показывая пальцем на то, что и так видно. Аутисты какие-то. Но говорят, что город там.

– Пойдём туда, – решил командир. – Может можно будет пообщаться по-человечески. Удивительно, что люди совсем как земляне.

Командир был человеком высокого роста, с рыжеватыми волосами, зачёсанными назад. Лицо его, мужественное и открытое, было по-детски усыпано веснушками. Он даже краснел, когда волновался. Но все знали, что этому человеку можно доверить свою жизнь. И ему никогда не приходилось дважды повторять приказы, даже самые тихие.

Поскольку опасный лес закончился, экипировку сняли и спрятали в небольшой лощине, решив забрать на обратном пути.

До города оказалось не близко. Он располагался с другой стороны холма, на котором когда-то проводили состязания поэтов. В дороге заночевали и подверглись нашествию местных термитов, которых не заметили, потому что вечерняя дорога была почти такого же чёрного цвета. Пришлось посреди ночи переставлять палатки, так что все измучились и не выспались. Экспедиция как-то сразу не задалась, хотя выглядело всё мирно и даже красиво.

Никто уже не ждал ничего хорошего, поэтому, когда показалась речка, все обрадовались ей так, будто теперь всё наладится. Вода была пригодна для питья, а потом все так осмелели, что решили даже искупаться. Это купание было самым счастливым и радостным событием с момента прибытия на планету. И оно же роковой задержкой в пути. Хотя о времени в принципе никто не думал, строгих ограничений по срокам не было.

Восполнив недостаток сна бодрящей речной водой, шестеро землян двигались цепочкой по серо-чёрной дороге, с любопытством рассматривая окрестности. Команда подбиралась так, чтобы в неё вошли разные специалисты. У каждого пилота или штурмана была вторая профессия: биолог, минеролог, лингвист. По второй профессии они, конечно, не дотягивали до высшего академического уровня, но первую оценку увиденному дать могли. Как и понять какие образцы следует доставить на землю. Опытный астронавт мог слёту определить знаковые особенности планеты и собрать нужные материалы. Но особенность Молчаливой была слишком скрытой и слишком непредвиденной.

Наконец показался город, точнее множество одноэтажных деревянных домиков. Внутри каждого была пещера, а сам дом представлял собой надстройку с крышей, собранной из длинных гибких растений. Зайти в жилище аборигенов вызвался Патер, который до сих пор только наблюдал и помалкивал. Наблюдения показали, что аутичная манера общения присутствует у всех местных жителей, и Пат, психолог по второй профессии, решил попытаться им подражать.

Подойдя к одному из домиков, возле которого сидела девочка лет 15-ти, он показал рукой на дверь и спросил:

– Вход?

– Вход, вход, – радостно повторила девочка.

Просьбу войти Пат обозначил жестом, и девочка разрешила. Внутри было довольно уютно. Имелись стол, простой табурет, несколько полок с корзинками и ящик с рабочими инструментами. На столе, к его изумлению, стояла деревянная вазочка с букетом ярких цветов.

– Красиво, – сказал Пат.

– Красиво, – заулыбалась девочка. – Цветы.

И со счастливым выражением лица стала перечислять цвета,

– Красный, жёлтый, фиолетовый, – касаясь каждого кончиком пальца.

Пат кивал. Крутая приставленная лестница вела вниз, в подземный этаж. Он даже туда спустился и увидел кровать, крюки для одежды и сундук. Девочка совсем «разговорилась» и, мало того, что перечислила всё, что видно, открыла сундук и стала раскладывать перед Патом платья, платки и вышитые полотенца, по виду старинные. Она старательно их описывала, а Пат, вдруг что-то уловив, стал добавлять к её простым описаниям разные уточнения. Она говорила, – «Цветок», а он уточнял:

– Роза.

– Роза, – восхищённо повторяла она, – Роза.

Названий других он, к сожалению, не знал, но начал очень подробно описывать все детали интерьера, вплоть до царапин на дереве стола и бликов на воде в круглой чаше, стоящей на табурете. По её реакциям было понятно какие слова она знает, а какие звучали как откровение. Слишком много говорить было нельзя, она сразу начинала пугаться и смотреть на него с ужасом. Он так увлёкся этим ликбезом, что голос командира прозвучал как будто из другой реальности.

– Пат, ты там решил остаться, что ли?

– Сейчас, сейчас, иду.

Поднимаясь по лестнице к выходу, он точно знал, что девочка снова напугана. Командир говорил как-то не так, почему-то для неё страшно.

И другие люди реагировали на них очень странно. Даже подходили потрогать. На вопросы не отвечали, а потом один мужик взял палку и погнал их из города. А все смеялись и приговаривали,:

– Бегут, бегут…

Отбежав на приличное расстояние, все попадали в серую траву на пригорке, тяжело дыша и ругаясь:

– Ну психи! Ненормальные какие-то.

– Точно дауны.

– И что им не понравилось? Мы их пальцем не тронули.

Патер молчал. Перед ним стоял образ девочки. Она была чудесной, и точно не была ни психом, ни дауном.

– Интересно, есть ли у них письменность? – рассуждал вслух худенький Нилус, лингвист по второй профессии.

Его задачей было разобраться в особенностях языка. Сам язык казался знакомым, но в его употреблении явно крылась какая-то загадка. Пройдёт ещё много времени до того, как тайна «знакомого» языка откроется. А тогда никто ничего не знал ни об общении через передачу мыслеобразов, ни об огромном количестве синонимов, фактически переводов на разные языки, существовавших параллельно в свободном смешении. Ни об отношении местных к написанным текстам.

Так что идея найти памятники письменности всем понравилась. Решили попробовать обойти город с другой стороны, где они ещё не успели никого напугать, и поискать какие-то общественные заведения. Затея сработала.

Пройдя приличное расстояние вдоль окраины, отряд снова углубился в город, стараясь ни к кому не приставать и вообще поменьше обращать на себя внимание. Вскоре показались двух и даже трёхэтажные дома, весьма изысканных и разнообразных конструкций. Видимо, это был район городской знати. Здесь улицы были по большей части пусты. Так удалось спокойно дойти до центральной площади, где оказалось множество интересных объектов. Крытый рынок; продуктовые и скобяные лавочки; здание по всей видимости городской управы, на котором красовалась непонятная надпись; что-то вроде часовни; похожее на длинный сарай здание мануфактуры; а рядом здание библиотеки, вполне внушительное.

Это было настолько неожиданно, что все на какое-то время замерли, не веря своим глазам, будто боясь спугнуть видение. Но здание не исчезло, а вывеска была крепкой, на почти правильном межгалактическом. Что-то в этом было неестественное. Как будто библиотека предназначалась не для горожан, а для приезжих с других планет. Оценив обстановку, решили разделиться. Трое здоровяков отправились на рынок, а трое худых: лингвист Нилус, пилот и биолог Орест и инженер Целос – в библиотеку. Коварный план заключался в том, чтобы вынести несколько книг под одеждой. Если добыча будет стоящей – взять с собой на землю.

Вход оказался открыт и вёл сразу в зал, совмещавший читальню и книгохранилище. Помещение имело вид ухоженный, но малопосещаемый. Старательно выскобленные полы из светло-серой древесины выглядели почти белыми. Книги, по большей части рукописные, размещались на полках с большой аккуратностью, но ими явно почти не пользовались.

В той части, которая представляла собой читальню, стояли в несколько рядов столы. Дальний от входа был занят усердно работающими людьми. Все они что-то писали, макая срезанные под углом тростинки в разноцветные чернила. Перед ними лежали стопки сероватого цвета бумаги и чистой, и исписанной. Присмотревшись, можно было заметить, что процесс продвигается медленно и с большим трудом, как будто писали они на плохо знакомом или забытом языке, по несколько раз возвращаясь к уже написанному, прежде, чем продвинуться дальше. Чтобы выполнить свою работу, им требовались полное внимание и сосредоточенность. Они не услышали вошедших.

Имелся тут и ручной печатный станок, но, судя по его виду, им давно не пользовались. Видимо, процесс медленного и старательного вырисовывания слова собственной рукой помогал постижению скрытого в нём смысла, так как таил в себе много физиологической связи с ним. Возникающие ощущения были сродни тактильным, а сотворение зримой его оболочки посредством физического усилия наделяло знаковый образ подобием телесности, немного родственной живому звучанию, которое тоже телесно, хоть тело звука и не плотная материя. Отпечатки же готовых букв, разложенных по ящичкам, были тенью тени, двойной абстракцией, и совсем не воспринимались сознанием. Даже собрать самое простое слово из этих резных деревяшек было труднее, чем сказочному Каю сложить из льдинок слово вечность. Как тут всё-таки оказались печатные книги, и кто сделал станок, оставалось загадкой. Впрочем, все эти рассуждения уже из того времени, когда прояснился характер действия закона. Пока пришедшие только скользнули взглядом по станку.

Из читателей за столом сидел только один старик, глядя в раскрытую перед ним рукопись напряжённым до отчаяния взглядом.

– Что-то страшное наверно читает – прошептал Орест Нилусу.

Тот не ответил, только наморщил лоб как от боли. Отчаяние старика было особого рода. Больше похожее на то, что он силится уловить прочитанное, но оно снова и снова ускользает, приводя его в исступление. Он тоже по несколько раз перечитывал одну строку, водя по ней сухим, шершавым пальцем.

Охраны в библиотеке не было, как не было и библиотекаря. Никому не приходило в голову, что книгу могут искать или украсть. Поглощённые своими занятиями люди не поднимали голов, и каждый из вошедших легко смог снять с полок по 2-3 книги, засунуть под рубаху, прикрыть накидкой и вынести наружу. Никто даже не оглянулся. Теперь надо было поскорее выйти из города и хорошенько упаковать сокровища. Решили послать Нилуса за остальными, временно перераспределив его добычу между другими «налётчиками».

Неся в себе тишину и сосредоточенность библиотеки, Нилус толкнул ворота большого крытого рынка и чуть не оглох от криков. Рынок был наверно единственным местом, где местная манера общения оказалась совершенно уместной. Продавцы зычно выкрикивали названия своих товаров, указывая на них не очень чистыми пальцами, а самые продвинутые не скупились на красочные описания. К последним выстраивались очереди. Нил заметил, что к качеству товара это не имеет никакого отношения – люди реально покупали слова. Рынок был настоящей, живой библиотекой. И она была всегда полной.

Продвигаясь вдоль рядов, он вдруг заметил человека, очень похожего на того, кто гнал их палкой – худого, с ёжиком седых волос. И тут же увидел своих. Сделав небольшой крюк, чтобы не попасться на глаза седому, он еле успел остановить друзей и даже прикрыть их собой – они стояли как на витрине и как раз собирались двигаться в сторону старика. Потом оставалось смешаться с толпой, покинуть рынок и соединиться с «книжниками», после чего вся команда проверенным путём вышла из города и поднялась на холм, на другом склоне которого начинался лес.

Заканчивался 3-ий день пребывания на планете. Он был признан удачным, все повеселели и наперебой делились впечатлениями. Разве что кроме Пата. На него так подействовало общение с девочкой, что он никак не мог отключиться от этого воспоминания. Пытался проникнуть в состояние чуда обретения слова и понимал, что он этого не умеет. Смотрел на дорогу, на отдалённое мерцание леса, на лица своих спутников и перекатывал во рту, будто пробуя на вкус, все те понятия, которыми это можно описать. Слова, которые всегда казались очевидными, простой и привычной данностью, вдруг обрели значение сокровища. Он ещё ничего не знал о законе, но уже не мог просто так, расточительно разбрасываться этими драгоценностями. До того, чтобы он понял больше, оставалось совсем немного.

Было решено переночевать на холме, а завтра вернуться к кораблю, отнести всё, что удалось собрать, и пополнить запасы еды. Выбрали отличное место для палатки и легли спать, спокойные и расслабленные. Казалось, что кроме ядовитых растений, планета не таит вообще никаких опасностей. А потом наступило утро.

Сначала всё было неплохо. Просто стала наблюдаться лёгкая забывчивость, казавшаяся некритичной, если бы не странное её свойство. Если вы забыли слово на земле, вы помните само понятие, просто название забываете. А тут ты говорил, что собрался разжечь костёр, и забывал, что костёр вообще существует в природе. Пат отправился собрать сухой валежник, а когда вышел из леса, увидел страшную картину. Огромный детина, третий пилот Кенси Чатоки, бился головой о дерево, плакал и повторял – Что это? Что это? А потом и сам вопрос исчез из его сознания, глаза его сделались пустыми, и он завыл по-звериному страшно, запрокидывая голову и раскачиваясь.

Пат подошёл к нему осторожно, стараясь не наступать на ветки, встал за его плечом и, точно, как это делали местные, указывая на дерево пальцем, внятно и раздельно произнёс, – «Дерево». Кен обернулся всей своей громадой, глянул на Пата безумными глазами, проследил за его рукой, а потом обхватил дерево и стал на все лады повторять, продолжая обнимать его и гладить: «Дерево, дерево, дерево…» После чего сел, привалился к стволу и заплакал в голос. Он чуть было не потерялся в мире неведомых сущностей, и это было страшнее всего, что он когда-либо чувствовал, страшней чёрного космоса.

Пат спохватился! Там ведь была целая команда. Он заставил Кенси встать и идти за ним, повторяя по дороге: «Это дорога. Мы идём по дороге, ты держишь меня за руку». Кенси, обретая уверенность, зашагал шире и быстрее.

У палатки царил хаос. Хуже всего обстояли дела с командиром. Будучи обязанным руководить, он с утра старался всех собрать и объяснить каждому план его действий. Он успел произнести и потерять очень много жизненно важных слов, и теперь сидел на земле и бессмысленно пялился, пытаясь ухватиться за уплывающие островки словоформ, выкрикивая их, рассчитывая утвердить произнесением, и тут же расставаясь с ними окончательно. Формы и смыслы вытекали из него, как вино из разбитого кувшина, оставляя пугающую пустоту.

Нилус схватил свои книги и, повинуясь профессиональному инстинкту, сидел, вцепившись в них, и повторяя, – «Книги, книги, книги…» Это было то, что ему обязательно надо было сохранить. И этот якорь привязывал его к реальности, хоть и не очень прочно. Рядом с палаткой стоял Орест с топором в руке. Он совершенно не понимал, что он им должен делать, но что такое топор знал и смотрел на него в недоумении. Топор стоило у него забрать. Он не сопротивлялся и стал рассматривать палатку, трогать её, мучительно соображая, что же это такое. Пат решил, что пока не будет раскрывать ему тайну палатки, пусть она подержит его на месте. А то вот инженер Целос бегал по кругу как безумный. Он был весельчак и душа компании, так что успел с утра наговорить на почти полную потерю связи с местом и временем. Все они точно забыли, кто они и откуда. А уж о космическом корабле совсем не имели никакого понятия. Поход на корабль с утра обсуждался с массой подробностей, и всё это знание благополучно растворилось в воздухе вместе с самим образом корабля. Надо было как-то всех их к кораблю привести, и корабль им показать.

Вдруг вскочил и сорвался с места командир и побежал в сторону леса. За ним бросился Целос, наперерез которому помчался Пат и, подстроившись под его бег, чётко проговорил, – «Мы бежим вместе». Этим он прочно привязал его к себе. Теперь надо было проделать тот же трюк с командиром. Пат всё больше убеждался в силе своего слова, в его непостижимой власти. Догнал командира, и вот они уже бежали втроём в направлении лагеря, и Пат постепенно снижал темп.

Пока все не разбежались, надо было как-то надёжно их сгруппировать. Он нашёл верёвку и, подойдя к каждому, сначала говорил «Верёвка». Это слово некоторые помнили, и всё равно радостно повторяли. На этой эмоции Пат привязывал каждого за руку, так что в итоге у него образовалась гроздь из 5-ти взрослых мужчин, которых он должен был провести через лес.

Он чуть было не ошибся и не сказал, – Мы идём к кораблю. – Потерять это слово было смерти подобно, а он оставался последним его хранителем. К счастью, Пат вовремя спохватился и показывая на лес, бодро произнёс:

– Лес там. Мы вместе.

И, начал движение, слегка дёргая за верёвку.

– Мы идём к лесу.

Народ постепенно потянулся за ним. Даже командир, глядящий прямо перед собой пустыми глазами. Кенси старался подойти к Пату поближе и ухватиться хотя бы за край рукава. Пат для него стал богом, творящим мир посредством слова. Он готов был нести его на руках.

А «бог» нервничал. Предстояло найти схрон с защитными костюмами и заставить всех это костюмы надеть. Хотя, посетила его радостная мысль, похоже, что со всем тем, что увидено и названо, не должно быть вообще никаких проблем. Он удивлялся тому, как товарищи воспринимали его самые простые слова. Так, как будто называя предмет или явление, он сообщает всю полноту знания о его природе. Только назвать – и всё, не нужны никакие дополнительные объяснения. В этом была какая-то необыкновенная свобода. Ни мелочных описаний, ни попыток составить представление о вещи, складывая его из множества отдельных черт – нет! Сразу в самое сердце, в живую сущность, бытийную сердцевину. Может быть что-то подобное имели в виду древние языческие народы, считая, что знание имени дарует обладание предметом и власть над ним? Это были не праздные размышления. Надо было по ходу дела разбираться с тем, как работает закон. Пат его уже так назвал. И как психолог уже мысленно составлял тесты на проверку степени поражённости клиентов.

Схрон он нашёл легко, как только они дошли до леса. Отбросил разлапистое растение, его прикрывавшее, и уже привычно ткнул в костюмы пальцем, их называя. Все среагировали адекватно и быстро оделись. Только верёвку в это время пришлось отвязать, а связывать всех снова он побаивался. Мало ли кто как отреагирует? Но, к его удивлению, все сами подставили руки, даже успевший сделать небольшой круг Целос. Как будто только так всегда и ходили связанными.

Неровная цепочка вошла в лес. Патер старался постоянно говорить, указывая на очевидное и видимое. Никому было не известно, кто что уже успел забыть.

– Там светящиеся деревья. Мы идём по серой траве, только по серой.

Когда кто-то собирался заговорить, и Пат успевал это заметить, подскакивал и мягко прикрывал рукой рот говорящего, показывая знаком – тишина. Его не всегда слушались, и некоторые лица принимали всё более бессмысленное выражение.

А потом появились обезьяны. Никто тогда ещё не знал их повадок, и симпатичным мартышкам сразу стали улыбаться. Они обрушились всей стаей, неистово прыгая по плечам и головам, пытаясь сорвать защитные костюмы и дотянуться до открытых участков лица. Уловив их намерения, Пат закричал, что есть силы:

– Обезьяны – опасность! Лицо открыто – опасность!

А мерзкие присоски уже оставляли свои ядовитые метки на людях. Тут отлично проявил себя Орест. Он замер от страха, и с удивлением увидел, что сразу наскучил обезьянам. Тогда крикнул всем:

– Надо замереть!

А, выкрикнув слово, сразу об этом забыл и начал крутиться во все стороны, хотя все другие члены команды встали, как вкопанные. Пат, всё уверенней пользуясь магией слов, резко вытянув руку и показывая на стоящих людей, крикнул Оресту: