Текст книги "Не заиграйся, детка!"

Глава 31.

Кира

Он молчит и смотрит в проклятую бумажку. Черт меня дернул написать эти билеты, вдруг подумалось, что игра и он не примет вопросы всерьез, но может и ответит. Чувствую, как в горле собирается комок. Дура, сама все испортила, а так хорошо играли, будто реальность.

– Дай, – протягиваю руку за бумажкой, но Артём отводит руку и странно смотрит на меня, улыбается, закусив нижнюю губу. – Отдай, я пошутила… просто поддержать игру хотела.

– Пошутила? – притягивает меня к себе свободной рукой, заодно подталкивая к учительскому столу.

Прерывисто дышит и так рассматривает моё лицо, что по моим венам внезапно начинает струиться кипяток. Сглатываю судорожно, мечтая о прикосновении желанных губ, которые так близко сейчас. Но он медлит, мучая меня.

– Что чувствую… нежность, – тихо произносит, снимая пиджак с моих плеч, заглядывая в глаза, будто в самое сердце. Он гипнотизирует меня, как удав свою жертву, пошевелиться не могу, боясь пропустить хоть один звук любимого голоса. – Ты такая хрупкая, будто из нежнейшего китайского фарфора… Мне хочется тебя защищать и беречь… ты мой нежный мотылек, твой сладкий карамельный аромат сводит с ума, вызывая другое чувство – восторг!

Артем медленно поворачивает меня спиной к себе и лицом к столу. Он прижимается сзади и продолжает тихо говорить о чувствах, завораживая мое, возбужденное уже сознание.

– Я чувствую восхищение, когда смотрю на твое изящное тело, чувство обладания тобой сносит крышу и заставляет ликовать, сходить с ума от счастья… – его руки неспокойны, оглаживают изгибы моего тела, потом пальцы медленно начинают расстегивать пуговицы на блузке. Мне так хорошо, откидываю голову на плечо любимому мужчине и таю от его тихого хрипловатого голоса. – Иногда я испытываю беспокойство за тебя и хочу непременно оказаться рядом, чтобы увидеть, что ты в порядке… когда ты далеко, то чувствую тоску по тебе, по твоим глазам, по ласковым рукам… когда же я рядом, то другие чувства посещают меня – покой и умиротворение. Хочу сгрести тебя в охапку и просто спать до утра, прижимая тебя к себе… – теплые большие руки накрывают мои груди, согревая прохладную кожу, вызывают волнение в душе. Мне хочется плакать от таких откровений.

Губы мягко касаются моей шеи, делая ноги неустойчивыми. Если бы Артем не прижимал меня к своему торсу, то я бы уже валялась у его ног безвольной стонущей кучкой плоти. Всего лишь слова и прикосновения, а я забыла обо всем на свете, мечтая лишь о том, чтобы продолжалось это безумие как можно дольше.

– Когда касаюсь тебя так, – одна рука перестала ласкать грудь и заскользила по бедру вверх, оставляя пылающий след, который я чувствовала через тонкий капрон чулка, – то я с головой погружаюсь в вожделение, и почти перестаю соображать. Вместе с ним приходит возбуждение… ты сейчас чувствуешь вместе со мной моё возбуждение?

О, да! Я еще как чувствую его возбуждение своей задницей и мне хочется только одного на данный момент – распластаться грудью на столе, чтобы оно проникло в меня сзади, заполнило собой и заставило провалиться в пучину наслаждения. Я специально трусь ягодицами о крепкий стояк любимого, повизгивая от удовольствия.

И вторая рука бросает мою грудь, Тёма садится на корточки, оглаживая мои ноги. Потеряв опору, вцепляюсь в край стола, склонившись над ним. Меня трясет мелко, дыхание с хриплыми стонами вплетается в чувственную музыку, которая тоже действует катализатором к скорому взрыву нарастающих эмоций.

Настойчивые губы поднимаются от колен к моей пятой точке, я тону в жарких ощущениях, растворяющих всякий стыд и неловкость. Он стягивает трусики вниз, оглаживая место пониже спины, прикладывается к коже горячими губами, а я бесстыдно оттопыриваю зад, прося большего. Слышу, как шуршит тихонько фольга и ликую в предвкушении скорого наслаждения.

– Я чувствую восхищение, когда осознаю, что ты моя… – целует мою спину, задирая лёгкую ткань шелковой блузы. – Благодарность чувствую, за то, что не оттолкнула меня за эти полгода, не прогнала…

Он вторгается в меня со стоном, от резкого движения опадаю на гладкую поверхность стола, прижимаюсь пылающей щекой к старой потрескавшейся полировке. Я испытываю такое блаженство от наполненности, что слезы сами начинают струиться по лицу, никогда не испытывала столько эмоций разом. Счастье и успокоение заполняют моё опьянённое сознание до самых краёв.

– Сейчас… я испытываю… блаженство… мм-м-м-м… – толчки всё резче и ощущения острее, волны горячего восторга набегают так мощно, так быстро, что я не успеваю уследить за ними. Только бы подольше продержаться на гребне этих всепоглощающих волн. – Ка-а-айф…

Внизу живота начинаются сладкие спазмы, нарастают, наполняя меня экстазом. Не могу сдерживать стоны и вскрики, отдаваясь во власть безудержного исступления. Проскакивает мысль – какая я бесстыжая, чувствовать все это в стенах такого заведения. Запоздалый стыд пытается проникнуть в мой возбужденный мозг, но тут же растворяется, не за что ему зацепиться, нет места этому чувству в той красочной гамме испытанных эмоций.

– Я чувствую наслаждение, моя сладкая девочка… – шепчет любимый, отстраняясь от меня и оправляя мою одежду.

Я не могу пошевелиться, так и лежу расслабленно на столе животом, окутанная истомой. Мыслей нет, растворились в горячей страсти.

– Много, что чувствую к тебе, мой мотылек, – смеется Артём, поднимая меня со стола. Он поправляет мои локоны, смотрит ласково. – И знаешь, есть одно слово, которое обобщает все эти чувства. Любовь… Я тебя люблю!

Я закрываю ладошками лицо, не хочу показывать любимому свои слезы. Хоть они и от радости, но всё равно это слабость. Хочу сказать в ответ, что тоже люблю, больше жизни его люблю, но комок в горле не позволяет сделать это, и я злюсь на себя, чувствуя, как время для ответного признания истекает.

Он прижимает меня к себе, обнимает, успокаивает.

– Надеюсь, я справился с экзаменом? – тихо смеется мне в макушку любимый мужчина.

– Нет… ведь на второй вопрос ты так и не ответил, – наконец обретаю дар речи. – Но пятерку в зачетку поставлю… я тоже тебя люблю, Тёмушка!

– Ну, второй вопрос херня! Я тебя не избегал и не собираюсь этого делать. Просто проблемы навалились, пришлось разгребать срочно. Поехали домой, я так устал за эти дни.

Привожу себя в порядок, собираю в сумку тетради и очки, отправляю туда же пиджак. Одеваю пальто, Артем помогает мне, зевая в кулак. Он и правда вымотан, а тут я еще со своими играми. Но мне так понравилась сегодняшняя игра, что я уже с нетерпением жду следующую. Что же еще придумал для меня любимый?

Выходим из кабинета и я застываю на месте. Потому что я не узнаю этот длинный коридор с облупившейся штукатуркой. Мы не в вузе!

Глава 32.

Артём

На автомате везу Киру в гараж, потому что под словом «дом» я воспринимаю пока только его. Закрыв за собой ворота и заглушив тачку, откидываюсь в водительском кресле и тру уставшие веки. Всё. Я дома и мой мотылек рядом. Больше мне ничего не нужно.

– Устал… – легкое, почти невесомое прикосновение к моей щеке, вызывает непроизвольную улыбку. Будто и правда мотылек крылом задел.

Смотрю в глаза Киры и ощущение возрождения, будто нырнул в освежающую лагуну ее зеленых прозрачных омутов.

– Иди ко мне, – ловлю ее руку и тащу к себе на колени, отодвинув сиденье от руля, – с тобой всю усталость как рукой снимает.

Удобно устроившись на моих коленях, девушка гладит лицо, целует, нежно прикасаясь, будто боится причинить мне боль. Не удержавшись прижимаю ее к себе и впиваюсь в соблазнительные губы, будто это манящий животворный источник.

– Ты хотела секса в тачке? – спрашиваю, насытившись ее вкусными губами и языком, снова возбудившись до предела.

– Конечно хотела… здесь так пахнет пикантно, что с ума сойти несложно от желания… – шепчет мне в губы, прильнув так близко, что я чувствую ладонью ее затвердевшие соски через тонкую ткань блузки и кружева лифчика.

Немного отстранившись, стаскивает пальто, кидает его на пассажирское сиденье. Смеясь, мы раздеваем друг друга, насколько это возможно в тесном салоне авто. Заставляю ее приподняться немного, расстегиваю джинсы и освобождаю член, снова в боевой готовности. Кира целует мое плечо, мурчит как игривая кошечка, трется промежностью о головку пениса, заставляя меня вздрагивать и замирать от острых ощущений.

Она сама опускается на ствол, осторожно и медленно. Сейчас мы без защиты, понимание опасности подсыпает дровишек в огонь страсти и щекочет нервы, оба это чувствуем. Главное вовремя остановиться.

– Что? – волнуюсь, когда Кира вдруг замирает и странно смотрит на меня огромными глазищами, а потом начинает интенсивно розоветь.

– Кайф… – шепчет она и я ее понимаю, полное слияние, да еще под таким углом, открывает новые чувствительные точки. – Ты только не забудь вовремя выйти, а то у меня сегодня самый опасный день…

Вот так, возложила на меня всю ответственность, и в голове вдруг появляется шальная мысль, позабыть на хрен выйти из ее ласковой мягкости. Раз день такой особенный, чего теряться. Если залетит, то уже точно от меня никуда не денется. У меня дыхание перехватывает от этих мыслей, и сердце с ума сходит, я представляю мотылька с животиком и беззвучно ору на себя за такие желания. Мы должны решить осознанно, когда делать детей, не я один должен принимать такое серьезное решение.

Смотрю в пьянеющие от экстаза глаза мотылька и чувствую, что еще минута и ее накроет оргазм. Начинаю действовать, обхватив за тонкую талию девичье тело, вбиваюсь в него резкими движениями. Кира держится за подголовник кресла и стонет так, что отвлекает меня. Век бы слушал!

– Мм-мм-м… – впивается в мои губы с такой яростью, что мне страшно и интересно одновременно, я еще никогда не наблюдал таких живых эмоций у тех, кого трахал.

Забыв обо всем на свете, с диким восторгом слежу за эмоциями мотылька, которая раскраснелась от скачки, аккуратные локоны растрепались и рассыпались по полуобнаженным плечам, а грудь соблазнительно касается моего подбородка, будто просится, чтобы ее приласкали. Фурия! Прекрасная и сексуальная!

Я пропустил тот момент, за который нес сегодня ответственность, залюбовавшись любимой девочкой и загордившись, ведь это я довел Киру до сумасшествия. Ее судороги провоцируют мой оргазм, я не в силах заставить себя вытащить член в то время, когда экстаз накрывает меня с головой. Наслаждение с чувством вины и чего-то непоправимого.

Кира, обмякнув, тяжело дышит и посмеивается, уткнувшись мне в шею, щекочет теплым дыханием возле уха, а я как идиот мысленно ищу оправдание.

– Кир… тут такое дело… – мямлю, ожидая слезы и истерику после такого суперского секса. – Я не успел.

Она отстраняется и только сейчас до нее доходит, что я действительно еще в ней. Бледнеет и впадает в ступор. Ненадолго.

– Ну Тёма-а-а! – с упреком толкает меня в грудь и начинает копошиться, запахивая блузку. Толкает дверцу и почти вываливается из машины. – Я в душ. А ты приведи себя в порядок и в аптеку, спроси там что-нибудь, что принимают в таких случаях. Быстро!

Я провожаю взглядом ладную фигурку, бегущую вверх по лестнице, и тяжко вздыхаю, но улыбка лезет на морду. Не расплакалась, не стала биться в истерике, раздала распоряжения и помчалась разгребать последствия. Моя девочка!

Выхожу из машины, тушу свет на нижнем этаже и поднимаюсь следом за мотыльком. Мне тоже нужно в душ. С минуту разглядываю женский силуэт за занавеской, раздеваюсь и шагаю в кабинку.

– Тём, ты не поехал? – спрашивает Кира и смотрит огорченно. На лице капли воды, а мне мерещатся слезы. Готов убить себя за то, что расстроил любимую девочку.

– Нет. Если мы сегодня залетели, то это судьба, – улыбаюсь, отбирая у нее губку и намыливая ее, взбивая пену. – Или ты не хочешь, чтобы я стал отцом твоих детей?

– Хочу… чтобы только ты и стал отцом моих детей, – улыбается в ответ, – но потом не говори, что я тебя поймала на беременность.

– Ну, тут скорее я тебя поймал… возможно.

– Узнаем недели через три. Из тебя выйдет хороший отец! – трет мое тело губкой, затем растирая пену ладошкой.

– А тут я не знаю… пока что я показал себя плохим отцом, мою дочь воспитывает чужой мужик.

Кира застывает, сжимая губку в руке, с нее ручейком бежит пена. Она отшатывается от меня и прижимается к белой кафельной стене спиной. Черт, ошарашил девчонку. Пусть привыкает, во мне еще полно разных секретов и ребусов, самому бы хоть до всего добраться и разгадать.

– У тебя есть дочь?

Глава 33.

Артём

Я не хотел шокировать Киру такой новостью, но ничего не могу поделать. Совместную жизнь лучше начинать без скелетов под кроватью. Но девушка быстро отходит от потрясения, швыряет в меня мочалкой и смеется.

– Тёма-а! Шутник, – хватает лейку, обливая меня теплой водой.

– Я не пошутил, моей дочери четыре года и зовут ее Жюли, – прижимаю девушку к себе, кайфуя от прикосновения ее нежной кожи к своей. – Всё, помылись, теперь ужин готовить пошли. И я тебе расскажу, как всё было. Только учти, что всё в прошлом, сейчас для меня существуешь только ты. Была бы моя воля, я бы посадил тебя в карман и таскал везде с собой.

Нам становится весело, ситуация приобретает игривый настрой, наперегонки растираем друг друга пушистым полотенцем. Потом вместе идем в кухню.

– Может закажем пиццу? – спрашивает мотылек, чем удивляет меня. Не думал, что она сторонник сухомятки. Но оказывается, дело в другом. – Так быстрее уже спать пойдешь, устал же.

– Не, давай посмотрим в морозилку, там должны быть мамкины котлетки, только в микроволновку сунуть. И пюрешку, это же быстро? – целую девчонку во влажную после душа макушку, такую вкусную.

Кира возится с картошкой, я с огурцами, нарезаю их тонкими пластинками на салат. Всегда любил огурцы, в любом виде. О, где-то есть банка маринованных, мать привозила недавно. Литровую банку нахожу на нижней полке холодильника, достаю ее и ставлю на стол. Вдруг всплывает воспоминание – мы с Юлей на нашей даче, маринуем мелкие крепкие огурчики, варим варенье из разных ягод… Есть еще что-то, из того лета, что я не могу ухватить пока. Мотаю головой, прогоняя звенящую пустоту.

– Ты обещал рассказать про дочь, – напоминает любимая и устраивается на стуле, подперев рукой подбородок.

Когда я устану любоваться ею? Чувствую, как растворяюсь полностью в своем мотыльке, осознание, что брось она меня сейчас, я просто умру от нехватки кислорода. Я стал нежным, Марат ржет надо мной, прикалывается, что мой стальной стержень внутри покрылся ржавчиной и рассыпался в труху, когда Кира поймет это, то станет лепить из меня всё, что ей вздумается. Да пусть лепит!

Надеюсь и я поржу над другом и его трухлявым стальным стержнем, видел, как он за полчаса превратился в подростка, пускающего слюни по сексуальным ямочкам на пояснице девчонки. Ахиллесова пята стального Марата.

– Ну что ж… расскажу, раз интересно, – начинаю рассказ, сдерживая зевок. Я уже не боюсь, что Кира психанет и сбежит, если ей не понравятся факты моей жизни. – Пять лет назад я работал охранником в косметологической клинике, ведущим хирургом которой была Эстель Бонье, француженка. Однажды она вызвала меня в свой кабинет и обратилась ко мне со странной просьбой. Исполнить ее заветную мечту. Сделать ей ребенка.

Я смотрю на Киру и дивлюсь ее спокойствию. Она стала другой, уже ничему не удивляется, только немного хмурит брови, неприятно ей, походу. Тяну ее к себе на колени, но она вырывает руку и отступает к плите, убавляет огонь под закипевшей картошкой. А потом сама усаживается ко мне на колени, порхает по лицу легкими поцелуями и требует:

– Дальше!

– Дальше… дальше мы стали встречаться по два дня каждый месяц. Те самые два дня, которые у тебя опасные, а у Эстель были благоприятные, – запуская руки под футболку девушки, щекочу ее ребра. Та извивается, взвизгивает и вдруг прикусывает кожу на шее. Весьма ощутимо, дурачиться желание сразу пропадает. – Короче, встречались мы почти год. Вот именно благодаря ей я стал меняться. Перестал зависать в клубах так часто, шарахаться с телками по барам, потому что одно из условий сделки было чистота тела и режим, никакого алкоголя и риска заразиться венерическим чем-нибудь.

– Сделка, значит… и что ты получал взамен?

– Ну… Эстель обещала заплатить хорошо. Но я не взял с нее ничего. Тогда. Еще она говорила, что если забеременеет, то уедет на родину рожать. И больше не вернется, и требовать моего участия в жизни ребенка не будет. Меня все устраивало. Страсти к ней не было, чисто механика и уважение. Вот так у меня и появилась дочь, родилась она во Франции, меня почти не знает. Ее зовут Жюли, по-нашему Юля. Когда ей исполнился год, Эстель приехала ко мне с мужиком и попросила отказаться от малышки, для того чтобы ее будущий муж смог удочерить ее.

– А почему она выбрала тебя? Ну, для …

– Потому что ей врач сказал найти молодого и здорового. Далеко ходить ей было некогда, а я был в клинике самый молодой и здоровый, она всех проверила. Были еще пара ребят, но они жениться успели. Эстель выходила замуж, но мужики ее намного старше были и ничего не получалось.

Ну вот, рассказал и легче стало, осталось только о провале в памяти рассказать и секретов не останется совсем. Мы с удовольствием уплетали картофельное пюре с мамкиными котлетами и салатом из свежих огурцов, и разговаривали о следующей игре. Кира хитрая, пыталась узнать, что ее ждет, а я не собирался рассказывать, держал интригу. Узнает через неделю.

– Милый, ты сказал, что не взял ничего с Эстель. Тогда. А когда взял? – ловит меня врасплох мотылек. Вот любопытная!

– Вот когда отказался от дочери, тогда и взял. Но не для себя, – вилка застывает в моей руке, мне до сих пор херово, когда думаю, что продал дочь, получается, хоть и не для себя.

– Тём, тебе неприятно, не рассказывай. Доедай и пойдем в мою любимую кроватку, – гладит меня по руке Кира, забирая посуду, чтобы вымыть.

Может она и права, но я не хочу скрывать, это гложет меня. Я послушно отправляюсь в спальню за Кирой, падаю в кресло и с интересом наблюдаю, как она стелет нам постель. Жить в гараже, конечно, не дело, но тут я хозяин, привык уже.

Листаем дальше........

Глава 34.

Артем

Девушка садится на край кровати и раскачивается, как на качелях, соблазнительно сверкая коленками, нарочно оголяется до поясницы, кивая на постель. Но я без сил, на этот момент моя сокровенная мечта растянуться на прохладной простыне и прижать к себе любимую.

– Ну-ка иди сюда! – ловлю девчонку и сграбастываю ее в охапку, заваливая на кровать. – Еще в кое-чем признаюсь и все…

Щекочу поцелуями, но понимаю, что ласки приведут не туда, куда нужно.

– Кир… я хочу все до конца рассказать, – шепчу в розовое ушко и внимательные зеленые глаза сразу смотрят на меня в ожидании. – Я не для себя взял деньги, для подруги. В то же время, в ноябре приехала девушка одна, ей нужно было поправить лицо после нападения. На нее страшно смотреть было. Я тогда дежурил на воротах и первым, кого она встретила, был я. Впервые в жизни я смотрел на девушку не как на сексуальный объект. Мне ее было так жаль, что упросил Эстель принять Юлю ночью, она даже не додумалась поехать до утра в гостиницу. И взял ее под свое крыло. Она одна была, никто не навещал, не передавал гостинцы… я таскал Юльку по городу, развлекал, как мог. Потом она восстановила лицо и уехала в Краснодар. Я все время думал о ней, как она справляется…

– Ты полюбил ее… – грустно шепчет Кира, прижимая мою ладонь к своему лицу.

Она думает, как моя мать и Марат, они тоже твердят, что я любил Юльку. Но нет же, мне ее просто было жаль. Да и она никогда не смотрела на меня, как на любимого. Вот как мотылек сейчас смотрит, прямо в глаза, с обожанием. Да и Никиту она любила всегда.

– Нет. У Юли есть любимый мужчина, причем с самой юности его любит, куда там мне лезть. Но ради нее я поехал учиться в Краснодар, поступил в академию, вместе с ней. И лечил ее, даже не смогу точно сказать, сколько мы обошли врачей.

– Она не смогла оправиться от нападения? – Кира переворачивается на живот, ей очень интересна история моей подруги.

Только вот маленькая белая попка отвлекает меня, разгоняя мысли в голове. Я откидываюсь на спину и разглядываю вычурное крепление цепей от кровати, расположенное на толстой балке.

– Черепно-мозговая травма, постоянные обмороки и припадки с туманом в голове. Вот на врачей я и потратил деньги… которые Эстель заплатила за дочь. Иначе бы не взял их никогда. Еще от нее мне перепала тачка и квартира в столице. Жилплощадью я махнулся с Маратом, он давно хотел жить здесь, а мне нужна была хата на берегу Черного моря. Мы с Юлей прожили два года вместе, а потом ее вылечили, операцию сделали… и она ушла от меня. Тогда я уехал домой, квартиру и тачку продал, деньги вложил в бизнес Марата и Яра. Так что, не бедствую, – поворачиваюсь к Кире и целую ее в нос, запуская руки под футболку. Но она отталкивает меня и требует продолжения истории:

– Вы прожили вместе как…

– …друзья, – закрываю я вопрос о подруге.

– Ясно, – отворачивается Кира.

– Ну правда, – мотылек не верит мне, и это немного обидно. – Юля любит Никиту. Всегда любила.

– Она ушла к нему?

– Нет. К подруге. Вернее, даже к начальнице. Парень ее тогда в армии служил по контракту. Она выздоровела, работает сейчас в штатах, в полиции. Она сильная и смелая, делает успешную карьеру…

– А ты о ней забыть не можешь? Поэтому такой странный был, задумчивый… как Ришечка сказала – отмороженный…

– Так! Я не понял! Ты ревнуешь?! – поворачиваю обиженную девчонку к себе. Не понимаю почему ревность проснулась сейчас, когда рассказал о Юле, а не когда поведал о том, как делал ребенка Эстель. Ведь там какие-никакие отношения были, а тут пусто, только дружба. – А отмороженный, как ты говоришь, я из-за того, что у меня провал в памяти.

– Что? Какой провал? – подскакивает девушка и встревоженно оглядывает меня, будто ищет повреждения. Я беру ее руку и прикладываю к своей голове, где есть шрам небольшой.

– Вот. Навернулся как-то на мокрых ступеньках на даче, и потом память и пропала. Только странно, выборочно. Как жил с Юлей помню, как учился и работал, в какой магазин за продуктами ездил даже помню. А вот с кем спал эти два года – не помню.

– Может у тебя не было никого, – предполагает Кира, прямо светится надеждой. Но я мотаю головой.

– Нет, я чувствую, что была женщина. Или даже не одна. Но не помню, кто. И этот провал меня угнетает, хочу вспомнить…

– А я не хочу!

– Почему?

– Потому что. А вдруг ты там, в своем провале любил кого-то. Вспомнишь вдруг, и меня выкинешь из своей жизни, – Кира раздраженно дергает плечом, сбрасывая мою руку, а потом и вовсе собирается сбежать из кровати, двигаясь к краю.

Ловлю ее и прижимаю своим телом к кровати, жду, когда перестанет сопротивляться, когда посмотрит мне в глаза. Но мотылек упорно смотрит в окно и глаза ее подозрительно блестят.

– Я люблю тебя. Мне больше никто не нужен. Я это точно знаю.

– Какая она, Юля? – вдруг снова спрашивает она, глядя на мои губы.

– Далась она тебе? Обычная девчонка.

– Красивая?

– Да. Но для меня ты красивая! – целую податливые сладкие губы. Кажется, усну нескоро. – Не хочу говорить о ней. Хочу тебя…

Наконец вижу улыбку, огоньки зажигаются в глазах, тело расслабляется и тихий стон мотылька успокаивает меня. Теперь нет ничего тайного. И дышать легче.