Текст книги "Хамелеон"

– Что? – задал он один единственный вопрос, который прозвучал будто из преисподней. Орлов вздрогнул, ибо ему никогда не приходилось слышать от своего подчинённого такого вот замогильного, леденящего кровь, голоса – Какого дьявола тебе надо?

– Возьми себя в руки! – спокойно, но требовательно произнёс Герман – Ты, в конце концов, при исполнении и заниматься мордобоем в моём кабинете я не позволю!

Альберт преобразился, животный оскал сменила дежурная потрясающая улыбка с тенью неприкрытого откровенного сарказма – Есть, товарищ начальник, отставить! Ваше слово для меня закон, вы сами и есть ходячий закон, Герман Петрович!

Орлов недоверчиво посмотрел на распростёртого таджика, перевёл взгляд на Альберта – Подними его и пусть приведёт себя в порядок, а с тобой у меня будет отдельный разговор, после!

Нуриев помог Авелю подняться, дёрнув задержанного к двери – Пошли, болезный, сдам тебя на руки Никитину, а с моим шефом после мне беседовать недосуг, сейчас расставим все точки над и!

Постучавшись, в кабинет вошёл Имагин.

– А, вот и ты, и Виталика искать не придётся. Уведи этого ко мне в кабинет и ждите там.

Спустя мгновенье, оба скрылись за входной дверью.

Альберт вальяжно развалился на угловом кожаном диване, закурил – Ну что, шеф, улов не столь объёмен, как хотелось бы, четыресто пятьдесят у этого говнюка и четыресто пятьдесят у его профурсетки – заместитель Орлова кивнул в сторону Ольги – И того, без ста грамм, кило. Обьединяем два эпизода, финал – крупный размер, сбытый группой лиц с примом. По червонцу на рыло и дело закрыто!

Ольга не верила своим ушам, а глазам тем более. Немудрено, такого светопредставления увидишь не каждый день. Она присела на краешек стула и умоляюще взглянула на Германа Петровича. Орлов сел в кресло и крепко задумался, Альберт молча наблюдал за шефом и его зашуганной подопечной. Оба они колебались и что-то напряжённо обдумывали.

– Нет! – ответ сурового начальника прозвучал безапелляционно, тон Германа не терпел возражений – Нет, обьединения эпизодов не будет, каждый из задержанных будет отвечать сам за себя. Нарретдин за свои четыресто пятьдесят, Ольга Александровна Флоренталь за свои четыресто пятьдесят!

– Это ещё с какой стати? – возмутился Нуриев – Оба голубка подельники, к бабушке не ходи, сбывали герыч напару. Ты что думаешь, я удовлетворюсь тремя годами общего режима с очевидным хэппи-эндом, а? Ты в своём уме, Герман?

– Представь! – ухмыльнулся Орлов – Бесстрасен, в рамках закона и в своём уме!

– Она что, твоя любовница? – Альберт категорически не мог унять своего возмущения – Раз ты выгораживаешь её и всячески пытаешься отстранить от наказания?

Ольга невольно вспыхнула и стыдливо почувствовала, как её лицо покрывается пунцовыми пятнами.

Герман Петрович не выдержад – А ну-ка, пойдём, переговорим с глазу на глаз!

Обогнув стол, Орлов рывком выдернул Нуриева с мягкого дивана, ухватив зама круто за локоть.

Глаза Альберта смеялись – Ну пошли! – усмехнулся иронично подполковник – Раз предпочитаешь тет-а-тет?

Мужчины скрылись за дверью туалетной комнаты. Герман, с шумом захлопнув дверь, резко повернулся к Альберту.

– Ты зарываешься, малой! – решительный шаг в сторону оппонента, но Нуриев не отступил, упорно и нагло взирая начальнику в глаза.

– Что, будешь меня бить, как маленького непослушного ребёнка? Давай!

Орлов не повёлся на откровенную провокацию, положив обе ладони подчинённому на плечи, слегка наклонился, и более, чем спокойно, произнёс – Пока я ещё начальник всей этой припудренной богодельни, я, а не ты, ясно? Это во-первых, а во-вторых, ты, а не я нахожусь у меня в подчинении, усёк?

Ноздри Альберта раздулись, желваки заходили ходуном, кулаки сжались, но субординацию, хоть и был на грани, он не нарушил – Усёк, товарищ полковник!

– Вот и хорошо, что ты у меня такой понятливый и послушный! – Герман жёстко сжал его плечи, ни на секунду не спуская с наглеца глаз – А то смотри, не очень хочется конечно, но меры я к тебе применю, жёсткие, вплоть до снятия звёзд, понял?

– Понял, не дурак!

– Ну и ладненько тогда! – Орлов облегчённо вздохнул и ободряюще похлопал Альберта по ключицам – Опер ты отменный, настоящий, знающий своё дело, молодец! Вот и занимайся оперативной работой и розыскными мероприятиями, а я как-нибудь без твоего рьяного участия решу, кто сам пойдёт, а кто паровозом, и сколько получит каждый, решит суд, а не ты и даже не я!

– Без комментариев, начальник! – Альберт Айдарович сменил цвет военного хаки на белый флаг абсолютной капитуляции – Такого больше не повторится, обещаю!

– Надеюсь! – мёртвая хватка на плечах Нуриева ослабла – Ты же умный, сообразительный, схватываешь всё на лету, занимайся Нарретдином, итоги дознания мне на стол, в полном обьёме. Дело Флоренталь будет на моём личном контроле!

– Как скажешь!

– И чтоб нос туда ты не совал, ни под каким предлогом!

– Понял! – Альберт Айдарович вновь усмехнулся – Куда-ж ещё понятней?!

– Не язви! – повернулся к выходу Герман – А то доязвишься до рядового, тогда усмехаться по-другому будешь и не посмотрю на твои заслуги! – Орлов вышел, шумно хлопнув дверью.

Нуриев, смачно сплюнов на пол, процедил – Гондон! – и тоже вышел следом за шефом.

Ольга напряжённо наблюдала за полковником. Герман Петрович, в свою очередь, наблюдал за ней. Глядя на холёного, импозатного мужчину, девушка вспоминала отчуждённый образ некогда любимого человека: вид его оставлял желать лучшего – небритый, помят, по всей видимости избит, и не раз, немногословен и постоянно держится в страхе. Ей вдруг стало совершенно ясно, что всё это время он провёл именно с Нуриевым Альбертом и ни с кем другим. С него выбивали показания самым, что ни на есть, жесточайшим способом, и очевидно выбили. Одинокая горькая слеза выкатилась из глаз, воровато сбегая по обветренной скуле.

Ольга утёрла предательскую каплю и обратилась к Орлову – Уведите меня в камеру, мне здесь больше делать нечего!

Герман Петрович поднял трубку и вызвал дежурного, спустя пару минут в кабинет вошёл лейтенант – Уведи! – Орлов покосился на Ольгу – А в полдень пусть сьездит с ней кто-нибудь в суд, продлить арест, но не дай бог, чтоб это были Нуриевские архаровцы! – повернувшись к задержанной, Герман учтиво протянул девушке руку – Ольга Александровна, прошу, но девушка брезгливо сбросила его прикосновение.

– Я сама, дорогу знаю, дойду!

Проходя мимо раскрытого кабинета Нуриева, Ольга встретилась взглядом с сидящим на стуле, Авелем. Тот, в свою очередь, стыдливо опустил голову вниз, что сказать в своё оправдание, он не знал. Да и что было говорить, когда и так всё ясно? Нарретдин закрыл лицо руками, горько сожалея о произошедшем. Возврата назад не было.

Орлов, выйдя из кабинета вслед за Ольгой пристально наблюдал за задержанным таджиком; видел и досаду его безмолвную, и горечь, и тяжелейшую тень вины и сожаления. Видел и кроху любви его, деспотичной, готовой сжечь истинный нектар чувств до тла. Видел и недоумевал, как, как эта хрупкая девушка смогла полюбить его, чужого, безответного холодного идола, который просто вот так взял и положил на алтарь жертвоприношений её судьбу и преданность, а?

Переступив порог кабинета своего зама, полковник обратился к Нуриеву – Альберт, оставь нас, я хочу услышать его рассказ наедине! – Нуриев попытался возразить, но Герман был неприклонен – Это приказ!

Берт зло усмехнулся и встал – Что ж, мешать не буду, начальник, ухожу.

Проходя мимо Авеля, он слегка наклонился и заглянул задержанному в глаза. В его ехидном оскале Нарретдин прочёл всё: и угрозу, и предупреждение и последующее обещание, и итог, а вот какой итог, он должен выбрать сам.

Альберт вышел, Герман Петрович кивнул на стул, стоящий напротив его стола – Присаживайся, я думаю нам есть о чём поговорить! – Нарретдин молча присел на стул и уставился в одну единственню точку, которая мозолила ему глаза – папка, с надписью «Дело», лежащая на столе перед начальником отдела – Моя фамилия Орлов, Герман Петрович! – спокойно начал полковник – Я начальник отдела по незаконному обороту наркотиков, вы, я так понимаю? – его правая рука медленно открыла злополучную папку – Нарретдин Авель Фаритдинович, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, уроженец Таджикистана, так?

– Там всё написано! – процедил сквозь зубы Авель – К чему повторяться?

Такое Орлов слышал уже не раз и не два, упорное нежелание идти на контакт по каким-то своим своеобразным причинам: будь то амбиции, нелюбовь к синему мундиру и тому подобное, но, рано или поздно, задержанным приходилось ломать в себе многое, в том числе и неуёмное чувство гордыни и пафоса.

– Ладно! – усмехнулся Герман – Пойдём другим путём, перебравшись, так сказать, к самой сути дела. Ты мне скажи, мил человек, это ты тот самый радикальный мужчина, восточный менталитет которого ну никак не позволяет, чтобы его женщина, жена, садилась к чужим мужчинам в автомобиль и приезжала домой не в лучшем виде, в данном случае грязная и в разорванной одежде, поздно ночью, ты?!

Авель вздрогнул, совершенно не понимая сути – О чём вы, я не понимаю?

– Да ну? – терпение Германа иссякло – Гражданка Флоренталь, Ольга Александровна, твоя сожительница?

Нарретдин молчал, пытаясь понять о чём толкует ему незнакомый мужчина: – Какая разодранная одежда, какая грязь и при чём здесь его менталитет?

Орлов нагнулся через стол – Ещё раз спрашиваю, ты сожительствовал с Ольгой Флоренталь?

– Я! – вскинул голову Авель – И не сожительствовал, а проживал в браке с наивысшего, на то, позволения Аллаха!

Орлов не выдержал, последняя капля его великодушного терпения перелилась через край, Герман сорвался на крик – А скажи-ка мне, говнюк ты этакий, это с наивысшего тоже, соизволения Аллаха, ты сдал моим операм свою Ольгу, а? Ты мне что втираешь здесь, барыга хренов, дрянь какую-то? Я что, по-твоему, совсем законченный идиот?

Глаза его, нежно-фисташкового цвета, мгновенно приобрели тёмный оттенок малахита, зрачков практически не было видно, синяя растопленная смола ярости заволокла пеленой взгляд. Авель невольно отпрянул, такой вспышки эммоций он от полковника не ожидал.

– Что? – Герман Петрович даже сейчас не нашёл сил взять себя в руки – Молчишь, может я не прав?

Нарретдин бессильно опустил голову, Орлов нервно передёрнул плечами и сел в кресло, закурил, пристально наблюдая за поверженным таджиком.

Перелистнув несколько страниц дела, Герман металлическим тоном начал допрос – Где ты был вчера вечером, приблизительно с двадцати двух часов до часу ночи?

– Ездил по делам.

– Гражданка Флоренталь была с тобой?

– Нет!

– Лжёшь, сукин сын! – тяжёлая ладонь полковника гулко хлопнула по дубовой столешнице – Опять лжёшь, во сколько вы расстались и где?

Авель недоумевающе посмотрел на Орлова – Вчера, без десяти семь утра, я позвонил ей и поросил выйти в сквер у нашего дома, но с ней я не встречался, товар Ольга принесла с собой.

Брови Германа Петровича сошлись на переносице, в ход пошла вторая, наспех прикуренная сигарета – А-а, понятно! Товар она несла тебе, а вместо себя ты на встречу отправил моих оперов, да?

Мозг Авеля кипел, что-то шло вразрез с реальностью: было два фронта, Орлова и Нуриева, и похоже, что действовали они чисто по личной инициативе, на свой страх и риск. Или Орлов не знал о происках своего зама? Кому верить? Чему верить? Он не знал и поэтому молчал, а молчание Нарретдина Герман Петрович расценил по-своему.

– Что молчишь? – буря эммоций в полковнике улеглась, тон его приобрёл прежний оттенок спокойствия и выдержки, Герман откинулся на спинку кресла – Ну-у, я жду?!

– Да, я её сдал! – Авель выдавил это из себя с трудом – Я не хотел!

Орлов жёстко перебил задержанного – Но так получилось, да, как всегда?

Тяжёлое молчание повисло в кабинете, у обоих мужчин была масса вопросов, но каждый знал, правдивого исчерпывающего ответа не получит никто, никогда. Захлопнув дело, Герман встал и обойдя стол, приблизился к Нарретдину.

Жёстко опустив на плечо задержанного ладонь, он, словно приговор, произнёс – Есть библейская притча про двух братьев, Авеля и Каина, слыхал? – тишина, тяжёлая, могильная, резала слух – Слыхал! – ответил за Авеля Герман – Так вот, один из братьев предал другого, и мало того, убил. После того, что ты сделал, тебе просто негоже носить такое священное имя. Знай, ты самое настоящее исчадие ада, ты хуже Каина в сто раз!

Нарретдин резко повернул к Герману голову. Лицо его, носящее некий отпечаток неутолимой грусти и боли, покрылось частыми пунцовыми пятнами, губы сжались в одну единую узкую полоску, глаза потемнели – Да, я знаю, я виноват! – нет, нет, дерзости в его словах не было, лишь печаль – Я виноват перед ней, но сделал я это не по собственной инициативе, меня заставили, меня пытали и не дай бог вам испытать то, что я ощутил на своей шкуре!

Орлов рывком выдернул таджика со стула, взгляды их встретились: противостояние зашкаливало, напряжение росло, желваки ходили ходуном, а сжатые в кулак фаланги пальцев побелели от натуги – Ты не мужчина! – заключил Герман Петрович – Ты просто трус, и поверь, я приложу все усилия, чтобы ты получил по максимуму и с этого крючка у Нуриева не сорвался!

– Охотно верю! – без тени и сарказма пожал плечами Авель – Хоть в это верю!

Орлов вызвал по телефону конвоира, и когда тот, робко постучавшись, вошёл, бросил ему – Увести! Безо всяких поблажек, и предупреди Альберта, этот пассажир теперь его, полностью!

Нарретдин усмехнулся – Ага, ещё одну такую «поблажку» не вывезу, это точно! Вы хоть знаете, что творит ваш заместитель в ваше отстствие?

– Ты о чём это? – не понял Авеля Герман, но задержанный направился к двери – Стоять! – Орлов произнёс это так, словно перед ним вышагивала рота солдат, а не один единственный несчастный арестант, Авель остановился – Повтори! – тон полковника повысился на несколько децебелл – Ты о чём это?

Нарретдин, не произнеся ни слова, повернулся к начальнику и начал раздеваться. Вот полетел на ореховый ламинат помятый пиджак, следом шлёпнулась на пол выпачканная кровью рубашка, открыв взору полковника страшные следы побоев и пыток. У Орлова засосало под ложечкой, лёгкий неприятный холодок тронул нутро.

Когда Авель снял без тени смущения брюки, и размотал на ногах бинты, Герман не выдержал – Это что? – конвоир, что явился за задержанным, попятился назад – Герман Петрович, клянусь честью, мы его не трогали!

Раздался стук в дверь, все трое нервно обернулись. Дверь кабинета отворилась и вошёл Нуриев с бумагами – Х-хе, э-э?! – Альберт оценил обстановку сразу, но мгновенно материлизовался в нужный, подходящий под ситуацию образ – Это что, Герман Петрович, за странное дефиле под ню в вашем кабинете?

Авель не успел открыть рот, Нуриев угрожающе шагнул к нему, и прищурившись, ухмыльнулся – Увечья демонстрируешь? Могу рассказать начальнику кто, чем и за что подмолодили тебя, Нарретдин!

– Альберт, это что? – кивнул на таджика Герман, но Нуриев беспечно пожал плечами – А ты его сначала спроси, мне почём знать? Я могу только догадываться.

– Это, спрашиваю, что? – взгляд его, сосредоточенный, серьёзный, просканировал задержанного с головы до ног, требуя исчерпывающего ответа.

Нарретдин посмотрел внимательно на Альберта, тот улыбался, широко, открыто, обнажая ряд ровных белоснежных зубов. На лице его не дрогнул ни один мускул, безмолвие, рождённое безразличием, говорило само за себя.

– Ну, что молчишь, братец? – Нуриев самодовольно сложил крест на крест руки – Ответь начальнику, откуда у тебя телесные повреждения?

– Ниоткуда! – Авель спассовал – Это моё дело, отчитываться не обязан.

– Одевайся! – Герман Петрович круто развернулся и пошёл к рабочему столу – Твоё, так твоё!

Таджика увели, Альберт положил на стол бумаги и собрался уходить, но Орлов остановил подчинённого – Присядь, нам надо поговорить!

Нуриев сел напротив начальника и закурил – Я тебя слушаю!

Герман Петрович тяжело вздохнул и вытащил тоже сигарету – Твоя работа?

Бровь подполковника удивлённо приподнялась – Ты о чём?

– Ты уделал таджика до столь плачевного состояния? Только давай не будем!

Альберт Айдарович искренне рассмеялся – Давай, Герман, не будем! – ряд сизых плотных колец дыма вылетел с, искажённого ухмылкой, уголка рта – Я чист, как божья слеза!

– Не богохульствуй! Откуда на нём эта дрянь?

– А ты почитай представленный мною рапорт, до конца-то, почитай! И медосвидельствование засранца на момент задержания, и показания его по этому поводу.

Орлов бегло пробежался взглядом по страницам, придраться к собранному материалу было невозможно, как ни крути, а Нуриев толк в деле знал и к бумагам относился более, чем педантично.

Дойдя до конечного заключения врача, Герман поперхнулся – Он и так много не договаривает, и как огня, боится тебя!

Нуриев не приминул парировать удар – Меня все барыги боятся, как огня, что, собственно, и должно происходить, учитывая мою должность и положение. Или ты думаешь должно быть иначе?

На вполне резонное высказывание Герману ответить было нечего, тон его смягчился – Ты прав, я перегибаю палку.

– Ну-у, перестань! – льстиво усмехнулся Нуриев – Сомнение – золото, когда льётся оно в общую кадку.

– Филосовствуешь?

– Увы, цитирую реальность! – миролюбиво стряхнул пепел Альберт – Нарретдин таскал порошок в столицу давно, не первый год, и мы его вели давненько, и скажу тебе честно – врагов у него тьма, не поверишь даже! Задержанный зашёлся в истошном кашле – Я вам не мешаю? – оба силовика повернули в сторону Авеля головы, Нуриев, совершенно не обращая внимания на таджика, продолжил – Он кинул серьёзных людей, Герман, не мелочь, не сошек, а самих поставщиков. За его голову назначено зерро!

– Кто такие? – Орлов слушал зама внимательно, поражаясь в душе, с какой поразительной лёгкостью лжёт подчинённый – Я надеюсь ты просветишь меня на этот счёт?

Альберт скупо пожал плечами – Дагестан, пока больше мне добавить нечего. Идёт серьёзная оперативная разработка, это целый наркотрафик, Герман, а не жалкие «чеки» наших наркош. Давай не будем кричать гоп, пока не перепрыгнем, ладно?

– Помощь нужна, не стесняйся, говори!

– Как понадобится, ты узнаешь об этом первым.

– Ты куда-то спешил, как мне показалось? – Орлов всем своим видом дал понять, что аудиенция окончена – Или что-то ещё?

– Ты, как всегда, прав! – силовик поднялся и небрежно кивнул в сторону Авеля – Не прощаемся, я ещё заскочу, а этого заднеприводного отдай мне… поверь, он вполне заслужил ту участь, что сейчас постигла его!

Альберт протянул Орлову руку, Герман охотно сжал ладонь зама. Взгляды мужчин встретились; два цепких, хищных взора противника, воюющих на одном рубеже, но за разные добычи. Секунда, другая, рукопожатие затянулось, подполковник зло сощурился, не решаясь разомкнуть священную нить «соития».

Едва слышно, вполголоса, Герман Петрович безапелляционно произнёс – Я отдаю тебе дело Нарретдина в полное распоряжение, что хочешь с ним, то и делай, а Флоренталь не трожь, ни морально, ни физически!

Альберт выдернул руку – Не переживай, она мне уже не интересна, а за черножопого спасибо, не всё ещё я с него спросил!

Не оборачиваясь, Нуриев вышел, громко хлопнув дверью и таща за собой разбитого вдребезги Авеля.

– Говно какое, а, царское? – процедил сквозь зубы Орлов – О-ох, придёт время, доберусь до тебя и до шайки твоей!

Спустив таджика в камеру, Альберт набрал номер Имагина, не здороваясь, спросил – Всё в порядке, бабло закинули?

– Да, тебя, кстати, Миха спрашивал, сказал поехал к Иванычу за камерой.

– Лады! – цокнул языком Альберт – Хорошие новости, брат, Петрович отдал нам дружбека, полностью. Я заскачу сейчас в кабинет, да за ордерами на новых фигурантов сгоняю, потом домой. Вечером всех жду у меня!

Завернув к своему кабинету, Нуриев вставил в замочную скважину ключ, повернул дважды, коридорную тишину разорвал громкий телефонный звонок.

Берт вздрогнул, волчьим нутром чуя прям, что не к добру – Да? – он понял сразу, что звонит Михаил – Ну говори, не томи, ты где?

– Дед представился и мне нужна твоя помощь!

Впервые в жизни Альберт Айдарович задал другу наиглупейший вопрос – Кому представился?

С виду спокойный и сдержанный Миха, истерично прошептал – Берт, кому представился, да почём я знаю, чертям наверное. Подох дед, напрочь, понимаешь, я жду тебя здесь, приезжай!

По спине поползли липкие мурашки, в услышанное верилось с трудом, стало жарко, нестерпимо жарко, даже душно.

Силовик расстегнул две верхние пуговицы, губы беззвучно прошептали – Жди, я еду! – ключ в замке повернулся в обратную сторону, так и не открыв святая – святых.

Быстрым шагом, почти бегом, Альберт добрался до дежурной части – Колёса свободные на стоянке есть? – он прохрипел это дежурному так, что тот, сняв фуражку, аж привстал.

– Так это, товарищ подполковник, два «уазика» только, и «газель», всё!

– Ключи! – перебил Нуриев – От «уаза», быстро!

Дежурный торопливо передал через окошко ключи, Берт рванул к стоянке. Мотор взревел, сорвав полицейский «бобик» на спринтерский забег.

МКАД был заполнен, едва давая возможность водителям двигаться со скоростью сорок километров в час. Альберт сосредоточенно взирал на дорожную полосу; минуты текли ужасно медленно, почти ползли. Не выдержав, Нуриев включил мигалку и выехал на тротуар, издав характерный, режущий слух, звук. Не одна пара водительских глаз обратила внимание на запрещённый трюк правил дорожного движения. До заимки «уазик» долетел за считанные минуты, в дом Альберт ворвался подобно стихийному бедствию.

Миха кивнул на баню – Там!

Подполковник глубоко вздохнул и направился в парилку. Иван Станиславович лежал на входе в предбанник, в довольно таки претензиционной позе, и с не менее жутким выражением воскового побелевшего лица. Тело его, и без того худое, но жилистое, будто похудело, вытянулось, преобретя мрачный, пергаментный оттенок.

Альберт подошёл к бывшему начальнику и другу, в недоумении присел перед телом на корточки – Но почему именно сейчас, когда ты так нужен?

Миха растерянно топтался сзади, не зная, что именно подсунуть шефу, толи утешение, толи наоборот, скрыться с глаз долой напрочь. Ладонь подполковника осторожно прошлась по жёсткой небритой скуле Ивана Станиславовича, миновала подбородок, пухом опустилась на правое плечо, локоть, двинулась по согнутой руке старика. Он так и лежал, схватившись за сердце, очевидно прося о помощи, но…

– Что это? – Альберт, дотронувшись до посиневших фаланг бывшего силовика, вытащил несколько длинных русых волос, зажатых между его пальцев – Это её волосы, Миха, влажные, русые волосы молодой проситутки, Марии, что была у старика вчера, помнишь?

Михаил кивнул – Но ты же сказал, что Иваныч утром был один! Альберт резко поднялся – Пакет для вещдоков есть, ну?

– В джипе у тебя были! – пожал плечами Миха – Если надо, принесу.

– Тащи! – процедил силовик, переваривая случившиеся – Не всё здесь так просто, мой друг!

Молодой опер быстрым щагом удалился, лицо Альберта Айдаровича посуровело, мозг готов был разорваться от нахлынувшей информации и мыслей.

Вернулся коллега с прозрачными пакетами для вещдоков, Нуриев аккуратно опустил во внутрь тонкую драгоценную прядь – Ты осматривал здесь всё?

– Нет, не успел, я приехал недавно! – Миха нервно мял в пальцах фильтр «мальборо» – От МКАДА до шлагбаума нехилая пробка, Имагин звонил, когда я вошёл в баню.

– Где сотовый деда? – Нуриев словно разговаривал сам с собой – Я звонил ему утром, где-то около семи. Он сказал мне, что один на заимке, спит!

Альберт достал из кармана сотовый и просмотрел исходящие – Точно, шесть тридцать, две с половиной минуты разговора!

Миха начал подниматься по лестнице, Нуриев пошёл за ним. Смятая разобранная постель предстала их взору, и, два следа, от лежащих на ней тел, с одного края кровати и с другого. Альберт зажёг свет, да, Иван Станиславович спал не один, это было очевидно.

На прикроватной тумбочке лежал его телефон, первым делом подполковник просмотрел основательно входящие – Шесть тридцать одна, его звонок, продолжительностью две с половиной минуты. Его последний звонок!

Лоб силовика взмок, зоркий взгляд выловил на одной из подушек точно такой же волос, что лежал у него в пакете. Подойдя вплотную к изголовью, Альберт подцепил тончайшую прядку и опустил её в другой пакет, поданный Михой – Ищи видеокамеру! – коротко бросил он оперу – Не путайся под ногами, ищи видеоматериал на черножопого, иначе припечёт нас не по-детски.

Миха исчез, Нуриев сделал несколько кадров разобранной постели включенным телефоном, уделив особое внимание смятым телами местам.

Двухчасовой поиск ничего не дал. Даже вывернутый наружу потайной сейф в холле не оказал им любезности – бумаги, деньги, множество досье на девок с Ленинградки, и на тех, кто побывал в их профессиональных лапках, два диктофона, спецтехника и ствол, с полной нерасстреленной обоймой и никакого «кэннона».

– С-сука, дьявол! – Альберт от досады пнул резной деревянный табурет – Миш, это она! – взгляд подполковника застыл на Михе – Шлюха с Ленинградки была здесь последняя, похоже камера у неё!

– А зачем она ей? – недоумевающе пожал плечами Михаил – Выполнила своё предназначение, да гуляй дальше. Иваныч сам признался тебе, что один, зачем ему врать тебе?

– Сказать-то сказал! – передёрнул плечами Берт – Да только неправда это!

– И ты думаешь, что он умолчал о ней?

– Не знаю, пока не знаю! – Альберт нервно заходил по спальне – Чёрт его знает, умолчал он или не умолчал о ней, но факт на лицо – старик мёртв, камера с отснятым материалом исчезла, девки нет, понимаешь?

Миха кивнул – Что будем делать?

– Что делать? – Нуриев не находил себе места – Наших надо бы вызвать, труп в доме, а чтобы здесь лазили посторонние, я не хочу! – силовик озабоченно обратился к Михе – Я жрать хочу и не спал почти двое суток с этим чуркой! Принеси из холодильника чего-нибудь и кофе сделай, пожалуйста, крепкого, а я бегло посмотрю бумаги. За жрачкой подумаем, чего дальше сотворять будем из создавшегося хэппи-энда?

Миха кивнул и быстро вышел. Альберт заправил аккуратно простынь и одеяло со стороны подушки, где лежали русые волосы, не оглядываясь, спустился в холл. Усевшись за стол, Нуриев придвинул к себе толстую папку с гриффом «досуг».

Количество девиц лёгкого поведения поражало своими колоссальными масштабами – сотни ночных бабочек с разных краёв и областей, городов и даже стран; фотографии, ксерокопии и оригиналы паспортов, данные о родителях, детях, вредных привычках и психологических портретах, но фотографии Марии среди них не было.

Терпение силовика переливалось через край – Дьявольщина! – папка с громкой надписью захлопнулась, Альберт закурил – Да-а, дед, подкинул ты мне работёнки в столь неподходящий момент, удружил!

Вошёл Михаил, неся огромный поднос, на котором заманчиво желтела яичница с колбасой – Оторвись! – Миха протянул Альберту вилку – Поедим, перелопатим материал вместе.

Нуриев плеснул в кружку с кофе изрядную порцию коньяка, выпил горячее до дна, налил вторую – Она нужна мне, сегодня вечером! – подполковник хищно глянул Михе в глаза – Слышишь? Вечером, живая, способная пролить свет на истину!

– Но так ты же сам говорил, что она с Ленинградки? Надо мамашу их тряхнуть, и вот она, Мария с русыми волосами, на подарочном блюде с золотой каёмкой! Чего паришься, не таких ещё находили?

– Вдвоём скатаемся, я никого из наших привлекать больше не хочу! – Альберт проглотил последний кусок желтка и отложил вилку – Ладно хоть ты у меня есть, волчара, а то сдох бы с голоду, как минимум! Прорвёмся, Мих, я душу из неё вытрясу, но правду нарою!

Проститутка Мария нашлась в отдельной особой папке с пометкой «VIP». Несколько толстых файлов с бумагами были посвященны именно ей, и когда Альберт Айдарович вник во всю суть дела шлюхи и своего бывшего начальника, то просто обомлел: девка работала на Иваныча давно, с шестнадцати лет, обслуживая предпочтительно клиентов дорогих и с высших кругов. Политики, бизнесмены, сотрудники правоохранительных органов и бандиты всех мастей, и всё это было отображено в ярких, цветных пронумерованных снимках, расшифровках всех их бесед и флэш-картах с видеоматериалом, где нетрезвые мужские особи, находясь, так сказать, в абсолютном состоянии полнейшего экстаза, болтали в губы Королёввой такое, что верилось с трудом. Но и старый гэбэшный лис не стал бы собирать откроенное порно с пьяной бредятиной просто так, а это значит…

– А это значит только одно! – Нуриев закрыл папку и вручил Михе один единственный листок, ксерокопию её паспорта – Найди мне её, Миха, из под земли достань, но выложи мне эту дрянь сегодня на блюдо!

– А бабло куда вместе со всем этим? – Михаил кивнул на стопку досье, денег из сейфа и ствол – Здесь полюбому шмон будет, климиналисты и вся хрень мира, вместе с Петровичем, куда всё это везти, Берт?

– Увези ко мне домой, ключи от подвала знаешь где! – подполковник вытер влажный лоб бумажной салфеткой и стал аккуратно складывать в большой мусорный пакет посуду со столика и остатки вчерашнего пиршества – Это тоже увези, нечего полиции давать пищу для размышлений! Я дождусь наших, а потом в отдел подтянусь. Сделай всё, как надо, брат, надеюсь на тебя!

Нуриев проводил Миху к кроссоверу, погрузив в салон сумку с содержимым из сейфа и мусор – Ни пуха, друг, как поедешь обратно, отзвонись обязательно, и да, мусор выкини отсюда как можно дальше, что говорить Орлову, ты знаешь!

– А то?! – ухмыльнулся Миха – Где наша не пропадала?

«Ауди» плавно выехало на трассу, моргнуло левым поворотником и исчезло в потоке ехавших к МКАДУ машин.

Альберт набрал номер начальника – Герман, наш бывший с тобой патрон отошёл в мир иной, приезжай с группой! – и назвал адрес.

Дожидаясь приезда коллег, Берт вышел на улицу и присел на крыльцо, посмотрел на часы: – Двенадцать, скоро будут! – это он знал точно.

Прикурив сигарету, смачно затянулся, с наслаждением вдыхая табачный оттенок «парламента». Так и сидел в полной гармонии с собой, молча, угрюмо, зло, бессильно борясь с хронической неизлечимой усталостью. Солнце грело и припекало лицо, благо погода в этот злополучный день выдалась наипрекраснейшая. Хотелось спать – лечь, завалиться на какой-нибудь мягкий одинокий диван и провалиться, на суток двое, в трепетную нирвану морфеева царства. Прикрыв веки, Альберт представил её: молодой, гибкий образ эффектной блондинки с потрясающей бархатной кожей, её глаза, зелёные, малахитовые, её губы, в которые хотелось впится с остервенением, длинные тонкие пальчики с трендовым маникюром и ноги, которые просто сводили с ума. А-ах, да, ещё её подушечки пальцев, которые так изящно держали его естество.