Текст книги "Все краски ночи"

Келвин тоже лег, повернувшись к ней спиной – так же, как тогда в подвале, с той лишь разницей, что теперь они не прижимались друг к другу. Разумеется, матрас был такой ширины, что его едва хватало на одного, но были и другие возможности.

Кейт раздумывала над этими другими возможностями, спрашивая себя, готова ли она к такому шагу. Она посмотрела на его светлый вихрастый затылок, и ответ пришел сам собой – да. Да. Она с радостью просыпалась бы по утрам, глядя на эту вихрастую голову всю свою оставшуюся жизнь. Она хотела познать егр, познать ту тайну, что он собой представлял. В нем было интересно все: каждый аспект его непростой личности. Она хотела заниматься с ним любовью, хотела смеяться с ним, хотела разделить с ним жизнь. Ей еще предстояло выяснить, готов ли он связать свою жизнь со вдовой с двумя детьми, но она знала, что интересна ему по крайней мере как женщина.

– Келвин, – прошептала она и притронулась к его спине. И все. Он повернулся к ней лицом. Взгляд его был кристально чист, прозрачен и прям. Каждый мускул ее тела натянулся как струна. Все тело вибрировало от желания.

Он откинул свое одеяло и, присев на корточки, стащил с нее панталоны и нижнее белье, положив все, что снял, на снаряжение. Внезапная нагота заставила ее сердце биться в утроенном темпе, она сжала ноги, словно стремясь сохранить тепло и это драгоценное ощущение.

Ей хотелось расслабиться, но она не могла. Все тело свело от напряжения. Она приподняла бедра, ища его, но угол был не тот. Он толкнулся в нее, и она едва не вскрикнула от боли. Он высвободился из ее хватки ровно настолько, чтобы просунуть руку. Кейт отчаянно тянула его к себе.

– Господи, – сквозь стиснутые зубы прошептал он. – Кейт! Бог мой! Позволь мне…

Кейт словно со стороны слышала свое тяжелое дыхание. Она почти что всхлипывала. Ей было больно. Она была возбуждена, но внутренние мышцы свело от напряжения, почти перекрыв ему доступ. Ей хотелось плакать. Ей хотелось кричать. Ей хотелось сбросить его и избавиться от этого ощущения жара и растяжения, но в то же время хотелось, чтобы он толкал себя в нее, сильно, мощно, до тех пор, пока это ужасное напряжение не отступит и она не почувствует разрядку. Она впилась пальцами ему в спину и обнаружила, что мышцы у него напряжены не меньше.

Он тоже втягивал воздух судорожными глотками, и все тело его дрожало, как будто он противостоял какой-то непреодолимой силе. Она повернула голову и увидела, что он схватился за ветки под матрасом.

Он хрипло простонал и прижался лбом к ее лбу.

– Если я пошевельнусь, я кончу.

Если он не пошевельнется, она умрет.

Они оба, напряженные до предела, сжимали друг друга телами отчаянно пытаясь обрести контроль над яростным желанием охватившим обоих. Кейт застонала, всхлипнула, словно ее подхватил гигантский водоворот, и этот водоворот понес ее, увлекая по спирали к центру, все ближе к неизбежной катастрофе Она вскрикнула, и внутренние мышцы ее непроизвольно сжались вокруг него. В глазах померкло, мир исчез, и начался оргазм.

Келвин потерял над собой контроль и, нависнув над ней, стал раз за разом входить в нее с такой отчаянной силой, так глубоко, что она закричала вновь.

Медленно, очень медленно он в изнеможении опустился на нее.

И только тогда она вдруг ощутила, какой он тяжелый. Невероятно тяжелый для человека, который с виду кажется таким худым. От него шел жар, жар его тела противостоял холоду что пробирался в их убежище снаружи. Она продолжала лежать, вцепившись ему в спину, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отпустить его и расслабить руки. Она скользнула ладонями по его спине, погладила его по обнаженным ягодицам.

Щеки ее были влажными. Она не знала, почему плачет. Она глотала воздух и старалась унять сердцебиение, но слезы почему-то продолжали течь по щекам. Он губами сушил ее слезы, он целовал ее в виски, покрывал поцелуями абрис скул и, в конце концов, накрыл губами ее рот.

Второй раз все было куда, куда медленнее…

Кое-как им удалось привести себя в порядок – пригодилась вода. Потом он натянул штаны и со стоном упал на спину, на матрас, а Кейт уложил на себя. Накрывшись обоими одеялами, согревая друг друга теплом своих тел, они чувствовали себя куда комфортнее. Кейт, согревшись, быстро уснула, а проснулась лишь тогда, когда он пошевелился под ней.

Она прикоснулась к его лицу, уже покрывшемуся щетиной. Ей нравилась эта щетина, что царапала ее ладонь, и нравилось то, что он поцеловал ее ладонь, прежде чем снова закрыл глаза.

– Ты перестал краснеть, – сказала она, проводя кончиком пальца по его верхней губе. И вдруг эта тема показалась ей важной. – Почему ты больше не краснеешь?

Он открыл глаза и пристально посмотрел ей в лицо.

– Потому что ты начала краснеть.

Да, она действительно последнее время то и дело краснела в его присутствии.

– Когда ты переехала сюда, – сказал он, – я знал, что ты не готова. – Голос его был нежен, как ласка. Снаружи шел снег, и этот снег приглушал все звуки. Слышались только уютное потрескивание костра да его голос. – Ты все еще не оправилась от горя. Ты построила вокруг себя стену, которая не позволяла тебе увидеть во мне мужчину.

– Я видела тебя, – возразила она, – просто ты казался таким застенчивым…

На губах его появилась улыбка.

– Да. Весь город потешался, наблюдая за тем, как я краснею и заикаюсь рядом с тобой.

– Но это было… С самого начала? Три года назад? – Кейт была удивлена. Не просто удивлена, поражена, шокирована. Не может быть, чтобы она была настолько слепа, чтобы не замечать того, что способен заметить и подросток.

– С первой нашей встречи.

– Почему ты ничего не сказал? – Она испытывала раздражение. Как же так, все знали, а она – нет.

– Ты была не готова, – повторил он. – В Трейл-Стоп только к двум мужчинам ты обращалась по фамилии с приставкой «мистер» – это Крид и я. Подумай над этим.

Ей не надо было долго думать. Все было ясно как день. Эти двое были единственными мужчинами в Трейл-Стоп, Гордон Мун не в счет, которых можно было рассматривать как потенциальных кандидатов в мужья, и она сразу установила между ними и собой дистанцию. И держала ее все эти годы.

– Когда ты назвала меня по имени, я понял, что стена рухнула, – сказал он и поднял голову.

– Все знали. – Она никак не могла с этим смириться.

– И не только. Я… э… должен сделать еще одно признание. Твой дом не нуждался в таком количестве ремонтных работ. Наши изобретательные соседи постоянно что-то портили в нем: то провод перережут, то трубу открутят, и все это для того, чтобы свести нас вместе. Они находили это забавным – смотреть, как я извожусь, когда ты говоришь со мной.

Кейт смотрела на него, не зная, смеяться ей или злиться на козни соседей.

– Но… но…

– Ничего, я выжил. Я – человек терпеливый. А они делали то, что, по их мнению, могло помочь нам сойтись. Они не хотели лишиться хорошего мастера.

Так, теперь она окончательно потеряла почву под ногами.

– Каким образом они могли тебя лишиться?

– Когда ты приехала в Трейл-Стоп, прошел всего месяц с тех пор, как я демобилизовался из армии. Я колесил по стране, не в силах решить, чем заниматься на гражданке, и приехал сюда, чтобы навестить Крида. Он был моим командиром и другом. Он демобилизовался… восемь лет назад, кажется, и я с тех пор с ним не виделся, поэтому и решил повидаться. Я прожил в Трейл-Стоп две недели и хотел уже уезжать, когда приехала ты. Я увидел тебя и остался. Вот так все просто.

Ничего себе просто.

– Я думала, что ты тут всю жизнь прожил! – Она готова была захныкать. Неизвестно почему, скорее всего потому, что чувствовала себя полной дурой.

– Нет. Я живу в Трейл-Стоп на две недели дольше, чем ты.

Она смотрела в его глаза, полные нежности. Она смотрела в глаза мужчины, который умел быть жестким и непреклонным. Она смотрела в глаза человеку цельному и уверенному в себе.

Ей хотелось плакать. Она открыла рот, чтобы сказать что-то значительное, но так ничего и не придумала.

– Но у меня рот, как у утки!

Он моргнул и ответил с полной серьезностью:

– Мне нравятся утки.

Глава 29

Они лежали на боку лицом друг к другу. Они разговаривали и целовались, позволяя окрепнуть столь недавно обретенному чувству близости. Сейчас они ничем не могли повлиять на ситуацию в Трейл-Стоп, и идти им тоже было некуда. Снег продолжал падать и укрывать землю, но здесь, в этой земляной норе, было тепло и светло. Хорошо, как дома. Они не могли насладиться друг другом, желание заставляло их познавать тела друг друга в каждой, самой крохотной детали. Келвин нащупал пальцами шрам внизу ее живота. Замер, провел по нему.

– Что это?

Может, кое-какие шрамы и досаждали ей, но только не этот, потому что этот шрам был свидетельством того, что она дала жизнь двум здоровым мальчикам. Кейт накрыла его руку своей ладонью. Ей нравилось то, что его такая жилистая, такая крепкая рука может так нежно к ней прикасаться.

– Кесарево сечение. Я не доносила их до срока всего восемнадцать дней. Первый из близнецов, Такер, обмотался пуповиной. У него началась асфиксия. Кесарево сечение спасло ему жизнь.

Келвин, похоже, встревожился, хотя все это происходило четыре года назад.

– Но с ним все было в порядке? С тобой все было в порядке?

– «Да» на оба вопроса. – Кейт тихо засмеялась. – Ты знаешь Такера чуть не всю его жизнь. Он с первого дня был трудным ребенком.

– Это так, – согласился Келвин и, подражая тоненькому голоску Такера, сказал: – Мими должна была лучше за мной смотреть!

Кейт засмеялась.

– Не лучший момент в его жизни, должна признать. Я была так напугала, когда Дерек умер, я боялась, что не смогу найти хорошую работу, чтобы растить их в достатке. Я боялась, что мне не хватит средств на их содержание. И, поскольку наши добрые соседи так энергично «помогали» тебе, занимаясь вредительством у меня в доме, я на самом деле уже думала о том, чтобы урезать расходы на ремонт, предложив тебе за услуги кров и стол.

Он засмеялся и покачал головой.

– То же самое предложение я получил от Нины. Хотя еда не была включена. Ты уверена, что готова меня бесплатно кормить?

– Да, но теперь я знаю правду. – Она поцеловала его, радуясь тому, что может делать это свободно, без стеснений и когда ей этого хочется. – Ты ведь все равно будешь делать мне ремонт бесплатно, верно?

– Как сказать. Я предпочитаю профессиональные отношения. – Он погладил ее по спине и чуть сжал ягодицу, без слов намекая, какой бартер предлагает.

И тут ей пришло в голову нечто любопытное.

– А как ты научился всему этому, ремеслу? Ты ведь едва успел демобилизоваться из армии.

Келвин пожал плечами:

– Не знаю. Может, это у меня в крови? Просто хорошие руки. Я пошел в армию, когда мне исполнилось семнадцать. Как раз на свой день рождения…

– Семнадцать! – Кейт была в ужасе. – Ты же был совсем ребенком! Младенцем, можно сказать.

– Ну, школу я окончил в шестнадцать, а шестнадцатилетнего паренька никто не хотел нанимать на работу на полный день. В колледж я поступать не хотел, потому что там все ребята были старше меня. Я нигде не чувствовал себя своим, кроме морской пехоты. Служа в пехоте, я получил диплом инженера-электронщика, диплом механика и… Черт, да любой мужчина способен забить гвоздь в стену и шлепнуть на эту стену немного краски. Что тут сложного? Сейчас я читаю, как восстановить эмаль на старой ванне. И что с того?

Он не понял. Он действительно не понимал, о чем она. Она снова его поцеловала.

– Ничего. Просто ты самый рукастый мастер из всех, кого я видела.

– Просто в Трейл-Стоп не так уж много открытых вакансий, и я знал, что никогда не увижу тебя, если буду работать где-нибудь в другом месте. Кроме того, мне нравится быть самому себе хозяином.

Она знала, что он имеет в виду. Пусть вести свое дело и рискованно, и напрягаться приходится больше, но в то же время сознание того, что ты хозяин своего дела, будь то корпорация или маленькая гостиница, и пойдешь ты ко дну или выплывешь, зависит только от тебя, дает человеку ни с чем не сравнимое удовлетворение.

Он поднял голову. Вид у него был немного встревоженный.

– Тебе будет досадно быть женой простого мастера?

Женой. Вот оно, большое слово. Она едва привыкла к мысли, что в него влюблена, а он уже делал следующий шаг. Впрочем, для него в этом не было ничего нового. Он три года привыкал к этой мысли.

– Ты хочешь на мне жениться? – выдавила она.

– Я не ждал бы тебя три года только ради секса, – веско заметил он, поразив ее практичностью подхода. – Мне нужно все. Ты, твои дети, брак, и еще по крайней мере один наш общий ребенок, и секс.

– Нельзя исключать секс, – слабым голосом заметила она.

– Нет, мэм, нельзя. – В этом пункте он проявлял твердость.

– Ну ладно. В таком случае я предлагаю обратный порядок, хотя ты не задал второй вопрос: да или нет?

– Ответ на вопрос, который я не задал, полагаю, «да».

– Это верно. Да. Я выйду за тебя замуж.

Лицо его медленно расплылось в улыбке, вначале появилась смешинка в глазах, и только потом уголки губ поползли вверх.

– А что касается твоего первого вопроса, я выйду за тебя вне зависимости от того, какая у тебя будет работа.

– Я не зарабатываю много денег…

– И я тоже не зарабатываю.

– Но если учесть мою военную пенсию, то я в порядке.

– К тому же Нине придется платить тебе за все твои услуги по ремонту, раз ты переедешь ко мне.

– Но потолок мне у нее придется отремонтировать бесплатно, потому что это я прорубил в нем дыру.

– Это правильное решение.

И тут их легкомысленное настроение омрачилось напоминанием о том, что происходило там внизу, в Трейл-Стоп. О том, что там погибли люди. Кейт прижалась к Келвину теснее. Ей вдруг стало холодно.

– То, что делают эти люди, кажется лишенным всякого смысла.

– Это точно, все это не имеет никакого смысла. Ты отдала им вещи Лейтона, они получили то, что хотели, и не было никаких причин для…

Он замолчал, нахмурился, и взгляд его стал отрешенным. Прошла минута, и Кейт спросила:

– Что такое?

– Ты отдала им чемодан, – растягивая слова, сказал он. – Но я нес наверх две вещи.

– Чемодан – это все, что Лейтон оставил в номере. – И тут она замолчала и с ужасом посмотрела на него. – Набор для бритья! Он не помещался в чемодан. Я о нем забыла.

– Я бы заметил, если бы в чемодане не оказалось никаких бритвенных принадлежностей. Поэтому что бы они там ни мечтали найти, они считают, что эта вещь все еще у тебя.

И тогда все осколки мозаики начали складываться воедино. Внезапно все стало понятным. Глаза ее жгли слезы, она не пыталась их остановить, и они текли по щекам. Семь человек погибли из-за того, что она забыла отдать Меллору чертов бритвенный прибор. Она испытывала гнев и отчаяние, потому что, если бы он просто потрудился набрать ее номер, она бы выслала ему по почте этот дурацкий несессер. Черт, она бы ему послала этот набор экспресс-почтой!

Глаза Келвина зажглись холодной решимостью. Они лежали и болтали еще примерно час, а в голове его уже зрел план. Кейт не понравится то, что он хотел ей предложить. Она станет спорить с ним и умолять его вернуться вместе с ней, но на этот раз он будет непоколебим. Он обнимет ее и поцелует, но не изменит решения.

– На этот раз у меня есть к ним лучший подход, – сказал он. – Ты переживала из-за того, что мне придется залезть в холодную воду, теперь мне не нужно будет туда лезть, ну, только перейти поток – и все. Мне не придется долго в нем сидеть. – Глаза его смотрели чуть отчужденно, но Кейт знала, что сейчас он продумывает детали, взвешивает все за и против, разрабатывает стратегию.

Наконец, уставшая, она уснула и проснулась на рассвете от того, что Келвин был в ней. Он любил ее долго и нежно, до последнего оттягивая момент оргазма.

Примерно в пятнадцати тысячах миль от Трейл-Стоп Джеффри Лейтон стоял возле раковины в грязном дешевом мотеле в Чикаго и брился одноразовой бритвой. Настроение у него было препаршивое. План его должен был сработать. Лейтон был уверен, что он сработает. Но шел уже одиннадцатый день, а деньги, что он потребовал у Бандини, так и не поступили на его счет.

Он сказал Бандини, что дает ему четырнадцать дней, но с самого начала не собирался ждать так долго. Он знал, что Бандини сделает все, чтобы разыскать его и убить, и не собирался давать фору. Еще до того, как все это начинать, он решил для себя, что десять дней – крайний срок. Если он не получит деньги через десять дней, значит, не получит их никогда. Ладно, он их не получит.

Он намеренно вывел их на след, который вел в эту чертову дыру в штате Айдахо, прикинув, сколько понадобится времени, чтобы узнать номер его кредитной карты и проследить проведенный по ней платеж. Он с самого начала собирался вернуться в Чикаго и раствориться в этом городе прямо у них под носом, в том самом городе, в котором Бандини никогда не придет на на ум его искать. Он до сих пор не знал, был ли тот мужчина, которого он заметил в столовой гостиницы в Трейл-Стоп, одним из людей Бандини или нет, но, отправляясь туда, готов был к такой возможности и поступил так, как и намеревался поступить, если заметит неладное. Выговор у того мужчины был совсем не такой, как у местных жителей, и говорил он с поддельной сердечностью, которая, как сразу заметил Лейтон, внушала аборигенам презрение. Не рискуя попадаться возможному киллеру на глаза, и, дабы не встревожить того парня, открывая и закрывая парадную дверь, Лейтон решил оставить купленные им дешевые шмотки в отеле, вылезти в окно с флешкой в кармане и убраться подальше.

Поменяв номера штата Айдахо на номера штата Вайоминг, он вернулся в Иллинойс и продолжал нарезать круги, пока не присмотрел машину, точь-в-точь похожую на ту, что взял напрокат, и вновь поменял номера с номеров штата Вайоминг на номера штата Иллинойс. Он заплатил за эту жалкую комнатенку наличными, назвав вымышленное имя, питался только гамбургерами с передвижных ларьков и каждый день проверял свой счет.

Денег он не получит. Не случилось, и уже не случится. Десятый день был вчера. Надо, было уже вчера пойти в ФБР, но Лейтон решил подождать, пока истекут сутки. Сегодня он научит Салазара Бандини внимательнее прислушиваться к тому, что ему говорит Джеффри Лейтон.

Никогда не следует пренебрегать человеком, который ведет твою бухгалтерию.

Лейтон уже давно решил, что именно и как скажет ребятам из ФБР. Как только он нашел эти спрятанные файлы, он сразу понял, какое оружие попало ему в руки, особенно после того, как увидел перечисленные в файлах имена. Он скачал файлы на флешку, но Бандини это просек, и с того момента Лейтон пустился в бега. Ему удалось стряхнуть у себя с хвоста людей Бандини, и он был на сто процентов уверен в том, что содержимое флешки заинтересует Федеральное бюро расследований. Они могут, правда, поинтересоваться, почему он просто не позвонил и не попросил, чтобы его приняли, но у него и на этот вопрос имелся ответ: он слышал, что у Бандини в Федеральном бюро есть свой человек, так что не был уверен в том, что тот, кто назовется сотрудником ФБР, не окажется тем самым информатором. Лейтон действительно слышал такой разговор, так что в этом сотрудникам ФБР лгать ему не придется. И еще он полагал, что если передаст флешку в руки властей в присутствии нескольких агентов, то тем самым обеспечит своей улике, да и себе тоже, гарантию, что они не будут уничтожены.

Нельзя сказать, что он при этом сам не собирался исчезнуть. Ему было наплевать, если они потребуют от него дать показания под присягой или что-то вроде этого. Ему было наплевать, как они поступят с той информацией, что хранилась на флешке. И без его, Лейтона, показаний, они смогут найти способы убедиться в том, что это не «утка».

Это не его проблема.

Лейтон много бы дал, чтобы превратиться в муху на стене и посмотреть, как будут опускать Бандини, но он должен был защитить себя. Он уже все продумал. У него были готовы все документы для того, чтобы стать новым человеком. С другой историей, с другим именем. Жизнь у него будет хорошая, не такая, правда, хорошая, как была бы, если бы Бандини положил на его счет двадцать миллионов зеленью, но все равно неплохой.

Побрившись, Лейтон надел один из своих костюмов, очень тщательно подобранный для того мужчины среднего возраста без особых примет, каким он себя теперь позиционировал. Костюмы были хорошие, но не слишком дорогие. Со вкусом, но не слишком модные. В таком костюме легко затеряться, стать невидимым. Он их ненавидел.

Ровно в десять он выписался из мотеля и отправился в Дерборн, в местный офис ФБР. Надо было предусмотреть все, надо было взять такси, чтобы не искать места для парковки. Он терпеть не мог искать место для парковки – глупая потеря времени. Несколько минут он ездил кругами, проехал мимо нескольких парковок со свободными местами, но они были слишком далеко от пункта его назначения:

Лейтон остановился на первой попавшейся ему свободной парковке.

До Дирксен-Билдинг ему надо было пройти два квартала, именно там находился офис Федерального бюро. Сентябрь выдался жарким и влажным, и Лейтон тут же покрылся потом. Потом ему надо было пройти охрану, потом у него проверили документы. К тому времени, как он получил желаемое в виде двух агентов из отдела по борьбе с рэкетом или как там еще они это называли, он потеть практически перестал и испытывал по этому поводу раздражение. Столько усилий – и без результата.

Он вытащил из кармана флешку, показал им, а затем протянул тому агенту, что стоял ближе всех.

– Личные счета Салазара Бандини, – отрывисто произнес он. – Наслаждайтесь.

Землю покрывал снег толщиной около семи дюймов, но небо прояснилось, и воздух был кристально чист. Справа виднелись горы и часть Трейл-Стоп в форме инфузории-туфельки. Горы были покрыты снегом от вершины и примерно на тысячу футов вниз, но в долине снега еще не было.

Кейт оставила попытки убедить Келвина вернуться в Трейл-Стоп вместе с ней. Его доводы казались разумными. Снег и лед все изменили. Если первоначально они посчитали, что проведут в пути четыре дня, то теперь выходило не меньше шести, и это при условии, что в пути с ними ничего не случится. Они не могли выбирать маршрут, который включал в себя подъем на скалы из-за того, что теперь скалы покрылись коркой льда. Лед мог растаять, а мог и не растаять. Прогноз погоды они не знали. И если вдруг потеплеет и снег начнет таять, это вызовет иные проблемы.

С собой у них был запас пищи и воды, которого, по их расчетам, должно было хватить на четыре дня на двоих, но прошло всего полтора дня, а они съели уже половину припасов. Если они продолжат путь, то останутся без продовольствия в двух сутках перехода до домика Крида.

Другой проблемой была одежда, вернее отсутствие подходящей одежды и экипировки. Они поставили на скорость, ради этого взяли с собой минимум припасов, дабы облегчить подъем на скалы, и проиграли. Теперь продолжать путь они просто не могли.

Кейт была с этим согласна. Но она переживала из-за решения Келвина отправить ее в Трейл-Стоп в одиночестве. Спуск займет куда меньше времени, чем подъем, потому что спуститься она сможет по канату. Через несколько часов она вполне может оказаться в Трейл-Стоп.

А он пойдет к тем людям, что стреляли. Стреляли в него. Она говорила ему, что придется идти одному по почти непроходимой местности, что он будет пробираться по колено в снегу, что одежды подходящей у него нет и что опасные условия, такие как гололед, никуда не делись. Потом ему придется перейти протоку с ледяной водой, и все ее изначальные доводы против такой вылазки в полной мере относились и к теперешней ситуации.

Он не соглашался. Он сказал, что теперь, когда они знают, что Меллор охотится за чем-то конкретным, за чем-то, что может быть у нее, он видит ситуацию совсем по-другому. Если Меллор готов зайти так далеко, чтобы добыть желаемое, то, надо полагать, он не остановится ни перед чем и ждать слишком долго тоже не захочет. Он не мог позволить себе выжидать слишком долго, потому что держать в заложниках население целого городка – дело очень рискованное. Может, у Марбери возникнут вопросы, и он захочет вернуться, чтобы их задать. Может объявиться ремонтная бригада для восстановления электросетей. Может произойти все, что угодно.

К настоящему моменту Меллор скорее всего уже выдвинул свое требование. Если он не получит то, что хочет, в ближайшее время, то не станет церемониться. Он может начать палить по домам зажигательными снарядами и сожжет жилища людей. Меллор на это способен.

Она не могла достучаться до Келвина. Он выставил незримый барьер и не давал себя переубедить. Он весь сосредоточился на том, что собирался сделать, отметая все то, что к делу не относилось. Наконец, устав с ним спорить, она села на лапник, в молчаливом отчаянии наблюдая за тем, как он мастерит нечто вроде снегоступов, которые бы позволили им быстрее передвигаться по снегу и не мочить ноги.

Ее кроссовки так и не просохли до конца, а кожа на них задубела от близкого соседства с огнем, но Кейт надела на ноги пустые пакеты из-под мюсли и засунула в кроссовки ноги в пакетах. Ногам было не очень удобно, и пришлось отрезать зажим, потому что пластиковая полоска давила на пятки, но по крайней мере носки теперь оставались сухими.

Келвин сидел на матрасе, скрестив ноги по-турецки, и сосредоточенно трудился над снегоступами. Он отрезал несколько молодых побегов толщиной примерно в большой палец и с помощью ножа обстругал их. Потом нарезал еще несколько побегов покороче и надсек концы. Еще он отрезал кусок веревки примерно два фута длиной. Затем расплел концы веревки и скрутил из нее несколько отдельных жгутов.

Потом он согнул ветки дугой, притянул друг к другу концы и связал их вместе жгутом. Палочки с насечками на концах Келвин вставил поперек дуги, чтобы получились перекладины. Каждую палочку с обоих концов привязал к дугообразной основе. Снегоступ получился грубоватым на вид, но достаточно прочным.

Кейт никогда до этого не ходила на снегоступах и вскоре поняла, что ходить так, как она привыкла, на них невозможно. На них можно либо ковылять, либо скользить, как на лыжах, либо задирать ногу так, чтобы снегоступ не проваливался.

Тем не менее изобретение Келвина оказалось работоспособным. Она оставалась на поверхности снежного наста, а не проваливалась в сугроб.

Кейт неуклюже залезла в их с Келвином укрытие, где Келвин трудился над снегоходами для себя. Прищурившись, он пристально посмотрел на ее снегоступы, словно хотел убедиться, что крепления держатся прочно.

– Когда ты выйдешь туда, где снега не будет, просто обрежь веревки. У тебя ведь есть с собой нож?

– Да, в кармане.

– Возвращайся к Ричардсонам тем самым путем, каким мы пришли сюда. Это самый безопасный маршрут. Расскажи Криду, до чего мы додумались. Он должен знать, потому что ситуация может измениться в любую секунду.

– Скажу. – По спине ее бежали мурашки – от холода и от страха. Она подложила еще хвороста в их маленький костерок. Она не боялась за себя, хотя и возвращаться ей придется одной и одной, без страховки, спускаться со скалы. С ней могло случиться все, что угодно, но все, что бы с ней ни случилось, будет простой случайностью. Келвин же совершенно сознательно шел к тем, кто охотился за ним, пытался его убить. В жизни своей она не испытывала такого страха, она не могла защитить его, какие могла защитить Дерека от инфекции, поселившейся в его теле.

Если что-то случится с Келвином, ей придет конец. Может, она и переживет его смерть, но чувствовать больше ничего не сможет. Она не сможет пройти через это снова, она не может потерять человека, которого любит, и остаться собой. Что-то в ней умрет навсегда, способность любить, например. Больше она никого не пустит в свое сердце. Она знала это, но не стала об этом говорить, не стала нагружать Келвина чувством вины. Он был героем, думала она с болью, настоящим героем, готовым пожертвовать собой, чтобы этот мир стал лучше. Чтобы не погибли люди, которые были ему дороги. Разве ей не повезло? Ну почему она не влюбилась в какого-нибудь скромного учителя математики, к примеру?

– Эй, – окликнул он ее, и когда она подняла глаза, то увидела, что он смотрит на нее с невыразимой нежностью. Кейт едва не заплакала. – Я знаю, что я делаю, а они – нет. Они хорошие стрелки и, возможно, хорошие охотники, но я все равно лучше. Спроси у Крида. Со мной все будет отлично. Я обещаю тебе, слышишь, обещаю, что у нас будет свадьба, будет малыш, о котором мы говорили, и много счастливых лет вместе. Верь в меня так же, как я верю в тебя.

Она сердито посмотрела на него сквозь слезы.

– Каким надо быть коварным, чтобы заставить меня пойти на это. Не могу поверить, что ты выиграл у меня этот спор.

– Я не спорю, – сказал он.

– Верно.

Скоро, слишком скоро он затушил костер, забросав его снегом, и рассеял пепел. Ей захотелось плакать, глядя на догорающие угольки. Келвин оставил большую часть своего снаряжения здесь, чтобы идти быстрее. Он взял только веревку и саперную лопатку. Кейт немного успокаивал вид его зачехленного автомата, висевшего на ремне, и ножа на поясе. Келвин рассовал по карманам немного еды и прихватил бутылку воды. Потом ножом продырявил одеяло в середине и надел его через голову как пончо.

Потом отрезал от одеяла полоски и подозвал Кейт к себе. Он нежно взял ее руки в свои и намотал полоски тонкой байки на ее руки. Получилось что-то вроде перчаток. Затем Келвин отрезал две прочные ветки и дал ей – получились палки для ходьбы, на которые можно опираться. Пока Кейт не взяла в руки палки, она не осознавала, как нужна была защита ее рукам.

– Я люблю тебя, – сказал он и наклонился, чтобы поцеловать. Губы его были холодными и нежными, а щеки – шершавыми от щетины. – Теперь иди.

– Я тоже тебя люблю, – сказала она и пошла. Ей пришлось заставить себя уйти от него прочь, и, не пройдя и пятидесяти ярдов, она оглянулась.

Он уже исчез.