Текст книги "Все краски ночи"

Теперь, глядя на него, она никогда больше не увидит в нем болезненно стеснительного, добросердечного мастерового.

И, хуже того, у нее было ощущение, что перемена в ее восприятии даже глубже, чем она осознавала. Словно жизнь ее сегодня еще раз раскололась на «до» и «после». Она еще не определила, где именно находилась эта точка разлома, насколько серьезным был сдвиг фундамента, на котором базировалось ее представление о жизни. Она не знала, как реагировать, что думать, потому что не знала, стоит ли она на твердой земле или на зыбучем песке.

Воспоминание о серых, светлых глазах Келвина, о выражении этих глаз жгло ее мозг своей пронизывающей четкостью, и Кейт, засыпая, пыталась понять, чувствует ли она себя сейчас надежнее и увереннее или находится в преддверии нового этапа, где ее ждут еще более суровые испытания.

Келвин Харрис уже давно обнаружил, что из окна своей спальни, при выключенном свете он мог увидеть свет в окне спальни Кейт Найтингейл. Ее гостиница была примерно в полутора кварталах от магазина фуража, но дорога делала изгиб, и благодаря этому изгибу Келвин мог видеть окна двух спален, выходящих на дорогу. Окна спальни мальчиков и окна Кейт. Он был у нее в спальне, когда ремонтировал трубы в смежной со спальней ванной. Ей нравились красивые вещи, например нарядные подушки, разбросанные по кровати. В ванной на полу лежали толстые хлопчатобумажные коврики, которые сочетались по цвету со шторой душевой и чехлом на крышке унитаза. И пахло в спальне хорошо. Легким ароматом духов и… женщиной. Тогда, проходя в ванную, Келвин, помнится, бросил взгляд на ее кровать, и у него бурно разыгралось воображение.

Его реакция на Кейт была настолько сильная, что он не мог ее контролировать. Он краснел и заикался, как влюбленный подросток, бесконечно забавляя соседей. Три года добросердечные соседи подначивали его пригласить Кейт на свидание, но он не мог решиться. По тому, как она величала его «мистером Харрисом» и как она на него смотрела – словно он ей в дедушки годился, Келвин видел, что она совершенно не готова к тому, чтобы с ним встречаться.

Немало воды утекло с тех пор, как ему приходилось целиться в человека с намерением нажать на курок, но этот ублюдок Меллор был на волоске от того, чтобы голову ему разнесло на куски, как тыкву. Только увидев, что Кейт наблюдает за ним и что этот выстрел еще больше ее травмирует, Келвин удержал палец на курке. Он не хотел, чтобы она смотрела на него с тем же ужасом, какой он увидел в ее глазах, когда она смотрела на Меллора.

Сегодня вечером света в ее окне не было. Он видел, как зажегся свет в спальне близнецов, как погас примерно через пятнадцать минут, но Кейт так и не включила свет в своей спальне. Он догадывался, что она устала донельзя и легла спать, а мальчиков, должно быть, уложила спать ее мать.

Три года он ждал, что она заметит его чувства, хотя здравый смысл подсказывал, что давно пора бросить все и жить дальше. Но Келвин не сдавался. Что это? Упрямство, что сидело у него в крови, или маленькие мальчики, что льнули к его ногам и прикипели к его сердцу, или сама Кейт, но он не мог решиться и сказать себе: все, с меня хватит, я ухожу.

И этот день, сегодняшний день, день ужаса и страха, разрушил баррикаду. Частично разрушил. Сегодня впервые за три года она назвала его «Келвин». И на этот раз покраснела она, а не он.

Он лег спать с ощущением, что мир изменился, произошел сдвиг пласта и завтра он проснется уже не там, где засыпал. Проснется на новом месте.

Глава 11

На следующее утро Госс и Токстел склонились над картой, расстеленной на шатком круглом столе в номере Токстела. Они пили плохой кофе, приготовленный в дешевой кофеварке мотеля, рассчитанной на четыре чашки, и ели черствые медовые булки, приобретенные в лавке за углом. В городке был ресторан самообслуживания, где подавали завтраки, но обсуждать свои дела в присутствии местных жителей они не могли.

Токстел подвинул Госсу эскиз.

– Смотри, вот план местности, как я ее помню. Если ты помнишь по-другому, так и скажи. Эскиз должен быть точным.

Токстел схематично изобразил Трейл-Стоп и ведущую к нему дорогу, пометив на эскизе мост, ручей, бурную реку справа и горы, возвышавшиеся слева.

– Я думаю, что где-то справа от этого жалкого подобия дороги параллельно ей тянется «козья тропа», – сказал Госс. – Трудно сказать, можно ли по ней проехать на машине, или только пройти пешком.

Токстел, отметил тропу на карте и посмотрел на часы. Он позвонил кое-кому, тот позвонил еще кое-кому, и местный житель, который знал окрестные горы и был, как говорили, хорошим специалистом по решению определенных проблем, должен был прийти на встречу сюда, в номер Токстела к девяти утра. Госсу хватало сообразительности, чтобы понимать, что они с Токстелом теперь вляпались по самые уши и без помощи специалиста им никак не удержать заложников в Трейл-Стоп. Им нужен был тот, кто умеет общаться на ты с дикой природой и обращаться с ружьем. Госс неплохо владел пистолетом, но он ни разу не стрелял из ружья. Токстел стрелял, но это было много лет назад.

Тот местный, с которым они должны были встретиться, наверняка знал пару других парней, которых мог бы привлечь для выполнения операции. Госс не считал себя экспертом в этих делах, но даже ему было ясно, что путей из городка было больше, чем могли бы перекрыть три человека, уже не говоря о том, что эти трое должны были иногда спать. Чтобы сработал план Токстела, им нужно было еще по меньшей мере двое, а лучше трое.

Госс был готов согласиться с любым планом, который пришел бы на ум Токстелу, и чем безумнее этот план, тем лучше. Чем безумнее план, тем выше вероятность того, что все это выйдет Токстелу боком, а Салазару Бандини достанется куда больше внимания, чем он того желал, причем внимания тех органов, от которых он предпочел бы держаться как можно дальше, ФБР, например. И это внимание, в свою очередь, вызовет его серьезное недовольство Юэллом Фолкнером.

Госс пытался придумать что-то конкретное, но в этом уравнении было слишком много неизвестных. Он мог лишь рассчитывать на то, что в сложившейся ситуации сможет нагадить исподтишка. Самым лучшим, с объективной точки зрения, исходом операции было бы: первое – раздобыть флешку Бандини, и второе – чтобы при этом никто не пострадал, а тем паче не был бы убит, но такой исход был лучшим для Бандини, а соответственно, и для Фолкнера. Поэтому Госс счел нужным позаботиться о том, чтобы первого не случилось, а второе случилось. И Госс не стал бы возражать против того, чтобы в числе убитых оказался тот ублюдок мастеровой.

Ночью Госс не умер, значит, скорее всего мозг его не был поврежден, но голова все равно болела нещадно. Он принял еще две таблетки ибупрофена, когда проснулся, и боль утихла настолько, что он смог думать уже не только о том, как справиться с болью. Хотя он все же надеялся, что сегодня от него не потребуется делать никаких резких движений – только сидеть и разговаривать.

Ровно в девять раздался короткий стук в дверь, и Токстел встал и пошел открывать. Открыв дверь, он отступил, пропуская посетителя.

– Имя, – сказал мужчина.

Хью Токстел не был из тех, кто готов стелиться перед всеми и вся, но и не был настолько заносчивым, чтобы обижаться на каждую мелочь.

– Хью Токстел, – ответил он так же естественно, как если бы его спросили, который час. – Это Кеннон Госс. А вы?..

– Тиг.

– А имя у вас есть?

– Просто Тиг.

Тиг походил на Ковбоя Мальборо, высохшего до костей. По его обветренному лицу невозможно было определить возраст, но Госс решил, что ему лет пятьдесят. Волосы цвета соли с перцем были коротко стрижены. В нем текла индейская кровь в третьем или в четвертом поколении, которая проявлялась в высоких скулах и узких темных прорезях глаз.

На нем были джинсы, походные сапоги и фланелевая рубашка в зеленую и бежевую клетку, аккуратно заправленная в джинсы. Внушительных размеров зачехленный нож висел на уровне почек. Такой нож ни при каких обстоятельствах не мог бы сойти за карманный ножик. Скорее он походил на орудие для разделки оленьей туши. Еще Тиг имел при себе потрепанный черный холщовый мешок. Весь облик Тига свидетельствовал о том, что он тип серьезный и опасный. Не то чтобы он много говорил, он просто держался со спокойной уверенностью человека, знающего, чего стоит. А смотрел он так, что любому стало бы ясно, что он вспорет тебе кишки с тем же хладнокровием, с каким прихлопнет надоедливую муху.

– Мне сказали, что вам нужен кто-то, кто знает горы, – заявил он.

– И не только. Мы идем на охоту, – уклончиво сообщил Токстел и указал на карту, разложенную на столе.

– Одну минуту, – сказал Тиг и вытащил из холщового мешка электронное устройство продолговатой формы. Он включил его и прошелся по комнате. Убедившись, что «жучков» нет, он включил телевизор. И только после этого подошел к столу.

– Мне нравится в людях осторожность, – хмыкнул Токстел, – но скажите мне прямо: нет ли у вас на хвосте ребят из ФБР? Нам не нужны такого рода осложнения.

– Насколько мне известно, нет, – не меняя выражения лица, ответил Тип – Но это не значит, что они не появятся.

Токстел смотрел на него молча. В конечном итоге, подумал Госс, все решает доверие. Доверял ли Токстел своему напарнику? В их бизнесе доверие было редкостью и ценилось высоко. И это понятно: среди воров такого понятия, как честь, не существует, как, впрочем, и среди убийц. Если доверие и существовало, то лишь на прочном базисе. А что может быть прочнее, чем перспектива взаимного уничтожения в случае нарушения контракта? Госс знал достаточно, чтобы закопать Токстела, а Токстел – достаточно, чтобы закопать Госса. Понимание этого факта служило более надежной основой безопасности, чем дружба.

Наконец Токстел пожал плечами и сказал:

– Хорошо.

Затем он склонился над картой и вкратце обрисовал ситуацию, не упоминая имени Бандини. Он просто сказал, что нечто очень важное было оставлено в гостинице Трейл-Стоп, а хозяйка не хочет эту вещь отдавать. Затем изложил свой план.

Тиг склонился над картой, опершись ладонями о столешницу. Он хмурился, обдумывая сказанное.

– Слишком сложно, – заключил он.

– Я знаю. Мне нужны люди, которые понимают, что делают.

– Поэтому вы здесь, – сухо заметил Госс. – Хьюго и я не отягощены опытом выживания в дикой природе. – Эти слова были первыми, сказанными Госсом за все время разговора, и Тиг бросил на него быстрый взгляд.

– Хорошо, что вы это понимаете. Некоторые люди не так догадливы. Ладно. Надо рассмотреть несколько моментов. Во-первых, как вы собираетесь прервать контакт с внешним миром? Я имею в виду не просто физический контакт, но и такие вещи, как телефон, компьютер, спутник.

– Перерезать телефонные и электрические кабели, – сказал Госс. – Все линии, через которые осуществляется телефонная, компьютерная связь и электроснабжение.

– Что, если у кого-то из местных есть спутниковый телефон? Вы рассматриваете такую возможность?

– Спутниковые телефоны есть далеко не у всех, – ответил Госс, – но, на случай, если у кого-то из этих скотов такой есть, нам придется это выяснить. Нетрудно будет это сделать, когда речь идет о таком маленьком поселении.

– «Онстар»[12]12
  Коммуникационная онлайновая система.


[Закрыть] здесь не работает, – сказал Тиг. – Сотовой связи тут нет. В этом смысле можете быть спокойны.

И это хорошо. Ситуация и так достаточно сложная.

Поскольку стульев в номере было всего два, они подтащили стол к кровати. Токстел сел на кровать, а Госс и Тиг – на стулья. Примерно час они изучали карту. Тиг демонстрировал им топографические особенности местности.

– Мне придется провести рекогносцировку местности. Убедиться, что в жизни все, как на карте. Но я думаю, что это план осуществимый, – наконец сказал Тиг. – Трейл-Стоп – конечный пункт для сервисных линий, телефонная и электрическая компании могут и не узнать, что Трейл-Стоп не обслуживается, и даже если они узнают, то не смогут ничего исправить, если мост будет закрыт. Так что мы поставим знаки «проезд воспрещен» вот здесь. – Он указал на место на карте, где дорога на Трейл-Стоп ответвлялась от главной дороги. – Знаки не останутся там навечно, всего на день или два. Надавить на женщину, и она сдастся. Черт, ее могут сдать нам соседи, кто знает. Вы сказали, в доме есть ребенок?

– Там были игрушки. Но ребенка мы не видели.

– Мог быть в школе. Так что надо начать действовать тогда, когда ребенок будет дома. Начнем этот танец сегодня ближе к вечеру или в субботу. Люди стараются не рисковать своими детьми. После того как вы получите то, что хотите, вам придется быстро исчезнуть. Я со своими людьми попытаюсь задержать преследование, но в определенный момент мне самому придется выйти из игры и уйти в леса. Если вы к тому времени не исчезнете, то подставитесь по полной программе.

– Принято, – сказал Токстел. Затем, нахмурившись, спросил: – Если мост будет выведен из строя, то как мы вывезем то, ради чего мы здесь?

– Ручей в нескольких местах можно перейти вброд. Наша задача будет состоять в том, чтобы не дать людям перейти его в этих местах, пока операция не закончится. А теперь поговорим о деньгах.

Через час Тиг, довольный, вышел из номера мотеля с деньгами в кармане. Он давно так не веселился. Еще немного, и он бы не выдержал и рассмеялся бы им прямо в лицо. За всю свою жизнь Тиг не сталкивался ни с чем, что по своему идиотизму могло бы сравниться с планом, который изложил ему Токстел. Однако если Токстел готов был платить целое состояние за этот фарс в духе Руби Голдберга,[13]13
  Руби Голдберг – инженер и мультипликатор.


[Закрыть] отчего бы не избавить Токстела от лишних денег.

План мог сработать, но при его осуществлении возникнет куча проблем, и потребуются огромные накладные расходы. Если бы решал Тиг, а не Токстел, то он просто прихватил бы с собой двух помощников и сегодня же, часика в два пополудни, зашел бы в тот дом. Женщина отдала бы все, что она там у себя прятала, потому что в противном случае умер бы ее ребенок. Все просто. Но Токстел сочинил схему, по которой в заложниках окажутся все жители Трейл-Стоп.

Должно быть, Токстел и Госс побывали там, у той женщины, и крупно облажались. Тиг не сомневался в этом, Токстел и Госс умели быть убедительными, и человек, которому дорога жизнь, предпочел бы пойти на любые уступки, лишь бы с ними не связываться. Все так, но здесь эти горожане были не в своей стихии. Должно быть, они привыкли к тому, что оружие есть только у них, а здесь у каждого жителя от ребенка до старика были ружья. Похоже, оскорбленное самолюбие и гордыня взяли верх над здравым смыслом, а это никогда до добра не доводит.

С другой стороны, выполнение такой работы будет хорошим испытанием сил и профессионализма. Тиг не боялся испытаний. Напротив, он искал их. Ему придется многое учесть, все разложить по полочкам, для того чтобы оказаться в выигрыше. Возможно, не только Токстел и Госс отдают при принятии решения решающий голос гордости. Отличие между ним, Тигом, и этими заезжими чужаками состояло в том, что Тиг осознавал присутствие элемента гордости в собственной мотивации и не желал этот элемент исключать. Но главным мотивом была жадность: ему понравились те суммы, что они обговаривали.

Он был знаком с городком Трейл-Стоп и с территорией, к нему прилегающей. Местность вокруг поселения была труднопроходимой, почти непроходимой. Островерхие горы местами обрывались почти вертикально; отвесные скалы и коварные пропасти были обычными в этих местах. С другой стороны отходы перекрывала река, и река была стервозная, надо сказать. Он не знал никого, даже заядлых рафтеров, кто бы решился на спуск на плоту в том районе. Трейл-Стоп своим существованием был обязан лишь золотоискателям, что искали удачи в этих горах в конце девятнадцатого – начале двадцатого века, да и те ушли из этих мест, испещрив горы заброшенными приисками. Терраса, или, вернее сказать, выступ, на котором примостился Трейл-Стоп, был единственным относительно плоским участком земли на мили вокруг, и поэтому именно там была устроена база: там был склад и магазин, в котором золотоискатели могли приобретать все необходимое. Магазин по-прежнему существовал и находился на том же месте, что и сто лет назад, но золотоискатели давно покинули эти места, и, помимо горстки людей, зачем-то продолжавших тут жить, в Трейл-Стоп заглядывали только туристы, охотники и скалолазы.

Хм. Скалолазы. Надо было кое-что еще добавить к списку. Тиг должен был убедиться, что в гостинице не осталось ни одного скалолаза, потому что они могли найти путь отхода, который Тиг не в состоянии перекрыть. Впрочем, едва ли даже скалолазам по плечу вырваться из котла, потому что, если кто-то и перемахнет через скалы на северо-востоке, до ближайшего населенного пункта еще многие мили труднопроходимой местности. Как бы там ни было, Тиг предпочитал учитывать все варианты сценария.

По его, Тига, представлению, самые большие проблемы мог бы создать Джошуа Крид. Уважением Тига пользовалось не так уж много людей, но Джошуа Крид возглавлял список. Бывший морской пехотинец имел охотничий домик в районе Трейл-Стоп. Если кто-то и мог испортить всю операцию, та это Крид.

Существовало две возможности: закупорить Крида вместе со всеми остальными, рискуя тем, что он не только мобилизует моральные ресурсы жителей, но и организует нечто вроде отряда самообороны, или отрезать Крида от остальных в надежде на то, что он, поверив в то, что мост на самом деле ремонтируют, не станет заезжать в городок, даже если ему там что-то понадобится. Тиг понимал, что в случае если Крид примкнет к заложникам, то он, Тиг, приобретет в его лице серьезного противника. Хотя, с другой стороны, Тиг по крайней мере будет знать, где находится Крид и с какой стороны ждать удара. Если Крида в Трейл-Стоп не окажется, то никаких рычагов влияния на него Тиг иметь не будет и Крид вполне может догадаться, что в Трейл-Стоп что-то неладно, и организовать спасательную операцию.

Тиг решил, что лучше держать Крида в ловушке. Это означало, что придется принять ряд экстренных мер, использовать специальное оборудование – все для того, чтобы не выпустить Крида из мышеловки.

В этом деле время решало все. Все постоянные жители Трейл-Стоп должны быть там, а все, кто там находился временно, должны покинуть город к тому моменту, как захлопнется мышеловка. У приезжего могут быть родственники или знакомые, ожидающие от него вестей. И эти родственники или знакомые поднимут тревогу в том случае, если их близкий не вернется домой в положенный срок. Хотя никто не застрахован от аварий и прочих несчастных случаев, так что, если кто-то из приезжих случайно окажется захлопнутым в ловушку, несчастный случай можно организовать искусственно. Впрочем, тогда одной проблемой становится больше.

Кейт проспала и в результате ранним утром оказалась в цейтноте, когда пришлось печь булочки к утреннему наплыву посетителей. Понятное дело, после вчерашнего возбуждения всем и каждому в Трейл-Стоп захотелось выпить кофе с булочкой, даже Милли Эрл, лучшей в городке по части кулинарии.

Близнецы, едва проснувшись, принялись трещать о том, что они поедут в гости к Мими, так что Шейла, по всей видимости, X отлично справилась с задачей, которую сама себе поставила, и представила им идею о поездке в гости в лучшем виде. Кейт притворилась, что еще не решила, отпускать их или нет, тем самым сильнее подстегнув желание близнецов как можно скорее отправиться в путешествие. На самом деле ей совсем не хотелось впихивать малышей в машину Шейлы силой. Но и не хотелось, чтобы они решили, что ей не хочется их отпускать, что ей будет без них плохо. Надо было вести тонкую игру.

Шейла позвонила в авиакомпанию, чтобы изменить дату полета и заказать билеты для мальчиков. Ей удалось забронировать билет лишь на самолет, который отправлялся в одиннадцать утра на следующий день, значит, выезжать из дома нужно самое позднее в шесть утра. Она должна была довезти их в машине до Бойсе, вернуть взятый напрокат автомобиль, добраться с мальчиками и со всеми вещами до самолета да еще найти возможность перед полетом покормить детей. Шейла позвонила отцу Кейт и предупредила, что приедет раньше и привезет с собой мальчиков.

– Держись, – сказала Шейла в трубку, и Кейт засмеялась, услышав ее.

К одиннадцати должен был приехать детектив Марбери, так что, как только посетители схлынули, Кейт срочно принялась за уборку кухни и столовой. Скалолазы взяли по булке и пораньше отправились в горы. Каждый день в горах для них был на вес золота. Кейт отлично их понимала, потому что когда-то они с Дереком, приезжая сюда, так же просыпались рано утром в приподнятом настроении, зная, что готовит им следующий день. Ничто не сравнится с наслаждением, которое испытываешь, заставляя на пределе работать свое тело и ум, подвергая испытанию свои навыки и умения. Скалолазы уезжали завтра утром, так что этот день был их последним днем наедине с горами.

В четверть одиннадцатого Кейт побежала наверх, чтобы переодеться, причесаться и накрасить губы. На полпути Кейт услышала глухие удары, как от прыжков на батуте, и заливистый смех детей. Поскольку из опыта она знала, что такое бурное веселье на них накатывает, когда они швыряются подушками, Кейт перешла на бег.

На пороге детской она замерла, ошарашенно моргая. Оба мальчика были совершенно голыми, они подпрыгивали на кроватях и смеялись так, что просто удивительно, как это никто из них не свалился на пол. За спиной Кейт услышала топот – Шейла уже бежала наверх и кричала:

– С ними все в порядке?

– Что… что вы делаете? – пораженная увиденным, спросила Кейт. Она повернула голову и сказала Шейле: – Полный порядок. Они сняли всю одежду и скачут на кроватях. – Кейт посмотрела на мальчиков. – Прекратите. Мальчики, прекратите прыгать! Скажите мне, что вы делаете?

– Мы делаем так, чтобы наши писюньки тряслись, – сказал Таннер, впервые опередив Такера. Но, наверное, это потому, что Такер просто не мог говорить от смеха.

– Ваши… – Кейт хотела повторить то, что сказал Таннер, но не выдержала и сама рассмеялась. Они так смешно смотрелись, подпрыгивая и показывая пальцем на «писюньки» друг друга, и им было так весело, что Кейт только и смогла, что покачать головой и засмеяться вместе с ними.

За спиной вспыхнула вспышка, и Кейт подпрыгнула. Шейла стояла с камерой в руке.

– Ну вот, – с удовлетворением сказала она. – Теперь у меня есть на них компромат. Будет чем шантажировать, когда им исполнится шестнадцать.

– Мама! Им будет стыдно, не надо!

– Еще бы им не было стыдно. Полезно иметь стратегический запас компромата на всякий пожарный случай. Я бы многое отдала, чтобы иметь что-то вроде этого снимка на Патрика. Как только приеду, отпечатаю пару штук. Подожди, однажды ты скажешь мне спасибо.

Внизу зазвонил звонок, и Кейт посмотрела на часы. Если это Марбери, то он приехал раньше условленного времени. Простонав, Кейт сказала:

– Ты сможешь заставить их одеться, пока я пойду проверю, кто пришел?

Она побежала вниз по ступенькам и открыла дверь. Там стоял Келвин Харрис с коробкой из скобяной лавки Эрла под мышкой и ящиком с инструментами в другой руке. Рядом с ним стоял крупный парень, которого Кейт не знала, но, поскольку в кобуре на поясе у него висел пистолет, Кейт решила, что этот парень и есть Марбери. У него были каштановые волосы средней длины, на фигуре ладно сидели джинсы, рубашка поло и темно-синяя ветровка.

– Миссис Найтингейл? – спросил незнакомец и, не дав ей ответить, сказал: – Я – Сет Марбери, детектив из полицейского управления.

– Да, заходите, пожалуйста. – Кейт отступила, бросила украдкой взгляд наверх, туда, где по-прежнему не утихали взрывы детского смеха. Кейт услышала голос матери. Она раздраженно велела детям немедленно одеться. Очевидно, призывы ее пропадали всуе. Потолок дрожал – мальчики продолжали прыгать с еще большим энтузиазмом.

Мужчины тоже посмотрели наверх.

Кейт почувствовала, что краснеет.

– Ммм… У меня мальчики, близнецы, – пояснила она Марбери. – Им по четыре года. – И больше ничего объяснять было уже не надо.

– Таннел, смотли! – услышала она. Такер произнес это чисто и звонко. – Я могу заставить его ходить зигзагом!

Зигзагом?

Очевидно, потеряв терпение от непродуктивных увещеваний, Шейла произнесла своим самым суровым тоном, суровее, чем у сержанта, общающегося с новобранцами:

– Так! Я не хочу видеть больше никаких скачущих зигзагом писюнек. Я не хочу видеть, как ваши писюньки трясутся, танцуют, скачут, перекликаются! Я хочу, чтобы они оказались у вас в трусах. И как можно скорее. Поняли? Если вы действительно хотите ехать со мной, нам нужно все спланировать, а я не могу заниматься планированием, глядя на ваши писюньки.

Как верно сказано, подумала Кейт. Умри, не скажешь лучше. Она с трудом сдерживала смех и старалась не смотреть ни на кого из гостей, потому что если бы она посмотрела, то наверняка бы рассмеялась. Перекликающиеся писюньки? Шейл в отличной форме.

Очевидно, не она одна с трудом сдерживала смех. Келвин жался к лестнице, тщательно избегая встречаться с Кейт глазами.

– Я… Я только поставлю замок на чердачную дверь, – сказал ой и бросился на второй этаж.

Кейт сделала глубокий вдох.

– Давайте пройдем в гостиную. Через минуту моя мама уймет это веселье наверху.

Марбери поцокал языком, заходя следом за Кейт в гостиную.

– Должно быть, они не дают вам расслабиться.

– По-разному. Бывают напряженные дни. Сейчас как раз такой, – печально сказала Кейт. Слава Богу, шум наверху утих. Видимо, перспектива планирования показалась мальчикам более увлекательной, чем продолжение экспериментов с «писюньками».

Кейт была несказанно благодарна Марбери за то, что он не стал уточнять, что именно происходило наверху. Хотя, впрочем, все было понятно и так. Он когда-то тоже был маленьким мальчиком.

– Я уже снял показания мистера Харриса, – сказал он, и Кейт вдруг поняла, что не знает, что и как говорить, чтобы не подвести Келвина. Говорил ли он, что обезвредил Хаксли? Что ударил его по голове? Кейт была готова поспорить, что не говорил, и на самом деле она не видела, что он это сделал, так что она начала с самого начала и даже сообщила, что услышала, как что кто-то крался вдоль стены и подслушивал то, о чем они говорили с Ниной. Кейт также рассказала Марбери, что они с Ниной тогда как раз обсуждали, не следует ли ей, Кейт, позвонить в полицию и сообщить о том, что гости показались ей весьма подозрительными типами.

Когда она закончила, Марбери вздохнул и потер глаза. Она заметила, что у него уставший вид. Должно быть, у офицера полиции и без нее хватало забот, но он не пожалел времени, чтобы приехать сюда и выслушать все, что она ему скажет.

– Эти двое, вероятно, давно уехали. Вы ведь вчера вечером их больше не видели?

Кейт покачала головой.

– Мне надо было раньше вам вчера позвонить, – сказала она, – но я просто об этом не подумала. Мы не пострадали, но, знаете, после всего этого стали как пришибленные, если вы понимаете, о чем я. Все соседи пришли, все говорили о том, что случилось, а дети слушали, и я… – Кейт удрученно раскинула руки, – я понимаю, если бы я позвонила раньше, вы бы смогли их перехватить.

– Я мог бы выдвинуть против них обвинение, верно, но они нагадили, уехали и мы их больше никогда не увидим. Как ни печально, но у округа нет ресурсов на то, чтобы искать преступников из других штатов, особенно в ситуации, когда никто не пострадал и ничего не украдено, за исключением чемодана, который вам в любом случае не принадлежал. Вы уверены, что и том чемодане не было ничего ценного?

– Самым ценным в нем была пара туфель, и я сама убрала эти туфли в чемодан. Изначально они там не лежали.

Марбери закрыл блокнот.

– Тогда на этом ставим точку. Если вы еще раз их увидите, звоните немедленно, но они получили то, ради чего приезжали, так что, думаю, давно уехали.

Теперь, когда прошли почти сутки с того инцидента с пистолетом и чемоданом, Кейт была склонна согласиться с Марбери. Сегодня она чувствовала себя куда спокойнее и уже начала жалеть о том, что попросила мать забрать с собой мальчиков. Но теперь у нее не хватило бы духу разочаровать близнецов – они так радовались, предвкушая скорое путешествие в Сиэтл.

Внезапно наверху раздался пронзительный визг. И Кейт, научившись распознавать эмоции, стоящие за каждым звуком, идентифицировала этот визг как визг радости.

– Должно быть, они обнаружили мистера Харриса, – сказала она Марбери. – Они обожают его инструменты.

– Это можно понять, – усмехнулся Марбери. – Мальчишки, молоток… Как тут не возникнуть любви?

Они вышли из гостиной. Келвин как раз спускался по лестнице, а близнецы прыгали вокруг него.

– Мама! – сказал Такер, заметив Кейт. – Мистер Харрис; разрешил нам поделжать его длель.

– Дрель, – на автомате поправила его Кейт и встретилась глазами с Келвином. Взгляд его был спокойным и твердым, как тогда, на чердаке.

– Дрель, – повторил Такер, схватился за хлястик для молотка на правой штанине Келвина и потянул за него.

– Перестань дергать мистера Харриса за одежду, – сказала Кейт, – Не хватало еще, чтобы ты стянул с него штаны.

Кейт не успела досказать предложение до конца, как вдруг мучительно покраснела. Что с ней происходит? Она не краснела уже много лет, а со вчерашнего дня только и делает, что краснеет. Все ее слова, казалось, имели иносказательный смысл, а именно сексуальный подтекст. О да, сорвать с мистера Харриса одежду – такая перспектива была весьма сексуальной.

И тут вдруг до нее дошло.

О чем она?

Келвин? Сексуален?

Потому что он вчера их спас? Она увидела в нем героя и, повинуясь старому как мир закону, лежащему в основе отношений между мужчиной и женщиной, подсознательно отреагировала на эту демонстрацию силы? Кейт прослушала курс лекций по антропологии просто потому, что они показались ей интересными, и отлично поняла динамику сексуальных инстинктов. Женщина в первобытные времена реагировала на сильного, мощного, героического мужчину. Женщинам ни к чему проявлять ту же реакцию сейчас, но инстинкты остались. Чем еще можно объяснить то, что Дональд Трамп сумел обольстить стольких женщин?

Кейт немного расслабилась, отыскав рациональное объяснение своему поведению. Теперь, когда она понимала причины своей необычной чувственности, Кейт могла с ней справиться.

Она познакомила близнецов с Марбери, и, конечно, они сразу заметили пистолет у него на ремне и, завороженные видом оружия, расширенными от благоговейного страха глазами уставились на него, на настоящего полицейского, хотя и без формы. Теперь, когда они отвлеклись, Кейт могла спросить у Келвина:

– Сколько я вам должна?