Текст книги "Bella Mafia"

Хитросплетение планов Лучано поражало коварством и неразборчивостью средств. Его глаза снова сверкали юношеским задором, неистощимая энергия бурлила в каждой клетке тела.

Он чувствовал, что постоянно находится под неусыпным надзором, и специально каждый день выезжал за пределы виллы в неизменной фетровой шляпе и темных очках, чтобы поиграть с собакой. Пожилой шофер, которого он нанял ради Робелло, терпеливо ждал, пока Лучано забавлялся с Марией, кидая ей палку.

Люди Робелло наблюдали за ежедневными прогулками Лучано, правда, следить за ним было трудно, потому что машина двигалась по дороге очень медленно, а незаметно приблизиться к играющему с собакой старику вообще не представлялось возможным. Они со смехом докладывали боссу о том, как проводит время Лучано. Робелло радостно потирал руки: похоже, Лучано действительно утратил прежнюю хватку.

* * *

Как Лучано и предполагал, Робелло был наилучшим кандидатом на эту работу. У него имелся точный план, и к тому времени он проявил инициативу и внес в план изменения, рассчитав время так, чтобы его люди могли спокойно осмотреться на месте и выполнить задачу безукоризненно. Робелло не собирался терять своих людей и хотел оградить их от риска; ведь ему нужно будет на кого-то опереться, когда он займет место Кароллы.

Кроме того, Робелло навел справки о деловых контактах Кароллы по всему миру, даже в Бразилии и Канаде. Он предполагал, что мало кого заинтересует его активность, и жестоко ошибся.

Один из людей Кароллы – бывший гестаповец и контрабандист, а ныне опорное звено его торговой сети в Канаде – был очень удивлен, когда ему внезапно позвонил молодой и настырный сицилийский босс, который намекнул на то, что хотел бы с ним лично встретиться. Робелло получил уклончивый ответ.

Человек Кароллы заботился о политической безопасности босса, поэтому звонок Робелло внушил ему подозрения. Он заказал разговор с Чикаго, чтобы узнать у Кароллы, кто такой Робелло и какого дьявола ему нужно.

В планы Лучано входило пустить слушок о том, что в Палермо затеваются подозрительные дела, но Робелло опередил его. Чтобы подогреть интерес, Лучано связался с главами семей и раздраженно рекомендовал им на время законсервировать противозаконный бизнес на его территории. Единственное, чего им всем сейчас недоставало, – это открытой вендетты с антимафиозной комиссией, обосновавшейся в Палермо. Им только дай повод зацепиться за что-нибудь, и они сотрут с лица земли сицилийские семьи, нити от которых тянутся за океан, в Америку.

Последние четыре недели Лучано действовал очень осторожно. Его сыновья покинули родительский дом, хотя за его пределами это не было никому известно. Внешне создавалось впечатление, что в семье Лучано ничего не изменилось. Из ворот виллы «Ривера» регулярно выезжали машины сыновей, для этой цели Лучано нанял молодых людей их возраста. Вечерами дом был ярко освещен, словно вся семья собиралась в гостиной. Кроме того, Лучано продолжал ежедневно прогуливать свою собаку.

Грациелла чувствовала себя тревожно в атмосфере секретности, которая с недавних пор ее окружала. Она не задавала Роберто вопросов, но не переставала ими мучиться. Теперь по ночам часто звонил телефон, и муж вскакивал с постели, будь то два или три часа, и мчался в кабинет. Грациелла понимала, что происходит что-то важное и необычное. Однажды вечером, когда они вместе ужинали, снова раздался телефонный звонок, и Роберто в спешке забыл закрыть за собой дверь кабинета.

Через минуту он громко позвал ее и с улыбкой протянул ей трубку, шепча:

– Мамочка, это Альфредо. Он хочет поговорить с тобой. Иди же, ты узнаешь хорошую новость!

Грациелла приложила трубку к уху. Голос сына показался ей чужим и далеким. Слезы невольно выступили у нее на глазах.

– Алло, Альфредо… Как ты там? Мы по тебе ужасно скучаем…

Она не могла сдержать слез и разрыдалась, зажав рот рукой. Роберто забрал у нее трубку.

– Ты слышишь? Мама плачет и даже не хочет узнать хорошие новости! Ничего, я сам расскажу ей. Мы обязательно приедем… Ты же знаешь, что я этого очень хотел. Я рад за тебя, она хорошая девочка и из приличной семьи. – Он повесил трубку и, склонив голову набок, лукаво улыбнулся жене. – Поняла? Она ему понравилась, он влюбился в Терезу, и ее семья его приняла. Так что…

Грациелла растерялась. Не успел Альфредо уехать, а уже звонит им по поводу какой-то девушки, о существовании которой она даже не слышала.

– Не пойму, что еще за девушка?

Роберто заключил ее в объятия и стал целовать.

– Альфредо познакомился с семьей Скорпио. Они приняли его, и он поживет у них, пока не найдет жилье. У них есть дочь, милая девочка. Дети понравились друг другу, так зачем же время терять? Я хочу внука.

У Грациеллы закружилась голова, и она присела в кресло. События развивались слишком стремительно.

– Если бы Альфредо не понравилась девушка, он сказал бы… – Роберто перехватил насмешливый взгляд жены и по-мальчишески вызывающе пожал плечами. – Ну хорошо, я признаюсь. Но Альфредо… ты же понимаешь, у него мало шансов иметь успех у женщин, а девочка действительно хорошая. Она, правда, немного старше его, но зато выучилась на адвоката. Разве я забыл тебе сказать?

– На сколько старше?

– Ну, я не знаю. Года на четыре, на пять.

– Тогда с ней что-то не то. Если девушка в таком возрасте да еще и с образованием до сих пор не замужем, что-то не в порядке. Наверное, она не умеет готовить. Уж я-то знаю. Я сама работала в адвокатских конторах и повидала таких женщин.

Роберто рассмеялся и протянул к ней руки, но тут снова зазвонил телефон, и он схватил трубку. Грациелла перехватила его взгляд и поняла, что он хочет, чтобы она оставила его одного. Она тяжело вздохнула, поднялась и направилась к двери, заметив, что, пока она не вышла, муж не сказал ни слова, только назвал звонившему свое имя.

Роберто позвонил отец Терезы. Он торопился устроить этот брак и с удивлением узнал о том, что Лучано с женой собираются прибыть в Нью-Йорк к концу недели. Грациелла, которая не была в курсе планов мужа, неожиданно выяснила, что он нанял пожилую супружескую пару присматривать за виллой во время их отсутствия, – раньше он доверял дом охране. Она не обратила внимания на то, что супруги были внешне очень похожи на них с Роберто; слишком о многом и без того приходилось думать.

* * *

Все было продумано, приготовлено и устроено. Лучано в последний раз проинструктировал Робелло о том, что Жуана Борсалино следует схватить и отвезти в надежное место. Этот пленник принадлежит только ему. Борсалино должен быть захвачен живым и передан Лучано в целости и сохранности.

Робелло пожал руку Лучано и обещал не искать с ним личных контактов в течение месяца: ни телефонных звонков, ни писем. Он согласился с тем, что таким образом ставится под угрозу выполнение плана, и признал, что нарушение этой договоренности равносильно разрыву деловых отношений между ними.

Они поцеловались. Сделка вступила в силу.

В тот же вечер Роберто и Грациелла вылетели в Нью-Йорк. В аэропорту их встретили родители Терезы.

На обратном пути Роза Скорпио много говорила о том, какое платье будет у невесты и сколько приглашено гостей. Грациелла вежливо улыбалась в ответ, плохо понимая, о чем речь, поскольку владела английским не так свободно, как Роберто.

За обедом к ним присоединились Альфредо, который изменился до неузнаваемости, и его невеста. Одного взгляда на сына было достаточно, чтобы Грациелла поняла: эта семейка вцепилась в него мертвой хваткой. Девушка оказалась, мягко говоря, невзрачной, да и серое платье старило ее. За все время она ни разу не подняла глаз, а Альфредо лишь беспомощно улыбался матери.

Грациелла отчаялась улучить момент, чтобы поговорить с сыном наедине, поэтому предложила Альфредо проводить их с Роберто в отель. Альфредо с радостью согласился, но в последнюю минуту Тереза попросила его остаться, чтобы обсудить приготовления к свадьбе.

Альфредо поцеловал мать, и она крепко сжала его руку, стараясь заглянуть ему в глаза. Она тихо спросила на сицилийском диалекте, действительно ли он хочет этого брака: ведь ее волнует только то, чтобы он был счастлив.

– Скажи мне правду, – шепнула она ему на ухо, приподнимаясь на цыпочки. – Не женись, если не уверен в своих чувствах. Это ведь на всю жизнь, а ты так молод. Не позволяй отцу вынуждать тебя делать то, о чем ты потом горько пожалеешь.

Альфредо так и не нашел в себе сил взглянуть в глаза матери и посмотрел на неуклюжую, смущенную девушку, которую опекали родители. Дон Лучано поцеловал руку Розе Скорпио и тепло попрощался с ее мужем, после чего проводил Грациеллу к машине. Он обернулся на мгновение и кивнул сыну, давая понять, что доволен его поведением.

Тереза настояла на том, чтобы родители оставили их одних с Альфредо после отъезда Лучано. Она прекрасно говорила на сицилийском диалекте и поняла то, что Грациелла сказала сыну, от первого до последнего слова. Она виновато улыбнулась и пожала плечами:

– Мне жаль, что мои родители так одержимы идеей выдать меня за тебя замуж… Полагаю, нам следует поговорить откровенно.

Тереза выглядела взволнованной, сидя напротив Альфредо за столиком в ночном баре: сначала она просыпала сахар мимо чашки, а потом стряхнула пепел с сигареты себе в кофе.

– Я понимаю… ты меня не любишь, это невозможно. Мы почти не знаем друг друга. Я хочу закончить образование. Моя мать говорит всем, что я адвокат, но на самом деле мне еще год надо учиться, чтобы получить лицензию на практику. Отец не верит в то, что женщина может сделать карьеру в этой области… Господи, до чего смешно! Мы с тобой давно уже взрослые люди, а они обращаются с нами как с детьми. Я хочу сказать, что если мы с тобой решим, что нам это не нужно, то ни о какой свадьбе не может быть речи…

Альфредо улыбнулся, а она смущенно отвернулась.

– Я знаю, что все это устроил твой отец. Возможно, даже договорился с моими родителями о какой-то материальной компенсации, но…

Альфредо взял ее за руку и крепко сжал:

– Я очень люблю своего отца, и, если ты хочешь продолжить образование, я буду этому только рад.

– Я знаю. – Она благодарно улыбнулась в ответ. – Возможно, я не совсем то, что тебе нужно, но ты лучшая партия, которая мне когда бы то ни было подворачивалась.

– Значит, я – то, что тебе нужно? – Альфредо оценил ее попытку посмеяться над собой и склонился к ней ближе.

Она обратила к нему полные слез глаза и молча кивнула.

– Значит, ты бы хотела стать моей женой? – Альфредо был тронут до глубины души ее молчаливым признанием.

– Да, – еле слышно вымолвила она.

По какой-то необъяснимой причине ее слова придали ему уверенности в себе, и он разулыбался совсем по-мальчишески, от уха до уха. Она удивлялась тому, что этот красивый мальчик настолько не уверен в себе самом: он так искренне обрадовался, когда она сказала, что хочет его в мужья. Тереза растрогалась и ласково погладила его по руке.

– Я очень боялась встречи с тобой, – призналась она. – Но когда увидела тебя, я впервые в жизни согласилась с выбором родителей. Как правило, обычно бывало наоборот. Я у них единственная дочь, и мне подчас трудно находить с ними общий язык. Насколько помню, они с самого моего детства занимались поиском для меня подходящей партии, и, говоря по чести, отец в последнее время сдался.

– Ты хочешь сказать, что к вам в дом захаживали и другие парни вроде меня?

– Не совсем. – Она покраснела от смущения и рассмеялась. – Но каждый раз, когда мы приходили к кому-нибудь на свадьбу, отец хотел, чтобы я обратила внимание на какого-нибудь родственника или знакомого жениха. – Альфредо понимающе кивнул. Тереза скрыла от него, что, как только речь заходила о том, чтобы прийти к ней в дом и познакомиться с родителями, ухажеры как сквозь землю проваливались. – Расскажи мне о себе. С твоей внешностью у тебя должно было быть много подружек на Сицилии.

Альфредо хмыкнул в ответ и сказал, что была одна, но он всегда отличался скромностью, поэтому до серьезных отношений дело не дошло. У него при этом был такой невинный вид, что Тереза решила: он не врет. Его робость придала ей уверенности, и, допивая по второй чашке кофе, они ощущали себя непринужденно друг с другом.

Он вел ее за руку к стоянке такси, и Тереза не без удовольствия заметила, что проходившие мимо девушки бросали на ее жениха заинтересованные взгляды. Альфредо не обращал на это внимания и увлеченно рассказывал ей о том, как работал дома в саду и ухаживал за плодовыми деревьями. Тереза слушала его с таким интересом, словно всю жизнь мечтала узнать, как правильно прививать и обрезать оливы.

На стоянке было пусто, и им пришлось подождать, пока появится машина. Тереза остановила ее, и Альфредо расстроился: он еще не закончил рассказ и не хотел с ней расставаться. Она потрепала его по щеке и с улыбкой сказала, что у них впереди достаточно времени, чтобы наговориться вволю, – целая жизнь. Альфредо кивнул, и его улыбка ослепила ее. Он обнял ее за талию, привлек к себе и осторожно поцеловал в губы. Его поцелуй был по-детски мягким и нерешительным; он несмело взглянул на нее, словно ища одобрения.

– Я люблю тебя и буду тебе хорошей женой, – сказала она, ласково гладя его по волосам.

День их свадьбы совпал с запланированным Лучано нападением на завод Кароллы. Робелло безукоризненно выполнил его инструкции, и в то время, когда Альфредо и Тереза стояли под венцом, крупнейшее предприятие Пола Кароллы взлетело на воздух. Чуть позже, когда Роберто Лучано провозглашал тост за здоровье и счастье молодых, в Палермо прогремел еще один взрыв, который стер с лица земли вторую лабораторию Кароллы.

Гости, собравшиеся в небольшом ресторане на Манхэттене, аплодировали Альфредо, который пригласил на танец одну из подружек невесты. Грациелла коснулась руки Терезы.

– Он очень счастлив. Это хорошо, потрясающе…

Тереза улыбнулась тому, как некстати Грациелла употребила слово «потрясающе», и ответила ей на сицилийском диалекте. Удовольствие, которое отразилось в этот момент на лице свекрови, убедило Терезу в том, что она не напрасно потратила время, изучая этот язык.

– Я хочу, чтобы вы знали: я люблю вашего сына.

– Это прекрасно. И я вижу, что он тоже тебя любит. Он, пожалуй, выпил слишком много шампанского, но его можно понять: свадьба бывает раз в жизни.

– Жаль, что его братья не смогли приехать. Мы объявили о свадьбе довольно поздно.

Грациелла кивнула, наблюдая за сыном, который кружил по залу сияющую от восторга девушку. Тереза, желая польстить ей, с улыбкой заметила:

– У вас трое сыновей, а вы при этом так молодо выглядите…

– Четверо, – перебила ее Грациелла. – У меня четверо сыновей.

– Простите. Я думала, что только Альфредо, Константино и… Фредерико.

– Четверо. Первым был Майкл.

Лучано подошел к жене и пригласил ее танцевать. Они направились в центр зала, а Тереза разыскала Альфредо.

– Могу я попросить своего мужа потанцевать со мной? – Они присоединились к танцующим парам, и Тереза спросила: – Почему ты никогда не рассказывал мне о Майкле?

– Ты узнала о нем от отца? – дрогнувшим голосом вымолвил Альфредо и побледнел. На лбу у него выступила испарина, он пошатнулся, словно теряя сознание.

– Нет, от матери. Что с тобой? Я не понимаю, ведь ты столько рассказывал мне о своих братьях, но ни разу не упомянул о Майкле.

– Майкл умер, – ответил он, до боли сжав ей руку.

Тереза украдкой огляделась, опасаясь, что кто-нибудь услышал эти слова Альфредо. Он вдруг с такой ненавистью посмотрел на отца, что она не на шутку испугалась. К счастью, никто из гостей ничего не заметил. Всеобщее внимание было приковано к Роберто и Грациелле Лучано, которые танцевали, как юные влюбленные, соприкасаясь головами и закрыв глаза.

Роберто любил ощущать Грациеллу в своих объятиях. Он обнял ее крепче и прижал к себе. Господи, как давно они не танцевали! Он пристально посмотрел в глаза жене, наслаждаясь умиротворенностью, которую они излучали, и бросил взгляд на часы. Сейчас Каролла, должно быть, уже мертв, а от его грязного бизнеса камня на камне не осталось… Наконец Майкл может упокоиться с миром. Роберто склонился и нежно поцеловал жену в губы.

Лидия ждала возвращения Кароллы в их новую квартиру с противоречивыми чувствами, зная, что он в отвратительном настроении. Накануне ночью ему сообщили, что состояние здоровья Джорджио резко ухудшилось, – похоже, у него больше не было душевных сил цепляться за жизнь. Когда Каролла навещал сына в последний раз, у него была обычная простуда, которая переросла в пневмонию. Мальчика забрали в больницу. Каролла провел много часов в реанимации рядом с Джорджио, а затем говорил с врачами. Он с изумлением узнал, что его сын принял стрихнин – небольшую дозу, которая не могла его убить, – следы яда обнаружили в крови.

Джорджио был очень слаб и отказался отвечать на вопросы отца, заявив, что поступает так, как хочет, и никто ему не указ. К счастью, этот яд в малом количестве не только не причинил ему вреда, но даже облегчил существование – он мог свободнее управлять своими конечностями. У Джорджио потрескались губы, однако он находил в себе силы криво улыбаться. Каролла понимал, что такая ситуация долго продолжаться не может, и сын, как ни был болен, тоже это почувствовал. Джорджио жалобно попросил, чтобы его не отправляли обратно домой.

Каролла упорствовал во лжи, продолжая говорить знакомым и друзьям, что его сын здоровый, прекрасный мальчик, который живет с родственниками. Он очень боялся, что Джорджио умрет, когда он будет в Америке, и тогда правда раскроется. Каролла пришел в больницу один, а перед этим специально долго катался по городу в такси. Он вернулся к Лидии, проведя несколько часов в больнице и переговорив с отцом Орланди. Каролла еще не знал о том, что учинил на его заводе Робелло, поэтому был в сносном расположении духа против всех ожиданий любовницы.

– Я обо всем договорился. Как только он сможет покинуть больницу, отец Орланди устроит его в монастыре. Я отправил монахам щедрое пожертвование, поэтому они будут как следует заботиться о нем, учить и все такое. Еще я приказал, чтобы в больницу перевезли его книги. Хороший жест…

Лидия засуетилась вокруг него и усадила за стол, сообщив, что приготовила на обед его любимое блюдо. Каролла расстегнул пиджак и включил телевизор, после чего расположился за аккуратно накрытым ею столом. Он даже не заметил ни новых серебряных подсвечников, ни шелковых салфеток, ни изысканных столовых приборов. Налив себе вина, он уставился в телевизор, пока Лидия подавала обед.

– Я сегодня в первый раз училась водить машину, Полли.

Каролла прихлебывал вино и большими порциями запихивал в рот домашнюю лапшу, не дожидаясь, пока она тоже сядет за стол. К тому моменту, когда она взяла в руку вилку, он уже вытирал куском хлеба свою тарелку.

– Как ты думаешь, он поправится? – внезапно спросил Каролла.

– Ты сделал для него все, что мог, Полли.

Каролла встал из-за стола.

– Подожди, у меня еще есть телятина…

Каролла сунул руки в карманы брюк и подошел к телевизору, не обращая на нее никакого внимания. Лидия быстро поела и принялась убирать со стола. За спиной у нее диктор громко читал новости.

– Я говорю, что училась водить сегодня, – повторила она, стараясь перекричать телевизор. – Инструктор сказал, что у меня красивая машина… Ты меня слушаешь?

Его взгляд был прикован к телевизору. Неожиданно Каролла разразился страшными проклятиями и затрясся, размахивая руками с такой силой, что его затошнило. Глаза у него налились кровью, а лапша, разбавленная красным вином, судорожными толчками стала выплескиваться изо рта на ковер.

Лидия в ужасе выронила тарелки, которые вдребезги разбились. Она решила, что с ним случился удар, но Пол тыкал пальцем в телевизор и что-то мычал. Лидия прислушалась к голосу диктора.

– …пожар начался утром и принял такие масштабы, что только к полудню пожарным удалось взять ситуацию под контроль. В двух обгоревших трупах опознали братьев Борсалино, владельцев нового строительного проекта, который в настоящее время, к сожалению, полностью уничтожен…

Все еще рыгая, Каролла в отчаянии всплескивал руками. Диктор продолжал читать новости бесстрастным тоном:

– Сегодня утром на главной площади Палермо взорван автомобиль «фиат». Погибли два человека: одно тело опознано – это Сальваторе Павези, личность второго пока не установлена. Полиция будет благодарна за любую информацию о «фиате», регистрационный номер…

Каролла опустился на диван, тупо глядя на экран и тяжело дыша ртом, как выброшенная на берег рыба. Лидия кинулась к нему с влажным полотенцем, заслонив на мгновение телевизор. Каролла оттолкнул ее в сторону:

– Пошла к черту, убирайся…

– Ты в порядке?

– Заткнись!

Сальваторе Павези был его человеком. Каролла молча выслушал выпуск новостей до конца, затем схватил телефон и крикнул Лидии, чтобы она выключила телевизор и убралась вон из комнаты.

На его звонок никто не ответил. Каролла размахнулся и швырнул аппарат о стену так, что тот развалился на две части. Словно разъяренный бык, Каролла ринулся в спальню.

– Проваливай! – накинулся он на Лидию.

– Куда ты хочешь, чтобы я ушла? Ты же сам велел мне поселиться в этой квартире.

– Где этот чертов телефон?

– Ты только что звонил по нему!

– Я разбил его, к чертовой матери… Пошла вон!

Лидия поспешила в гостиную и подобрала разбитый телефон. Она соединила его части и воткнула вилку в розетку. Подняв трубку, она услышала над ухом голос Кароллы:

– Что, черт побери, происходит? Будет лучше, если ты уберешься отсюда, и немедленно! Я скажу тебе, в чем дело: этот ублюдок, грязный недоносок Лучано объявил мне войну! Понятно?

Лидия слышала через стену, как Каролла без остановки звонил по собранному из кусочков телефону. Его зловонная рвота впиталась в новый белый ковер, и Лидия готова была разрыдаться, но внезапно уловила запах горелого мяса. Она бросилась на кухню. Так и есть – телятина превратилась в угольки, а из духовки валил черный дым.

Каролла тоже почувствовал запах и выбежал из спальни. В эту минуту раздался звонок в дверь.

Винсент Торре, бледный как полотно, с дрожащими руками, вбежал в гостиную. Его двоюродный брат погиб во взорванном «фиате», но он принес боссу еще более неприятную новость. Опустившись на диван, он пробормотал:

– Господи, Полли, творится что-то страшное…

Из-под кухонной двери тянуло дымом, оттуда доносились приглушенные завывания Лидии. Каролла вышиб дверь ногой; ему навстречу вышла Лидия с противнем, на котором лежал обугленный кусок телятины – все, что осталось от их ужина. Каролла перестал владеть собой: он залепил Лидии пощечину и выбил у нее из рук горячий противень.

– Да что стряслось?! – вопила она. – Полли, что с тобой?

Тяжело дыша, он вошел в кухню, распахнул окно и плеснул себе в лицо холодной водой из-под крана. Это привело его в чувство, и он вернулся в гостиную спокойным.

– О, Полли, плита сгорела, ковер испорчен… – жалобно всхлипывала Лидия.

Каролла надел пальто и велел Торре следовать за собой.

– Я разорен, а эта дура ноет из-за какого-то ковра… – буркнул он под нос и добавил, обращаясь к ней: – Чем реветь без толку, прибери здесь, идиотка!

Только оставшись наедине с Торре, Каролла потребовал от него фактов. Торре ужасно нервничал, вцепившись в руль, и говорил, слегка заикаясь. Каролла внимательно слушал его, с каждой минутой бледнея все сильнее.

– Бомбу, наверное, подложили, пока все пили кофе. Черт его знает… Фрэнки сидел рядом с Павези, и когда тот включил зажигание… У них не было шанса спастись. В ту же минуту Чезаре…

– Что? Он тоже был в машине?

– Нет, он был милях в двух оттуда. Он вышел купить сигарет, как обычно. Сзади к нему подошли двое. Кто его знает, что у них там было… Обрезы или пистолеты с глушителем… Его пристрелили средь бела дня, и никто ничего не видел… Даже выстрелов не слышали.

– Господи, это невероятно!

– Одновременно с этим начался пожар. Здание сгорело дотла. Кроме того, начались аресты…

– Я не могу поверить в то, что он это сделал. Лучано чокнулся! Ведь Комиссия отказала ему, послала ко всем чертям… Нет, он не мог так поступить со мной…

– И тем не менее он это сделал. И плевать ему на Комиссию!

Каролла соображал быстро. Надо ехать на второй завод и предупредить там о возможности поджога, чтобы рабочие успели проверить лабораторию и склад сырья…

Машина свернула за угол и была остановлена полицейским кордоном. Лаборатория работала под вывеской небольшой обувной мастерской. С того места, где они припарковались, было видно, что окна мастерской закрыты жалюзи, а тротуар перед входной дверью полиция обнесла голубой лентой. Оттуда только что отъехал полицейский фургон с тремя арестованными: их лица почернели от гари, а руки за спиной сковывали наручники. Каролла отправил Торре узнать, сколько человек арестовано, и наблюдал издали, как он подошел к офицеру у голубой ленты.

– Пожалуй, лучше убраться отсюда поскорее, – сказал Торре, вернувшись, сел в машину и запустил мотор. – Они повязали всех. Четверо погибли, восемь человек арестованы… Копы говорят, что здание взорвали. Подложили бомбу.

Торре отвез босса обратно домой. Головокружительная скорость, с которой наносились удары, их сокрушительная сила и точность попадания не оставляли Каролле ни времени, ни возможности собрать своих людей и продумать тактику дальнейших действий. Теперь его беспокоило исключительно спасение собственной шкуры.

Машина въехала на частную стоянку, принадлежавшую владельцу дома, где Лидия снимала квартиру. Каролла грязно выругался, заметив у всех на виду новенькую «альфа-ромео», которую подарил любовнице.

– Я же говорил этой тупой суке, чтобы не оставляла здесь машину. – Он со злости стукнул кулаком по крылу. – Ведь я купил гараж, а ей лень пройти два шага и поставить машину туда… – Он протянул Торре ключи. – Отгони ее. Не хочу, чтобы меня кто-нибудь заметил за рулем.

Каролла направился к подъезду, когда Торре подошел к машине Лидии и открыл переднюю дверцу. В тот же миг раздался взрыв такой силы, что Каролла не удержался на ногах и шлепнулся на асфальт, сбитый взрывной волной. В доме стали распахиваться окна, откуда высовывались перепуганные насмерть жильцы. Однако никто не пострадал, если не считать Торре, от которого не осталось и следа – как будто его здесь и не было.

Дрожа всем телом, Каролла поплелся домой. Он потерял дар речи и с трудом переставлял ватные ноги. Перед дверью квартиры он провозился несколько минут, потому что не мог попасть ключом в замочную скважину.

Лидия высунулась из окна по пояс и наблюдала за тем, как на месте происшествия собирались зеваки. Подъехали полицейские.

– Моя машина! Взгляни, что они сделали с моей машиной! Господи, ее взорвали…

Каролла молча посмотрел на нее и пошел в спальню. Пару минут назад его внутренности могли разлететься по всей стоянке, а она болтает о машине! Каролла раскрыл чемодан и стал бросать в него личные вещи – все, что попадалось под руку, – прикидывая в уме, сколько человек потерял. За одну ночь он лишился шестерых самых надежных людей, не считая наркотиков на баснословную сумму, которые превратились в дым и развеялись по ветру.

Удача оказалась на стороне Кароллы, потому что опознать труп человека, взорвавшегося у «альфа-ромео», не было никакой возможности. Он усмехнулся, сообразив, какое преимущество получает при том, что все считают его погибшим. Крикнув Лидии, чтобы она упаковала его вещи, Каролла стал прохаживаться по квартире, стараясь собраться с мыслями.

– Закончила с вещами? А теперь иди сюда и слушай! Хватит ныть из-за этой чертовой машины! Слушай внимательно.

Лидия не должна никому открывать дверь до тех пор, пока он не будет в безопасности. Если полиция спросит, чья это была машина, надо сказать, что на ней ездил Каролла и что в последний раз она видела его сегодня утром, когда он направился в гараж.

– Ты знаешь, кто это сделал, Полли? Кто хотел убить тебя? – спросила Лидия, испугавшись за него.

– Да, знаю… – ответил он, глядя мимо нее в пространство. – Он выбрал подходящее время, сволочь, дождался, когда я на мгновение утратил бдительность. Пронюхал, что склады на моих заводах забиты товаром под завязку… Ублюдок, он пустил меня по миру…

Когда за ним приехала машина с четырьмя телохранителями, Каролла уже был готов разорвать Лучано на части голыми руками. Однако он понимал, что выдержка и самообладание – его главный козырь.

– Лучано действует без правил. Начни я делать то же самое, и мне конец… – убеждал себя он.

Каролла рассчитал, что если правильно разыграет свои карты, то сможет обратить эту открытую атаку против самого Лучано. Его заклятый враг допустил одну ошибку: он не убедился в том, что Каролла погиб. Теперь следовало основательно замести следы. Выяснив, что Жуан Борсалино исчез, Каролла понял, что в первую очередь надо найти его и ликвидировать. А потом взяться за Ленни Каватайо, единственного оставшегося в живых свидетеля.

Вжавшись в заднее сиденье автомобиля, Каролла грыз ногти на руках. Они много миль проехали по шоссе, чтобы убедиться в том, что за ними не следят. Затем свернули к берегу, миновали доки и выбрались к портовым складам.

Каролла то и дело поглядывал в заднее стекло, а когда машина остановилась, сделал знак телохранителю, сидевшему рядом, выйти и осмотреться. Человек скрылся в боковой двери склада и пробыл там не меньше пяти минут. Вернувшись, он подошел к машине и заговорил с Кароллой через стекло:

– Он на первом этаже, в задней комнате. Очень нервный. Так что предупреди его заранее, что это ты.

Каролла вошел в здание один. Жуан Борсалино сидел в захламленной комнате на стуле, завернувшись в одеяло. Он был босиком, а его пиджак превратился в лохмотья. Каролла остановился в дверях и поднял руки вверх.

– Это я, Полли. Можно мне войти?

– Ты не очень-то торопился, приятель. Я торчу в этой дыре уже целый день!

– Ладно, успокойся. Ты слышал, что случилось? Эти ублюдки пытались меня взорвать. Я приехал, как только смог. Черт, ну и холодно же здесь! Где твои ботинки?

– Под моей кроватью, черт бы их побрал! Я едва успел смыться… Эти сволочи, недоноски проклятые, они убили Филиппа! Сукины дети, у него не было шанса спастись. Все сгорело дотла в считаные минуты.

– Послушай, Жуан, я пришел сюда не на пресс-конференцию. Нам обоим надо убираться.

– Он мой брат! Они убили моего брата!

– Мне очень жаль… У меня есть немного наличных, и еще я купил тебе билет на пароход…

– К черту пароходы! Я их терпеть не могу. Я хочу улететь на самолете. Полли, зачем ты купил билет на пароход?

– Ты же хочешь чувствовать себя в безопасности, да? Если не нравится, сам покупай себе билеты! Я о тебе забочусь, сюда вот приехал… Ты за кого меня держишь?