Текст книги "Обсидиановая комната"

16

За 19 дней до этого

25 октября

Роки Филипов стоял за штурвалом своего рыболовного судна «Маниболл», направляя его против ветра. Восходящее солнце только что пробилось сквозь грязную завесу туч на восточном горизонте – остатки шторма, бушевавшего ночью. По левому борту раскинулся низкий темный берег Кроу-Айленда, а впереди Филипов видел подмигивающий маяк Эксмута, расположившийся на отвесном берегу рядом с домом смотрителя и позолоченный лучами восходящего солнца, – прекрасное зрелище. Та часть команды, которая была не на вахте, спала в каюте внизу. Мартин Дехесус стоял рядом в рубке, пил кофе, ел черствую плюшку и играл во что-то на своем сотовом.

Филипов пребывал в мрачном настроении. Они завершили поставку товара их клиенту в Мэне. Переход из Канады прошел без приключений. И теперь они сидели на бабках с семью нулями, запертыми в трюме. А ждать следующего рейса оставалось еще месяц. Им бы жить да радоваться, если бы не проблема с Арсено.

Федералы схватили его с чемоданом, в котором лежала его доля от канадской работы, сделанной неделю назад, – сто тысяч долларов, вполне достаточно, чтобы вызвать их интерес. Нет наркотиков – нет и улик, вот только до хрена денег. Они задержали Арсено, и Филипов не сомневался, что его обрабатывают. Пока что он не сломался, иначе их всех давно бы арестовали. И хотя он верил, что Арсено сломать трудно, у парня была жена и двое детей, а для любого мужчины это всегда самое слабое место. Кроме того, он был глуп: нужно было отмыть свою долю в местах, где у Филипова давно установились деловые связи, а не позволять поймать себя с деньгами.

Другая проблема состояла в том, что команда считала правильным отправиться сейчас в Бостон, поставить судно в док на месяц и все это время радоваться плодам своих трудов. Филипова такой план не устраивал: ему не нравилась мысль о внезапно разбогатевшей команде, которая отправится в город, начнет тратить деньги, напиваться, трахаться с проститутками и, вероятно, слишком много болтать. В конечном счете вот что случилось с Арсено, который решил покинуть судно раньше времени. Но никуда не денешься, приходилось смириться. Он не мог отказать им после трудной работы по доставке товара, после рисков, на которые они пошли, чтобы успешно провернуть дело. Ему просто оставалось верить, что они не попадут в беду.

Что касается его, то он собирался провести месяц тихо: отмыть столько наркоденег, сколько удастся, в принадлежащей ему успешной антикварной галерее на Ньюбери-стрит, отъесться в лучших ресторанах со своими подружками, посетить игры «Бостон брюинз» и добавить несколько редких бутылок к своему винному погребу.

– Опа, – сказал вдруг Филипов, вглядываясь в пенистые воды впереди по курсу. – Ты это видишь?

Он сбросил скорость.

Дехесус оторвался от своей игры:

– Твою мать, это же утопленник!

Филипов резко дал задний ход, замедляя продвижение судна. Тело лежало в воде, раскинув руки; мертвое лицо было бледным.

– Бери лодочный багор, – велел он Дехесусу.

Тот вышел из рубки, взял багор и пошел на нос, а Филипов тем временем остановил «Маниболл». Увидев, что Дехесус подцепил тело, он выставил положение «стоп» и присоединился к Дехесусу у левого фальшборта.

Филипов уставился на тело. Это был мужчина лет сорока, в черном костюме, с бледно-серой кожей и блеклыми волосами, прилипшими к черепу. На левом его запястье посверкивали часы.

– Подтащи его к корме и подними на борт, – сказал Филипов Дехесусу.

– Ты шутишь? Если мы сообщим об этом, нас замордуют всякими расследованиями.

– Кто сказал, что мы будем сообщать об этом? Ты видишь его часы? Похоже, это «Ролекс».

Дехесус издал тихий смешок:

– Роки, ты во всем чуешь прибыль.

– Выведи его к корме и подними по кормовой аппарели.

Траулер сильно раскачивало, но Дехесусу удалось завести тело за корму, а потом затащить на палубу, зацепив утопленника крюком за пояс. Тело, с которого стекала вода, легко подняли по аппарели. Филипов опустился на колени, ухватил мертвеца за запястье и повернул его.

– Ты только посмотри. Платиновый президентский «Ролекс Сан Бланк». Стоит не меньше сорока штук.

Он расстегнул часы, снял с руки и показал Дехесусу.

Дехесус взял часы, повертел в руках:

– Ни фига себе водонепроницаемость. Они до сих пор идут.

– Посмотрим, что у него есть еще.

Филипов наскоро обыскал тело. В карманах ни бумажника, ни ключей – ничего. Странный медальон на шее, выглядевший никчемным, и золотой перстень с печаткой, на которой выгравирован герб или какой-то символ. Филипов попытался снять перстень и наконец сумел это сделать, сломав у мертвеца костяшку пальца.

Он отпустил руку и осмотрел кольцо. Ценность его определялась весом золота – сотни три-четыре зеленых.

– Ну, что теперь? – спросил Дехесус. – Выбросим его обратно? Не хватало еще, чтобы нас поймали с утопленником на борту.

Филипов присмотрелся к телу. Он снова наклонился над ним и взял за запястье. Оно не было таким холодным, каким должно было быть. Напротив, оно было чуть теплым. Филипов надавил пальцем на запястье, пытаясь нащупать пульс, но ничего не почувствовал. Он положил руку на шею и проверил сонную артерию. И опять его удивила температура тела. Нажав сильнее указательным и средним пальцем, он ощутил слабое биение. И теперь заметил, что утопленник дышит, – дыхание было очень неглубокое, почти незаметное. Он приложил ухо к его груди и уловил слабое булькающее хрипение вместе с медленным, едва ощутимым сердцебиением.

– Он живой, – сказал Филипов.

– Тем больше причин выкинуть его за борт.

– Вовсе нет.

Дехесус смотрел на него с непонимающим видом, сжимая в толстой руке часы. Дехесус был надежным парнем, но ума в нем было, что в козлиной заднице.

– Послушай, Мартин. Перед тобой человек, у которого часы за сорок тысяч. Мы спасли ему жизнь. Ты не допускаешь, что в этой ситуации к нам могут приплыть денежки?

– Каким образом?

– Буди команду.

Дехесус отправился вниз, качая головой, а Филипов принес из кладовки тяжелое шерстяное одеяло. Он огляделся, нет ли поблизости других судов, потом протащил человека дальше по палубе, положил на одеяло и плотно завернул его. Нужно было поскорее отогреть парня, иначе он мог умереть от гипотермии. Температура воды была примерно десять градусов, а таблица, которую Филипов знал назубок, говорила, что здоровый человек в такой воде может продержаться в сознании около девяноста минут, потом еще около часа, а потом наступает смерть, если, конечно, он до этого не утонет.

Мертвым этот тип ни гроша не стоил, а на живом можно неплохо заработать.

Укутав человека в одеяло, Филипов задумался, что с ним делать дальше. Если он придет в себя, то будет дезориентирован. Еще устроит какую-нибудь бузу. Лучше запереть его в одном из трюмов. В лазарете на корме, в самом большом трюмном помещении, – вот это для него подойдет. Там наверху есть электророзетки, можно будет включить обогреватель.

Члены команды уже собрались на палубе, потирая глаза, и выстроились вокруг лежащего без сознания человека. Филипов оглядел всех:

– Мартин, покажи им часы.

Часы пошли по кругу, сопровождаемые шепотом и кивками.

– Они стоят столько, что «кадиллак» можно купить, – объяснил Филипов. – Этот человек при деньгах. – Он огляделся. – Это означает отказ от бостонских каникул, но на нем можно заработать хорошие деньги.

– Деньги? – спросил первый помощник Дуэйн Смит. – Типа вознаграждение?

– Вознаграждение? Говно это собачье. Никакое вознаграждение не сравнится с тем, что мы получим, если провернем это дельце иначе.

– Как иначе? – спросил Смит.

– Потребуем выкуп.

17

Филипов стоял у лазаретного люка и смотрел на таинственного человека, прикованного наручником к планке внизу трюма. Этот человек провел с ними десять дней, но сегодня они знали о нем не больше, чем в тот час, когда подняли его на палубу. А это означало – ничего. Человек вроде бы спал, но Филипов не был в этом уверен. Первые несколько дней, после того как они выловили его из воды, он провел в каком-то глубоком ступоре. Этого и следовало ожидать, ведь он чуть не умер от гипотермии. Они хорошо о нем заботились, держали в тепле, кормили бульоном, когда он смог его принимать, забинтовали его раны и сломанный палец, устроили его поудобнее. Потом три дня его лихорадило. И опять в этом не было ничего удивительного. Но команда начала нервничать, беспокоиться, что если их остановит береговая охрана и поднимется к ним на борт, то все будет кончено.

Чтобы минимизировать такую возможность, Филипов увел «Маниболл» за полуостров Скудик, в самую дикую береговую линию Соединенных Штатов – в Нижневосточный Мэн с его тысячами необитаемых островов, бухточек и речных устьев. Филипов хорошо знал это побережье, а еще он знал привычки береговой охраны. Несколько дней они перебирались с одного мелководья на другое, держась подальше от морских путей и передвигаясь в основном по ночам. Но атмосфера на борту корабля продолжала ухудшаться, и немудрено: хотя лихорадка у таинственного человека прошла и он явно был на пути к выздоровлению, от него по-прежнему не удавалось добиться ни единого слова. Могло показаться, что у него поврежден мозг, что не исключалось при данных обстоятельствах. Но в те несколько раз, когда Филипов смог заглянуть в серебристые глаза пленника, он видел в них настороженность и ум. Он печенкой чувствовал, что этот парень прекрасно соображает. Но почему тогда он молчит? Каким образом он оказался в воде? И откуда у него эти раны? Впечатление было такое, будто его помял медведь, оставив на теле глубокие, длинные царапины, разрывы и следы укусов.

Все это чертовски нервировало команду.

Теперь человек лежал в своей привычной позе с закрытыми глазами. Филипов разглядывал его, держа руку в кармане и играя золотым перстнем несостоявшегося утопленника. Он не сомневался, что ответ – или, по крайней мере, часть ответа – содержится в гербе или символе на этом перстне. Странная это была эмблема: причудливое вертикальное облако с пятиугольной звездой внутри и молния, ударяющая вниз, поражая кошачий глаз, в котором вместо зрачка выгравирована цифра 9. Филипову эта эмблема показалась военной. Смит, его первый помощник и компьютерный гуру команды, часами сидел в Интернете в поисках аналога, но все безуспешно. То же относилось и к необычному медальону на шее человека, хотя медальон выглядел не служебным, а скорее семейным или, возможно, даже средневековым. Смит попытался найти этого парня с помощью распознавателя лиц в Интернете, но и эта затея потерпела неудачу. Проблема состояла в том, что лицо этого без пяти минут мертвеца стало таким изможденным и худым, что он, вероятно, перестал быть похожим на самого себя и компьютерная программа не смогла найти соответствие.

Ключом к личности этого человека был перстень, не стоило и сомневаться.

Филипов смотрел на незнакомца с растущей злостью. Этот сукин сын играл с ними в молчанку. Почему?

Он спустился в трюм и подошел к пленнику. Тот лежал с закрытыми глазами, пристегнутый к планке, и спал. Или, вернее, притворялся спящим. Пока Филипов смотрел на него, его веки поднялись, открывая две сверкающие серебряные монеты с точками черных зрачков. Этот человек скорее походил на призрака, чем на человеческое существо.

Филипов склонился над ним:

– Кто ты?

Глаза незнакомца смотрели на Филипова с какой-то непонятной дерзостью. Этот человек появился у них на борту полумертвым, а теперь, вероятно, восстановился в гораздо большей степени, чем показывает это.

– Я собираюсь вышвырнуть тебя назад в океан. Как тебе это понравится?

К его удивлению, человек заговорил. В первый раз. Его голос звучал едва ли громче шепота:

– Повторение этой угрозы становится утомительным.

Филипова ошарашила спокойная ровность голоса, южный акцент и явно высокомерный тон.

– Значит, ты умеешь говорить! Я знал, что ты морочишь нам голову. Ну хорошо, теперь, когда ты обрел дар речи, говори, кто ты.

– Вопрос не в этом. Вопрос в том, кто вы. Но можете не беспокоиться, ответ я уже знаю.

– Значит, так? И кто же я, по-твоему, маленький говнюк?

– Вы самый несчастный из всех людей на земле.

Выругавшись, Филипов пнул его ногой по ребрам. Но и после этого лицо пленника не дрогнуло, он ни на миг не отвел глаза в сторону.

18

Капитан Филипов стоял у штурманского стола слева от штурвала, глядя через плечо Смита, который колдовал со своим ноутбуком. Он объяснял, почему ему и на этот раз не удалось найти в Интернете соответствие гравировки на перстне.

– Что бы это ни было, – сказал Смит, – этого нет ни в общей, ни в темной сети. Я пользовался лучшей программой опознавания. Его там просто нет.

Филипов кивнул, вглядываясь в изображение на экране. Судно стояло у бухты Банкер к югу от Грейт-Спрюс-Айленда. Они находились на защищенной якорной стоянке – зашли туда в бурную ночь, когда волна шла с северо-востока и дождь молотил по окнам рубки.

– Хочешь пива? – спросил Смит.

– Не сейчас.

Смит отодвинулся на стуле, наклонился и через мгновение выпрямился с пивом в руке. Он сделал большой глоток.

– Кем бы ни был этот говнюк, – сказал Филипов, садясь за компьютер, – он хочет оставаться анонимным. Почему он не называет нам своего имени?

– Да. Вот именно – почему?

Филипов уставился на рисунок. Странное облако, молния, кошачий глаз, девятка. И тут ему в голову пришла идея. Он поморщился, настолько все было очевидно.

– У кота девять жизней.

– Да?

– Значит, эта группа, что уж там она собой представляет, озабочена выживанием. Девять жизней.

– Ну предположим. – Смит глотнул пива.

– И это облако. Ты видел когда-нибудь такие облака?

– Странное облако. Типа грозового фронта.

– Может, это вовсе не облако.

– А что тогда?

– Призрак.

Смит уставился на изображение перстня на экране, прищурился и пробурчал:

– Может быть.

Филипов вытащил перстень из кармана и стал разглядывать его, поворачивая во все стороны в тусклом свете рубки:

– Призрак. Звезда. Девять жизней. Молния. Ну хорошо, в Сети нет такого изображения. Но возможно, есть описание.

Филипов начал гуглить слова «призрак», «звезда», «девять жизней», «молния». И почти сразу же получил результат. Это была маленькая статья в вестнике ФБР «Зал славы», посвященная агентам, убитым при исполнении долга. В статье, опубликованной три или четыре года назад, рассказывалось о похоронах специального агента Майкла Деккера, который был убит «при исполнении долга вследствие враждебных действий». Кроме описания похорон, были названы некоторые из пришедших проводить агента. Филипов начал просматривать текст и остановился на одном абзаце:

Кроме американского флага, на гробе была изображена эмблема элитной группы «Призрак», к которой принадлежал Деккер: призрак на голубом поле, украшенный звездой и мечущий молнию в кошачий глаз с девяткой вместо зрачка, символизирующий девять жизней, которыми якобы наделены все члены группы благодаря их подготовке, решимости и опыту. Группа «Призрак» была чрезвычайно засекреченным, сплоченным, специализированным наследником ныне упраздненного армейского подразделения «Голубой свет» и была создана конкретно для действий на строго секретных, в высшей степени опасных, а временами и несанкционированных театрах военных действий. Срок службы в группе «Призрак» был относительно коротким. Подразделение «Голубой свет» позднее было переформировано в Первое оперативное подразделение специального назначения сухопутных войск США «Дельта». Специальный агент Деккер входил в небольшое число избранных агентов, которые, отслужив в группе «Призрак», поступили в ФБР.

– Наш таинственный незнакомец был военным, – сообщил Филипов. – Служил в спецназе.

Смит, тяжело дыша, заглянул через плечо Филипова.

– Ни хрена себе, – сказал он, показывая на экран. – Ты посмотри сюда.

К статье прилагалась небольшая фотография группы агентов у могилы. И среди них стоял, сложив руки на груди, высокий бледнолицый человек в черном костюме. Хотя его лицо было размытым и неотчетливым, все в этой фигуре соответствовало человеку в трюме – бледность лица, светлые волосы, светлые глаза и худощавость.

В подписи было названо и его имя: специальный агент А. К. Л. Пендергаст.

– Господи Исусе! – выдохнул Филипов. – Он из федералов.

Наступило молчание, нарушаемое только стуком дождя в окна.

– Ну тогда все, – сказал Смит. – Выкидываем этого ублюдка за борт.

– Ты и в самом деле хочешь его убить? – спросил Филипов.

– Мы его не убиваем. Просто возвращаем туда, где нашли. Остальное доделает природа. Никто ничего не узнает. Его выбросит на берег где-нибудь через несколько недель, и ничто не будет связывать его с нами. Держать фэбээровца на борту – нет, этого мы уж совершенно точно не можем себе позволить.

Филипов ничего не ответил. Искушение было слишком сильным. Этот сукин сын и в самом деле забрался ему под кожу. Филипов открыл шкафчик под штурманским столом, вытащил бутылку виски, отвинтил крышку и сделал глоток. Он почувствовал, как огненная жидкость обожгла горло. Хорошо. Он глотнул еще раз.

– Я предлагаю вернуться к Кроу-Айленду, – продолжал Смит. – Выбросим его там. Неподалеку от того места, где он, вероятно, и исчез. Никто не свяжет нас с ним. – Он помолчал, потом схватил бутылку виски. – Не возражаешь?

– Это довольно крепкий напиток для мормона, – заметил Филипов.

– Я неверующий, – ухмыльнулся Смит и глотнул из бутылки. – Мы наденем на него часы. И кольцо. Никаких улик не останется.

Виски разжигал в желудке пожар, и Филипов чувствовал поразительную ясность в мыслях. Он ждал, пока Смит выговорится.

– В жопу эти часы, – продолжал Смит. – Мы не можем пойти на такой риск. А исходя из того, что Арсено может заговорить, мы вообще не имеем права рисковать.

– Арсено, – сказал Филипов.

– Да, Арсено. Я что хочу сказать: если он заговорит, они примутся за нас так, что мама не горюй. А если в придачу найдут на борту похищенного фэбээровца, то обвинение в контрабанде наркотиков покажется нам детскими игрушками…

– Арсено, – повторил Филипов.

Смит наконец завершил свой монолог:

– А что насчет Арсено?

– Его зацапали федералы.

– Так и я о том же.

– И… у нас в руках федерал.

Молчание.

Филипов повернулся к Смиту:

– Мы предложим обмен. Этого Пендергаста на Арсено.

– Ты что, рехнулся? Хочешь вывалить это дерьмо на федералов? Да нас прикончат так быстро, что ты и проссаться с кормы не успеешь.

– Но не в том случае, если мы заляжем на дно. А я знаю такое местечко. Слушай. Федералы понятия не имеют, где он. В газетах об этом ничего не писали. Они не знают, что его подобрали, к тому же искать там они станут в последнюю очередь. В доказательство того, что он у нас, мы отправим им кольцо и амулет.

– Это безумие.

– Если Арсено расколется, то всему конец. Мы проведем остаток жизни в тюрьме.

– Ты и вправду думаешь, что он расколется?

– Я этого не исключаю. Он у них уже… сколько? Почти месяц?

– Но похищать федерального агента для обмена… – Смит погрузился в молчание.

– Красота такой комбинации в ее простоте. Дело наполовину сделано: он уже в наших руках – и никто не знает, где мы находимся. Мы высадим кого-нибудь из ребят на берег с перстнем и амулетом. Он отправит их федералам, ну, скажем, из Нью-Йорка. Наши требования просты: освободите Арсено и дайте ему билет в одну сторону до Венесуэлы. Когда он сообщит нам, что все в порядке, мы выпустим этого Пендергаста. Если нет – Пендергаст умрет.

– Освободить его? Он видел наши лица.

– Дельное соображение. Значит, после освобождения Арсено мы вернем федерала обратно в воду. Туда, откуда его вытащили. – Эта мысль принесла Филипову чувство удовлетворения.

– Проклятье! – Смит нахмурился. – Не знаю. Если мы прикончим федерального агента, они на краю света нас достанут. Этот парень принадлежит к элите. У него есть друзья.

– Но у нас есть деньги. И судно. Им понадобится время, чтобы разобраться, что к чему, а когда они сообразят – если сообразят, – мы будем уже далеко. Если Арсено заговорит, нам в любом случае придется лечь на дно. – Это был убедительный довод. – То, что этот парень оказался у нас, – настоящее чудо. Мы будем идиотами, если не воспользуемся случаем.

Смит покачал головой:

– А что, может и сработать.

– Непременно сработает. Поднимай команду. Я созываю собрание.

19

Филипов стоял на носовой палубе, вдыхая аромат, приносимый ветерком от пышных лап высоких елей, растущих высоко на обрывистом берегу прямо по курсу. Стояло тихое, прохладное, солнечное осеннее утро. Все шло по плану.

Капитан обнаружил Логово Бейли, когда был мальчишкой и возил марихуану из Канады в Штаты на шестнадцатифутовом бостонском вельботе. Он никому и никогда не говорил об этой бухте. Даже в те времена, когда начал возить кокс из Финнис-Ков в Новой Шотландии в Фэйри-Хед, штат Мэн, сменяя омароловы и небольшие траулеры. Это было идеальное место, чтобы залечь на дно, и Филипов берег его до тех времен, когда оно понадобится им по-настоящему.

И вот такие времена настали.

Логово Бейли находилось на дикой полоске берега между Катлером и Любеком, неподалеку от канадской границы. Это была глубокая бухта в гранитной береговой линии, с высокими отвесными склонами с трех сторон, над которыми нависали хвойные деревья, прикрывая бухту сверху мохнатыми ветками. На северной стороне бухты гранитная порода образовала что-то вроде застывшей каменной волны, под ней можно было спрятаться целиком и стать невидимым. Немногие омароловы, промышлявшие здесь, избегали этой бухты из-за опасных приливов высотой в пятнадцать футов и изрезанного подводного рельефа, который портил ловушки для ловли омаров и рвал веревки буйков.

Провести «Маниболл» в Логово Бейли было нелегко. Филипов сделал это во время отлива, ночью, когда все течения приостановились и поверхность успокоилась. Бросить якорь было невозможно – дно съело бы его с той же готовностью, с какой съедало лобстерские ловушки, да и в любом случае тут не было достаточно пространства для циркуляции судна, стоящего на якоре. Вместо этого Филипов протянул до обоих берегов тросы и обвязал их вокруг могучих елей, оставив достаточно слабины, чтобы «Маниболл» мог подниматься с приливом и опускаться с отливом.

Операция была нелегкая и заняла полночи. Результаты вполне удовлетворили Филипова. Судно оказалось хорошо укрыто у необитаемых берегов, до ближайшего поселения было двенадцать миль, а до ближайшего дома – не меньше восьми. Нигде поблизости не проходило ни дорог, ни тропинок. Берег представлял собой часть поросшей лесом земли, принадлежащей Монтрозской бумажной фабрике в Любеке. Кроме дровосеков, сюда никто не приходил, а в это время года лесозаготовки не велись.

На пути в Логово Бейли они высадили одного из самых надежных и предприимчивых членов команды – Далку, дав ему перстень, амулет и пачку денег. Ему поручили отправиться в Нью-Йорк и переслать в нью-йоркское отделение ФБР два этих предмета и фотографию Пендергаста вместе с их требованиями. После этого Далка должен был исчезнуть в городе, залечь на дно и ждать результатов.

Высадив Далку на безлюдном берегу, Филипов направил «Маниболл» на север, в Логово Бейли.

Он принял все меры предосторожности. Задолго до подхода к бухте приказал выключить корабельный навигатор и все сотовые, извлечь аккумуляторы из телефонов. Все, что могло навести на их след, было отключено.

Филипов всячески обдумал проблему связи с ФБР. Наверняка существовал какой-то способ сделать это, не выдавая их местонахождения. К счастью, Смит, первый помощник и компьютерный гуру, знал способ создания неотслеживаемой, зашифрованной почтовой системы. Филипов и сам неплохо разбирался в компьютерах, и они вместе решили проблему. Они использовали программу, сходную с Tor, только более продвинутую. Программа эта называлась BLUNT, имела четырехкратно зашифрованную связь по всему Интернету с использованием Пи-Джи-Пи[18]18
  Пи-Джи-Пи (англ. Pretty Good Privacy) – компьютерная программа, также библиотека функций, позволяющая выполнять операции шифрования и цифровой подписи сообщений, файлов и другой информации, представленной в электронном виде, в том числе прозрачное шифрование данных на запоминающих устройствах, например на жестком диске.


[Закрыть] и перенаправляла их корреспонденцию через миллионы компьютеров по всему миру, что делало практически невозможным отслеживание сигнала отправителя до его первоначального ай-пи-адреса. Внутри BLUNT они со Смитом создали временный одноразовый почтовый сервис в темной Сети и назвали его «Инсургент мейл»; по их мнению, эта система была неуязвима даже для Агентства национальной безопасности.

В этом плане имелся только один недостаток: в Логове Бейли не было Интернета.

А это означало, что Смит должен вместе со своим ноутбуком переместиться туда, где Интернет есть, чтобы отправлять и получать послания. Они решили, что для этого подходит мотель с вай-фаем «Годеррс Даунистер» в городке Катлер. Туда и должен был отправиться Смит.

На борту «Маниболла» имелась моторная лодка, одновременно служившая спасательной шлюпкой: почти новый надувной «зодиак» длиной девять футов шесть дюймов, оснащенный четырехтактным мотором «9.8 Тохатсу». По спокойному морю и с одним пассажиром лодка вполне могла делать добрых двадцать узлов. Вот только море между Логовом Бейли и Катлером редко бывало спокойным, и двенадцать узлов составляли максимум скорости, которой можно было достичь, не рискуя перевернуться, да и то лишь в хорошую погоду. В шторм об этом лучше было даже и не думать.

Им приходилось проявлять осторожность. Заход в гавань и выход маленького «зодиака» не привлекли бы ничьего внимания, но лодчонка, гуляющая в открытом море, непременно будет замечена, в особенности если за ее рулем сидит рыбак, который не может не знать, что прогулки на маленькой лодке поздней осенью у скалистой береговой линии, славящейся страшными штормами, течениями и приливами, – чистое безумие. Если его увидят, то захотят узнать, кто этот чокнутый ублюдок. Филипов хорошо знал, что рыбаки – отвратительные сплетники.

По всем этим причинам решили, что поездки в Катлер и обратно Смит будет совершать по ночам, что значительно увеличивало опасность какого-либо происшествия. Но другого варианта не существовало.

Хотя они и предприняли немалые усилия, чтобы обзавестись безопасной почтовой системой, Филипов знал, что, скорее всего, им потребуются и сотовые. К примеру, Смиту в какой-то момент может понадобиться переговорить с Далкой в Нью-Йорке. И к тому же Филипов знал о федералах предостаточно и догадывался, что рано или поздно они будут требовать голосовых переговоров.

Но и это он предусмотрел. На борту «Маниболла» имелось штук двадцать мобильников стандарта Джи-эс-эм с предоплаченными минутами, купленных за наличные в разных зарубежных странах, – вещь очень полезная для подобных дел. Четыре таких телефона Филипов дал Смиту, два – Далке, при этом Смиту строго наказал делать каждый звонок в ФБР с разных телефонов и разговор не затягивать: местонахождение телефона может быть вычислено всего за тридцать секунд. Причем звонить всегда должен он в ФБР, а не ФБР – ему. По завершении разговора аккумулятор нужно извлечь, а телефон вывести из строя, чтобы он не смог посылать на сотовую сеть сообщения «я жив».

Филипов снова вдохнул пахнущий хвоей воздух. Смит этим вечером отправился в Катлер, завернув ноутбук и неотслеживаемые телефоны в несколько слоев пластика, чтобы защитить от соленых брызг океана. Смит был не из тех моряков, которым нипочем опасное морское путешествие ночью, и Филипов тщательно проинструктировал его: огибать берег, держась близко к нему, но не входя в зону прибоя. Ему может понадобиться мощный прожектор, но перед входом в гавань свет нужно погасить.

Филипов наблюдал за тем, как удаляется лодка Смита, слышал металлический стрекот двигателя, замирающий в темноте. Да, они шли на риск, но на необходимый риск. Они начали осуществлять план, и назад пути не было. Дня три, максимум четыре, никаких вестей ждать не стоит.

Но план был хорош. Филипов сто раз прокручивал его в голове, и команда обсуждала его до хрипоты. Смит остановится в мотеле «Годеррс», выдав себя за мормонского миссионера. Он был достаточно молод, чтобы это сошло за правду. К тому же он – как и вообще все они – имел с собой благопристойные костюмы: новый дорогой костюм был бесценным пособником в некоторых ситуациях, возникающих при контрабанде наркотиков. Но самое главное, Смит действительно был мормоном, то есть был прежде, до совершенной им гигантской ошибки, и действительно отдал целый год миссионерской работе. Он знал, как говорить на этом языке.

Три дня молчания. Находясь в Катлере, Смит, конечно, не мог общаться с ними. Но Филипов тщательно проинструктировал его, как вести себя в разных обстоятельствах, которые могут возникнуть во время общения с ФБР. Он должен придерживаться основной линии: если через неделю Арсено не даст о себе знать, агент ФБР умрет. Все просто.

Филипову было известно, что в подобных переговорах власти обычно пытаются вовлечь другую сторону в разговор, спрашивают о мелочах, постепенно накапливают требования и просьбы, тянут резину и начинают манипулировать теми, кто захватил заложника. Он не должен попасться в эту ловушку. Одна неделя. Если за это время Арсено не свяжется с ними по скайпу, стоя перед статуей Симона Боливара на площади Боливара в Каракасе, столице Венесуэлы (этот вид невозможно подделать), то они вывезут этого сукина сына федерала в море, выбросят его за борт и покинут страну. Разумеется, даже если Арсено свяжется с ними, они все равно выкинут федерала за борт.

Филипов знал, что блефовать с ФБР опасно. Он должен быть решительным с самого начала, неукоснительно следовать своему плану и, невзирая ни на что, делать то, что сказал. Переговорщики из ФБР знатоки своего дела и блеф раскусят сразу. Если он проявит малейшую слабость, самую крохотную неуверенность, хоть как-то откликнется на их требования – все, он провалил задание.

На этот счет Смит тоже был тщательно проинструктирован. Он получил четкий приказ. Филипов был в нем уверен. Возможно, то, что Смит не сумеет связываться с ними во время переговоров с ФБР, станет их преимуществом: у него не будет выбора – только придерживаться указаний. А тем временем важно, чтобы в течение следующих семи дней Пендергаст оставался живым и здоровым – на тот случай, если ФБР потребует подтверждения его состояния, перед тем как отпустить Арсено.

Пока Филипов стоял в лучах утреннего солнца, слушая вздохи ветра в еловых ветвях, смешанные с шумом прибоя в скалах, он принял решение, что нет никаких причин сообщать человеку в трюме о том, что они задумали и что происходит. В любом случае через неделю этот человек будет мертв.

Одно только раздражало Филипова. Два человека из команды, Дехесус и Миллер, питали особую ненависть к ФБР – у них были старые счеты с Бюро. Ни один из них по-настоящему не соглашался с планом. Во время собрания оба требовали немедленно выкинуть агента за борт. Они голосовали против плана обмена и остались недовольны принятым решением. В ту ночь Филипов нашел их обоих в трюме: они нажрались и с идиотским смехом мочились на Пендергаста, перед этим сильно его избив. Филипов был очень недоволен, но наказать их никак не мог, разве что запереть алкоголь. Собственно говоря, он не мог не признать, что в глубине души радуется, видя, как с этого самоуверенного ублюдка сбивают спесь. А сбили основательно: когда они уходили, он лежал без сознания. Капитану приходилось поддерживать мир на корабле, сплачивать всех еще семь дней.